Текст книги "Генерал-адмирал. Тетралогия"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

– Прошу простить, Алексей Александрович, действительно поддался глупой обиде. Все понял. Более не повторится.

– Ну вот и ладно, – кивнул я. – Готовь конвой – поедем окунаться в гущу жизни. – А после короткой паузы добавил: – И узнай о ней всё. Кто такая на самом деле, откуда, когда, зачем и что любит. Только действительно всё, ясно? Если будет нужно, отправь человека в САСШ, в Саванну. С фотографией.

Канареев молча наклонил голову.

Полторы недели я инспектировал компанию, то торча с Кацем над приходно-расходными книгами, то мотаясь по рудникам и приискам. За это время пришел еще один пароход из САСШ с оборудованием для приисков, и инженеры приступили к разворачиванию еще одной механизированной ветки добычи. А в золотохранилище добавилась тонна с лишним драгоценного металла. Причем почти полтора пуда золота принесли торговля и сфера услуг… После чего я собрал совещание узкого круга.

– Значит, так, считаю необходимым сделать следующее. Число городов и поселений на территории поместья увеличить еще на три. Эти три, – я склонился над картой, – разместить здесь, здесь и здесь. Во все поселки вытребовать у местных властей судей и шерифов. И тех, и тех взять на содержание, положив им оклады раза в полтора выше обычного. Пусть следят за порядком, но едят с руки у компании. Кроме того, в каждом поселении разместить команду стражи из состава отряда охраны. В Крюгерсдорпе – не менее взвода, в остальных местах – соответственно размерам и обстановке. Железную дорогу проложить до штаб-квартиры. Размеры штаб-квартиры увеличить, отведя здесь место для стоянки блиндированного поезда из четырех-пяти вагонов и паровоза.

Слушавшие меня оживились. Я усмехнулся и пояснил:

– Да, золото будем доставлять до порта на блиндированном поезде. Первый сделаем сами – закупим несколько вагонов и обошьем их толстым железом, а потом, возможно, и закажем промышленно изготовленный. А пока, Викентий Зиновьевич, отправьте людей в Преторию Филадельфию. Необходимо оборудовать несколько вагонов на случай перестрелки в движении. Обложить вдоль стенок мешками с песком, поставить решетки, чтобы никто не мог запрыгнуть на ходу, ну и так далее… Дальше, в Лоренсу-Маркише, кроме химической фабрики, также строим штаб-квартиру. По тому же принципу, что и здесь: два ряда ограждений, золотохранилище и так далее. Лучше всего подобрать землю где-нибудь в стороне от города и сделать свой причал, к которому будут швартоваться корабли крупного водоизмещения. Перевозку золота будет осуществлять крейсерский отряд. Так что необходим пирс, у которого сможет отшвартоваться крейсер. Здесь же продолжаем вкладываться в максимальное расширение добычи. Нечего миндальничать. Если какие жилы выгоднее разрабатывать самостоятельно – разрывайте договоры с артелями и ставьте туда экскаваторы и драги. Это моя земля – я тут решаю, что законно и незаконно. Все равно большинство свободных старателей – англичане, набежавшие с Капской колонии, и бурам до них дела нет. Только позлорадствуют. Викентий Зиновьевич, охранный отряд увеличьте вдвое. И ищите артиллеристов – через год у вас будет как минимум одна батарея. А если мои планы воплотятся в жизнь, как я того хочу, – то и более. Этого хватит, чтобы подавить любой ропот, буде возникнет. Я уезжаю через три дня вместе с золотом. К этому моменту приготовите все свободные повозки, которые используются для снабжения товарами наших магазинов и складов в городках. Золото вывезем за один раз. И еще раз повторю: чтобы к следующему году сюда была дотянута железная дорога. Я уже сейчас не исключаю нападения на наш золотой поезд, а уж через год…

Операция по вывозу золота началась с того, что после обеда в штаб-квартиру начали съезжаться повозки. Вечером весь охранный отряд был поднят «в ружье» и наглухо перекрыл окрестности. Из числа негров-работников были отобраны три десятка самых крепких, коих привели к золотохранилищу. После чего повозки поставили под загрузку. Возчиков сгоняли с козел внутри первой ограды, на облучок влезал казак и загонял повозку внутрь второй ограды, к золотохранилищу. Там ее нагружали, затем на повозку усаживалась охрана еще из пары казаков, и ее выгоняли обратно, во второе кольцо, где были расположены конторы и мастерские; там вожжи вновь возвращались возчику, а дальше он вместе с охраной ожидал сигнала к общему отправлению.

