Текст книги "Генерал-адмирал. Тетралогия"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

Глава 4

– Ты опять скоро уедешь? – прошептала мне в ухо Эшли.

– Да, – еле слышно отозвался я. Вопрос был риторический, но мне захотелось ответить.

– И опять надолго?

Я кивнул. Мы некоторое время помолчали, а потом Эшли оперлась на мою грудь и села на кровати, обхватив плечи руками и уставившись в окно. Я молчал.

– Я старею, – внезапно произнесла Эшли.

Я не выдержал и хмыкнул.

– Да! – Она развернулась ко мне и ожгла меня гневным взглядом. – Между прочим, мне уже тридцать три!

Я не выдержал и захихикал. Эшли несколько мгновений ошеломленно смотрела на меня. А затем, схватила подушку и с яростью врезала мне по голове. Я заржал во весь голос:

– Хватит, хватит! Забьешь еще старика, как мамонта!

– Как кого? – озадаченно спросила Эшли, прекратив яростно избивать меня подушкой.

– Мамонта. Был такой зверь, – пояснил я, переводя дух. – Большой. Как слон. Только весь в шерсти.

– Никогда о таком не слышала, – после пары секунд размышлений отозвалась Эшли.

– Он давно был. А сейчас вымер. Старый был, наверное… Ну не как ты, конечно, но… Ой! Все-все, больше не буду. И вообще, это не гуманно – избивать человека, который старше тебя больше чем в полтора раза.

Эшли опустила подушку и посерьезнела.

– Ты – другое дело. И вообще, для вас, мужчин, внешность – не главное. Вы и в старости прекрасно себя чувствуете. А вот для нас, женщин, каждая морщинка – это трагедия. А у меня их уже… – Тут она оборвала свою горячую речь и погрустнела.

Я тоже сел, наклонился к ней и обнял ее за плечи.

– Хм, – усмехнулась она спустя некоторое время, – закатила тебе скандал как какая-то добропорядочная жена. Смешно…

– Ну, скандал – не страшно. Я вообще где-то слышал, что женщины способны сделать из ничего три вещи – прическу, салатик и скандал.

Эшли засмеялась, а я закончил:

– Главное, чтобы скандал не перерос в войну…

Тут мисс Лоутон оборвала смех и, резко отстранившись, уткнула в меня требовательный взгляд:

– Да, кстати, кое-кто обещал мне войну. Ну и где она?

– Будет, – убежденно заявил я. – Непременно будет. Потерпи еще чуть-чуть.

– Терпи-терпи… Я все время терплю. Эти твои долгие отлучки, наши редкие встречи… Ты-то там развлекаешься, ворочая своими сотнями миллионов, а я? Я так и перебиваюсь одиннадцатью миллионами долларов, которые успела заработать до встречи с тобой. Разве это честно? Поманил девушку обещаниями и совсем не торопишься их выполнять. Все вы мужчины одинаковы, – фыркнула она.

Я усмехнулся и ласково провел рукой по ее волосам. Она на мгновение прильнула ко мне, а затем скинула ноги с кровати и, вскочив, скомандовала:

– Одевайся! Уже светает.

Когда я подошел к двери (лазать в окно теперь не было необходимости), Эшли внезапно окликнула меня:

– Алексей…

Я остановился, не оборачиваясь. Что-то в ее голосе вызвало у меня большие сомнения насчет того, что я захочу ответить на вопрос, который она собирается задать, глядя ей прямо в глаза.

– Да?

– А ты не хотел бы, чтобы у нас с тобой был ребенок?

Ну я ж так и знал!

– Нет, – глухо ответил я и, распахнув дверь, вышел из комнаты.

