Текст книги "Цена времени. Книга 4 (СИ)"

Автор книги: Роман Шайх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5. «Разрушить, чтобы построить»

Мы рванули из Новгорода сразу, как пришло известие из Борок. Гонец смекалкой не отличался, а потому точно узнать, что именно произошло в моей маленькой кремниевой долине нам не удалось. Знали только, что рвануло там неслабо и, скорее всего, к этому причастен Оскар и его новообразованная группа учеников-алхимиков, поступивших к нему в качестве подмастерьев. Вообще все мастера, которые работали на государственных мануфактурах, будь то кузнецы, портные или плотники, должны были взять себе в обучение на год как минимум двоих помощников старше шестнадцати лет, а те, в свою очередь, по прошествии этого самого года должны были показать, чему смогли научиться. И если их результаты будут признаны удовлетворительными, то уже они брали себе в обучение двоих добровольцев. Такая система, по прошествии всего лишь нескольких лет должна была дать растущей не по дням, а по часам экономике то, чего ей не хватало больше всего – специалистов.

По мощеной камнем улочке мы промчались практически без задержек, лишь пару раз наткнувшись на пару разъезжающихся повозок. Небогато одетые полицейские из числа бывших воинов предателя-воеводы, что пожелали присягнуть мне на верность, услужливо отворили ворота, отложив в сторону свои короткие копья, и мы с Максом одвуконь рванули по извилистой дороге на юго-запад.

Первый километр мы промчались галопом в хмуром молчании. Первая пара лошадей к тому моменту изрядно выдохлась и мы остановились, чтобы пересесть на сменных скакунов.

– Как думаешь, Майер успеет вернуться к банкету? – Спросил Максим, спешиваясь с тяжело дышащего гнедого коня.

– Наверняка, – Неопределенно пожал плечами я. – Ну а ты, я надеюсь, не думаешь являться туда один?

– А с кем ты предлагаешь мне идти? – Наигранно возмутился он, поднимаясь в седло сменной лошади.

– А как же капитанская сестренка? – Хитро зыркнул я на него. – Небось заскучала она в моем старом поместье порядок наводить. – Максим, словно школьник, потупил взгляд.

– Та ну не знаю, – Вздохнул он.

– Ой да брось, – Отмахнулся я. – Держишь в кулаке растущий производственный центр, но не можешь совладать с чувствами к простой девушке? – Мы стали медленно набирать скорость, переходя с шага на легкую рысь. – В общем, отговорки не принимаются, господин наместник. Чтобы с бала уезжали в одной карете! – Сказал я и мысленно поправил сам себя: карет-то как таковых мы еще не производим. Все повозки да телеги, в две смены пашущие на нужды логистики новой экономики.

Вскоре мы вновь взвинтили темп. Перейдя на галоп, мы уже не могли толком поддерживать диалог, не срываясь при этом на крик, а потому остались при своих мыслях на ближайшие пару верст скоростной скачки. Пролески кругом сменялись полянами и небольшими пространствами без деревьев. Я по старой привычке стал прикидывать, где можно поставить ферму с обширными пастбищами, где лесопилку, а где организовать военный лагерь. Впрочем, местность в округе была изъезжена мною вдоль и поперек, а потому ничего нового я для себя не нашел, скорее просто закрепив материал по топографии этих мест.

Между Борками и Новгородом, как на важном логистическом пути, дороги содержались максимально качественном состоянии: ямы засыпаны, неровности сглажены, а извилистые участки по возможности выпрямлены. В общем, все для того, чтобы сократить путь от города до «родины революции». По мимо этого, на всем маршруте находилось немало других деревень и сел, во многих из которых были обустроены импровизированные перевалочные пункты: небольшие строения, в которых усилиями местных наемных рабочих в максимальной готовности содержались лошади, телеги и разнообразный инвентарь для ухода за ними. В одном из таких средневековых автосервисах мы и совершили следующую остановку, оставив своих лошадей отдыхать и сменив их на свежих.

