Текст книги "Злодейство торжествует"

Автор книги: Рональд Лафайет Хаббард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Не только голод заставил Мэдисона посмотреть им вслед. Он знал, где теперь стоит: нигде.

Надежды покончить с Хеллером рухнули и рассыпались вокруг него.

Глава 5

Мэдисон моментально представил себе небольшой некролог:

"ОБНАРУЖЕН ТРУП ЗЕМЛЯНИНА

Прошлой ночью в Городе Трущоб обнаружено истощенное тело. На удостоверении значилось имя: Дж. Уолтер Мэдисон. О его родственниках или друзьях на Волтаре неизвестно ничего".

Крошка сидела, насыщаясь сладкими булочками и запивая их искрящейся жидкостью. Может быть, подумал Мэдисон, она подобреет, когда накормит досыта сидящего в ней зверя.

Он ждал до тех пор, пока лицо ее не приняло умиротворенное выражение, и лишь тогда сказал:

– Крошка, простая человечность требует, чтобы ты мне помогла.

– Почему это? – Она пожала плечами. – Ты-то мне на яхте помог? Нет. Ты даже не попытался убедить этого (…) Гриса остаться на борту! Ты взял и сбежал вместе с ним!

Ах вот что глодало ее. Бесполезно дальше бередить эту рану; он попробует кое-что еще, тактику честную и искреннюю. Даже открытую!

– Крошка, мне нужно преуспеть здесь как специалисту по общественным связям. Иначе Земля никогда не примет меня. Ты когда-нибудь слышала об Уистере?

– О Вундеркинде? Да, что-то читала. Этот (…), (…), (…) Грис однажды что-то квакал о нем.

– Видишь ли, Крошка, на самом деле Вундеркинд – Джеттеро Хеллер, королевский офицер с Волтара. И я из-за него влип. Я не закончил связанного с ним дела.

– Это твоя (…), малыш, не моя.

Мэдисон стал приходить в отчаяние. Некролог перемещался на последнюю страницу, к платным объявлениям.

– Крошка, я должен что-то сделать, чтобы помочь Хиссту взойти на трон, – признался он.

– А мне-то что? Ему же по (…), что происходит в Дворцовом городе. Он никогда не связывается с лордами, и они, уж конечно, не станут связываться с ним, как бы он себя ни называл. Он – крыса из Города Трущоб. Но править ему придется все-таки с помощью Великого Совета. Они у него все под кайфом, но даже при всем при этом на большее их ему не подвигнуть. Между собой они смеются над ним за его спиной. Если даже его и посадят на трон, он долго там не просидит. Я знаю, о чем говорю, потому что училась в пажеской школе и знаю всех пажей, а уж им-то известно все! Поэтому мне остается только поддерживать с педиками хорошие отношения, выращивать побольше "Мари Хуаны" и жить во дворце королевы припеваючи. Я своего добилась.

Некролог лишился даже своего подзаголовка – такое Мэдисона охватило отчаяние. Он встал на колени.

– Крошка, умоляю тебя. Ну, пожалуйста, помоги мне! Она засмеялась, потом щелкнула пальцами – не так, как в первые два раза, – и двое подростков лет двенадцати прибежали из передней и стали перед ней, склонив головы.

– Уж извини меня, Мэдисон, – сказала Крошка. – Скоро у меня начнется занятие.

Мэдисон лихорадочно перебирал в уме все виды компромиссов. Он торопливо обдумывал, как Крошка сама оценивает свое положение, стараясь сообразить, чем же ее все-таки пронять. Поработав на Роксентера, он знал, что от сумасшедших отделаться не так-то просто. Но результат его размышлений сводился только к одному: она имела влияние и оно ему было до зарезу необходимо.

Неожиданно Мэдисон нашел определение тому, что она делает. Он пришел в ужас – и не по одной только причине. Боже правый, да ведь Крошка собиралась опозориться, и тогда она будет не в состоянии помочь ему, если захочет. Она ополоумела!