Погрузку золота на повозки закончили к часу ночи и сразу тронулись в путь. Кроме охранников на повозках, конвой сопровождала сотня на лошадях.

Крюгерсдорп и Претория Филадельфия, до окраин которой добрались к пяти часам утра, еще спали, так что по улицам колонна повозок с золотом проехала быстро и без задержек. Если у кого и были намерения напасть на конвой, мы его обманули. Ибо вряд ли кто здесь ожидал столь стремительных действий. Скорее, потенциальные злоумышленники могли рассчитывать, что мы, собрав повозки, дадим возницам и лошадям отдохнуть и с утра, погрузившись, неторопливо тронемся в путь…

Погрузку золота на поезд закончили за час, после чего я забрался на площадку вагона и махнул рукой машинисту. Золотой поезд тронулся.

Нападения, однако, избежать не удалось. Похоже, те, кто разрабатывал план, передислоцировали банду к железной дороге заранее, скорее всего сразу после моего приезда. И она ожидала лишь сигнала, подать который они все-таки успели.

План был весьма неплох. Вот только он оказался рассчитан на гораздо меньшие силы охраны. Бандиты сделали завал на рельсах и засели на склонах ущелья, рассчитывая перестрелять немногочисленную охрану и потом не торопясь загрузиться золотом. Но когда после первых же выстрелов из вагонов высыпали почти пять десятков стрелков из числа казаков и, умело прячась в складках местности, начали подниматься по склонам к занятым бандитами позициям, а из вагонов при этом продолжали садить из винтовок еще не менее двух дюжин охранников – банда дрогнула. И спустя пять минут, когда первые стрелки добрались до гребня, там уже никого не было. Поэтому нападение задержало нас только на час – именно за такое время охрана справилась с завалом. Так что вечером второго дня путешествия поезд прибыл в Лоренсу-Маркиш.

Разгрузкой золота мы занялись с утра, под охраной стрелков и вооруженной команды моряков с «Дмитрия Донского» и «Герцога Эдинбургского». Закончили к вечеру. Уже прощаясь, я задумчиво сказал Канарееву:

– А знаешь, Викентий Зиновьевич, пожалуй, не ограничивайся удвоением отряда. И я точно не ограничусь одной батареей. Да и стоит заказать для перевозки золотого песка из меняльных контор в городках несколько блиндированных карет. И насчет блиндированных поездов… я тут подумал, их тоже будет мало. Ведь что стоит бандитам подорвать какой-нибудь мост через ущелье в момент, когда поезд будет ехать через него, а затем выгрести слитки из разбитых вагонов? Так что вместе с блиндированным поездом придется отправлять еще один – с охраной, возможно конной. Чтобы, если, не дай бог, нечто подобное произойдет, сразу же взять банду к ногтю. Если уж тут с такого начинается…

И бывший штабс-ротмистр понимающе кивнул.

Глава 6

– Значит, дядя, вы считаете, что черту оседлости надо отменять? – задумчиво спросил меня Николай.