– А я вот все не пойму, – Продолжил разговор Максим, разминаясь после утомительной скачки. – Откуда у тебя столько идей? Ну, ты же вроде говорил, что кроме современного флота мало в чем разбираешься. А тут финансовые планы, революция, реформы…

– Жить хочу, Макс, – Усмехнулся я. – Веришь или нет, по ночам лежу и думаю, что бы еще такого сделать для новой страны.

– Да только земли у нас пока не много, города один за другим отваливаются. – Разочарованно пробубнил он.

– Знаешь, Макс, – Мечтательно вздохнул я. – Однажды Буратино потерял ногу, но вскоре Папа Карло сделал ему заместо нее колесо.

– И что тогда? – Растерянно спросил Макс.

– Ну и пошло-поехало. – Рассмеялся я, а после и Максим, наконец поняв шутку.

– А что, прям всю ночь размышляешь? – С улыбкой спросил он.

– Ну, не всю, – Задумчиво протянул я, на мгновение окунувшись в манящую негу воспоминаний. – Да и читаю я в экстремальном темпе. Наверное, за всю жизнь столько не читал, сколько за эти два месяца.

– Да тут все книги рукописные, да и те церковные. – Разочарованно вздохнул Максим.

– Кто ищет, тот всегда найдет, – Хохотнул я, проверяя сбрую на сменной лошади. – Да и с нашим обилием иностранцев появилась возможность переводить на русский многие древние работы. Раньше ведь гораздо больше толкового писали: про философию, науку, да даже про войну. А что рукописи все, это, конечно, неудобно.

– Помнится мне, Жак заикался о печатном станке. – Макс закрепил свою седельную сумку на свежем скакуне и, не сразу попав ногой в стремя, поднялся-таки в седло.

– Думаю, с помощью господина Леонардо Пьеро проблем с ним возникнуть не должно. – Я легонько пнул коня в бока и тот, недовольно фыркнув, побрел из под навеса стоила на улицу.

– До сих пор удивляюсь, это же сам Леонардо Да Винчи! – Опомнившись, воскликнул мой визави. – Эх, жаль только, староват мужик.

– Зато он на пике своего гения, – Резонно заметил я. – А это нам сейчас очень важно. Честно говоря, если он сможет обучить пару десятков отроков тому, что знает сам, это перевесит всю остальную его помощь, которую он мог бы оказать.

– Кадры решают все, – Вздохнув, процитировал мое любимое высказывание Максим и мы вновь ударились в лихой галоп, не жалея скакунов под собой.

Изначальное желание побыстрее добраться до пункта назначения с каждым встреченным на пути населенным пунктом все больше сходило на нет, ведь практически в каждой деревушке, в каждом селе, на каждой лесопилке или ферме я, махнув рукой на спешку, останавливался, дабы узнать у местных, как обстоят дела. А узнавать было о чем. Вот и сейчас, преодолев каких-то пару верст, мы встали передохнуть от скачки у новоиспеченного фермера, потому как я не могу не поинтересоваться, как ему работается с новыми инструментами и буквально революционным плугом.

К слову, как таковых фермерских хозяйств до меня толком не существовало. Основная масса продовольствия производилась в деревнях и оттуда свозилась в город. Я же принял решение полностью менять такой подход и попросту раздал значительную часть фактически простаивающих земель самым амбициозным представителям крестьянского мира. Знатные консерваторы, коих в Новгороде осталось не так уж и много, конечно, поворчали однако в конечном итоге вынуждены были согласиться. Впрочем, земли крестьянам я раздавал отнюдь не просто так.

Целина, равно как и базовый фермерский инструментарий и небольшая ссуда на строительство, доставалась землевладельцам исключительно на моих условиях. По заключенным договорам недавние холопы, а теперь право имеющие собственники, были вынуждены отчислять в казну государства пять процентов своего урожая в первый год и десять процентов – в девять последующих лет. И это помимо того, что они, равно как и остальное население, точно также платили налоги, исходя из уровня обеспеченности. Всего за два месяца моего фактического правления было роздано около двухсот гектаров земли и это число продолжает расти с каждым днем едва ли не в геометрической прогрессии.