Вот ведь женщины, всегда задают самый неудобный вопрос в самый неудобный момент. Впрочем, этотвопрос был для меня неудобным, пожалуй, в любой момент времени. Ну не хотел я никаких детей в преддверии тех потрясений, которые ожидали мою страну в будущем. Ну ладно, возможноожидали, поскольку моя деятельность здесь вполне могла, да и, скорее всего, уже как-то изменила будущее. Но достаточно ли было этого изменения для того, чтобы десятки миллионов русских в уже совсем близком XX веке не погибли бы как на своей земле, так и во множестве иных краев, – я не знал. И потому не собирался обзаводиться потомством. Ибо если грядущие потрясения все-таки придут в Россию, защитой от них не послужит ничего – ни статус и принадлежность к высшим слоям общества, ни богатство, ни образование и желание честно трудиться. Царскую семью вон полностью уничтожили. Да не одну, а со всеми домочадцами. Среди которых, кстати, был и вылечивший меня в Москве Евгений Сергеевич Боткин, в 1918 году являвшийся лейб-медиком семьи Николая II и последовавший за бывшим императором в ссылку в Екатеринбург. Господа революционеры и его грохнули за компанию. А еще за время Гражданской войны из-за террора, эпидемий и эмиграции Россия потеряла по разным отраслям от семидесяти до девяноста процентов инженерных кадров. Отчего Сталину и потребовалось восстанавливать старые и открывать десятки новых институтов. Нужно же было хоть как-то утолить жесточайший кадровый голод возрождающейся промышленности. Только уровень подготовки у них, понятно же, был аховый. Потому что даже учить некому было. В результате аварийность на производстве в стране просто зашкаливала. Но нельзя же обвинять «новых, передовых советских инженеров» в технической неграмотности. Вот и начали их напропалую сажать за «вредительство» вкупе с последними остатками грамотных технарей, получивших образование еще в царское время. Что отнюдь не ускорило индустриализацию, которая на протяжении первой пятилетки, то есть конца 1920-х – начала 1930-х годов полностью, а на протяжении второй и третьей – в существенной части была лишь восстановлениемтого, что Российская империя уже имелак 1913 году.

Да что тут так уж мудрствовать-то… До всех этих революций в России уже было несколько автомобильных заводов – «Руссо-Балт», «Лесснер» и другие, с объемом производства, вполне сравнимым с объемами производства многих иностранных заводов того времени, и они уже выпускали не только лицензионные модели, но и собственные оригинальные конструкции, многие из которых к тому же оснащались и моторами своей разработки. А первый советский автозавод – ГАЗ – появился только в 1932 году. Через двадцать лет! Причем и конструкция, и технология производства как автомобилей, так и двигателей были тупо куплены у «Форда». То есть в 1932 году в СССР просто повторили то, с чего первые русские автозаводы начинали в году этак 1900-м.

К началу Первой мировой войны в России было и несколько авиационных заводов – «Дукс», тот же «Руссо-Балт», – серийно производивших самолеты и оснащавших их в том числе и двигателями собственной разработки. Недаром Россия вступила в Первую мировую с самым большим воздушным флотом среди всех воюющих держав и единственная на тот момент имела на вооружении тяжелый бомбардировщик. А первый советский самолет был построен только в 1924-м. Более, чем через одиннадцать лет!

За время Первой мировой войны русские корабельщики построили и передали флоту семь (!) линкоров, то есть кораблей, сосредоточивших в себе все самые высшие достижения науки и техники того времени. СССР за время своего существования так полностью и не восстановил технологии постройки таких кораблей.

Да, он попытался. Да, помешала война. Но все семь линкоров царской России также достраивались во время мировойвойны. И были достроены!

Вот такую Россию разрушили революция и Гражданская война… Так вот я не хочу оставлять даже шанса моим потомкам попасть в эту мясорубку. Пусть лучше их вообще не будет. А заводы, рудники, железные дороги, институты и фабрично-заводские училища – будут. Они-то и станут моими детьми, которым суждено жить в моей стране, какой бы режим в ней ни правил и какой бы строй в ней ни установился. Да даже если все пойдет как в той истории, о которой я знал, и Россия опять потеряет девяносто процентов инженеров, всё же десять процентов, оставшиеся от тридцати-сорока тысяч и, скажем, от миллиона, – это же очень разные десять процентов…

До штаб-квартиры я добрался к обеду. Там меня уже ждали Грауль и Горлохватов. Перед отъездом к Эшли, у которой я провел на этот раз целых три дня (для пары ее самых близких и верных слуг наши отношения уже не были секретом, а иных она в загородный дом не брала), я поставил им задачи, вытекающие из наших договоренностей с Лукой Мейером. И похоже, у них уже было о чем отчитаться.

