Текст книги "Враждебная тайга (СИ)"

Автор книги: Роман Шалагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Тайга. 21:07.

Они уже не бежали, а просто волочили ноги, дико хрипя и толкая непослушные тела вперед. Их выражения лиц были лишены всякого смысла, а движения носили мученически-рефлекторный характер. Они вновь упали и, свистя, жадно втягивали в себя воздух.

В горле их что-то клокотало, сердце выпрыгивало из груди, легкие лопались от напряжения, в правом боку, будто битого стекла, насыпали, в голове не переставая, били десятки молотков.

Он они не замечали всего этого, а только дышали, дышали, дышали… Заходящее солнце подстегнуло их, так же, как и сгущавшиеся сумерки. Огромным усилием воли они заставили себя встать и еле-еле отрывая подошвы от земли, поплелись вперед.

Косой мост. 21:23.

Утиляк едва не плакал от отчаяния – все четыре костра, разложенные на равном расстоянии, сгорели почти дотла, но мост по-прежнему стоял на месте. Конечно, теперь по нему нельзя было проехать даже на велосипеде, но человек мог при желании перебраться на другой берег, совершив серию головокружительных прыжков. Дед, было, возложил слабые надежды на четыре тлеющих кучки углей, но внезапно небо нахмурилось, и заморосил мелкий холодный дождь.

– Ну, сделай же что-нибудь! – воскликнул Утиляк.

– Силы природы отказываются нам помочь, – спокойно сказал Вольгул.

– Это конец, – простонал дед, обнимая седую голову.

– Нет, – взял в руку ружье и патронаж Вольгул, – Конец будет чуть позже, когда сядет солнце.

Тайга. 3 км от Косого моста. 21:31.

– Я больше не могу, – просвистел Андреев.

– Ничего, – задохнулся ефрейтор. – Отлежимся минут пять и вперед.

– Я не могу, – упрямо хрипел Треев.

– Все не могут, но надо.

– Беги один, Серега, я сдох окончательно.

– Я тебя не брошу, будь уверен.

– Беги один, я даже говорить не могу.

– Отдохнем чуток и все о’кей будет, Илья. Ты лучше молчи, не трать силы.

– Мне конец и тебе, если будешь со мной возиться.

– Молчи, Илья, молчи. Я тоже еле шевелюсь.

– Жаль, автомата нет. Лучше пустить пулю в лоб, чем подохнуть, как наши в части…

– Мы не подохнем, тут всего ничего осталось – пара километров.

– Я даже не поднимусь…

– Поднимешься, на пробежке утром больше бегали.

– Беги, Серега, не теряй время.

– Побежим вместе.

– Нет, она не хочет нас выпускать!

– Ты это о ком?

– Об этой проклятой тайге! Ты что, не чувствуешь, что она живая? Да, да – живая, и ненавидит нас.

– Успокойся, Илья!

– Я спокоен, я не псих, но эта тайга хочет нашей погибели, она цепляется за нас своими ветками, будто руками, а теперь напирает своей массой, чтобы раздавить!

Лагшин отвесил своему другу звонкую пощечину. Тот заморгал и прекратил истерические крики.

– Прости, Серега, я наверно точно сумасшедший.

– Нет, просто мы устали…

– Ладно, хватит валяться, – оторвался от земли Андреев. – Вперед!

Они поднялись, но, уже не выпрямляясь, еле поплелись сквозь вечеряющий мрак откровенно враждебной тайги.

Косой мост. 21:58.

И все-таки они добежали до заветной цели – до моста, который по непонятным причинам превратился в дымящуюся головешку. Солнце уже закатилось за макушку, облив тайгу розоватым светом.

Они ничего не понимали в происходящем, но севшее солнце, означавшее приход сил зла, подгоняло их лучше всякого бича. Они уже, подобно канатоходцам, было, вступили на разрушено-обгоревший мост. Но на противоположном берегу возник силуэт человека с охотничьим ружьем.

– Эй, вы оба, стоять на месте! – крикнул он.

– Нам нужно на тот берег! – был ответ.

Человек вскинул двустволку и отвел оба курка. – Последний раз говорю – стоять!