Не задерживаясь более на строящейся с нуля ферме, мы с Максом оставили довольного и бесконечно благодарного землевладельца, поспешившего вернуться к своей работе, который у него было еще много. Однако, разгоняться мы не спешили, потому как я помнил, что буквально через три сотни метров, за поворотом, на берегу небольшой речушки стояла лесопилка, опять же, нового образца. Если раньше пиломатериалы стоили колоссальных денег из-за того, что из одного бревна с трудом получали одну доску, то теперь, благодаря циркулярной пиле на приводе водяной мельницы удалось значительно повысить эффективность этого занятия. Доски дешевеют с каждым днем, чему безумно рады десятки, а то и сотни строек, начавшихся в эти два месяца по всей округе.

Наконец, когда все важные места на маршруте Новгород-Борки были посещены, мы добрались до пункта назначения. Постовые, узнав нас, спешно подняли шлагбаум и, добродушно улыбаясь, приводили взглядами. Подкованные копыта вновь зацокали по камню, которым была выложена главная улица поселка и вскоре нашему взору открылись последствия случившегося происшествия: угол второго этажа мануфактуры напрочь отсутствовал, словно его вырвал какой-то гигант. Когда мы приблизились, я заметил небольшой дымок, исходивший оттуда. Не нужно быть гением, чтобы понять, что тут явно что-то взорвалось, причем именно на том месте, где ранее находилась лаборатория Оскара.

Я не на шутку взволновался, хотя виду старался не подавать. Возле здания мануфактуры, задумчиво и в растерянности почесывая головы, толпилось несколько человек. Я узнал их, это была команда Оскара. Среди них я заметил и самого горе-химика, который с таким же недоумением глазел по сторонам. Заметив меня, Оскар обрадованно подпрыгнул и устремился навстречу.

– Господа, если вы не совершили большого открытия, я спешу сообщить вам, что вы знатно обделались! – Стараясь придать серьезности своим словам, начал я. В целом, узнав об отсутствии жертв, я не был настроен на санкции в сторону Оскара и его людей, однако они, похоже, были готовы потерпеть наказание.

– Господин-государь, как жеш сие стряслось ты мы ж и не ведаем! – Залепетал паренек родом явно с южных рубежей некогда целой Руси. Оскар строго зыркнул в его сторону, от чего паренек виновато потупил взгляд.

– Герр государь, – Подбирая слова, начал он. – Мануфактура продолжает работать, сие… Неприятность не есть помешать работе. – Датчанин старался как можно деликатнее подобрать слова, однако я лишь положил руку ему на плечо.

– Не нужно оправданий, друг мой, – С улыбкой произнес я. – Вам удалось выяснить причину взрыва?

– Да… То есть не совсем, – Оскар явно растерялся и не мог подобрать слов.

– Да шо ж там, думать то, господин государь, – Снова влез тот парень. Нет, явно недалеко от великого княжества Литовского он родом, говор так и бьет по ушам. – Энтот немец-то ваш взял, да на добро сало бурду свою полил. А то ж грех, княже. Ну, добрую еду то портить! Вот Господь и осерчал видать. Эх, знамо не пришибло никого. – Парень достал из под рубахи крест и истово перекрестился. – Вот она, сила-то православная! – обратился он к Оскару. – Даже на вас, еретиков литинян милосердия не жалеет.

– Отставить излишнюю религиозность. – Строго произнес я, чем вызвал облегченную улыбку католика. – И вообще, при чем тут сало? – Задал я повисший вопрос.

– Ну как же ш, господин государь… – Снова запел свою монотонную песню паренек.

– Я тебя уже услышал, – Еще раз обратился я к нему. – А сейчас я хочу послушать господина Ларсена.

