Текст книги "Найти жертву"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 21

Я нашел врача, который наложил восемь швов на мою физиономию. Доктор, казалось, не усматривал в моем облике ничего из ряда вон выходящего, поэтому не задавал вопросов. Однако, закончив работу, он потребовал двадцать пять долларов наличными. Либо он был необычным доктором, либо я – необычным пациентом.

Выйдя от него, я ощутил мощный импульс сесть в машину, уехать из Лас-Крусес и никогда туда не возвращаться. Будучи не в состоянии найти ни одной веской причины, чтобы оставаться здесь, я поехал к зданию суда, обуреваемый своим мессианским комплексом.

Белый флигель, увенчанный башенкой, окружали лужайки, зеленые, как искусственные растения, которые используют похоронные бюро. Над парадным входом сверкал на солнце барельеф, изображающий слепую Фемиду. Высоко над ее головой с повязкой на глазах железные стрелки башенных часов показывали три тридцать.

Выложенная плитками лестница вела к офису окружного прокурора на втором этаже. В приемной восседала грузная блондинка с глазами большевистского комиссара, обозревающими меня из-за баррикады в виде могучего бюста. Узнав мое имя и проконсультировавшись по внутреннему телефону, она проводила меня мимо нескольких дверей к кабинету прокурора. Это была большая, залитая солнцем комната с минимальным количеством мебели. Ее безликость смягчали фотография молодой хорошенькой женщины на письменном столе, полки с книгами, посвященными не только юриспруденции, и пара литографий Дона Фримена на стене.

Мне приходилось иметь дело с тремя основными типами окружных прокуроров. К первому принадлежали дружелюбные толстоватые субъекты, которые, потерпев неудачу в частной практике, оказывались в суде, обслуживая тех, кто обеспечил им эту должность. Ко второму относились честолюбивые молодые юристы, использовавшие офис окружного прокурора как трамплин к более высокой должности или высокооплачиваемой практике. Третий тип – не такой редкий, как может показаться, – составляли люди, которых больше интересовало очищение общества от скверны, нежели обслуживание влиятельных друзей и лицезрение своей фотографии в газетах.

Уэстмор, казалось, принадлежал ко второй категории. Он предложил мне сигарету и зажег ее для меня, пользуясь возможностью как следует изучить мое лицо. Его собственное было худым и скуластым, свидетельствуя о честолюбии на грани аскетизма. Оно было украшено пенсне и увенчано ежиком преждевременно седеющих волос, цветом напоминающих железные опилки.

Указав мне на стул, он сел за стол.

– Вы принадлежите к числу неуловимых, мистер Арчер.

– Сожалею, но мне нужно было кое-где побывать.

– Похоже, вы добирались туда на четвереньках, чтобы вас не обнаружили. – В его резком голосе слышались нотки иронии. – Я уже серьезно подумывал об ордере на арест.

– По какому обвинению?

– Есть несколько вариантов. Например, сопротивление полиции. В Лас-Крусес к подобным вещам относятся неодобрительно.

– Вы имеете в виду Черча?

– Я имею в виду Брагу.

– Брага получил по заслугам. Я бы мог задержать девушку, если бы он в меня не вцепился.

– Теперь он это понимает. Как бы то ни было, на вашем месте я бы держался подальше от темных аллей. И не советую снова пробовать нечто подобное на Браге или ком-нибудь другом из департамента шерифа. Вас избавило от тюрьмы лишь то, что вы сообщили о машине на авиабазе.

– Этой похвалой я обязан Черчу?

– Естественно. Шериф всегда хвалит тех, кто этого заслуживает. А «бьюик» помог нам выйти на Боузи.

– Мне рассказал Майер. Насколько я понимаю, Боузи не поймали?

– Еще нет. Но я получил телетайп после разговора с Майером. Полный перечень «достижений» Боузи. – Уэстмор взял со стола желтую телеграмму. – Мелкая кража и вандализм еще в начальной школе, кражи автомобилей в течение следующих нескольких лет, незаконное ношение оружия, хулиганство, ограбление. Обычная программа. Считая год в Престоне, он провел в тюрьме семь лет из последних одиннадцати.

– Откуда он родом?

– С западной стороны Лос-Анджелеса. Но его арестовывали в пяти западных штатах. Последний срок он заработал за то, что водил грузовик для шайки бутлегеров в Нью-Мексико. Он вышел в июле и перенес свою деятельность на северо-запад.

