Текст книги "Вестник и Крымская война (СИ)"

Автор книги: Роман Беркутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Так точно, ваше благородие. Поддать пару!

Корабль ощутимо дернулся и рванул еще быстрее. Они проскочили через пролив, сбоку от сражающихся, и уже порядочно отплыв, человек в сером достал ракетницу. Он вскинул руку и выстрелил в черное небо яркой зеленой вспышкой осветив корабль на короткое мгновение.

– Они уже не уйдут, руль заклинило, – покачал головой один из моряков. Женщины и Анатолий со страхом и робкой надеждой смотрели за последними судорогами клипера.

В какой-то момент он перестал крутиться и пошел прямо на османский фрегат, протаранив того в борт. Только это маневр стал последним для обоих. Пожар добрался до погребов, и яркий взрыв поглотил оба корабля. На несколько секунд стало так же ярко как днем. Взрыв осветил стены крепости, обломки на морской глади и уцелевший фрегат.

Анатолий же успел заметить одинокую тень человека, что висел далеко в небе. Он какое-то время пытался за ними лететь, но его отвлекло взрывом. Их же корабль только разгонялся, с каждой секундой все дальше уходя от пролива в Черное море.

***

Феникс потерял группу среди узких улочек, но быстро нашел, стоило начаться перестрелке. Только когда он прибыл на место, то нашел казаков, испуганных женщин и несколько убитых стражников. Российского посла он нигде не нашел. Как назло ночь выдалась на редкость безлунной и ориентироваться больше приходилось по звукам.

Зазвучали новые выстрелы, но уже ближе к берегу, Феникс бросился выискивать цель, пока не заметил шустрый черный корабль, который едва-едва виднелся на волнах пролива. Догнать его француз не успел, корабль миновал пролив, обогнув стороной перестлеивающиеся корабли. И словно злорадствуя, выпустил зеленую ракету. Феникс летел еще какое-то время за ним в надежде, что экипаж успокоится и замедлиться, но взрыв на клипере, только придал им уверенности.

Феникс развернулся и полетел обратно в город. Там, у российского посольства все еще бушевал бой. Османы раскурочили главный вход, подкатив пушку, но метким огнем из окон обороняющиеся уже перебили третий расчет. Из пары окон столбом шел дым, под стенами же осаждающие стали собирать различную мебель, доски и ткани, чтобы устроить пожар и просто выкурить русских.

Феникс завис в воздухе и стал ждать, пока один из смельчаков из толпы под выстрелами не прорвался к барахлу и не бросил факел. Пламя сначало медленно, словно пробуя на вкус деревянный стол, поползло по стене, пока не вспыхнув, перекинулось на остальные вещи. Толпа заревела, и Феникс понял, что это его шанс. Между рук у него появился сжатый шарик, похожий на маленькое солнце. Феникс улыбнулся и запустил раскаленный снаряд поближе к одной из бойниц.

Взрыв пробил толстую стену, слившись с огнем и обрушил кусок второго и третьего этажа, погребая под обломками острелвиющихся казаков.

Толпа ахнула и расступилась. Чего-чего, а взрыва они не ожидали.

– Это чудо! Чудо! Все, быстрее, внутрь! – закричал один из праведников, что очнулся в числе первых.

Гудящая, жаждущая крови, толпа ринулась внутрь, толкаясь и раскидывая попадающиеся обломки. Они ворвались в заваленные мебелью комнаты разбиваясь о последних выживших. Внутри полуразрушенного кабинета Анатолия. Остроухов отстреливался из-за перевернутого стола. Он отвернулся от бойницы, чтобы перезарядиться, ровно в тот момент, как неизвестный снаряд проломил стену и взорвался на первом этаже. Дальше в его голове только стоял гул, и мелькали перекошенные гримасы ненависти. Когда же кончились патроны, то казак достал шашку и пошел в холодный бой, но предательский выстрел в сердце поразил его раньше, чем Остроухов успел сделать и пару шагов. Последнее, что он видел, заваливаясь на спину, так это одинокий силуэт человека на крыше через улицу.

Новости о случившемся потрясли мир.

