Текст книги "Офицерский корпус Добровольческой армии: Социальный состав, мировоззрение 1917-1920 гг"

Автор книги: Роман Абинякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Следовательно, фактическое двоевластие могло складываться только между двумя организованными и мощными, а потому реальными претендентами: леворадикальными политическими партиями и армейским руководством всех рангов. Немного позже именно это высказал самый талантливый политик тех лет – лидер большевиков В. И. Ленин: либо диктатура генерала-«кавеньяка», либо «диктатура пролетариата» (в лице партии), и третьего – в виде демократии – при стремительном развитии и крутых поворотах страны просто не дано. [39]39
  См.: Ленин В. И. Избранные сочинения. В 10 т. Т. 8.– M: Политиздат, 1987. С. 150.


[Закрыть]Забегая вперед, все же отметим, что, став главным противником большевизма в ходе Гражданской войны, военная контрреволюция так и не стала, как верно отметил В. П. Булдаков, реальной «конструктивной альтернативой коммунистическому режиму». [40]40
  Булдаков В. П. Красная Смута: Природа и последствия революционного насилия. – М.: РОССПЭН, 1997. С. 239.


[Закрыть]

Очень быстро даже среди довольно лояльно встретивших революцию юнкеров под впечатлением «грабежей, избиений и всеобщего хамства», не осталось и капли запала: «Ничего красивого и героического… Какая прекрасная вещь – порядок. Его начинаешь ценить, когда его нет», [41]41
  Мамонтов С. И. Походы и кони: Воспоминания о Гражданской войне// Подъем – 1992 – № 5/6 – С. 8–9.


[Закрыть]– лейтмотив их воспоминаний. Подспудно зарождались настроения, ориентированные на сильную власть.

Стремясь взять гарнизон в свои руки, Временное правительство уже 2 марта назначило командира 25-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Л. Г. Корнилова – почти игнорируя мнение Ставки – командующим Петроградским военным округом. Произошло это явно с подачи Гучкова, с которым Корнилова связывали достаточно доверительные отношения. Однако разница в психологии фронта и тыла учтена не была, и ставка на доблестного генерала, окруженного всячески рекламировавшимся ореолом героизма, побега из плена и революционности, себя не оправдала. Популярный в боевой обстановке, он не получил авторитета у тыловиков-пораженцев. В этих условиях Корнилов несколько демонстративно проявил себя как республиканец и революционер: приветствовал падение монархии как самодискредитировавшейся и 7 марта лично арестовал императорскую семью, ясно сознавая невозможность ее политической реанимации. Но, несмотря на это, Корнилов сразу понял «отсутствие государственной власти и неизбежность жестокой расчистки Петрограда». [42]42
  Деникин А. И. Очерки Русской Смуты: Крушение власти и армии. С. 147.


[Закрыть] Параллельно правительство заявило о нежелательности Николая Николаевича в роли Верховного; великий князь сдал должность начальнику штаба генералу от инфантерии Алексееву.

Первым шагом Корнилова стали события 13–14 марта. Генерал провел совещание с начальниками всех военных училищ в Константиновском артиллерийском училище, а на следующий день юнкера, усиленные орудиями, вышли на Дворцовую площадь. «Нас было 14 тыс. лучших в то время войск в России: дисциплинированных, молодых, храбрых и не рассуждающих», – вспоминал С. И. Мамонтов, отмечая: никто не сомневался, что предстоит переворот, и все были в восторге. [43]43
  Мамонтов С. И. Указ. соч. С 11.


[Закрыть]Это признание весьма показательно,в самом начале послереволюционной жизни появилась сила правого толка, стремившаяся к коррекции нового режима: «Мы были настроены решительно… Всем уже осточертели речи». [44]44
  Там же. С. 12.


[Закрыть]Но выступления не произошло, так как Керенский уговорил Корнилова не допускать кровопролития.

Возможно, в пике энтузиазма масс,попытка переворота была обречена,ввиду малочисленности (хотя и лучшей подготовки) юнкеров. Возражением служит то, что на том этапе разложение еще не коснулось фронта, и победа Корнилова ликвидировала бы саму возможность его распространения туда. К тому же вскоре, летом-осенью 1917 г., военные считали, что и «800 юнкеров, вооруженных пулеметами и ручными гранатами, представляют в условиях непрерывно нарастающей деморализации войск Петроградского военного округа большую военную силу», [45]45
  Кремлев И. Л. Былое: Из воспоминаний. – М.: Молодая гвардия, 1959. С. 9.


[Закрыть]– то есть в марте сил было более чем достаточно. Вообще же акция 14 марта напоминает лишь неопределенную демонстрацию силы и одновременно преждевременное обнаружение замыслов.

Получив от правительства неограниченные полномочия в кадровых вопросах, Корнилов начал «незаметно инфильтровать здоровый элемент командного состава». [46]46
  Александр Иванович Гучков… С. 75.


[Закрыть]Он понял непригодность для действий местных офицеров, которых счел если не прямо виновными, то ответственными за дезорганизацию, и провел назначения вызванных с фронта боевых, опытных и надежных командиров «в более устойчивые части, казачьи части, части артиллерии, [военные] училища». [47]47
  Там же. С 73, 75.


[Закрыть]Таким образом, генерал пытался не подтягивать запасные батальоны в целом, сознавая эфемерность этого, но создать и укрепить среди них отдельные надежные подразделения, расколов солдат гарнизона в преддверии считавшегося неизбежным вооруженного столкновения. Меняя тактику, Корнилов сохранил цель.

Действуя пока в интересах и Временного правительства, он получал, по свидетельству Гучкова, «неограниченные кредиты, чтобы организовать пропаганду», [48]48
  Там же. С. 72.


[Закрыть]иначе говоря – вести борьбу идеологическую, приспосабливаясь к духу времени. Кроме того, зная о притоке в столицу отпускных солдат с позиций, не спешивших по окончании отпусков отбывать обратно, Корнилов обратился с просьбой об их отзыве «ввиду чрезмерного скопления» к соответствующим штабам. [49]49
  Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 69. Оп. 1. Д. 75. Л. 34.


[Закрыть]Тем самым осуществлялась попытка косвенным путем сократить число солдат округа.

В конце марта Крымов, произведенный в генерал-лейтенанты и получивший 3-й конный корпус, посетил Петроград и предложил расчистить город всего одной дивизией «не без кровопролития». [50]50
  Иоффе Г. З. Указ. соч. С. 44.


[Закрыть]

К сожалению, до сего дня личность Александра Ильича Крымова едва ли не игнорировалась, а его роль в событиях тех днейсводилась к участию в августовском походе на Петроград. Между тем, это была очень заметная, можно сказать, знаковая фигура российской смуты 1917 г., ни в коем случае не уступавшая ни Корнилову, ни тем более Алексееву. Хорошо знавший его современник оставил весьма восторженную характеристику, портрет буйного, но безусловно яркого, богато одаренного личными качествами генерала: «Умный и образованный, он нес в себе громадный запас энергии, воли к действию… В нем чувствовался темперамент бойца. Глядя на него, вспоминались кондотьеры эпохи Ренессанса, предприимчивые люди, способные к авантюре, к дерзкой, самозабвенной выходке, когда человек мог или сложить голову, или завоевать государство». [51]51
  Верховский А. И. Указ. соч. С. 147–148.


[Закрыть]

Естественно, что действительно смелая инициатива Крымова натолкнулась на трусоватое сопротивление министров, боявшихся потрясений, а вернее – ответственности и падения своей и так нестабильной популярности. Немного позже и Алексеев заявил, что «кровопролитие в Петрограде неизбежно, и только оно может разрядить тяжелую обстановку» столицы [52]52
  РГВИА Ф. 69. Оп. 1. Д. 74. Л. 511 об.


[Закрыть]– пока лишь ее. Итак, демагогическое политиканство правительства и прямолинейное упование генералитета на силовое решение вступили в противоречие. Особо подчеркнем факт осведомленности гражданского руководства о планах военных.

Корнилов был абсолютно согласен с необходимостью «расчистки», но расходился с Крымовым относительно ее способов, – видимо, не желая вмешательства того в сферу собственной компетенции. Г. З. Иоффе считает, что он еще не решался «уйти из гучковской упряжки»; более объективным представляется несколько необычный взгляд на Корнилова как на личность политически более логичную, чем его обычно изображают. Действительно, репрессии при наведении порядка, даже увенчавшиеся успехом, автоматически вели к сплочению и активизации всех леворадикальных сил и позволяли обвинить власть в нарушении соглашения, насилии над революционными солдатами и, следовательно, в контрреволюции. Корнилов же расчитывал на отмену исключительности столичного округа путем создания нового, Петроградского фронта. Запасные батальоны развертывались в полки, а в права командующего фронтом входило изменение дислокации и перемещение частей, включая и тыловые. [53]53
  Иоффе Г. З. Указ. соч. С. 44, 119.


[Закрыть]Конечно, сопротивление не устранялось и при этом, но в новом положении могло квалифицироваться как мятеж против революционной власти, и уже гарнизон оказывался с ярлыком контрреволюционеров.

Для таких изменений требовалось время. Однако Апрельский кризис вынудил Корнилова пытаться применить верные войска. Но после встречи с Н. С. Чхеидзе генерал отменил решение; [54]54
  Там же. С. 64.


[Закрыть]причиной стало не столько заявление председателя Совета об осложнении внутриполитического положения действиями военных, сколько вновь резко отрицательное отношение министров к решительному применению силы. [55]55
  Александр Иванович Гучков… С. 76.


[Закрыть]22 апреля Исполком Петросовета заявил о своем приоритетном праве на передвижения войск гарнизона. Корнилов, ранее готовый к компромиссу – приему его постоянных представителей в штаб округа – расценил это как узурпацию власти командующего и ушел со своего поста; через неделю он получил назначение командующим 8-й армией и отбыл на Юго-Западный фронт.

Столь подробное изучение состояния запасных частей проведено потому, что именно под воздействием тыла начались шатания на позициях. После приказа № 1 в мае появилась «Декларация прав солдата и гражданина», разрешившая «свободно и открыто высказывать… свои политические, религиозные, социальные и прочие взгляды». [56]56
  Деникин А. И. Очерки Русской Смуты: Крушение власти с. 299


[Закрыть]Отныне армия переставала существовать вне политики, более того, по смыслу документа не исключалась антивоенная, антиправительственная и иная враждебная агитация. Это способствовало взаимоотдалению солдат и офицеров не меньше, чем комитетское руководство, ставившее командиров в подчиненное, ущербное и деморализованное положение. Буйно расцветшая политическая литература и периодика хлынула на фронт, причем наиболее целенаправленно и массово поставлялись скрыто или откровенно пораженческие издания. [57]57
  Там же. С. 436.


[Закрыть]Под их влиянием у солдат, почувствовавших слабость власти и безнаказанность, произошел сильнейший всплеск антивоенных настроений.

Уже в марте-апреле нередкими были случаи обсуждения боевых задач на митингах, братаний с противником, что резко снижало боеспособность, если не уничтожало полностью. На отдельных участках происходил товарообмен с неприятелем. В начале мая Корнилов, обходя позиции 8-й армии, был издевательски-вежливо встречен в одной из траншей неприятельским военным оркестром, заранее оповещенным русскими солдатами о прибытии нового командующего. [58]58
  Там же. С. 330–331.


[Закрыть]

Не последнюю роль сыграли и кадровые перестановки в высшем звене комсостава, когда в отставку отправили до 150 генералов. Безусловно, в армии был силен дух бездарности, консерватизма и протекционизма, но массовое увольнение военачальников, отчасти вполне своевременное, подрывало, по вескому мнению А. Н. Деникина, веру солдат в командиров. А это способствовало ослаблению дисциплины и в совокупности с прочими факторами исчезновению армии как боевой единицы при одновременном ее рождении в качестве силы политической, и притом враждебной как войне, так и вообще властному началу государства. Тот же Деникин, выражая мнение многих офицеров, утверждал: солдат охватило «животное чувство самосохранения. Раньше оно сдерживалось примером исполнения долга, стыдом, страхом и принуждением»; когда же данные функции ослабли, «это чувство опрокинуло все усилия командного состава, все нравственные начала и весь военный строй». [59]59
  Там же. С. 329.


[Закрыть] Постоянные нарушения и упрощения даже бывших ранее незыблемыми военной атрибутики и идеалов. Еще в июле некоторые части, в том числе 123-й и 127-й пехотных дивизий, не получили полковые знамена. [60]60
  РГВИА Ф. 69. Оп. 1. Д. 75. Л. 188.


[Закрыть]Еще показательнее отказы от собственного знамени, даже от Георгиевского штандарта, как от «тряпки, пропитанной народной кровью», и замене его на новый, революционный (17-й драгунский Нижегородский полк). [61]61
  Столыпин А. А. Записки драгунского офицера (1917–1920 гг.)//Русское прошлое – 1993 – Кн. 3 – С. 20.


[Закрыть]Символ доблести – наградные знаки из драгоценных металлов – зачастую сдавались в казну и заменялись изготовленными из неблагородных сплавов. [62]62
  РГВИА. Ф. 2740. Оп. 1. Д. 286. Л. 12.


[Закрыть]Крайне профанировалась присяга, сведенная к следующей процедуре: «… дневальные кричат: «Желающие расписываться в присяге – выходи!» Часть идет расписываться, часть продолжает спать, а писари, по-видимому, заполняют пробелы». [63]63
  Материалы для истории Корниловского ударного полка/Сост. М. Н. Левитов. – Париж, 1974. С. 15.


[Закрыть] Конечно, приведенные примеры – частные, но они весьма характерны и симптоматичны.

Разумеется, огульное обвинение офицерами солдат в полной нравственной деградации и едва ли не в поголовной измене неверно. Обычно отмечаются усталость от боев, жертв, лишений и самой окопной жизни. Но помимо этого, присутствовавшего всегда и не главного по влиянию явления, усиливалось стремление вчерашних крестьян к миру для ожидаемого в результате революции раздела земли и, как необходимости для него, – к сохранению жизни. Впрочем, оно было более свойственно для новичков на фронте – бывших запасных, [64]64
  Деникин АИ. Очерки Русской Смуты: Крушение власти и армии. С. 335.


[Закрыть]приобретших примитивный политический опыт – что наносит сильный удар по тезису об усталости.

Генералитет, сообразуясь с условиями военного времени, проявил серьезную обеспокоенность создавшимся положением. На созванном 1 мая в Ставке совещании командующих фронтами рефреном всех выступлений стало энергичное предостережение «без дисциплины армия не может существовать», а для ее восстановления «нужна твердая сильная власть». [65]65
  Цит. по: Там же. С. 310.


[Закрыть]Впервые военные открыто и внятно критиковали пресловутую «демократизацию» и объявили о вредоносности замены единоначалия комитетами. Но их голос не был услышан правительством. Верховный Главнокомандующий Алексеев настаивал на жесткой позиции против «Декларации прав солдата» и вообще против военной политики Временного правительства, понимая, что время работает против командования: «Если давать бой, то сейчас и сразу». [66]66
  РГВИА Ф. 69. Оп. 1. Д. 74. Л. 514.


[Закрыть]Однако остальные участники, ощущая свои реальные силы, лишь самолюбовались ими и к разрыву с министрами готовы не были. Последующие попытки самостоятельных действий в рамках урезанных полномочий плодов не дали. В частности, 12 мая для борьбы с братаниями Верховный Главнокомандующий отдал приказ «всех вражеских офицеров и солдат, являющихся к нам под видом парламентеров для шпионажа, – брать в плен». [67]67
  Там же. Ф. 2740. Оп. 1. Д. 286. Л. 20.


[Закрыть]Подобные приказы, не имея уже реальной возможности исполнения, повисали в воздухе.

Другой проблемой, глубоко затронутой на совещании, стало состояние офицерской среды. В ходе Первой мировой войны русский офицерский корпус существенно изменился количественно и качественно. Его численность возросла в шесть-восемь раз, доля же кадрового состава вследствие крупных потерь и нерационального использования сократилась до 20–25 %, а в пехоте и до 4 %. [68]68
  Веркеенко Г. П., Минаков С. Т. Московский поход и крушение «добровольческой политики» генерала А. Деникина. – М.: МГОПИ, 1993 С. 25.


[Закрыть]Восполнять нехватку офицеров приходилось в основном путем ускоренной подготовки новых кадров. Анализируя статистические данные ряда военный училищ и школ прапорщиков за 1915–1917 гг. (см. приложение 2, таблица 3), получаем следующую картину. Среди обучавшихся дворяне составили лишь 7,6 %, а вкупе с чиновно-офицерскими детьми – чуть более 19 %; купцы как капиталистический элемент оказывались в рекордном меньшинстве – 2,5 %. Вместе с тем крестьян насчитывалось 38,0 %, а мещан вместе с относившимися к ним квалифицированными рабочими – 24,7 %, [69]69
  Волков С. В. Русский офицерский корпус. – М.: Воениздат, 1993. С. 353.


[Закрыть]то есть процент выходцев из «податного населения» среди офицеров военного времени превысил половину, а ориентировочно – и две трети.

Другим путем проникновения в офицерские ряды данного элемента было производство из нижних чинов за боевые отличия – вообще без всякой подготовки. Имеющийся материал 126-го пехотного Рыльского полка показывает, что только одним приказом в 1915 г. в офицеры вышли сразу 18 человек, в том числе восемь из подпрапорщиков и десять из унтер-офицеров. [70]70
  РГВИА Ф. 2740. Оп. 1. Д. 283 Л. 10.


[Закрыть]

В мирное время эти люди и не помышляли о столь «высоком» в их понимании взлете; быстрая примитивная подготовка (тем более ее отсутствие) не давала морально-психологической преемственности. Покинув одну социальную группу, они чувствовали себя неуверенно в новой и, самоутверждаясь, ориентировались чаще на внешние признаки. «Офицерство, даже военного времени, твердо соблюдало кадровые традиции», [71]71
  Октябрь на фронте: Воспоминания/Коллектив авторов. – М.: Воениздат 1967. С. 247.


[Закрыть] ⁵⁵– с недоумением вспоминали солдаты. Гораздо более резко высказался на совещании в Ставке генерал В. И. Гурко: "Новое офицерство, вышедшее из среды банщиков и приказчиков, восприяло от старого самые нехорошие стороны… Впехоте, где много офицеров, вышедших из солдатской средыи далее всего стоящих от солдат,хуже всего обстоит дело". [72]72
  РГВИА Ф. 69. Оп. 1. Д. 74. Л. 507.


[Закрыть](курсив наш – Р.А.)

Генерал A. M. Драгомиров отмечал опасность возникшей и усиливавшейся в ходе революции розни в офицерском мире, чреватой разобщением его прежней монолитности. Политиканство некоторых начальников он объяснял никак не сословными корнями, а карьеризмом – «каждый офицер имеет желание быть командиром корпуса». [73]73
  Там же. Л. 509 об.


[Закрыть]Действительно, вскоре пагубная политизация распространилась широко и вполне легально, проникнув и в юнкерскую среду. Например, при выборах комитета в столичном Владимирском военном училище каждого опрашивали о его убеждениях, и от них зависело отношение к юнкеру и офицеров, и однокашников. [74]74
  Кремлев И. Л. Указ. соч. С. 6–7.


[Закрыть]Разрушение единства офицерства, отличавшегося политическим невежеством из-за традиционной аполитичности, постепенно ослабляло его.

Тыловое разложение тем временем шло семимильными шагами. Крайний, но далеко не единичный пример, – грабежи солдатами Мценского гарнизона окрестных имений, происходившие под предводительством трех офицеров. [75]75
  РГВИА Ф. 69. Оп. 1. Д. 75. Л. 56.


[Закрыть]Среди же фронтовиков довольно часто параллельно собственным кризисным явлениям усиливалось отрицательное отношение к «окопавшимся» запасным частям. Отсутствие пополнений вело к увеличению боевой нагрузки на позициях в силу естественной убыли. Поэтому 7 мая Алексеев телеграфировал новоиспеченному военному министру Керенскому о вреде состояния «двоеармия»: одна на фронте, другая в тылу – «не для пополнения первой, а для обеспечения от контрреволюции», и ее надо направить «на пополнение жидких рядов фронта». [76]76
  Там же. Л. 46.


[Закрыть] Ответ военного министра следует привести дословно: «Надо отдать приказ о недопустимости превращать запасные полки в полки, обеспечивающие Россию от контрреволюции. Это боязнь пули». [77]77
  Там же. Л. 46 об.


[Закрыть] Цитата позволяет отметить явный перелом в отношении к тыловикам в сторону сближения с генеральским; в то же время Керенский не горел желанием принимать ответственность на себя, предлагая Ставке издать соответствующий приказ от своего имени.

Однако требовалось не писать приказы, а действовать. 22 мая Верховный Главнокомандующий остро обратился к правительству, почти требуя свободу рук для удержания армии в повиновении, отмечая, что «войско стало грозным не врагу, а своему Отечеству». [78]78
  Там же. Л. 51.


[Закрыть]В ответ Алексеев был отстранен от должности, так как министры опасались его активности и роста популярности в офицерских кругах, чем только подстегнули оппозиционность генерала. Верховным Главнокомандующим назначили генерала от кавалерии А. А. Брусилова, который обладал и военным талантом, и политической гибкостью. «Он умел говорить с солдатами и внушать к себе доверие», – отмечал Гучков и описывал его участие в демонстрации в Бердичеве, где восторженная толпа носила сидящего в кресле под балдахином и окруженного красными флагами генерала по улицам. [79]79
  Александр Иванович Гучков… С. 102.


[Закрыть]Керенский надеялся на популярность Брусилова в низах и единодушие с руководством страны.

Зеркалом, в котором совершенно очевидно и объективно отразилось падение боеспособности армии, стало июньское наступление. Накануне настроение войск было в целом нейтрально-пассивным; имелись и полностью готовые к сражениям полки, даже ходатайствовавшие об ускорении начала операции, «не ручаясь, что многочисленные примеры неповиновения… не отразятся на тех солдатах, кои готовы наступать». [80]80
  РГВИА Ф. 69. Оп. 1. Д. 75. Л. 72.


[Закрыть]Это сообщение комиссара Юго-Западного фронта от 13 июня весьма красноречиво. Сам факт опроса фронтов о «настроении» на позициях уже свидетельствовал о слабом влиянии на армию: ни одно предыдущее наступление не нуждалось в подобных выяснениях. Достигнув 18–19 июня некоторых успехов, операция остановилась, потому что солдаты сочли свой долг выполненным, либо открыто высказывали пораженческие взгляды, особенно в 5-й и 11-й армиях. «Огромное воодушевление», о котором поспешил затрубить Керенский, оказалось далеко не массовым и очень быстротечным. Тем не менее, за неимением лучшего, эти частные случаи небольшого масштаба чествовались подобно подвигу: перешедшим в наступление полкам присваивались почетные наименования «полк 18 июня» и вручались специальные красные знамена. [81]81
  Там же. Л. 90; Ф. 2003 Оп. 2. Д. 348. Лл. 41, 43.


[Закрыть]

В срыве наступления Брусилов верно увидел предвестника катастрофы и дважды, 24 и 26 июня, телеграфировал военному министру: «Оздоровление в армии может последовать только после оздоровления тыла, признания пропаганды большевиков и ленинцев преступной, караемой как за государственную измену, причем эта последняя мера должна быть проведена не только в районе действующей армии, но должна касаться и тыла». [82]82
  Там же. Ф.69. Оп.1. Д.75. Лл. 89–90 об.


[Закрыть]В сущности, Верховный Главнокомандующий высказывался решительнее Алексеева и предварял Корнилова, что значительно корректирует его хрестоматийно-демократический облик. Действительно, если армия, обычно воодушевлявшаяся успехами, на этот раз выходила из повиновения, то при малейшей неудаче без принятия жестких дисциплинарных мер она угрожала перейти от пассивного к открытому сопротивлению.

Полным подтверждением стал июльский контрудар немцев. Прорыв фронта 11-й армии вызвал панику, рост самострелов (до трети всех ранений) и в итоге форменное бегство. Уговоры не помогали, а для применения силы у генералов были связаны руки.

Сильные укрепления на реке Серет войска бросили без боя; в итоге 7-я и 8-я армии, удержавшие собственные рубежи, оказались под угрозой окружения, и поэтому командование вынуждено было форсированными маршами выводить их из-под удара. Таким образом, совершенно неожиданно даже для германских стратегов местная контратака силами всего трех дивизий превратилась в целую операцию. [83]83
  Там же. Д. 74. Л. 536 об.


[Закрыть]

Трагизм ситуации состоял в подавляющем, пятикратном превосходстве русских сил над немецкими. Более точные цифры известны по одному из корпусов: по данным его командира, приведенным Деникиным, «на 19-верстном фронте… было 184 батальона против 29 вражеских, 900 орудий против 300 немецких; 138 батальонов введены были в бой против перволинейных 17 немецких». [84]84
  Деникин АИ. Очерки Русской Смуты: Крушение власти и армии. С. 434–435.


[Закрыть]И при этом военачальники отмечали фактическое «отсутствие пехоты», то есть невозможность ее использования. Утверждение традиционной историографии о материально-технической слабости России во время июньского наступления часто сталкивается с воспоминаниями очевидцев о достаточном оснащении вооружением. Отметим в скобках, что падение военного производства вследствие повышения политической активности рабочих стало особо сказываться лишь в августе (по орудиям и снарядам на 60 %, по авиатехнике на 80 % и т. д. [85]85
  Материалы для истории Корниловского… С. 60.


[Закрыть]: одной из причин потери Риги стало как раз отсутствие снарядов. [86]86
  Иванов Н. Л. Контрреволюция в России в 1917 г. и ее разгром. – М: Мысль, 1977. С. 120.


[Закрыть]

К военному поражению добавлялись и явно преступные явления. Части, оставившие позиции при отступлении, начинали погромы, мародерство и насилия в попутных населенных пунктах. Правда, командиры, решавшиеся их пресекать, мгновенно добивались успеха; [87]87
  Врангель П. Н. Указ. соч. Кн. 1. С. 34–35.


[Закрыть]ввиду того, что такое происходило редко, неповиновение быстро перерастало в бунты, когда целые части, выйдя в резерв, окапывались и выставляли пулеметы. Против них приходилось применять артиллерию, казаков и регулярную кавалерию, не столь подверженные разложению: «В тылу разыгрывались, таким образом, междоусобные маневры и даже маленькие бои с боевыми патронами». [88]88
  Геруа Б. В. Воспоминания о моей жизни. В 2 т. Т. 2. – Париж, 1970. С. 198.


[Закрыть]Иной раз укрепившихся в лесу мятежников удавалось сломить лишь шрапнельными очередями (однако, направленными не на поражение). [89]89
  Гиацинтов Э. Н. Трагедия русской армии в 1917 году/Предисл., подгот. текста и коммент. В. Г. Бортневского//Русское прошлое – 1991 – Кн. 1 – С. 95, 96, 112.


[Закрыть]Чаще же для приведения в повиновение соседние части пугались применением их друг против друга, приписывая это решению комитета, но в исполнение угрозы не приводились. [90]90
  Октябрь на фронте. С. 165–166.


[Закрыть]Тем самым лишь подчеркивалась беспомощность власти, и эффект достигался прямо противоположный.

Попытки суда над зачинщиками, среди которых попадались и офицеры, наталкивались на терроризирующее давление солдат и завершались оправданием. Даже в случае назначения наказания «осужденные до окончания войны возвращались в строй». [91]91
  Гиацинтов Э. Н. Трагедия русской армии в 1917 году. С. 99.


[Закрыть]Измененная после Февраля военно-судебная система переставала действовать. Так сбывалось пророчество Алексеева; общественное мнение качнулось вправо: если раньше звучали только слова о моральном и дисциплинарном разложении, то теперь страна увидела их воочию и испытала на себе.

Стереотипное утверждение зависимости событий 3–5 июля в Петрограде (так называемого Июльского кризиса) от германского контрудара и возмущения поражением русской армии более чем странно. Произойдя непосредственно перед контрнаступлением, они не могли быть его следствием и небезосновательно расценивались частью современников как способствующие ему. Дестабилизация положения в столице в случае удачи антиправительственного выступления могла нарушить координацию военных действий и стратегическое руководство в целом. Поэтому правительство спешно ввело в город фронтовую 45-ю пехотную дивизию, отлично справившуюся с беспорядками [92]92
  Материалы для истории Корниловского… С. 16, 18.


[Закрыть]и подтвердившую весенние расчеты Крымова.

Восьмого июля командующий 8-й армией Корнилов заявил о необходимости применения «исключительных мер вплоть до введения смертной казни на театре военных действий»; в противном случае всю ответственность он возлагал «на тех, которые словами думают править на полях, где царит смерть и позор предательства, малодушия и себялюбия». [93]93
  РГВИА Ф. 69. Оп. 1. Д. 75. Л. 120.


[Закрыть]Составленное в резких и патетических тонах обращение содержало прозрачное и, по сути, незаконное давление на кабинет. Брусилов, ссылаясь на перспективу гибели «свободы, завоеванной народом», полностью поддержал Корнилова. [94]94
  Там же. Л. 122.


[Закрыть]Причинами явились как чисто стратегические соображения, так и намек на вызревшее активное недовольство правительством со стороны патриотического генералитета, способное толкнуть к самостоятельным шагам.

О том, насколько Временное правительство было далеко от реальности, можно судить по хлопотам Керенского, желавшего добиться от I съезда Советов выражения его отношения к наступлению, 8 июля, [95]95
  Там же. Л. 106.


[Закрыть]через день после контрудара противника. Отрезвляюще подействовала секретная – «только военмину» – телеграмма комиссара Юго-Западного фронта Б. В. Савинкова от того же числа:«… дисциплину следует ввести, не останавливаясь ни перед какими мерами». [96]96
  Там же. Л. 121.


[Закрыть]После колебаний, недопустимо долгих при учете обстановки, 11 июля Керенский приказал Корнилову «остановить отступление во что бы то ни стало всеми мерами, которые Вы признаете нужными». [97]97
  Там же. Л. 128.


[Закрыть] Снова военный министр, фактически разрешая введение смертной казни, избегал прямой формулировки, перекладывая ответственность на генерала, что позже дало основания даже заинтересованной стороне – Деникину – утверждать «самочинность» решения Корнилова.

Новое совещание в Ставке 16 июля, когда эмоционально и обвиняюще выступал Деникин, поддержанный остальными генералами, показало взаимное непонимание правительства и военачальников. Деятельность последних ниже рассматривается специально; корниловское выступление не затрагивается намеренно.

В августе-сентябре начался перевод на фронт ряда запасных частей. После первых же поступлений командование, ранее стремившееся к их получению, стало раскаиваться. Тыловые войска уже характеризовались; приходя на позиции, они быстро и разлагающе влияли на окружающие части. Командир 14-го армейского корпуса (Северный фронт) генерал-лейтенант барон А. П. Будберг отмечал: все «во власти пришедших из запасных полков пополнений. Как будто нарочно держали в тылу орды самой отборной хулиганщины, распустили их морально и служебно до последних пределов, научили не исполнять никаких приказаний, грабить, насиловать и убивать». [98]98
  Будберг А. Л. Дневник//Архив русской революции. В 22 т. Т. 1 2-Берлин, 1922. С. 232.


[Закрыть]Некоторые части, сохранившие определенный порядок, оказались буквально погубленными новоприбывшими.

Теряющие «подобие не только воинское, но и человеческое» солдаты порой даже при движении не на фронт, а в резерв разоряли и громили от одного до одиннадцати уездов. Как вспоминал очевидец, «солдаты ловили кур, разбирали на дрова заборы и форменным образом уничтожали встречавшиеся на пути фруктовые сады. При этом совершенно не принималось во внимание, кому этот сад принадлежал: ненавистному буржую, помещику, или бедному крестьянину» [99]99
  Там же. С. 203; Гиацинтов Э. Н. Трагедия русской армии в 1917 году. С. 87.


[Закрыть]– классовой направленности в безобразиях не прослеживалось. Обрисовывая положение, председатель Союза казачьих войск войсковой старшина А. И. Дутов упоминал продажу воинскими чинами обмундирования и оружия в количествах, достаточных для оснащения номерной армии; общее число дезертиров превысило 2 млн. человек. [100]100
  РГВИА. Ф. 69. Оп. 1. Д. 75. Л. 179.


[Закрыть]Вопиющим и достаточно распространенным явлением стала продажа оружия противнику: «за орудийную батарею немцы платили 2–3 тыс. руб., за пулемет – 100 руб, но потом цены быстро сбили[курсив наш – Р.А.] до 25 р. за орудие и 20 р. за пулемет; двуколка с лошадью стоила 15 р. Этот оригинальный способ пополнения немецкого вооружения очень нравился и нашим, и немцам, хотя и по разным причинам», [101]101
  ГАРФ. Ф. Р-58 8 1. Оп. 1. Д. 259. Л. 2.


[Закрыть]– с горечью вспоминал один из офицеров, верно оценивший это как агонию армии и государства. О выполнении боевых задач не было и речи; впрочем иной раз целая дивизия атаковала «в составе только 70 офицеров, без единого солдата, наступающих под огнем на окопы хохотавших австрийцев». [102]102
  Там же. Л. 22.


[Закрыть]И здесь виден отчетливый прообраз отчаянных атак офицерских рот в недалеком будущем.

Довольно неуклюжей оказалась попытка последнего комиссара при Верховном Главнокомандующем В. Б. Станкевича стимулировать активность войск крупными денежными наградами: «тысячу рублей за одного пленного, пятьсот рублей за винтовку противника, тысячу рублей за пулемет». [103]103
  Станкевич В. Б. Воспоминания 1914–1919 гг.//В. Б. Станкевич. Воспоминания 1914–1919 гг. Ю. В. Ломоносов. Воспоминания о мартовской революции 1917 года/Сост., вступ. ст., примеч. АС. Сенина. – М: РГГУ, 1994. С. 137.


[Закрыть](И для сравнения: среднее офицерское жалованье обер-офицера 200 руб., товарища министра 1250 руб. в месяц.) Ее появление само по себе очень красноречиво и комментариев не требует; к тому же реализована она не была.

Надо отметить прямую зависимость масштабов падения дисциплины от территориального расположения того или иного фронта относительно эпицентра революции – Петрограда. Наиболее удаленный Румынский фронт дольше других находился в относительном порядке и боеспособности. Этому помогала дальновидность генералов, прежде всего – Д. Г. Щербачева и Крымова (до его отъезда в августе). У маршевых рот в ближайшем тылу отбирались знамена и оружие, и солдаты отправлялись на передовую походным маршем (а не транспортом) под конвоем «диких сотен» 3-го конного корпуса. По прибытии в полки они раскассировались по восемь человек в уже имеющиеся роты. [104]104
  Макаров П. В. Партизаны Таврии. – М: Воениздат, I960. С. 40–41.


[Закрыть]Оказываясь разобщенными и деморализованные суровым приемом, солдаты пополнений чувствовали слабость и волей-неволей подтягивались. По их воспоминаниям, «в полках с большевиками не церемонились: против них находили какое-нибудь обвинение «уголовного характера» и изымали из обращения», [105]105
  Октябрь на фронте. С. 246.


[Закрыть]– то есть оснований для таких обвинений было достаточно. На июльском совещании в Ставке Савинков выступил с предложением усовершенствовать и распространить этот метод всюду: во избежание разлагающего влияния тыловиков на фронтовые части, он хотел не рассредоточивать их, а сводить в отдельные «роты изменников». [106]106
  РГВИА Ф. 69, Оп. 1. Д. 74. Л. 538.


[Закрыть]