Текст книги "Луна Вечности (СИ)"

Автор книги: Рони Ротэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 13

Вечерний Устричный дом светился огнями, источая ароматы еды, выплескивая на освещенную фонарями улицу отголоски сладкозвучной музыки и смех гостей.

Падхар притулился за столом в одиночестве, вежливо отказавшись от приглашения начальника охраны. Памятуя о словах Гилэстэла, евнух не стал налегать на секку. Хотя нестерпимо хотелось напиться и притушить гнетущее чувство опасности и сосущее ощущение под ложечкой. Он вяло ковырялся в тарелке, без аппетита пережевывая деликатесы, казавшиеся одинаково пресными. Слишком поглощенный собственными переживаниями, он не заметил разочарованные лица гостей из-за несостоявшегося выступления Танкри.

Прислуга, сочтя его мрачный вид за недовольство из-за обслуживания, из кожи лезла в стремлении ублажить королевского евнуха. На секунду отвлекшись от размышлений о грядущем, он испытал сожаление, что это в последний раз. Как знать, будут ли к нему относиться с подобным почтением и угодливостью в будущем? Будут ли ему кланяться столь же низко, как сейчас и стараться услужить с таким же рвением? «Прочь сомнения, старый скопец! – одернул себя Падхар. – Сейчас тебя поднимает над ними должность, в новой жизни вознесут деньги».

Евнух оглядел зал. Никто из сидящих здесь и не подозревает, как вскоре может измениться Дусан-Дадар. Когда родился отец Падхара, Дербетан уже правил. Новый правитель мог взойти на престол только по его слову. Заговоры с целью свержения или убийства владыки были бессмысленны – секрет Луны Вечности и даруемого ею долголетия передавался преемнику предыдущим повелителем устно в день назначения наследником. Если северянам удастся осуществить задуманное… Если всё получится, то правление следующих владык Дусан-Дадара станет не в пример короче. Что такое десяток лет на троне… Даже два… Ничтожно малый срок.

Падхар сокрушенно качнул головой, не сдержав вздох облегчения – он будет далеко отсюда в годы потрясений и хаоса, ожидающие архипелаг.

Сумерки сгустились до ночной темноты. С улицы донесся звон гонга стражи, оповещающий о наступлении «часа совы». Пора. Падхар плеснул в чашку секки напоследок, выпил и поднялся.

– Панжавар Падхар! – подбежал Бончо, наблюдающий за гостями с верхних ступенек лестницы, склонился в поклоне. – Вам приготовить паланкин?

– Не нужно, – отмахнувшись, буркнул евнух. – Ночь теплая, дождя нет. Я пройдусь.

– Не опасно ли, в такой час? – обеспокоился хозяин.

– Разве кто-то посмеет обидеть меня? – усмехнулся Падхар.

Стоя на террасе, Бончо напряженно наблюдал, как удаляющаяся фигура евнуха тает в темноте. «Ну, дальше не моя забота» – с облегчением подумал трактирщик, когда Падхар окончательно скрылся из виду. Оставлять других гостей без должного внимания было неучтиво, и Бончо поспешил вернуться в Устричный дом. Вслед за ним в зал неспешной походкой вошел посетитель в одежде состоятельного дусан-дадарца, не привлекая внимания преодолел наполненное суетой пространство и неторопливо поднялся по лестнице на третий этаж.

Тихий стук в дверь заставил Танкри вздрогнуть. Не угасшая еще надежда взбудоражила воображение, сбила дыхание. Подрагивающими руками Танкри медленно раздвинула створки и удивленно изогнула брови, увидев стоящего в коридоре человека.

– Ты?

– Собралась? – окинув острым взглядом танцовщицу и два небольших узла на полу, человек кивком поманил её. – Твой приятель с севера просил позаботиться о тебе. Выходи через черный ход, мы встретим тебя там.