– Он в одиночку ограбил банк в Портленде?

– Насколько известно, это была работа одного человека. По крайней мере, Боузи был единственным, кто входил в банк.

– И вышел оттуда с двадцатью тысячами долларов?

– С двадцатью двумя. К несчастью для него, он не смог их потратить. В банке был полный список номеров украденных банкнотов, и они разослали его по побережью и по всему юго-западу. Покупка автомобиля в Лос-Анджелесе как будто была единственной крупной попыткой истратить часть добычи, но это вышло ему боком. Он был вынужден бежать из Лос-Анджелеса с полицией на хвосте. Они выехали из отеля на главной улице менее чем за час до того, как туда нагрянула полиция.

– Значит, девушка была с ним тогда?

– Они зарегистрировались как муж и жена – мистер и миссис Джон Браун. – Уэстмор улыбнулся уголком рта. – Подходящий псевдоним, учитывая то, что произошло с подлинным Джоном Брауном[5]5
  Браун Джон (1800 – 1859) – американский аболиционист; вел вооруженную борьбу с рабовладельцами и был повешен.


[Закрыть].

– Когда они оставили Лос-Анджелес?

– Шесть недель назад, третьего сентября, Боузи ограбил банк в Портленде пятнадцатого августа. Начиная с третьего сентября и по вчерашний день он полностью исчез из поля зрения.

– Не совсем, – возразил я.

Уэстмор бросил на меня проницательный взгляд.

– Если вы что-то знаете, говорите. Я ведь оказал вам доверие.

– Вам известно, где находится озеро Перидида, мистер Уэстмор?

– Конечно. У меня там коттедж. А что?

– Это одно из узловых мест всего дела. Боузи и Джо Саммер скрывались там несколько дней в начале сентября. Энн Майер в последний раз тоже видели у озера.

– А каким образом она вписывается в картину?

– Еще как вписывается, притом в самый центр. Не знаю, какие меры были приняты для ее розысков. Если никаких, то готов предложить словесный портрет.

– Шериф уже распространил его прошлой ночью. Пока мы не получили откликов.

– Думаю, вам следует сосредоточить поиски на озере Перидида.

– У вас есть основания это утверждать?

– Да.

Я вручил ему каблук и ключи от летнего дома, после чего поведал свою историю.

Он слушал, нетерпеливо барабаня пальцами по столу, словно ощущая ускользающие секунды.

– Возможно, Мак-Гауэн лжет. Его рассказ не показался вам фантастичным?

– Даже очень фантастичным. Но если бы он хотел солгать, то выдумал бы что-нибудь более правдоподобное. Кроме того, я видел яму.

– Он мог сам ее вырыть. И у него была причина для лжи, если он дед этой девушки.

– Мак-Гауэн даже не знал, что у его внучки неприятности, когда рассказывал мне о «могильщиках».

– По крайней мере, вас он убедил.

– Расспросите его сами.

– Непременно. А пока что я хочу, чтобы вы повторили вашу историю для протокола.

– Для этого я и пришел.

Он вызвал по селектору стенографиста. Элегантный седовласый мужчина притащил в комнату стенотайп и установил его на столе. Пока его беглые пальцы запечатлевали мое повествование, Уэстмор бродил по кабинету.

Шериф играл в моем отчете сугубо традиционную роль. Будь Уэстмор другим человеком, я мог бы высказаться откровенно, но его обходительность не вызывала у меня доверия. Окружной прокурор обладал большей властью, чем шериф, но я не мог быть уверен, как он ею воспользуется. В середине моего рассказа Уэстмор вышел из комнаты и вскоре вернулся, возбужденно сверкая глазами. После ухода стенографиста он сообщил мне причину:

– Я говорил с налоговой инспекцией. Утром передал им бухгалтерские книги Керригана. Для полного анализа у них не было времени, но они уверены, что он обманывал государство.

– Уклонялся от уплаты налогов?

– Да, в течение нескольких лет. В конце сороковых годов он заработал на своем баре кучу денег, которые не включал в декларации.

– И куда же делись эти деньги?

Уэстмор пожал узкими плечами.

– Лас-Вегас, Танфоран, Кальенте – развлекаться в этих местах куда интереснее, чем платить подоходный налог. Через год после покупки «Золотой туфельки» Керриган начал вести двойную бухгалтерию. Очевидно, он делал это с помощью Энн Майер. Она была его секретарем и одновременно счетоводом. Налоговое управление уже несколько месяцев старалось добыть против них конкретные доказательства, чтобы отдать обоих под суд.