Глава 6 Через силу я познаю могущество

5 сентября. Севастополь.

На главной морской базе Черноморского флота шло собрание. Перед собранием офицеров выступал адмирал Нахимов. Он только вернулся из Новороссийска, где помогал укреплять береговую оборону. А заодно тренировали высадку морского десанта.

– Господа, мы должны немедленно ударить! Разобьем турков в море и десант. Лейтенант Борнув, уже на практике высаживал пехотной роты и двух батарей. Сорок минут! Всего! По трапам, если будет устойчивый берег. А у нас лучше! У нас же есть бетонные, эти понтоны. Это же готовые причалы.

Именно Павел Степанович Нахимов первым начал перевооружать пароходы своей эскадры на новые артиллерийские орудия казнозарядной системы.

– Так нужны войска, десант, да и корабли, чтобы их высаживать, – заявил Константин Иванович.

– Где же их взять? – с усмешкой спросил Нахимов и повернулся к двум приглашенным гостям адмиралу торгового флота Артуру Гриффиту и генералу Захарченко, который командовал экспедиционным корпусом, – я даже представить не могу, какие божественные силы не дали вам уйти раньше из Севастополя, как вы здесь к месту.

Михаил болезненно закрыл единственный глаз, адмирал Гриффит же поправил рыжие волосы и положил руку Захарченко на плечо, чтобы поддержать, и ответил за обоих:

– Мы не можем, ваше высокоблагородие. У нас другие приказы.

– Ну как же так? – Нахимов встал с места и пошел вокруг стола, – посудите сами, война с Турцией неотвратима! Но за спиной Турцией стоят западноевропейские державы, которые боятся нашего флага на христианских балканах или средиземноморье. Они спят и видят, чтобы отбросить нас с кавказа, отторгнуть Крым и уничтожить черноморскую эскадру.

– Мы не можем этого позволить, – отреагировал Константин Иванович.

– Не можем, – согласился Нахимов, подходя к Захарченко и Гриффиту, – стало быть, нам нужно действовать быстро. Тут может быть план, и простой: прямой удар на Босфор.

Собравшиеся офицеры кивнули, соглашаясь, а Константин Иванович не выдержал порыва чувств и ударил по столу, отчего зазвенели стаканы с чаем.

– Нет, нет, – поспешил заверить Нахимов, – Константинополь нам не нужен, не нужен. Но угрозу для Южной России предотвратим полностью. Наши силы, вот они, – Нахимов демонстративно сжал кулак, – а силы западноевропейцев разбросаны. В Египте, в архипелагае…

– Павел Степанович, у англичан на Мальте эскадра Дудрэса, – заметил капитан первого ранга.

– Так это ж на Мальте! А в Эгейском море два-три корабля, – возразил Константин Иванович, – а в Сирии вообще, чепуха!

– Вот видите, все дело в решении, во времени! Потеряно время, потеряно все! – заявил Нахимов.

– А князь Меншиков, знает о вашей затее? – спросил Константин Иванович.

– Еще нет, – растерялся Нахимов, – но я обязательно скажу ему, и он, как человек любящий Россию поймет.

– Можно обратиться к Воро.. – Начал Михаил, но Гриффит удержал его от необдуманных советов, – простите господа, ничего.

Весь разговор уже не первый раз звучал в стенах адмиралтейства. По характеру и задумке создания черноморской флотилии у нее изначально были конкретные задачи.

После собрания Гриффит отвел Захарченко в сторону, чтобы поговорить наедине:

– Михаил, соберитесь, ты же боевой офицер, – прошептал адмирал.

– Артур, да как вы не понимаете, Босфор! Это же мечта России на протяжении столетий! Еще наши предки ходили в Царьград, – Михаил скривился от досады.

Внутри него шла борьба, и ирландец ее видел.

– Миша, послушай, – Артур достал сигарету, чтобы закурить, – со стороны я вижу, что для вас взятие Босфора, это такая же боль, как потеря Северной Ирландии, – адмирал слово потянулся чему-то в воздухе, – разделенные, разозлённые друг на друга, во благо умысла чертовых англичан нас покорить, но мы должны держаться. Осталось совсем немного.