Я вздохнул:

– Не только, Николай, не только. Надо вообще менять отношение к различным религиям. Мы кичимся тем, что русские – самый большой европейский народ. Но если соотнести размеры государств и численность народов, их населяющих, то мы – мелкий народец. Да и в общем числе народов мы не так велики, как кажется. Тех же китайцев больше нас в три раза! А ведь мы с ними граничим. Да начни Россия испытывать трудности в защите собственных границ – они нас просто затопят. Тем более что Дальний Восток в отношении численности русского населения – каменистая пустыня. А между тем множество русских живут за пределами наших границ. Русских, вся вина которых состоит в том, что они исповедуют веру Христову по древним, дониконианским традициям. Если дать им официальную возможность свободно отправлять ритуалы по своим традициям – многие вернутся. К тому же мы за последний век приросли еще и многими землями, населенными мусульманами. Да, мусульмане живут в нашем государстве веками, но ранее они были незначительной частью населения, а теперь все изменилось. С ними-то как быть? Ведь неудачная религиозная политика регулярно делает их возможными пособниками турок. Кроме того, я считаю, что одними народами, населяющими Российскую империю, нам столько земель все равно не заселить. Надобно привлекать переселенцев и из других государств, лучше европейских. Множество людей из Европы устремляются за океан, в САСШ. Так почему бы часть из них не привлечь к нам, в Сибирь и на Дальний Восток? В противостоянии азиатским народам они будут нам, русским, верными союзниками и преданными подданными нашей короны. А это тоже требует большей свободы религиозной политики.

– Но начинать надобно с отмены черты оседлости? – снова уточнил Николай.

Хм, похоже, мне удалось его убедить. Ай да я…

После триумфального возвращения из Трансвааля я снова попал как белка в колесо. Тем более что отсутствовал я в России почти год. Из Лоренсу-Маркиша мой отряд, уменьшившийся до двух кораблей («Витязь» оттуда отправился в Тихий океан), обогнул южную оконечность Африки и двинулся в дальний поход, закончившийся в Нью-Йорке. Там с борта «Герцога Эдинбургского» было сгружено почти пять тонн золота и отправлено в хранилища банка «Кун, Лееб и K°», служившего нашим основным финансовым оператором в САСШ. Еще три с лишним тонны, то есть двести пудов, заняли свое место в лондонском банке «Берингс». Затем пошли Бельгия, Голландия, Германия, Швеция, так что до России добралось всего четыре с половиной тонны золота. Но и это было значительной цифрой, ибо на территории Российской империи за весь прошлый год было добыто всего около сорока тонн золота. Тем более что и издержки на добычу золота в Трансваале по итогам первого года эксплуатации составили менее двадцати шести процентов, в то время как добыча золота в России обходилась куда дороже… То есть эту долю составили не все потраченные на обеспечение добычи средства, потратил-то я куда больше, а расчетная величина. Ведь многие вложения, сделанные за прошедшие три года, потом будут работать и окупаться очень долго. Так что добыча золота в Трансваале обходилась куда как дешевле, чем в России.

По прибытии Санкт-Петербург я первым делом объявил, что решил передать тонну золота в Казначейство для зачисления в бюджет флота. А то уже пошли разговоры насчет того, что я гоняю крейсера в своих интересах, но за государственный счет. Ну а вообще, у меня возникла мысль, ежели с золотом все будет и далее так, как движется сейчас, то есть гораздо лучше, чем планировалось, году в 1893-м заложить так называемую «золотую» серию крейсеров. Единиц эдак из пяти-шести. Бронепалубные крейсера водоизмещением тысяч в шесть тонн, дальностью действия миль эдак тысяч под семь-восемь и максимальной скоростью хода узла в двадцать четыре – двадцать пять… Очень бы они пригодились мне во время Русско-японской. Интересно, можно будет выжать такие характеристики из появившихся к тому моменту технологий? А то опытовая станция под руководством Макарова себя очень неплохо проявила. Уже есть новые предложения по разнесенной системе бронирования, элементы которой включаются в общую силовую схему корпуса, и по новым принципам размещения вооружения. И даже раздаются робкие голоса, призывающие к отказу от таранов, [28] 28
  20 июня 1866 года более слабый австрийский флот под командованием контр-адмирала Тегетгоффа нанес решительное поражение более сильному итальянскому, широко используя такой тактический прием, как таран. Например, именно тараном был потоплен флагманский корабль итальянцев – броненосец «Ре д'Италия». После этого боя идея применения тарана как средства достижения победы надолго поселилась в головах всех флотоводцев мира. И более сорока лет все корабли – от броненосцев до легких крейсеров и миноносцев – непременно оснащались выступающим снизу тараном.