Крошка сделала знак двум мальчикам, стоявшим перед ней, и те, понимающе осклабившись, начали раздеваться!

– Нет-нет! – вскричал Мэдисон. – Не здесь! Ведь это же зал для аудиенций!

– Знаю. И скоро здесь состоится аудиенция. Пока, Мэдисон. Если когда-нибудь вернешься на Землю, передай привет Бродвею.

Несчастный Мэдисон все еще стоял на коленях. Он даже не понял, что его выпроваживают. "Уж как-нибудь я заставлю тебя выслушать мои резоны", – думал он, но пока только видел, что Крошка уже далеко ушла по пути разрушения его публичного имиджа. Огромные входные двери были даже не закрыты!

Один из мальчиков смотрел в пол и ухмылялся.

Крошка протянула руку.

Мэдисон выпучил глаза. Он был в ужасе.

– Крошка! Что ты делаешь? Не делай из этого мальчика "голубого"! Выброси это из головы!

Крошка вскинула голову и с презрением посмотрела на Мэдисона:

– А никто и не делает, идиот. Когда я с ними закончу, они будут педерастами – гомиками высшего класса. Еще рано, и я просто тяну время в ожидании зрителей. Тебе стоит посмотреть, что случится потом!

Мэдисон увидел людей в ливреях, выглядывающих из: за дверей в ожидании приказа. Она и впрямь готова обесчеститься прежде, чем сможет стать ему хоть чем-нибудь полезной!

– Крошка, – торопливо проговорил Мэдисон по-английски, – не надо совершать половые акты перед публикой! То, что ты делаешь, социально неприемлемо! Даже ради помощи! Что подумают слуги?

Она взглянула на него в раздражении и ответила, по-английски же:

– Что они подумают? Послушай, господин хороший, они так рады, что во дворце есть живое тело, что готовы примириться со всем. Им не заплатят, если они не будут служить королеве. Слышал бы ты, какие истории они рассказывают о королеве Хоре. Когда здесь прислуживали их деды, она меняла любовников каждую ночь! Я здесь живу совсем недолго, но они говорят, что возвращаются добрые старые времена. Вот что они на самом деле думают! – И, не на шутку рассердившись, она крикнула по-английски: – А ну-ка, давай повысь на меня голос, и ты увидишь, что эти слуги думают обо мне! Да они тебя на куски разорвут!

Мэдисон вдруг похолодел: на его правое плечо легла чья-то рука. Он в страхе оглянулся. Справа стоял человек в серебристой ливрее, вперив в него злой неприятный взгляд.

Внезапно и на левое плечо Мэдисона опустилась чья-то рука. Он поспешно повернул голову налево. Рядом стоял еще один свирепо взирающий на него человек в серебристой ливрее. И тот и другой держали в руках странные острые топоры!

– Ваше величество, – обратился один из них к Крошку этот человек рассердил вас в вашем собственном дворце. Как прикажете: судить и казнить его прямо сейчас или вы предпочтете подождать до тех пор, пока не закончатся вечерние церемонии?

Крошка немного подумала. Потом взяла свою сумку, взглянула на часики с Микки-Маусом и воскликнула по-волтариански:

– Разрывающиеся кометы! Я опаздываю! – Она бросила взгляд в сторону мужиков с топорами. – Сейчас мне не до него. Слуги! Запихните его вон в то кресло и свяжите! – Она схватила сумку и прокричала, обращаясь ко всем сразу: – Быстро приготовьте этот зал! – И умчалась вверх по золотой лестнице.