Они остановились и подняли руки. Человек, не опуская ружья, приказал:

– Вы оба, немедленно спуститесь к воде и войдите в нее обеими ногами!

– Да ты что, псих? – закричал Андреев. – Солнце уже село! У нас нет времени, дайте нам возможность перейти к вам и мы все объясним!

– Я повторять не стану! – категорически отрезал человек. – Оба в воду!

– Ладно, – согласился Лагшин. – Если вам угодно, мы примем вечернюю ванну, но потом не обижайтесь, когда я вам заеду в челюсть!

Они спустились по крутому берегу к быстрой ледяной речушке, шумно бежавшей в темноте, сверкающей разводами белой пены вокруг камней. Нехотя преодолевая чудовищную усталость после пробежки и нежелание замочиться, они воли в ледяную воду сначала по щиколотку, потом по колено. Человек с ружьем немо застыл, не опуская ружье.

– Может, еще щучкой нырнуть? – не выдержал Лагшин.

Человек никак не отреагировал на эту шутку, а, выждав немного, опустил свое оружие.

– Все в порядке, можете проходить.

– Большое спасибо! – стуча зубами, желчно произнес ефрейтор. – Ладно еще анализ мочи не потребовали!

– Не сердитесь на нас, – появился второй, – Мы вам все объясним, а теперь быстрее на мост.

Но тех двоих не надо было торопить, для людей, пробежавших двадцать с лишним километров, они скакали по обгоревшим доскам с предельной скоростью только на противоположном берегу, они позволили себе упасть и с наслаждением обнять землю, вот теперь сил действительно не осталось совсем, была усталость, нечеловеческая усталость.

– Вы кто, сынки? – участливо спросил Утиляк.

– Ефрейтор Лагшин и рядовой Андреев, – представился Сергей за двоих, – Мы – это все, что осталось от воинской части…

Тайга. 4 км от Косого моста. 22:19.

Едва солнце скрылось за горизонтом, как Орехов, вернее тот, кем являлся теперь, ожил. Его глаза вспыхнули дьявольским зелёным светом. Он осмотрел свои избитые в кровь пальцы с переломанными костяшками, потрогал проломанный висок, отодрал спекшуюся на глазах кровь и медленно поднялся на ноги.

Настала пора решительных действий – он проберется в кабину, вышвырнет засевшего там капитана и уже никто не помешает ему добраться до моста. Старший лейтенант знал, что там сейчас находится жалкая кучка людей, не понятно, как уцелевших, которые пытаются ему преградить путь. Глупцы! Неужели они в впрямь думают, что им это удастся? Нет, ни один смертный ему не помешает!

Косой мост. 22:32.

– Ну, нет, – заявил Лагшин, выслушав историю Утиляка и рассказав свою, – На мой взгляд, еще не все потеряно.

– Что ты предлагаешь? – спросил Вольгул.

– Дождь уже кончился, мы опять разожжем огонь и повалим это дурацкий мост. Когда мы шли по нему, он едва держался.

– Ты прав, сынок, – воспрянул духом Утиляк. – Мы с тобой займемся огнем, а ты, Вольгул, и Илья будете прикрывать нас.

Но было уже поздно, время работало против людей. Едва Утиляк и Лагшин перебрались обратно на тот берег с кучами веток, как из тайги донеслось рычание мотора. Между плотной стеной деревьев мелькнул свет фар.

– Назад! – закричал Вольгул.

В ту же секунду из тайги выскочил «Урал», шедший на большой скорости, практически неуправляемый. Левое боковое стекло было выбито, в кабине находились двое. Они вцепились друг в друга, совсем забыв о руле. Странно, но неуправляемая машина неслась точно на мост.

Ефрейтор успел отскочить в сторону, а вот Утиляк замешкался, даже в последний момент пытаясь запалить отсыревший сушняк. «Урал» протаранил его своим бампером и отшвырнул в воду с раздробленным позвоночником и грудной клеткой. Пятитонная машина наехала на искалеченный огнем мост. С таким же успехом медведь мог карабкаться на соломинку.