[Закрыть]потому как подобная форма носа на кораблях, судя по экспериментам с моделями, съедает почти два узла скорости. Да и калибр торпед, именуемых здесь «минами Уайтхеда», просят увеличить. Потому как иначе выставленных мной требований по дальности хода и мощности заряда достичь никак не получается. Сам же Макаров увлечен повышением эффективности артиллерийской стрельбы. Я его свел с профессором Поссе, немножко капнул на мозги, употребив слова «эллипс рассеивания» и «действительный и фиктивный репер», и дело пошло. Сейчас Макаров уже в хвост и в гриву гонял отделение систем наведения, требуя немедленно выдать ему креномер, способный работать с последним образцом системы Давыдова – Однера, а от Трындина ждал немедленной поставки дальномеров с базой не менее пяти аршин. Да и в жизнь некоторые предложения уже начали внедряться. Так, Морской технический комитет объявил, что более не будет рассматривать проекты боевых кораблей, имеющих парусную оснастку. Ну да лиха беда начало…

Ну так вот, за год моего отсутствия у меня накопилось множество дел, требующих моего немедленного вмешательства. И первым из них было заселение нового дворца, отделка которого уже подходила к концу. В прошлом году я выделил последние двести тысяч из числа резервных сумм, оставшихся у меня перед отъездом в Трансвааль, для ускорения строительства, и они изрядно подстегнули процесс. Так что дворец был если и не полностью готов, то вполне пригоден для жизни. Более того, в нем уже были жильцы – три десятка сирот из семей моряков месяц назад заселили одно из крыльев.

Переезд, благодаря Диме, был организован довольно быстро. А следующие две недели я пахал, как папа Карло. Первым делом я разместил заказ на изготовление двадцати пушек Барановского [29] 29
  2,5-дюймовые (63,5-миллиметровые) пушки Барановского – первый образец скорострельных патронных (т. е. использующих патрон – унитарный заряд, в котором снаряд и метательный заряд объединены в одно целое) полевых пушек русской армии. Вследствие царивших в ГАУ устаревших воззрений, не приемлющих унитарные снаряды, была практически отвергнута армией. А вот во флоте в качестве десантных пушек, коими оснащались практически все корабли того времени, применялась весьма широко.


[Закрыть]и шести тысяч снарядов к ним для Трансвааля. Пушки обещали изготовить к зиме, как раз когда будут закончены новые корабли для Русско-трансваальского торгово-промышленного общества. Вот и отправлю. Затем съездил в Пернов, где провел большие учения, по итогам которых раздал около трех тысяч рублей нижним чинам и попенял офицерам по поводу их собственной слабой подготовки. Потом настала пора отчетов со всех предприятий, в которых я имел долю, а их насчитывалось уже под две сотни.

Далее ко мне напросился Драгомиров, и мы проговорили несколько часов – сначала о делах Сакмагонских дозоров, а потом обо всем на свете. Черт, как же человека ославили… У нас на военной истории рассказывали, что он был ярым противником вооружения русской армии пулеметами. Но почему? Да просто русская армия никогда – вы слышите? – НИКОГДА за время своего существования не снабжалась боезапасом в достаточной мере. И так нормативы были более чем скудные, так они еще и никогда не выполнялись. Ни в одной битве последней русско-турецкой войны наши войска не имели полной нормы боезапаса. Ну куда уж тут пулеметы вводить? Это ж совсем солдата без патронов оставить! Вот в этом и были истоки основных возражений Драгомирова против пулеметов, а уж в какую форму они облекались – дело десятое…