Охранники с топорами тычками препроводили Мэдисона к металлическому креслу у стены, швырнули его на сиденье, защелкнули на руках и ногах пленника какие-то оковы и крепко связали его. Один из них напоследок резко дернул за цепи и произнес:

– Ты, наверное, совсем спятил, идиот, что оскорбляешь нашу королеву – самое удивительное существо из тех, кому случалось здесь бывать за много веков. Ты нажил себе массу врагов. Так что сиди спокойно и не дергайся. И чтобы ни одного словечка, понял? Молотила, – обратился он к другому охраннику, – тебе лучше остаться здесь на тот случай, если кому-то из прислуги захочется подкрасться и перерезать горло этому (…). – Он снова повернулся к Мэдисону: – Оскорблять королеву Крошку! – И плюнул Мэдисону в лицо!

Мэдисон съежился от страха. Не думал он, что может пасть так низко. Слюна ползла по его щеке. Он внес правку в свой некролог, добавив одну строчку: "Тело отправлено на местную свалку".

Глава 6

По залу разнеслись поспешные шаги слуг, которые забегали туда-сюда, приводя помещение в порядок. Они отгородили веревками две большие площадки: одну – красными, другую – синими. Впереди было оставлено открытое пространство. Около пятисот квадратных футов пола внезапно озарилось нижней подсветкой и замерцало.

Весь потолок подернулся синей дымкой и стал очень похож на летнее небо.

Прибежали, толкая большую вертикальную доску на колесах, двое ливрейных лакеев. Двое других с грохотом приволокли массивный золотой трон, весь усеянный искрящимися драгоценными камнями. Сиденье его находилось в двенадцати футах над полом, и к нему вели алые бархатные ступеньки. Трон установили перед открытым пространством.

Раздалось громыхание. Справа от трона, в десяти футах над полом, из стены выдвинулась секция, образовавшая сцену. Там уже сидели восемь музыкантов и настраивали странные на вид инструменты; одеты они были в мерцающие желтые одежды, которые при каждом движении меняли цвет.

Щеголевато, красивым строем в залу вошли двенадцать мужчин в серебряных ливреях с топорами на длинных рукоятках и заняли места по краям отгороженных веревками площадок и по обе стороны трона.

Как только они появились, прислуга исчезла. В зале остались только музыканты да охранники. Наступила тишина.

С лестницы главного входа донеслись чьи-то неясные голоса и шаги.

Мэдисон сделал движение, пытаясь выудить из кармана гигиеническую салфетку – и надеясь, что она у него имеется, – чтобы обтереть лицо, мокрое от слюны, которая очень напоминала ему слезы.

– Не двигаться! – прорычал Молотила и прижал руку пленника рукояткой топора.

Мэдисон помертвел от страха: по лезвию то и дело пробегали искорки, издавая запах озона. Он отшатнулся. Топор-то, оказывается, не церемониальный, как он думал, – это же электрическое оружие. Только боги знают, что такой штукой можно натворить! Мэдисон от души надеялся, что топор не коснется цепей: так ведь запросто может убить электрическим током! И мысленно махнул рукой на слюну: пусть себе капает. Может, это уже были слезы, ведь ему так хотелось расплакаться. За всю свою деятельность в качестве специалиста по связям с общественностью и рекламе он никогда не чувствовал себя таким убитым. Ну, может, только в тот раз, когда по случайности погубил Патагонию; или тогда, когда президент международной авиалинии, которого Роксентер велел ему разрекламировать, выставил Мэдисона за дверь; или в тот ужасный день, когда кандидат в президенты, которого Гробе поручил ему в качестве клиента, вдруг заявил, что он спятил.

Жизнь его осложняли бесчисленные неудачи. Он, конечно, надеялся, что снова не сорвется на Хеллере, и в этом заключался его последний шанс. А оставался ли хоть проблеск надежды у него, сидящего в этом умопомрачительном зале и зависящего от каприза какого-то трудного подростка из Нью-Йорка? Неужели эта маленькая патологическая лгунья, эта юная мошенница действительно будет судить его и приговорит к смерти? С нее станется, подумал Мэдисон. Может, если бы он пригрозил ей разоблачением: мол, расскажу волтарианцам, что "королева экрана" – всего лишь расхожее выражение, а не титул… О нет! Его убьют, едва он только соберется высказать что-то критическое в отношении их кумира. Крошка Буфер позаботилась даже об этом! Как до нее добраться, ему не приходило в голову. И вперемешку со слюной со щек Мэдисона закапали настоящие слезы.