Деревянное сооружение рухнуло вместе с «Уралом», который ушел под воду по самые дверцы. Падение отбросило Отехова в угол кабины, капитан едва пришел в себя после его стальных объятий, но, не тратя ни секунды, дотянулся до своего пистолета. Вся обойма – все девять пуль нашли цель, превратив бывшего старшего лейтенанта в кровавое месиво.

Но Отехов, не обращая внимания на хлеставшую кровь и разорванные внутренности, потянулся к горлу врага. Рябинин понял, что противник его не человек, но отступать было не в его правилах, у него еще был за пазухой второй пистолет – последний козырь в этой последней партии.

Капитан не успел извлечь свое оружие, окровавленный лейтенант впился своими изувеченными пальцами в его шею. Неожиданно для себя Рябинин вонзил два пальца в светящиеся глаза нелюдя. Раздался дикий вопль, и капитан почувствовал адскую боль и запах паленого мяса, а вместо указательного и среднего пальцев увидел обгорелые обрубки.

Отехов перестал выть, а просто вынул остатки содержимого глазниц, зелёный свет вспыхнул вновь с прежней дьявольской яростью. Он не стал больше тратить время на капитана, оказавшего неожиданно упорное сопротивление. Бывший старший лейтенант поднял одной рукой Рябинина и швырнул его сквозь лобовое стекло.

Вместе с осколками стекла тот скатился по капоту и рухнул в ледяной поток реки. Течение подхватило его и понесло вниз, но Рябинину не суждено было умереть в этот день, в последний момент он успел обнять скользкий прибрежный камень. Отехов, не обращая внимание на своего бывшего командира, выбрался на капот.

Его цель была ясна – если нельзя войти в воду, на которую наложено заклятие, то можно перепрыгнуть с капота на берег, покрыв почти метровое расстояние. Но Вольгул, разгадавший его намерения, упредил Отехова. Охотничье ружье, пробивавшее медведя с полсотни метров, било без промаха и осечек.

Бах!

Из левого бедра старшего лейтенанта свинец вырвал клок мяса.

Бах!

Правая скула его превратилась в фарш.

Но и после таких увечий он спокойно стоял на ногах, весь в крови, готовый к решающему прыжку. Вольгулу было необходимо время для перезарядки – это отлично понимал лейтенант, уже шагнувший назад для разбега. Но тут на него обрушился из-за спины Лагшин, в руках которого была переломанная балка.

Трижды ефрейтор со всей силой наотмашь бил его, трижды раздавался хруст костей, но лейтенант устоял и пошел, как танк, на нового врага. Лагшин вложил в решающий четвертый удар всю оставшуюся у него мощь и раздробил правое плечо.

Однако Отехов схватил ефрейтора левой рукой и легко, как щепку, бросил в реку. Лейтенант развернулся, чтобы, наконец, перепрыгнуть на берег, но там его караулил Вольгул, успевший перезарядить ружье.

Бах!

Обломки костей голени вылезли наружу, и Отехов пошатнулся, теряя равновесие.

Бах!

Вторая пуля угодила, тужа же, лейтенант упал, проскользил по капоту, соскребая с него краску ногтями. Ноги его коснулись воды, которая тут же забурлила, как будто в нее погрузили негашеную известь. Отехов дико завизжал и стал карабкаться вверх, волоча останки ступни, ее будто облили концентрированной серной кислотой.

Вольгул вновь перезарядил ружье и, обернувшись к Андреев, бросил ему нож, снятый с шеи.

– Береги его! Шаман никогда не должен завладеть им, никогда! Понял?

Вольгул разбежался и прыгнул на капот «Урала». Стонавший Отехов попытался схватить его за ногу, но бурят хладнокровно отстрелил ему руку по самый локоть.

– Не трать пули! – это кричал выбравшийся на берег Лагшин. – Бензобак справа! Простерли его, и поджарь эту тварь!

Вольгул кивнул и, подняв руки вверх, спрыгнул в воду. Лежащее на капоте искромсанное тело старшего лейтенанта ползло и яростно рычало, но в этом рычании уже слышались ноты поражения. Вольгул, преодолевая сопротивление течения, добрался до бензобака, вскинул ружье.

– Отойди дальше и сразу после выстрела ныряй в воду! – срываясь, кричал ефрейтор, не имея сил отползти хоть чуть-чуть подальше.

