Текст книги "Злодейство торжествует"

Автор книги: Рональд Лафайет Хаббард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Глава 8

Но Крошка так ни разу и не взглянула на Мэдисона. Очевидно, она совершенно забыла о нем.

Платформу и доску увозили из зала. Крошка снова заговорила:

– Благодарю вас за ваше терпение, замечательные мои придворные. После столь сухой технической части прошу вас на минутку расслабиться, прежде чем мы пойдем дальше.

Мэдисон растерянно заморгал. Она определенно преподавала весьма необычной аудитории! Что еще могло здесь быть после ДВУХ (…)куляций? Он решил, что надо прибрать ее к рукам и поучить, как устраивать хорошие презентации. Кульминационной точки лекция достигла, когда слушатели завопили: "Да здравствует ваше величество!" Больше ничего и быть не могло. А впрочем, чего ему так беспокоиться? Ведь его будут судить и, возможно, предадут казни.

Он должен что-нибудь придумать, чтобы выкрутиться!

Крошка хлопнула в ладоши, и среди мальчиков, стоящих за веревками, засновали слуги, которые раздавали "косячки" из серебряных ящичков, по одному на четверых, и подносили огонек.

Вскоре по залу поплыли голубые клубочки дыма марихуаны. Мальчиков, очевидно, уже проинструктировали, как ее курить, ибо они затягивались и задерживали дым в легких, пока "косячок" шел по кругу. Можно было заметить, как на лицах у них появляется выражение блаженной эйфории.

Крошка подошла к музыкантам. Их руководитель спустился со сцены и стоял перед ней на коленях, пока она с ним разговаривала. Затем он приложился к подолу ее накидки и снова взбежал на сцену.

Прозвучал долгий аккорд. Зал наполнился звуком. И тут Мэдисон не поверил своим ушам. Рок-н-ролл!

Силы небесные, каким образом эти музыканты выучились играть такое?! Это было что-то старое из "Битлз"! Хоть и чуть странно, но звучали электрогитары, и яростно бьющийся ритм волнами хлынул вверх, к раскрашенным ангелам. Увидев, как мальчики задергались под пеленой дыма в такт музыке, Мэдисон вспомнил, что у Крошки в багаже имеется внушительная коллекция пластинок, а также кассет и проигрывателей. Кто-то, наверное, подобрал электронную имитацию, и музыканты уже набили руку в извлечении звука. Мэдисону почудилось, что с минуты на минуту в зале появится Харрисон и запоет!

Но это была лишь интерлюдия. Крошка вернулась к трону, уселась, застегнутая до подбородка на все пуговицы, и принялась отбивать такт жезлом. Один из слуг встал перед ней на колени и протянул ей трубку с золотистым бхонгом. Крошка сделала маленькую затяжку – наверное, просто для поддержания компании – и махнула ему рукой: ступай, мол.

Доброволец вернулся, сияя от восторга. Он пошептал что-то товарищам, те пожали ему руки, расцеловали его, и на некоторое время он стал центром всеобщего внимания.

Вернулись двое пажей, поправили в дверях одежду, сделали по затяжке из ближайшей самокрутки и снова направились к трону, чтобы занять свои места возле "королевы". Один из них показал ей кружок, сложенный из двух пальцев: "О'кей". Это, должно быть, Крошка его научила. Она подмигнула ему и кивнула, мальчишка ухмыльнулся и снова застыл подобно статуе, сложив на груди руки.

Музыка закончилась. На сцену вышел певец в переливающейся всеми цветами рубахе военного покроя. В руке он держал микрофон. Музыка заиграла в ритме рок-н-ролла. Публика задвигалась в такт. Певец скорчил гримасу и задвигал бедрами, точь-в-точь как Элвис Пресли! При виде этого Мэдисон был настолько поражен, что на мгновение ему показалось, будто он находится в каком-то земном ночном клубе несколько десятилетий назад, и какое-то время он не сознавал, что поет не Пресли! Ритм присутствовал, но размер был иной.