И тут он заметил, что в огромную дверь входят небольшие группки мальчиков. Двое распорядителей в серебристых одеяниях встречали их поклонами, а затем учтивые привратники вели их к перекрытым веревками площадкам. Красиво одетые, мальчишки выглядели один краше другого. Почти все они были красивыми или хорошенькими, лица некоторых были припудрены и накрашены. У всех на талии красовались пояса со сверкающими металлическими пластинками, на которых крупными буквами было выгравировано по-волтариански "паж". На вид им можно было дать от восьми до пятнадцати лет, но об этом трудно было судить, так как волтарианцы жили долго. Их собралось уже сотни две, а поток прибывающих все не иссякал.

Наконец один распорядитель со списком в руках дал сигнал, и гигантские двери закрылись. Другой оглядел площадки за веревками: большее количество мальчиков стояло за красными веревками, меньшее (те, что были одеты получше) – за синими.

Привратник дал знак одному из распорядителей, и тот нажал на пуговицу на своей ливрее.

Зажегся верхний прожектор, направленный на вершину золотой лестницы.

Четыре герольда встали у ее подножия, вскинули то, что походило на трубы, и зал огласился дружным мелодичным звуком.

В ярком свете прожектора на вершине лестницы стояла Крошка!

Ее головку украшала золотая корона, из-под которой сзади выбивался "хвостик". На ней была алая накидка с золотыми лягушками, высокий воротник туго обтягивал шею, а нижний край накидки достигал каблуков черных сапог. В руке она держала золотой жезл, искрящийся драгоценными камнями.

Как благословение свыше, на плечах ее сияла просвечивающая золотая пелерина. Двое мальчиков, уже знакомых Мэдисону, теперь стояли в золотистых костюмах.

Крошка сделала шаг вперед и начала спускаться по лестнице.

Музыканты грохнули тарелками. И заиграли божественно-величавую арию. В сопровождении мальчиков в золотистом, несущих ее длинный золотистый шлейф, в такт величавой музыке, Крошка спустилась по закругленной золотистой лестнице.

Толпа взирала на нее в экстатическом восхищении.

В сопровождении прожектора Крошка Буфер торжественно прошествовала через зал. С большим достоинством она взошла по алым ступенькам к трону, на который и уселась по-королевски. Двое мальчиков, приблизившись, ловко уложили шлейф складками, сложили руки и застыли у ее ног наподобие двух маленьких золотых изваяний. Музыка прервалась.

Распорядитель приблизился к трону и размашисто поклонился. После чего встал на колени и, уставившись в пол, произнес:

– Ваше величество, я хочу объявить, что двор в сборе. Далее мне велели передать, что здесь присутствует несколько девственников. Придворные ждут вашей милости. Они просят, чтобы вы снизошли до них и обласкали их слух небесной красотой вашего голоса. Они с жадностью внимают. Да здравствует ее величество! Могу ли я удалиться?

Крошка Буфер сделала знак жезлом, и распорядитель, пятясь, удалился. Она взглянула на лица людей, толпящихся на открытом пространстве зала.

Луч прожектора сузился и образовал вокруг нее яркое круглое пятно.

Крошка улыбнулась.

Радостный вздох рябью пробежал по залу, как ласковый ветерок по воде.