Прежде чем отправиться на причал, Падхар наведался на рыночную площадь. Настороженно оглядевшись, евнух прокрался к постройке, где торговали рабами. Павильон был пуст и темен. Дверь на замок не закрывалась, и Падхар простиснулся внутрь. Старое кресло с потертой обивкой, слишком тяжелое, чтобы ленивые уборщики соизволили каждый раз оттаскивать его в сторону, заскрипело и затрещало, когда евнух, поднатужившись, сдвинул его с места. Половицы под ним не имели того затертого и затоптанного вида, как остальные. Падхар осторожно наступил на край одной из досок, приподнял её и отложил в сторону. Кряхтя и опираясь руками о кресло, он тяжело опустился на колени, пошарил рукой в щели и извлек небольшой, но увесистый мешок. В нем было то, что удалось скопить за годы службы и за последние недели вынести из дворца. Не удосужившись вернуть половицу и кресло на место, Падхар спрятал мешок под плащом и, прижимая его обеими руками, поспешил в порт.

Причалы, неярко освещенные чадящими светильниками, были безлюдны. Лишь откуда-то издалека слышалась беззлобная ругань припозднившихся рыбаков. Корабль Гилэстэла нависал над пирсом темной громадиной. По палубе безмолвно передвигались человеческие фигуры, сгружая в трюмы тюки. Падхар опасливо приблизился, взглядом выискивая на палубе высокий силуэт Гилэстэла.

От мачты отделилась тень и Падхар узнал князя. Гилэстэл сошел по трапу, приглашающе повел рукой.

– Поднимайтесь, господин Падхар. В каюте для вас приготовлена одежда. Переоденьтесь, а своё платье отдайте Астиду.

– Мне что-то не по себе, – сморщился Падхар, потирая ладонью грудь.

– Бояться уже поздно, господин Падхар, – пожал плечами Гилэстэл. – Как и отказываться. – Я не отказываюсь, – промямлил евнух. – Но у владыки длинные руки. А я одинок и беззащитен.

– Обещаю позаботиться о вас, как о собственном брате, – в голосе князя Падхар распознал улыбку. – И переправить туда, где вас не достанет рука Дербетана. Идемте.

Войдя в предназначенную для него каюту, Падхар окинул тоскливым взглядом тесную каморку, освещенную парой свечей. Койка над рундуком, откидной столик и табурет – вот и вся обстановка. На койке стопкой была сложена одежда. Князь угадал мысли евнуха по уныло опустившимся губам.

– Не обессудьте, господин Падхар, за походные условия. Роскошь и удобства ненадолго придется отложить.

– Я потерплю, – ответил тот, подавив вздох и потянувшись к приготовленной для него одежде.

Во дворце одеваться помогал Сеймё. Неповоротливому Падхару пришлось изрядно потрудиться, чтобы стащить с ног носки и развязать тесемки по бокам хламиды и на штанах.

Когда Астид постучал в двери каюты, Падхар сражался с нижним бельем.

– Господин Падхар, можно забрать ваш наряд? – Астид стукнул еще раз.

– Я не могу, – чуть приоткрыв дверь, евнух извиняюще сморщился. – Не могу сам снять нижнюю рубаху и… и штаны. Так крепко завязано. Не могли бы вы…

– Не стоит беспокоиться, – поспешно прервал его Астид. – Верхнего облачения будет вполне достаточно. Давайте его сюда.

– Да, да, – засуетился Падхар, сгребая по каюте вещи.

Одежда, врученная Астиду евнухом, пропахла потом и приторным ароматическим маслом. Помимо прочего, полукровка различил тянущийся от нижней части гардероба запах мочи. Мелькнула мысль устроить быструю стирку, но Астид отогнал её – душок, источаемый одеждой евнуха, подтверждал его личность не хуже, чем именная табличка. Брезгливо морщась, Астид отнес вещи в свою каюту и быстро переоделся – тратить драгоценные силы на воспроизведение одежды было бы расточительством, и полукровка решил ограничиться изменением лишь собственной внешности.

Вошедший в каюту через некоторое время Гилэстэл не удержался от улыбки – на высоком полукровке наряд низкорослого пухлого евнуха висел, как тряпьё на огородном пугале.

– Как я раньше не замечал, что он так воняет? – покачал головой Астид. – Хотя, после гнилой тюленины и жареной в протухшем масле рыбы немудрено и вовсе потерять обоняние.

– Туфли не жмут? – посочувствовал князь.

– Удивительно, но почти нет, – усмехнулся Астид. – Тут его судьба не обделила. Некоторые утверждают, что размер ноги соответствует размеру другой части тела. Соболезную его большой потере.

