Текст книги "Частная жизнь знаменитостей"

Автор книги: Роман Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

Былое: случаи, курьезы, слухи

Слухи и легенды вокруг жизни и смерти Александра I живут и сегодня. Возникли они чуть ли не на другой день после того, как царь умер. Главное в этих слухах было то, что в Таганроге произошла подмена царя и выздоровевший государь исчез.

Среди слухов преобладал тот, что царь ночью сел на английский корабль и отплыл на родину Христа в Палестину. По другой «версии», в гробу лежал фельдъегерь Масков, внешне очень похожий на императора и погибший накануне в Таганроге. Иные утверждали, что из Таганрога доставили труп солдата, забитого шпицрутенами, со сломанным позвоночником. Другие уточняли, заявляя, что это был никакой не солдат, а кучер… Нашелся очевидец, караульный, стоявший на часах у дома царя, который будто бы видел, как накануне смерти государя какой-то человек высокого роста пробирался в таганрогский дом. Солдат уверял, что это был царь!..

Прошло десять лет, и однажды в Пермской губернии, у дома кузнеца, остановился всадник и попросил подковать коня. Незнакомец был высокого роста, благородной осанки, скромно одетый, на вид примерно шестьдесят лет. На вопрос, кто он, незнакомец отвечал, что зовут его Федором Кузьмичом, что у него нет ни дома, ни семьи, ни денег. За бродяжничество и нищенство его сослали в Томскую губернию. Он работал здесь некоторое время на винокурне, потом стал разъезжать с места на место. Всех поражало сходство его с покойным Александром I. Старый солдат, однажды увидев его, бросился в ноги старцу с криком: «Царь! Это наш батюшка Александр! Так он не умер?!» Поползли новые слухи. Будто на столе у этого старца видели подлинник брачного контракта царя, почерк у него был, как у Александра, на стене висела икона с буквой «А» и императорской короной. Более того, он был, как и покойный царь, немного глуховат. Отличался образованностью, знал несколько языков. Все, кто общался с ним, относились к нему с превеликим уважением и оказывали знаки величайшего почтения. И вскоре составилось общее мнение, что старец Федор Кузьмич – это покойный государь, который, однако, не умер, а скрывался и живет под другим именем. Да и сам Федор Кузьмич не скрывал, что он очень высокого происхождения и в свое время был важной фигурой, но однажды, осознав всю ничтожность и суету жизни, решил отречься от мира и стать бродягой. На вопрос, почему, посещая регулярно церковь, никогда не исповедуется, отвечал, что не смеет признаваться даже духовнику, кто он есть на самом деле. Тогда же распространился слух, что супруга Александра I Елизавета Алексеевна добровольно отказалась от мира и умерла не в городе Белёве на Оке в 1826 году по дороге из Таганрога в Москву, а скончалась где-то в новгородской глуши, где проживала под именем Веры Молчальницы. Умер старец Федор Кузьмич в январе 1864 году в Томске, так и не назвав своего настоящего имени. Похоронен он был в ограде Богородице-Алексеевского мужского монастыря. На его могиле поставили крест с такой надписью: «Здесь покоится прах великого и благословенного старца Федора Кузьмича».

Изучив почерк старца по сохранившимся нескольким его запискам, графологи пришли к выводу, что его почерк очень похож на почерк Александра.

С тех пор проблема Федора Кузьмича вот уже много лет волнует историков. Сегодня, пожалуй, невозможно привести все мнения на этот счет. Тайна старца Федора Кузьмича интересовала Льва Толстого, и великий писатель увлекся легендой о превращении царя в бродягу, не помнящего родства. Об этой тайне писали многие ученые. Занимала она и членов императорской семьи Романовых. Александр III, внук Александра I, хранил портрет Федора Кузьмича в своем рабочем кабинете; Николай II посетил его могилу во время своей поездки по Сибири. А великий князь Николай Михайлович написал в 1907 году целое исследование о таинственном старце.

СТЕНДАЛЬ (1783–1842),
французский писатель

Стендаль стал писателем мирового значения после своей смерти. «Величайший психолог XIX века и всех веков», как назвал его Ипполит Тэн, стал широко известен в мире только к концу прошлого века. Он и сам предсказывал, что его будут читать через сто лет, в 1935 году. М. Горький считал его книги «письмами в будущее». При жизни же Стендаль слыл остроумцем, автором афоризмов и парадоксов, но как литератор пользовался признанием лишь у избранных. Из современников им восторгался Бальзак, восхищался его друг Мериме, очень ценили Гёте и Пушкин. Сегодня его романы «Красное и черное», «Пармская обитель», «Жизнь Анри Брюлара», «Люсьен Левен», «Арманс» пользуются огромным успехом. Он был мастером путевых заметок, книг по искусству, автором трактата «О любви» и многих новелл. Из тридцати трех книг, написанных Стендалем, при его жизни увидели свет лишь четырнадцать.

Из биографии: родители, семья, судьба

Родился Стендаль в Гренобле. Отец его Шерюбен Бейль был адвокатом, малообщительным субъектом. Больше всего его интересовали денежные дела. В семь лет маленький Анри Бейль (таковы настоящие имя и фамилия писателя) лишился матери. Рос и воспитывался мальчик в доме деда, а свою семью – отца и особенно его сестер, своих теток, – мягко говоря, недолюбливал. В школе увлекался математикой, что говорит о его склонности к точности логического мышления. По окончании школы, в шестнадцать лет, приехал в Париж, чтобы поступить в Политехническое училище, но вместо этого попал в министерство военных дел по протекции родственника Пьера Дарю, впоследствии графа и наполеоновского генерала. И уже весной 1800 года юный Бейль (псевдоним Стендаль он изберет позже, по названию немецкого городка Стендаль, где довелось когда-то стоять полку, в котором служил) отправился в свой первый военный поход. С 1806 по 1814 год вместе с наполеоновской армией принял участие во многих кампаниях, дошел до Москвы. Пережил московский пожар, бегство с остатками великой армии, чудом уцелел при переправе через Березину и бесславно вернулся в Париж. После падения Наполеона вышел в отставку и уехал в Милан, где прожил семь лет. Здесь начал писать, называя себя исследователем человеческих характеров. Его литературное кредо: пусть горькая, но только правда. И действительно, в его книгах доля вымысла невелика, его романы, как он сам говорил, – это зеркало на большой дороге. Беда была в том, что литературный труд не приносил ему дохода. Пришлось стать чиновником и служить. В пятьдесят лет судьба забросила его в качестве французского консула в захудалый портовый городишко Чивита-Веккью – владение папы римского, где он провел последние одиннадцать лет. Хотя Стендаль и страдал здесь среди пяти тысяч мирных лавочников, зато теперь имел хоть какой-то постоянный заработок. Отныне мог спокойно увлекаться политикой и оперой, археологическими раскопками и женщинами. Как и его герой Жюльен Сорель, Стендаль был эготистом – словечко, которое он ввел во французский язык (эготизм можно перевести как «ячество»). Он вообще был немного снобом и обожал наводить тень на плетень, то есть казаться загадочным, таинственным. Письма свои он обычно подписывал различными именами: Дюран, Изор, Шоппье, Даранд – у него их около сорока. На это были, правда, причины. За ним следила полиция, рылась в ящиках его письменного стола, на него писали доносы и требовали ареста якобы за связь с карбонариями.

На склоне жизни его все сильнее мучила подагра, плохо повиновалась рука. Он сопротивлялся болезням и старости. Около него в это время не оставалось никого, кроме двух преданных псов, которых он очень любил. Один – английский спаниель, черный, красивый, но печальный, меланхолик, другой – «луппело», волчонок, цвета кофе с молоком, веселый, находчивый. «Мне было бы слишком грустно, если бы не было никого, кого я могу любить», – признавался Стендаль.

Весной 1841 года Стендаль приехал в Париж в отпуск. Вечером 22 марта следующего года прямо на улице Нёв-Капюсин его сразил апоплексический удар. Он умер на следующее утро, не приходя в сознание. Его похоронили на Монмартрском кладбище. На могилу положили плиту с загадочной, как он завещал, надписью на итальянском:

Арриго Бейль

Миланец

Жил. Писал. Любил.

Личная жизнь: любовь, занятия, привычки

В парижском «Кафе англе» сидел тучный, коренастый господин и рассеянно перелистывал старые номера «Журналь де Деба». Рядом с ним на круглом столике лежал боливар с очень широкими полями и трость с сердоликовым набалдашником. Высоко повязанный галстук, сверкавшие золотым блеском пуговицы на бархатном камзоле с низким воротником и длинной баской, шелковый жилет с отворотами – все свидетельствовало о том, что человек следует моде. Здесь в. кафе он завсегдатай. Зовут его Анри Бейль, но сам он называет себя Стендалем и выдает за кавалерийского офицера.

Господин Стендаль не замечает никого вокруг – он погружен в чтение материалов судебной хроники «Газетт де трибюно».

Там поистине неисчерпаемый источник вдохновения для художника, желающего проникнуть внутрь современного общества. Только судебные процессы обнажают трагические события частной жизни с такими подробностями, которые невозможно подглядеть со стороны. Вот почему Стендаль взял за правило просматривать разделы судебной хроники в газетах. Так и теперь взгляд Стендаля задержался на заметке из его родного Гренобля. Речь шла о преступлении какого-то Антуана Берте, казненного там недавно. Как все происходило, нетрудно было представить. На гренобльской площади, где совершилась казнь, находился дом его деда Рамона Ганьона. Он живо вообразил толпу любопытных, балконы, заполненные дамами, и бледного юношу, всходящего на эшафот… В тот год Стендаль вел светскую жизнь. Почти ежедневно встречался с писателем Проспером Мериме – они были неразлучными друзьями; часто виделся с художником Эженом Делакруа, с которым знался не первый год, – он-то и познакомил Стендаля со своей кузиной, молодой баронессой Альбертой де Рюбампре, в которую тот влюбился с первого взгляда. В его дневнике появляется запись: «6 февраля – новые надежды». Но и оба его ближайших друга, Мериме и Делакруа, были неравнодушны к Альберте. Про Делакруа говорили, что он даже пользовался у нее более чем родственной благосклонностью.

Стендаль мучается ревностью и то и дело рисует на полях своих рукописей изображения пистолетов.

Наконец, Альберта уступила, и он с удовлетворением отмечает в дневнике: «Счастье». Однако Альберта не удержалась от соблазна похвастаться его пылкостью и неистовой страстностью перед Мериме. Уязвленное самолюбие побуждает того с еще большей настойчивостью ухаживать за баронессой. Вскоре он добивается своего, о чем сообщает Стендалю в присущей ему насмешливо-язвительной манере: «Госпожа де Рюбампре совершенно разочаровала меня, Бейль… Я обнаружил, что у нее чулки свисают гармошкой!..»

Чтобы избежать открытого разрыва с «госпожой Лазурь» (Альберта жила на рю Блё – Голубой улице) и унять смятение чувств, Стендаль в начале сентября покидает Париж, мчится на почтовых в Гренобль.

В родном городе, где он не был со дня смерти отца в 1819 году, Стендаль задержался на десять дней.

Странно, но первый, о ком он подумал, подъезжая к дому деда на площади, был Антуан Берте, сложивший здесь голову двадцать месяцев назад. История эта не давала покоя. Его интересуют детали. Он хочет представить всю картину преступления и его мотивы. Вскоре он понял, что набрел на сюжет, достойный романа, который назовет «Красное и черное». К слову сказать, писал Стендаль быстро. Свой первый роман «Арманс» он закончил в восемнадцать дней, «Пармскую обитель» – в пятьдесят два дня, на «Красное и черное» ушло меньше полугода. Во время работы перед ним лежала пачка чистой бумаги слева, справа – листы, исписанные крупным размашистым почерком. Но случалось ему писать даже в театральной ложе на листках из блокнота, слушая оперу, бывало, записывал отдельные мысли и на игральных картах.

Покинув Гренобль, Стендаль направился в Марсель, где задержался почти на четыре недели.

Он бродил по городу, вдыхал теплый и влажный осенний воздух, прогуливался по бульвару, прислушивался к шуму волн в порту. Ему вспоминалась молодость, те годы, когда он двадцатидвухлетним очертя голову бросился за своей подругой, актрисой Мелани Гильбер, по прозвищу Луазон, в Марсель, где она получила ангажемент. Ради того, чтобы не разлучаться с ней, он стал приказчиком бакалейной лавки. Ее великолепная греческая фигура и голубые глаза стоили этого. А потом появился русский помещик Басков, и Мелани уехала с ним в Петербург…

Воспоминания перенесли его в Милан. С Метильдой Висконтини все было иначе. С мужем, польским генералом, служившим в наполеоновской армии, она разошлась и была свободна. Он влюбился, словно юноша. Но знатная синьора осталась равнодушной к его страсти, предложив лишь дружбу. Бешеная ревность мучила его душу, и казалось, на всю жизнь засела в нем неутоленная жажда любви к миланской красавице. Говоря его же словами, «образ возлюбленной всегда жил в его воображении, и все в природе напоминало его». Даже смерть ее в 1825 году не могла изгладить эту чудесную иллюзию.

С тех пор всем героиням, порожденным воображением Стендаля, будут свойственны черты Метильды.

«Женский репертуар»

Вообще говоря, любовь для Стендаля, по его собственным словам, всегда была одним из наиболее важных дел, если только не единственным. Его «женский репертуар» довольно обширен, но четыре имени Стендаль поставил на закате жизни в первый ряд: уже известные нам Мелани Гильбер и Метильда Висконтини, а также Клементина Кюриаль и Александрина Даву.

О Клементине Кюриаль (он называл ее Монти) известно, что она была графиней, женой видного генерала, и, похоже, любила Стендаля, хотя и писала, что это «самое большое несчастье, какое только может выпасть на долю женщины». Сохранились более двухсот ее писем к нему и ее портрет. Черты лица говорят о натуре замкнутой и в то же время порывистой и решительной. Однажды, когда они были в деревне и опасались, что их застигнет муж, она спрятала его в подвале и трое суток тайком носила ему еду и воду. Из-за этой женщины он чуть было не покончил с собой, когда она решилась порвать с ним после двух лет трудного и бурного романа.

Что касается последней в списке четырех – Александрины Даву, то считается, что попала она в него случайно и напрасно была скомпрометирована. Стендаль страстно ее желал, как и Метильду, – это верно, долго ухаживал, но так никогда и не стал ее любовником.

Зато в списке нет итальянки Джулии Риньери, которую Стендаль умолял стать его женой, но она отказалась, хотя до этого первой призналась ему в любви, заявив при этом: «Я знаю, что ты стар и уродлив».

Отсутствует в донжуанском списке и Анжела Пьетрагруа, прекрасная ломбардка с роскошными волосами и темными глазами. Поначалу она оказала ему упорное сопротивление, наконец, сдалась. И однажды в полдень он одержал над ней победу. Дату и час виктории он записал за неимением в тот момент под рукой бумаги на своих подтяжках. Но Анжела была лишь «величественной шлюхой», и понятно почему Стендаль не включил ее в свой список четырех.

Былое: случаи, курьезы, слухи

После смерти Стендаля в Чивита-Веккье остался огромный архив писателя. Что именно – всего не перечислишь. Но из главного – три неоконченных романа, дневники, черновые наброски, путевые заметки, рисунки. И еще – томик Горация, пробитый пулей во время иенской битвы и спасший жизнь своему владельцу, а также его трость, табакерка, консульское удостоверение, подписанное самим королем Луи-Филиппом.

Много лег пролежало это богатство в ящиках, пока в 1942 году не нашелся покупатель – флорентийский издатель Джентиле. И тут начинается поистине детективная история.

Шла война, и новый владелец архива срочно вывез его и спрятал на вилле близ Флоренции, а сам уехал в Германию. Когда же вернулся, вилла оказалась между позициями американцев и итальянских фашистов. Что делать? Нужна машина, чтобы вывезти клад. Наконец он раздобыл ее и примчался на виллу. И что же увидел? Дом разграблен. Неужели ящики с рукописями исчезли? К счастью, они уцелели. С риском для жизни Джентиле пересек линию фронта и спрятал ящики в доме консула Сан-Марино, своего знакомого.

После войны он получил свое сокровище и вновь спрятал его, теперь от докучливых стендалеведов, рвавшихся изучать бесценные бумаги великого французского писателя. Но Джентиле – это собака на сене, словно ревнивый любовник, он бережет сокровище для себя одного.

Может, Джентиле, опытный делец и спекулянт, просто хотел набить цену? Он же понимал, сколько все это стоит. Ни мольбы, ни увещевания французских ученых не действовали на него. Пока, наконец, один из стендалеведов, профессор Виктор дель Литто, не перешел в наступление. Он обвинил Джентиле в намерении подороже сбыть архив, для чего и затеял всю эту позорную игру в прятки. В 1964 году стендалевский съезд в Гренобле также осудил Джентиле. Заодно ему припомнили фашистское прошлое. Тогда он подал в суд на Виктора дель Литто за то, что тот оскорбил его, обвинив в стяжательстве и присвоении общенационального достояния. Дело о клевете было намечено к слушанию в суде Флоренции. Однако юридическая дуэль не состоялась. Адвокаты сторон пришли к соглашению, и иск был отозван. А вскоре в печати появились сообщения, что Джентиле решился, наконец, передать архив в общественное пользование. Что вынудило его расстаться со своим богатством? Выгодная сделка, общественное мнение, пробудившаяся совесть? Впрочем, теперь это не имело значения. Важно было, что отныне богатейший архив Стендаля стал достоянием исследователей, а значит, и читатели должны были получить более полное издание творческого наследия писателя.

АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН (1799–1837),
русский поэт

Родоначальник новой русской литературы, поэт, прозаик, драматург. Слава его перешагнула границы России, имя широко известно в мире. Ему установлены памятники в Германии, Словакии, Испании, Китае. О нем существует огромная литература и создана целая отрасль науки – пушкиноведение. Как сказал о нем писатель И. А. Гончаров, «в Пушкине кроются все семена и зачатки, из которых развились потом все роды и виды искусства во всех наших художниках».

Всероссийскую славу ему принесли, кроме стихов, поэмы «Руслан и Людмила», «Бахчисарайский фонтан», «Цыгане», «Медный всадник», роман в стихах «Евгений Онегин», проза «Капитанская дочка», «Пиковая дама», «Повести Белкина», трагедия «Борис Годунов» и другие шедевры.

Из биографии: родители, семья, судьба

Отец, Сергей Львович, происходил из старинного дворянского рода; мать, Надежда Осиповна, урожденная Ганнибал, была внучкой «арапа Петра Великого» – А. П. Ганнибала, уроженца Эфиопии. Пушкин учился в Царскосельском лицее и уже здесь начал писать стихи. Из его однокашников многие станут видными литераторами, политиками, дипломатами, как, например, князь Александр Горчаков, дослужившийся до звания канцлера – высшего титула, которым мог быть удостоен человек не царской крови.

Жил Пушкин в Петербурге и Москве, где, собственно, он и родился. За вольнолюбивые стихи был сослан на юг в Кишинев, потом в с. Михайловское – родовое имение. Путешествовал по Крыму и Кавказу, где встретился со своими друзьями, сосланными декабристами. Был вспыльчив и не раз участвовал в дуэлях, последняя стала роковой. Пушкин приревновал (не без причины) молодого офицера Дантеса к своей жене красавице Наталье Николаевне и послал тому, как тогда говорили, картель, то есть письменный вызов. Вспомним «Евгения Онегина»: «То был приятный, благородный короткий вызов, иль картель». Пушкин намеревался проучить наглеца, но был смертельно ранен в живот и умер 10 февраля 1837 года. Выстрел на Черной речке, где состоялся поединок, прозвучал скорбным набатом на всю Россию.

Перед смертью Пушкин попросил своей любимой морошки и, обращаясь к книгам своей библиотеки, произнес: «Прощайте, друзья…»

Личная жизнь: любовь, занятия, привычки

Пушкин верил в Судьбу и был очень суеверен. Верил и в различные приметы: чешется правый глаз – ожидай в течение суток неприятностей. Или, скажем, в дороге на тракте, если увидел месяц с левой стороны, непременно читал про себя «Отче наш» и истово крестился. Не любил здороваться через порог и не выносил, когда за столом тринадцать человек. И вообще верил в роль цифр, например в семерку. Если случалось забыть что-либо дома, никогда не возвращался, верил в заговоренную копеечку. Однажды, накануне выступления декабристов в декабре 1825 года, он совсем было собрался самовольно покинуть место ссылки – Михайловское и отправиться в Петербург. Но не успел отъехать от дома, как шустрый заяц перебежал ему дорогу, поэт повернул обратно. Таким образом, не попал в Петербург, не стал участником восстания и не был сослан в Сибирь. Да и вся жизнь Пушкина, не будь того зайца, пошла бы иным путем. Можно сказать, благодаря «косому» были написаны Пушкиным многие шедевры. В наши дни писатель Андрей Битов то ли в шутку, то ли всерьез предложил поставить памятник Зайцу в том месте, где он перебежал Пушкину дорогу.

Когда поэту было девятнадцать лет, он посетил модную тогда ворожею Кирхгофшу. Она в начале века приехала из Кельна и поселилась в Петербурге у Пяти углов. Александра Филипповна прославилась даром угадывать судьбу. Пушкин решил заглянуть к немке-гадалке. Она нагадала ему по руке нежданные деньги, две ссылки, славу и долгую жизнь, если… она не прервется на тридцать седьмом году от руки белокурого человека. Отныне Пушкин верил, что его «убьет белокурый, как колдунья пророчила».

С тех пор поэт из озорства часто испытывал Судьбу. Опасно шутил с блондинками и не раз, как мы бы сказали, нарывался на дуэль. Готовился к ней: тренировался в стрельбе и носил железную трость, чтобы рука была тверже и не дрогнула в решающий момент. Он вообще закалял себя, принимал по утрам холодные ванны, ездил верхом. Рисковал за карточным столом и был немного пижоном – носил длиннющие холеные ногти («быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей»). Бороду не носил, только знаменитые бакенбарды. Вьющиеся волосы и полные губы говорили о его африканских предках.

Привычки

Во время работы, когда писал, в ночь выпивал графина три лимонада – очень любил этот напиток. Но не любил лето за пыль да зной, за комаров и мошек. Из болезней перенес в молодости брюшной тиф, с годами страдал расширением вен на правой ноге.

Но во все времена его преследовала тревожная память о предсказании гадалки. Впрочем, и до этого он сам себе предречет: «Мне Слава издали грозит перстом окровавленным». Предчувствие гибели не покидало его, и за шесть лет до смерти он напишет: «И мнится, очередь за иной…»

Даже заветный талисман – сердоликовый перстень, который носил на указательном пальце левой руки, ему казалось, не убережет его: «Головы твоей, мой милый, не спасет мой талисман».

Цветник его избранниц

Перстень этот был подарком графини Е. К. Воронцовой – утаенной любви поэта. Их пылкий роман начался еще в Одессе и длился не один год. Она была женой новороссийского генерал-губернатора и наместника Бессарабии М. С. Воронцова, от Пушкина у нее была дочь.

Вообще отношения Пушкина с женщинами, его увлечения и роман – это огромная тема. За какой-то десяток лет он пережил многие мимолетные, а то и очень серьезные, порой исключительно яркие и страстные сердечные увлечения. Ни в чем так ярко не проявилась вся сложность и неожиданность его души, как в отношениях с женщинами. В. В. Вересаев, знаток и почитатель Пушкина, свидетельствовал: «Мало есть во всемирной литературе романов, где бы любовная жизнь героя представляла такой размах и такой сложный психологический рисунок, как любовная жизнь Пушкина. Как будто несколько совсем разных душ жило в душе этого вечно изменяющегося Протея». Достаточно заглянуть в его донжуанский список. Говоря его собственными словами, «…B нем любовь проходит и приходит вновь…». Можно просто заблудиться в прекрасном цветнике его избранниц. Как всегда, «беспечный, влюбчивый», он и сам признавал, что новым идолам несет свои мольбы.

Только что ему «снились милые черты» А. П. Керн, он пережил скоротечный роман с С. Ф. Пушкиной, был увлечен взором синих глаз Е. В. Веляшевой, очарован Е. П. Ушаковой, влюблен в нежный взгляд А. А. Олениной и млел, «сгорая пламенем любви», перед А. Ф. Закревской… В разное время он обожает А. Ризнич, M. Н. Раевскую, безнадежно влюблен в К. А. Собаньскую. Наконец, поражен красотой шестнадцатилетней H. Н. Гончаровой, ставшей его женой. И еще подметили одну особенность в любовных делах Пушкина – ему часто нравились женщины старше его самого. Объясняли это тем, что, мол, у поэта были холодные отношения с матерью и «поэтому ему было естественно полюбить женщину старше себя». В этой связи можно вспомнить Е. П. Бакунину – юношескую привязанность поэта, Е. А. Карамзину – «утаенную любовь», Е. И. Голицыну, в которую он был «смертельно влюблен», наконец, Е. К. Воронцову. Всего в донжуанском списке Пушкина… более ста имен. Есть среди них и имя Ольга. Долгое время не удавалось установить, кто это. Уже в нашем веке выяснили, что так звали Ольгу Михайловну Калашникову (1806 – не ранее 1840) – «крепостную любовь» Пушкина. Она была дочкой управляющего михайловским имением, где поэт и сошелся с ней в пору своей здесь ссылки.

Соблазненная

Ольга, дворовая девушка девятнадцати лет, добрая, очень милая, понравилась Пушкину, и он соблазнил ее, «неосторожно обрюхатил», как сам и признался. Пришлось принимать меры и услать ее сначала в Москву, к другу П. А. Вяземскому, с просьбой помочь, а затем и того дальше – в родовое имение Болдино, куда она приехала вместе с отцом, назначенным сюда управляющим и покуда не подозревающим о грехе дочери. Пушкину было совестно, «но тут уж не до совести», писал он Вяземскому и просил позаботиться о будущем ребенке. 1 июля 1826 года у Ольги родился сын Павел (умер в том же году 15 сентября). Однако Ольга не переменила своего отношения к Пушкину – она его любила. Год с лишком тянулась связь барина Пушкина с крестьянкой, и назвать это легким увлечением никак нельзя. Со временем Ольга вышла замуж за мелкопоместного дворянина, чиновника Павла Степановича Ключарева. Он и покрыл ее грех. Но брак не был счастливым, муж пил горькую, дебоширил. Он писал под ее диктовку слезные письма Пушкину в защиту ее отца, проворовавшегося управляющего.

Настал момент, и Пушкин приехал в 1830 году по делам имения в Болдино. Он не мог не встретиться с Ольгой. Конечно, они свиделись. Неизвестно, какова была эта встреча, но можно предположить, что отношения ее с барином были дружескими. Об этом говорят и ее письма к нему – всего три (его ответы не сохранились). В одном из них она писала: «Я имела щастие получить от вас Письмо, за которое чувствительно вас Благодарю что вы не забыли меня Находящуюся в бедном положении ив Горестной жизни…» Как мог, Пушкин старался облегчить ее участь, присылал кое-какие деньги. Когда у нее родился сын Михаил, она в числе заочных восприемников назвала и «титулярного советника Александра Сергеевича Пушкина».