Но Вольгул только произнес:

– Отец, я иду к тебе! Я выполнил твой наказ: зло заперто в своем логове!

Человеческий обрубок визжал на крыше, беспомощно колотя своими культями.

Бах!

Тайгу осветила вспышка взрыва, громкое эхо разнеслось вокруг. Корпус машины разорвало надвое и разметало в стороны вместе с водяным столбом. «Урал» горел, как факел, став могилой двум людям. Первый стал невинной жертвой сил зла, второй добровольно ценой собственной жизни преградил ему дорогу.

– Серега! Ты живой? – крикнул отброшенный взрывной волной Андреев.

– А хрен ли нам, – отозвался тот, лежа на спине, весь мокрый, его окатила огромная волна, вызванная взрывом, – Раньше смерти не умрем.

– А капитан жив?

– Вроде… его выбросило на камни.

– Серега, – донеслось сверху, – Как ты думаешь, мы уничтожили это?

– Не знаю, но рвануло здорово!

Они лежали, не имея сил даже подняться, а присмиревшую ночную тайгу освещал коптящийся остов, разорванного «Урала». Было слышно, как трещала и шипела плавящаяся резина, в воздухе пахло гарью.

На звездном небе показалась Луна, полная, золотая, равнодушно взиравшая на творящееся внизу. Набежали облака, и пошел дождь, сеющий, но удивительно теплый…

* – передвижная механизированная колонна (военная аббревиатура)

Часть вторая. Решающая схватка.

Не можешь нападать, обороняйся. Не можешь обороняться, беги. Не можешь бежать, проси пощады или готовься умереть.

Неизвестный восточный автор

I

Полковник Ямпольский устало протер близорукие глаза. Очков он не носил, и это обстоятельство сильно омрачало ему жизнь. Вот и теперь все, даже самые близкие предметы, расплывались он по-прежнему скрывал свою проблему от подчиненных. Полковник посмотрел на часы только для того, чтобы отвлечься.

Определять ход времени их учили еще в академии, естественно, без часов на руках, вот и теперь он ошибся всего на две минуты. Он откинулся на спинку стула и взял в руку сигарету «Мальборо». Курить Ямпольский не любил, зато всегда вертел сигареты в руках. Полковник все же закурил, смотря, как за окнами моросил дождь. В дверь постучали.

– Войдите.

Дверь открылась, на пороге появился майор госбезопасности с толстой папкой в руках.

– Разрешите, товарищ полковник?

– Заходи, заходи, Пряншев, – затушил сигарету полковник. – С чем пожаловал?

Майор аккуратно закрыл дверь.

– Дело номер шестьсот шестьдесят шесть, степень секретности вторая.

Ямпольский присвистнул:

– Ничего себе номер!

– Дело о событиях прошлого года в воинской части номер…

– Двадцать девять сто девятнадцать, – выдохнул дым в потолок полковник, – Да ты садись, Евгений Анатольевич, садись и кратко введи меня в курс дела, а то я со своими бумажками тут уже совсем зашился.

Майор Пряншев сел и принялся рапортовать:

– Ровно год назад с семнадцатого по двадцатое числа включительно в упомянутой уже воинской части, имевшей прежде статус секретной, произошла цепь странных событий. Она повлекла за собой гибель двадцати одного человека, еще трое пропали без вести, трое уцелели. Разрешите сначала о погибших, товарищ полковник?

– Разрешаю.

– Из числа погибших гражданские лица составляют семь человек.

– Что имеется по ним?

– Трое из них – археологи, жили и работали в Новосибирске. Эти погибли раньше всех, согласно заключению экспертов примерно в ночь на семнадцатое в местечке, которое местные жители называют Одинокие Скалы – это восемнадцать километров на северо-восток.

– Причина смерти?

– Один скончался в результате несчастного случая – упал со скалы, множественные переломы обеих конечностей, таза, позвоночника, шеи.

– Что с остальными?

– Разрешите доложить после, их смерти прямым образом связаны с остальными.

– Хорошо.

– По остальным гражданским – трое местные жители, а одна – жена командира караульной роты.

– Давай сначала о ней.

– Рябинина была убита восемнадцатого – это подтверждается данными экспертизы и показаниями, полученными в ходе допроса оставшихся в живых.

