Текст книги "Цена времени. Книга 4 (СИ)"

Автор книги: Роман Шайх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 19. «Катарина»

5 мая 1507 года. Таллин. Ревельская крепость.

– Brand! – Короткая команда растворилась в грохоте десятка пушечных выстрелов. Пристрелявшись, артиллеристы били уже без промаха, порой даже намеренно выцеливая слабые места в стремительно разрушающейся стене.

Шведская армия, окружив Таллин, крупнейший город в северной части Ливонского ордена, с каждым днём всё ближе подбиралась ко взятию самой неприступной крепости в регионе. Монструозные стены Ревеля уже не казались смешанной армии такими уж грозными. С каждым залпом от некогда монолитного слоя отваливались куски камня и, казалось, вот-вот и развалится на части одна из последних преград на пути к желанной Риге.

В королевском шатре Олаф собрал всех своих офицеров. Почти не затихающая канонада наверняка помешала бы их совещанию, если бы не тот факт, что шведский король предпочёл остановиться на самом краю города, подальше от непокорной крепости. Настроение в штабе царило приподнятое. И даже сам Олаф, обычно находившийся в состоянии глубокой задумчивости, сейчас активно поддерживал беседу со своими генералами. Они говорили на смеси шведского, германского и датского языков, однако все друг друга отлично понимали.

– Вот сейчас Ливонцев на место поставим – и на Новгород. – Развалившись на стуле, протянул командующий кирасирским корпусом. Его поддержал одобряющий гул. Все: и шведские генералы и командующие иностранными наёмниками поддержали мысль, озвученную ещё в начале весны, перед тем, как объединённая армия пересекла финский залив и вторглась в неожиданно ставшей враждебной Ливонию.

– Не стоит так спешить, полковник. – Ровным басом прервал веселье Олаф. – Русские слабы, на их землях наверняка бушует чума, а помимо Ливонцев, против нас выступили и Тевтоны. – Молодой командир обиженно фыркнул и отвёл взгляд, но спорить с грозным королëм не решился.

– Позвольте заметить, Ваше величество, – Осторожно поднял руку наёмник из числа германских артиллеристов. – Всё же Вы, похоже, недооцениваете русского медведя.

– Медведя? – Олаф позволил себе еле заметно улыбнуться. Даже когда Русь была единой, она больше напоминала ежа. Колючего и неприятного. Однако, в общем-то, безобидного.

– И почему же Вы не раздавили ежа в прошлый раз? – Этот вопрос обозначил полнейшую, гнетущую тишину. Никто в шатре не решался сказать ни слова. Более того – все ожидали скорой расправы над безрассудным католиком-наёмником. Однако Олаф сохранил самообладание.

– Русские воины воют по-старинке. – С холодным спокойствием в голосе начал он. – Пытаются смять конным наскоком, пушками бьют редко, обычно по крепостям. Я видел, как они воевали раньше. Почти не думая, грубой силой. Но два года назад всё было иначе. – Король задумчиво посмотрел сквозь своего собеседника, погружаясь в воспоминания. – Мы отбросили их тогда в первой битве. Тогда они как обычно рванули вперёд, оголяя фланги. Но небольшой отряд конницы как-то пробрался к нашим орудиям и мы лишились трети всех пушек. Однако, они понесли большие потери. Мы должны были настигнуть их через пару дней и добить, но… – До того всегда уверенный в своих словах, Олаф вдруг замялся. – Потом это были как будто не русские. Как будто… Римский легион из древних свитков. – Католические наёмники, сидевшие отдельной группой, шумно зароптали, однако стоило королю блеснуть в их сторону цепким и холодным взглядом, как они замолчали.

– Что вы имеете ввиду? – Всё де спросил тот самый любопытный командир артиллерии.

– Мы думали, что множество раненых задержат их. Но они… Они словно стали быстрее. Проходили огромные расстояния, шли как будто без остановки. Днём мы шли, а ночью нам досаждала их конница. Но это были не обычные русские всадники. – Олаф смутился, задумался, пытаясь подобрать нужные слова. – Они появлялись из неоткуда, творили, что хотели, а потом скрывались без следа.