– Немного? Вот ты уверен, что все пойдет, как нужно?

– Да, я вижу, что план Вадима складывается именно как задумано. Да, Черное море омоют реки крови, но так нужно для нас всех. Послушай, – Артур хорошо говорил по русски, но акцент появлялся, когда он нервничал, – если бы, если бы они ударили несколько лет назад, то здесь никто бы не устоял.

– Несколько лет назад? У них же везде огонь революции чертовой полыхал, ничего бы они не сделали, – отмахнулся Михаил и заметил ухмылку Артура, – подожди. Но мы же были в Америке, как бы Вадим…

Михаил покрутил рукой в воздухе.

– Я, лично, отвозил оружие венграм, – признался Артур, – на кораблях доверху набитых зерном. Тогда только чудо помогло Вильгельму сохранить империю.

– Если так, то можно ли считать, что и в других… – Михаил не стал продолжать и прикусил язык, чтобы больше ничего не сболтнуть.

Артур же коротко кивнул.

– Кхем, – из зала офицеров вышел Нахимов, – господа, можно вас на минутку?

– Конечно, – согласился Артур, – чем можем помочь ваше высокоблагородие?

– Бросьте, можно Павел Степанович, – Нахимов немного замялся, – честно признаться, я удручен сложившейся ситуацией. Подождите, – он поднял руку, не дав себя перебить Гриффиту, – я все знаю. Ваши повелители ветров непригодны к линейному бою? Если князь Меншиков согласиться, то я сделаю все, чтобы в сторону ваших кораблей турки и носа не показали.

На это Гриффит только хмыкнул и спросил:

– Прямо как с “Зорким”?

Нахимов достал платок и вытер проступивший со лба пот.

– Я глубоко сожалею о потере клипера и команды. Никто не мог себе и представить, что турки зайдут так далеко. Но это только подтверждает мою правоту. Сколько он продержался? Да еще и забрал с собой фрегат! Это какое мужество! Я уже написал его величеству, по поводу героизма всего экипажа. Более того, совет офицеров решил собрать средства для помощи семьям.

Гриффит посмотрел адмиралу прямо в глаза и спокойно сказал:

– Спасибо. Мы, а это не только я, но и обычные моряки ценим это, – Гриффит замолчал, борясь с внутренним желанием.

Нахимов это заметил и не стал мешать, поклонился и направился в сторону выхода.

– Подождите, – его в спину догнал голос Гриффита.

– Да?

– Адмирал, я слышал, что вы с радостью принимаете все новинки флота, в отличии от ваших коллег.

– Это вы так назвали морских офицеров “дремучими”? – Усмехнулся Нахимов, и широко улыбнулся, показывая что просто шутит.

– Возможно, – дипломатично ответил Артур, – вы видели “Комара”?

– Это тот быстрый кораблик, который доставил господина Демидова с выжившими? – Нахимов навострил уши и подошел ближе, – да, да, наслышал. Очень быстрый.

Гриффит повернулся к Захарченко, как бы спрашивая разрешения, тот ответил кивком.

– Уверен, что вы бы могли реквизировать его… Команда точно не будет против. Уверен, что вы найдете ему применение.

– Да, вышел бы отличный разведчик, только вот, – Павел Степанович нахмурился, – на нем же нет оружия.

– Это можно поправить.

– Предлагаете поставить наши бомбические орудия? Они хорошо себя показали на “Зорком”.

– Нет, даже эти короткоствольные пушечки будут слишком тяжелыми. А вот наша сорокопятка… – Гриффит руками в воздухе описал контуры корабля.

– Признаться, на меня и так косо смотря из-за этих орудий, а что сам экипаж?

– Экипаж точно не будет против, – заверил Гриффит, – можно даже что-нибудь еще поместить. Например над рубкой поставить пулемет.

Тут Павел Степанович не выдержал и по доброму засмеялся.

– Извольте, но он будет как горох по линейным кораблям.

– Эх, где наша не тонула, – вмешался Захарченко, – ваше высоко святейшество, недавно пришла новая версия “Морская”.

