Текст книги "Черные деньги"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20

От территории колледжа прибрежная дорога бежала вдоль моря понизу среди густых зарослей и перемежающихся пустырей. Здесь было беспорядочное соседство административных зданий, многоквартирных домов, студенческих общежитий.

Позади отштукатуренного дома по номером 148 полдюжины коттеджей толпились на небольшом участке. Полная женщина отворила дверь, когда я еще не подошел.

– У меня все заполнено уже до июня.

– Благодарю вас, но мне не нужна комната. Вы миссис Грэнтам? Все, что мне нужно, – это небольшая информация. – Я назвал свое имя и чем я занимаюсь. – Мистер Мартин, из колледжа, дал мне ваш адрес.

– Почему вы не сказали это? Входите.

Дверь открылась в небольшую, плотно заставленную жилую комнату. Мы сели друг к другу лицом, почти касаясь коленями.

– Надеюсь, это не жалоба на одного из моих ребят. Они для меня как сыновья, – сказала она с покровительственной улыбкой.

Она сделала широкий жест в сторону камина. Полка и стена над ней были сплошь увешаны снимками бывших студентов. – Эти меня не интересуют. Я хочу получить информацию о студенте, который учился семь лет назад. Вы помните Фелица Сервантеса? – Я показал снимок Мартеля-Сервантеса, стоящего сзади, и Кетчела впереди Китти. Она надела очки, чтобы рассмотреть фотографию.

– Я их всех помню. Этот большой и блондин приезжали забрать его вещи, когда он выезжал. Все трое уехали вместе.

– Вы уверены в этом, миссис Грэнтам?

– Уверена. Мой покойный муж говорил, что у меня память, как у слона.

Если бы такой и не было, я бы не забыла про это трио. Они уехали в «роллс-ройсе», и я удивлялась, что может делать мексиканский парень в такой компании.

– Сервантес был мексиканцем?

– Конечно. Я не хотела принимать его сначала. У меня никогда не было мексиканских жильцов. Но в колледже сказали: либо берите, либо утратите наших клиентов. Так что я сдала ему комнату. Но он не долго у меня прожил. – А что он рассказывал?

– Он был напичкан разными историями. Когда я спросила, не мексиканец ли он, он ответил, что нет. Но я жила в Калифорнии всю свою жизнь, и я узнаю мексиканца всегда. У него даже чувствовался акцент, который он выдавал за испанский. Он говорил, что чистокровный испанец из Испании.

Я попросила показать мне паспорт. У него его не было. Он сказал, что он беженец из своей страны, что его преследует генерал Франко за то, что он борется против правительства. Он меня, конечно, не обманул. Я узнаю мексиканца, когда увижу. Если вы меня спросите, он, думаю, был сельскохозяйственным рабочим и поэтому врал. Он не хотел, чтобы иммиграционные власти посадили его в автобус и отправили домой.

– Какое еще вранье он наговорил?

– Он сказал, что уезжает в Париж, что будет там учиться в университете; сказал, что испанское правительство сняло запрет на деньги его семейства, и он может позволить себе ходить в лучшую школу, чем эта. Божье избавление от поганого мусора. Это все, что он сказал.

– Вы не любили Сервантеса, не так ли?

– С ним было все в порядке. Но он всегда вел себя заносчиво. Кроме того, он уехал первого октября, оставив меня с пустой комнатой до конца семестра. Это заставило меня пожалеть, что я сдала комнату мексиканцу.

– Насколько он был чванливым?

– Самым разнообразным образом. У вас, кстати, есть сигареты? Я дал ей одну и дал прикурить. Она выдохнула дым мне в лицо. – Почему вы так им интересуетесь? Он вернулся снова в город? – Вернулся.

– Что вы хотите? Он сказал мне, что вернется. Вернется в «роллс-ройсе» с миллионом долларов и женится на девушке из Монтевисты. Такое самомнение. Я посоветовала ему рубить сук по себе. Но он сказал, что это единственная девушка для него.