Она заговорила, и голос ее звучал довольно властно и громко – наверное, в ручке трона скрывался микрофон. Ее волтарианский акцент изменился: Крошка говорила живо и ритмично, как обычно произносили речи при дворе.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, мои дорогие верные вассалы и милые друзья. Простираю над вами свою любовь и принимаю ваши поцелуи на моих ногах. Пусть благословение тысячи небес дождем оросит ваши жаждущие губы, – она помедлила и хитро улыбнулась, – а также и ваши чресла. – Зазвучали аплодисменты. Крошка улыбнулась еще шире. – Благодарю вас от всей своей задницы.

Толпа разразилась ликующими воплями. Мальчики посылали ей воздушные поцелуи.

– Я вас тоже люблю! – сияя, сказала "королева".

Зал огласился еще более неистовыми криками. Часовым пришлось дергать за веревки в знак того, что нельзя прорываться через открытое пространство к трону.

Крошка захохотала. Потом подняла жезл, призывая к тишине.

Двое мальчиков в золотом приняли какой-то сигнал и бросились к ней вверх по лестнице. Она поцеловала каждого из них, они разомкнули цепочку, скреплявшую золотую накидку, и, быстро вертясь в каком-то танце, унесли ее с собой.

Крошка поднялась с трона.

– Но покончим, мои милые, с этой церемонией. Боюсь, что теперь мне придется коснуться строгой, технической стороны жизни. Вы готовы к моей лекции?

Крики "О да, ваше величество!", "Просим, просим!" прокатились по залу. Еще ни одного профессора в земном институте так радушно не просили начать лекцию.

Мэдисон удивился: о чем это Крошка собралась говорить? Подобно всем превосходным рекламщикам он был мастак в устройстве презентаций и сценических эффектов, и до сих пор его поражало, как чудесно подготовила ее пажеская школа и как ученики, должно быть, прилежно занимались под руководством опытных дворцовых учителей. Но лекция на техническую тему? Наверняка Крошка, ставшая теперь самостоятельной, наломает кучу дров. Глупая девчонка! Боже, как она нуждалась в его помощи! И как же отчаянно он нуждался в ее помощи, чтобы закончить это дело с Хеллером!

Глава 7

В алой накидке от шеи до пят, увенчанная сверкающей короной, – Крошка прошагала к вертикально стоящей на колесах доске. Мэдисону не было видно, что это за доска такая, но его радовало, что у нее хватило благоразумия не появляться перед мальчишками голой или неприлично одетой: они были слишком молоды для искушения женской наготой – даже такой еще незрелой, как у Крошки.

В зале воцарилась тишина. Крошка подняла жезл, пользуясь им как указкой. Должно быть, в нем имелся микрофон, так как голос ее зазвучал громче, распространяясь из громкоговорителей, местонахождения которых Мэдисон установить не смог.

– Здесь, мои дорогие студенты, – заговорила Крошка, – вы видите графическое изображение обнаженного мужского тела. – Она размашисто жестикулировала жезлом. – Вид спереди, вид справа, вид слева и сзади. Теперь я должна признаться, что художник изобразил (…) слишком большим. Дабы соответствовать моему вкусу. – Она повернулась к слушателям и широко улыбнулась. Шутке с удовольствием посмеялись. – Но уж как-нибудь обходя стороной этот факт, – смеху прибавилось, – вы увидите, что я пометила некоторые места крестиком. Теперь слушайте внимательно, без всяких смешочков, потому что дело это серьезное, и я прочистила вам головы для этого этапа программы, с тем чтобы в них легко проскальзывала и крепко усваивалась информация. На этих четырех рисунках таких крестиков сто семьдесят два. Их всем видно?

Хор голосов: "Да".