Ну а потом, до кучи, из Лондона приплыл Максим, сияя как медный грош. Его черная полоса кончилась. Прошлогодний успех с показом своего пулемета в России, выразившийся в том, что я, то есть сам великий князь и генерал-адмирал российского флота, купил у него патент на производство автоматической картечницы (каковому факту изобретатель тут же дал хорошую рекламу), изменил отношение к Максиму со стороны англичан, и те выдали ему заказ на сто единиц. Теперь он, воспользовавшись деньгами, полученными за патент, авансом от англичан и кредитами, строил собственную фабрику для производства пулемета и спешно доводил до ума образец под патрон с бездымным порохом. Англичане пока тоже не имели такового, но спешно готовились принять его на вооружение. Поэтому Максим, исполняя мое требование, сразу же убивал двух зайцев, готовя образцы и для меня, и для англичан. Так что ко мне он был настроен благожелательно, громогласно заявлял, что я принес ему удачу. Меня же, пока я слушал его рассказ, всю дорогу мучила мысль: а не сделал ли я этой покупкой патента на пулемет хуже? Нет, теперь пулеметы будут обходиться русской армии куда дешевле, чем в той реальности, о которой здесь знал только я. Но может, без этой покупки Максим еще годика три, а то и пять мыкался бы по странам и континентам, и в итоге пулеметы оказались бы на вооружении армий несколько позже, чем сейчас? Но затем я решил – какого черта! Что сделано – то сделано! Теперь надо выжать из ситуации максимум возможного.

Новые образцы пулеметов испытывали неделю, и за это время отстреляли почти сорок тысяч патронов. Все патроны я Максиму оплатил, но работу пока не принял. Хотя он и настаивал, что основная проблема не в пулеметах, а в патронах, технология производства которых еще не отработана. Сошлись на том, что он свяжется с Главным артиллерийским управлением, под эгидой которого уже давно велась разработка новой винтовки под патрон с бездымным порохом, и наряду с повышением надежности адаптирует свой пулемет уже под конкретный русский патрон. Кроме того, мы договорились, что на срок исполнения моего заказа он примет к себе на работу двоих русских инженеров, которые ему помогут, а впоследствии будут разворачивать производство пулемета уже в России. Завод по производству пулеметов я также планировал построить в Магнитной – года через три-четыре, когда не только производство металла, но и металлообработка достигнут необходимого уровня и все детали для пулемета можно будет заказывать и изготавливать на месте. А до того времени – организовать производственный участок на Сестрорецком оружейном заводе. Обкатаем там технологию, подготовим персонал, да и какое-то количество пулеметов они там собрать тоже успеют.

А потом пришло сообщение о катастрофе с поездом брата…

С Александром мы встретились в Москве. Он как раз добрался до Первопрестольной из-под Харькова, где произошла катастрофа, а я примчался сюда на своем новом поезде, который для меня построили бельгийцы (я заказал его для поездок в Магнитную и обратно). Брат выглядел нормально. А мои нервы были вздернуты. Страшное крушение, в котором едва не погибла семья государя, – что это? Оно было и в прошлой истории или это какой-то косвенный результат моих собственных действий? Я же ничего не помню о временах царствования Александра III, совсем ничего…

В Москве брат задержался недолго, а уже перед самым отъездом вызвал меня к себе и повелел взять в свой поезд племянника.

– Николай к тебе тянется. Пусть у тебя едет. А то… – Он замолчал, а я понял, что он имеет в виду. Если, не дай бог, случится еще одна такая катастрофа – на этот раз может не повезти. И тогда страна лишится одновременно и государя, и наследника.

И вот сейчас, поздно вечером, мы сидели в моем новом кабинете, в салон-вагоне, мчащемся по рельсам в сторону Санкт-Петербурга, и разговаривали с наследником о религиозной политике. Причем разговор завел он сам…

– Но почему, дядя, ты считаешь это необходимым? Евреи составляют ничтожную долю населения нашей страны. Этот народ ничем себя особенно не проявил ни в науках, ни в каких иных свершениях. По большей части они – местечковые портные, сапожники, трактирщики… ну да, среди купцов их тоже много, но и всё. Отчего ты заговорил именно о них?

Я вздохнул. Ну не рассказывать же ему, что в составе первого ленинского политбюро ЦК РСДРП(б), созданного для руководства вооруженным восстанием в Петербурге, которое потом было переименовано в Великую Октябрьскую социалистическую революцию, входили шесть человек. И четверо из них были евреями – Зиновьев (Радомысльский), Каменев (Розенфельд), Сокольников (Бриллиант) и Троцкий (Бронштейн). Лишь двое – Бубнов и Ленин – были русские. Хотя по поводу последнего тоже есть разные мнения. И это при том, что евреи составляли всего лишь четыре процента населения Российской империи. Подобному статистическому извращению было много объяснений – от всемирного еврейского заговора против народа-богоносца до происков масонов, которые, как известно, опять же все непременно жидо, и потому натравили своих наймитов, а те заранее все подготовили и проплатили. Я же больше склонялся к тому, что это было следствием целого комплекса ошибок в национальной политике, в результате которых евреи, подвергавшиеся мощному и многообразному давлению, канализировали свою энергию в направлении, ведущем к разрушению существующего государства. Это же стандартная ситуация в социологии. Подвергающиеся давлению сообщества всегда консолидируются и выплескивают свою энергию в доступных им направлениях либо, если с доступностью проблема, в тех, которые кажутся им наиболее предпочтительными для облегчения этого давления. Вон староверы – никакие не жидо– и, естественно, совсем не масоны (еще и в морду дадут, если так обозвать), а более половины экономики страны контролируют. [30] 30
  По некоторым данным, под контролем старообрядцев до революции находилось до 60 % экономики страны.


[Закрыть]Волжское пароходство им принадлежит, весь подмосковный промышленный район опять же под ними. А знаменитая Трехгорка, а мощнейшие индустриальные центры в Иваново-Вознесенске, Богородске-Глуховском, Орехово-Зуевском районах? Это что, тоже происки международного чего-то там и попытки подмять под себя русский народ?.. Так и евреи – устремились в ту нишу, которая им только и оставалась, и талантливо реализовали свой потенциал. Ведь народ-то весьма одаренный, Америку эвон как раскрутили. Это сейчас, когда евреям некуда деваться, кроме как идти по стопам родителей и сидеть в местечках по родовым сапожным и портняжным мастерским, они никак себя не проявляют. А чуть дай возможность – и науку, и искусство пинком под зад подстегнут… Либо наоборот, если не дать им такую возможность – все свои силы бросят на устранение существующего строя и подготовку революции. Так что пусть лучше не классовой борьбой занимаются, а реализуют свой неплохой потенциал на благо государства и народа российского. Ну а если я не совсем прав и будут обнаружены прямые поползновения из-за рубежа подтолкнуть отдельных представителей еврейского народа на путь борьбы с законной властью – так что ж, для сего существует отдельный Корпус жандармов. Ну и мои ребята тоже…

– Понимаешь, евреи – народ талантливый. Посмотри, самые богатые люди мира – евреи. Те же Ротшильды, американцы Кун, Лееб и многие другие. И среди ученых и политиков, там, где возможность имеют, они тоже себя неплохо проявили. Вон английский еврей Дизраэли в премьер-министры не раз выбивался. А как ловко он англичан владельцами Суэцкого канала сделал! [31] 31
  В бытность премьером Дизраэли, читая за утренним кофе свежие газеты, обнаружил заметку о том, что султан Египта продает акции Суэцкого канала. Сразу после этого он, даже не допив кофе, помчался в банк и, пользуясь правами премьера, взял кредит из государственного бюджета на четыре миллиона фунтов стерлингов и купил все акции канала. Причем не на свое имя, а от имени правительства. Так Англия получила контроль над этой важнейшей транспортной артерией.


[Закрыть]И куда евреи свой талант будут прикладывать – зависит от того, что с ними делать. Если продолжать давить и не пускать – так могут и в террористы кинуться. А зачем нам талантливые террористы? – усмехнулся я.

Николай опять задумался. А затем осторожно спросил:

– А ты понимаешь, дядя, сколь много людей будут этому изо всех сил противиться? И отец мой категорически против будет, и Победоносцев. [32] 32
  Победоносцев К. П. – один из учителей и воспитателей Александра III, пользовавшийся очень сильным влиянием на него, обер-прокурор Святейшего Синода, отличавшийся крайней консервативностью взглядов. Всеми силами противился широкому распространению светского образования в российском обществе, зато не покладая рук работал над расширением числа церковно-приходских школ.


[Закрыть]

Я пожал плечами:

– Ну, главное – решить, что это надосделать. А уж как…Почему бы для начала не отменить полностью черту оседлости в губерниях за Уралом? И разрешить там евреям свободное не только поселение, но и поступление в школы, гимназии, даже в любые высшие учебные заведения вплоть до университетов. Без всяких квот и ограничений.

– Университетов? – удивился Николай. – Но ведь там…

– Создать, – отрубил я. – Высшие учебные заведения за Уралом всем на пользу пойдут, любой национальности. А из евреев, кои их первыми окончат, потом отличные преподаватели выйдут. Вот увидишь.

– Хорошо, – кивнул Николай, – я об этом подумаю. Но… а как нам с Русской церковью быть? Ведь ты предлагаешь отказаться от Синода и вернуть патриарха. Но это…

Спать мы с Николаем легли только часа в три. А поутру, по прибытии в Петербург, он пообещал мне непременно выбрать время и отправиться поговорить о сем деле с отцом Иоанном Кронштадтским. И действительно, это был лучший из возможных выходов. Я со своей неуемностью начала XXI века могу все испортить. В первую очередь вследствие того, что мне застит глаза знание того, чтонадобно сделать, в то время как ничуть не менее важные каки когдая с достаточной точностью оценить правильно не могу. Да и освящение сего дела авторитетом одного из духовных учителей России, уже ставшим почти легендарным, также очень не помешает. Того, что он полностью отвергнет предлагаемые мной изменения, я не опасался – отец Иоанн обладал уникальным даром вникать в суть вещей. Так что если отвергнет, знать, я сам ошибаюсь и излишне тороплюсь. Ну а если нет – подскажет, как лучше это сделать.

Зима прошла в трудах и заботах. В начале декабря с Балтики отчалили два парохода Русско-трансваальского торгово-промышленного общества, среди грузов которого находились двадцать пушек Барановского со снарядами и пятьсот винтовок Бердана № 2 со ста тысячами патронов. Все это было вполне официально закуплено мной через военные склады. Еще два парохода, строившихся на Черном море, должны были к тому моменту уже присоединиться к двум первым, что работали на линии Лоренсу-Маркиш – Одесса еще с прошлого года. А все четыре верфи, где строились эти корабли, по мере освобождения становились под реконструкцию и после нее должны были приступить к строительству кораблей водоизмещением не менее пятнадцати тысяч тонн, а сроки строительства кораблей на них – заметно сократиться. Идеальным сроком строительства броненосца для меня был год. А что? Англичане вон свой «Дредноут» за год построили – от утверждения проекта до последнего винтика… Но я знал, что этот срок так и останется недостижимым идеалом. А вот сократить срок строительства на год, а то и полтора – вполне реально. Хотя одной реконструкцией, естественно, не обойтись. Нужно перетряхивать всю цепочку поставок, наново выстраивать систему заказов – от заказа конструкционных материалов и брони до заказов машин, механизмов и артиллерии. Но дело того стоило. И ради этого я даже слегка задержал исполнение двадцатилетней судостроительной программы. Ничего, сейчас это еще не смертельно – наоборот, работа флотской опытовой станции уже начала сказываться на принимаемых к строительству проектах, и каждый даже не год, а месяц это влияние становилось все существеннее и существеннее. Так что чем позже мы заложим корабли, тем более современными и, значит, более боеспособными они подойдут к войне. Ну а потерянное на реконструкцию и реорганизацию время наверстаем за счет сокращения сроков строительства. Тем более уже через пару-тройку лет заработает и мой завод. Вернее, начнет-то он работу уже в этом году, но вот производить номенклатуру материалов, пригодных для кораблестроения, окажется способен только через два-три года. И вот как раз для того, чтобы обеспечить ему эту способность, мы с Курилициным вплотную занялись другой проблемой – подготовкой кадров для моих заводов.