– Он назвал ее имя?

– Вирджиния Фэблон. Я знаю, кто она. Моя дочь ходила в одну школу с ней. Вирджиния была очень красивой девушкой, думаю, она и сейчас выглядит прекрасно.

– Сервантес думает так же. Он только что женился на ней.

– Вы шутите.

– Хотелось бы, чтобы это была шутка. Он вернулся два месяца назад. В «Бентли», а не в «роллс-ройсе», со ста двадцатью тысячами вместо миллиона. Он женился на Вирджинии Фэблон.

– Ничего себе. – Миссис Грэнтам так затянулась сигаретой, что закашлялась. – Подождите, пока я скажу эту новость своей дочери.

– Я бы не стал говорить день или два никому. Сервантес и Вирджиния исчезли. Она, может, находится в опасности.

– В опасности от него? – спросила миссис Грэнтам с нетерпением.

– Может быть.

Я не знаю, чего он хочет от Вирджинии: возможно это было что-то, чего не существовало. И я не знал, что он предпримет, когда обнаружит, что это мираж.

Миссис Грэнтам ткнула свою сигарету в пепельницу отеля «Брейкуотер» и бросила окурок в чашку без ручки, в которой уже лежали другие окурки.

Она наклонилась ко мне доверительно и сердечно:

– Что-нибудь еще хотите знать?

– Да. Сервантес ничего не рассказывал вам о тех людях, с которыми уехал?

– Этой паре? – Она показала пальцем на снимок, лежащий у нее на коленях. – Я забыла, что он точно сказал. Мне кажется, он сказал, что это его друзья, прибывшие сюда, чтобы его забрать.

– Он не сказал, кто они такие?

– Нет, но было похоже, что они изрядно набрались перед отъездом. Он сказал, что они из Голливуда и они посадят его на самолет.

– Какой самолет?

– Самолет во Францию. Я думала тогда, что это болтовня. Но сейчас не знаю. Он на самом деле был во Франции?

– Возможно.

– Откуда он достал деньги? Его семейство действительно имеет деньги в Испании?

– Замки, во всяком случае.

Я подумал, когда уезжал, что Мартель был одним из тех опасных мечтателей, которые живут и руководствуются своими мечтами. Лжец, который заставляет свою ложь становиться правдой. Его мир был ярко расцвечен человеком, как картины на стенах у Таппинджера, которые могли быть его первым видением Франции.

Глава 21

У кассира Благотворительного госпиталя глаза были подобны калькулятору. Она смотрела на меня через решетку своей кабинки, будто подсчитывала мои доходы, вычитая мои затраты и выводя под конец баланс.

– И сколько же я стою? – бодро спросил я.

– В живом или в мертвом состоянии?

Это меня остановило.

– Я хочу заплатить еще за один день за Гарри Гендрикса.

– В этом нет необходимости, – сказала она. – О нем заботится жена.

– Эта рыжая? Она была здесь?

– Она приходила и посидела у него несколько минут сегодня утром.

– Я могу побывать у него?

– Вы должны спросить старшую медсестру, она на третьем этаже.

Старшая медсестра была сухой, тощей, в накрахмаленном халате, с тонким ртом, бесцветной особой, которая заставила меня ждать, пока она сделает записи на сегодняшний день. Она позволила мне сказать ей, что я детектив и работаю с полицией. После этого она стала более дружественной. – Я не вижу причины, чтобы вы не могли задать ему несколько вопросов, но не утомляйте его и не расстраивайте.

Гарри находился в отдельной комнате с окнами, выходящими на город. С повязками на голове и лице он был похож на запеленатую мумию.

Я принес серо-жемчужную шляпу, и он остановил на ней глаза.

– Это моя шляпа?

– Это та шляпа, которую ты носил вчера. Внутри, однако, значится имя Спилмен. Кто он такой?

– Не знаю.