– Уверен, что справишься? – посерьезнел Гилэстэл.

Астид задумался на секунду и кивнул.

– Я её заполучу. Даже если придется брать покои Дербетана штурмом. Ждите меня в условленное время.

Вскоре по сходням с «Серого странника» неторопливо спустился невысокий полный человек. Несмотря на теплую ночь, его плащ был плотно запахнут, а на голову наброшен капюшон. Человек покинул причал и двинулся в ту часть порта, где швартовались суда с Лунного острова.

Подремывающий на лодке кормчий встрепенулся, когда человек в плаще постучал ладонью по борту.

– Панжавар Падхар! Простите, сморило что-то. Пожалуйте в павильон! И отчалим.

Павильоном лодочник назвал установленный в лодке навес, стенки которого были обтянуты плотной тканью.

Астид уже собрался спуститься в лодку, но передумал.

– Подожди.

На носу лодки мерцал фонарь. Вокруг него кружили мотыльки, с едва слышным шуршанием задевая крыльями абажур из тонкого шелка. Астид ждал, прохаживаясь в три шага по доскам причала. Ждал, одновременно и надеясь, и понимая, что ожидание может оказаться напрасным.

– Панжавар Падхар, – осмелился подать голос лодочник. – Не опоздать бы! На рассвете ведь запрут все ворота!

Подражая евнуху, Астид отмахнулся и раздраженно прошипел: «Ай-й! Жди!».

У причалов замаячили неясные силуэты, едва различимые в полночной темноте. Свет фонаря на носу лодки не позволял рассмотреть приближающихся людей. Но Астиду не нужен был свет, чтобы по невысокому росту и легкой походке угадать в одном из силуэтов танцовщицу. Покинув освещенное фонарем пространство у лодки и вернув свой облик, он направился к закутанной в плащ фигуре. Они встретились на середине причала.

– Астид!

Подавшись к нему, Танкри жадно вгляделась в лицо, стараясь угадать в темноте его выражение.

– Всё-таки пришла, – неодобрительно буркнул полукровка.

– Ты не рад? – голос Танкри померк.

Астид помолчал, глядя поверх её головы на две фигуры поодаль, замершие в ожидании.

– Рад.

Она чуть улыбнулась, услышав перемену в его интонации.

– Ты не уплыл. Ждал меня?

– Ждал, – сдался полукровка, смягчив тон. – Но не знаю, зачем. Мы ведь уже простились.

– Я знаю, зачем, – голос танцовщицы дрогнул. – Астид… Мне нужно тебе сказать…

– Не нужно. Твои слова ничего не изменят. Ничего.

Плечи и голова Танкри, укрытые плащом, поникли. Капюшон сполз ниже, скрыв лицо.

– Ты прав, – тихо выдохнула она после минутного молчания.

– Танкри… – Астид попытался разглядеть в тени капюшона выражение её глаз, но тщетно. – Танкри, я…

Он запнулся. Она тоже молчала.

– Тебя ждут, – выдавил он наконец. – Прощай.

Астид отступил на шаг, надеясь, что танцовщица хоть немного сдвинет капюшон и он напоследок увидит её лицо. Напрасно.

– Прощай, Астид, – голос Танкри был ровным, голову она не подняла, капюшон не откинула.

– Панжавар! – умоляюще пискнул у лодки кормчий.

Астид коротко кивнул танцовщице, развернулся и, не оглядываясь, направился к суденышку. Только когда всплеск весел стал неразличим, Танкри подняла голову, провожая взглядом удаляющийся свет фонаря на носу лодки. Она не смогла бы простить себе, если б Астид увидел её закушенные губы и полные слез глаза.

Вечером второго дня Гилэстэл, вернувшись на корабль, был остановлен капитаном. Ванкранц что-то прошептал ему, после чего князь досадливо поморщился. Ужин накрыли в каюте Гилэстэла. Падхар с удовольствием смаковал приготовленные корабельным коком кушанья, с нежностью косясь на обилие бутылок с полюбившимся вином и щедро наполняя свою чашку. Гилэстэл ел мало, и почти не пил.

– Господин Падхар, я ведь просил вас не покидать корабль, – Гилэстэл хмуро оглядел евнуха. – Уверяю, я не стану возвращаться, если вас не окажется на борту в тот миг, когда мы отчалим.