– Благодарю, господин государь, – Коротко поклонился он. – Однако слова моего подмастерья не лишены смысла. – Еще не до конца познавший русский язык, датчанин то и дело переходил на понятный нам обоим германский. – То, что вы называете «сало», очень интересная вещь! Видите ли, прошлой ночью было непривычно прохладно, а в погребе так и вовсе – холодно. А сегодня утром господин… Брячислав, – Оскар с трудом выговорил имя своего помощника. – Решил трапезничать прямо на месте работы, что я не раз запрещал.

– Это правда? – Уточнил я у него.

– Ой та прямо-таки и не ел я сегодня утром там, – Не поднимая глаз, стал отговариваться он. – Я ж с сальца замерзшего только верхний кусочек сковырнул, да в сторонку отложил, ну больно противный он мне. Однако ж то на любителя. Вот например сосед мой, когда я ещё в Чернигове жил, так он и его с лихвой съедал. Правда он и вообще много чего съедал…

– Ближе к сути, Брячислав, – Недовольно выдохнул я.

– А, да, – Виновато пискнул он. – Так вот я его в сторонку отложил, а немец… – Он вдруг запнулся, глянув на Оскара. – Ну, в смысле господин Ларсен, видать перепутал чего, да жижу свою туда и ливанул… – Парень явно был готов продолжать свой рассказ во всех красках, однако я его остановил.

– Достаточно. Господин Ларсен, что вы добавили во… – Я на мгновение задумался. А во что, собственно? – Во внешнюю часть замерзшего сала, если можно так сказать.

– Селитряный кислота, господин государь. – Невозмутимо ответил он.

– А откуда вы его взяли? – Тут же спросил я.

– Это не очень простой процесс, – Вновь с трудом подбирал слова Оскар, но теперь уже не из-за плохого знания языка, а потому, что в принципе в области химии в данный момент не так много терминов. – Но я получаю ее здесь, смешивая некоторые элементы. Ну, то есть получал.

– Хорошо, ты случайно вылил эту кислоту на сало, а что потом?

– Потом я заметил, что началась какая-то странная реакция. Не просто поедание, как обычно делает кислота, а нечто иное. – Оскар задумался, явно на мгновение уйдя в себя.

– И что же в итоге получилось? – Задал я, надеюсь, завершающий вопрос.

– Когда реакция закончилась, я заметил, что получилась какая-то новая жидкость. Как масло, однако тяжелее, без цвета и без запаха. Тогда я решил повторить опыт, но уже в большем количестве. Мне стало интересно, что же это за новое вещество. У меня получилась большая стеклянная колба в четверть пуда весом. Я стал думать, что делать дальше и уже поставил колбу на спиртовую горелку, как вдруг все, кто находился в комнате, стали плохо себя чувствовать. И я в том числе.

– И тогда вы спешно покинули лабораторию? – Не стесняясь нового слова, спросил я.

– Да, вот только мы так спешили, что забыли открыть окно, а возвращаться туда никто не хотел.

– И что же вы решили тогда?

– Мы подумали, что нужно открыть окно снаружи. – Пожал плечами Оскар. – Нашли большую палку, толкнул створки…

– Но колба находилась прямо напротив окна, – Догадался я.

– Э… Ну да. – Почесал голову датчанин. – Господин государь, вы считаете, что новая жидкость в столь небольшом количестве взорвалась так сильно, просто упав со стола, – Оскар в последней фразе перешел на шепот, дабы раньше времени не пугать впечатлительные умы.

– Знаете, Господин Ларсен. Вы, сами того не подозревая, сделали большое открытие – Улыбаясь, протянул я. – Научный прогресс, он же как дикий пес.

– То есть как? – Округлив глаза, спросил он.

– Не стоит его бояться, иначе он вас убьет. Впрочем, он может убивать и бесстрашных, если они идут против него. – Я закончил мимолетную философскую мысли и вернулся к новому открытию. _ Вы знаете, на нашей с Господином Кузнецовым родине есть хороший фи… Я имею ввиду трактат. Весьма древний. В нем, представьте себе, описывается подобная жидкость и подробное ее получение именно вашим, господин Ларсен, методом.