– Ты носил его шляпу.

– Я носил? – Он задумался и сказал:

– Я купил ее на распродаже.

Я не поверил ему, но говорить об этом не стал. Я положил шляпу на шкаф.

– Кто избил тебя, Гарри?

– Точно не знаю. Я его не видел. Было темно, и он напал на меня сзади, сбил меня с ног. Затем, как говорит доктор, он ногами бил меня по лицу.

– Молодец парень. Это был Мартель?

– Да. Это произошло там, у него. Я ошивался около его дома. Ветер так шумел, что я не слышал, как он подошел сзади. – Его пальцы шарили по простыне, покрывавшей его тело. – Он, должно быть, меня здорово отделал. У меня каждая косточка болит.

– Ты еще побывал и в автомобильной аварии.

– Как так?

– Мартель засунул тебя в багажник твоей машины и поставил ее на набережной. Какие-то пьяницы украли ее и разбили.

Он застонал.

– Это не моя машина. Моя старая отказала, и я занял «кадиллак» на стоянке. Ни страховки и вообще ничего. Она совсем разбита?

– Ремонту не подлежит.

– Хочу тебе сказать. Еще кое-что надвигается. – Он молчал около минуты, уставившись в небо. – Я думал о себе сегодня. Могу поспорить – нет, спорить не буду, просто скажу: я самый большой неудачник к западу от Миссисипи. Я даже не заслуживаю, чтобы жить.

– Этого все заслуживают.

– Хорошо тебе это говорить. Между прочим, они сказали мне, что мистер Арчер заплатил деньги за эту палату. Это ты сделал?

– За двадцать долларов. – Большое спасибо. Ты настоящий парень.

– Забудь. Мне платят.

Но его это тронуло.

– Я полагаю, я удачлив, прежде всего, я живой. Затем моя жена навестила меня, получилось, будто у меня есть дом.

– Китти все еще в городе?

– Сомневаюсь. Она сказала, что уедет. – Его голова лежала на подушке без движения. – Я не знал, что вы знакомы.

– Мы беседовали вчера. Она красивая женщина.

– Мне ли не знать. Когда я ее потерял, это было равносильно тому, что я потерял и луну, и звезды, парень.

– Это Кетчел увел ее у тебя?

– Ты его тоже знаешь? – произнес он после молчания.

– Я знаю кое-что о нем. То, что знаю, мне не нравится.

– Чем больше узнаешь о Кетчеле, тем меньше он нравится, – сказал он.

– Самая большая глупость в моей жизни – это то, что я попался на его крючок. Из-за этого я потерял Китти.

– Каким образом?

– Я картежник, игрок, – сказал он. – Не знаю почему, но я им являюсь.

Я люблю игру. Я чувствую, что я живу. Я, должно быть, ненормальный. – Казалось, он смотрит в дыру. – И вот в одно жаркое утро я вышел из клуба «Скорпион» на улицу Фремонт без всего: без жены, без денег. Как тебе это нравится? Я проиграл жену в карты – в крап. Она почувствовала такое отвращение ко мне, что ушла с ним.

– С Кетчелом?

Гарри лежал и смотрел на свою шляпу на шкафу.

– Его настоящее имя Лео Спилмен. Кетчел – этим именем он пользуется.

Это его старое имя, когда он был боксером. Кайо Кетчел – он называл себя. Он был вполне приличный тяжеловес до того, как посвятил себя полностью рэкету.

– А каким рэкетом он занимается?

– Назови любой, и он в нем имеет долю, или раньше имел. Он начал с игровых автоматов на Среднем Востоке и оброс жиром на армейских базарах. Можно сказать, что он и до сих пор занимается игровыми автоматами. Он главный владелец клуба «Скорпион» в Вегасе.

– Странно, я никогда не слышал его имени.

– Он тайный владелец, кажется, так они это зовут. Он научился не трепать свое имя и разъезжает под именем Кетчел. Лео Спилмен – отдает плохим душком. Сейчас, конечно, он наполовину в отставке. Я не видел его много лет.