– Так они что… В итоге просто убежали? – Нахмурившись, спросил один из немолодых наёмников.

– Нет, мы их догнали. – Серьёзно проговорил король. – Их небольшой отряд врос в землю в очень удобной позиции. Они просто выкопали себе крепость из грязи на ровном месте! Я оставил небольшой отряд, чтобы с ними разобрались, а сам с армией двинулся в обход. Но было уже слишком поздно. Пока мы бегали по этим лесам, к русским подошло подкрепление и они просто задавили нас числом.

В шатре повисла звенящая тишина. Немногочисленные шведские офицеры, которые принимали участие в той компании, даже не поднимали глаз.

– Но сейчас Новгород слаб. – Сменил настроение Олаф. – И мы разобьём их без труда!

– У меня есть знакомые торговцы, что ходят в Новгород. – Вновь подал голос недоверчивый германец. – Говорят, там сейчас время больших перемен.

– Да что они сделают за два года? – Усмехнулся кто-то и толпа поддержала долгожданный позитивный настрой.

Вдруг в шатёр ворвался сержант и, смутившись будто бы самому себе, осторожно отступил на шаг назад.

– Ваше величество, над Ревелем подняли белый флаг! – Радостно сообщил он. – Что прикажете делать с пленными? – Олаф, обрадованный доброй вестью, уже хотел проявить милость, ссылаясь на то, что Хель приняла сегодня уже достаточно душ. Однако его опередил ещё один человек, бесцеремонно ворвавшийся в шатёр.

– Ваше величество, срочное послание из Стокгольма! – Так редко пребывающему в хорошем положении духа Олафу казалось, что ничто не может испортить сегодняшний день, а потому он с благодарностью принял от гонца послание, развернул его и тут же принялся читать, чем вызвал неподдельный ужас у посланника.

С каждой строчкой улыбка спадала с его лица всё больше. «…Восстание католиков…», «…Сгоревший флот…», «…Нападение на дворец…». Настроение победителя тут же бесследно испарилось, уступив место холодной ненависти, с которой Олаф жил большую часть своей жизни.

– Пленных женщин предоставить для нужд армии. – Скрипя зубами, начал он. – А мужчин… Им дайте шанс уйти в Вальгаллу.

Брошенный на стол лист с посланием перевернулся и Олаф краем глаза заметил, что с обратной стороны тоже что-то написано. Молясь всем богам, чтобы эти новости были хорошими, король подобрал лист и стал пристально вчитываться в написанное. Когда же он прочёл последнюю строку, сердце его вдруг бешено заколотилось, а дышать стало невыносимо тяжело. Король бессильно развалился в рядом стоящем кресле. Он провёл ладонью по лицу, вытирая со лба пот и предательски выступившие слëзы.

– Катарина… – Тихо шептал король, погруженный в свои мысли. – Почему именно ты, Катарина?

Интерлюдия. Новгород.

– Катарина Ульссон, – Я почтенно склонил голову, приветствуя долгожданную гостью, когда с небольшой галеры на загородный причал шагнула закованная в наручники девушка шестнадцати лет. Позади её сопровождал конвой из четырёх гвардейцев, в числе которых я узнал и Мурата: блестящего кавалериста и лазутчика, которому и было поручено провести сложнейшую операцию по похищению столь важной особы. Они прошли по деревянной пристани, по бокам которой двумя стройными рядами уже выстроилась рота солдат первого новгородского полка. Я дал отмашку и полковой оркестр заиграл торжественный марш, под стать благородной даме.

– Господин, государь, операция по захвату особо важной цели успешно выполнена! – Гордо отчитался Мурат, когда они подошли к нам с Максом.

– Так вот зачем ты целую роту потащил в такую глушь. – Шепнул он на ухо мне.

– Лейтенант, почему наша любезная гостья вынуждена терпеть такие неудобства? – Я указал на массивные наручник6 с тяжёлыми цепями.

– Виноват, государь. – Степенно кивнул он. – Устав требует. – Мурат быстро разобрался с замком и оковы со звоном упали на деревянный помост.