О, солдатская жизнь – это жизнь для меня,

Тум-а-дидл, тум-дидл, по-по.

В лагерях и полях не проходит и дня

Без тум-дидл, тум-дидл, по-по.

Никакие девчонки не застят мне взгляд

С тум-а-дидл, тум-дидл, по-по.

Эти дуры все новое что-то хотят,

А не тум-дидл, тум-дидл, по-по.

Ибо только мужчин я желаю того…

Тум-а-дидл, тум-дидл, по-по.

Ну а мальчик мне кажется лучше всего!

О, тум-дидл, тум-дидл, по-по.

И любому врагу я всегда буду рад,

Коль, тум-дидл, тум-дидл, по-по,

Он захватит мой тыл, а вернее, мой зад

С тум-а-дидл, тум-дидл, по-по.

И дружок мой по койке тому будет рад

С тум-а-дидл, тум-дидл, по-по

В окружении тысяч и тысяч (…),

Что тум-дидл, тум-дидл, по-по.

Каждый твердый как камень и к делу готов,

Чтоб тум-дидл, тум-дидл, по-по,

И желающий новых и новых "боев",

И тум-дидл, тум-дидл, по-по!

Так что (…), и (…), и (…) меня!

Тум-а-дидл, тум-дидл, по-по.

А потом дай мне (…) и (…) тебя

С тум-а-дидл, тум-дидл, по-по.

О, прекра-а-сная моя а-армия

С ее тум-дидл, тум-дидл!

О Боже!

Но на этом все не кончилось. Крошка помахивала жезлом в такт музыке, смотрела на раскачивающихся мальчиков – и вдруг сделала какой-то знак. Музыка прибавила громкости, сотрясая воздух в зале.

"Королева" поднялась с трона.

Верхний свет прожектора стал синим.

Она подняла руку и рванула воротник накидки. Накидка свалилась на пол!

Корона еще оставалась у нее на голове. Под накидкой оказался жакетик, такой коротенький, что едва прикрывал плечи и грудь, оставляя обнаженным тело до низа живота. Крошка носила маленький алый поясок, размером не больше трусиков бикини, с золотой пластинкой спереди. Сапоги оказались всего лишь платформами, привязанными к лодыжкам красными тесемками.

От шеи до пят Крошка была разукрашена фаллическими символами!

Гул восторга толпы на мгновение заглушил даже музыку.

Певец снова запел ту же песню.

Стоя меж двух коленопреклоненных служек в золоченых одеяниях, Крошка, не сходя с места, начала танцевать. Нет, она не двигала конечностями. В движении находились только мышцы ее тела!

Выборочно и ритмично, балансируя справа налево, плоть ее дергалась и рвалась – остервенело, но целиком подчиняясь ее приказам. Верхний прожектор стал ритмично менять цвета.

Она сделала шаг вниз, не прекращая мышечного танца. Шаг за шагом Крошка спускалась, дразнящая, соблазнительная. Вместе с мышцами извивались и дергались фаллические символы.

О, ну и классно же ее выучила эта гонконгская шлюха! Когда она вытягивала руки и ступни ног, точно в ритм музыке, мышцы ее бились и струились.

Теперь она продвигалась вперед через открытое пространство, ставя ноги таким образом, что ступни как бы перетекали с мыска на пятку. Музыка с песней продолжали биться пульсирующими ударами.

Она прошла вдоль всех веревок, поигрывая мускулами и резко раскачивая бедрами.

Мальчики наблюдали за ней, тяжело дыша открытыми ртами, глаза их подернулись поволокой восторга, благоговения и страсти.

Затем Крошка повернулась к ним спиной, чтоб ее увидели сзади, и замаршировала, печатая шаг, в такт которому ходуном ходили ее ягодицы.

Песня, прозвучав второй раз, подошла к концу. Крошка принялась вращать над головой жезлом – и вдруг засунула его сзади между ног и выбросила вверх обе руки.