– Как ты заполучил его шляпу?

– Ее дала мне Китти, когда приходила на прошлой неделе ко мне. Лео значительно крупнее меня, но размер головы у нас тот же. А мне нужна была шляпа, чтобы выглядеть прилично в Монтевисте.

– Где можно найти Лео?

– Думаю, в клубе «Скорпион». У него там был двойной номер рядом с офисом. Я знаю, у него и Китти имелось убежище где-то в Южной Калифорнии, но она даже намеком не показывала где.

– А как насчет его скотоводческого ранчо?

– Он продал его давным-давно. Китти не нравилось, что он занимается клеймением телят.

– Ты не терял ее из виду, так получается?

– Не совсем. Но я встречался с ней все годы. Когда она попадает в тяжелое положение или действительно нуждается в помощи, она возвращается к старому Гарри. – Он поднял голову на несколько дюймов от подушки и посмотрел на меня. – Я вступаю на равные с тобой, Арчер, и знаешь почему? Мне нужен союзник, партнер.

– Ты вчера это говорил.

– Сегодня он мне еще больше нужен. – Медленным движением подбородка он обратил внимание на свою беспомощность и уронил голову обратно на подушку. – А ты настоящий друг. Я собираюсь предложить тебе равную долю в действительно большом деле.

– Например, сотрясения мозгов?

– Я говорю серьезно. Можно получить сотню тысяч запросто. Это не смешки и не шутка.

– Ты имеешь в виду деньги, которые украл Мартель-Сервантес?

– Мартель, какое еще имя ты сказал?

– Сервантес. Это другое имя, которое использовал Мартель.

– Ничего себе, парень! – Гарри даже привстал. – Он у нас в руках.

– К несчастью, мы не можем достать его. Он в бегах с сотней тысяч наличными. Если даже мы и наложим на них лапу, не захочет ли Спилмен получить их назад?

– Нет, – он сделал рукой отрицательный жест. – Сотня тысяч или две это орешки для Лео. Он оставит их нам, Китти сказала. Деньги, которые действительно их интересуют, его и Китти, исчисляются миллионами. – Он поднял руку, как бы имитируя салют, и держал так несколько секунд. Затем упал обратно на подушку.

– Мартель украл у него миллионы?

– Так говорит Китти.

– Это, должно быть, приманка. Нет возможности украсть миллион долларов, только если ограбить банковский грузовик.

– Есть, и она не лжет, она мне никогда не лгала. Ты должен понять, что это единственный шанс в жизни.

– Шанс в смерти, Гарри.

Эта мысль его отрезвила.

– Конечно, такой шанс возможен.

– Почему Лео Спилмен доверил это дело тебе?

– Китти ему посоветовала. Я единственный, кому она доверяет. – Он, вероятно, заметил сомнение на моем лице, потому что добавил:

– Для тебя это может казаться забавным, но это факт. Я люблю Китти, и она это знает. Она говорит, если я сделаю это дело, она может вернуться обратно ко мне. – Его голос зазвучал громче, как будто он хотел убедить меня.

Я услышал мягкие, быстрые шаги сестры в коридоре.

– Китти сказала мне, что жила здесь, в городе.

– Верно, Китти – местная девушка. По правде, мы проводили наш медовый месяц в отеле «Брейкуотер».

Он заморгал под повязкой.

– Какое у нее девичье имя?

– Секджар, – сказал он. – Ее родители были поляками. Ее мать ненавидела меня за то, что я ограбил ее колыбельку, вот как она говорила. Старшая медсестра открыла дверь и заглянула.

– Вам пора уходить. Вы обещали вести себя спокойно.

– Гарри немного заволновался.

– Этого не должно быть. – Сестра открыла дверь пошире. – Побыстрее, пожалуйста.

– Ты со мной, Арчер? – проговорил Гарри. – Ты знаешь, что я имею в виду?

Я не был с ним, и я не был против него. Я сделал кружок из большого и указательного пальцев и выразил таким образом свой ответ!

Глава 22

В окрестностях Благотворительного госпиталя находилось несколько подсобных лечебных центров и клиник. Клиника доктора Сильвестра была одной из них. Она выглядела скромнее и менее процветающей, чем большинство ее соседей. Вытертая дорожка проходила по ковру в прихожей от входной двери до приемной стойки. Доктора и специалисты-консультанты, занимающиеся внутренними болезнями, были обозначены на специальной доске у входа. Девушка, дежурная в приемной, сказала мне, что доктор Сильвестр еще не вернулся с обеденного перерыва. У него еще полчаса обеденного времени, и, если я хочу, могу подождать.

Я назвал ей свое имя и присел среди ожидавших пациентов. Через некоторое время я начал ощущать себя одним из них. Розовое шампанское, а может быть, и та леди, с которой я его пил, вызвали у меня тупую головную боль. Другие части моего организма также плохо себя чувствовали. К тому времени, как доктор Сильвестр появился в клинике, я был окончательно готов заболеть и доложить ему о болезненных симтомах.

Он выглядел так, будто у него самого были симптомы какой-то болезни, возможно – похмелья. Он откровенно выразил неудовольствие, увидев меня. Но протянул мне руку и профессионально улыбнулся. Он провел меня мимо своей грозной секретарши в консультационный кабинет.

Он одел халат. Я посмотрел на дипломы и сертификаты на обитой фанерой стене. Сильвестр имел практику в хороших школах и больницах и прошел через требуемые экзамены. У него за спиной была репутация ответственного специалиста. То, что впереди, было не совсем ясно.

– Что я могу для вас сделать, мистер Арчер? Вы выглядите усталым.

– Это потому, что я и на самом деле устал.

– Тогда пожалейте ноги и садитесь. – Он показал на стул у края стола и сел сам. – У меня всего лишь несколько минут, так что давайте поскорее. – Внезапное дружеское расположение было вынужденным. За ним скрывался наблюдающий за мной игрок в покер.

– Я выяснил, кто такой ваш пациент Кетчел.

Он поднял брови, но ничего не сказал.

– Он владелец казино в Лас-Вегасе с весьма обширными связями в сфере рэкета. Его настоящее имя Лео Спилмен.

Сильвестр не удивился. Он произнес спокойно:

– Это соответствует полученной сегодня утром информации. Он оставил свой адрес – клуб «Скорпион» в Лас-Вегасе.

– Жаль, что вы не смогли это вспомнить вчера, когда это было нужно.

– Я не могу помнить обо всем.

– Может быть, вы вспомните и другое. Вы познакомили Лео Спилмена с Роем Фэблоном?

– Не помню.

– Вы помните: было это или не было, доктор?

– Вам не следует так со мной разговаривать.

– Отвечайте на мой вопрос, – сказал я. – Если не будете отвечать, я найду людей, которые расскажут мне больше.

Его лицо вытянулось. Он выглядел и напуганным, и угрожающим, словно кусок скалы, качающийся на краю обрыва.

– Почему Мариэтта Фэблон обратилась к вам за деньгами?

– Я старинный друг. К кому же ей обращаться?

– Вы уверены, что она не хотела шантажировать вас?

Он огляделся, будто находился не в своем кабинете, а в клетке. Морщины вокруг рта стали резче и глубже, как шрамы.

– Вы что-то не договариваете, доктор?

После недолгого раздумья он сказал:

– Я круглый дурак. – Он впился в меня глазами. – Вы можете хранить секреты?

– Нет, если это касается преступления.

– Какое преступление? – Он выбросил обе большие руки на стол. – Нет никакого преступления.

– Тогда почему вы так обеспокоены?