– Неужели, – Не веря своим ушам, опешил слуга науки.

– О, да, – Поддержал меня Макс. – Я даже помню, как он называется. Что-то вроде: «Искусства мыловарения и тайн бойцовского клуба господина Финчера» – Улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба приговорил он.

– Вы как всегда проницательны, господин Кузнецов. – Еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос, ответил я ему. – Не волнуйся, Оскар, отстроим мы тебе новую лабораторию. В отдельном здании, в два этажа. – Моей радости новому открытию не было предела, а потому я не скупился на обещания. – И помни, Ларсен, – Поднимаясь в седло, продолжил я, имея много сала можно взорвать все на свете!

Глава 6. «Через тернии к звездам»

30 июля 1506 года. Новгород.

– Исходя из вышесказанного, могу смело утверждать, – Я аккуратно положил истерзанный кусочек мела рядом с исписанной вдоль и поперек доской. – Что удача в битвах благоволит той армии, в которой конница, пехота и артиллерия действуют слаженно и вместе друг с другом.

Я прошелся из одного конца учебного кабинета в другой, с удовлетворением наблюдая, как молодые курсанты из числа бывших дворян и их детей все как один старательно выводят на грубых желтоватых листах бумаги новые для себя термины буквами нового образца.

– У кого-нибудь есть вопросы, господа курсанты? – Наконец расслабившись и присев на стул со спинкой спросил я. По началу все лишь растерянно переглянулись, однако спустя какое-то время с заднего ряда вверх неуверенно потянулась рука.

– Господин государь, – Подал голос курсант. – Вот вы нам вельми красно объясняете, как пушкари, конники да пешцы вместе должны воевать. Но ведь в полку нашем всадников то почитай что и нет. А пушек едва ли пол дюжины. – Повисла тишина. Все с любопытством глядели то на смельчака, задавшего вопрос, то на меня. Наконец, спустя несколько секунд, я сумел сформулировать в голове достойный ответ.

– Это отличное замечание, курсант, – Искренне похвалил его я. – Действительно, сейчас в составе полка лишь девять рот рядовых и офицеров. Все от пехоты. Однако эта проблема в данный момент активно решается: гвардейская сотня проводит смотр добровольцев для создания конной роты разведки, а известный вам господин Кузнецов, наместник Боркинский, вместе с господином Бернардом и господином Винчи работают над созданием новых пушек. – Весь класс возбужденно зароптал, позабыв про дисциплину. Пушки, как и в целом тема пороха вызывали неописуемый восторг у бывших пусть и помещиков, но все же жителей преимущественно сельской местности. И если к ружьям они уже порядком привыкли, то вот более серьезный калибр все еще вызывает трепетание в их сердцах.

– Государь, а пушки новые, они будут как те, которыми турки Царьград брали? – Спросил курсант с переднего ряда.

– Дурак ты! – Окликнул его сосед сзади. – То «бом-бар-ды» были, а не пушки! Мы же это на уроках с господином Винчи по латинянским свиткам изучали.

– Курсант Мытнинский, – Припомнил я фамилию новоявленного знатока в артиллерии, – Абсолютно прав. Большие пушки, которые единственным выстрелом рушат крепкие стены, зовутся бомбардами. Вот только мы такие использовать не будем. Как думаете, почему?

– Так то вестимо, – Вздохнул тот же самый паренек. – Ежели для осады, то они может и сгодятся. А в поле такую бандуру пока зарядишь, пока наведешь, пока выстрелишь… Так и весь бой пройдет.

– Верно, – С одобрением кивнул ему я. – Лучше иметь много достаточно хорошего, надежного, хотя и небольшого оружия, чем одно отличное. На этом наше занятие предлагаю считать завершенным. – Курсанты стали нехотя, но организованно подниматься со своих мест. – Всем спасибо, завтра по утру жду вас на уроке безоружного боя. – Отдав честь, будущие офицеры стали покидать кабинет.