– Какого рода убийство?

– Отрезали голову ножом.

– Кто?

– Убийца неизвестен.

– Отлично, – подвел итог Ямпольский. – Что по местным жителям?

– Все трое погибли в результате несчастных случаев. Первый – Утиляк Баргулов, по нашей линии чист, участник войны против милитаристской Японии, всю жизнь проработал в местном лесхозе охотником. Погиб в результате наезда автомобиля «Урал», принадлежавшего военным.

Ямпольский вопросительно посмотрел на докладчика, тот, откашлявшись, добавил:

– Об этом тоже чуть позже.

– Не возражаю.

Майор продолжал:

– Второй из местных – Давдан Ятлиманов, тоже охотник, в прошлом – передовик производства, по всем анкетам чист. Погиб, упав со скалы.

– И этот тоже? – протянул полковник.

– Так точно, тоже упал и тоже насмерть.

– Неужели и третий упал? – поинтересовался Ямпольский.

– Нет, погиб при взрыве того же самого «Урала». Личность довольно интересная – Вольгул Икрамагин, безработный, ранее судим за тунеядство, условно дали год. Отец, его братья и дед осуждены в пятидесятом за «антиатеистическую пропаганду среди населения в виде проведения религиозных культов».

– Да, – вздохнул Ямпольский, – Любили наши предшественники из НКВД загнуть формулировки.

– Все его родственники получили высшую меру, в восемьдесят девятом году реабилитированы.

– А в чем именно заключался этот «культ»?

– Вольгул Икрамагин из потомственных шаманов. Ну, там всякого рода заговоры, снятие порчи, нетрадиционное лечение, влияние на погоду…

– Ясно, – кивнул головой полковник, – Теперь давай по военным.

Майор набрал воздуха и на едином дыхании без запинок и остановок произнес:

– Среди военных лиц погибли два контрактника: заместитель командира роты –старший лейтенант Отехов и прапорщик Нетупейко, остальные военнослужащие срочной службы. Всех погибших условно можно разделить на две группы: первая, умершие по установленной причине; вторая – умершие по неясным причинам.

– Очередные загадки, – только и сказал полковник.

– Так точно, – подтвердил Пряншев. – Абсолютно точно установлены причины гибели лишь троих: прапорщика Нетупейко, старшего лейтенанта Отехова и рядового Дугунского. Первый, находясь в нетрезвом состоянии, упал на битое стекло, перерезав полшеи и горло. Второй погиб при взрыве все того же «Урала», третий убит ножом в сердце.

– Убийца неизвестен?

– Так точно, но орудие убийства то же, что и в случае с Рябининой.

– Хоть что-то известно, – усмехнулся Ямпольский.

– Теперь относительно остальных смертей. Их причина не ясна до сих пор, но все трупы имеют поразительное сходство.

– Интересно…

– Двое археологов, погибших у Одиноких Скал, трое военнослужащих, умерших в тот же день, но в другом месте – в заброшенной избушке, используемой как охотничий домик, и, наконец, остальные покойники, скончавшиеся девятнадцатого на территории части просто как одна картинка.

– Не понял…

– Абсолютно седые волосы, лица и тела искажены судорогой, мышцы напряжены и окаменелые, глаза на выкате, кожа шоколадного цвета.

– Версии есть?

– Отрабатывались три наиболее вероятные – пищевое отравление, воздействие ионизирующего излучения, применение БОВ*, психотропных веществ и прочих химических газов.

– Каковы результаты проверки?

– Ни одна из версий не подтвердилась.

– Еще не легче! – хлопнул в ладоши полковник.

– Проверка столовой ничего не дала – все продукты употреблялись по санитарно-гигиеническим нормам и стандартам.

– Радиации там тоже нет! – добавил Ямпольский.

– Так точно, нет.

– Ну а версия с БОВ?

– Не подтвердилась, ни одно химическое, биологическое или бактериологическое вещество не обладает подобными последствиями поражения. К тому же ни на территории части, ни у сопредельной стороны БОВ не имеется.

– А вскрытие хоть что-нибудь прояснило?

– Немного.

– А точнее?

– Все жертвы погибли в результате многочисленных массивных кровоизлияний во внутренних паренхиматозных органов…

– То есть?

– Почки, печень, селезенка… У многих обширные инфаркты миокарда, инсульты. Гистологическое исследование показало, что все ткани и органы подверглись неизвестному мощному окислительному процессу.

– Поясните, Евгений Анатольевич, – виновато улыбнулся полковник, – Я не силен в медицине.

– Сказать проще – они состарились. За какие-то минуты их тела одряхлели, как у стариков.

– Замечательно, – устало закрыл глаза полковник, – Что имеется по пропавшим без вести?

– Их трое: жена старшего лейтенанта Отехова и двое детей капитана Рябинина. Наталья Отехова исчезла сразу после событий ночи девятнадцатого, среди трупов тело не обнаружено, поиски в тайге ничего не дали.

– Что с детьми?

– Шестилетние близнецы исчезли в тот же день, в который погибла их мать. Поиски тоже ничего не дали.

– Ну что ж, – оживился полковник, – Среди мертвецов и пропавших, кроме тайн и загадок, ничего нет. Может, живые прольют свет?

– Живых трое: капитан Рябинин, ефрейтор Лагшин и рядовой Андреев.

– Об этих подробней, – попросил Ямпольский.

– Капитан Рябинин окончил суворовское училище в Москве, Пушкинское военное училище ПВО, замечаний и взысканий, как впрочем, и поощрений, наград не имеет. Быстро пошел вверх за счет тестя, когда того скинули – он оказался в этой глуши. От Рябинина что-либо выяснить не удалось, хотя мог он на многое свет пролить.

– А в чем дело?

– После вышеупомянутых событий он сошел с ума.

– Врачи подтверждают его невменяемость?

– Диагноз психиатрической комиссии – прогрессирующая шизофрения, а еще Рябинин лишился двух пальцевправой руки.

– Значит, из него нельзя выудить ничего?

– Нет, он или все время молчит, или впадает в буйство, единственная фраза, которую он иногда говорит, – это: «Бойтесь полной Луны в осенние ночи».

– Как, по-вашему, что это значит?

Майор лишь пожал плечами:

– Бред шизофреника.

– Вполне возможно, что двое других?

– Рядовой Андреев и ефрейтор Лагшин еще до призыва прошли проверку по линии нашего ведомства – оба абсолютно «чистые». В ходе допросов вместе и поодиночке в течение всего этого времени удалось восстановить цепь интересующих нас событий.

– Вот теперь очень подробно.

– Согласно показаниям подследственных семнадцатого на охоту ушли трое – Максимюк, Чернов, Именейцев, через день в лес с ночевкой уходит Рябинина и двое ее детей. Девятнадцатого на поиски и тех, и других Рябинин выслал два поисковых отряда. Первый обнаружил трупы Максимюка, Чернова и Именейцева, второй – обезглавленное тело Рябининой. Из-за наступившей темноты капитан отложил дальнейшие поиски.

В ночь на двадцатое по непонятным причинам скончались все обитатели части, кроме Андреева, Лагшина, Отехова и Рябинина. Первые двое уверяют, что обыскали все, но никого не нашли. Боясь, участи своих сослуживцев, Андреев и Лагшин взяли запас еды, воды, автомат с полным боекомплектом и, захватив автомобиль «УАЗ», направились к деревне Кедровка, что в восьмидесяти километрах южнее части. В двадцати пяти километрах от местечка Косой мост машина сломалась, её мы обнаружили после, а они преодолели оставшееся расстояние бегом.

– Разве наши солдаты способны на это? – удивился полковник.

– В экстремальных ситуациях, возможно, все, – сказал Пряншев и продолжил, – Когда Андреев и Лагшин достигли Косого моста, то встретили там Икрамагина и Баргулова, которые подожгли мост, но не до конца.

– Это еще зачем?

– По словам подследственных, местные жители, таким образом, пытались преградить путь злу.

– Не понял…

– По местным преданиям, у Одиноких Скал обитал злой дух некоего белого шамана. Именно он, по словам Баргулова, убил тех археологов и остальных людей в воинской части.

– А мост тут причем?

– Согласно тем же поверьям, злые духи и прочая нечисть не могут вступить в воду, а мост тот был единственной связью между тайгой и Кедровкой.

– Ясно, – опять кивнул Ямпольский, – И что, мост сожгли?

– Нет, не успели, и тогда Андреев и Лагшин вызвались им помочь. Но неожиданно из тайги выехал «Урал», сбивший насмерть Боргулова и рухнувший в реку, свалив-таки этот мост. В кабине находились двое – Рябинин и Отехов, между ними разразилась драка. Послышались выстрелы, целая серия выстрелов.

– Кто стрелял?

– Было темно, и подследственные этого не видели, но количество выстрелов указывают оба одинаково: восемь – девять.

– Пистолет системы Макарова? – предположил полковник.

– Так точно, личное оружие капитана Рябинина. В результате потасовки Рябинина выкинули в воду через лобовое стекло, течением его снесло в сторону, тогда же он потерял два пальца.

– Каким образом?

– Не установлено, но медэксперты утверждают, что это более похоже на термический ожег, будто оба пальца погрузили в кипящее железо.

– Очередная загадка, – произнес устало Ямпольский. – Продолжайте, майор.

– После падения Рябинина в воду лейтенант Отехов выбрался на капот и ту по нему четырежды стрелял Икрамагин.

– Зачем?

– Согласно всё той же мистической версии, в старшего лейтенанта вселился злой дух.

– Белый шаман, что ли?

– Он самый, товарищ полковник.

– Ну и как стрельба?

– И Андреев, и Лагшин утверждают, что все четыре выстрела были точными. К сожалению, тело Отехова разорвало в клочья в момент взрыва, и эти данные мы не можем проверить.

– Что же дальше?

– После убийства Отехова Икрамагин вновь зарядил ружье и спрыгнул в воду, добрался до бензобака и выстрелил. При взрыве Икрамагина и Отехова разметало в мелкие клочья.

– Что еще по Андрееву и Лагшину?

– Медицинское заключение: психически и физически оба здоровы. Уже год находятся под следствием. Как я уже докладывал, за это время подвергались сотням допросов и очным ставкам, и вдовеем, и поодиночке, но всегда показания давали одни и те же.

– Какие обвинения им предъявлены?

– Пока, на данный момент: самовольное оставление воинской части, угон автомобиля, самовольный захват оружия, проверяется причастность к происшествиям в период с семнадцатого по двадцатое.

– Ясно.

– И еще оно, товарищ полковник, – робко заикнулся майор.

– Да, да, – отозвался Ямпольский.

– Последнее непонятное происшествие в этом и без того запутанному деле, – позволил себе комментарий майор, – Два месяца назад из патологоанатомического отделения судмедэкспертизы исчезло тело Рябининой.

– Как исчезло? – брови Ямпольского синхронно прыгнули вверх.

– Совсем, товарищ полковник, – густо покраснел майор.

– Ну и дела, – качнул головой полковник, – Это ведь не коробок спичек! Кому оно могло понадобиться?

– Вот и я о том же, – оправдывался майор, – В ночь с субботы на воскресенье из запертого помещения, где весь день никого не было, исчезло тело, почти разложившееся, изъеденное червями и зверями, и голова…

– Что охрана?

– Охранник никого не видел, камеры ничего не зафиксировали.

– Самого охранника проверяли?

– Так точно, без результатов.

– Чудеса, да и только! – мрачно воскликнул Ямпольский. – Прямо-таки готовый сюжет для книжек Стивена Кинга. Ну, да Бог с ним, с телом, авось отыщется когда-нибудь. Все-таки, не в дикой Африке живем среди каннибалов. Я хотел бы от тебя, Евгений Анатольевич, собственное мнение услышать обо всей этой чертовщине.

– В шаманов и всяких, там злых духов я не верю, – категорично заявил майор. – Я привык верить только фактам, проверенным фактам. Но в данном деле их слишком мало, все строиться на домыслах, догадках, показаниях, в правдивости которых мы не можем быть уверены на все сто процентов. Во всем происшедшем я не вижу логики, каких-то мотивов, связи или понятной последовательности, тайн, загадок и прочих неясностей в пять раз больше, чем ответов…

– Абсолютно точно, – хлопнул по столу полковник, – В самое яблочко, вы читаете мои мысли! Спасибо тебе, майор, можешь идти, а я еще поломаю над этим делом немного свою голову.