– Этот город – генератор слухов, как я сказал уже вчера. Если станет известно обо мне и Спилмене, я конченый человек. – Его руки медленно поднимались, как две рыбы-звезды. – Сейчас я иду на дно, если хотите правду. В этом городе слишком много развелось докторов. А я сейчас на мели.

– Карточные проигрыши?

Он вздрогнул.

– Как вы об этом узнали? – Он постучал по столу своими скрюченными руками, он был бесхитростным человеком. Он разволновался. – Что вы хотите со мной сделать?

– Вы знаете, что я хочу, – получить информацию об этом человеке, Мартеле, и одновременно прояснить некоторые вопросы в том, что случилось с Фэблоном. Оба они связаны с именем Спилмена, а может, и еще с чем-то. Семь лет назад, когда Спилмен уехал из города, через два дня после смерти Фэблона, он взял с собой Мартеля. Вы это знали?

Он посмотрел на меня в замешательстве.

– Мы говорим о том, что было семь лет назад?

– Совершенно верно. Вы вовлечены во все дела, потому что привели в клуб Спилмена.

– Я его не приводил. Он сам пришел. По правде, это была та женщина.

Его жена придумала. Она мечтала развлечься две недели в Теннисном клубе. – Он ухмыльнулся, показав зубы.

– Вы должны Спилмену деньги?

– Неужели нет?! – Он всматривался в прошлое своими потухшими глазами.

– Если я дам вам прямые ответы на некоторые из этих вопросов, как вы намереваетесь их использовать?

– Факты я придержу при себе. Один из клиентов сказал как-то мне, что он всегда готов доверить мне секрет, поскольку он будет находиться во мне и никогда не достигнет дна. Вы не мой клиент, но я сделаю все, чтобы сохранить ваше реноме.

– Ловлю на слове, – сказал он. – Не думайте, что я один из тех неисправимых игроков. Это верно, я занимаюсь игрой, но это единственная возможность в наше время обойти эти грабительские налоги. Но я не из тех наглых типов, которые обосновались в Лас-Вегасе. Я сторонюсь Вегаса.

– Именно поэтому вы никогда не встречались с Лео Спилменом.

– Согласен, я бывал там. Последний раз я отправился в Лас-Вегас в очень плохом настроении, просто ужасном. Мне было безразлично, что произойдет. Моя жена... – Он сжал губы.

– Продолжайте.

Он сдержанно выдавил:

– Я собирался сказать, что моя жена в это время не была со мной.

– Вы хотите сказать, что у нее была связь с другим человеком.

Его лицо исказилось болью.

– Боже мой, она вам это сказала?

– Не важно, как я это узнал.

– Вы знаете, кто был тот, другой, человек? – спросил он.

– Рой Фэблон. Потому-то вы и хотели, чтобы он умер!

– Благодарю, вы проясняете некоторые темные пятна прошлого.

– По правде говоря, это делает жизнь. Что произошло с вами в последний раз, когда вы были в Лас-Вегасе?

– Много чего. Во-первых, я проиграл несколько сотен в рулетку. Вместо того, чтобы успокоиться, взять себя в руки, я взбесился и пошел во все тяжкие. Я проиграл весь свой кредит, и до сих пор на мне висит долг. Я должен Лео Спилмену почти двадцать тысяч. Он вызвал меня в кабинет, поговорить о долге. Я сказал, что могу занять у друзей от силы десять тысяч, остальные прошу его подождать. Он возмутился, кричал, обозвал меня мошенником, дерьмочистом и другими ругательствами. Он готов был убить меня, если бы его не успокоила женщина!

– Китти была там?

– Да. Она заинтерсовалась мной, когда узнала, что я из этих мест. Она напомнила ему, что в драке будет считаться преступлением, если он прибегнет к кулакам. Понятно, он был профессиональным боксером. Но он был в очень плохом состоянии, и я думаю, что я справился бы с ним. – Сильвестр погладил свой кулак. – Я занимался боксом в колледже.

– Вам стоило бы попробовать. Очень немногие любители справляются с профессионалами.