С Мейером мы проговорили долго, очень долго. Он все пытался понять, где и как я хочу его обмануть. И так до конца мне и не поверил. Жаль. Я говорил ему правду. Мне действительно уже не так нужно было трансваальское золото. Нет, если будет – отлично! Тем больше у меня появится возможностей для маневра. Глядишь, замучу еще какую-нибудь переселенческую программу, уже для Сибири и Дальнего Востока. Но сейчас для меня главным в Трансваале было уже не золото. Главным было сделать так, чтобы оно не досталось англичанам… а если даже и досталось, то после таких затрат и в таком состоянии приисков, восстановить и окупить которые они не смогут еще лет тридцать-сорок. Так что по большому счету недоверие Мейера ничего не решало. Более того – он все равно начал бы делать то, что я предложил, просто потому, что был патриотом Трансвааля. Не всё, не сразу и не полностью, поскольку не обладал сходным с моим объемом информации и не владел теми навыками анализа, которыми владел я, но то же самое. Ибо такова была внутренняя логика развития ситуации. К тому же я не просил ничего из ряда вон выходящего. Да собственно, вообще ничего не просил – ни сделать, ни даже отменить. Мне нужно было только одно – стабильность.

– Вижу, есть что доложить, – усмехнулся я, усаживаясь в кресло в столовой. После бурной ночи и двух часов скачки верхом жрать хотелось сильно.

– Это-о так, – наклонил голову Грауль. А Горлохватов лишь усмехнулся.

В принципе обо всех планируемых бурами изменениях я узнал еще до встречи с Мейером. Частично от Горлохватова – его информация содержалась в докладе, предоставленном мне Канареевым, – частично из письма Эшли. Вернее, из письма Эшли я узнал намного больше, чем смог разнюхать Горлохватов. Она переправила мне копии не только всех планируемых к принятию законов, но и полный текст доклада, который был прочитан перед верхушкой буров и в котором обосновывалась необходимость принятия данных законов в изложенном виде. Это был блестящий доклад, несколько тенденциозный по отношению ко мне, но достаточно точный, с графиками, таблицами и математическими формулами… Ну дык, поскольку эти изменения в первую очередь били по мне как по самому крупному и влиятельному иностранному предпринимателю в стране, естественно, сведения о них более всего берегли именно от моих структур. Поэтому наказывать Горлохватова я не собирался. Он и так сделал все, что мог, учитывая уровень оказываемого ему противодействия.

А Мейер был очень неприятно удивлен, когда я выложил ему весь планируемый расклад по повышению акцизов на добычу золота и введению дополнительных налогов на все товарно-денежные операции компаний с иностранным участием. Похоже, в руководстве Трансвааля не сомневались, что им удастся сохранить все в тайне вплоть до ключевого заседания парламента… Но еще сильнее Мейер удивился, когда услышал от меня, что я не требую отказаться от этих планов и что все мои громогласные протесты и кое-какие финансовые уловки, которые я буду применять, – не более чем ритуальные шаманские пляски. И что я готов даже время от времени подкидывать ему информацию о том, как можно поймать моих людей на каком-нибудь шельмовстве, чтобы усилить его собственные позиции в руководстве страны.

– В этом нет необходимости, – гордо заявил Мейер в ответ на мое предложение. – Мне достаточно того авторитета, коим уже одарил меня Господь!

– А я считаю, что нет, – весьма нагло заявил я ему в ответ. Его глаза яростно полыхнули, но я снова успел раньше, чем он разразился гневной отповедью. – Скажите, а все эти законопроекты разработаны, случайно, не Жубером, ну или кем-то из его прогрессистов?

Мейер запнулся, несколько мгновений сверлил меня напряженным взглядом, затем с подозрением спросил:

– А почему вы этим так интересуетесь?

– Просто, когда я ознакомился с законопроектами, а особенно с докладом, обосновывающим необходимость их принятия… блестящий, кстати, доклад, поздравляю… то сразу понял, что здесь чувствуется очень серьезная экономическая проработка, которую, увы, здесь у вас никто обеспечить не может. А уж когда я узнал, что полтора года назад Уильяму Каннингему [11] 11
  Уильям Каннингем– английский экономист и историк, родоначальник экономической истории в качестве самостоятельной дисциплины. Один из сильнейших аналитиков своего времени.