Грохнули тарелки. Вспыхнули огни.

Мальчики разразились воплями экстаза и аплодисментами!

Двое мальчишек подскочили к Крошке и набросили на нее золотистую накидку, которая укрыла ее от пят до головы. Она повернулась и, собрав накидку в переливающиеся складки, послала аудитории поцелуи одними губами.

"Боже милостивый, – подумал Мэдисон, – в этом своем выступлении она достигла апогея артистичности!" Он и не знал, что Крошка умеет танцевать, играя мышцами, хотя не раз она говорила ему, что училась у гонконгской путаны.

Крошка, разумеется, прочно владела сердцами этих мальчишек. Об их отношении к ней красноречиво говорили их полные обожания глаза. Если бы только ему удалось заставить ее прислушаться к голосу разума. Ведь такое мощное, безраздельное влияние просто необходимо было направить в полезное русло!

Наконец Крошка уж точно закончила свое выступление и с минуты на минуту должна была подойти к Мэдисону и сказать: "Голову ему с плеч!" – и тогда уж ему никогда не добиться для Хеллера славы, на которую тот имел право.

Слеза покатилась у него по щеке при мысли о том, как жестока все-таки жизнь. Удача висела у него почти под носом, а он сидел здесь, умирая от страха и голода.

И тут он чуть не подскочил от изумления. В этой программе было что-то еще! Но этого просто никак не могло быть! После такой-то кульминации!

Глава 9

Крошка взмахнула рукой, и многие из слуг выбежали из зала. Они привезли тележки, на которых покачивались горы сладких булочек и сосуды с шипучкой – и то и другое приправленное маслом гашиша. Слуги втолкнули тележки под веревки, и мальчишки жадно навалились на угощение, чтобы дать облегчение стянутым мышцам челюстей и пересохшим гортаням, что являлось, насколько знал Мэдисон, следствием курения марихуаны.

Была установлена еще одна большая доска, и, когда утих гвалт и все мальчишки, удовлетворенные, еще жевали и глотали, Крошка встала перед новым учебным материалом и подняла жезл, призывая к тишине.

– Я рада, что танец вам понравился, – сказала она, – но все это служило целям образования, а мы всегда должны заканчивать свое образование. Танцем я показывала вам, как управлять работой мышц. Ибо управление работой мышц – это главное! – Крошка Буфер снова завладела всеобщим жадным вниманием. – Теперь мне понадобится еще один девственник-доброволец.

Несколько человек хотели было ринуться к ней, но она указала на высокого брюнета лет шестнадцати. Охранники выпустили его за синие веревки. Красавец вышел вперед пружинящей, присущей лорду походкой. Одежда его переливалась всеми цветами радуги.

Внезапно за спиной Крошки появился герольд, шепнул ей что-то и удалился.

– Ага! – вскричала Крошка, пока юноша подходил. – Среди нас есть еще один человек знатного происхождения: сын Снора, наследник своего отца, лорда-попечителя Управления внутренних дел! Подойдите, милорд, если вы пришли сюда присягнуть на верность своей королеве.

Парень подбежал, бухнулся перед Крошкой на колени и, схватив подол ее золотистой накидки, с жаром прижал его к губам.

– Я признаю, признаю, что я твой вассал, о, королева Крошка, и с радостью исполню твой малейший каприз.

Мэдисон весь напрягся от возбуждения. Лорд Снор управлял хоумвидением, и этот парень являлся одним из двух человек, имевших к нему доступ. "О Боже, – простонал Мэдисон, – какая удача!" Но Крошка со своим влиянием казалась удаленной от него на целые световые годы.

О Боже, он должен придумать что-нибудь, чтобы убедить ее сотрудничать и отказаться от идеи предать его казни. Крошка даже не представляла себе ценность этого отпрыска лорда, что стоял сейчас на коленях у ее ног.

Крошка слегка дотронулась до него жезлом.