– Но он больной человек: и физически, и морально.

– А что с ним?

– Мне было видно, что один из его зрительных нервов не держался на месте и беспрестанно дергался. После того как он успокоился немного, я убедил его дать осмотреть глаза и смерить кровяное давление. У меня в машине лежали инструменты. В тех обстоятельствах, может быть, это выглядит и странно, но я испытывал за него беспокойство как доктор. И для этого была причина. У него был тяжелый случай гипертонии, и его давление прыгало у опасной черты. Выяснилось, что он никогда не был у доктора, никогда не лежал в больнице. Он считал, что все это для баловней.

Сначала он считал, что я пытаюсь его напугать. Но с помощью женщины удалось втолковать ему, что он находится на грани гипертонического удара. Он предложил сделку. Я должен наскрести десять тысяч наличными, подлечить его гипертонию и обеспечить ему и женщине коттедж в Теннисном клубе. Думаю, это самая невероятная сделка в моей жизни.

– Спилмен однажды выиграл в крап мужнюю жену.

– Он говорил мне. Он напичкан историями. Вы можете представить, что я чувствовал, представляя такого человека в наш клуб. Но у меня не было выбора, и он готов был заплатить десять тысяч долларов за то, чтобы войти в Теннисный клуб.

– Ему это ничего не стоило.

– Ему обошлось дешевле на десять тысяч долларов мое лечение.

– Нисколько, если остальное вы заплатили наличными. Он сэкономил более чем достаточно на налогах, чтобы покрыть разницу.

– Вы думаете, что он увиливает от налогов?

– Я уверен в этом, они все так делают в Лас-Вегасе. Деньги, которые они утаивают, известны как «черные деньги», и иначе их не назовешь. Они исчисляются миллионами и используются для финансирования в стране половины подпольных предприятий, начиная с «Коза Ностры» и дальше.

Сильвестр произнес безразличным тоном:

– Кажется, я не несу за это ответственности. Это не мое дело.

– Морально – не несете. Юридически – не знаю. Если бы все те, кто сотрудничает с организованной преступностью, несли за это ответственность, половина наших толстосумов сидели бы в тюрьме. К сожалению, этого не произойдет. Мы относимся к преступному бизнесу Соединенных Штатов, будто это второй Диснейленд, пахнущий розами. Этакое чудесное местечко для отдыха с семьей или заключения конвенции.

Я остановился. Я испытывал горечь, когда речь заходила о Вегасе. Частично из-за того, что криминальные дела, которые я вел в Калифорнии, очень часто приводили меня туда. По поводу теперешнего я сказал:

– Вы знаете, что Мартель покинул наш город семь лет назад вместе со Спилменом.

– Я слышал, вы мне говорили. Я не понял, что вы имеете в виду.

– Он был студентом местного колледжа и работал временно лакеем в Теннисном клубе.

– Мартель лакеем?

– В те времена он звал себя Фелицем Сервантесом. Он встретил Джинни Фэблон или увидел ее на вечеринке студентов французского факультета и влюбился в нее в первого взгляда. Он, возможно, нанялся на работу в Теннисном клубе, чтобы чаще встречать ее. Там он и налетел на Спилмена. Сильвестр внимательно слушал. Он не двигался и притих, будто здание могло рухнуть вокруг него, если он шелохнется.

– Откуда вы все это знаете?

– Частично догадался, частично мне кое-кто кое-что сказал. Но я должен поговорить с Лео Спилменом и хочу вашего содействия в этом. Вы его видели недавно?

– Вот уже семь лет я не видел его. Он больше не возвращался в Монтевисту. Я не приглашал его. Помимо моего профессионального общения с ним, я делал все, чтобы избежать дружеского общения. Я никогда, например, не приглашал его к себе домой.

Сильвестр старался сохранить спокойствие. Но я полагаю, он потерял его навсегда в течение последнего получаса в этой комнате.