[Закрыть]был заказан расширенный анализ экономики обеих бурских республик…

Мейер еще больше нахмурился. Похоже, тот факт, что я знаю не только общее содержание планов, но еще и знаком с полным текстом законопроектов и с докладом, обосновывающим их принятие именно в предложенном виде, его окончательно добил. Настолько, что он попытался увести наш разговор в сторону от этой неприятной темы… задав именно тот вопрос, которого я ждал:

– Кто такой Каннингем?

– Британский экономист, – спокойно пояснил я, – очень большой специалист в этой области. Вероятно, самый большой на данный момент. Я собираюсь отправить к нему на стажировку несколько своих людей, поэтому собираю о нем подробные сведения. – Я помолчал и, слегка добавив в голос яду, осведомился: – Скажите, Лука, вы действительно думаете, что англичане совершенно бескорыстно подсунули прогрессистам великолепно проработанные проекты законов, направленных на резкое увеличение доходов вашей страны и… создание серьезных проблем для бизнеса иностранным предпринимателям, среди которых есть подданные британской короны?

– Я вам не верю, – спустя минуту твердо произнес Мейер.

– В чем? – удивился я. – В том, что эти законы проработаны так хорошо, как здесь, у вас, проработать невозможно? Ну нет у вас экономистов столь высокого уровня, и с математиками тоже не слишком хорошо. Или в том, что это сделали англичане?

Мейер насупился и промолчал. А что тут можно было ответить? Тексты всех планируемых к принятию законопроектов, а также великолепный доклад, обосновывающий их принятие, он помнил, вероятно, ничуть не хуже меня. Да еще и, возможно, гордился тем, как все скрупулезно рассчитано и как четко, логично изложено. Мол, знай наших! И даже не задумывался, кто и как все это рассчитал и выверил…

– Все равно я не буду выступать против принятия этих законов, – твердо заявил он после нескольких минут раздумий над полученной информацией.

– Да ради бога, господин Мейер, – усмехнулся я. – Я же вам уже говорил, что не собираюсь просить вас об этом.

Мейер снова задумался. Черт! Прости, Господи, за поминание нечистого, этот разговор просто выворачивал ему мозги. Перед началом беседы для него, верного слуги Господа нашего, Иисуса Христа, все было ясно и понятно. Вот верные последователи Его, вот отринувшие волю Его, и среди них этот сидящий перед ним русский, обманом и ложью наложивший лапу на то, что Он даровал верным детям Его, и теперь нагло набивающий свои карманы. Поэтому и сама встреча была для Мейера скорее удовлетворением собственного любопытства. До сих пор он знал этого русского шапочно, так почему бы не познакомиться поближе? К тому же, чего греха таить, было и греховное желание слегка потешить самолюбие, посмотреть, как великий князь, брат покойного императора, будет лебезить и заискивать перед ним, уговаривать, просить, сулить разные блага… а он, Мейер, как и подобает верному рабу Божию, твердо и с достоинством отвергнет гнусные соблазны, заставляя лукавого, чьим приспешником и слугой, несомненно, является этот русский, визжать от злости в аду. Но все пошло кувырком. А может, он, Мейер, все-таки чего-то не понял?..

– Давайте-ка разберемся, ваше высочество, – неожиданно терпеливым тоном обратился ко мне мой гость, заставив меня довольно усмехнуться про себя. Как-никак он впервые назвал меня высочеством… Просто поразительный прогресс!

– Готов приложить к этому все свои силы, уважаемый господин Мейер, – с максимально возможной почтительностью ответил я. Баш на баш, так сказать: вы ко мне с почтением, ну и я к вам. А то сидит, понимаешь, корчит из себя верховного судию…

– Вы не собираетесь ни бороться против принятия фольксраадом новых законов о налогообложении, ни каким-то образом обходить их, я так понял?