– И в чем отличие? – Нахимову понравилась эта игра, где он слово за слово вытягивает из пары офицеров что-то интересное, заставляя их бороться с собой.

– Если коротко, то в размерах, – высказался Гриффит, – там всего пятьсот выстрелов, и перезарядиться можно будет только на берегу или… Не важно. Только на берегу, – он закрыл тему, словно ничего больше и не хотел говорить.

– Очень, очень интересно, – Нахимов прям расцветал на глазах, – тогда договорились. И у меня еще вопрос.

– Конечно, – кивнул Гриффит.

– Недавно закончили строительство тридцатой и тридцать пятой башенных орудийных батарей, да и на высоте, как ее там, Сепун-гора, достраивается какая-то батарея. Так вот у меня возник вопрос: там же своеобразный металлический колпак с дульно зарядными орудиями, а почему туда не поставили ваши, казнозарядные? Особенно сейчас, когда вся армия на них переходит.

– Но не флот, – заметил Гриффит.

– Ясно, – Нахимов потерял задор, – значит, не простил.

– Простите? Я вас не понял? – спросил ирландец.

– Я говорю, что Вадим Беркутов не простил отставку Горынина флоту.

Михаил и Артур переглянулись.

– Вы думаете, что все из-за этого? – уточнил Михаил.

– Да. Я знаю как показывали и как принимали новые пехотные орудия, – сказал Нахимов, – и очень сожалею, что мы не смогли вовремя договориться. Ну да чего же теперь. Всего доброго господа.

Он поклонился и ушел.

Михаил же медленно повернулся к Артуру.

– Комар? Серьезно? А кто меня тут успокаивал, чтобы я чего лишнего не сказал?

– Миша, ну что ты хочешь? У меня же сердце не из камня. А перед Вадимом Борисовичем, я сам отчитаюсь.

***

20 сентября. Дом офицеров.

По какому-то очередному пустому поводу проводили бал, куда созвали морских и пехотных офицеров расквартированных в Севастополе. Адмирал Нахимов вот уже две недели, как пытался попасть на прием к светлейшему князю Меншикову, поставленному императором ответственным за командование войск в Крыму. Если бы не возможность поймать князя. То адмирал бы и не показался здесь, в штабе скопилось слишком много дел.

– Ваше превосходительство, – отвлек знакомый голос Нахимова от размышлений, – ваше превосходительство, его светлость приглашает вас для очень важного разговора.

Павел Степанович прошел через зал гарцующих в вальсе пар, чтобы встретиться с светлейшим князем у входа в отдельный кабинет.

– Ваше превосходительство, я уверен, что вы простите мою занятость. Здесь конечно, не место для серьезных разговоров, но обстоятельства вынуждают, – он показал на кабинет.

От музыки в зале кабинет отрезала не только толстая дубовая дверь, но и удобная расписная штора. Стены кабинета украшали плиты из мрамора, в углу приютился аккуратный камин. Чуть выше плеча висели полки с книгами о мореходстве и атласами.

Первым говорить начал Меншиков:

– Пришла телеграмма из Петербурга. Его императорское величество окончательно решил с наступлением на Молдавию и Валахию, в ответ на грубую выходку. Это как вы понимаете, будет означать войну, и мы должны быть готовы.

Они сели за чайный столик. Нахимов поправил узкий воротник и заговорил:

– Ваша светлость, у англичан и французов винтовые корабли, у нас парусные. Поэтому, мы должны держать ключи от проливов в своих руках. У турков тридцать девять, хм, прошу прощения, тридцать восемь кораблей. Это две тысячи двести пушек. И только треть из этих сил может нам преградить путь к Босфору.

Князь кивнул.

– План смелый, красивый. Я ничего возразить не могу, – он приложил руку к груди, – Павел Степанович, я восхищен, вашим равновесием ума и фантазией.

Нахимов воодушевился и пододвинулся, ближе.

– Отлично! И самое главное, это время, время! Ваша светлость, каждый день, дорог.

– Да, да, да, да, – кивнул Меншиков, – только если бы его действительно нужно было осуществить.