Я же, с уже привычной спешкой и энергией, в пятый раз за день переключил тумблер интересов в своей голове и поспешил за стену детинца, в недавно возведенный под временным навесом плавильный цех у реки, снабжающий медью монетный двор и чистым железом – ближайшие мануфактуры. Там же, в близи печей и горнов, расположились и стекольщики Оскара, производящие кое-что ценнее плугов и лопат.

Однако даже в перерывах между многочисленными видами деятельности я практически не позволял себе расслабиться: если не работал руками – говорил, если не говорил – думал или сам учился чему-то новому. В общем, жизнь пусть и небольшого, но монарха оказалась отнюдь не расслабляющей. Впрочем, я отлично понимал, что чем больше я сделаю сегодня, тем целее я буду завтра. Вот и сейчас, на автопилоте двигаясь по прямой мощеной дорожке и уже не замечая сопровождения десятка гвардии моей личной охраны, я погрузился в глубокие размышления.

В общей суматохе последних, особенно динамичных изменений и реформ я даже не понял, как моему пребыванию здесь, в этом времени и в этой реальности, исполнился год. За год из никому неизвестного чужака до целого князя… Что ж, пожалуй, неплохой результат. Хотя, конечно, огромный вклад в мой успех внесло банальное стечение обстоятельств, которые и позволили мне возвыситься. Да и под моим контролем находилась сейчас сравнительно небольшая территория: приблизительно пол сотни верст от Новгорода во все стороны и значительно больше земель севернее, вдоль реки Волхов и западнее, вплоть до Гатчины. В общей сложности, вместе со столицей пять городов, значительно менее крупные, чем сам Новгород и более сотни сел и деревень самых разных размеров.

Остальные же земли бывшего Новгородского княжества либо решили сами отделиться и провозгласить независимость, либо сохраняли верность Москве. Впрочем, в обоих вариантах относительная стабильность сохранялась лишь в укрепленных городах. В сельской же местности крестьяне, разбуженные волной революции и свободных настроев, либо сбегали от своих помещиков в Новгород и его окрестности, где всех их без проблем принимали, либо же попросту свергали зазнавшихся хозяев и целыми селениями шли вершить правосудие. Конечно, я в этих делах не мог остаться безучастным. И хотя я не направлял больших сил им на поддержку, все же несколько наиболее опытных гвардейцев сейчас активно координировали действия этих небольших, но ежедневно растущих крестьянских армий, общей численностью чуть менее тысячи человек. А сейчас, может быть, и того больше.

Что же до внутренних дел, то тут небольшие территории даже сыграли нам на руку. Ведь для контроля меньшей территории нужно меньше средств, но при этом для развития экономики имеющихся земель вполне достаточно. Пока что достаточно.

За три месяца молодое княжество совершило небывалый скачок в развитии, огромную роль в котором сыграли мануфактуры. Они позволяли производить невиданное ранее количество товара, а большой рынок Новгорода это самый товар благополучно поглощал, спонсируя тем самым еще большее развитие производства.

А развитие это было катастрофически нужно, ведь до второго вторжения Шведов, по нашим расчетам, осталось меньше года. Да, Новгородский полк находится в состоянии крайней боеготовности, однако это всего-навсего тысяча с небольшим человек. И даже если мы обеспечим их артиллерийской и кавалерийской поддержкой, они физически не смогут выстоять, если Олаф решит привести под стены города в двадцать раз больше народу. Даже если это будут в большинстве своем крестьяне с вилами.

Из этого следует, что государству нужно больше солдат для отражения угрозы. По нашим подсчетам, армию нужно расширить хотя бы в три раза. А для этого нужны люди и снаряжение для них. И если рекрутов мы с горем пополам соберем, то вот с оружием и амуницией для них дела обстоят пока не очень хорошо. Конечно, суконные, сапожные и ружейные фактуры работают на износ, дабы удовлетворить нужды армии, однако пока что мы смогли полностью вооружить лишь один полк, да и тот еще нуждается в пушках и хоть какой-то коннице.

