Текст книги "Королевская кровь"
Автор книги: Рона Шерон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)
– Вы не посмеете!
– Посмею, и еще как! – Рене кивнула телохранителям, и маркиз почувствовал, как в шею ему уперлось острое лезвие стилета.
Он замер, с опозданием сообразив, что эта дьяволица в очередной раз перехитрила его, заманив на свою территорию, и теперь их обступили четверо дюжих стражников–итальянцев. Ощущая на губах горький привкус поражения, маркиз неохотно пробормотал, спасая себе жизнь:
– Кардинал Уолси приглашает вас отужинать с ним завтра вечером.
Рене жестом показала охранникам, что те могут убрать оружие, и вошла в свои апартаменты.
Мысленно выругавшись, маркиз последовал за ней. Он страстно жаждал заполучить Бретань, прекрасно понимая при этом, что Рене не из тех жен, что превращаются в покорных и безропотных овечек, стоит только мужу поднять на них руку. Она попросту убьет его. Легко и просто, так что он даже ничего не почувствует.
– Вы не хотите поздравить меня с успешным выполнением нелегкой задачи? – злобно поинтересовался он.
Девушка остановилась у оконного переплета, глядя, как снаружи льет дождь.
– Поздравить вас? Пожалуй, я должна удивляться тому, что король выбрал мне в спутники ленивого мышелова вместо свирепого тигра.
– Мне нравится находиться у вас под каблуком, мадам, но, клянусь честью, вы заходите слишком далеко!
– Не согласна, По–моему, роль подкаблучника вам очень идет, Руже.
– Да вы имеете хотя бы малейшее представление о том, как трудно добиться аудиенции у тирана–святоши?
– Я хочу, чтобы вы ускорили эту встречу. Я намерена увидеться с ним сегодня вечером! – Принцесса резко развернулась на каблуках и взглянула маркизу прямо в лицо. – Вам нужна страница в моей геральдической книге? Тогда сделайте это!
В тусклом свете дождливого дня он разглядел, что лицо Рене покрывает смертельная бледность, что под глазами у нее залегли круги, а в развороте плеч таится невероятное напряжение. Она не просто волновалась. Она сходила с ума от неопределенности и беспокойства. И вдруг маркиз понял, что в глубине души восхищается мужеством этого избалованного отродья.
– Ах, увольте! Этот английский кардинал помешан на власти, она пьянит его, как доброе вино. То, что Генрих самоустранился от ведения государственных дел и вручил своему лорду–канцлеру большую печать королевства, сделало Уолси ipse rex [47]47
Здесь:настоящий, подлинный король (лат.)
[Закрыть]. Все начинается с него, проходит через его руки и им же заканчивается. Иностранные послы об этом прекрасно осведомлены. Это им не нравится, но что поделать? Пока король Генрих трудился не покладая рук, чтобы создать себе репутацию организатора и покровителя самых смелых развлечений в Англии, дворец Йорк–плейс стал средоточием светской власти. Если я отправлю ему прошение с просьбой ускорить аудиенцию, бьюсь об заклад, его ответом станет лишь дальнейшая отсрочка нашей встречи. Или вы хотите подставить под угрозу успех вашей миссии, испортив с ним отношения?
Рене долго молчала.
– Я могу справиться с прирученным тигром, если только он сохраняет верность и постоянство. Если вам удастся передвинуть наш ужин… – Принцесса оборвала себя на полуслове, прижав к вискам кончики пальцев.
– Вам нездоровится. – Маркиз придвинулся к ней, чтобы галантно предложить свою руку. – Прошу вас, присядьте на скамью.
Рене резко вскинула голову.
– Увидимся завтра вечером. Всего доброго, Руже.
Лицо его окаменело. Ему хотелось расспросить принцессу об истинной цели ее пребывания в Англии, но маркиз чувствовал, что в ее нынешнем состоянии она скорее вызовет телохранителей, чем ответит ему. Постаравшись скрыть свое недовольство, он любезно улыбнулся ей.
– До скорого свидания.