Я усмехнулся уже в открытую:

– Не совсем. И бороться, и обходить я планирую, причем так, чтобы любой внешний наблюдатель считал, что я делаю это совершенно искренне. Но… я обещаю вам, что все мои самые громкие усилия, во-первых, не приведут к тому, что эти законы не будут приняты, и, во-вторых, большинство моих ухищрений по сокращению сумм, которые мои компании должны будут выплачивать в соответствии с новыми законами, на самом деле формально не будут их нарушать. О тех же, которые будут, я обязуюсь тем или иным способом уведомлять вас, дабы вы, поймав меня, так сказать, «на горячем», еще более упрочили свой авторитет среди своих коллег и избирателей.

Мейер задумчиво пожевал губами.

– И зачем это вам?

Я терпеливо повторил:

– Потому что для меня главным теперь является не допустить сюда англичан. А лучшим залогом этого я считаю вас как одного из самым непримиримых их противников, лучше всех способного подготовить буров Трансвааля к грядущему столкновению с Британией.

Мейер пропустил мою лесть мимо ушей и снова уточнил:

– Но серьезно препятствовать принятию законов вы не собираетесь?

– Нет, – кивнул я и пояснил: – Максимум пять-шесть проплаченных статей в англоязычной прессе для ойтландеров [12] 12
  Ойтландеры– иностранцы, переселившиеся в Трансвааль после открытия золота. В известной всем истории подавляющее большинство их (около 160 тысяч из 200 тысяч) составляли англичане. В реальности романа англичан явно меньшинство. Во-первых, Трансвааль снабжается по железной дороге из Лоренсу-Маркиша, а не из Кейптауна и Дурбана, так что доступ английских подданных в бурские республики здесь более затруднен. Во-вторых, в Европе работают специальные конторы по найму, открытые главным героем, так что и поток эмигрантов из других стран явно больше. Во многом вследствие этого автор считает, что никакого рейда Джеймсона в текущей реальности быть не может.


[Закрыть]и несколько патетических бесед с Крюгером, Жубером и еще парой-тройкой господ, кои числятся в моих друзьях.

Мейер усмехнулся, явно обратив внимание на мое «числятся», и еще раз уточнил:

– То есть вы готовы смиренно принять закон, даже несмотря на то что он, по вашим словам, разработан англичанами?

– Не только несмотря, но и во многом благодаряэтому, Лука, – ответил я. – Вспомните, я же задавал вопрос, насколько вы верите, что англичане сделали это бескорыстно.

Мейер медленно кивнул, не отрывая от меня напряженного взгляда. Я широко улыбнулся:

– Вот в этом-то и дело! Они при разработке уже заложили в законы экономические механизмы, которые позволят английским компаниям спустя несколько лет полностью подгрести под себя всю добычу золота в Трансваале.

– Как? – ошарашенно выдохнул Мейер.

– А я вам покажу, – усмехнулся я. – Скоро. Как только начнут действовать эти законы.

– Вы?!

– Ну да. Ведь эти механизмы на самом деле не эксклюзивны. Их сможет использовать любой, у кого здесь есть достаточная база. И для меня они подходят едва ли не больше, чем для самих англичан, поскольку англичане здесь все-таки вторые после меня.

Ну еще бы! В этом мире не было никого, кто знал бы больше меня о слияниях и поглощениях. И у кого была бы хотя бы десятая часть моего опыта деловых переговоров. Нет, я отнюдь не считал себя самой крупной деловой шишкой этого мира. Здесь и сейчас живут и действуют такие глыбы, как Карнеги, Рокфеллер, Морган и многие другие. Не люди – легенды! Но их успех связан в первую очередь с тем, что они были первыми.Они делали то, что до них никто и никогда не делал, то, чего до них не существовало, то, против чего не придумано было никакого противодействия… В том же мире, который я покинул, все бизнес-приемы (ну, мягко говоря), с помощью которых они разоряли конкурентов, подгребали под себя их бизнес и строили свои гигантские империи, могли бы сработать только против владельца пары ларьков. Да и то смотря где. Во Франции или там в США – это да, а наши ларечники, прошедшие беспредел 1990-х, этих Рокфеллеров и Морганов на своем… болте бы вертели.

– Что же касается других условий, здесь мы англичан уже переиграли. Хотя бы потому, что состоялся наш сегодняшний разговор, – закончил я.