– Я принимаю твою присягу на верность. Встань, мой вассал, и обними свою королеву.

Мальчик поднялся на ноги, и они коротко обнялись. Зал застонал от зависти. Мальчик отошел и посмотрел на толпу с самоуверенностью, будто говорил: я так и знал, что покажу вам, какой я герой.

Снова раздалось громыхание, и слуги подкатили платформу, на которой стоял когда-то первый доброволец. Теперь на ней был стол с амортизатором.

Крошка дала еще один знак, и из-под веревок выскочил Тик-Так и побежал к ней, преследуемый восклицаниями: "Везет же Тик-Таку!".

Снова заиграл оркестр – не так громко, но это был ритм тяжелого рока с эротической окраской.

Двое золотистых пажей возвели Тик-Така и сына Снора по ступеням пьедестала, поднимаясь в ритме эротической музыки. Взойдя наверх, они повернулись.

Музыка пульсировала в ритме тяжелого рока, и в лад с ней заплясали цветные огни, сплетаясь и перемещаясь назад и вперед над головами публики.

Крошка приладила корону над своим "хвостиком" и, подойдя к новой демонстрационной доске, указала жезлом на изображение. Единственный из блуждающих огней, белый, задержался на ней.

– Здесь художник написал прекрасную картину, и я знаю, что все вы с этим согласитесь. Внимание! – Она ткнула в нее жезлом. – Эта мышца – сфинктер! Как вы видите, она находится внутри ануса. Это кольцеобразная мышца, обеспечивающая сокращение этого прохода в теле и способная расслабляться и сжиматься.

Она повернулась к мальчикам и задержала на них взгляд. Ударные ритмы музыки и пульсация света продолжались.

– Так вот, если бы эта мышца не находилась у вас под контролем, это было бы катастрофой, правильно?

– Правильно! – хором отвечали присутствующие.

– Это мышца жизни и смерти! – прокричала Крошка. Все уставились на нее с благоговейным ужасом.

– Когда люди умирают, – кричала Крошка, – она перестает работать!

Общий вздох ужаса перекрыл ударные ритмы музыки.

– Поэтому, – продолжала вопить Крошка, – активный сфинктер – это признак жизни! – Она строго подтянулась и громко спросила: – А у вас он активен?

Толпа гомосексуалистов и вновь принятых педерастов отозвалась решительным "Да!".

– Тогда вы живете! – крикнула Крошка.

Крики ликования прокатились по залу, заглушая удары музыкальных инструментов.

– Теперь о том, насколько важна технология, – сказала Крошка. – Вы в состоянии управлять работой сфинктера. О, говорите вы, нет-нет, это невозможно. Что ж, юные джентльмены, должна сообщить вам, что это не только возможно, но вы можете заставить его работать снова и снова!

Крики "Нет!", "Этого не может быть!".

– Как бы не так! – говорила Крошка. – Вы можете научиться управлять им, и в будущем я представлю вам образец. Это простое дело, не сложнее, чем обнаружение контрольных точек и овладение техникой шевеления ушами. А, вижу, вы не верите. И поэтому, мои учтивые джентльмены, я подготовила демонстрацию!

Она подошла к ступенькам на платформу и взошла на нее в ритме играющей музыки. Свет прожектора проследовал за ней и упал на двух стоявших там мальчиков.

Она положила руку на плечо Тик-Така:

– Этот милый эксперт обучен и приобрел большой опыт. – Тик-Так с обожанием смотрел на нее горящими на раскрашенном лице глазами. Крошка коснулась его, и было очевидно, что такая привилегия воспринималась им как что-то почти немыслимое.

Крошка сделала знак, и двое пажей стали раздевать Тик-Така и сына лорда Снора.

Вспомнив о том, что происходило на "Бликсо", Мэдисон вдруг понял, что сейчас случится.

– Нет! – взвизгнул он. – Нет, Крошка, нет!

Тут же перед ним оказался охранник, и большой электрический топор, повисший перед самым лицом Мэдисона, заслонил от него происходящее.

– Молчи! – прорычал охранник.

Мэдисон молитвенно воздел глаза к потолку. До него доходил голос Крошки:

– Нагнись, дорогой Тик-Так. Ну-ка, пажи, заставьте новичка стоять позади него прямо и не давайте ему двигаться. Ни одним мускулом!

Оркестр истово играл свою музыку.

Мальчишки, стоявшие за веревками под перекрещивающимися цветными лучами, жадно смотрели. И вдруг издали дружный стон, выражающий напряженность интереса.

– Тик-Так, – прозвучал голос Крошки, – начинай! Мэдисону ничего не было видно, и заглянуть за топор он не мог, но в топорище имелась дырочка, и, чуть сдвинувшись, он увидел лицо сына лорда Снора. Оно расцвело от восторга.

– Не давайте ему шевелиться! – звучал голос Крошки. Руководитель оркестра подал знак, и музыка зазвучала громче.

Мальчишки за веревками стояли, разинув рты, в полном изумлении.

Оркестр прибавил еще звука, и от сильной пульсации запрыгали занавеси.

Мэдисон пытался рассмотреть хоть что-нибудь сквозь дырочку в топорище.

Мальчик из числа зрителей придушенным от страсти голосом сказал: "Просто не верится! Вот это да!" – "Ведь пажи держат его так, что он не может шелохнуться!" – откликнулся другой, выпучив глаза.

На опущенном вниз лице Тик-Така блуждала улыбка знающего человека.

Зрители смотрели во все глаза и тяжело дышали.

Мэдисон, приникший к дырочке в топорище, вздрогнул от крика экстаза, который вдруг издал сын лорда Снора.

По залу волной прокатился стон. В нем была напряженность сексуальной жажды, желания, пульсирующего так же мощно, как удары музыки.

Крошка соскочила с платформы и взбежала по ступенькам к трону. Луч прожектора последовал за ней. Она встала, высоко подняв руки. Музыка заиграла еще громче, мощнее. Крошка стала покачиваться в ее ритме, с поднятым жезлом, в сияющей золотой короне.

Золотистая мантия упала с нее, и она стояла, раскачиваясь, и фаллические символы корчились на ее теле.

– Вассалы и придворные! – воскликнула она. – Слушайте мой королевский приказ! За дело!

Все издали вопль благодарности и набросились за веревками друг на друга, как волки во время спаривания. Музыка, марихуана, сцена на платформе, пульсирующие цветные лучи – все это заставило их обезуметь от похоти, сдерживать которую уже было невозможно. В воздух полетели курточки и прочие одеяния.

Пол за веревочными ограждениями стал опускаться, а с ним исчезло все: и звуки остервенелой музыки, и блуждающие лучи, и кучи сладких булочек, и шипучка, и крики мальчишек. На место исчезнувшего пола выдвинулся второй, и толпы не стало.

Глава 10

Мэдисон знал, что время его пришло. Слуги увозили платформу. Тик-Так и потомок лорда присоединились к оргии и стали за веревками обниматься и целоваться. Убрали большую доску, а за ней и трон.

Сцена, где играли музыканты, снова вдвинулась в стену, а то, что они играли, как-то незаметно перешло в запись, которая все еще, очень слабо, ударными ритмами давала о себе знать с нижнего этажа.

В зале установилось нормальное освещение. Вентиляторы отсосали дым марихуаны. Вместо него воздух постепенно наполнил свежий запах, схожий с ароматом фиалок.

Мэдисон испуганно сжался в кресле под недремлющим оком Молотилы. По лезвию электротопора сновали крошечные искры. Мэдисон вжался в кресло, чтобы избежать прикосновения к нему цепей.

Похоже, обслуживающий персонал дворца устраивал свое собрание. Женщины и мужчины, одетые так, как, наверное, могли бы одеваться повара, горничные и техники, заполняли зал. К образующейся толпе присоединились даже музыканты – те, что играли на сцене.

В зал набилось, наверное, свыше сотни людей, включая распорядителей, герольдов и охранников. Пришли даже старые садовники: в руках у одного из них был пышный букет цветов.

Неужели все они собрались, чтобы посмотреть, как его будут судить? – подумал Мэдисон. И от этого почувствовал себя крайне неловко. Может, им очень нравится вид льющейся крови?

Крошка разговаривала с каким-то парнем, похожим на художника, и они дружно хохотали. Кто-то унес золотистую накидку, заменив ее простым красным плащом, в который Крошка теперь и была облачена.

Она зашагала к лестнице, ведущей наверх. Мэдисон вдруг почувствовал новый прилив надежды. Кажется, она совсем забыла о нем: по крайней мере, если бы ему повезло, он мог бы прожить еще один день. Мэдисон попытался до предела уменьшиться в размере, чтобы не привлечь ее внимания.

Персонал выстроился в два ряда, и Мэдисон понял, что они здесь не затем, чтобы стать свидетелями его кончины. Они, должно быть, собрались на какой-то неформальный вечерний ритуал. Прежнее действо, возможно, устраивалось для знати, а это было их маленьким собраньицем – чтобы пожелать своей "королеве" доброй ночи перед сном, и не более того.

Осанистый старик, похожий на офицера, со множеством золотистых лягушек на мундире – возможно, мажордом – подошел к ней, и Крошка медленно прошла меж двумя рядами слуг. Старик опустился на колени, и тут же его примеру последовали остальные. Крошка остановилась. Он схватил подол ее плаща и прижал его к губам. Затем сказал:

– Ваше величество, ваши слуги хотят поблагодарить вас за то, что вы позволили им с удовольствием заниматься своей работой.

Крошка обвела всех взглядом, сияющая и довольная.

– О, дорогие мои верные друзья, – обратилась она к ним. – Какое удовольствие находиться среди вас. Спасибо. – И она стала называть разные участки работы персонала, благодаря каждого по отдельности. Затем крикнула: – Я всех вас люблю!

Сколько обожания было во взорах услышавших эти слова! Мажордом хотел было что-то сказать, но тут возникла ссора. Шестеро женщин, судя по форменной одежде, горничные, зашипели и зарычали друг на друга.

Строгая старуха в красивой форме тут же набросилась на них, резко выговаривая им за то, что они устраивают беспорядок. К ним подошел мажордом.

Выяснилось, что горничные никак не могли порешить, каким двум из шестерых дежурить ночью и укладывать Крошку в постель. Ссора была довольно ожесточенной. Мажордом авторитетно указал на двух, чей черед был нынче. Как же они обрадовались! Обе женщины мгновенно как бы стали выше ростом, и на их лицах было столько гордости. Они показали языки оставшимся товаркам и поспешили наверх готовить Крошке ванну. Посрамленные четверо, которые хотели посягнуть на чужую привилегию, глянули на Крошку и от страха бухнулись на колени. Та улыбнулась, и они облегченно вздохнули, заулыбавшись ей в ответ. Это позабавило Крошку, и она, послав им воздушный поцелуй, расхохоталась. Вместе с ней засмеялся весь персонал. Затем раздались крики: "Да здравствует ваше величество!"

Крошка уже открыла рот, чтобы пожелать всем доброй ночи, но начальник охраны в серебристой форме привлек ее внимание и указал рукой туда, где у стены сидел сжавшийся от страха Мэдисон.

"Провались он, этот начальник охраны!" – придушенно прошептал Мэдисон. Крошка, которая, похоже, уже и позабыла о нем, теперь нахмурилась и посмотрела в его сторону, как на какую-то гадкую козявку. Слуги тоже устремили на пленника озлобленные взгляды: очевидно, слух о его преступлении, состоявшем в том, что он посмел вызвать недовольство их драгоценной королевы Крошки, распространился по всему дворцу.

Крошка и главный стражник зашептались между собой, после чего "королева" в сопровождении двух караульных последовала за начальником охраны к тому месту, где сидел Мэдисон.

– Они напомнили мне, – сказала Крошка по-английски, – что утром у меня несколько примерок платьев, а днем – садовые работы. Они не могли найти в моем графике места для суда над тобой, поэтому устроим его сейчас. Ты признаешь себя виновным или нет?

– В чем? – жалобно проныл Мэдисон.

– В пределах дворца, – объяснила Крошка, – дворянин, если только он не имеет дело с лицом более высокого ранга, властен распорядиться жизнью человека, посягнувшего на его собственность или личность.

– Я на тебя не посягал! – вскричал Мэдисон по-английски. – Я пытался заручиться твоей поддержкой! Я тебе нужен!

Крошка повернулась к начальнику караула и сказала по-волтариански:

– Обвиняемый признает себя виновным. Занесите этот факт в дворцовые анналы.

– Крошка! – вскричал Мэдисон. – Ты должна выслушать…

– Нечего мне тебя слушать, – снова по-английски оборвала его Крошка. – Ты здорово провинился и знаешь об этом сам. Ты даже пальцем не пошевелил, чтобы помешать этому (…) Грису. Ты угодил в этот переплет, потому что не поиграл со мной в мячик. – Она снова перешла на волтарианский: – Я объявляю арестованного виновным, и приговор должен быть приведен в исполнение обязательно.

Начальник караула кивнул.

– Ты не сказала, к какому наказанию я приговорен, – напомнил Мэдисон.

– Видишь ли, Мэди, – вновь по-английски заговорила Крошка, – эти лекции ужасно меня распалили; порой они доводят меня до грани (…), и я испытываю боль. Мне всегда хотелось разрушить твою сосредоточенность на матери, поэтому приговор таков: ты поднимешься ко мне в спальню и будешь (…) меня до тех пор, пока я не размякну и не получу полного удовлетворения.

– О нет! – взвизгнул Мэдисон и вжался в спинку кресла так, что цепи зазвенели. И тут поблескивание синих лучей навело его на вдохновенную мысль. – Послушай, – сказал он, – тут под полом двести пятьдесят мальчиков! Мне еще слышна музыка! Любому из них было бы…

– Мэди, – резко оборвала его Крошка по-английски, – ты промахнулся. Только я начну (…) с одним из этих пажей, другие так заревнуют, что прирежут его! Кроме того, я хочу сделать из них первоклассных "голубых", а это подействовало бы на них пагубно.

– Но у тебя и среди прислуги есть мужчины! – вскричал Мэдисон.

– Это простолюдины; их бы казнили, если бы обнаружили в постели с королевской особой, – пояснила Крошка по-английски. – Я слишком их люблю, чтобы подвергать опасности. Королева Хора обычно пользовалась услугами гвардейских офицеров дворянского происхождения: их при ней был целый полк. Но сейчас их здесь нет. Так что помалкивай в тряпочку, Мэди. Не отвертишься, мой ковбой.

Мэдисон, потрясенный до глубины души, запротестовал:

– Нет! Мой ответ – нет!

Крошка улыбнулась, и ее улыбка заставила его вздрогнуть. Он-то знал, что на этом дело не кончится.

– Ладно, – сказала она, взглянув на свои часы с Микки-Маусом, – посиди-ка здесь и обдумай все как следует. У начальника караула есть приказ: если ты сегодня не придешь ко мне в спальню, то ровно в шесть утра тебя отправят в подземную темницу и казнят электротопором. Так что если передумаешь – у твоего охранника имеется приказ доставить тебя ко мне в комнату и неважно, в какое время.

Крошка насмешливо помахала пленнику рукой и отошла.

Слуги настояли на том, чтобы "королева" села на маленькое серебряное сиденье с ручками, поскольку она, наверное, после долгого вечера слишком устала, чтобы подниматься по лестнице, и унесли ее по золоченым ступеням. Крошка исчезла из виду.