– Итак, госпожа Ульссон. – Продолжил я на немецком. Всё же шведский мне пока не известен в должной мере. – Как Вы себя чувствуете? – До того стоящая с опущенным взглядом девушка удивлённо подняла брови и взглянула на меня.

– Нормально… Точнее, всё не очень нормально, но… – Она путалась в словах, пытаясь подобрать нужную фразу на хоть и родственном, но всё же не совсем родном ей языке.

– Я понимаю ваши переживания. Однако Вам ничего не угрожает. Вы – моя гостья и гостья всей Русской Федерации.

– Мне кажется, правильнее будет сказать пленница. – Не смотря на свою внешнюю обессиленность, Катарина нашла в себе силы для того, чтобы напомнить мне о своём благородном происхождении. Я же лишь ухмыльнулся и, открывая для неё дверцу подошедшей кареты, жестом пригласил её занять более комфортное и от того более привычное место. Сам я сел напротив неё, а Максу поручил следовать за нами верхом. Рота солдат также спешно построилась в походную колонну спереди и позади повозки, образовав таким образом длиннющий конвой охранения.

– Я воюю с Вашим отцом, госпожа, но не с Вами. – Начал я разговор, когда мы наконец тронулись.

– Поэтому нас сопровождает целая сотня воинов? – Она старалась говорить сдержанно, хотя в её речи всё же угадывались нотки раздражённости и неприязни.

– Вообще-то сто двадцать пять солдат и целый полковой оркестр. – Поправил её я, широко улыбнувшись. – Ну а если серьёзно, госпожа, то это делается скорее для безопасности. Вашей и моей.

– А что, в окрестностях столицы так неспокойно? – Смотря в окно, холодно спросила она.

– Нет, но всё же такой гость, как Вы, для меня уж очень ценен.

– Оно и понятно. – Катарина закатила глаза. – Теперь будете просить мира за мою свободу.

– Ну что Вы, это глупо. – Нарушил я её ожидания. Она удивлённо посмотрела на меня, но через мгновение снова отвела взгляд.

– Тогда для чего? – С наигранным безразличием спросила Катарина.

– Войну мы выиграем, не прибегая к такому обмену. – Заявил я, чем вызвал гримасу искреннего сомнения на лице юной принцессы.

– Очень сомневаюсь. – Почему-то с некоторой долей разочарования сказала она. – У отца много воинов и ещё больше золота. Он обобрал все христианские храмы и монастыри. К тому же много золотых шахт работают в Финляндии. А Ваши воины? У них ведь и брони никакой нет. – Пожала плечами Катарина, разглядывая стройные колонны солдат в серых шинелях.

– Количеством мы и правда проигрываем. – Сдержанно проговорил я, принимая во внимание факт полной неосведомлённости о силе нашей армии даже в верхушке шведской власти. Если уж принцесса относится к нам так небрежно, то, стоит полагать, что и сам Олаф, и его генералы имеют схожее мнение. Что ж, это нам только на руку. – Впрочем, это не имеет значения. Видите ли, Катарина, ваш отец сейчас в Ливонии. А местность там усеяна замками и крепостями. Сейчас его армия действительно велика, однако после долгих осад от её величия останется лишь тень. Потом долгая зима, пополнения и снова осады. У нас этого времени нет.

– Поэтому Вы похитили меня? – Она смешно нахмурилась, не понимая моей логики. – Чтобы он плюнул на всё и двинулся сюда? – Она, похоже, уже не скрывала своего удивления.

– Вы на редкость проницательны. – Степенно кивнул я, улыбаясь.

– Это самоубийство! – Презрительно фыркнула она. – Глупое и бессмысленное. У отца воины со всей Европы. Французы, германцы, итальянцы…

– Католики на стороне язычников? – Усмехнулся я. Лицо юной принцессы исказила гримаса неприязни.

– Можно заставить самого Папу Римского взять меч и пойти воевать во славу Одина. Главное, чтобы золота хватило. – Катарина в очередной раз блеснула своей эрудицией. Конечно, нет ничего удивительного в том, что принцесса влиятельного европейского государства имеет такие познания, однако мне было всё же непривычно слышать от девушки в этом времени подобные речи. Тут и мужчины то не всегда могут так говорить.

– Твердили: 'Шли же племена, Бедой России угрожая; Не вся ль Европа тут была? А чья звезда ее вела!.. – Процитировал я по памяти стихи Пушкина. В оригинале, из-за чего Катарина лишь вопросительно подняла брови. Я перевёл строки на немецкий, стараясь сохранить если не рифму, то хотя бы ритм строк.

– С чего это Вы так любезны со мной? – Без энтузиазма спросила она. – Я же вроде как язычница в плену у христиан.

– Скандинавские божества меня не пугают. – Вяло отмахнулся я.

– Значит, вы не боитесь кары Одина? – Прищурившись, спросила она. Я же слегка подался вперёд и, заглянув в её глаза, холодно произнёс:

– А Вы? – Катарина отвела взгляд. Её дыхание сбилось, она потерялась.

– Что Вы… О чём это Вы говорите? – Наконец придя в себя и гордо подняв подбородок, спросила она.

– Ваша актёрская игра впечатляет, миледи. – Наигранно похлопал я. – Однако письма, найденные в Ваших покоях, дошли до меня много раньше. – Катарина окончательно поникла. – Что интересно, в посланиях к отцу Вы, как и следует, восхваляете Одина и других скандинавских богов. – Я перебрал несколько желтоватых конвертов, доставленных за несколько дней до этого. – Но вот в некоторых переписках со Шведскими графами и даже германскими князьями Вы, почему-то, пишите как добропорядочная христианка. Упоминаете Иисуса, но ни слова о языческих богах. – Катарина совсем покраснела, а я же лишь вытащил из кармана небольшой католический крестик на серебряной цепочке, найденный в её покоях во время штурма. – А это, как я понимаю, принадлежит Вам? – Она, забыв о своём положении, подалась вперёд, стремясь выхватить у меня свою вещь, однако быстро одумалась и лишь продолжала сверлить меня своим взглядом.

– Отдайте его мне. – Холодно произнесла она. Карета остановилась. Мы приехали. Я вложил крестик в её руку.

– Чувствуйте, себя почти как дома, госпожа Ульссон. – Улыбнувшись ей, я открыл дверцу и вышел из кареты.

Мы остановились недалеко от стен детинца, возле новенького двухэтажного трактира с множеством съёмных комнат. Я не решился размещать принцессу в очень уж неподобающих условиях, но и в пределах княжеского двора ей быть не положено – всё же для всех она язычница. Рота солдат вместе с Максимом отделилась от нас на въезде в город и сейчас карету сопровождал лишь Мурат со своим взводом.  К н и г о е д . н е т

– Лейтенант, – Обратился я к нему. – Сними лучшую комнату здесь для нашей гостьи и организуй круглосуточное охранение. Никого к ней не впускать, выпускать только под присмотром десятка бойцов и не дальше сотни метров от трактира. С ней говорить на германском, можешь послать за толмачом в случае чего. Всё ясно?

– Так точно! – Коротко рявкнул он.

– Выполняйте, лейтенант. – Гвардеец отдал честь и стал отдавать распоряжения своим сержантам.

Вернувшись в детинец, я поспешил домой, к Анне. В свете последних событий я стал проводить рядом с ней значительно больше времени и сейчас тоже хотел поскорее оказаться рядом.

Словно на крыльях вспорхнув на третий этаж, я осторожно приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. Анна, заметив меня, устало улыбнулась. Я тихонько подошёл к ней и присел рядом, на край кровати.

– Ну как ты? – Спросил её я.

– Всё немного сложнее, чем я думала. – Она вновь улыбнулась одними уголками губ. Я положил свою руку на её.

– Как он? – В который раз задал я волнующий меня каждую минуту вопрос.

– Снова спит. – Пожала плечами Анна. – Это ведь хорошо?

– Конечно, – Произнёс я, осторожно, вставая. Тихонько пройдя в противоположный угол комнаты, я заглянул в кроватку с высокими бортами. Там, раскинув руки в стороны, спал, немного приоткрыв рот и сопя совсем крошечным носом, младенец. Владимир. Мой сын и наследник. Анна незаметно подошла сзади и обняла меня, так же заглядывая в кроватку.

– Ну, как там шведская принцесса? – С усмешкой спросила она.

– Ты знаешь, очень даже ничего. – Съязвил я, от чего едва не получил размашистый подзатыльник. – Ну тихо, тихо, разбудишь. – Я кивнул в сторону мирно спящего сына. Анна успокоилась. Мы вышли на балкон, чтобы продолжить разговор, не утруждая себя шёпотом.

– А если серьёзно, что можешь сказать? – Не унималась Анна.

– Да что тут говорить? – Не понял я. – Самая обычная принцесса, даже весьма продвинутая.

– А помнишь, – После небольшой паузы произнесла она. – Мы с тобой говорили, что когда-нибудь женщины и мужчины будут равны во всём.

– Ну вообще во всём вряд-ли – Улыбнулся я придуманной шутке. – Но во многом – когда-нибудь будут.

– Неужели нельзя что-нибудь сделать уже сейчас? – Совершенно серьёзно спросила она. Я всерьёз задумался. Дать женщинам сейчас политические права я не могу: обстановка уж очень нестабильная во всей этой политике. Права трудовые? Не думаю, что в кузнице девушки будут так же эффективны, как здоровые мужики, а на суконных фактурах женщины работают уже сейчас. А что если…

– Ты знаешь, у меня есть одна идея. – Наконец проговорил я.

– Правда? – Не веря моим словам встрепенулась Анна.

– Абсолютно. Скажи, у тебя на примете есть хотя бы несколько смелых девушек, готовых менять мир вокруг себя?

– Думаю, найдутся. – Почти сразу же ответила она.

– Хорошо. – Я улыбнулся, задумчиво смотря в даль. – Надеюсь, они не боятся высоты.

Глава 20 «Ненужное внимание»

15 мая 1507 года. Новгород.

Громадных размеров пушечная мануфактура, расположившаяся на берегу Волхова за второй стеной софийской стороны города, пыхтела и плевалась клубами чëрного дыма непрерывно. Ни на минуту не стихали в её стенах удары молотов по железу. Самых разных: от маленьких ручных для мелкой работы до больших, в несколько десятков пудов, которые проводили в действие приводами водяных мельниц. По мимо этого мануфактуру наполняло и множество других звуков. Мерное дыхание кузнечных мехов, скрип механизмов, поднимающих и опускающих то тут, то там орудийные стволы и лафеты и, конечно, отборный рабочий говор, тесно контактирующий с лихой бранью. Почти три сотни человек в моменте работало на стратегически важной мануфактуре. Ещё примерно столько же трудились здесь в ночную смену. Невероятные цифры для этого времени.

Однако даже такой внушительный штат не мог покрыть требования растущей армии. Рабочим пока не хватало опыта, квалификация их оставляла желать лучшего, а отсутствие хоть каких-то станков вынуждало тормозить производство и делать большинство операций в ручную. Десяток доменных печей выплавляли сталь для стволов и чугун для ядер. Однако расплавленный металл нужно было ещё грамотно использовать. И если в случае с ядрами всё было максимально просто и они ежедневно поступали в распоряжение полков сотнями, то вот стволы пушек были куда более сложными в производстве.

– Объясни мне, Максим, почему полковники жалуются на новые пушки? – Раздражëнно спросил я, широким шагом проходя по одному из цехов мануфактуры.

– Процент брака очень высок. – Не стал спорить главный артиллерист в княжестве. – Но мануфактура и так работает на износ. Больше людей сейчас только на ружейной. Сам подумай, Саша: каждом полку девять рот, а каждой роте нужны две лëгкие пушки. Плюс каждому батальону по четыре тяжëлые гаубицы.

– И всего нужно сто пятьдесят стволов. – Закончил его мысль я. – Это всё мне известно. – Холодно ответил я. – Но почему, скажи мне, за последнюю неделю только в пятом полку уже три случая разрыва ствола? Два человека погибли, потому что твои пушки не могут сделать и пяти выстрелов к ряду!

– Я всё понимаю, Саш, – Остановил меня Макс и заглянул мне в глаза. Он говорил негромко, чтобы рабочие не слышали его панибратского отношения к государю. – Но ты же видишь, люди на износ работают, чтобы план выполнить. Сто пятьдесят пушек на пять полков – это очень много. А нам ведь ещё и крепостям надо отправлять пушки, и на новые галеры ставить, и в псковский полк. Так ещё никто не воевал и так много пушек никто никогда не отливал. Нам бы ещё годик-другой. Опыта набраться, рабочим общежития достроить. Не вовремя эта война.

– А когда война была вовремя? – Успокоившись, с грустью произнёс я.

– Ну можно же было подождать, пока шведы в Ливонских замках увязнут. – Упрекнул меня Макс. – Зачем было это похищение устраивать? – Честно говоря, я и сам уже успел усомниться в правильности той авантюры, которая хоть и увенчалась успехом, всё же имела свои последствия. Олаф и правда снял осады с большинства крепостей в Эстляндии и направился на восток. В начале мая он вышел к границам Пскова, а буквально вчера мне пришла весть об осаде города. Неприступная псковская крепость, усиленная несколькими десятками новых пушек, успешно огрызалась, однако шестой псковский полк, укомплектованный едва ли на половину, остался вне осаждённого города. С ним же находилась и рота гвардейцев, которые должны были в ускоренном темпе обучить вчерашних крестьян азам линейного боя. Однако сейчас эта орава, уходя от боя с превосходящими силами противника, ожидали нашей помощи и пять полков, до этого обучавшиеся в ускоренном темпе, спешно готовились к долгожданному походу. Все эскадрильи воздушных шаров, за исключением тех, которые патрулировали южные рубежи, были направлены в Новгород. Весь речной флот стоял у выхода в Балтийское море в Финском заливе на случай, если остатки шведских флотилий решат перекрыть важный для Новгорода торговый путь.

Мы с Максом покинули территорию пушечной мануфактуры. После монотонного грохота, который стоял в цехах, я не сразу привык к относительно тихой городской суете.

– Да уж, похоже мы стремительно движемся к индустриализации. – Усмехнулся Макс, оглядываясь на пышущего дымом производственного гиганта. Конечно, таковым он был лишь в масштабах позднего средневековья, однако на фоне откровенно неспешной и тихой жизни в Новгороде мануфактура всё же выглядела впечатляюще.

– Индустриализация… – Протянул я, пробуя слово на вкус. – Нет, нам до неё всё же далеко. Паровые машины мы на вряд-ли увидим, а без них машинного труда не выйдет.

– Да мы и на мануфактурах неплохо справляемся. – Пожал он плечами.

– Ладно, с производством сегодня разобрались, – Устало выдохнул я. – Куда теперь?

– На аэродром, вроде, собирались. – Сказал Макс, листая исписанный блокнот.

Мы довольно быстро добрались до окраины города, где над большой, огороженной высоким забором, территории, возвышались несколько воздушных шаров. Солдаты на посту, охранявшие единственный вход, синхронно вытянулись в струнку, завидев нас и, отдав честь, расступились в стороны. Сам «аэродром» представлял из себя большой прямоугольный пустырь с несколькими постройками в дальнем углу. В середине плаца, на расстоянии друг от друга, готовились к вылету три воздушных шара. Корзина каждого из них красовалась белой линией посередине – знак отличия первой женской эскадрильи.

Пилотам пришлось проходить ускоренное трёхнедельное обучение, ведь Анна, с энтузиазмом взявшаяся за эту авантюру, хотела, чтобы её подопечные приняли участие в походе. Нужно отдать должное девушкам, которых подобрала на роль пилотов Анна. Это были сильные, находчивые и умные женщины, многие из которых даже превосходили мужские результаты. Но вот в чëм они действительно отставали, так это в физической подготовке. Да, конечно, все они как на подбор «и коня на скоку и в горящую избу», но всё же до нормативов пока не дотягивали. Не то чтобы управление воздушным шаром требовало исключительной физической силы, однако пилот должен быть готов и длительным марш-броскам и даже к рукопашным схваткам. Само собой, научить в столь короткий срок боевым искусствам даже более приспособленных к этому мужчин практически невозможно. Но подопечные Анны времени даром не теряли и, под её бдительным руководством, продолжали наматывать круги по плацу, даже когда мы с Максом обозначили своё присутствие.

– Как Вы оцените успехи Ваших новых пилотов, капитан? – Спросил я у молодого офицера, который, лишь узнав о нашем внеплановом визите на авиабазу, оторвался от всех своих дел и постоянно крутился во круг нас.

– Очень хорошо, государь. – С некой дрожью в голосе проговорил он. – Силёнок им, конечно, не хватает, но вот в воздухе дюже как справно себя показывают.

– Да ну?

– Да, государь! – Сердечно заверил он меня. – Бомбы метают вельми точно, высоту держат справно. В общем, даже многим мужчинам есть, чему учиться. – Находящаяся неподалёку и слышавшая весь разговор Анна довольно улыбнулась и гордо вскинула голову.

– Что ж, хорошо. – Удовлетворённо кивнул я офицеру. – Работайте, господин капитан. – Паренёк с гордостью отдал честь, ударив кулаком в грудь.

Экономика старой России на вряд-ли могла бы вытянуть построение новой армии и системы, благодаря которой в стране появилось множество мануфактур, воздушные шары и первые светские школы. Конечно, львиную долю расходов покрывала прибыль со столь удачно разбросанных к северу от Новгорода серебряных рудников, однако полагаться на них целиком и полностью я не рискнул. Часть дохода поступало с торговли, часть – с налоговых поступлений. Однако не так давно появился ещё один источник финансирования всех моих проектов. Мы с Максом проехали дальше по оживлённой улице, где на углу у перекрёстка красовалось двухэтажное здание из светлых досок с красивой и краткой вывеской «Банк» на входе. Да, до гигантов банковского дела из будущего этой канторе пока очень-очень далеко. Но ведь и Москва не сразу строилась.

Я толкнул массивную дверь и вошёл в просторное помещение, где постоянно наблюдалось какое-то движение. Людей, подходящих на роль банковских работников, по понятным причинам было катастрофически мало, а потому желающим воспользоваться новыми, ранее невиданными услугами, приходилось с достоинством стоять в длинных очередях. Из-за нехватки кадров первый этаж банка функционировал едва ли на четверть от всех своих возможностей, а второй этаж и вовсе пока пустовал. Мы же, минуя длиннющие очереди, под десятками направленных на нас взглядов, прошли в самый дальний угол помещения, где в отдельном кабинете расположился сам директор первого если и не в мире, то уж точно первого в России банка.

– Мстислав, чëртов скряга! – Радостно поприветствовал я старого знакомого. Именно Мстислава, как самого, с моей точки зрения, финансово грамотного в этом городе человека, я поставил на столь важную должность. – Ну, рассказывай, как идут дела?

– Всё прекрасно, государь. – С улыбкой ответил он. – Акции мануфактур разлетаются на ура, облигации военного займа даже напечатать не успеваем!

– А кредиты? Кредиты то берут? – С азартом спросил я.

– Почти так же часто, как делают вклады. – С гордостью заявил мой личный волк с Уолл-стрит. Нет, конечно, до Ди Каприо бывший купец явно не дотягивал, однако и он мог легко втюхать какому-нибудь богачу десяток-другой акций общей стоимостью в несколько рублей.

– Отлично! – Я широко улыбнулся, после чего сменил тон на более серьёзный. – А как идут дела с внедрением новых денег? – Наклонившись поближе ко Мстиславу, тихо спросил я. Речь шла не о разбавленных медью серебряных монетах. Нет, эта афера осталась в прошлом. И хотя она и позволила нам отмыть громадное количество свободного серебра, из неё мы уже выжали все соки. Теперь речь шла о более грандиозном проекте.

– Люди не очень торопятся менять серебро на бумагу. – Разочарованно проговорил он. – Меняют в основном богачи, да и то понемногу, чтобы попробовать.

– Ничего, – Ободряюще хлопнул я по плечу банкира. – Скоро народ втянется и таскать с собой тяжëлые мешки с монетами станет уже не модно. А пока пусть типографии продолжают печатать. – Я взял со стола, заваленного разными бумагами, прямоугольную купюру в одну копейку. Самая мелкая, но от того не менее ценная. – Вот на этих бумажках мы построим империю. – Глядя в глаза Мстиславу, твёрдо произнёс я. Тот смотрел на меня лишь с маленькой долей недоверия. Он почти не сомневался в моих словах. Надо же, внушаю средневековому до мозга костей человеку, что раскрашенная бумажка будет править миром и тот мне вполне себе верит.

Молодое государство, Соединённые Княжества России, только-только отправлялось от контузии, вызванной обилием всего нового. Люди, привыкшие к медленной жизни, постепенно привыкали к более быстрому темпу. Народ начинал думать, мыслить, жить. Из беспрекословно подчиняющихся ослов постепенно начинало формироваться прогрессивное общество.

Общество людей, которые думают не о том, как бы прожить ещё один день, а о том, как сделать завтрашний день лучше. Даже последний крестьянин стал иметь собственный капитал и начал думать, как им распоряжаться. Хлынувший в народ поток денежной массы повлёк за собой рост капиталистического мышления. Это было именно то, чего я и добивался: страна не выходила из средневековья маленькими шажками, а вылетала из него, быстро и безболезненно минуя долгий этап отказа от феодализма. Ведь если нет феодалов, нет и проблем, которые они создают.

Пока во всём мире религия имела громадное влияние и беспрекословную власть, местный епископ приходил ко мне за советами и ни один мусульманин, католик или даже язычник не подвергался гонениям.

Пока крестьяне по всей Европе закрепощались жадными землевладельцами и были вынуждены работать примитивными инструментами, в Соединённых Княжествах России эти самые крестьяне вспахивали свою собственную землю стальными плугами и засевали ранее невероятные площади, после чего собирая обильный урожай, который кормил растущий в геометрической прогрессии рабочий класс.

Но самое главное отличие моей державы от всего остального мира в практически полной свободе для исследований. Учëные всех мастей прибывают в Новгород почти ежедневно. Они совершают большие и маленькие открытия, которые на их родине наверняка приняли бы за колдовство и без зазрений совести посадили, а то и вовсе казнили бы непризнанных гениев. Я же не только дал им свободу и защиту, но даже смог найти средства на поддержку их открытий.

Чего стоит только один Леонардо да Винчи, который за столь короткий срок сумел засунуть свой любопытный, но при этом крайне умный итальянский нос практически во все сферы жизни общества, амбициозный Жак Бернард, который успевает не только изобретать, но и обучать инженерному делу местных молодых талантов, датчанин Оскар Ларсен, который со своими учениками разгоняет прогресс в области химии. В общем, народ-то в средневековье не такой уж и глупый. Просто им нужно было создать условия для развития. А в остальном в прошлом, оказывается, жили примерно такие же люди, которым просто не хватало свободы мысли и возможности обучаться. Им нужно было без страха пробовать что-то новое и тогда, возможно, наука двигалась бы вперёд куда быстрее.

Лëгкое, едва уловимое напряжение витало в городе. Однако за его пределами оно перерастало в самую настоящую суматоху. Вполне организованную и к контролируемую, но от того ничуть не менее масштабную. Шла массовая подготовка к решающему походу. На нашей стороне весомое технологическое превосходство и преимущество в организации. У нас есть воздушные шары, которые дают нам возможности для разведки и, какой-никакой, но поддержки с воздуха. Мы имеем в своëм распоряжении большое количество артиллерии, в том числе и реактивной. Хоть последняя и очень уж примитивна, однако внушительную эффективность она от этого не утрачивает.