– Неудивительно, что он пытался сбежать.

Уэстмор утвердительно кивнул.

– Доналд Керриган полностью истощился – в финансовом, моральном и прочих отношениях. Даже его брак треснул по швам. Только что я разговаривал по телефону с Кейт Керриган. В некотором смысле ее мужу повезло больше, чем ей. Он смог избежать неприятностей с налоговыми махинациями.

– А она нет?

– Нет, если департамент предъявит обвинение. Она подписывала его налоговые декларации, разумеется, не зная, что они фальсифицированы. Но у нее могут отобрать все, что осталось.

Я подумал о Кейт Керриган, запутанной в последствиях неправильного выбора, сделанного ею семь лет назад.

– Не слишком ли это для нее?

– Этого не случится, если я сумею ей помочь. Кейт – святая женщина.

«Святая» показалось мне не вполне подходящим определением, но я не стал спорить.

– Мне она тоже нравится.

– Рад это слышать. Кстати, Кейт спрашивала о вас. Она хочет с вами повидаться, когда вы закончите дела здесь.

– Она дома?

– Да. Я не рассказал ей только об одном, и мне не хотелось бы, чтобы это дошло до нее или до кого-либо еще.

– Дальше меня это не пойдет.

– Ну, это связано с вашей идеей, что Энн Майер – центральное лицо в этом деле. Согласно погашенным чекам Керригана, он последний год выплачивал ей тысячу долларов в месяц.

– Большое жалованье для администратора мотеля.

– Больше, чем он сам когда-либо зарабатывал своим бизнесом.

– Шантаж?

– Это кажется логичной гипотезой. Плата за молчание, возможно касающееся его налоговых махинаций. Что бы это ни было, оно дает ему сильнейший мотив для убийства. Это соответствует вашим предположениям.

– Да, по крайней мере в настоящее время.

Уэстмор подошел к окну и стал спиной ко мне. Когда он повернулся, его пенсне блеснуло в косых лучах солнца.

– Допустим, Керриган убил Энн Майер в понедельник и каким-то образом избавился от трупа. Он знал, что тело рано или поздно обнаружат и на него падет основное подозрение. Несомненно, Керриган также знал, что налоговая инспекция готова в него вцепиться. Поэтому он решил сбежать со всеми деньгами, которые смог наскрести.

– И с Джо Саммер.

– Да, разумеется. Она катализатор реакции. Девушка свела вместе двух свои любовников, Боузи и Керригана, они разработали план похищения груза спиртного. У Боузи было двадцать тысяч долларов, которые он не мог потратить, а у Керригана были связи, позволившие ему заказать груз и передать его Боузи. Он даже организовал временное укрытие на авиабазе. За эти услуги Боузи уплатил ему крадеными деньгами.

– Которые Керриган также не смог бы потратить.

– Очевидно, Керриган этого не знал. Они одурачили его. Боузи использовал девушку как приманку для лохов. – Жаргонное словечко странно прозвучало в устах Уэстмора, чья речь за милю отдавала престижным колледжем.

– Возможно, – согласился я, – но она по-настоящему влюбилась в Керригана.

Уэстмор поднял брови.

– Откуда вы знаете?

– От нее самой. К тому же я видел их вместе.

– Не кажется ли вам такое доказательство весьма субъективным?

– Но вы не можете его игнорировать. Людям не чуждо ничто человеческое – даже девушкам вроде Джо Саммер.

– Не будем спорить. – Его лицо превратилось в официальную маску: несмотря на все свои достоинства, он оставался бюрократом. – В любом случае она соучастница в убийстве. Мы знаем, что Боузи застрелил Акисту.

– Точно знаем?

– Я уверен, что он прикончил и Акисту, и Керригана. Пули, убившие их, выпущены из одного оружия. Вспомните «послужной список» Боузи. Чистая случайность, что он до сих пор никого не убил. А за этот груз виски он был готов убить кого угодно. Для него это куда лучше тех денег, которые у него были. В некоторых штатах хорошая контрабандная выпивка по-прежнему ценный товар.

– В том числе в Нью-Мексико. В индейских резервациях за него платят высокую цену.

– Я об этом не забываю. Мы наблюдаем за всеми шоссе, ведущими из штата. Как только он попытается вывезти грузовик через границу, мы его схватим, и дело будет завершено.