Завтра. Рене упала на скамью перед камином и опустила голову на скрещенные руки. Что бы ни задумал Бэкингем, он начнет действовать сегодня вечером; завтра будет уже слишком поздно. Ах, если бы не эта дьявольская мигрень, от которой у нее раскалывалась голова, она взялась бы за маркиза всерьез! Умелый дипломат наверняка предвидел бы ответ кардинала и знал бы, как ускорить ход событий. Но Руже, пусть он и считает себя хитрым, как лиса, оказался всего лишь ленивым паразитом. Какое раболепие и подобострастие он проявил в погоне за ее герцогством! Или он действительно полагает, что у него есть шанс заполучить его?
Перед ней встала Адель.
– Вот вам от головы. – Она силой всунула кубок в руку Рене. – А это, – старая камеристка извлекла из складок своего необъятного платья небольшой флакон, – для той леди.
Рене внимательно рассмотрела самый обычный пузырек, запечатанный простым воском. Никто не сможет доказать, что он принадлежал ей.
– Да благословит тебя Дева Мария, Адель. Я знала, что всегда могу рассчитывать на тебя, хотя у меня порой и возникали сомнения…
– Пейте снадобье. Оно приглушит головную боль. А если вы все–таки решили отдать настойку той леди, скажите ей, пусть добавит в вино не более трех капель не раньше, чем за час до употребления.
– За час? – И тут на Рене снизошло озарение. – За час… а почему не целый день? – Принцесса откинулась на спинку скамьи и вздохнула, чувствуя, как понемногу уходит невероятное напряжение, а в животе рассасывается ледяной комок страха. – Ох, Адель, кажется, я спасена! Я скажу Анне, что яд будет настаиваться целый день и что до завтрашнего вечера он не окажет требуемого действия. Думаю, герцог как–нибудь сумеет перетерпеть один лишний день.
– Вы хорошо придумали. Может быть, у вас еще все получится.
– Один день… – Девушка отпила глоток снадобья. – Прошу тебя, скажи стражам, что я хочу поговорить с лейтенантом Армадо. Боже, как же я устала… – Она прикрыла глаза. – Позови ко мне лейтенанта, Адель.
Через сорок секунд дверь отворилась, и в приемную принцессы строевым шагом вошли двое.
– Мадам…
Сдерживая уже готовый сорваться с губ стон, Рене выпрямилась и обнаружила, что перед ней стоят лейтенант Армадо и сержант Франческо, Ардмадо – в форме офицера, а Франческо – в одежде обыкновенного горожанина.
– Какие новости? – поинтересовалась принцесса. – Прошу вас, пусть принесенные вами известия окажутся благоприятными для исхода нашего дела.
Головная боль утихла, но она никак не могла собраться с мыслями.
Сержант Франческо понуро переступил с ноги на ногу. Сердце у Рене упало.
– Доложи мадам обо всем, что тебе удалось узнать, – подтолкнул лейтенант своего подчиненного.
– К несчастью, мое пребывание во дворце Йорк–плейс оказалось слишком непродолжительным, чтобы я сумел установить точное местонахождение Талисмана. Там повсюду шныряют deletoris кардинала Кампеджио. Мне пришлось бежать оттуда, когда один из них выследил меня.
– Вас узнали?
Рене знала, что это катастрофа: если кардинал Уолси обнаружит, что и ее сопровождают deletoris, она погибла.
– Марчелло, солдат, который мог видеть и узнать меня, был моим товарищем в академии. Он не сумел хорошо разглядеть меня, но я почел за лучшее убраться оттуда, дабы он ничего не заподозрил. Быть может, он ничего не скажет капитану Лусио, нашему, – он обменялся еще одним виноватым взглядом с лейтенантом Армадо, – бывшему командиру.
– Что еще?
– Солдаты deletoris взяли под охрану дворец Йорк–плейс. Хилл, капитан стражи, вне себя от ярости. Каждый день между двумя лагерями вспыхивают ссоры и стычки. Кардинал Уолси хочет, чтобы кардинал Кампеджио поскорее уехал, но не осмеливается принудить его к этому. Солдаты deletoris круглые сутки постоянно патрулируют замок и прилегающую территорию, как будто все здание – это драгоценное банковское хранилище. Я старался не попадаться им на глаза, когда обыскивал дворец сверху донизу. Я искал и днем, и ночью – но не нашел ничего.
– Где кардиналы проводят большую часть времени? – пожелала узнать Рене. В голове у нее больше не стучали молоточки, зато ей стало невероятно трудно сосредоточиться.
– В своих личных апартаментах, в часовне и за столом.
– Адель, приоткрой окно. Мне нужен свежий воздух. Сержант, вы обыскали их комнаты?
– Так тщательно, как только смог. Как я уже докладывал, там повсюду стоят часовые.
– И вы ничего не заметили? Ничего, что привлекло бы ваше внимание? Подумайте хорошенько, Франческо. Любая мелочь, сколь бы незначительной она ни казалась, может иметь огромное значение.
Франческо заложил руки за спину и нахмурился, припоминая.
– Сегодня рано утром мне приказали собрать грязный тростник [48]48
В средние века тростником посыпали каменные полы из гигиенических соображений.
[Закрыть]на галерее подле часовни. И я услышал, как внутри о чем–то спорят кардиналы. Я осторожно приоткрыл дверь и увидел кардинала Кампеджио, одной рукой обнимавшего статую Скорбящей Богоматери. Он поклялся Святым Граалем, что не уедет отсюда без «него». Я решил, что он имеет в виду Талисман.
– Прошу вас, продолжайте… Э–э, а из–за чего они спорили?
– Из–за противостояния между стражниками, которое становится все острее. Капитан Хилл избил хлыстом одного из deletoris. Этот Хилл – очень неприятный и подлый тип. В отместку капитан Лусио пришпилил Хилла к стене замка стрелами, которые пробили одежду Хилла, но не коснулись кожи и не ранили его. – Франческо ухмыльнулся, глядя на своего лейтенанта. – Он был моим учителем в Риме, мадам, этот капитан.
– А теперь расскажите мне о статуе Скорбящей Богоматери.
– Это большая скульптура белого мрамора. Наша Матерь Божья держит на руках Господа нашего Иисуса Христа. Это замечательная и очень точная копия статуи Богоматери работы самого Микеланджело в Риме.
– Итак… Кардинал Кампеджио одной рукой обнимал статую Скорбящей Богоматери, когда заявил кардиналу Уолси, что не уедет отсюда без «него»… Значит, это и есть наш Талисман. Скорбящая Богоматерь! – Принцессе хотелось кричать от восторга, и она не могла скрыть своего воодушевления. Но тут она кое–что заметила. – Лейтенант Армадо, а где ваш медальон?
Армадо густо покраснел.
– Я оставил его во Франции, мадам, как вы и советовали.
Рене заметила острый и быстрый взгляд, который сержант Франческо метнул на лейтенанта. Армадо лгал. Но почему? Лейтенант выпрямился.
– Итак, мы узнали, где хранится наше сокровище!
– Мы можем только гадать и надеяться, – поправила его принцесса. – Но совсем скоро мы будем знать наверняка. Аудиенция назначена на завтрашний вечер. Маркиз и я приглашены на ужин в Йорк–плейс. Предлагаю вам, Франческо, позаимствовать театральный грим и костюмы в лавке развлечений, чтобы вас нельзя было узнать. И последнее – хорошенько присматривайте за маркизом. Перехватывайте его корреспонденцию и немедленно доставляйте ее ко мне.
– Будет исполнено, – пообещал лейтенант.
Рене поднесла руку ко лбу. Она должна была сказать им что–то очень важное, но не могла вспомнить, что именно.
– Нынче вечером будьте наготове. – Если Бэкингем, в соответствии со своим планом, нанесет удар сегодня ночью, телохранители кардинала Кампеджио непременно постараются вывезти Талисман из Англии. Логично предположить, что они направятся во Францию, но Рене не была в этом уверена. – Сколько человек в отряде капитана Лусио?
– Их впятеро больше, чем нас, – ответил сержант Франческо.
– Тогда следует проявить бдительность, господа. Если они решатся вывезти Талисман, похитить его мы сможем лишь тайно… – Нет, положительно, с нею происходит что–то странное. Ей нужно тщательно все обдумать, выработать четкий план действий, учесть возможные непредвиденные повороты событий, но в голове у девушки царила звенящая пустота, сменившая недавний неумолчный стук молоточков. Она не могла мыслить связно. – Благодарю вас. Вы можете идти, господа.
Рене гневно обернулась к камеристке.
– Что ты подмешала в свое снадобье, старая бретонская карга? Я просто не в состоянии думать ни о чем! – Принцесса едва не застонала, когда старая служанка одарила ее озорной улыбкой, демонстрируя дыры в зубах. – Ох, Адель! Неужели ты не понимаешь, что я не могу позволить себе ни малейшей оплошности?
Нимало не смутившись, Адель преспокойно взяла Рене за руку и подвела девушку к двери.
– Флакон лежит в ридикюле. Отдайте его той леди и скажите, что воспользоваться им она сможет не ранее завтрашнего вечера. По–моему, на сегодня хватит. Самое время отдохнуть и развлечься.
– Не говори глупостей. У меня нет никаких гарантий, что Анна проглотит наживку и покушение на жизнь короля сегодня ночью не состоится. Более того, я не могу позволить ей поговорить с Майклом наедине.
– Ну… так отвлеките его. Пококетничайте с ним. Вот вам и удобный повод.
Рене показала камеристке язык.
– Старая ведьма.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Этот мужчина или сошел с ума, Или пишет стихи.
Квинт Гораций Флакк. Сатиры
Рене тайком передала Анне флакончик, предупредив подругу, что снадобье наберет силу только к завтрашнему вечеру, после чего оставила сестру Бэкингема кипеть от бессильной ярости и величественно удалилась. Колдовское зелье камеристки не просто прогнало головную боль; еще оно рассеяло ее страх и тоску.
Трубы, дудки, шалмеи и бубны оповестили двор о том, что в королевской приемной зале начинается пиршество. Каждое изысканное блюдо, подаваемое на стол, сопровождалось какой–либо забавой. В перерывах между сменами основных блюд, представленных лобстерами, олениной с имбирем, аистами, фаршированными гусями с чесноком, павлинами, бараньими головами, морскими свинками, каплунами, вальдшнепами с корицей, быками на вертелах, дельфинами и куропатками, подавали изысканные лакомства – замки из марципана и фруктовые тарталетки со святым Георгием, повергающим зеленого дракона. Слуги сбивались с ног, разнося по столам угощения попроще: сладкие вафельные бисквиты, украшенные королевским гербом, имбирные пряники и айвовый мармелад.
По мере того как тени становились длиннее, двор все глубже погружался в кутеж и разгул. В залу внесли жаровни, и исходящее от них тепло, вкупе с танцами и льющимся рекой вином, разогревало кровь присутствующих, которым уже не было дела до сквозняков и непрерывной барабанной дроби проливного дождя по оконным стеклам. Рене выпила достаточно розового вина, чтобы согласиться спеть для их величеств. Она выбрала любовную балладу о бедном английском рыцаре и испанской принцессе, которую сочинила еще во Франции.
Она полностью завладела вниманием аудитории. Королева Екатерина улыбнулась сквозь слезы, когда король Генрих взял ее руку и поцеловал кончики пальцев. Вайатт назвал Рене «французским соловушкой» и уговорил ее выступить с ним дуэтом, после чего стал экспромтом сочинять стихи, а она аккомпанировала ему на лютне. Вайатт запел:
Неужели вы покинете меня безутешным,
Скажите, что нет, скажите, что нет, жестокосердная!
Я страшусь сгореть в огне своей любви и скорби.
Неужели вы покинете меня безутешным,
Скажите, что нет, скажите, что нет, жестокосердная!
Поддавшись очарованию прелестного голоса принцессы, Майкл даже не заметил, как рядом появился Стэнли со своей спутницей. Забыв обо всем, он не сводил глаз с очаровательной певчей птички, сидевшей на высоком стуле посреди залы. Ярко–красные юбки струились вокруг ног девушки, подобно алым макам, а маленькие изящные пальчики ловко перебирали струны лютни. Глаза цвета аметиста метали на Вайатта шутливые молнии, а с прелестных губ слетали язвительные строфы, от которых придворный поэт лишь зябко поеживался:
Месье, ваши слова прекрасны,
Но скольким женщинам вы повторяли их?
Ступайте прочь, пока я не рассердилась окончательно!
– Майкл!
Молодой человек вздрогнул от неожиданности, спускаясь с небес на землю. Опираясь на руку Стэнли, ему улыбалась та самая стройная леди, с братом которой он имел несчастье повздорить в день своего приезда. Смутившись, он растерянно смотрел на нее, потеряв дар речи.
– Мэг, – сказал Стэнли, – позволь представить тебе мастера Майкла Деверо. Майкл, прошу любить и жаловать – миссис Маргарет Клиффорд, дочь покойного сэра Джона Деверо.
В глазах молодой женщины светились участие, теплота и извечное женское любопытство. Она низко присела перед ним в реверансе в ответ на его поклон. Хотя они уже виделись ранее, оба предпочли не вспоминать о первой встрече.
– Мэг должна стать новой придворной дамой королевы, – нарушил неловкое молчание Стэнли. – Завтра она приступает к выполнению своих обязанностей. Майкл, разве ты не хочешь поздравить Мэг с новым назначением?
– Несомненно, ее величество достойна самых лестных комплиментов, поскольку сумела приобрести столь яркое украшение для круга своих приближенных. Счастлив познакомиться с вами, миссис Клиффорд.
Женщина легко и искренне улыбнулась ему в ответ.
– Пожалуйста, зовите меня Мэг. А я могу называть вас Майклом?
– Буду весьма польщен. Вы уже давно при дворе?
– Не слишком. Мой… э–э… то есть наш… – Она метнула раздраженный взгляд на брата, который стоял в толпе придворных щеголей, обступивших принцессу. – Уолтер послал за мной, когда герцог Норфолк сделал его шталмейстером. – Улыбнувшись, она неуверенно коснулась его руки. – Мне бы хотелось продолжить наше знакомство и надеяться, что мы станем добрыми друзьями. Что до Уолтера, прошу вас, проявите чуточку терпения. Ему было нелегко жить в тени отца, обвиненного в государственной измене и лишенного всех гражданских и имущественных прав.
– Понимаю. – Майкл печально улыбнулся в ответ. – Я счастлив, что вы сочли возможным побеседовать со мной.
– Сочла возможным? – Мэг перевела взгляд на своего спутника. – Да я чуть ли не на коленях умоляла Стэнли познакомить нас!
– Так оно и есть. – Стэнли с обожанием взглянул на свою подругу. Майкл понял, что его приятель влюбился по уши. – Стоило мне заикнуться об этом, как моя застенчивая козочка превратилась в назойливую пчелу! – И его здоровенная лапища накрыла изящную ладошку, которую женщина с необыкновенной нежностью положила ему на локоть.
«Так вот, значит, как выглядит настоящая любовь», – в смятении подумал Майкл.
– Могу я первым поздравить вас, барон Монтигл? Полагаю, теперь вы и в самом деле непобедимы.
– Пока еще нет, но, с Божьей помощью, это случится очень скоро. Ну ладно, малыш, нам пора. Оставляем тебя… – нахмурившись, он несколько мгновений созерцал девушку, к которой были прикованы взоры почти всех мужчин в зале, – и дальше заниматься глупостями. – Наклонившись к уху Майкла, он добавил: – Целься выше – и попадешь в королеву.
Не успели Стэнли и Мэг оставить его одного, как взгляд его вновь устремился к принцессе Рене. Спев дуэтом с Вайаттом, она оказалась в центре всеобщего внимания, обретя статус, которого всеми силами старалась избежать. Что же изменилось? И как ему вести себя, дабы не уподобиться пускающим слюни обожателям? Все они, от искушенных ловеласов до зеленых новичков–поклонников, хотели ее. Похотливые шакалы!
– Сыграйте нам «Свет любви», миледи! – взмолился сэр Фрэнсис Брайан, пустив в ход пошлое очарование потасканного ловеласа.
Но внимание девушки вдруг привлек посыльный с запиской. Она выхватила у него сложенный вчетверо лист бумаги, ловко сунув ему в ладонь монетку.
– Кто ее тебе дал, Робин?
– Слуга одного джентльмена. В следующий раз я непременно обращу внимание на цвета его ливреи! – Он с улыбкой прикоснулся пальцем к кончику своего носа.
На виске у девушки забилась жилка, а щеки раскраснелись. Извинившись перед распаленными воздыхателями, она неторопливо направилась к большому железному канделябру, стоявшему в углу, на ходу распечатывая письмо.
Любопытство заставило Майкла покинуть свой наблюдательный пост у стены. Не успел он опомниться, как уже заглядывал ей через плечо, ревниво пробегая глазами слащавые строчки:
Самая прекрасная из женщин,
Я в отчаянии мечтаю о том,
Как распущу Ваши локоны,
Околдовавшие меня.
Отриньте свою холодность,
Пошлите мне слова прощения
Не медля, пока я не погиб.
Я безутешен и не нахожу покоя.
И пусть меня ненавидят соперники,
Им не удастся погасить мою любовь.
«Написано рукой того, кто желает вам одной только радости. Невидимка (солдат, павший в неравной борьбе, но не утративший надежду)».
Рене негромко рассмеялась. Сентиментальные стихи явно произвели на нее впечатление. Ее реакция вызвала у Майкла улыбку, и он не мог не поинтересоваться:
– Таинственный влюбленный, да?
Девушка резко обернулась к нему и одарила молодого человека гневным взглядом.
– Как вы смеете, месье! Это недостойно мужчины – подкрадываться к леди со спины и совать нос в ее личную корреспонденцию!
– Личную корреспонденцию? – нарочито растягивая слова, произнес он. – Я бы сказал, тайную и трусливую. Вашему несчастному солдату любви недостает смелости предстать перед вами во плоти.
– Месье Деверо, служить любви способно только благородное сердце.
– Быть может, деликатность и впрямь не относится к числу моих достоинств, мадам. Но, поскольку я не понаслышке знаком с «горением» мужской половины рода человеческого, уверяю вас, что ваш благородный воздыхатель не имел в виду ничего благородного, когда царапал эти жалкие вирши.
Рене выставила перед собой ладонь, другой рукой прижимая к груди послание.
– Прошу вас, ни слова более, поскольку вы лишь обнажаете чудовищные глубины собственного невежества. Поэзия – это слезы сердца, а не… – тут ее взгляд выразительно скользнул к его чреслам, и девушка быстро заморгала, чтобы скрыть растерянность, – другого оружия. Служение любви для благородного человека становится возвышенной целью, которая достигается самоотречением или…
Майкл расхохотался.
– Поверьте мне, единственный аргумент, который заставляет вашего воздыхателя скрывать свое лицо, – это ваш высокий статус, а не какая–то бессмысленная концепция поэтического самобичевания, принцесса.
– …или, – продолжала девушка, взглядом упрекая его в том, что он перебил ее, – становится заслугой благодаря высокому положению его дамы сердца. – И в заключение этой отповеди Рене презрительно фыркнула.
– Миледи, я готов держать пари, что совсем скоро ваш сентиментальный рифмоплет вставит в свое творение бойкую строку, предлагающую вам пригласить его на полуночное снятие масок в ваших апартаментах.
– Позвольте с вами не согласиться! Мой благородный поэт знает, кто я такая, посему он не унизится до предложения чего–либо подобного. – Принцесса обиженно надула губки.
Увы, он испытывал к девушке не просто физическое влечение. Дружеский спор с Рене де Валуа превратился в эротическое состязание в остроумии. Ее неукротимый дух и острый ум завораживали его; ни с одной женщиной он не испытывал ничего подобного. Улыбаясь ее чувственной пылкости, он поднял руки над головой, сдаваясь.
– Мир, миледи! Ваш язычок не уступает в остроте новомодной игрушке дона Альваро – рапире.
– Что, для вас он слишком остер?
– Нет, чересчур быстр… – Заслышав первые звуки вольты, он предложил ей руку. – Потанцуйте со мной.
Смело встретив его взгляд, Рене положила свою узкую ладонь ему на запястье и позволила подвести себя к остальным танцорам. Они кружились в абсолютном молчании, глядя друг другу в глаза. Майкл взял ее сначала за правую руку, затем за левую, потом совершил поворот и встретил ее сверкающий взгляд, когда Рене, повинуясь ритму музыки, тоже сделала пируэт. Все происходило, как в сказке, где правит бал доброе волшебство. А когда настала очередь чувственного прыжка, он обхватил ладонями ее тонкую талию, сгорая от желания сжать ее в объятиях, и поднял высоко над собой. По–прежнему держа ее на вытянутых руках, молодой человек сделал несколько шагов и медленно опустил ее на пол, дав ей соскользнуть по его напряженному телу. А затем Майкл вдруг вновь, уже ad lib [49]49
Экспромтом (лат.).
[Закрыть], повторил этот возбуждающий подъем, которого не было в танце. Ему хотелось, чтобы музыканты не останавливались и продолжали играть до самого рассвета.
Он желал ее страстно и отчаянно, желал душой и телом, разрываясь на части и сходя с ума, и хотел, чтобы и она испытывала такие же чувства. Пусть она бросает ему в лицо язвительные замечания, как давеча, все же они будут заниматься любовью, и на следующее утро тело ее будет сладко стонать от страсти, которой они предавались всю ночь накануне. Да, Майкл знал, что обманывает себя, как и тот неизвестный стихоплет, ведь какими бы настойчивыми, соблазнительными и остроумными не были его ухаживания, Рене де Валуа все равно достанется какому–нибудь королю.
Когда закончился следующий танец и все пары распались, обмениваясь поклонами и реверансами, Рене сделала попытку отнять у него свою руку.
– Мне хочется пить.
Словно по мановению волшебной палочки, перед ней вдруг появился кубок с вином. Майкл и Рене в удивлении обернулись.
– Миледи! – провозгласил сэр Уолтер. – Как всегда, вы можете располагать мной по своему усмотрению.
Майкл представил, как этот павлин натыкается лицом на его кулак, и так несколько раз подряд. Взгляды соперников скрестились, высекая искры, в то время как Рене преспокойно приняла предложенный ей кубок. Уолтер злорадно ухмыльнулся, а Майкл скрипнул зубами в бессильной ярости. Девушка жадно отпила глоток ароматной жидкости, затем еще один, благодарно вздохнула и вернула пустой сосуд Уолтеру.
– Вы очень любезны.
Он тут же предложил ей опереться на свою руку.
– Не хотите ли пройтись немного?
– Благодарю вас, сэр. В другой раз. – Рене улыбнулась сэру Уолтеру и, к невероятному изумлению обоих мужчин, взяла под руку Майкла.
Внутренне возликовав, Майкл залихватски подкрутил воображаемые усы.
– В другой раз. Может быть! – Он ухмыльнулся прямо в лицо позеленевшему от злости павлину и увлек Рене за собой.
Пока она не даст ему понять обратного, можно считать, что на сегодняшний вечер он ее ангажировал. Они отошли к оконной нише и остановились, наблюдая за танцорами, скользившими по зале, освещенной дрожащими огоньками свечей.
– Вы должны мне тайное свидание, – прошептал юноша.
Рене мгновенно напряглась и оцепенела.
– Прошу прощения?
Он весело рассмеялся, заметив выступивший у нее на щеках жаркий румянец. Быть может, для трубадура еще не все потеряно. Склонившись к ее уху и почти касаясь его губами, он негромко произнес:
– Неужели вы забыли о своем обещании посодействовать моим отношениям с известной нам обоим леди? Я считаю, что прямо–таки обязан прыгнуть в одну постель с ней, чтобы разрушить предательские планы некоего герцога.
– Клянусь всеми святыми, как же вам нравится играть словами! – с негодованием воскликнула принцесса. Майкл весело фыркнул.
– Мне нравится играть, и не только словами. Впрочем, как и вам.
У дальней стены танцевальной залы в окружении своих самодовольных родственников мужского пола стояла Анна, наблюдая за Рене и Майклом с видом кошки, от которой только что улизнула мышка.
– Потанцуйте со мной еще немного, – охрипшим голосом вдруг попросила Рене.
«Интересно, что она задумала на этот раз?» – спросил себя Майкл.
– Кажется, вы обещали взять на себя обязанности доверенного лица.
– Посредника, – поправила его принцесса, слегка покачиваясь в такт музыке.
– Посредник, доверенное лицо… – Он легко заскользил рядом с ней в ритме танца. – Вы говорили, что устроите мне тайную встречу с этой леди, чтобы я смог выжать из нее важные сведения.
– После того как мы сделаем перерыв, – загадочно и двусмысленно проронила Рене, совершая пируэт, как и все остальные дамы, и не выпуская его пальцев из своей руки. Подчиняясь заданному ритму, девушка на мгновение прижалась к нему и взглянула на Майкла снизу вверх. Фиалковые глаза полыхнули таким жаром, что юноша моментально позабыл обо всем на свете. – Пожалуй, на сегодняшний вечер я с радостью выберу вас своим партнером в танцах, – негромко проговорила она.
Юноша на секунду крепко зажмурился, испытывая чувство физической неловкости от стремительного прилива крови к члену. Как выражается в подобных случаях Стэнли?
– Да смилуется над нами Господь, миледи.
Освещаемые тусклым светом догорающих свечей, они оставались последней парой в зале, когда музыканты, разодетые в ливреи королевских цветов, сыграли заключительные аккорды. Из апартаментов королевы в течение почти всей ночи не доносилось ни звука, и у Рене забрезжила пока еще слабая надежда, что завтра все пройдет как по маслу. Она намеренно не избегала общества завзятых кутил, чтобы находиться поблизости от спальни Екатерины на тот случай, если с королевой случится что–либо непредвиденное. До рассвета оставалось всего четыре часа, но, похоже, Бэкингем проглотил ложь, преподнесенную Анне.
– Могу я надеться, что вы доставите мне удовольствие и позволите проводить вас до ваших покоев, принцесса?
Рене прекрасно знала, что после продолжительного веселья выглядит далеко не лучшим образом, и потому с опаской взглянула на златовласого джентльмена рядом с собой, дивясь тому, что он и сейчас похож на архангела, сошедшего с небес на землю.
– У меня есть вооруженный эскорт.
– Я предлагаю вам дружеский эскорт, мадам, – улыбнулся Майкл.
В очередной раз этому юноше удалось удивить принцессу. Насколько она знала представителей сильной половины рода человеческого, сейчас он должен был предпринять учтивую, но настойчивую попытку соблазнить ее. Но Майкл всего лишь улыбался ей, приветливо и сдержанно, и на лице его не было ни тени развязности. Его улыбка сияла добротой, но более всего поразило Рене то, что он явно относился к ней с уважением. Ошеломленная и растерянная, девушка покорно положила ладонь на его запястье, и они вместе покинули королевские апартаменты. Лейтенант Армадо двинулся за ними, тактично держась на почтительном расстоянии.
Оба чувствовали себя непринужденно, неторопливо шагая по тускло освещенным коридорам, и ночную тишину лишь изредка нарушал лязг оружия встрепенувшегося при их приближении стражника или приглушенный непристойный смех, доносящийся из–за плотно закрытых дверей. В глубине души, однако, Рене трепетала от возбуждения. Долгие годы она стремилась к тому, чтобы окружающий мир относился к ней не просто как к ценному, но банальному и пустому цветку в королевском саду, которым следовало любоваться издалека и использовать с выгодой в играх королей. Однако же в том, что ее воспринимали именно так, заключалась и своя прелесть. Девушка частенько задумывалась над тем, а не был ли брошенный ею вызов общественной морали обыкновенным инфантильным бунтом против устоявшихся традиций? Иначе, почему вдруг мнение рядового искателя приключений стало значить для нее так много? Ее бунт отдавал запахом серы и сделкой с дьяволом. Расставшись с девственностью, она обрела некоторую свободу, но при этом лишилась чего–то намного более важного, и мысль об этом не давала ей покоя.
– Откуда вдруг такая печаль на вашем лице, моя дорогая мартышка?
Рене метнула на Майкла робкий и недоверчивый взгляд.
– Вы полагаете, что я похожа на маленькую обезьянку?
– Я полагаю, что вы прекрасны, – с чувством выдохнул он. – И все–таки, почему вы вдруг загрустили?
Она тяжело вздохнула. Рано или поздно он узнает о ее прегрешении.
– Не стоит воздвигать в мою честь храмы и воскурять фимиам на моем алтаре.