– Но… я не понимаю… – озадаченно начал Мейер.

– Все просто, – перебил я, – англичане никак не рассчитывали, что я кое-что смыслю в экономике. Я для них просто баловень судьбы, родившийся с золотой ложкой во рту и удачно воспользовавшийся шансом. Ну, в крайнем случае дилетант-самородок. Так что, по их расчетам я должен, едва только до меня дойдет слух о планирующихся изменениях, сцепиться с вами в глубоком, как это называется в их боксе, клинче, отстаивая свои привилегии. А я для вас, уж простите, слишком крупная рыба, и выйти из этого клинча без посторонней помощи вы не сможете. – Я хитро прищурился. – Не подскажете мне, коговам пришлось бы звать на помощь в этом случае? Кто еще действительносмог бы вам помочь в борьбе со мной, а не просто оказать моральную поддержку? – Тут я сделал короткую паузу, а потом закончил: – И заглянем чуть дальше: чембы вам пришлось в скором времени расплатиться за эту помощь?

Мейер посидел, опустив взгляд и обдумывая все сказанное, затем глухо выругался. Я одобрительно кивнул. А что вы хотели, ребята, – тягаться с зубрами, у которых за плечами столетия интриг и разводок даже не отдельных личностей, а целых государств и союзов?

– Но все равно, – поднял он на меня глаза, – я не совсем понимаю, что означают эти ваши «десять лет».

–  Вашидесять лет, – поправил я. – Причем, возможно, совсем и не десять, а гораздо меньше. Я был бы уверен всего в четырех-пяти годах – далее в настоящий момент планировать можно лишь очень приблизительно…

– То есть вы готовы помочь нам подготовиться к нападению англичан, – кивнул Мейер, решив, что нашел-таки мой настоящий интерес в этом деле. – И естественно, заработать на этом деньги.

– Я бы выразился немного не так, – с легкой насмешкой сказал я, представляя, как мои следующие рассуждения еще больше запутают бедного Мейера. – Если мы с вами хотим получить как можно больший срок для подготовки, нам следует убедить англичан, что все развивается по их плану. То есть что я и высшее руководство Трансвааля на самом деле сошлись в клинче и теперь являемся непримиримыми противниками друг для друга. Такое развитие событий послужит прекрасным обоснованием того, почему вы начнете поспешно укреплять свою армию… Вот только я, боюсь, в этом случае буду вам не помощник. Ну согласитесь, смешно же будет, если тот, против кого вы станете вооружаться, возьмется поставлять вам оружие.

Мейер снова задумался. Было видно, что верить он мне не хотел, но никаких иных удобоваримых объяснений, кроме тех, что были приведены мною же, пока найти не мог.

– То есть вы просите, чтобы эти десять лет…

– Вы не будете никак мешать мне действовать на основании принятых вами законов, а так же не будете ужесточать их, при этом строго наблюдая за тем, чтобы я тоже неукоснительно их соблюдал. А я обязуюсь выплачивать вам все положенное по этим законам… ну, за исключением тех случаев, по поводу которых я найду в законах лазейки… Ну и существенную часть этих выплат вы будете тратить на увеличение собственной обороноспособности, – подытожил я.

Мейер несколько мгновений сверлил меня напряженным взглядом, а затем медленно наклонил голову.

– Но учтите, – произнес он, – я буду внимательно следить за вами.

– А через пару-тройку лет еще и будете иметь возможность силой заставить меня пожалеть о любом моем нарушении своего обещания, – подытожил я очередной этап нашего разговора.

Мейер кивнул и поднялся.

– Прошу вас еще немного задержаться, – обратился я к нему. – У меня есть некоторые мысли по поводу вашего будущего противодействия англичанам, и я хотел бы ими поделиться.

– Мы сами решим, как и чем нам ответить англичанам, если они посмеют напасть на нас, – набычился Мейер.