– Не думаю, – возразил я.

– Почему?

– Потому что это нелогично. Вы сказали, что Акиста и Керриган застрелены из одного оружия.

– Совершенно верно. Дейнло проделал хорошую работу с пулями. Та пуля, которая прикончила Керригана, расплющилась о черепную кость, но тем не менее удалось осуществить ее надежную идентификацию. Она выпущена из того же дула, что и пуля в груди Акисты.

– Какого именно дула?

– Револьвера 38-го калибра. Дейнло думает, что это старый полицейский револьвер.

– Если ваша баллистическая экспертиза правильна, то Боузи не убивал Керригана.

– То есть как это?

– Подумайте, что это означает. Получается, что Боузи вел грузовик от авиабазы до мотеля в то время, когда каждый коп в округе его разыскивал, припарковал машину перед мотелем, вошел внутрь и застрелил партнера по преступлению. Какой мотив мог оправдать подобный риск?

Уэстмор оперся ладонями на стол в типично прокурорской позе.

– Со смертью Керригана исчез свидетель, который стал бы опасен, как только выяснил бы, что полученные им деньги бесполезны. К тому же Керриган хотел сбежать с его девушкой.

– Это не основание, – возразил я. – Боузи получил, что хотел, и не стал бы возвращаться ради удовольствия размозжить Керригану голову. А если он не совершал одного убийства, значит, не совершал и второго – конечно, если Дейнло знает, что говорит.

– Я полностью доверяю Дейнло. И я уверен, что Боузи совершил оба убийства. Или он убил Акисту, а потом одолжил оружие девушке, чтобы она прикончила Керригана.

– Это крайне маловероятно.

– Напротив. Только эти два предположения соответствуют фактам. В интерпретации доказательств действует строгий закон экономики.

– Это порочная экономика, если она не учитывает все факты.

Он уставился на меня как при перекрестном допросе.

– Есть какие-то факты, о которых вы осведомлены, а я нет?

Я ответил ему вежливым взглядом. Он не принадлежал к людям, которых можно раскусить за час или даже за год. Я сомневался, что такому человеку, как Уэстмор, следовало совать свои холеные пальцы в черствый пирог уголовных преступлений, но политика создает еще более странных партнеров, чем секс.

Я встал и подошел к окну. На лужайке группа заключенных в тюремных робах подрезала кустарник. Я не чувствовал желания присоединиться к ним. Где-то, словно гигантское насекомое, загудела косилка.

– Как я понимаю, такие факты есть, – послышался у моего плеча голос Уэстмора.

– Ничего конкретного.

– Все равно говорите. Я не могу терять время.

– Майер рассказал мне кое-что об оружии. Не то чтобы я ему верил, но любопытно, что он вообще об этом упомянул. Возможно, он пытается таким образом объяснить его исчезновение.

– Какое именно оружие?

– Полицейский револьвер 38-го калибра. Он заявляет, что одолжил его своей дочери Энн прошлой осенью. Якобы она попросила у него оружие, чтобы защищаться от Тони Акисты.

– От Акисты?

– Так говорит Майер. Возможно, он лжет.

– Не понимаю. Я думал, вы работаете на Майера.

– Уже нет. Между нами встало кое-что, происшедшее десять лет назад. Это было еще до вас?

– Едва ли. Я начал практиковать здесь лет пятнадцать назад.

– Тогда вы, возможно, помните это дело. Майера таскали в суд за дурное обращение с младшей дочерью.

– Помню, – мрачно кивнул он. – Впрочем, до процесса не дошло. Девочка была слишком напугана, чтобы давать показания. Да и Майер воспользовался связями. Самое большее, что смог сделать судья Крейг, – это определить дом Майера как неподходящий для несовершеннолетних и забрать у него ребенка.

– А какая у Майера репутация, помимо этой истории?

– Думаю, в молодые годы он был довольно крутым субъектом. Я слышал, что он нажил первоначальный капитал, работая в двадцатые годы водителем у мексиканских контрабандистов спиртными напитками. Вот это действительно было до меня.

– Шериф оказался не слишком разборчивым в выборе тестя.

– Нельзя судить о человеке по его тестю, – строго сказал Уэстмор. – Черч все знал о старике, когда женился на Хильде. Его идея заключалась в том, чтобы забрать у Майера обеих девушек. Он сам сказал мне это как-то вечером, после двух порций виски.