– Как?

Нахимов от удивления, даже не сразу заметил, что сидит с открытым ртом.

– Понимаете, план был бы нужен, если бы существовала опасность нападения европейского флота на Черное море, но ведь такой опасности нет, – принялся объяснять светлейший князь, – они же не дураки, чтобы нападать на наши береговые укрепления! Мощнейшие между прочем в мире.

– А знают ли об этом в Лондоне и Париже? – неуверенно спросил Нахимов, он чувствовал, что из него словно вынули позвоночник, так сильно к полу тянулись плечи.

– В конце концов, ВАШЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО, – Меншиков встал, и Нахимов вскочил за ним в ответ, – его императорское величество считает, что скоординированной атаки между Англией и Францией быть не может! Они будут безумцами, если нападут на наши порты.

Меншиков обошел столик и подошел к камину.

– Я полагаю, что следует прервать сообщение Турок между Синопом и Батумом.

Прежде чем уйти, Павел Степанович набрался смелости заявить:

– Если мы сейчас не нанесем удар, то коалиция европейских стран нанесет свой удар. Честь имею.

Когда же дверь за адмиралом закрылась, то светлейший князь улыбнулся в светлые усы:

– Еще один выкормыш что ли? Николай Павлович не зря поставил меня на это место.

***

Новость о начале войны застала Нахимова в сорока пяти милях от Синопа в шесть утра. Новость доставил черный полностью металлический корабль Комар. Его снарядили сорокапяти миллиметровым казнозарядным орудием, а над ходовой рубкой торчал шестиствольный пулемет системы Лавриновича Александра, только под увеличенный калибр в двадцать миллиметров. И вращение стволов теперь обеспечивалось не вращением ручки, а специальными пиропатронами.

– Турки отказались выполнять ультиматум, – заключил Нахимов, выслушав посыльного, – и это после той гадости, что они сделали с семьями посольских.

Он сплюнул. Вся команда его флагмана на линейном корабле "Императрице Марии" задержала дыхание, ожидая приказа.

– Подготовьте черновик приказа, – адмирал обратился к адъютанту, – в коем главная мысль, что мы атакуем заблокированных турок, пусть они и больше нас числом. Пусть каждый командир будет предупрежден.

***

Адмирал Романов вел второй торговый флот от нового порта в Хоккайдо в сторону берегов Китая. Пять повелителей ветров шли под прикрытием десяти клиперов Петербургской постройки.

Снаружи корабли ничем не выделялись, обычный обозреватель не мог заметить замаскированные трубы паровых машин или спрятанные за фальшбортами новейшие орудия. В первую очередь Вадим приказал перевооружить именно флот Романова, потратив драгоценные Софьи. Их производство сперва осилил только Луганский сталелитейный, потом Мариупольский, а теперь производство запустили в Туле и Петрозаводске. Но даже так, орудий не хватало.

Вадим решил проблему радикально, поставив на каждый парусный корабль только по одному главному калибру и большой запас снарядов разной номенклатуры. А чтобы моряки не взбунтовались, корабли получили пулеметы с увеличенным боекомплектом. Правда не морскую версию, а пехотную, чтобы отгонять любопытных. Против настойчивых же оставались Софьи.

– Какие приказания? – к Романову подошел капитан Вестника.

– Пополним запасы в Китае и держим путь на базы в Индонезию.

– Опять к Голландцам? – скривился помощник.

Но Романов только удостоил его неодобрительным взглядом. Во Владивосток пришла новости о начале войны, а значит, что и у них скоро начнется работа. В один только Китай нужно выгрузить оружия. А ведь была еще Индия.

За последние несколько лет, Россия нарастила присутствие кораблей в Азии, запустив два кругосветных торговых флота, которые не только возили желающих переселиться поляков и горцев в Калифорнию, но и доставляла так необходимые припасы во Владивосток.

Пока у Адмирала Горынина не получилось пробить постоянный путь по Северным широтам, или пока Вадим не построил железную дорогу через Сибирь, приходилось отдуваться Романову и Гриффиту, возя в одну сторону переселенцев, станки, оружие, специалистов, а в другую добытое золото, серебро, шкуры, чай, людей. На материке любили кофе, табак с Ямайских островов, чай из Китая, но золото. Золото окупило все затраты. Впрочем, Романов Знал, что во Владивостоке собирают совсем другие металлы. Одни походы в Австралию, где начали добывать какой-то металлический желтый порошок чего стоили.

Если бы Романов знал меньше, то подумал бы, что мир сошел с ума. Но нет, с миром все нормально. Просто началась новая гонка за сверхприбылями.

Глава 7 Синоп

10 Ноября, на подходах к Синопу.

С мачты линейного корабля «Императрица Мария» юнга подал сигнал.

– Барабанщики, – приказал Нахимов, и по кораблю раздался бой тревоги.

Матросы повалили на верхнюю палубу, занимать орудия. На втором и третьем дэке началась проверка орудийных расчетов квартирмейстерами. Артиллеристы быстро расхватывали ершики для чистки орудий и ведра с водой. Бой обещал быть жарким.

– От борта! – эхом зазвучала команда, и расчеты отодвинули пушки.

– По местам! – скомандовал командир палубы и наступило долгое ожидание.

Моряки стояли у боевых постов, ожидая только слова.

На верхней же палубе звучали отчеты.

– Господин капитан первого ранга, корабль к бою готов, – доложил и отдал честь первый помощник.

Капитан же повернулся к адмиралу.

– Линейный корабль Императрица Мария, к бою готов!

Нахимов махнул рукой и операция началась.

10 Ноября 1851. Синоп.

Синоп служил важной перевалочной базой снабжения Турецких войск на восточном фронте. На границе с Арменией собрались уцелевшие отряды горцев, сбежавшие с Кавказа. По данным разведки, стало известно, что турецкая эскадра перевозила не только оружие и припасы, но и дополнительные войска для переброски в район Сухума и Поти, чтобы вступить в бой против русского корпуса.

Юркий Комар за несколько заходов разведал обстановку, обнаружив семь турецких фрегатов, два корвета, шлюп и пару больших пароходов. Помимо этого эскадру прикрывали береговые артиллерийские батареи.

Нахимов же располагал шестью линейными кораблями, двумя парусными фрегатами и тремя новенькими парусно-винтовыми фрегатами с казнозарядными орудиями. Фрегаты вооружили по одному семидесяти шести миллиметровому орудию и по шесть сорокопяток, по три на борт. Ну и конечно, Комар. Но он не считался полноценной боевой единицей с одной единственной сорокопяткой.

После лёгкого обеда командующий флотом Осман-паша сидел на верхней палубе и пил чай в обществе советников из Франции и Англии.

– Ваше светлость! Корабли! – донеслось с верхней мачты от дозорного.

Осман-паша понял не сразу. Он верил, что береговые артиллерийские батареи защитят эскадру от любого посягательства русских.

Он встал и достал личную подзорную трубу.

– Джон, русские идут двумя колоннами, – заметил один из иностранных советников.

– Да, прямо на нас, – ответил ему Джон.

– Стоит ли нам тогда оставаться здесь? Может стоит перебраться на пароход?

– Не выйдет, – огорчил его Джон, получив послание, – идем.

Они вместе пошли к Осман-паша, уворачиваясь от турецких моряков, которые спокойно занимались подготовкой орудий.

– Господин адмирал, – обратился Джон, – капитан Слейт, просил передать, что переводит свой пароход под прикрытие батарей.

– Хорошо, он выбрал отличную позицию, – ответил Осман-паша не отрываясь от подзорной трубы.

– Кроме того, капитан Слейт просил отправить нас на пароход.

– Нет, нет, нет, – попытался успокоить их адмирал, – прошу не покидать меня. Я очень ценю присутствие английских друзей на борту. Я буду только счастлив разделить славу нашей победы.

Он протянул руку в сторону наступающего флота.

– Вы только посмотрите, Аллах на нашей стороне, раз омрачил разум русских, они идут прямо под батареи.

И словно услышав адмирала прогремело первое турецкое орудие. Стены крепости заволокло дымом, а на воде появились первые всплески.

Осман-паша разглядел, как одно из ядер вырвало кусок древесины из борта русского линейного корабля. А потом последовал ответ.

Как салюты в новогоднюю ночь стали появляться маленькие язычки пламени из орудийных портов. Белый кисловатый дым окутал русскую эскадру.

С той же стороны, на турков через подзорную трубу смотрел Нахимов. Моряки бегали от зарядного погреба к орудиям, таская мешки с зарядами. Короткие стволы бомбических орудий быстро перегревались, и прямо на них лили воду.

– Бейте настильно! – приказвл Нахимов.

А спустя минуту над крепостью появилось огненное облако.

Броня кораблей держала ответные выстрелы. Слышался треск внешнего слоя, под жалобный вой падали сломанные мачты, но моряки держались. Грохот орудий заглушал команды командиров расчетов, но артиллеристы, не просто работали, они жили как один организм. На деках стоял густой дым от стрельбы, духота была жуткая.

Императрица Мария приспустила паруса и поравнялась с турецким фрегатом, чтобы дать полный бортовой залп. Палуба задрожала под ногами Нахимова от последовательной стрельбы десятков орудий.

Одна из выпущенных бомб пролетела через фальшборт и взорвалась прямо над турецкими артиллеристами с свежими зарядами для орудий. Турецкий флагман дрогнул, вместе с облаком раскалённого пламени вырвался черный дым, разбрасывая щепки и горящие куски ткани от зарядов.

У линейного корабля Три Святителя не выдержала и надломилась грот мачта. Корабль накренился, а моряки принялись рубить канаты, ведь паруса закрыли артиллерийские порты.

– А ну, прикрыть товарища, – скомандовал Нахимов, заметив проблемы у соседа.

– Огонь! – раздалось с палубы, и последовал новый залп.

Фрегат, который защищал турецкий флагман, вспыхнул огненным фонтаном. Пламя целым столбом било в небо, затмевая заревом все поле битвы.

– Крюйт камера, – отчитался капитан.

– Отлично! Отлично! – обрадовался Нахимов.

Раздался свист. Тут вражеский снаряд перебил одну из балок, и она зацепившись за трос как разогнавшийся таран прошла в дюйме от админа.

– Не задело, Павел Степанович? – обеспокился капитан.

– Ничего, ничего, – отмахнулся Назимов и снова поднял подзорную трубу.

Императрицу покачнуло. Из кубрика пошел черный дым.

– Пожар! Пожар в крюйт камере! – на верхнюю палубу выбежал обгорелый моряк. Вместо щеки у него торчала обуглившаяся деревяшка.

– За мной, быстро! – скомандовал первый помощник и схватив топор бросился в черный дым.

Адмирал же, спокойно дождался, пока снизу не показались другие моряки и один из них не закричал:

– Потушили!

Его быстро оттащили и дали отдышаться. Пострадавших обмывали водой, туша горящую одежду.

Турецкие же корабли уже ничего не могла спасти. Моряки прыгали за борт, невзирая на обещания щедрого вознаграждения или угроз жестокой расправы. Все горело.

– Три часа, пять минут, – Нахимов посмотрел на карманные часы и повернулся к капитану, – запишите в журнал.

За кладбищем кораблей горел и город. Артиллерийские батарей лежали в руинах, пока орудийные расчеты убегали подальше от свистящих бомб.

Через пол часа, русский морской десант высадился на берег. Они заходили в наполовину опустевший город. Местные прямо на площади собирали раненых турецких солдат, переживших разгром.

– Пленные доставлены по вашему приказанию! – объяснил первый помощник, – Осман-паша, офицеры штаба и еще двое, видимо, англичане. Не говорят по русски.

Турецкий адмирал выглядел неважно. Под конец боя он ногой зацепился за трос и сильно потянул мышцу, из-за чего не мог ходить сам и опирался на офицеров.

Он встретился взглядом с Нахимовым.

– Нам не о чем говорить, хоть я и благодарен вам и вашим морякам за свое спасение, – перевел слова Осман-паши переводчик.

Британцы же говорить не стали, только посмотрели на ускользающий из бухты английский пароход. Нахимов с ужасом уставился на Комара, который догонял англичан.

– Что же он делает?

– Если вы на него нападаете, то это война, – заметил Джон, – отпустите нас , мы обычные путешественники и служим на английском корабле "Трафальгар".

Нахимов приложил подзорную трубу и зло заметил:

– Вы в турецкой форме. А значит, и отношение к вам будет, как к турецким пленным.

Адмирал уже хотел дать команду на отмену атаки, но передумал и стал смотреть, что же произойдет.

А капитан Комара, молодой офицер, всю битву наблюдал, как в две колонны русские линейные корабли расстреливают турков. Он не стал докручивать корму, чтобы открыть огонь из сорокопятки. Вместо этого, каждая живая душа в бухте услышала долгое ВЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖ. Корму парохода словно вспороли консервным ножом, металлическая труба лопнула и разлетелась на клочки, словно бумага. Корабль тут же потерял ход и замедлился. Моряки в панике бросились прыгать в воду, а тем кому не повезло оказаться на корме в этот момент либо стонали от боли, либо лежали бездушными кусками фарша, напичканные мелкими осколками.

– Вот это металлорезка, – пораженно заметил Нахимов, убирая подзорную трубу.

Сегодня они разбили все корабли.

***

Гром Синопской победы прокатился по миру, и как хороший пинок растормошил оголодавший улей.

Наверное, впервые в жизни, Белла почувствовала, что вся жизнь течет неимоверно медленно. Вот уже месяц, как в палате лордов не затихают громкие речи, по поводу безжалостно и даже варварской атаки русского флота на Синоп. Каждый выступающий словно обязался краше предыдущего описать все ужасы с которым сжигали грабили и насиловали город. Тут Белла усмехнулась, эта ошибка прошла незамеченной во время выступления, но ее очень позабавила, особенно когда она представляла, как ужасный адмирал Нахимов пристает к бедному Осман-паше, а потом к его флагману, и артиллерийским батареям.

Отдельно выделяли совершенно возмутительное применение морского пулемета, против невинного, мирного, просто святого английского парохода, которой, вот уж случайность, перевозил оружие для турецкой армии.

В Таймз даже напечатали фотографии. Корабль выглядел так, словно его за одно место укусила огромная акула или пиранья, зацепив при этом моряков. Тела для фотографии убрали, но темные пятна и обрывки одежды остались.

Впрочем, все речи в палате или парламенте – только внешняя мишура, симптом. От ирландских агентов Белла получила информацию, что иностранные послы зачастили в Вестминстерский дворец к премьер министру, да и королева Виктория туда зачастила.

И сопоставив все списки, Белла испугалась. Как почти сорок лет назад против Франции собирали коалицию, чтобы восстановить монархию, так теперь и против России.

Вопрос только встал в балансе сил. Российская империя относительно легко пережила Весну народов, вырвавшись вперёд.

***

Париж. Лувр.

В начале 1851 года избранный еще в сорок восьмом году президентом Луи-Наполеон Бонапарт совершил государственный переворот, распустив законодательное собрание. Из-за нестабильной обстановки во Франции он не смог летом лично посетить Международную выставку, отправив посла. В это время Наполеон проводил плебисцит, чтобы получить согласие народа на «необходимую власть для проведения в жизнь конституции на началах, предложенных в его прокламации 2 января», включая положение ответственности министров только перед избираемым на 10 лет президентом. И всю осень новое правительство готовило изменения в конституции, которые планировалось опубликовать в начале пятьдесят второго года.

В зале для приемов Луи-Наполеон Бонапарт в роли президент Совета возглавлял большой белый стол, за которым собрались послы для новой коалиции.

Первым слово взял посол Австрии:

– Это случилось. И я не только про Синоп, но и про Балканы. Когда дипломаты замолчали, то их место заняли пушки и линии пехоты!

– Вы немного ошибаетесь, – его мягко поправил посол из Пруссии, – русские уже давно не воюют линиями. Только рассыпным строем и все чаще копают, словно кроты.