– Простите, панжавар Гилэстэл, – покаянно сложил ладони толстячок. – Мне не по себе от этого постоянного покачивания. Я лишь немного прогулялся у причалов, и был в плаще. Уверяю, меня не видел никто из тех, кого я знаю.

– Тем не менее, – процедил полуэльф. – Не испытывайте судьбу.

Падхар смутился, уловив в голосе Гилэстэла незнакомые ноты. Тревожащие, вызывающие беспокойство интонации.

– Я услышал интересную новость, пока прогуливался, – желая разрядить обстановку, сказал Падхар. – Представляете, Танкри исчезла!

– Надо же, – без интереса откликнулся Гилэстэл.

– Бончо весьма опечален. Позавчера он продал ей вольную и хотел предложить работу. А наутро её в комнате не было.

– Что ж, – чуть повёл бровью полуэльф. – Вольному – воля.

– А вчера за дальними причалами туфлю и шарф на берегу нашли. Рабыни из Устричного дома узнали вещи Танкри. Кто-то говорит – с чужеземцами уехала, – при этих словах Падхар хихикнул, указав на Гилэстэла пальцем. – Другие судачат, что утопилась из-за любви к северянину.

– Как видите, здесь её нет, – сухо усмехнулся Гилэстэл. – Второй вариант наиболее вероятен.

– Вот как… – в глазах Падхара появилось понимание. – Утопилась, значит.

Глава 14

Ночь была безветренна и тепла. На небе дрожал тонкий серпик умирающей луны, едва заметный среди сверкающей звездной россыпи. Море, отвечая на брошенный небом вызов, источало собственное сияние. Астид, сдвинув плотный занавес, любовался, как серебристо-голубые облака клубятся вокруг весел при каждом их погружении в воду, как при взмахе опадают с них искрящимися бриллиантами капли.

Впереди из переливающейся серебром морской глади постепенно вырастал Лунный остров – нагромождение отвесных скал и крутых утесов. Астид забеспокоился, глядя, как лодка направляется прямо к вздымающимся темным скалам, у подножия которых свечение морской воды было еще интенсивнее. Он хотел уже окрикнуть лодочника, но увидел в освещаемых звездами и морем скалах широкий проход. Чем ближе подходила лодка к скалам, тем отчетливее можно было рассмотреть тусклый желтый свет внутри него.

Представший глазам полукровки грот, освещенный фонарями, с легкостью мог бы вместить десяток кораблей, подобных «Серому страннику». Под потолком пещеры, притягивая взгляд, сверкнул металл. Астид поднял голову и удивился. Над входом, накрученная на гигантскую бобину, нависала металлическая сетка с крупными звеньями, словно обрывок кольчуги исполинского воина. К свободному краю сетки были прикреплены увесистые ядра, покрытые пятнами ржавчины и клочками высохших водорослей. От бобины к механизмам воротов, установленных на боковых уступах у входа в грот, тянулись толстые цепи. Лодочник истолковал озадаченный взгляд «Падхара» по-своему.

– Успели до закрытия, слава Вечной луне. Еще и стражи воротной нет.

Ближе к выходу, у оборудованных внутри грота пирсов, стояли несколько лодок вроде той, на которой прибыл Астид. В глубине пещеры к потолку вздымались мачты трехпалубного судна внушительных размеров, с богато украшенными резьбой бортами и цветными витражами в окнах кают. По соседству стояли еще два корабля, чуть меньших размеров и отделанных менее вычурно.

Кормчий подвел лодку к свободному пирсу, бросил швартовочный канат подошедшему их встречать охраннику.

– Вы снова поздно, панжавар Падхар, – с укором произнес страж, опуская в лодку складную лесенку, прикрепленную к перилам причала. – До закрытия ворот всего три часа!

– Ай-й, не ворчи, – пробурчал «Падхар», хватаясь одной рукой за перила, а другой – за стойку навеса.

– Обопритесь на мою руку, – протянул ладонь страж.

– Я сам, – отмахнулся Астид и неуклюже вскарабкался на причал.

Теперь следовало найти дорогу к покоям евнуха, ориентируясь на объяснения Падхара и описанные им маршруты. Астид, ухватившись за перила и покачиваясь, скользил взглядом по проемам ходов, уводящих с пещерной пристани в дворцовый комплекс.