Майор аккуратно положил папку на стол и вышел, тихо закрыв дверь за собой. Ямпольский вновь закурил и подошел к окну. Нужно было ознакомиться с увесисто-пухлой папкой, выстроить свою версию, как архитектору, складывая ее кирпичик за кирпичиком, разрушив предварительно версии следователей. И пусть в итоге получится точно такая же постройка.

«Всегда во всем сомневайся, все подвергай проверке», – этот девиз он усвоил еще в академии. А дело, несмотря на всю кажущую туманность и запутанность имеет логическое объяснение, нужно только как следует выспаться и на свежую голову еще раз перетасовать все факты, выложить из них пасьянс, если потребуется, а теперь сто грамм хорошего коньяка и домой.

Полковник уже хотел затушить сигарету об край стальной пепельницы, как вдруг взгляд его упал на Луну, светившую над домами. Был первый день полнолуния. В голове Ямпольского тут же молнией промелькнула знакомая фраза: «Бойтесь полной Луны в осенние ночи».

* – боевые отравляющие вещества.

II

Центральная клиника судебной медицинской экспертизы. Тот же день…

Его камера представляла собой квадрат без окон с одной металлической дверью с глазком в центре. Стены и потолок были выкрашены в монотонный белый цвет, под потолком день и ночь горели неоновые лампы на высоте три метра от пола.

Две металлические койки со ввинчивающимися в пол ножками, вентилятор со стальной решеткой в левом верхнем углу и дырка в полу для отправления естественных надобностей – вот и вся обстановка. Никаких посторонних предметов, имеющих острую или режущую поверхность чтобы, не дай Бог, кто-нибудь не захотел свести счеты с жизнью.

Сюда не проникали посторонние звуки или шумы извне, только слабое гудение бестеневой лампы. Но сюда заходили иногда – утром выводили в душ и кормили, а потом уколы, в три часа – обед и опять уколы, в шесть ужин, в восемь вновь уколы. Все процедуры только под строжайшим контролем, весь день камера просматривалась целиком в глазок.

Иногда пациентов под конвоем выводили на прогулку в железную клетку пять на пять метров под открытым небом. Вооруженная охрана всегда готова открыть огонь на поражение в случае неадекватных действий со стороны прогуливавшихся. Очень редко подследственных выводили на допрос или медицинское освидетельствование.

В камерах этого заведения находились насильники, убийцы, людоеды, извращенцы, садисты, похитители, маньяки и прочие категории нелюдей в человеческом обличье. Все они дожидались решения медицинского заключения высших специалистов психиатрии, от которого зависела их дальнейшая судьба.

Признают вменяемым – высшая мера в виде дырки в затылке или срок на «всю катушку» – пятнадцать лет, но это случалось редко. Признают невменяемым, то есть проще говоря – «психом», значит, всю оставшуюся жизнь просидишь тут в одиночке, в двухместной или в общей, как врачи решат.

Каждый решал сам для себя – девять грамм свинца, колония строго режима на пятнадцать лет, где год за три, а два – за девять, или пожизненное содержание здесь. А тут за год при помощи «чудодейственных» уколов сам станешь психом, если таковым не являлся. Каждый выбирал и решал «косить» ему или в «сознанку» играть.

В этой камере лежали двое – один бывший военный, его перевели вчера по настоянию врача, а второй сидел уже месяц.

– Эй, служивый, – тихо позвал второй, приглаживая редкие волосы на лысеющей голове, – Тебя за что захомутали?

Военный лежал в позе «покойника на вынос», мерно дыша и не мигая, глядя в одну точку не потолке. Обращение соседа не произвело на него никакого действия.

– Ты че, глухой?

Реакция та же.

– В натуре глухой, – сам себе сказал лысеющий, – Не только беспалый, но и глухой!

Оскорбление тоже пропало даром.

– Слушай, служивый, а ты не родня нашему президенту? У того тоже двух пальцев не хватает, – он загоготал, потирая ладонями живот. Минуту, помолчав, он заговорил опять: