Текст книги "Берсеркер. Дилогия"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 53 страниц)

Часть III
Земля

1

Лорд Эйзел вышел из кабины гравилифта, быстро пересек небольшую приемную, как обычно удостоив секретаря легким кивком, и, отворив левую половину высокой двустворчатой двери, вошел в свой кабинет. Два крупных гончих лиса, великолепные образчики благородной самтарайской породы, лежащие свернувшись кольцом у массивного, но скупо украшенного кресла, грациозно поднялись на ноги и с достоинством проследовали к хозяину. Лорд Эйзел потрепал их за холки, затворил за собой дверь и замер на пороге, окидывая стены кабинета внимательным взглядом. Закончив осмотр, он сделал лисам жест рукой, отправляя их на свое место, и, слегка расслабившись, шагнул вперед. Его кабинет отличался подчеркнутой убогостью обстановки. Многие находили в столь яром аскетизме некую манерность, другие просто считали, что он слегка не в себе, а среди молодых сотрудников департамента в ходу была несколько романтическая версия подобных наклонностей шефа, но основная причина аскетизма была чисто функциональной. Перед тем как он стал лордом-директором департамента стратегических исследований, император Эзарр за три года сменил на этом посту пятерых. Как минимум трое из них поплатились за длинный язык. А двое остальных за то, что сделали из этого выводы. Один вздумал использовать возможности своего департамента для того, чтобы оградить себя от любопытства императора, а другой просто начинал свой рабочий день с того, что, зайдя в кабинет, включал детектор. Как оказалось, это были не те выводы, которые одобрял император. На протяжении первых десяти лет службы император имел возможность знать о каждом его вздохе. Конечно, потом, постепенно, лорд Эйзел осторожно ликвидировал всех «жучков», поставленных, впрочем весьма неумело, личной охраной императора. Но все равно, несмотря на то что Эзарр уже несколько успокоился в отношении лорда-директора своего самого всемогущего департамента, в его кабинете время от времени появлялись новые устройства-шпионы. Эйзел, правда, подозревал, что это, скорее, была инициатива лорда Энтономаха, начальника личной охраны императора, но решил не рисковать. Если даже это и было так, то тот до самого конца так и промучился сомнениями – то ли лорд Эйзел действительно так истово лоялен императору, то ли он каким-то образом знает о «жучках», но предпочитает, не трогая их, блестяще исполнять эту роль. И хотя все говорило в пользу последнего предположения, лорд Энтономах никак не мог понять, что же за аппаратуру использует лорд Эйзел для обнаружения шпионских устройств. Это недоумение особенно явно проявило себя в последние месяцы жизни старого императора. Старина Энтономах не мог даже предположить, что основными устройствами, которые позволяли лорду-директору определять наличие и место расположения «жучков», были шерстинки лисьего меха. Одним из талантов, позволивших младшему сыну боковой линии побочной ветви одного из великих домов занять столь высокий пост, была невероятно цепкая память. И каждый раз, перед тем как покинуть кабинет, лорд Эйзел на несколько мгновений задерживался на пороге и, включив свет на полную мощность, окидывал кабинет внимательным взглядом, обращая особое внимание на группки шерстинок, находящиеся на уровне двух локтей от пола. Это было почти на ладонь выше лисьих холок, так что любое изменение отпечатавшегося в его мозгу рисунка рыжеватых шерстинок показывало, что в его отсутствие в кабинете кто-то был.

А поскольку короткая лисья шерсть покрывала толстые ворсовые обои достаточно плотным слоем, то при некоторой сноровке и имеющемся богатом опыте можно было достаточно точно определить и место закладки очередного «жучка».