– Панжавар Падхар, – обеспокоенно заглянул ему в лицо страж. – Вам нехорошо?

Астид помотал головой.

– Укачало в лодке.

– Может, позвать Сеймё?

– Нет. Сам дойду.

Определив, наконец, нужный выход, Астид заковылял к нему. Острый слух позволил различить тихий вопрос стража, заданный лодочнику.

– Эк его заносит. Море вроде спокойное. С чего его так укачало?

– С чего? – хмыкнув, так же полушепотом ответил кормчий. – Уж точно не с морской водицы. Опять весь вечер, поди, секку цедил. Занавес в лодке когда он раздвинул, я уж решил, что стошнит его. Обошлось в этот раз, видать, жалко выпитое переводить. Ладно, хоть на ногах сам стоит, Сеймё и парням тащить его тушу через весь дворец не придется.

Астид лишь усмехнулся беззастенчивой речи лодочника.

Дворцовые коридоры и залы были тихи и полутемны. Лишь ночная стража да слуги, подрёмывающие у дверей в покои своих господ, поклонами приветствовали евнуха. Полукровка шел медленно, внимательно осматриваясь. Гэкеры-охранники у выхода из основного дворца окинули Падхара кто завистливым, кто пренебрежительным взглядом. Начальник караула – молодой, недавно получивший звание капитана и оттого мнящий себя едва ли не главнокомандующим, отпер ключом ажурную решетку и прищурился на евнуха.

– Добрые люди спят давно.

– Я не добрый, – отозвался «Падхар» и протиснулся в нешироко открытый проем.

За поворотом у входа на женскую половину дворца Астида встретила дежурная стража гарема.

– Панжавар Падхар! – почтительно склонил голову вооруженный мечом евнух с рябым, обильно испещренным оспинами, лицом: в охрану гарема набирали не отличающихся привлекательностью кандидатов.

– Все ли благополучно, Закей? – назвал Астид коменданта охраны по имени.

– Да, панжавар, – уважительный ответный взгляд подтвердил полукровке, что имя он запомнил верно.

В помещениях гарема, отведенных для евнухов, тоже стояла тишина. У двери в покой Падхара на тонкой стеганой подстилке, съежившись, спал Сеймё. Астид покосился на слугу, осторожно обошел его и, тихо открыв дверь, проскользнул в комнату.

На прикроватном столике горела предусмотрительно зажженная свеча, постель была заботливо расправлена. Астид поморщился, ощутив запах, схожий с тем, что исходил от одежды Падхара и распахнул окно. Ночной воздух ворвался в комнату и наполнил её свежестью, задув огонек свечи. Полукровка снял верхнее платье, швырнул его подальше от кровати и перевоплотился. Ложиться на пропахшие Падхаром простыни было противно. Астид сгреб их с кровати и кинул в тот же угол, куда минутой ранее отправил розово-голубой наряд. Улегшись на голый тюфяк, смежил глаза и, зная, что без стука сюда никто не войдет, позволил себе задремать.

Полукровку разбудил утренний свет и покалывание щек ворсинками шерсти, пробившимися сквозь оболочку тюфяка. Тюфяк был не из новых и впитал изрядное количество пыли. Невыносимо зачесалось в носу и Астид, не удержавшись, несколько раз чихнул.

– С легким пробуждением, панжавар Падхар! – в ту же секунду донеслось из-за двери. – Позвольте войти вашему слуге?

Астид поспешно принял облик Падхара.

– Входи, – просипел в ответ, садясь на кровати.

В покой, неся в руках поднос с бокалом, вошел Сеймё. Остановился, недоуменно глядя на гору тряпья у двери.

– Меня тошнило. Подай другое платье, – воздев подрагивающую словно бы в похмелье руку, Астид указал на грязное белье. – И застели чистые простыни.

– Вы снова перебрали секки? – укоряюще-жалостливо глядя на господина, Сеймё протянул поднос. – Выпейте пока это, а я сейчас приготовлю вам бодрящий настой.

Астид взял бокал, наполненый светлой жидкостью, а Сеймё, собрав тряпичный узел, вышел из комнаты. По словам Падхара, утренний напиток готовился из разбавленного водой сока и мёда. Полукровка, цедя питьё, осмотрелся теперь уже при свете дня.

Комната, служившая и спальней, и кабинетом, и приемной, была достаточно обширна. Ближе к выходу располагался письменный стол с набором канцелярских принадлежностей. Вдоль стены за столом высились стеллажи с разложенными на них книгами и свитками. Пространство у окна занимали неширокая кровать, столик возле неё и скамеечка. В угловой нише, неплотно задернутой шторой, на деревянных перекладинах висела одежда.

Астид допил, поставил бокал на столик и, подойдя к стеллажам, взял одну из книг. Она состояла из сшитых между собой листов, датированных разными числами. Полукровка вгляделся в текст на одной из страниц, отметив большое количество незнакомых слов. То, что ему удалось прочесть, гласило: «…по приказу владыки наложница Анумир касалась…, а также гладила…. Эти действия доставили повелителю большое удовольствие. После чего Анумир по приказу владыки … и приняла…». Астид перевернул несколько страниц. «Владыка не почтил наложницу Орон прикосновением. По его приказу Орон провела время, развлекая повелителя чтением книги «Сказания холодных земель».

Полукровка захлопнул книгу отчетов о визитах наложниц к Дербетану. У двери заскребся Сеймё.

– Панжавар Падхар, это я.

– Входи.

В качестве бодрящего напитка Сеймё подал горячий травяной отвар. Пока «Падхар» медленно его потягивал, слуга принес воды для умывания и извлек из ниши чистую одежду.

– Я помогу вам умыться и одеться, панжавар Падхар.

– Я сам, – ответил Астид.

Сеймё несказанно удивился, услышав эти слова и нерешительно уставился на господина.

– Как же…

– Не прикасайся ко мне, – полукровка одарил слугу суровым взглядом. – Лучше позаботься о свежей постели.

– Я чем-то огорчил вас? – дрожащим голосом спросил Сеймё. – Вы сердитесь, что я проспал ваше возвращение? Простите мою оплошность, главный евнух!

– Мне просто нездоровится, и я не в духе после вчерашнего, – неприветливо бросил евнух. – Постарайся не мельтешить лишний раз перед глазами.

– Как прикажете, панжавар, – огорченно поникнув, Сеймё забрал пустую чашу и покинул комнату.

Астид оделся. Перед тем, как выйти из комнаты, еще раз перебрал в памяти наставления Падхара. Предстоял не самый легкий день. А главное – следовало избегать чужих прикосновений. Но как сделать это в наполненном людьми храме?

Спеша за наложницей в главный дворец, «Падхар» важно принимал поклоны попадающихся навстречу евнухов и служанок. Никто из них не смел пересечь ему дорогу, обогнать или подойти слишком близко. Новый караул у входа в главный дворец заступил на рассвете, самодовольного капитана-юнца сменил угрюмый воин, почтительным наклоном головы приветствоваший главного евнуха. Служанки Дербетана уже ждали Падхара у дверей в главный дворец. Астид еще только подходил к воротам, а закутанную в покрывало наложницу уже отправили ему навстречу. Подойдя, она протянула евнуху листок. Беглого взгляд хватило, чтобы прочесть короткий отчет прошедшей ночи: «Владыка не принял наложницу».

Измученная бессонной ночью, униженная отказом, отягощенная грузом разбитых надежд девушка едва поспевала за Астидом. Он оглянулся, чтобы поторопить её, и увидел наполненные отчаянием и разочарованием темные глаза, обильно сочащиеся слезами – предоставленный судьбой шанс был упущен, и, быть может, навсегда.

– Не смей плакать и прибавь шаг, – сказал Астид. – У меня нет времени на вальяжные прогулки.

Испуганно вздрогнув, девушка вытерла лицо краем покрывала и ускорила шаг. Доведя её до покоев и оставив в руках служанки, Астид отправился в храм. Молельный зал был заполнен до отказа. Астид испытал смятение, окинув взглядом находящихся там людей. Задержавшись на входе, он судорожно пытался найти решение, чтобы ненароком не соприкоснуться с кем-то из вельмож. У алтаря засуетились монахи, ритмичными ударами в золотые гонги предваряя появление священника. На «Падхара», все еще мнущегося у входа, поглядывали с осуждением и непониманием. Астид вздохнул, и, окружив себя тонкой защитной оболочкой, пробрался к относительно свободному уголку за колонной.

– Несчетных ночей Обновления владыке Дербетану! – послышалось от алтаря.

– Да правит он долго! – колыхнувшись, откликнулось людское многоголосье.

Удержание морока одновременно с предохраняющим щитом отнимало много сил. Астид, подвывая молящимся, с нетерпением ждал окончания. Края одежд стоящих рядом вельмож, когда они, испрашивая у богов благословения повелителю, вздымали вверх руки, скользили по его невидимой защите. С завершающим ударом гонга полукровка рванулся к выходу, норовя успеть убраться подальше от выкатывающейся из храма массы народа. Далеко уйти не получилось.

– Панжавар Падхар! – раздался за спиной чей-то оклик.

Астид, торопясь, проигнорировал зов.

– Панжавар Падхар! Главный евнух!

Сбивающийся голос послышался ближе – человек почти бежал, желая непременно начать общение.

Полукровка, мысленно выругавшись, оглянулся. К нему, держа в руках два книжных тома, торопливо подскочил и поклонился человек, описания которого Падхар не давал. Астид, не зная, как ответить на поклон, застыл в замешательстве. Одежда смотрящего на него в ожидании человека не была формой какого-либо ведомства. Вместе с тем, шапку с высокой тульей венчала круглая пряжка, обозначавшая высший ранг служащего.

– Я Емчон, смотритель королевского зверинца, – видя смущение евнуха, представился собеседник.

– Да, помню, – спохватился Астид. – Как поживают зверушки?

– Хорошо, – растерялся Емчон. – У них все хорошо, сыты, здоровы. Но я хотел бы поговорить не о них.

– Я тороплюсь, панжавар Емчон. Сами понимаете – ночь Обновления грядет, нужно многое успеть.

– Я, собственно, к вам по этому поводу, – заметно смущаясь, Емчон подступил ближе. – Уделите мне несколько минут, главный евнух. Они не пропадут даром.

Астида заинтересовал многозначительный и лукавый взгляд, которым Емчон одарил евнуха, а затем перевел на книги.

– Слушаю, – развернувшись к смотрителю зверинца всем телом, полукровка милостиво кивнул.

– У меня есть сын.

– Вам повезло.

– Его зовут Ерчан. Он весьма умен и талантлив, проявляет особые успехи в литературе и истории.

Смотритель протянул Астиду две одинаковые книги. На обложке цветной тушью было выведено имя автора и название книги – «Прелесть весенних цветов».

– Это собрание стихов и поэм моего сына. Прошу вас оценить его талант лично, а также передать второй сборник панжасе Янсире. Надеюсь, ей понравится содержание сего труда.

Полукровка, помедлив, принял книги, оказавшиеся странно тяжелыми для своего размера.

– Чего же вы хотите? – Астид начал понимать, к чему клонит собеседник. – Какой оценки таланта своего сына вы ожидаете?

Смотритель неловко замялся, согнув по-куриному шею в поклоне и заискивающе косясь на «Падхара».

– Моя нижайшая просьба к вам и Восьмой Невесте Луны – протекция сыну в назначении его на должность помощника хранителя королевского архива. Могу заверить, что он не разочарует панжасу и оправдает доверие владыки, если тот сочтет возможным предоставить ему эту должность.

Астид чуть приподнял обложку одной из книг. В углублении, аккуратно вырезанном по периметру листов, блеснул серебряный слиток. Закрыв книгу, полукровка благосклонно улыбнулся.

– Я передам ваш подарок. Думаю, эта книга порадует панжасу Янсире высоким слогом и богатством содержания. А также создаст нужное впечатление от таланта вашего сына. Покровительство такому достойному юноше – дело не только благородное, но и приятное.

– Благодарю вас, панжавар Падхар! – расплылся в благодарной улыбке смотритель королевского зверинца.

Так… Астид, покачивая на ладони драгоценные тома, с прищуром смотрел вслед удаляющемуся бодрой походкой Емчону. О подобных нюансах в канун знаменательного дня Падхар умолчал… Возможно, следует ждать и других визитёрев, ищущих королевской милости при посредничестве главного евнуха.

Он не ошибся. Часом позже его, завтракающего в своей комнате, вызвал заместитель казначейского ведомства по делам снабжения дворца. Заставлять чиновника такого ранга ждать было бы верхом невоспитанности и полукровка, разрешив Сеймё доесть остатки трапезы, поспешил в Казначейство.

Астида проводили в кабинет к человеку в зеленом одеянии. Его описание Падхар давал очень подробно, и полукровка, помня о наставлениях, приветствовал его глубоким поклоном.

– Панжавар Сонту! Могу ли быть полезен вам?

Сонту глянул на слугу и тот удалился, плотно закрыв за собой дверь.

– Падхар! – чиновник улыбнулся и махнул Астиду ладонью, приглашая сесть на свободный стул по другую сторону стола. – Конечно, ты можешь быть полезен! Оставь официоз, нас никто не слышит.

Фамильярный тон подсказал Астиду, что с этим человеком Падхар был если не в дружеских, то в приятельских отношениях. А Сонту тем временем выжидательно уставился на евнуха.

– Я насчет твоей последней идеи.

Полукровка поднял брови. Падхар, скотина. Ничего, кроме описания внешности этого человека и значимости его ранга, он не пояснял.

– Какой конкретно? – косясь на дверь, осторожно спросил Астид.

– Хватит бояться, – усмехнулся чиновник. – Нет там никого, все на пересчёте в кладовых. Я имею в виду закупку припасов для дворца. Идея была отличная. Я просчитал экономию на закупщиках и нашу с тобой прибыль, и уже набросал намётки закона. Взглянешь?

Сонту подал полукровке свиток. Читая написанное, Астид едва сдержался от улыбки. Как в разных частях мира, в странах с разной религией, мировоззрением и культурой, рождаются одинаковые, словно под копирку списанные, идеи? Проект, разработанный заместителем казначейского ведомства по делам снабжения, обязывал закупать все товары для дворца не у отдельно взятых крестьян и ремесленников, а только у крупных торговых домов. Похожий порядок снабжения королевского дворца действовал и в Маверрануме, и Астид даже знал имя владельца торговых домов, которым было дано право снабжать двор Менэлгила и сумму дохода, получаемую за посредничество. В голове мелькнула мысль, что, возможно, пока он учился у Танкри, Падхар тоже поднабрался знаний.

– Очень содержательный проект, – уважительно оценил полукровка труд. – Рад, что моя скромная мысль нашла воплощение в столь внушительном труде.

Сонту самодовольно улыбнулся.

– Мои доверенные люди уже получили регистрацию на торговый дом и начали закупать товары. Прибыль разделим пополам, согласен?

Астид кивнул, изобразив удивленно-радостное лицо.

– Но ты должен, Падхар, сделать так, чтобы этот проект нашел поддержку у Дербетана. Поговори с панжасой Янсире. Пусть пожалуется владыке на плохое качество какой-нибудь еды, на задержку поставок, скажем, ниток для вышивки. Она имеет некоторый вес в его глазах. Попроси её, Падхар. Пообещай ей долю от прибыли. Скажем, десять процентов.

– Десять? Из моей части прибыли? – Астид насупился, ибо именно так должен был среагировать Падхар.

– Не жмись, евнух, – усмехнулся Сонту. – С тебя идея и немного помощи в продвижении закона. Сорок процентов с такого дела – солидная сумма. Заметь, при том, что на мне увольнение дворцовых закупщиков, создание торгового дома и налаживание сети поставок, я не претендую больше, чем на половину.

– Хорошо, – кивнул Астид. – Я постараюсь убедить Восьмую Невесту в необходимости и полезности этого закона.

Отказавшись от предложенного Сонту чая, Астид вернулся в свою комнату. Приказав не беспокоить по пустякам, он закрылся в комнате, вернул истинный облик и позволил себе немного расслабиться. Отдых не затянулся – не прошло и получаса, как к нему с посланиями от жен и наложниц явился старший евнух. Перечитывая четыре десятка свитков – с жалобами, кляузами, просьбами, Астид начал отчасти понимать Падхара, решившегося сбежать. Прочитав все, он отправил их в мусорную корзину. Другой евнух принес списки служанок, которых следовало повысить, понизить или перевести на другие работы. Астид просидел с бумагами до обеда, шлепая на всех подряд штамп «Одобрено».