Тем не менее, все не так уж и плохо: выплавка железа за три месяца выросла в четыре раза, свинца – в десять раз. Столько пороха, сколько ежедневно создается в одном только Новгороде, наверное, сейчас не производят все города под контролем Москвы вместе взятые. А уж что говорит о военной форме: простой и дешевой, но относительно качественной и постепенно обретающей популярность не только у солдат, но и среди местной полиции и даже высшего общества. Хотя, конечно, для их нужд используют другие цвета сукна. И все же мода на богатство постепенно уступает место более практичной и удобной одежде. Пока что среди не самой богатой знати, но наверняка в скором времени идею подхватят и сливки общества. Нужно было лишь показать народу, как оказывается иногда выгодно отказаться от роскоши в пользу эффективности.

– Герр, государь, – Окликнул меня знакомый голос. – Герр государь! – Оскар, сохраняя немецкое самообладание, спешил ко мне.

– Приветствую, господин Ларсен, – В привычной и приятной мне светской манере ответил поздоровался я. – Как идут дела?

– Все есть замечательно! – Оскар уже уверенно, пусть и не очень хорошо, изъяснялся по-русски. – Вчера мы отправили первую телегу с динамитом на северные рудники.

– Надеюсь, вы отправили его со своими людьми? – Спросил я.

– Конечно! – Горделиво воскликнул он. – Я отправить своих лучших учеников, они есть отлично освоить этот наш «новый порох».

– Хорошо, – Я одобрительно кивнул, проверив меха новой печи для выплавки металла. – Какие еще новости?

– Я считать, вы должны взглянуть, – Он покопался в своем наплечном вещмешке и выудил оттуда небольшой блестящий предмет. – Сегодня на стекольной фактуре один из работников суметь сделать вот это, – Он протянул мне необычную стекляшку. – Во время перерыва, из остатков стекольной шихты!

Я осмотрел безделушку. В руках у меня, отражая лучи июльского солнца, блестела то-ли большая сережка, то-ли маленькие браслет. Одно было ясно точно: особенно красивые куски мутного стекла были искусно скреплены между собой тонкой медной проволокой. Я осмотрел украшение кустарного мастера поближе. Как оказалось, острые края стекляшек были сточены, из-за чего как таковой опасности они не представляли. Проволока была слегка грубоватая, однако в целом смотрелась хоть и чуждо, но допустимо. В теории ее можно сменить на серебренную и тогда ценность изделия значительно вырастет.

– Скажи, Оскар, а ты видел что-то подобное в Дании? Ну, может богатые дамы носили похожие украшения? – Датчанин задумался, но вскоре все же дал мне неуверенный ответ.

– Вы знать, герр Александр, – Потер он рукой редкую щетину на щеке. – Такие изделия встречаются в Европе не часто, но зачастую их делают из драгоценных камней и металлов. Те, кто есть не очень богат – носить более дешевый металл, но зато с гравировкой.

– У парня определенно талант, – Сказал я, возвращая Оскару изделие и тут же вставая за блочный механизм для подъема ящика с инструментами на крышу.

– Да, герр государь! – Восхищенно воскликнул он, спешно возвращая украшение в сумку и пытаясь помочь мне, вращая механизм. Впрочем, у тощего химика это не очень хорошо получалось. – Вообще я заметить, – Отдышавшись, продолжил он. – Что среди русских людей очень много способных людей. Не умных. Пока что не умных. Но очень, что вы называть, способных!

– А что, в Дании их мало? – Удивился я.

– Ну, – Замялся Ларсен. – В Дании народ есть более умен, а в здесь… Здесь у людей есть, как вы это называть? – Он пощелкал в воздухе пальцами, вспоминая слово. – Смекалка! Точно, именно смекалка!

– Ну что ж, спасибо, – Усмехнулся я. – А умельцу тому выпиши премию за труды и предложи отдельное место для работы. – Датчанин согласно раскланялся и удалился обратно к своим стекольщикам.

Я еще пол часа суетился в плавильне, активно участвуя в этом нелегком занятии: работал тяжелыми мехами, загружал в печь руду и тут же, надев толстые перчатки, выплавлял из нее чистый металл. Рабочие на всех мануфактурах давно уже привыкли к тому, что я регулярно работаю наравне с ними. Поначалу я старался избегать подобного. Нет, не потому, что не любил тяжелый труд. Просто боялся, что народ не поймет. Однако, как оказалось, народ и в частности рабочие мой интерес к их делам восприняли как жест уважения и пробили внеочередной потолок моего авторитета.

Я как минимум по часу в день пропадал на разных производствах: то кроил и шил мундиры для армии, то вставал на место рядового сборщика и монотонно вкручивал пружины в спусковые механизмы будущих ружей, а то и вовсе отбрасывал всякую брезгливость и, разгрузив партию «натуральной» селитры, или попросту человеческой урины, вникал в производство из нее пороха. А делал я все это не только для того, чтобы подбодрить простых работяг, но и чтобы по-настоящему вникнуть в каждую сферу деятельности. Чтобы понять, как можно сделать лучше, качественнее, больше или быстрее. Чтобы оценить, сколько может заработать простой сборщик, самый неквалифицированный рабочий на мануфактуре и уже отталкиваясь от этого что-то менять.

И менять действительно получалось. Например, теперь сборщики получают не сдельную зарплату, как раньше, а фиксированную. А чтобы не разводилось халявщиков, желающих получать деньги просто так, сидя на месте, к каждому цеху был приставлен смотритель, который сначала предупреждал, а после и увольнял самых хитрых. Ведь желающих работать на мануфактурах с каждым днем все больше, замену найти не сложно. Впрочем, кузнечный цех, где работали уже реально умеющие ребята, под раздачу не попал. Банально потому, что кузнецов у нас до сих пор катастрофически не хватает и увольнять их направо и налево было бы невыгодно.

Я вышел из плавильни весь красный и горячий и умылся водой из бадьи. Да уж, отнюдь не легкий труд у плавильщиков. Надо бы им зарплату чуть приподнять за такое. Как раз с очередной партии арбалетов, ушедших в Европу, получилось выручить значительный капитал. С этими мыслями я стоял, попросту любуясь на стены детинца. Большим красным монолитом они возвышались над небольшими строениями, вызывая смешанные чувства ужаса и восторга. Вдруг со стороны второй стены раздался приглушенный цокот подкованных копыт о новенькую каменную дорогу. Всадник шел неспешно, с восторженной улыбкой осматриваясь по сторонам. Не узнать славного немецкого рыцаря в сверкающем на солнце нагруднике было просто невозможно. Генрих фон Майер, щурясь от яркого летнего светила, мерно ехал в мою сторону, явно заметив меня раньше, чем я заметил его.

– Виват славному князю! – Генрих со звоном ударил по нагруднику, приветствуя меня.

– Ну здорово, шурин! – Усмехнулся я. Майер ловко слез с коня, звякнув шпорами и, бесцеремонно пожав мне руку, крепко обнял. Впрочем, я тоже не был настроен на светский прием, а потому, рассмеявшись, похлопал друга по плечу.

– А ты, я смотрю, все созидаешь? – Кивнул он на мой испачканный углем фартук.

– Роль творца пока не примеряю. – Отшутился я. – Ты лучше расскажи, как у тебя дела? – Мы, не замечая окружения, медленно побрели в сторону детинца. – Как все прошло?

– Все замечательно, друг мой, – С гордостью заявил Генрих, вернувшийся только сегодня с рейда по реке. – Мы с ротой бойцов по Шелони дошли до местечка Сольцы, там постреляли малость самых ретивых восставших, остальные на рудники пошли.

– А что крестьяне? – Спросил я.

– Да все как всегда. – Пожал плечами Генрих. Власть твою приняли, многие хотели с нами пойти, помещиков бить. Ну мы им как всегда все разъяснили, избрали наместника, определили подати по дворам. В общем, все тихо.