В настоящее время, конечно, необходимости ни в чем подобном уже не было. Вряд ли сегодня в империи найдется человек, который рискнет установить шпионские устройства в его кабинете и хотя бы отдать приказ об этом. Не говоря уже о том, что в настоящее время это невозможно технически. Сразу после смерти Эзарра Эйзел практически одновременно организовал отставку лорда Энтономаха, переформирование его службы в один из отделов собственного департамента и оснастил не только кабинет, но и весь блок, в котором он находился, всеми необходимыми техническими системами, гарантирующими полную и абсолютную конфиденциальность. Но привычка настолько въелась в кровь, что он по-прежнему при входе в кабинет останавливался на пороге и окидывал взглядом рисунок лисьих шерстинок на обоях.

Лорд Эйзел опустился в громоздкое кресло и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза. О темная бездна, он почти провалился! Впрочем, это «почти» также висело на волоске и при определенном развитии событий вполне могло исчезнуть. Но кто мог подумать, что этот варвар сможет разорвать СИЛОВЫЕ ПУТЫ! А то, как он расправился со всеми своими врагами… Лорд-директор сокрушенно вздохнул. О темная бездна! Операция была рассчитана буквально по секундам, и ее результаты уже были включены в сложную многоходовую партию, которая должна была спасти империю. Лорд Эомирен должен был быть не просто нейтрализован, а полностью подчинен, свадьба императора с леди Эсмиель должна была стать абсолютно невозможной, а император, пережив период отчаяния, свойственного любому человеку его возраста после столь чудовищного крушения своих самых сладких мечтаний, должен был полностью сосредоточиться на подготовке империи к войне. И вот на тебе! Император, отодвинув в сторону государственные дела, изображает у ног леди Эсмиель юношу, охваченного любовным безумием, а эта юная стервочка корчит из себя невинную жертву. Лорд Эомирен после гибели сына теперь практически неуязвим для подготовленных обвинений. Более того, по некоторым косвенным признакам можно было сделать вывод, что он собирается выдвинуть обвинения против варвара в убийстве лорда-наследника. И если бы у него возникли хоть малейшие предположения, что лорд Эйзел каким-то образом заинтересован в этом варваре, то он, вне всякого сомнения, только поторопился бы. Короче, все висело на волоске.

Лорд-директор глубоко вздохнул и склонился над терминалом. Что ж, за свою долгую жизнь он выпутывался из намного более сложных ситуаций. В конце концов, искусство любого игрока в высокую политику как раз и характеризуется тем, как он умеет обращать в свою пользу абсолютно безнадежные ситуации.

Сколько великолепных игроков, умело рассчитавших блестящие комбинации, рухнуло с вершины потому, что в их тщательно разработанные планы вмешался самый могущественный из всех возможных игроков – его величество случай.

Лорд-директор не принадлежал к их числу, он умел держать удары судьбы, и все же… Лорд Эйзел болезненно сморщился. Слава святым стихиям, что варвар не стал сопротивляться и сейчас надежно укрыт в тюремном блоке здания департамента. Это дает некую возможность для маневра. Во всяком случае, следует оценить, насколько он заинтересован именно в этом варваре и как отреагируют его земляки, если тот все-таки будет казнен. Он нажал клавишу и вызвал секретаря:

– Синкорай, группа жандера Эстола должна быть у меня через двадцать минут.

– В полном составе, лорд? Росмитр Коконай только сегодня утром прибыл из командировки на Таварр…

– Мне нужны все.

Секретарь молча склонил голову и исчез с экрана.

Но провести совещание не удалось. Только все вызванные офицеры успели расположиться за столом, как раздался сигнал вызова и, когда лорд-директор нажал кнопку доступа, на экране возникло невозмутимое лицо секретаря:

– Лорд, эскорт императора только что проследовал через парадные ворота департамента.

Лорд Эйзел несколько мгновений осмысливал сказанное, потом повернулся к офицерам:

– Господа, у вас есть что-нибудь, что, по вашему мнению, мне необходимо знать немедленно?

Росмитр Коконай чуть подался вперед, но, наткнувшись на вопросительный взгляд лорда-директора, сдержался и отрицательно мотнул головой. Лорд Эйзел почувствовал, что у молодого росмитра службы внешней информации есть нечто, что жжет ему пятки, но его пятки тоже были подпалены приближающимся императором, поэтому он не стал настаивать и сделал жест, что все свободны.

Император ворвался в приемную, как порыв ледяного ветра. Лорд-директор едва успел натянуть простой придворный мундир без знаков различия и выскочить из кабинета, как широкие двери приемной распахнулись, открывая взору лифтовый холл, забитый малой свитой и личной охраной. Эйзел тут же склонился в придворном поклоне, но император только нервно дернул рукой.

– Оставьте, Эйзел. – И, кивнув начальнику эскорта, двинулся мимо лорда-директора в его кабинет. Остальных мягко, но уверенно отсек секретарь, заявив, что если кабинет лорда-директора департамента стратегических исследований не является местом, в котором император может чувствовать себя в абсолютной безопасности, значит, такого места в империи нет и вообще быть не может.

Войдя внутрь, Эоней бросил раздраженный взгляд на вскочивших лисов, которых лорд Эйзел тут же успокоил условным жестом, и, стянув с рук тонкие лайковые перчатки, швырнул их на стол и повернулся к хозяину кабинета:

– Ну, Эйзел, как вы можете все это объяснить?

Лорд-директор молча сохранял предупредительную позу. Император скривился:

– Оставьте, меня уже тошнит от вашей показной почтительности. Вы выказываете мне демонстративные знаки почтения, а сами за моей спиной творите все, что вам вздумается. – Он горько усмехнулся. – И в конце концов оказывается, что я всего лишь фигура на доске для игры в клетки, которой вы двигаете так же, как и остальными.

Лорд Эйзел вскинул голову:

– Это не так, сир, и вы об этом прекрасно знаете, ибо в ином случае вас бы не было в этом кабинете.

Лорд-директор отвел взгляд. Но, несмотря на это, у императора осталось впечатление, что поединок взглядов проиграл именно он. Через некоторое время император глухо заговорил:

– Я не знаю, что думать, Эйзел. Я как-то привык к тому, что вы не совершаете ошибок, но то, что происходит сейчас… – он мотнул головой и отвернулся.

Лорд Эйзел выдержал паузу и негромко произнес:

– Вы не правы, сир. Я тоже совершаю ошибки, и за свою долгую жизнь я наделал их очень много. Просто за это время я научился тому, что не всякая ошибка ведет к катастрофе и… не каждая катастрофа является полной и окончательной.

Император вскинул голову и в упор посмотрел на Эйзела:

– И что же вы мне посоветуете?

– Смотря по поводу чего, – вкрадчиво произнес лорд-директор. – Если вы собираетесь направить свои силы на восстановление своего реноме в глазах леди Эсмиель, то… – он развел руками, – а если вы все-таки собираетесь сосредоточиться на том, чтобы не стать ПОСЛЕДНИМ императором, то… – И он резко оборвал свою речь, давая Эонею время припомнить их разговор в Садах Эоны и осмыслить его слова.

Император криво усмехнулся, шагнул вперед и, опустившись на кресло, повернулся к лорду-директору:

– Только так: или – или?

Лорд Эйзел заговорил настойчивым тоном:

– Поймите, сир, мы находимся на пороге великой войны. Сейчас для вас, для всей империи, как никогда, важно иметь на троне лидера объединенной нации. А как вы думаете отреагирует большинство великих домов, если вы объявите о помолвке с леди Эсмиель? Даже если не принимать во внимание скандальную репутацию, основными достоинствами юной леди являются красота и благородство происхождения, так что даже при самом благоприятном развитии событий, на которое мы, как вы понимаете, совершенно не можем рассчитывать, эта свадьба ничем не упрочила бы ваши позиции.

Император склонил голову на грудь и некоторое время напряженно размышлял над его словами, потом вскинул голову и в упор посмотрел на лорда Эйзела:

– Значит… Элайна?

Лорд-директор молчал. Император стиснул кулак и горько усмехнулся:

– Что ж, Эйзел, спасибо за урок.

Они помолчали еще некоторое время, потом император поднялся и, смерив лорда-директора спокойным, но несколько высокомерным взглядом, повернулся и двинулся в сторону выхода. На пороге он остановился и бросил через плечо:

– Я жду вас завтра с утра у себя в кабинете.

Когда дверь за императором захлопнулась, лорд Эйзел сделал несколько глубоких вдохов и опустился в свое кресло, все еще хранящее тепло от тела императора. В этом кабинете было сказано намного больше того, что произнесли губы собеседников, и большинство из этого было слишком опасным для лорда-директора, слишком опасным…

Группу жандера Эстола он собрал только через полтора часа. Но стоило офицерам занять прежние места за его столом, как снова раздался сигнал вызова. Лорд Эйзел криво усмехнулся. Как всегда, то пусто, то густо. Сейчас посетители пошли косяком. Он повернулся к экрану, и, еще до того как на темной поверхности возникло лицо Синкорая, лорд-директор понял, что знает, о ком он сейчас услышит.

– Вот что, мальчики, оставайтесь на местах. С этим посетителем я разберусь в другом месте.

Лорд Эомирен прибыл в сопровождении трех членов сената, и лорду Эйзелу не надо было особо напрягать извилины, чтобы догадаться, кто это может быть.

Лорды Эстанзай, Эклон и Эртоканай. Верные псы департамента двора и традиций. Слишком старые, чтобы вести собственную игру, и слишком пропитанные ядом политики, чтобы совсем от нее отказаться. Лорд Эомирен заметил его первым. Гордо вскинув подбородок, он набрал в рот воздуха, но сказать ничего не успел.

– Рад, что вы здесь, лорды, – негромко произнес лорд-директор, – один из моих личных агентов наткнулся на информацию, порочащую честь одного из великих домов, и я сам собрался послать за вами, поскольку не рискую взять на себя ответственность и единолично принять решение.

Лорд Эомирен захлопнул рот и удивленно уставился на старого лиса. После смерти Эоменика все собранные на него материалы превратились в хлам.

Согласно древней традиции, умерший был священен, и в отношении нарушителя этой традиции сенат мог и, скорее всего, настоял бы на эдикте. Эти престарелые псы хотели быть уверены в том, что после их смерти на свет не появится ни кусочка той грязи, которой были полны их бурные биографии. А эдикт… О, эдикт был много хуже смерти. Это было наказание всего рода. Все потомки как по мужской, так и по женской линии исключались из хартии, а родословная ветви изымалась из архивов. Даже ребенок в любой семье лордов знал об этом.

– Итак, прошу.

Лорд Эомирен заколебался. Старый лис не мог так поступить со своей семьей и все же…

– Прошу прощения, лорды, поскольку эта информация вызывает сомнения даже у столь достойного лорда, как Эйзел, я думаю, что с этой информацией стоит быть осторожными. – Он сделал многозначительную паузу. – Возможно, мне стоит…

Лорд Эстанзай тут же уловил, откуда дует ветер, и выступил вперед:

– О конечно, лорд спикер. Мы считаем, что, исходя из явно видимой деликатности данного вопроса, наиболее целесообразно, чтобы вы предварительно ознакомились с сутью имеющейся у лорда-директора информации.

Лорд Эомирен кивнул, а в его брошенном на лорда Эстанзая взгляде мелькнула признательность. Но в следующее мгновение он вновь посуровел и, набычив голову, двинулся вслед за лордом Эйзелом.

Они уединились в одной из допросных комнат. Лорд Эомирен тяжело опустился на стул и упер в Эйзела яростный, ненавидящий взгляд:

– Что на этот раз?

Лорд Эйзел покачал головой.

– Ох, Эомирен, неужели ты до сих пор ничего не понял?

Они молча сверлили друг друга взглядами, потом Эомирен глухо прорычал:

– Эдикт…

Лорд Эйзел мотнул головой:

– Ты не сможешь доказать. – Он усмехнулся: – Неужели ты так и не понял, почему сразу столько серверов поместили записи леди Эсмиель в столь неприглядном виде? Не побоявшись ни совета лордов, ни твоего замшелого сената?

Лорд Эомирен ошарашенно уставился на него:

– Так это твоя… Но… Император…

Старый лис скривился:

– Ты так и не понял, глупец. Мы больше не властелины этой галактики, как все время считали, и даже не единственные властители в том маленьком кусочке спирали, которым владели раньше. Речь идет о выживании. – Он наклонился вперед и, обдав лорда Эомирена жаром своего дыхания, прошептал: – Не путайся у меня под ногами, старый дурак, со своими бабскими, матримониальными планами, а то я уничтожу не только тебя, но и весь твой дом.

И когда он произнес последнее слово, то понял, что совершил ошибку. Никто никогда не говорил ТАК с Эомиренами. Лорд Эйзел окинул взглядом побагровевшую физиономию спикера сената и выругался про себя. Усталость последних нескончаемых суток сыграла с ним злую шутку. Он сделал попытку хоть как-то спасти положение:

– Послушай, Эомирен, император по моему совету решил серьезно подойти к вопросу брака…

Но Эомирен закусил удила:

– Эомирены никогда не нуждались в подачках!.. И запомни, Эйзел, ты ответишь за все. И только попробуй встать на моем пути! – Он запнулся, переполненный яростью, и, вскочив на ноги, устремился к выходу.

Когда тяжелая дверь с грохотом захлопнулась за его спиной, лорд-директор тяжело обмяк. Что происходит? Он делает одну ошибку за другой, причем создается впечатление, что чья-то злая воля раз за разом скидывает ему самый паршивый расклад. Империя неудержимо катится к краху, а он ничего не может с этим поделать. Лорд Эйзел стиснул кулаки и негромко произнес в наручный коммуникатор:

– Синкорай…

– Лорд?

– В какой камере сидит этот варвар?

Пауза.

– В двести седьмой, лорд. Приказать привезти?

Лорд Эйзел грузно поднялся.

– Не надо.

Он вышел из допросной, дошел до гравилифта и остановился перед шахтой, запоздало припомнив, что в его кабинете терпеливо ждут вызванные им люди жандера Эстола, но потом устало махнул рукой и шагнул вперед. Спустившись на один этаж, остановился перед дверями двести седьмой камеры. Охрана, вызванная секретарем, уже стояла у камеры. Старый лис окинул их рассеянным взглядом и приказал:

– Остаться здесь.

– Но, лорд… – подался вперед начальник охраны.

– Росмитр, – негромко произнес лорд Эйзел, – насколько я осведомлен, вы, как и все охранники этого блока, видели записи ареста этого подследственного.

Начальник охраны хотел что-то сказать, но сдержался и приложил к дешифратору пластинку ключа. Слова были не нужны. Он прекрасно понял, что имел в виду лорд-директор. Этого, вздумай он напасть, не смог бы остановить и батальон охраны. Старый лис усмехнулся и, когда тяжелая дверь ушла в стену, шагнул в камеру.

– Здравствуй, сынок. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о своей планете.

2

Млокен-Стив метался по отведенной им комнате общежития академии, будто пойманный лев по клетке, а Энтони сидел у окна и смотрел наружу ничего не видящим взглядом. Берс пропал. Хуже всего было то, что они не могли даже предположить, куда он мог деться. До сих пор за ним не числилось подобных выходок, и это настораживало больше всего. К тому же, как они выяснили, прибыв в общежитие, сразу после того как Энтони бросился на поиски Берса, все командование танакийцев срочно куда-то вызвали. А через час в блок, отведенный танакийцам, влетел взъерошенный и, уму непостижимо, трезвый старина Сампей, тут же развивший бурную деятельность по розыску расползшихся по барам, ресторанам, салонам и спальням леди и их служанок курсантов.

К вечеру удалось собрать практически всех. Кроме Берса. Но уже с обеда откуда-то появились слухи о странном происшествии в районе, прилегающем к грузовому космопорту, и о том, что какого-то танакийца забрали гончие лисы дедушки Эйзела. Впрочем, слово «какого-то» собеседники Энтони и Стива произносили, отводя глаза. Ближе к полуночи в расположении появился адмирал.

В отличие от остальных, он не стал играть в прятки и сразу же вызвал к себе обоих землян.

Когда Энтони и Стив вошли в кабинет, отведенный начальнику Танакийской его императорского величества высшей школы пилотов, адмирал Эсмиер нервно мерил шагами роскошный шемахский ковер. Резко повернувшись в сторону вошедших курсантов, адмирал движением подбородка оборвал доклад Энтони и кивнул в сторону передвижного бара, уютно устроившегося в углу, рядом с солидным кожаным холлом, и двинулся к нему первым. Налив в три стакана густого танакийского ромейа, он взял один из них и бросил на курсантов требовательный взгляд. В другое время они должны были бы чувствовать себя польщенными, но сейчас… Подобное развитие событий пугало. Энтони скрипнул зубами и, метнув на Стива отчаянный взгляд, залпом опрокинул стакан. Потом со стуком поставил его на столик и в упор посмотрел на адмирала.

– Сколько?

В глазах адмирала мелькнуло удивление:

– Что?

– Сколько человек он убил и были ли среди них высокопоставленные особы?

Адмирал Эсмиер удивленно покачал головой:

– Вообще-то я ожидал, что вы будете задавать несколько другие вопросы, но… – Он усмехнулся: – Впрочем вы знаете своего друга намного лучше, чем я. – Он сделал паузу, потом продолжил:

– С вами хотят встретиться люди, которые имеют очень, я подчеркиваю, очень большое влияние на принятие решений в… – Он запнулся и оборвал себя, помолчал и тихо закончил: – И от того, насколько вы будете с ними откровенны, зависит судьба вашего земляка.

Энтони медленно кивнул:

– Мы готовы.

Адмирал пожевал губами.

– Мне очень жаль, но, похоже, даже при самом благоприятном исходе вам будет необходимо как можно скорее покинуть пределы империи.

Энтони слегка искривил губы в улыбке.

– Заверяю вас, у нас нет более горячего желания, чем только что произнесенное вами.

Адмирал бросил на курсантов несколько странный взгляд. Так говорить с ним не позволяли себе даже его ближайшие подчиненные. Впрочем, судя по событиям последних суток, от этих варваров можно было ожидать и более странных поступков.

– Идемте, нас ждут.

В кабинете начальника академии кроме него самого их ждали еще двое. Оба были одеты в одинаковые придворные мундиры без знаков различия, оба были приблизительно одного возраста, но отличались друг от друга, как хрустальный кубок от пластиколевого стакана из бара дядюшки Сиранта. Во всяком случае, Энтони и Млокен-Стив почувствовали это именно так. То ли потому, что Берс за время их совместной жизни сумел каким-то образом передать им часть своей интуиции, то ли им просто бросилось в глаза, что все находящиеся в кабинете, даже адмирал Эсмиер, ведут себя в его присутствии как коммандер-капитан Сатромай в присутствии самого Эсмиера, но они оба не сговариваясь повернулись к грузному мужчине, расположившемуся в дальнем углу и немного в стороне от остальных, и четко отдали честь. Тот в ответ склонил голову и, усмехнувшись, повернулся к адмиралу Эсмиеру:

– Твои мальчики неплохо держатся, не так ли?

Адмирал поджал губы и, бросив на собеседника встревоженный взгляд, все же нашел в себе силы пошутить:

– Ну, первый удивил вас немного больше, чем они.

Мужчина снова усмехнулся и устремил на землян испытующий взгляд.

По-видимому, осмотр заставил его изменить свои первоначальные планы, и он сразу взял быка за рога:

– Молодые люди, мне нужен ваш совет.

Земляне переглянулись.

– Мы все внимание, лэр, – негромко произнес Энтони.

Мужчина слегка подался вперед и негромко начал:

– Ваш друг попал в неприятную переделку. – Он сделал паузу, ожидая реакцию землян, но оба хранили молчание, и мужчина продолжил:

– Он убил несколько человек. Насколько я мог понять, он достаточно много умеет в этой области, – он усмехнулся, – и дай бог. Мне всегда нравились мальчики, которые умеют быстро решать возникшие проблемы. – Тут мужчина посерьезнел и продолжил более напряженно: – Вся проблема в том, мои мальчики, что один из этих свеженьких трупов является лордом-наследником могущественного дома. – Он сделал многозначительную паузу и закончил напряженным голосом: – Наши законы предусматривают за подобный поступок смертную казнь. – И мужчина замолчал.

Млокен-Стив подался вперед, но, почувствовав, как его руку стиснула ладонь Энтони, замер на месте. Энтони сделал шаг вперед.

– Мне кажется, вас зовут лорд Эйзел, лэр? – негромко произнес Энтони.

Мужчина удивленно вскинул брови и покосился на адмирала Эсмиера. Но тот выглядел не менее пораженным.

– А это означает, – продолжил Энтони, – что мы – фигуры в какой-то очень большой политической игре.

После этих слов в кабинете повисла напряженная тишина. Лорд Эйзел покачал головой:

– Это не те слова, которые я ожидал услышать от…

– …варваров с одного из диких миров или сопливых гардемаринов из самой занюханной школы флота, – иронично закончил за него фразу Энтони и тут же продолжил: – Хотя я думаю, что больше всего вас интересует именно наша планета. Видимо, так называемый мир с канскебронами вот-вот должен рухнуть, и вам позарез нужен кто-то, кто сможет оказать вам помощь в вашей войне.

Адмиралы, находящиеся в кабинете, испуганно уставились на лорда-директора. Слухи о войне в последнее время усилились, но такие слухи ходили волнами все двести лет, пока империя жила рядом с канскебронами.

Впрочем, каждый из них невольно задавал себе вопросы, почему это вдруг так странно совпали призыв резервистов, частичная мобилизация торгового флота и интенсивность учений, но старался не очень акцентироваться на возможных ответах. Лорд-директор слегка вздрогнул, но он был слишком сильным игроком, хотя и не ожидал столь сильного удара от этих… собеседников. Он тут же взял себя в руки и произнес с деланной усмешкой.

– Вы все больше меня удивляете. Я бы хотел видеть в нашем флоте побольше таких офицеров.

Энтони усмехнулся про себя. Знал бы этот лорд, что столь четкий анализ обстановки сделал бывший траппер одного из лесных куклосов с северо-востока Канады. Пожалуй, это ударило бы по его самолюбию больше, чем сложившаяся ситуация. В конце концов Энтони, хотя бы формально, был гардемарином флота его величества. Энтони слегка склонил голову, как бы благодаря за такую оценку, и закончил:

– Я не могу обещать, что вам удастся каким-то образом уговорить, втянуть или заставить нас влезть в вашу войну, но… я готов поклясться чем угодно, что, если с головы Берса упадет хоть один волос, вы обязательно увидите нас против вас.

Лорд Эйзел усмехнулся:

– Вы хотите сказать, что ваше руководство способно выступить на стороне канскебронов только из-за…

Энтони искривил губы в улыбке:

– Не руководство. – Он покачал головой. – Как мало вы о нас знаете! – Он замолчал, пристально глядя на них. – Скажите, лэры, когда Берс занимался тем, что обеспечивал вас свежими трупами, вас ничего не удивило в его поведении?

Лорд Эйзел подался вперед и процедил:

– Допустим.

– Так вот, – Энтони многозначительно усмехнулся, – он такой не один. Сказать по правде, если бы не он и ему подобные, Земле вряд ли удалось бы так долго выстоять. Мы называем их берсерками. И если они решат, что ваши действия заслуживают наказания, то их не смогут остановить ни наше руководство, ни ваш флот, ни даже канскеброны, если им вдруг вздумается выступить на вашей стороне, во всяком случае, пока хоть один из берсерков останется в живых.

Начальник академии побагровел:

– Да как вы смеете…

Но его тут же прервал негромкий голос лорда Эйзела:

– Помолчите, Эонтер.

В кабинете повисла напряженная тишина. Лорд Эйзел встал и подошел к другому офицеру в придворном мундире, который все это время молча просидел в углу со скучающим видом около устройства, похожего на малогабаритный, переносной, многофункциональный пульт. Бросив взгляд на экран, лорд повернулся и, подойдя к Энтони, испытующе посмотрел на него.

– Не знаю, насколько все то, о чем вы говорите, правда, но я вижу, что вы сами в нее верите. – Он помолчал и сухо произнес: – Я посмотрю, что можно сделать для вашего друга. – После чего повернулся и вышел из кабинета.

Начальник академии и второй офицер, который за время разговора тоже не проронил ни слова, последовали за ним, а адмирал Эсмиер задержался и, повернувшись к гардемаринам, внимательно посмотрел на них. Потом покачал головой и также исчез за дверью. Несколько мгновений в пустом кабинете стояла тишина, потом вдруг Энтони расхохотался. Млокен-Стив недоуменно уставился на него:

– Ты что?

– Ох, не зря его называют старым лисом.

– Кого?

– Лорда Эйзела, – и Энтони кивнул в сторону закрывшейся двери кабинета.

Млокен-Стив все так же недоуменно уставился в ту же сторону, потом снова перевел взгляд на Энтони. Тот уже немного успокоился и насмешливо посмотрел на друга:

– Ты понял, чем был занят второй офицер?

– Нет.

– Он отслеживал наши ответы по полиграфу, или как там у них это называется. Старому лису не хватало информации, и он захотел лично припереться в академию, чтобы получить ее, так сказать, из первых рук. Нет, ну силен мужик. – Энтони уважительно покачал головой и двинулся в сторону двери. – Ладно, пошли. Мне кажется, что с Берсом будет все в порядке.

Они уже вышли из гравилифта и подходили к дверям своей комнаты, когда из-за спины Энтони раздался озадаченный голос Млокен-Стива:

– Слушай, а откуда ты все это знаешь?

Энтони остановился и, повернувшись, насмешливо посмотрел на друга:

– Угадай с трех раз.

Следующие несколько дней прошли в напряженном ожидании. Через два дня после посещения академии лордом-директором департамента стратегических исследований танакийцев погрузили на орбитальный «шаттл» и отправили на орбитальную крепость Тенсор, висящую на геостационарной орбите прямо над столицей. Но там все и застряли. Танакийцев поселили в отдельном блоке, в который был полностью запрещен доступ гарнизона, кроме узкого круга высшего командования. Сначала это вызвало некоторое озлобление, на землян стали бросать косые взгляды, никому не нравилось, что гардемаринов флота его величества так ограничивают в правах из-за какого-то варвара. Но довольно быстро выяснилось, что гарнизон станции укомплектован ярыми болельщиками бола, которым снобизм «академиков» уже успел набить изрядную оскомину. И младший состав гарнизона проявил блестящую изобретательность, стараясь донести до танакийцев свой восторг. Так что раздражение по отношению к землянам мгновенно сменилось привычным восторгом. Но тем было не до этого. О Берсе по-прежнему не было никаких известий.

Однажды утром их вызвал адмирал Эсмиер. Когда за посыльным, который сообщил об этом, захлопнулась дверь, Энтони откинулся на спинку диванчика, на котором сидел, и удовлетворенно сказал:

– Что ж, это только подтверждает мои предположения.

– Почему?

Энтони покачал головой, будто удивляясь недогадливости друга:

– Причины, по которым начальника школы так долго держат вдали от вверенного ему учебного заведения, должны быть достаточно вескими. Я не говорю о том, что здесь уже вторую неделю торчат без дела два десятка курсантов, половина из которых с выпускного курса.

Млокен-Стив напряженно размышлял над его словами, потом пробурчал:

– Ну тебя, с твоими загадками. – Он некоторое время помолчал, потом спросил: – Слушай, а кем ты был в Защите?