Текст книги "Битва за Ковель"

Автор книги: Роман Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

«ТАНКОВАЯ РОТА ВЫПОЛНЯЕТ ЗАДАЧУ, ВЕДЕТ БОЙ»

24 марта на станцию в Хелме началась погрузка в эшелоны частей 2-го батальона 5-го танкового полка СС. Уже 25 марта Гилле потребовал, чтобы этот батальон был немедленно брошен «освобождать Ковель». Однако его пыл остудил ответ из штаба 4-й танковой армии: «В танковом батальоне «Викинг» готова к бою только одна рота. Ваша рекомендация об использовании этой роты будет передана по командной цепочке» ^{130} . Впрочем, уже 26 марта было принято решение задействовать батальон для удара по Ковелю. В 00: 30 27 марта первый поезд с «пантерами» «викингов» – это была 8-я рота 5-го танкового полка СС, отправился из Хелма. Однако недостаточная пропускная способность станции в Хелме не позволила обеспечить быструю переброску остальных частей батальона.

В 05: 30 в понедельник 27 марта 8-я танковая рота под командованием южнотирольского фольксдойче оберппурмфюрера СС Карла Николусси-Лека [37]37
  Карл Николусси-Лек родился в Больцано, в Южном Тироле, 14 марта 1917 года. С 1931 года был членом южнотирольской фольксгруппы. 10 апреля 1940 года он вступил в СС (билет ЛЬ 423876). Служил в полку СС «Дер Фюрер», принимал участие в Западной и Балканской кампаниях и боях на советско-германском фронте. В 1942 году окончил юнкерскую школу СС в Бад-Тёльце. Был отправлен в дивизию СС «Викинг». С 1 мая 1943 года командир 8-й роты 5-го танкового полка СС.


[Закрыть]прибыла в Мацеев. В роте было 17 танков «пантера», один тягач «Бергепантер» [38]38
  «Bergepanther» – ремонтно-эвакуационная машина на базе «пантеры». Интересно, что их создание было обусловлено тем, что старые полугусеничные тягачи Famo оказались не в состоянии буксировать тяжелые танки, как «пантеры», так и «тигры». Первая дюжина «бергепантер» была произведена в 1943 году, всего же было построено около 350 таких машин. Вместо башни и пушки на корпусе «бергепантеры» монтировалась квадратная деревянная платформа, оснащенная лебедкой с тягловым усилием 40 тонн и тросом длиной 140 метров. Подробнее смотрите в книге: Форти. Д.Германская бронетанковая техника во Второй мировой войне. С. 145.


[Закрыть]и 10 полугусеничных грузовиков «Маультир» [39]39
  Полугусеничный вездеход «Мерседес Бенц» L4500 R «Маультир», созданный в 1943 году. На автомобиле был установлен гусеничный двигатель от легкого танка Pz-П. Грузоподъемность 4,5 тонны, максимальная скорость – 36 километров в час, расход топлива – 200 литров на 100 километров. Их выпускали до 1944 года, всего было выпущено 1486 таких машин. Данные о составе 8-й роты взяты из книги: Фей В.Бронетанковые дивизии ССв бою. С. 86.


[Закрыть](«Мул»). Вместе с ротой находился командир 5-го танкового полка СС оберштурмбаннфюрер СС Йоханнес Муленкамп с несколькими штабными офицерами. Он немедленно установил контакт с штандартенфюрером СС Рихтером и командиром 131-й пехотной дивизии.

С прибытием на фронт танков «Викинга» первоочередной необходимостью стало снятие давления противника на железнодорожную линию, а также расширение контролируемого немцами района у Мацеева, необходимого для более удобного сосредоточения войск ради нанесения решающего удара на Ковель. С этой целью были запланированы отвлекающие атаки на юг и юго-восток от Мацеева.

Уже в 13: 30 27 марта 8-я рота приняла боевое крещение, атаковав советские позиции у села Торговище, в семи километрах юго-восточнее Мацеева. По немецким данным, это село было занято тремя ротами красноармейцев и одной батареей 76,2-мм орудий. Однако боя красноармейцы не приняли и быстро отступили в юго-восточном направлении, сдав село немцам.

Весь день 28 марта части 131-й пехотной дивизии, боевой группы дивизии СС «Викинг» и 190-й легкой бригады штурмовых орудий готовились к атаке, назначенной на 29 марта. Офицеры проводили рекогносцировку местности, снабженцы обеспечивали подвоз боеприпасов и продовольствия, а оружейники проверяли состояние оружия.

Боевой дух измотанных солдат 131-й пехотной дивизии поднялся после получения известия о прибытии на передовую эсэсовской бронетехники, имевшей к этому моменту грозную репутацию в вермахте, а также о скором подходе войск 56-го танкового корпуса. К этому моменту боевая численность рот дивизии (всего их было 21) составляла от 15 до 25 человек, а общий боевой состав 131-й пехотной дивизии насчитывал от 300 до 500 человек ^{131} .

В 09: 30 28 марта Муленкамп вызвал к себе Николусси-Лека: «Нико, к 15:00 ты со своей ротой должен будешь прибыть в Тупалы, где войдешь в подчинение 131-й пехотной дивизии» ^{132} . Тупалы лежат в восьми километрах восточнее Мацеева. Затем рота перебазировалась в Старые Кошары (пять километров к востоку от Тупалы). За время марша из строя по техническим причинам вышла одна «пантера», так что боеспособных танков в роте осталось 16.

В штабе 42-го корпуса к планированию этой атаки подошли со всей тщательностью. С учетом опыта предыдущих дней, основным направлением атаки 29 марта было избрано северное, вдоль железнодорожной линии, поскольку наступление южнее через леса, где красноармейцы хорошо закрепились, казалось командиру корпуса Маттенклотту безнадежным. Первой целью атаки было село Черкасы, в четырех километрах к северо-востоку от Старых Кошар и в шести километрах к северо-западу от Ковеля. Как показали дальнейшие события, такой подход оказался более чем правильным. В штабе 131-й пехотной дивизии царили оптимизм и уверенность. «Нам нужно от одного до двух дней, чтобы успешно провести эту операцию», – заявил генерал-майор Вебер.

Вперед выдвигались и другие части «Викинга», в частности полк СС «Германия», а весь старший командный состав эсэсовской боевой группы выехал вперед проводить рекогносцировку местности. С этой целью около часа дня в Тупалы прибыли Муленкамп и Рихтер, а Дорр и Хак провели рекогносцировку местности на своем участке. В 19:00 последние встретились с командиром 434-го гренадерского полка оберегом Набером для обсуждения обстановки и решения вопроса взаимодействия. Благодаря данным разведки и показаниям пленных, немцам было известно, что части 47-й армии перед фронтом атаки имеют «мощные линии противотанковой обороны», а также позиции полевой и зенитной артиллерии, «особенно в лесном массиве в 3 километрах к юго-востоку от Старых Кошар и на гряде высот в один километр к западу от Черкас» ^{133} . Атака должна была проводиться совместно с 434-м гренадерским полком и при поддержке артиллерии 131-й пехотной дивизии.

В конце дня 8-я танковая рота развернулась на перекрестке на юго-восточной окраине Старых Кошар. В качестве пехотного прикрытия роте были приданы три штурмовые группы по 10 человек из состава 434-го полка, отобранных по добровольному признаку (то есть всего 30 гренадер). Справа был развернут 3-й батальон полка СС«Германия», а слева – основные силы 434-го гренадерского полка.

В 08: 30 29 марта 8-я рота была поднята по тревоге. Николусси-Лек отправился на командный пункт командира 434-го гренадерского полка оберста Набера, где тот проинформировал оберштурмфюрера СС о задачах и целях атаки. Николусси-Лек получил приказ атаковать в направлении сел Черкасы – Мощеная. 30 приданных роте пехотинцев 434-го полка должны были играть роль танкового десанта. Танки должны были наступать в центре, а с флангов одновременно был запланирован удар 434-го полка и полка СС «Германия». Наступление должен был поддерживать один артиллерийский дивизион, вероятнее всего из 131-го артиллерийского полка. Артиллеристы имели задачу накрыть огнем лесные массивы к северо-востоку и к юго-востоку от Кошар, а также Черкасы и Мощеную. Со своей стороны, 431-й гренадерский полк должен был наносить отвлекающий удар на Люблинец, деревню юго-западнее Ковеля.

Прямо от Набера Николусси-Лек отправился на командный пункт полка СС «Германия», где Франц Хак детально проинструктировал его касательно характеpa местности, по которой предстояло наступать танкам, обратив особое внимание на железнодорожную насыпь, по которой могли пройти тяжелые «пантеры». Черкасы лежали к северу от железной дороги и с трех сторон были окружены болотами, поэтому атаковать их можно было только с западного или юго-западного направлений. Хак вначале выдвинул идею совместного наступления на гряду высот и на лесную опушку в одном километре восточнее Старых Кошар, а затем, уничтожив развернутые там советские противотанковые орудия, прорываться через лес и, следуя вдоль шоссе, выйти к Ковелю. Этот план поддержали командир полка СС «Германия» Дорр и командир 190-й легкой бригады штурмовых орудий гауптман Кроне.

В 10:30 на командный пункт полка СС «Германия» прибыл Муленкамп, внесший в план свои коррективы. Первой целью наступления для 8-й танковой роты были обозначены Черкасы. После того как Черкасы будут взяты, танкисты должны были двигаться на Мощеную, откуда продолжать атаку в направлении Ковеля. Танки атаковали в центре немецких наступательных порядков, их сопровождала машина связи. Батальон Хака, усиленный десятью штурмовыми орудиями, оперировал на правом фланге с задачей взять высоту и лесной массив. Левый фланг обеспечивал 2-й батальон гауптмана Герман-Эрнста Больма из состава 434-го гренадерского полка, поддержанный семью штурмовыми орудиями ^{134} . Отметим, что Больм недавно командовал батальоном, до этого он являлся командиром 5-й роты и 10 февраля 1944 года был награжден Германским крестом в золоте.

Таким образом, предполагалось, что коридор к Ковелю прорубят 8-я рота 5-го танкового полка СС (16 «пантер»), 190-й легкий дивизион штурмовых орудий (17 самоходок) и два гренадерских батальона неполного состава. Что и говорить, довольно амбициозная задумка. С высоты сегодняшнего дня, с учетом того, что немцам предстояло действовать танками и штурмовыми орудиями в болотисто-лесистой местности, против хорошо подготовленной противотанковой обороны и укрепленных позиций стрелковых частей Красной армии, надежды на благополучный исход этого предприятия выглядят весьма наивно.

Задача перед Николусси-Леком стояла та еще. Склонившись над картой, он тщательно планировал маршрут движения своих шестнадцати 45-тонных «пантер» через окрестные леса и болота. Принимая во внимание характер местности, Николусси-Лек решил выйти на перекресток дорог на юго-восточной окраине Старых Кошар, далее двигаться на север и достичь железной дороги двигаясь по отдельным незаболоченным участкам. Затем, действуя справа от железной дороги, он был должен атаковать позиции противника к западу от Черкас.

С утра разразился сильный снегопад, резко затруднявший видимость. Из-за него атаку, запланированную на 11:00, даже отложили на час, в надежде, что снег утихнет. Чуда, впрочем, не произошло – снег так и не унялся, поэтому эсэсовцам пришлось атаковать так, как есть. «Пантеры» с 30 добровольцами-гренадерами 131-й пехотной дивизии двинулись вперед в 12:00.

Снегопад затруднял видимость, однако это в некотором роде сыграло на руку немцам – им удалось близко подойти к первой советской позиции, к западу от Черкас, и внезапно атаковать ее. На острие атаки шел 1-й взвод гауптшарфюрера СС Ойгена Фааса, последний уничтожил одно противотанковое орудие. В скоротечном бою позиции были захвачены (в своем рапорте Николусси-Лек упоминает о сильном артиллерийско-минометном обстреле и активном противодействии противотанковых сил и средств противника ^{135} ), а красноармейцы отступили в сторону лесного массива. Смяв советскую оборону, рота благополучно вышла к железной дороге, как и планировалось, не потеряв ни одного танка. «Это было нашей первой целью. Теперь двигаемся по железнодорожной линии к блокирующей позиции врага к западу от Черкасс», – приказал Николусси-Лек своим танкистам ^{136} .

Но на этот раз проблемы не заставили себя долго ждать: снегопад усилился, что затрудняло видимость, некоторые командиры танков даже жаловались, что не мотан ничего видеть дальше стволов своих орудий ^{137} . Последствия не замедлили сказаться: в ходе движения позаволоченной местности, изобилующей воронками от снарядов, в секторе справа от железнодорожной линии, пять «пантер» увязли в грязи. Вытащить их своими силами не было никакой возможности. Впрочем, Николусси-Лек быстро смекнул, каким образом ему извлечь из этого хотя бы некоторую выгоду: командиры танков получили приказ огнем своих орудий прикрывать его правый фланг, подстраховывая остальные силы роты со стороны леса, так как немецкой пехоты в том направлении замечено не было.

С оставшимися танками Николусси-Лек атаковал хорошо укрепленные советские позиции, развернутые в 600 метрах к западу от Черкас. Немцам противостояли 10—12 противотанковых орудий, принявших бой. Артиллерийской поддержки у эсэсовцев не было, так как связисты никак не могли установить связь со штабом 131-го артиллерийского полка.

Двенадцать «пантер» атаковали клином, красноармейские орудия открыли огонь. Один из танков был обездвижен прямым попаданием, однако его экипаж продолжал вести огонь, пока второй снаряд не поджег танк; экипаж сумел спастись. Немцы в долгу не остались: Ойген Фаас точным выстрелом поразил артиллерийский склад боеприпасов. Тем временем Николусси-Лек приказал 3-му взводу обойти советскую позицию справа. Этот обходной маневр удался, и «пантеры» с фланга расстреляли противотанковые пушки. В 14: 30 все было кончено: все советские орудия были выведены из строя, а пехотинцы из танкового десанта в рукопашном бою захватили вражеские траншеи. Однако прежде чем их оборона была раздавлена, советские артиллеристы подбили еще две «пантеры», доведя число пораженных немецких танков до трех единиц. После этого Николусси-Лек затребовал тягачи для эвакуации увязших танков и врача для оказания помощи раненым. Два подбитых танка быстро вернулись в строй – их экипажи сумели самостоятельно справиться с ремонтом повреждений.

В 14:45 «пантеры» 8-й роты вышли к высоте перед Черкасами, где остановились, так как разыгралась метель и видимость была сильно затруднена. Решение было принято сразу: «Мы остановимся здесь. Не двигаться дальше, пока я не прикажу», – распорядился Николусси-Лек.

В 15:30 метель немного стихла, и Николусси-Лек повел свои танки на село Черкасы, с намерением охватить их справа. Но, не тут-то было – в условиях плохой видимости «пантеры» опять заехали в болото и три танка застряли. На ходу изменив направление атаки, танки пересекли железную дорогу к северу от Черкас, охватив деревню слева. Это случилось около 17:00. На левом фланге Николусси-Лека к Черкасам вышел батальон гауптмана Больма из 434-го гренадерского полка. В то же время, части полка СС «Германия» задерживались, увязнув в плотной советской обороне.

У Черкас «пантеры» завязали 15-минутный огневой бой с советской артиллерией, в котором все восемь участвовавших в нем танков получили попадания, правда, ни один из них не был выведен из строя. Вдобавок танк Николусси-Лека увяз в грязи, и в этой ситуации руководство боем взял на себя Фаас, пока танк командира не выбрался из грязевого плена. Все советские орудия были подавлены, а западная окраина Черкас пылала, подожженная немецкими снарядами. Если верить немцам, в Черкасах находилось около 1000 красноармейцев, поэтому в само село эсэсовцы вступить пока не рискнули, хотя и зафиксировали отступление противника в направлении на север и северо-восток.

В 17:05 Муленкамп приказал 8-й роте произвести разведку в направлении Мощеной. Для этого дела Николусси-Лек выделил четыре танка. Итог этой разведки боем был вполне типичным для данного дня – два ^{138} (по другим данным – пять ^{139} ) советских противотанковых орудий были подбиты, а два танка застряли в болоте.

Тем временем передовые части батальона гауптмана Больма – измученные, усталые солдаты, вышли к оставшимся «пантерам». Больм подошел к командирскому танку Николусси-Лека: «Я готов атаковать деревню. Можете ли вы обеспечить мне поддержку танками?» «Конечно, господин гауптман. Мы готовы к стрельбе», – ответил Николусси-Лек.

Заручившись огневой поддержкой танков, гренадерский батальон Больма пошел штурмовать Черкасы. Однако поскольку красноармейцы уже отступали, то серьезного сопротивления немецкие пехотинцы не встретили, и через час деревня была зачищена. По немецким данным потери советских войск в Черкасах составили от 200 до 300 человек убитыми и пленными, было захвачено или уничтожено семь 76,2-мм противотанковых орудий, два зенитных орудия, четыре 76,2-мм пушки, несколько минометов, противотанковых ружей и гужевых повозок ^{140} . Танкисты и пехотинцы имели все поводы для оптимизма.

Около 18:00 8-я рота получила приказ Муленкампа оставаться в Черкасах и обеспечивать охранение подступов к деревне с севера, востока и юго-востока. Как только стемнело, Николусси-Лек распорядился об эвакуации застрявших в болоте танков, прежде всего из района Мощеной. Из пяти танков, увязших южнее Черкас, удалось вытащить один, а остальные были объединены в группу под общим командованием унтершарфюрера СС Каспера, с заданием прикрывать роту с юга.

В 19:00 Николусси-Лек подвел итог дня, доложив в штаб полка, что: «Поставленная мне командованием полка задача (приказом по радио) – взять Черкасы – выполнена. В настоящий момент имею в наличии шесть боеспособных танков, еще 3—4 могут быть в течение 3—4 часов эвакуированы из болота. Рассчитывать на пополнение запасов горючего и боеприпасов посредством «Маультиров» по причине заболоченной местности не приходится» ^{141} . Потери роты за день составили один погибший (унтер-офицер, командир взвода) и трое раненых ^{142} .

В то же время наступление 3-го батальона полка СС«Германия», атаковавшего к югу от железнодорожной линии, проходило крайне медленно. Наступать панцергренадерам приходилось через густой лес, который тянулся вдоль железнодорожной линии практически до самого Ковеля, а затем, когда до города оставалось два километра, начинались болота. Скорее всего, противостояли эсэсовцам части 76-й стрелковой дивизии. Тем не менее Францу Хаку удалось очистить лес от противника, хотя и ценой довольно больших потерь. После этого атакующий потенциал батальона иссяк и Хак получил приказ закрепиться на достигнутом рубеже.

Новости о продвижении ударной группировки 42-го корпуса к Ковелю были отправлены Гилле. Стоит обратить внимание, что активные усилия немцев 29 марта поставили советскую сторону в сложное положение, и это при том, что атакующая группировка была довольно слабой и то пробилась вперед лишь частично. Тем не менее 47-я армия перешла к обороне, а нападения на фланги 42-го корпуса и железнодорожную линию прекратились. Советские войска стягивались к Ковелю и на направление против 56-го танкового корпуса. В обороне активно начала использоваться тактика засад, в том числе и танковых.

После взятия немцами Черкас возник закономерный вопрос: что же делать дальше? У 8-й роты был ясный приказ – оборонять Черкасы. Однако поскольку основной задачей наступления был прорыв в Ковель, то Николусси-Лек, оценив обстановку, принял решение нарушить приказ оставаться в Черкасах, и по собственной инициативе возобновил движение к Ковелю. Отметим, что в этой ситуации молодой тирольский офицер поступил вполне типично для офицерского корпуса войск СС. Что и говорить, более чем смелое и рискованное решение, тем более что атаковать приходилось ограниченными силами, с небольшим пехотным прикрытием, в сложных погодных и местных условиях, и в довершение всего – в нарушение приказа (хотя Николусси-Лек и собирался поставить в известность штаб полка о своих намерениях). Характерно, что в этом решении его поддержал гауптман Больм, чей батальон обеспечивал левый фланг эсэсовцев. Больм даже выслал разведку в направлении на восток от Черкас, а в 19: 45 после краткого совещания с Николусси-Леком по радио заявил о своей готовности наступать совместно с эсэсовцами вдоль железнодорожной насыпи.

Другой проблемой был выбор направления атаки. Прежний план—движение на Ковель через Мощеную, представлялся крайне сомнительным, так как проведенная Николусси-Леком разведка в этом направлении результаты дала неутешительные: «Первое – болота; второе – нехватку горючего, и третье – мощная оборона противника, оживившаяся в результате наших действий. Последнее с уверенностью позволяет предположить, что противник ожидает наших активных действий с этого направления. В направлении на восток местность совершенно непроходима, такая же ситуация – к югу от железнодорожной линии и до опушки леса». К тому же немцы понимали, что, после того как была проведена разведка боем, красноармейцы вполне теперь могли ожидать активности немцев против Мощеной.

Взвесив все за и против, Николусси-Лек пришел к выводу, что наиболее проходимым и наименее угрожаемым путем к Ковелю является железнодорожная насыпь, причем расчет строился на том, что красноармейцы не успеют подтянуть к ней противотанковые орудия.

Выступление было запланировано на 22:00, однако его пришлось отложить, так как эвакуация увязших в болоте танков сильно затянулась, а радиосвязь со штабом полка отсутствовала. Около 22:00 связь возобновилась, и Николусси-Лек сообщил Муленкампу о своих намерениях ^{143} , после чего, судя по всему, связь снова прервалась. Однако в полку вообще не планировали вести атакующие действия 30 марта, с учетом характера местности и сильного сопротивления противника, а 8-ю роту предполагалось вывести в полковой резерв и с рассветом сосредоточить у Старых Кошар. Танковый десант должен был вернуться в свои подразделения ^{144} . Соответствующий приказ был отдан в 01:30, однако из-за отсутствия радиосвязи не был принят ротой. То есть основной приказ о прекращении атаки и о возвращении к Старым Кошарам Николусси-Лек так и не получил.

Поэтому Николусси-Лек возобновил наступление в 4 часа утра 30 марта, о чем и сообщил по радио гауптману Больму.

Для решающей атаки Николусси-Лек собрал девять танков. В 4 утра «пантеры» выстроились колонной на железнодорожной насыпи и выступили вперед. На левом фланге танковой роты (слева от насыпи) шли пехотинцы Больма. Танки шли, практически не встречая сопротивления, и сумели вырваться вперед, оторвавшись от пехоты. Все шло спокойно, пока в двух километрах к востоку от станции Черкасы «пантеры» не попали под обстрел двух танков, замаскированных в лесу справа от железнодорожной насыпи. В ходе короткой артиллерийской перестрелки на дистанции в 400 метров оба советских танка были уничтожены, победы записали на свой счет командиры танков Фаас и Хербертс. Что это были за танки, толком не ясно, по одним данным, это были поставленные в СССР по ленд-лизу американские танки М4А2 «Шерман», одного из танковых полков 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, приданного на усиление 47-й армии, и впервые появившиеся на этом участке фронта, а по другим – старые добрые тридцатьчетверки.

Станция была взята, а справа от железной дороги был захвачен небольшой склад боеприпасов. Однако затем немцы нарвались на минное поле, в какой-то сотне метров поблизости от станции. Головная «пантера» гауптшарфюрера ССФааса наехала на мину. Левая гусеница была разорвана. Это было только начало: при попытке обойти обездвиженный танк подорвалась вторая «пантера», шарфюрера СС Хербертса. Колонна остановилась, однако эта вынужденная остановка позволила нагнать танки отставшему батальону гауптмана Больма. Пехотинцы выставили защитный периметр вокруг станции, чтобы обезопасить «пантеры» от внезапной атаки.

Однако атака так и не последовала, поскольку противодействие советских войск ранним утром 30 марта было охарактеризовано как «вялое». К шести утра саперы проделали проход в минном поле. В это же время Больм сообщил Николусси-Леку, что получил приказ не двигаться дальше и закрепиться на достигнутом рубеже (то есть в районе села Черкасы). «Я не могу остаться здесь, Больм. Я продолжу движение с приданной мне штурмовой группой на броне танков», – заметил Николусси-Лек ^{145} . С этого момента семи «пантерам» предстояло наступать в одиночку, имея в качестве пехотного прикрытия лишь бойцов танкового десанта.

Общее командование двумя подорвавшимися на минах танками было возложено на обершарфюрера СС Фааса. Он получил приказ обеспечить ремонт техники и оборонять станцию, чтобы держать открытой дорогу для подхода подкреплений. Для их поддержки гауптман Больм выделил подразделение пехоты из 16 человек под командованием фельдфебеля.

Дальнейшие события развивались по принципу: «Удача помогает смелым и решительным». Первое время эсэсовские «пантеры» ехали спокойно, не встречая никакого сопротивления. До Ковеля оставалось лишь два километра, когда танки вступили в бой с советской пехотой и бронебойщиками. Сопротивление было быстро подавлено, однако вскоре на рубеже Ковель – Мощеное немцы нарвались на зенитные позиции – 10—12 орудий, прикрывающих северо-западные подходы к Ковелю. Первым их обнаружил один из взводных, обершарфюрер СС Яусс. Завязался огневой бой, но в этот момент Николусси-Лек получил по радио «стоп-приказ» от гауптмана Больма – роте предписывалось немедленно остановиться. Отметим, что в штабе полка об инициативных действиях Николусси-Лека узнали только в 05: 10, эту новость Муленкампу сообщил оберштурмфюрер СС Вилли Хайн, который с передвижной радиостанцией был отправлен к Николусси-Леку, однако из-за состояния дорог достиг лишь Старых Кошар, где и узнал, что танки 8-й роты находятся лишь в двух километрах от Ковеля. По-видимому, после этого Муленкамп связался с Больмом и приказал ему остановить танки, что соответствовало первоначальному плану. Что и говорить, в успех предпринятого Николусси-Леком последнего броска Муленкамп явно не верил.

Поскольку бой был в самом разгаре, а Ковель – на расстоянии одного броска, то Николусси-Лек просто проигнорировал данный приказ, тем более что напрямую Больму он не подчинялся. После войны он рассказывал в интервью, что исходил из сиюминутной оценки ситуации, понимая, что в случае остановки положение снова станет безнадежным ^{146} . Интересно, что диалог между двумя офицерами велся через командира последней машины в колонне «пантер», шарфюрера СС Хуго Мёллера. Дело в том, что именно Мёллер принял этот приказ и поэтому ему Николусси-Лек продиктовал ответ: «Командиру последней машины: сообщение гауптману Больму: танковая рота выполняет задачу, ведет бой. Таким образом, не можем подчиниться вам» ^{147} .

И действительно, обстановка для продолжения атаки была самая благоприятная, так как сильная метель сняла потенциальную опасность на открытых флангах и помогла танкам успешно прорваться через позиции советских зениток, причем, по немецким данным, было уничтожено два зенитных орудия. Прикрываясь метелью, «пантеры» сумели быстро пройти дальше и с тыла выйти к передовым советским блокирующим позициям перед Ковелем, застав неприятеля врасплох. Последний решительный натиск, и оборона противника треснула как яичная скорлупа. Здесь хорошо проявили себя пехотинцы из танкового десанта, быстро зачистившие траншеи красноармейцев.

В 7: 30 танки достигли поворота железной дороги, где вышли к передовому опорному пункту, которым командовал гауптман Штреккер из гарнизона Ковеля. Тем самым прорыв 8-й роты в Ковель состоялся. Штреккер тут же попросил у Николусси-Лека помощи касательно подавления двух укрытых за руинами каких-то построек советских противотанковых орудий на северо-западной окраине города, которые постоянно выбивали угловые позиции батальона Штреккера. Для выполнения этой просьбы эсэсовцам потребовалось две «пантеры» и четыре выстрела.

После этого семь «пантер» проследовали в центр города, на командный пункт Гилле, где в 08: 10 Николусси-Лек доложил командующему обороной о своем прибытии: «Группенфюрер, докладываю о прибытии 8-й роты в составе семи танков». Он пожал руку молодому офицеру: «Спасибо, Николусси-Лек. Вы нам очень помогли. Теперь я уверен, что мы справимся» ^{148} . Как мы помним, Гилле как раз требовал разрешение на прорыв из города 30 марта, в котором ему было отказано. Теперь он мог вздохнуть с облегчением, поскольку получил серьезное подкрепление, с помощью которого мог продержаться еще несколько дней. Да и надежда на скорую деблокаду города теперь, после удачного прорыва в город, разгорелась с новой силой – всем стало понятно, что советское кольцо вокруг Ковеля совсем не такое плотное, как могло бы показаться, и его вполне можно разорвать.

В 10:00 131-я пехотная дивизия доложила, что 8-я танковая рота в сопровождении пехоты прибыла в Ковель в 09:05. ^{149} Не трудно представить, какой диапазон реакций вызвало это сообщение в немецких штабах разного ранга – от удивления до безграничного восторга и воодушевления.

Конечно, семь «пантер», пусть даже с ограниченным боезапасом и небольшим количеством оставшегося в баках топлива, сумели существенно увеличить боевой потенциал ковельского гарнизона. Уже вскоре танковая рота приняла участие в отражении вражеских атак на город, поддерживая пехотинцев огнем своих мощных орудий. Для танкистов эти бои были тяжелыми, достаточно сказать, что в боях в Ковеле Николусси-Лек потерял пять танков [40]40
  Как нам кажется, не все они были подбиты противником, а часть из них была выведена из строя самими немцами после исчерпания боекомплекта и топлива.


[Закрыть].

Таким образом, в результате смелого «гусарского» рейда по сложной местности, с плохо работающей связью и в нарушение всех приказов, часть 8-й танковой роты 5-го танкового полка СС сумела прорваться в Ковель. В ходе рейда было уничтожено 16 противотанковых орудий, два зенитных орудия, два танка (или «шерманы», или Т-34) и 40 противотанковых ружей, а также много стрелкового вооружения. За это 3 апреля 1944 года Николусси-Лек был упомянут в сводке Верховного главнокомандования вермахта ^{150} , что всегда являлось одним из высших актов признания заслуг военнослужащего.

Хотя этот успешный прорыв не имел никакого решающего значения, так как кольцо окружения, разомкнутое 8-й ротой, сразу же снова сомкнулось за кормой последней «пантеры», однако моральный дух как осажденного гарнизона, так и деблокирующих войск резко вырос. Это был реальный успех немецких войск. Но о снятии осады и спасении города говорить было еще преждевременно, поскольку коридор еще не был пробит, а 47-я армия не собиралась сдавать своих позиций.