– Но деньги у Майера были, не так ли?

Лицо Уэстмора сделалось суровым.

– Если вы ищете то, что я думаю, то рискуете запутаться. Деньги не интересуют шерифа. Он работает по шестнадцать часов в день за меньшее жалованье, чем у меня. Черч просто влюбился в дочь Майера и женился на ней. Он делает то, что считает правильным, не думая о последствиях.

– Рад это слышать, – сказал я, поглаживая повязку на лице. – На вашего Дейнло можно положиться?

– Боюсь, что не вполне понимаю.

– Можно быть уверенным, что он не станет искажать факты, на что бы они ни указывали?

– Безусловно.

– Даже если они ведут в его собственный департамент?

– Вы не можете иметь в виду Брэндона Черча.

Почувствовав себя на тонком льду, я сделал шаг назад.

– Это ваше предположение, а не мое.

Глаза Уэстмора блеснули, как шляпки гвоздиков. Он холодно улыбнулся.

– Дейнло больше всего на свете хочет быть шерифом.

– Тогда пошлите его в дом Майера. Старик оборудовал в подвале нечто вроде тира. Возможно, Дейнло удастся найти там еще несколько пуль 38-го калибра, выпущенных из того же оружия.

Глава 22

Кейт Керриган ждала в моей машине.

– Я боялась вас упустить, – сказала она, когда я открыл дверцу. – Поэтому приехала в такси. Мистер Мак-Гауэн звонил с электростанции.

– Мне?

– Да, он сейчас едет ко мне домой, чтобы повидать вас. Мак-Гауэн толком не объяснил, в чем дело, но думаю, что это касается его дочери. Он просил меня не упоминать о его звонке никому, кроме вас.

Я сел в машину и включил зажигание. В средней школе только что кончились занятия, и улицы заполнила армия мальчишек в джинсах и хорошеньких девушек с голыми ногами. Некоторые девушки были примерно того же возраста, что и Джо. Меня интересовало, что сделало ее не такой, как они.

Кейт оторвала меня от размышлений.

– Подумать только, – заговорила она, – что менее десяти лет назад я была одной из этих девчушек, причем самой везучей. Папа был еще жив, я была королевой на вечере выпускников, и капитан футбольной команды пригласил меня на танец. Я думала, что вся остальная жизнь будет такой же чудесной. Почему никто меня не разубедил?

– Так бывает всегда.

– Мне позволяли жить в мире грез, – с горечью продолжала она. – Позволяли верить, что я особенная и ничто дурное никогда меня не коснется. Знаете, кем я себя считала? Леди из Шарлотта, наблюдающей мир в зеркале. А потом зеркало треснуло. Или вы не знаете это стихотворение?[6]6
  Имеется в виду стихотворение английского поэта Альфреда Теннисона (1809-1892).


[Закрыть]

– Я тоже читал его в школе.

Остаток пути до ее дома мы проехали молча. Нигде не было никаких признаков Мак-Гауэна, поэтому Кейт попросила меня войти и подождать. В гостиной было холодно, несмотря на яркое солнце. Эхо подслушанной мною ссоры, казалось, все еще отзывается в этих стенах.

Она бросила на стул черные перчатки и шляпу и предложила мне сесть.

– Все оказалось еще хуже, чем я предполагала. Сэм Уэстмор рассказал вам?

– Немного.

– Дон оставил мне меньше, чем ничего. Сэм говорит, что мне, возможно, придется отвечать за неуплату налогов за несколько лет. Я об этом и понятия не имела.

– Этого не случится, если Уэстмор приложит усилия. Он ведь ваш близкий друг, не так ли?

– Я всегда так считала.

– А если это произойдет? Если они отберут всю вашу собственность?

– Я останусь без гроша.

– Это настолько ужасная перспектива?

– Не знаю. Я еще над этим не задумывалась.

– Так задумайтесь теперь. Что в этом ужасного? Вы молоды, красивы и умны.

Она остановила меня нетерпеливым жестом.

– Боюсь, что не могу соответствовать вашим комплиментам. Во всяком случае, сегодня. Как бы то ни было, спасибо за добрые намерения.

– Не понимаю, кого или что вы должны оплакивать. Керриган оказал вам услугу, позволив, чтобы его застрелили, а может, и еще одну услугу, растратив ваши деньги.

Она посмотрела на меня, словно сомневаясь в моем рассудке.

– Что вы имеете в виду?