– Около двадцати лет назад, – мягко начал я, – я участвовал в войне с Османской империей, государством мусульман у нашей южной границы, с которым Россия воюет уже на протяжении трехсот лет. Война продлилась больше года, в ней столкнулись армии численностью в сотни тысяч солдат и тысячи орудий. Мы победили. Но когда мы были уже в шаге от столицы османов, в Мраморное море вошел флот англичан и… – Я на мгновение запнулся, но почти сразу же продолжил: – У нас украли б о льшую часть нашей победы. Победы, оплаченной десятками тысяч жизней наших людей… – Я сделал короткую паузу и закончил: – Неужели вы не хотите услышать пару советов от человека, который прошел через такую войну?

Мейер смотрел на меня долго, очень долго, а затем медленно наклонил голову:

– Мне кажется, я понял вас, ваше высочество и… да, я выслушаю ваши советы.

– Ну что ж, докладывайте, – разрешил я своим помощникам, расправляясь с омлетом.

Первым начал Грауль:

– На-ачну с конца. То есть с мер, которые мы сможем предприня-ать, чтобы уменьшить наши выплаты с то-оварно-денежных ра-асчетов. Я тут набро-осал… перевод всех поставок в пре-еделах Трансвааля на бартерную основу… Короче, если мы выведем наш о-основной расчетный центр в Ло-оренсу-Маркиш, то максимальная сумма выпла-ат, которую мы будем о-обязаны вносить в казну Трансвааля, после принятия но-овых законов, с проектами ко-оих вы меня о-ознакомили, не превысит по-олутора миллионов. Кроме того, я считаю, что мы смо-ожем уменьшить выпла-аты еще и сле-едующим образом…

Я слушал его, поглядывая на Горлохватова и думая о том, насколько Мейер воспользуется моими советами. Я выдал ему несколько предложений. Во-первых, я порекомендовал ему строить транспорты для созданной ими Трансваальской оптово-розничной компании сразу же как вспомогательные крейсера. Пока они пользовались арендованными судами, но если они действительно хотят серьезно потеснить меня с рынка, им непременно нужны собственные корабли… А когда Мейер с озадаченным видом поинтересовался, что я имею в виду, я рассказал ему о том, как себя проявили вспомогательные крейсера РОПиТ в русско-турецкой войне 1877–1878 годов, [13] 13
  Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Россия, лишившаяся права иметь на Черном море военный флот после Крымской войны и восстановившая это право, только когда Франция потерпела поражение от Пруссии в 1871 г., боевых кораблей специальной постройки на Черном море в отличие от Турции практически не имела. Но вспомогательные крейсера, представлявшие собой вооруженные с началом войны коммерческие пароходы РОПиТ, покрыли себя неувядаемой славой. Так, пароход РОПиТ «Веста» в прямом бою нанес поражение турецкому броненосцу специальной военной постройки «Фехти-Буленд», заставив его отступить. А пароход «Великий князь Константин», ставший на время войны минным транспортом, серьезно повредил турецкий броненосец и потопил турецкую канонерскую лодку.


[Закрыть]о пароходах Доброфлота, уже заранее спроектированных как вспомогательные крейсера с подкреплениями палубы для установки орудий и с артиллерийскими погребами. Он выслушал меня слегка скептически и покачал головой:

– Мне кажется, нам это не подходит. Если у России есть свои моряки, то у нас их нет. И я не вижу, откуда они смогут появиться. Мы должны в поте лица своего обрабатывать землю, которую дал нам Господь…

– Мальчишки, бредящие морем, рождаются в любых семьях, Лука, – не согласился я. – К тому же помните – десять лет… Да и я знаю, где вы сможете взять людей, которые не только будут водить ваши суда в мирное время, но и, вероятно, не откажутся встать к орудиям в военное.

– И где же?

– На родине ваших предков и… здесь.

Мейер озадаченно посмотрел на меня:

– Здесь?