– Они называются эротическими точками. Прикасание к ним или манипулирование ими может вызвать сексуальную активизацию, продление акта или его угасание. – Тыча в доску жезлом, она называла точки, поскольку все они имели свои имена. Английские? Китайские? Крошка повернулась к собравшимся, довольно тяжело дыша, и улыбнулась: – Кажется, что их ужасно много, я понимаю, тем не менее вы должны знать каждую из них и уметь ими пользоваться. На последующих вечерних занятиях вы снова увидите такие доски. Дворцовый художник – правда отличный парень, несмотря на свое преувеличенное представление о (…)? – она подождала, пока смех стихнет, – предложил сделать для вас копии этой штуки, однако информация эта секретная. Поэтому доски поставят в подвале возле задней опускной решетки, и вы можете сколько душе угодно шнырять туда и обратно и изучать их. Смотрите не отлынивайте, ибо на экзамене каждый из вас должен будет знать все о каждой из них. Ясно?

Мальчики из двух групп энергично закивали: это их здорово заинтересовало.

– А сейчас, – продолжала Крошка, – обратимся к первой демонстрации сегодняшнего вечера. Мне нужен доброволец из девственников.

Моментально вверх взметнулось с полсотни рук. Крошка указала жезлом на одного из желающих:

– Пойдешь ты.

Мальчик лет пятнадцати с готовностью юркнул под красную веревку. Он был довольно хорошенький и белокожий.

Слуги выдвинули платформу высотой около пяти футов со ступеньками. Двое мальчиков в золотистых костюмах ввели на нее добровольца и ловко сняли с него одежду. Очень скоро он предстал перед аудиторией обнаженным. Помощники удалились. Крошка взошла на платформу.

– Теперь смотрите! – Она указала жезлом на доску, затем пальцем коснулась точки на теле мальчика около позвоночника.

Мгновенное возбуждений

Слушатели ахнули.

Крошка снова указала жезлом на доску и коснулась точки на нижней внутренней части правого бедра.

Возбуждение спало!

Слушатели сопроводили это единодушным стоном.

Крошка снова указала на доску и коснулась пальцем середины нижней губы мальчика.

Немедленно последовало возбуждение!

Она указала на рисунки и коснулась шеи мальчика сбоку.

Возбуждение возросло и осталось!

Она еще раз указала на схему. Затем легонько коснулась пальцем точки снизу по центру зоны лобковых волос. Подопытный закатил глаза, вздернул подбородок и издал экстатический стон.

Он (…купировал)!

Судорожные вздохи прокатились по аудитории, словно эхо этого стона. Затем последовали крики изумления, и зал взорвался бурными аплодисментами.

Но Крошка еще не кончила. Она коснулась точки в основании горла мальчика. Он выпрямился.

Еще одно возбуждение!

Зал снова ахнул.

Крошка наклонилась и коснулась его уха языком.

Еще одна (…куляция)!

Зрители осатанели!

Охранникам с суровыми лицами пришлось сильно натянуть веревки, чтобы толпа не хлынула на свободное пространство.

– Мы можем поддерживать такое состояние весь вечер, – сказала Крошка, – и хотя мне бы этого очень хотелось, занятие нужно продолжать. Ты, – обратилась она к добровольцу, – очень хорошо держался. К тому же ты очень хорошенький. – И она легонько хлопнула его по (…), который вдруг снова вскочил. – Поэтому благодарю тебя, что вышел сюда.

Подопытный упал на колени и, вцепившись в подол Крошкиной накидки, страстно его поцеловал.

– О, Крошка, королева Крошка, спасибо богам, что ты здесь. Я навеки твой слуга.

Она потрепала его по голове и улыбнулась:

– За это, миленочек, двое моих маленьких придворных проводят тебя вон в тот зал, и очень-очень скоро ты перестанешь страдать от своей девственности.

Когда мальчик ушел, многие за веревками опустились на колени. Раздались крики "Да здравствует ее величество!", сорвавшиеся с двухсот пятидесяти губ и похожие скорее на молитву, чем на здравицу.

Мэдисона разрывали чувство отвращения от только что устроенной Крошкой демонстрации и чисто благоговейный страх перед ее властью над этими введенными в заблуждение юнцами. "О Господи, – молился он, – если бы я только мог каким-нибудь образом употребить ее влияние, чтобы использовать его для расправы с Хеллером!"