Нет, то, что уже делали в Магнитной студенты, мы бросать не собирались, но этого было мало. Крайне мало. Поэтому я принял решение запустить сразу две программы. Одна из них называлась «Стажировка» и представляла собой проект двухгодичного обучения персонала, разделявшийся на две части. Первая из них заключалась в отборе нескольких сотен четырнадцати-пятнадцатилетних парней из числа заводских рабочих и ремесленных подмастерьев. Им выплачивали обычную для их возраста зарплату, составлявшую не более десяти рублей в месяц, что было меньше, чем обычная рабочая ставка, но согласно положению закона 1882 года «О малолетних, работающих на заводах, фабриках и мануфактурах» они и работали меньше взрослых. Да и использовали их, как правило, на наименее квалифицированных и потому самых низкооплачиваемых должностях… По программе «Стажировка» их сажали практически на казарменное положение, организуя по восемь – десять часов занятий в день. Учили ребят арифметике, геометрии, чтению, письму, черчению, основам материаловедения, механики, химии и немецкому языку. На практике они занимались слесарным делом и изучали приемы пользования измерительным инструментом. Через год такого интенсивного обучения они должны были отправиться на стажировку на заводы Круппа, у которого я уже сделал гигантский заказ на станки и оборудование и планировал заказать еще. Поэтому он с меня просто пылинки сдувал и в такой безделице, как поучить уму-разуму несколько сотен молодых русских, отказать не мог. Я до сих пор балдею, как тут обстоят дела с сохранением коммерческой тайны… Впрочем, если оставить за скобками такой подход к коммерческой тайне, поскольку он был общепринятым, Круппу это дело было выгодно, так как он одновременно с заказом получал и довольно неплохо подготовленный персонал, который после не слишком длительного обучения можно задействовать для выполнения этого же заказа, а заплатить заметно меньше, чем немцам. И хотя я понимал, что вкладываю деньги в развитие промышленности потенциального противника, деваться было некуда – в области металлообработки немцы в целом и Крупп в частности в настоящий момент были вне конкуренции. А один из главных принципов успешного бизнеса гласит: «Учись у лучших!»

Несмотря на мои опасения, программа пошла просто на ура. Не говоря уж о том, что учиться физически все же несколько легче, чем работать на заводе, всем стремящимся попасть в программу было ясно, что это шанс вырваться со дна жизни, получив хорошую профессию и почти гарантированное трудоустройство. Поэтому конкуренция за место в программе сразу стала бешеной, доходило даже до поножовщины. Ну а это позволило организовать жесткий отсев. Так что в Германию поехали только полностью освоившие программу первого этапа парни. Это было жестоко. Программа началась в феврале 1889-го, и скажу, забегая вперед, продлилась три года. Из шести сотен человек первого потока отсеяли сто сорок семь. Из восьми сотен второго – двести двадцать. Трое из отсеявшихся повесились, а один из кандидатов на отсев, не став его дожидаться, бросился с моста в Неву. Его, слава богу, спасли, но в программе он не остался. Мне была важна еще и психологическая устойчивость будущего персонала. Только вот тренировать ее не было ни сил, ни возможностей – оставалось отбирать, потому программа и проводилась столь жестко. Эти парни должны были стать костяком моих будущих предприятий, призванных осуществить технологический рывок, и мне было не до сантиментов. Кто способен – вытянет, а нет – что ж, у него есть его прежняя жизнь, которой он как-то жил до того, как попал в программу…

Ну а второй проект включал в себя организацию по всей стране нескольких десятков ремесленно-промышленных училищ, куда предстояло набирать мальчиков с двенадцати лет. Этим ничего не платили, зато для них были организованы плотные горячие обеды, так что конкурс и в эти училища впоследствии был бешеный. Программа обучения здесь была более разнообразна, насыщена и растянута на четыре года. Я планировал, что через четыре года у меня уже будет достаточно рабочих мест, чтобы принять первых выпускников, но ошибся. Мест оказалось гораздо больше. К тому же около трети выпускников училищ нашли работу на местных предприятиях и не поехали ко мне. Так что пришлось лихорадочно затыкать дыры, организуя нечто вроде той же программы «Стажировка» в варианте вечерней школы уже прямо при заводах. Но до этого было еще четыре года…