– Вы снова выйдете замуж...

– Никогда!

– Обязательно выйдете. И у вас будет шанс найти более честного мужа, а не еще одного Керригана. Не забывайте, что этот штат кишит трутнями, которые охотятся за легкими деньгами. Я встречал тысячи таких.

– Неужели их так много?

– Пройдитесь по Беверли-Хиллз, Санта-Барбаре или Санта-Монике и вы непременно встретите двух или трех, разъезжающих в «ягуарах» и «кадиллаках».

– И у всех есть жены?

– Они охотятся за женщинами. Покуда женщинам будут принадлежать три четверти собственности в этой стране, всегда найдутся мужчины, пытающиеся отобрать у них эту собственность. Вы принадлежите к крупнейшему тайному женскому обществу Соединенных Штатов – обществу богатых девушек, которые неудачно вышли замуж и сожалеют об этом. Вот тут-то и наготове целая орда альфонсов.

Она ошеломленно посмотрела на меня:

– Вы живете в ужасном мире.

– Всего лишь в реальном.

– Как вы можете это выносить?

– Просто не блокирую свои чувства золотыми кирпичами. А вы?

– Никак не могу. Я изнеженная девчонка, которая слишком долго ждала, чтобы вырасти. Становиться взрослой трудно – неудивительно, что так мало людей в этом преуспели. – Кейт вздохнула и продолжала другим тоном: – Дон был не так плох, как вы думаете. Он честно пытался все наладить – по крайней мере, какое-то время. Это не только его вина, что он не умел обращаться с деньгами. Мне следовало помочь ему. Я не была ему хорошей женой – он нуждался в большем, чем я могла ему дать.

– В большем, чем ему мог дать кто бы то ни было.

– Сегодня вы что-то особенно суровы.

– Простите. Просто я встречал многих керриганов. Они рождаются с вакуумом вместо сердца. Или что-то случается с ними в детстве. Как бы то ни было, в них нет ничего, кроме голодной дыры, которую никто не в состоянии заполнить.

– Заполнить как женщина?

Кейт смущенно покраснела и подошла к большому окну. Через некоторое время она снова заговорила, обращаясь не то ко мне, не то к равнодушному городу:

– Я все испортила, верно? Мой отец был одним из самых уважаемых людей в этой долине. Мой дед основал в Лас-Крусес колледж, пожертвовав для этого землю. А я предала их. Я пустила на ветер не только их деньги, но и их репутацию, все то, что они отстаивали. – Она повернулась и окинула взглядом холодную гостиную. – Кажется несправедливым, даже просто невозможным, что я могла уничтожить так много, сделав одну ошибку.

– Ничего не уничтожено. Дутые личности вроде Керригана не могут уничтожать реальных людей и реальные вещи.

– Разве?

Кейт снова повернулась ко мне спиной. Она, с ее золотыми волосами, свободно спускавшимися на плечи, казалась стройной юной девушкой. Было трудно поверить, что она прошла через семь лет кошмарного брака и овдовела в результате убийства.

Я подошел к ней.

– Ваша жизнь не кончена – она только начинается.

– Боюсь, вам не утешить меня этой примитивной философией... нет, простите мне эти слова. Вы с самого начала были добры ко мне.

– Это было не так уж трудно, Кейти.

– Он говорил, что я не была женщиной. Но я женщина, не так ли?

Я взял ее за плечи и поцеловал.

– Мне жаль, что вы пострадали, Лу, – прошептала она, прижимая губы к повязке на моем лице. – Пожалуйста, больше не рискуйте.

– Это не страшно.

– Я женщина, правда? Вы... вас тянет ко мне?

На этот вопрос я не мог ответить словами.

Спустя некоторое время Кейт сказала:

– Я чувствую себя как вдова из Эфеса.

– Я сегодня очень суров, а вы напичканы литературными аллюзиями. Впрочем, продолжайте в том же духе. Это весьма познавательно.

– Вы смеетесь надо мной.

– Почему бы и нет?

Она прижала мою голову к своему круглому белому плечу и шепнула мне на ухо:

– Я заставила вас чувствовать себя мужчиной, Лу?

– Я и раньше чувствовал себя им. Это мое обычное состояние.

– Вы хвастаетесь!

– Пусть так – хвастаюсь. Кроме вас, меня никто не слышит, а вы не возражаете.

Она рассмеялась. На веранде послышались неровные шаркающие шаги. В дверь позвонили.