– Да, – кивнул я. – За десять лет работы моей конторы по найму в Голландии сюда приехали около пятнадцати тысяч голландцев. После того как вы обнародуете свои новые законы, многие окажутся не у дел. Предложите им работу на кораблях. Что же касается ваших людей… их понадобится не так много – три-четыре человека в командный состав и полсотни либо чуть больше в расчеты артиллерийских орудий и в конвойные команды на случай захвата вражеских кораблей на каждое судно… вернее, на корабль, поскольку тогда они уже будут считаться военными. А выигрыш может быть существенным. Доставить сюда войска англичане могут только морем, и если ваши вспомогательные крейсера начнут действовать – англичанам придется перейти к системе конвоев, что существенно замедлит переброску войск и усложнит их снабжение. Так что у вас появится шанс перемалывать английские войска частями. Да и их торговому судоходству вы сможете весьма навредить. А у британского льва кошелек – самый чувствительный орган…

Мейер задумался. Я не ждал, что он мне вот так сразу поверит, но мысль я у него активизировал. Причем такую, до которой он сам никогда в жизни не додумался бы. И даже не одну, а две – насчет вспомогательных крейсеров и насчет вербовочной конторы. Отбросить их он со своим упертым характером уже не сможет. Найдет знающих людей, поспрашивает, возможно даже съездит в Голландию, посмотрит, что там к чему. И что-нибудь решит. Даже если решит отвергнуть – что ж… я сделал все, что мог. Но отвергнуть – вряд ли. Корабли они и без того будут заказывать, так почему бы действительно не заказать их с прицелом на то, чтобы использовать в качестве вспомогательных крейсеров? По деньгам выходит не намного дороже – а ну как и пригодится? Вот тут-то Мейер и попадет в мою ловушку. Когда в руках есть некое оружие – руки так и чешутся его применить. Особенно если здесь начнется война. Эффективность применения этого оружия – уже другое дело. Но тут уж я ничем им помочь не смогу. Как справятся – так справятся…

Закончив обдумывать мысль, Мейер снова поднял на меня взгляд:

– Что-то еще?

– Бронепоезда, – коротко ответил я.

Мейер удивленно воззрился на меня.

– Ну, у меня же есть бронепоезда, не так ли? – усмехнулся я. – А я с вами после опубликования всех этих законов буду на ножах. Вот вам и надо уровнять шансы. А то и увеличить свои относительно моих… Кроме того, я бы очень рекомендовал, помимо артиллерии, создать в вашей армии еще и пару-тройку регулярных драгунских полков.

Мейер насупился:

– Наши люди способны…

– Так это же против меня, – пояснил я. – У меня же отряд охраны почти в полторы тысячи человек и несколько артиллерийских орудий. И что вы сможете мне противопоставить, если я, скажем, озлобившись от всех этих ваших законодательных инициатив, решу захватить Преторию Филадельфию? А тут у вас будет своя вооруженная сила. Пусть по большей части наемники. Ну так и у меня сейчас в охранном отряде русских менее трети… К тому же после принятия ваших новых законов многие переселенцы потеряют работу, чем будут очень недовольны. Вы их сами разгонять станете?

Мейер в который раз недоверчиво уставился на меня. Я спокойно выдержал его взгляд, а затем улыбнулся и добавил:

– Ну а если, мой дорогой Лука, бронепоезда вам потом пригодятся для чего-нибудь еще – кто будет против? Я здесь таковых не вижу…

Мейер окинул меня теперь уже раздраженным взглядом, и я тут же убрал улыбку с лица. Что-то я расслабился. Не стоит его нервировать. Только-только установилось хоть какое-то взаимопонимание…

– Что-нибудь еще?

– Пулеметы, – произнес я. И пояснил: – Эти машинки, обслуживаемые парой солдат, в обороне вполне могут заменить сотню стрелков. Вы же будете именно обороняться, так что пулеметы помогут вам хоть как-то справиться с численным перевесом англичан.

Мейер задумчиво кивнул:

– Я видел пулеметы, но они не произвели на меня такого уж большого впечатления.

Я пожал плечами – мол, хозяин-барин, – но опять пояснил:

– А вот представьте, что будет с колонной английского пехотного полка, если по нему с расстояния в сто-двести ярдов откроют огонь три-четыре пулемета… ну а как они с ним закончат – их можно легко увезти даже вьюками…

Мейер, похоже, представил, потому что его слегка передернуло. Я же закончил:

– Да и оснастить артиллерию современными пушками тоже не помешает. Те, что у вас сейчас, – все под дымный порох. А это уже вчерашний день.

Лука некоторое время помолчал, затем вновь упер в меня недоверчивый взгляд:

– И вы беретесь нам все это поставить?

Я широко улыбнулся и помотал головой: