Текст книги "Найти жертву"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 8

Бугенвиллию-Корт сторожили две финиковые пальмы, стоящие по обеим сторонам входа, словно лохматые часовые. Когда я вышел из машины, толстая крыса пробежала по тротуару передо мной и быстро полезла по стволу одной из пальм. Давно сухой фонтан в центре двора украшал бетонный ангел, покрытый щербинками, похожими на следы оспы. Каждый из восьми коттеджей вокруг имел маленькое крыльцо, поросшее бугенвиллией с пурпурными цветами. В большинстве коттеджей горел свет и играла музыка, но только не в номере три.

Дверь открылась, как только я прикоснулся к ней. Я включил карманный фонарик. Край двери вокруг замка был исцарапан и местами расщеплен. Я вошел внутрь и закрыл дверь локтем. Думая о том, что со времени исчезновения Энн Майер прошло уже шесть дней, я инстинктивно принюхивался в поисках запаха смерти, но ощущал лишь застоявшиеся ароматы жизни – сигаретный дым, алкоголь, духи и трудноописуемый мускусный запах секса.

Луч моего фонарика скользил по стенам и мебели, выхватывая из темноты репродукции смуглых обнаженных женщин Гогена и проституток Лотрека в больших причудливых шляпах, поддельный камин с газовой горелкой, маленькую книжную этажерку, разбросанные повсюду книги в бумажных обложках, секретер кленового дерева, портативный бар из ротанга и складную тахту с полосатой обивкой, выглядевшую новой и отнюдь не дешевой.

Крышка секретера была открыта – хлипкий замок вышел из строя. Ящики были набиты бумагами и конвертами. Верхний конверт был надписан мужской рукой и адресован мисс Энн Майер, но внутри ничего не оказалось.

За прикрытой занавесом аркой начинался короткий коридор, ведущий в спальню и ванную. Спальня была маленькой и сугубо женской. Кровать на низких ножках и туалетный столик покрывала желтая кисея под стать занавескам. Стенной шкаф набит одеждой – спортивные и деловые костюмы, пара вечерних платьев, слегка пахнущих пудрой и духами.

Было невозможно определить, все ли на месте, но на подставке для обуви имелись пустые места. Кровать была тщательно застелена, однако сбоку виднелась вмятина в том месте, где кто-то сидел. На столике возле кровати лежали золотые часики, украшенные маленькими бриллиантами.

Под кроватью было пусто, а содержимое ящиков могло представлять интерес разве только для фетишистов: Энн Майер тратила много денег на нижнее белье.

Я вошел в ванную, опустил штору на маленьком высоком окошке и включил свет. На веревке над ванной висели чулки. Я открыл аптечку над раковиной. Среди множества пузырьков и коробочек имелась картонная коробка, наполовину полная капсулами с голубой полоской и с надписью: «Принимать, когда нуждаетесь в отдыхе и сне».

Закрыв зеркальную дверцу, я посмотрел на свое отражение сквозь пятна зубной пасты на стекле. Лицо казалось бледным, а прищуренные глаза светились любопытством. Я вспомнил пальмовую крысу. Она живет во мраке, питаясь объедками, и вечно прислушивается. В ожидании опасности. Думая о ней, я чувствовал, что крыса мне нравится куда больше самого себя.

Сквозь зашторенное и закрытое окно соседнего коттеджа доносилась громкая музыка: «Бэби, не пора ли домой?» Зубной щетки на полочке не оказалось. Я вернулся в спальню и подошел к туалетному столику. Кое-каких вещей явно не хватало – губной помады, пудры, крема для лица, карандаша для бровей. Зато присутствовали щипчики и бритва.

Вернувшись в первую комнату, я обшарил ящики секретера. В них не было ничего личного, хотя счета и деловые письма оставались нетронутыми. Наполовину использованная чековая книжка демонстрировала баланс свыше девятнадцати тысяч долларов. На последнем обрывке была отмечена уплата 7 октября ста сорока трех долларов и тридцати центов мадемуазель Файнери. Восемь дней назад.

Отделения для бумаг были забиты счетами и расписками в получении – большей частью за одежду и мебель. Снова ничего личного. Я был готов сдаться, когда обнаружил прижатый к задней стенке одного из отделений конверт, сложенный вдвое. На нем стоял штемпель Сан-Диего почти годовой давности. Конверт содержал письмо, написанное химическим карандашом на обеих сторонах листа дешевой гостиничной бумаги. Письмо было подписано «Тони».

Я закрылся в освещенной ванне и начал читать:

«Дорогая Энн!

Возможно, ты удивишься, услышав обо мне. Я и сам удивляюсь. После того, что ты сказала мне в последний раз, я не думал, что захочу видеть тебя снова, а тем более писать тебе. Но я застрял в Диего, а этот ужасный городишко не стал лучше со времен войны. Корабль, который я должен встретить, задержал шторм у полуострова Калифорния. Он прибудет не раньше завтрашнего утра, поэтому мне пришлось здесь заночевать. Я вижу перед собой в этой комнатушке твое лицо, Энн. Почему ты мне не улыбаешься?

Ты, очевидно, думаешь, что я совсем спятил, но я сегодня вечером даже не выпил ни капли. Я выходил прогуляться и видел много женщин, которые охотно пошли бы со мной, но они мне не интересны. С тех пор как я встретил тебя, меня не интересуют другие женщины. Я бы женился на тебе, если бы ты согласилась. Я знаю, что у меня туго с деньгами и что я не могу соперничать с тем парнем, делающим деньги на выпивке, но я преданный друг. А того парня тебе следует остерегаться, Энн. Ему нельзя доверять. Я слышал, что он скоро угодит в финансовую дыру, так как у его жены кончились деньги.

Я знаю, что ты считаешь меня «мексикашкой», недостаточно хорошим для тебя. Но это неправда, Энн. Мои родители были стопроцентными испанцами, и в моих жилах нет ни капли мексиканской крови. Я ничуть не хуже тебя и куда более белый, чем тот парень. Из-за тебя я готов на все, Энн.

Это не угроза. Я никогда тебе не угрожал. Когда я сходил с ума, дело было вовсе не в ревности, как ты говорила. Я беспокоился за тебя. Я напролет ночи стоял возле твоего дома, когда тот парень был там. Я делал это много раз, так как стремился тебя защитить, хотя никогда ничего тебе не рассказывал. Не бойся – другим я тоже не стану выбалтывать секреты.

Я люблю тебя, Энн. Когда я выключаю свет, то вижу твое лицо, сияющее в темноте, как звезда.

Твой верный друг

Тони.

P.S. Я уже говорил, что в этом городе полно женщин. Если я останусь здесь еще на одну ночь, не знаю, что может случиться. Хотя для тебя, Энн, это все равно не имеет значения. Т. А.».

Я привожу письмо в отредактированном виде, так как мне пришлось прочитать его дважды, чтобы понять смысл безграмотных каракулей. Это было все равно что заглядывать в глаза мертвецу, пытаясь расшифровать запечатленные в них воспоминания.

Когда я открыл дверь ванной, в коттедже что-то изменилось. Более тонкое чувство, чем слух, ощутило присутствие в гостиной массивной дышащей массы. С освещенной ванной за спиной я был уязвим. Маленький коридор с лишенной двери аркой походил на тир, где я играл роль мишени.

Я выключил свет и боком двинулся к двери в спальню, нащупывая рукой дверной косяк. Вторая рука держала фонарь, готовая использовать его как осветительный прибор и как дубинку. Я услышал шорох занавеса в арке в шести футах от меня. Потом щелкнул выключатель, и в коридоре зажегся свет.

Рядом с отодвинутым в сторону занавесом на меня смотрело дуло револьвера 45-го калибра – отнюдь не маленького оружия, но казавшегося миниатюрным в державшей его ручище.

– Выходите оттуда.

Я застыл в дверях, явственно ощущая линию безопасности, которая проходила по моему телу, наполовину остававшемуся в коридоре.

– Выходите с поднятыми руками. – Это был голос шерифа. – По счету «три» я стреляю. – Он начал считать.

Я сунул фонарь в карман, поднял руки и шагнул из тени. Черч прошел сквозь арку, задев тульей шляпы планку занавеса. Казалось, он дорос до семи футов.

– Ах это вы! – Шериф подошел ближе и ткнул револьверным дулом мне в солнечное сплетение. – Ну и что вы здесь делаете?

– Мою работу.

– Какую именно?

– Майер нанял меня искать его грузовик.

– И вы подумали, что он спрятан в ванной мисс Майер?

– Он также поручил мне найти его дочь.

Черч подтолкнул оружие мне под ребра.

– Где она, Арчер?

Я напрягся под давлением оружия и еще более ощутимым давлением паники. Глаза Черча были расширены, взгляд – пустой. Вокруг рта четко обозначились мышцы. Он, казалось, был готов убивать.

– Не знаю, – ответил я. – Предлагаю спросить у Керригана.

– Что вы имеете в виду?

– Я объясню, если вы прекратите изображать крутого копа. Железо не идет на пользу моему желудку. И свинец тоже.

Черч убрал револьвер, глядя на него так, словно это было живое существо, противившееся его контролю, но не спрятал его в кобуру.

– При чем тут Керриган?

– Он все время путается под ногами. Когда застрелили Акисту, Керриган находился неподалеку. Грузовик был нагружен виски Керригана. Ваша исчезнувшая свояченица была служащей Керригана, и очень вероятно – его любовницей. И это только начало.

Я хотел рассказать ему о разговоре, который подслушал в «Восточных садах Сэмми», но решил оставить эти сведения при себе.

Черч сдвинул шляпу на затылок, как будто она мешала ему думать, и потер синеватый шрам на виске, возможно оставленный пулей. С открытым высоким лбом он казался совсем другим человеком – смущенным и озадаченным, для которого ковбойская шляпа и крутая внешность служили защитной окраской. Оружие безвольно повисло в его руке.

– Я уже допросил Керригана, – заговорил он изменившимся голосом, негромким и неуверенным. – У него алиби на время выстрела.

– Алиби, подтвержденное его женой?

– Ее слова для меня достаточно. Я давно знаю Кейт Керриган. Я знал ее отца – судью. Этой женщине я полностью доверяю.

– Такая женщина могла бы солгать ради мужа.

– Возможно. Но она не лжет. В любом случае, Керриган не нуждается в алиби. Он респектабельный бизнесмен.

– Насколько респектабельный?

– Я не говорю о его частной жизни. Когда вы можете терять столько, сколько Керриган, вы не станете убивать водителей грузовиков на шоссе.

– Даже за семьдесят штук? Между прочим, это огромное количество виски. Что он с ним делает – купается в нем?

– Он его продает.

– В своем мотеле?

– Насколько я знаю, нет. У него бар на другой стороне города. Ночной клуб «Золотая туфелька».

– На Янонали-стрит?

– Попали в точку.

– Что еще у него есть, о чем я не знаю? Политические связи?

– Очевидно – через жену.

– Это часом не влияет на вашу оценку Керригана? – рискнул спросить я.

Шрам на виске шерифа покраснел и начал пульсировать.

– Вы слишком далеко заходите с вашими вопросами.

– Я вынужден искать на них ответы там, где это возможно.

– Не забывайте, с кем вы говорите.

– Вы не даете мне об этом забыть.

– Вы не совсем верно оцениваете ситуацию, – сказал Черч. – Мое терпение не бесконечно. Если вы ищете неприятностей, я могу засадить вас за взлом.

– Взламывать было нечего. Когда я пришел сюда, дверь уже была взломана.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Коттедж взломали, но это был не обычный грабитель. На столике в спальне лежат дорогие часы. Вор забрал бы их, но не стал бы брать другие вещи, которых недостает.

– Какие?

– Личные вещи – зубную щетку и тому подобное. Думаю, Энн Майер уехала на уик-энд, но не вернулась. Тогда кто-то вломился сюда и забрал вещи, связанные с ее личной жизнью: письма, книгу с адресами и телефонами...

– Вы не имели права сюда входить, – заявил шериф. – Даже если дверь взломали не вы, все равно вы нарушили закон.

– Ваша жена разрешила мне обыскать квартиру.

– А она тут при чем?

– Исчезла ее сестра, ближайшая родственница...

– Где вы с ней виделись?

– Я отвез ее домой от Майера менее часа тому назад.

– Держитесь от нее подальше, ясно? – зарычал шериф. – Подальше от моего дома и моей жены.

– Возможно, вам лучше посоветовать жене держаться подальше от меня.

Мне не следовало этого говорить. Черч затрясся от гнева. Револьвер взлетел кверху, и дуло ударило меня по подбородку. Я с такой силой стукнулся затылком о стену, что с нее посыпалась штукатурка. Высокая фигура шерифа расплылась у меня перед глазами. Я потерял равновесие и ударился о пол плечом и локтем.

Поднявшись, я вытер рукой кровь с подбородка.

– Вы еще пожалеете об этом, шериф.

– Убирайтесь отсюда, пока я не сделал чего-нибудь, о чем в самом деле буду жалеть.

Его длинное лицо приобрело бронзовый оттенок. Взгляд был абсолютно пустым.

Я побрел нетвердым шагом к открытой двери. Музыка в соседнем коттедже сменилась голосом, вещавшим с маниакальной убежденностью, что страх и одиночество станут достоянием прошлого благодаря хлорофиллу.

Глава 9

Янонали-стрит находилась на северной окраине города, соединяясь с шоссе. На перекрестке стояли два двухэтажных дома. В одном из них размещалась бильярдная. Мужчины и мальчишки, размахивающие киями, медленно двигались в дымном зеленом свете, как рыбаки с острогами по дну моря. На крыше другого здания желтые электрические лампы изображали туфлю на высоком каблуке, прозрачно намекая на веселое времяпрепровождение с женщинами и шампанским. Нескольких ламп явно не хватало.

Шампанское было местным и выдохшимся. Три унылого вида девушки – две блондинки и брюнетка – сидели возле бара. Когда я вошел, они встрепенулись, выпятили грудь и растянули ярко накрашенные губы в приветливой улыбке. Я с надменным выражением лица проследовал мимо них к дальнему концу бара.

Комната имела форму плоской бутылки с узким горлышком впереди. Сзади, возле пустой танцевальной площадки, находилась эстрада с серебряного цвета фортепиано и несколькими пультами, похожими на лишенные листьев металлические деревья. Из проигрывателя-автомата доносился мужской голос, громко певший о любви, на которую его обладатель мог рассчитывать разве только со стороны женщин, не имеющих музыкального слуха.

Четверо юнцов в гавайских рубашках потягивали пиво из бутылок в одной из дальних кабинок. У каждого на лбу болталась белая, крашенная перекисью прядь волос, словно их одновременно обожгла молния. На меня они смотрели с презрением. У меня были обычные волосы, и следовательно, я не являлся «клевым чуваком».

Впрочем, мужчина за стойкой бара тоже не принадлежал к упомянутой категории. У него было лицо усталой жабы, а жакет был белым в незапамятные времена. Когда я заказал пиво, он тяжко вздохнул.

– Как идут дела? – вежливо осведомился я.

Он открыл для меня бутылку и поставил ее на покрытую царапинами пластмассовую поверхность.

– Если дела улучшатся на пятьсот процентов, то все равно останутся паршивыми. Кроме пива, никто ничего не заказывает. Вы проездом?

Я ответил утвердительно.

– Завидую. Я бы сам убрался отсюда, если бы мог. Но жена и дети привязывают человека к месту. – Словно подчеркивая сказанное, его плечи поникли, а челюсть отвисла. – После большой тряски в прошлом году это место словно вымерло.

– Большой тряски?

– Землетрясение, которое у нас случилось прошлым летом. Оно здесь все изменило. Впрочем, многим это пошло на пользу. Раньше в городе творилось черт знает что, а теперь совсем другое дело. Многие бросили пить и гоняться за чужими женами, очевидно, решили, что землетрясение послано в наказание за их грехи. А вот бизнесу, которым я занимаюсь, не повезло. Я, должно быть, спятил, когда покупал это заведение.

– Значит, это место принадлежит вам?

Он не ответил и устремил взгляд на парней в задней кабинке.

– Посмотрите, какие у меня клиенты. Я потратил кучу денег, а приобрел забегаловку для придурков. Они всю ночь тянут пиво, так теперь им есть где приткнуться.

Музыка временно стихла – проигрыватель менял пластинку. Один из юнцов с платиновым чубом рассказывал другим, как он «накололся с одной хрюшкой, у которой сиськи, как у моей бабушки, а выяснилось, что она сбежала из школы». Последовавший взрыв смеха напоминал пулеметные очереди.

– А Джо скоро придет? – спросил я бармена.

Он медленно покачал головой, как будто вопрос обидел его.

– Если вы ищете Джо, ничего не выйдет. Она не придет.

– Этой ночью она не работает?

– Ни этой, ни другими. Она уволилась. Меня это устраивает. Я все равно собирался ее уволить.

– А я думал, «Туфелька» принадлежит Дону Керригану.

– Принадлежала. Я купил ее у него сегодня утром. Очевидно, мне нужно обследовать мозги. Вы друг Керригана?

– Да нет, просто знакомый.

– Значит, друг Джо?

– Надеялся им стать.

– Ну так зря надеялись. Она сюда не вернется, а если бы вернулась, у вас все равно ничего бы не вышло. Эта мышка уже занята.

– Кем?

Он с усмешкой посмотрел на меня:

– Я женатый человек, у которого почти весь заработок уходит на подоходный налог. Стала бы она мне доверять?

– Может, и стала бы, если бы попала в отчаянное положение. Вам что-нибудь говорит имя Тони Акиста?

Его выпуклые глаза втянулись, как у лягушки, когда она глотает пищу.

– Я знаю Тони. Он иногда сюда приходит.

– Больше не придет. Он мертв.

– Мертв? Что с ним случилось?

– Его застрелили на шоссе к югу от города. Он вел грузовик с застрахованным бурбоном. Груз похищен. Он принадлежал Керригану.

– И на сколько там было бурбона?

– На семьдесят тысяч долларов.

– Один из нас, должно быть, спятил. Как бы он сбыл такое количество?

– Заказ, очевидно, сделан несколько дней назад. Керриган ничего вам об этом не говорил?

– Может, и говорил, – осторожно ответил бармен. – У меня скверная память. – Он склонился над стойкой, глядя из-под тяжелых век. – Кто вы, мистер? Полицейский?

– Частный детектив. Веду расследование по поручению Майера.

– Но вы не думаете, что Джо имеет к этому отношение?

– Об этом я и хочу у нее спросить. Она ведь знала Акисту?

– Может быть. Мне об этом ничего не известно.

– Вам все отлично известно.

Широкая физиономия бармена приняла выражение оскорбленного достоинства.

– Думайте как хотите. Я вам ничего не скажу. Малышка не была соловьем, но с ней тут было весело. Почему я должен втягивать ее в неприятности?

– Где я могу ее найти?

– Она передо мной не отчитывается, paisano[3]3
  Земляк (исп.).


[Закрыть]. А вы задаете слишком много вопросов за пиво по тридцать центов.

– Я могу заказать еще порцию.

– А я вам больше ничего не продам. Возвращайтесь к старику Майеру и передайте ему, чтобы на меня он не рассчитывал.

Я поблагодарил его за гостеприимство и соскользнул с табурета. Проигрыватель теперь голосил о любви женским голосом. Две девушки – брюнетка и одна из блондинок – танцевали возле бара. Брюнетка была за кавалера. Я вклинился между ними и увел блондинку.

Она была достаточно молодой и хорошенькой, несмотря на профессиональный блеск в глазах. Танцевала умело и с удовольствием, время от времени касаясь меня грудью. Возле нас витал густой запах дешевых духов. То ли от него, то ли от удара шерифа у меня кружилась голова.

Девушка улыбнулась, продемонстрировала двойной ряд отличных зубов.

– Я Джерри Мей. Мне нравится танцевать.

– Вижу.

– Если устал, можешь сесть и угостить меня выпивкой.

– Я предпочел бы лечь.

Она расценила это как намек и захихикала:

– Быстро работаешь. Я даже не знаю твоего имени.

– Откуда ты, Лу?

– Из Лос-Анджелеса.

– Я прожила там некоторое время. Потрясающий город. – Верно, – согласился я.

Ее пальцы скользнули по рукаву моего пиджака, определяя стоимость ткани.

– А что ты здесь делаешь, Лу?

– Разные вещи.

– Я хотела бы о них послушать. Давай сядем, ты купишь мне выпивку и расскажешь о себе.

– А здесь негде побыть наедине?

Она легонько подтолкнула меня.

– Ты даром времени не теряешь. Если тебе невтерпеж, наверху есть комната.

– Проводи меня.

Я последовал за ней, провожаемый враждебным взглядом бармена. Но он не сделал попытки вмешаться. Бизнес есть бизнес.

Изящные нейлоновые лодыжки девушки мелькали передо мной, поднимаясь по деревянным ступенькам. Она подождала меня у двери наверху. При свете лампы на потолке ее лицо выглядело безобразным, как у больной желтухой.

Девушка провела меня по коридору в маленькую комнатку. Кровать, покрытая красным одеялом, туалетный столик со следами пудры и радиоприемник цвета слоновой кости, умывальник в углу... Она опустила штору на единственном окне и задержалась возле радио.

– Ты любишь музыку, Лу?

– Могу обойтись без нее.

Стульев в комнате не было. Я сел на кровать со спинкой, сломанной, очевидно, в результате излишне резвых любовных утех.

Девушка озадаченно смотрела на меня. В ее глазах был страх человека, который за свою жизнь повидал слишком много и понял слишком мало. Отогнав сомнения, она села мне на колени – при этом ее юбка задралась, обнажив мраморно-белую кожу со следами От уколов.

– Я тебе нравлюсь?

– Еще как.

– Тогда как ты меня хочешь? Раздетой?

– На льду.

– Не понимаю. Это что, новый способ?

– Мне нужна информация, а не копуляция. – Я поднял ее за талию и опустил на кровать рядом с собой.

– Ты не похож на тех, кто удовлетворяется разговорами. Я здоровая, если тебя это беспокоит.

– Меня ничто не беспокоит.

– Я прохожу еженедельное обследование.

– Не сомневаюсь.

– Если ты хочешь только болтать, мы могли бы оставаться внизу. А теперь тебе придется платить за комнату.

– Сколько?

– Пять баксов. И десять мне. За разговор я беру такие же деньги. Ну, о чем мы будем говорить? Как я стала этим заниматься? Или хочешь послушать про разных парней?

– Меня интересует только один парень – Тони Акиста. Знаешь его?

– Конечно знаю. Правда, он никогда со мной не ходил. Да я и сама бы с) ним не пошла. Мне он всегда казался похожим на психа.

– Джо тоже так думала?

Ее лицо застыло под макияжем.

– Я не знаю, что думала Джо.

– А она с ним ходила?

– Может, флиртовала с ним для смеха. Несколько раз она водила его домой.

– Недавно?

– Да, в последние две недели. Босс привел его сюда однажды вечером.

– Керриган привел его?

– Да. Должно быть, он велел ей вести себя с ним поприятнее. Иначе не знаю, зачем ей мог понадобиться Тони. Он не только псих, но еще и не белый и жуткий пьяница. Видел бы ты его, когда он пришел сюда в последний раз. Набрался где-то до чертиков. Рокко пришлось отказать ему в выпивке.

– Когда это было?

Она в раздумье подняла глаза к потолку.

– Три-четыре дня назад. В ночь с воскресенья на понедельник.

– А Джо была здесь?

– Естественно. Он пошел ее провожать. Вернее, она его. Из него провожатый был никудышный.

– Как выглядит Джо?

– А ты ее не знаешь?

– Еще нет.

– Странно, что ты интересуешься девушкой, которую ни разу не видел.

– У меня есть причина.

– Какая?

– Не важно. Опиши ее.

– Маленькая брюнетка, если тебе такие нравятся. Я сама раньше была брюнеткой, пока мне это не надоело.

– Мы говорим о Джо, – напомнил я ей. – Мне нужно полное описание.

– За каким чертом? Я думала, ты хочешь поговорить со мной. У меня мало времени, и ты должен мне пятнадцать баксов.

– Рокко тебя контролирует?

– Практически с секундомером.

Я вынул из бумажника двадцатку. Она зашуршала у нее в руке, как маленькая зеленая ящерица, и быстро скрылась за чулком. Деньги, казалось, ободрили девушку.

– Подожди минутку. Если тебе нужно знать, как выглядит Джо Саммер, у меня есть кое-что получше описания.

Она направилась к двери.

– Не забудь вернуться, Джерри Мей.

– Не бойся, не забуду.

Она вернулась, держа афишу с надписью золотыми буквами.

– Вот фотография Джо в соблазнительной позе. Рокко только вчера убрал ее из окна.

«Золотая туфелька» представляет великолепную Джо Саммер, – гласила надпись. – Всю ночь песни и шутки».

К афише была прикреплена слегка помятая фотография молодой женщины в черном вечернем платье с блестками и вырезом, доходящим до пояса. С трудом втиснутые в платье груди были наиболее заметной деталью ее фигуры, но меня поразило лицо с глазами, похожими на терновые ягоды, черной прямой челкой и страстным ртом. Несколько часов назад я видел этот рот, жадно прижимающийся к руке Керригана.

Я посмотрел на Джерри Мей.

– Она – девушка Керригана?

Джерри села на кровать рядом со мной.

– Все это знают. По-твоему, почему он дал ей здесь работу?

– Что она за человек? Честная или не слишком?

– Откуда я знаю? Она не маменькина дочка, но я не могу читать ее мысли. Иногда я даже не могу читать свои собственные.

– Кто ее друзья?

– Не думаю, что у нее есть друзья, кроме мистера Керригана. Сколько, по-вашему, друзей нужно девушке? Да, у нее есть дедушка. Он приходил сюда в прошлом месяце вскоре после того, как она начала здесь работать, и хотел забрать ее домой.

– А ты не знаешь, где он живет?

– Кажется, она говорила, что где-то за городом, в горах. Я советовала ей вернуться домой, так как, если она будет слишком долго вертеться в кабаре, это добром не кончится.

– А для тебя, Джерри Мей?

– Обо мне не стоит говорить. Я безнадежна. – Уголки ее накрашенного рта растянулись в горькой усмешке. – Малышка меня не послушалась, так что ей придется все усвоить самостоятельно.

– Что именно?

– В этой жизни ничего не получаешь задаром. Приходится платить вдвойне, а потом бежать куда глаза глядят, чтобы не платить еще больше. У нее серьезные неприятности?

– Возможно.

– А ты часом не коп?

– Частный детектив.

– Вынюхиваешь для миссис Керриган?

– Тут дело посерьезнее.

Она закусила нижнюю губу, испачкав зубы помадой.

– Надеюсь, я не сказала ничего такого, что может повредить малышке. Конечно, она задирала передо мной нос – считала себя артисткой, но я не держу на нее зла. Я сама раньше важничала, вот и плачу за это. – Ее рука лежала на бедре, где были спрятаны двадцать долларов. – Это очень серьезно?

– Не знаю, пока не поговорю с ней. Может, и тогда не узнаю. Она живет в многоквартирном доме на Янонали-стрит?

– Да, в Кортес-апартментс, если она все еще там.

Я поднялся и поблагодарил ее.

– Не стоит благодарности. Я думала, что меня, кроме денег, ничего не интересует, а ты заставил меня встревожиться за Джо. – Она печально улыбнулась. – Доброй ночи, любитель информации.

– Доброй ночи, Джерри Мей.