Текст книги "Чужие крылья – 2"

Автор книги: Роман Корд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава??

Глаз нормально открылся на второй день. Он еще был припухший, окруженный иссиня-черным синяком, но рана почти не беспокоила, и Виктор мог видеть обоими глазами. А значит, мог летать. Последствия вынужденной посадки тоже остались в прошлом. Если на другой день после возвращения в полк Виктор лежал пластом, то теперь его состояние улучшилось весьма и весьма значительно.

Словно из солидарности с Виктором, полк тоже два дня почти не летал, не было бензина. Скорое отступление наших войск за Дон нарушило управление и логистику Воздушной армии и многие полки оказались на некоторое время прикованы к земле. Однако это было явление временное, по словам Дорохова, этой ночью уже должны были доставить бензин, а значит, уже завтра возможно предстояло вновь встретиться в небе с мессерами.

Ужинали, да и ночевали летчики в последнее время под открытым небом. До ближайшей деревни было далековато, а сидеть в нагретой за день душегубке палатки никто не хотел. Вот и сейчас все нехотя ковыряли ложками пшенную кашу. После перебазирования начались перебои не только с топливом, но и продовольствием. О булочках с масло и какао на завтрак оставалось только мечтать.

Пара Яков показалась с северо-западного направления. Они закружили в стороне, что-то высматривая, но тут со старта аэродрома вверх полетели сигнальные ракеты и истребители повернули к ним. Сделав круг над взлетной полосой, самолеты начали строить заход на посадку.

– Интересно кто это? – задумчиво спросил Лапин, командир звена из второй эскадрильи. Его вопрос остался без ответа, но на лицах присутствующих проступила заинтересованность. Не каждый день на полковой аэродром прилетали чужие самолеты. Вряд ли это начальство – комдив прилетал в полк один раз, но делал это на «утенке». По слухам, ни на чем другом он и не летал? Может это кто-то заблудился? Но ведь искали именно их аэродром…

– А это другие Яки, не такие как у нас, – заметил глазастый Шишкин.

– Может новая модификация? – глаза у летчиков разгорелись. Про ужин уже никто и не думал, все равно по такой жаре нет никакого аппетита. Не сговариваясь, они побросали недоеденную кашу, и отправились в сторону новых самолетов.

Тем временем, вслед за Яками появился и тихоходный По-2. Он сел сразу возле того места, где приземлились истребители и буквально через десять минут, взлетел обратно. Летчики полка еще даже не успели дойти до стоянки, увидели только, что в задней кабине самолета сидит двое.

– Это что, – спросил Шишкин, – он уже и летчиков Яков увез? Ничего не понимаю…

Загадка разрешилась, когда все уже добрались до стоянок. Там уже расхаживали Дорохов и Тархов. Большая часть техников полка тоже толпилась тут осматривая новые машины. Они действительно немного отличались от привычных Як-1, но именно, что немного. Было удивительно, как Шишкин сумел разглядеть отличия.

– Саблин, иди-ка сюда, – сказал Дорохов. Когда Виктор подошел, тот начал издалека: – Видишь, какое дело. Передали нам два новых самолета – Як-7. Самолеты почти новые, воевали недолго. Летчики что их перегнали – расхваливают. Да я и сам слышал, что машины эти хорошие, как-никак это наши новейшие истребители. Скорость и скороподъемность лучше, чем у наших единичек, а вооружение вообще блеск: два крупнокалиберных пулемета и пушка.

– А к чему это вы мне говорите, товарищ командир?

– А к тому, – улыбнулся Дорохов, – что решил я один из этих истребителей за тобой закрепить. Сперва думал, комэскам раздать, но… в общем бери тот, что с номером одиннадцать.

– Ну и главное, – продолжил командир, – бензина там полбака есть. Давай, пока еще светло, беги, изучай кабину и вылетай. Двадцать минут можешь над аэродромом покрутиться, опробуй самолет. Я бы сам полетел – Дорохов невесело усмехнулся и потряс все еще перебинтованной кистью, – да за ручку толком не взяться…

Знакомство с кабиной нового Яка не заняло много времени, она почти не отличалась от старой. Виктор быстро просмотрел инструкцию по пилотированию и через десять минут уже был в воздухе. Мотор исправно рычал, вращая винт, истребитель послушно откликался на движения ручки, быстро набирая высоту. Он снова вернулся в небо. Прежде чем начать пилотаж, Виктор тщательно осмотрелся. Мессер-охотник мог подкрасться с любой стороны, а увлеченный пилотажем субъект для такого не просто добыча, а настоящий презент. К тому-же радио еще на строено на волну полка, а значит, с земли не предупредят. Но в воздухе небыло ничего подозрительного и Виктор принялся за дело. Новый истребитель был неплох, на скорость он его не проверял, однако вверх лез немного лучше, чем его бывший – Як-1. Правда, в маневрах он показался Виктору более тяжеловатым, выполнял их вяло и в этом немного уступал. Но существенным плюсом было то, что тут стоял передатчик и приемник. А это перевешивало многое. Правда на посадке Як-7 все же показал свой норов – очень уж сильно тянул нос вниз, не давая пользоваться тормозами, и из-за этого очень долго катился по летному полю, мотая своему пилоту нервы. Перед самым концом полосы, истребитель все-таки остановился, и мокрый Виктор наконец перевел дух.

– Тяжелый самолет, – сказал он Дорохову после посадки. – По мне так Як-1 даже лучше.

– Думаешь? – командир с сожалением посмотрел на бинты и огорченно скривился, – все хвалят.

– Да что я, первый раз замужем? – обиделся Виктор, – Скороподъемность у него лучше, это да. Но ненамного. Вот по маневренности проигрывает. Не то чтобы сильно, но есть. Какой-то туповатый, разгоняется медленно, тормозит тоже медленно…

– Других самолетов у нас нет, – Дорохов внимательно посмотрел на истребитель и на свою забинтованную руку, – будем летать на этих.

– Может его облегчить? – предложил Виктор. Что-то такое он читал в интернете. Да и случай, когда мессер легко «сделал» его на горке, а потом атаковал сверху никак не шел из головы. – Ну, хотя бы баллоны кислородные снять, все равно ими не пользуемся. Ну и еще там по мелочи. Пулемет снять можно, а то и оба.

Командир задумался. Пару минут он молчал, потом сказав Виктору: – Хорошо, иди отдыхай, – позвал Тархова и начал что-то с ним живо обсуждать…

Еда рассвело, а на аэродроме уже вовсю царила суета. Ночью на аэродром привезли бензин, и полк засуетился, готовясь к боям. Техники и механики осматривали самолеты и приборы, пытаясь проверить все, чтобы не дай Бог ничего не случилось и не отказало в бою. Солдаты из БАО, носились как наскипидаренные, выполняя свои обязанности. Только летчики вяло переговаривались, сидя возле столовой и прихлебывая бледный чай. С аэродрома донеслось взрыкивание очередного опробуемого мотора. Но после проверки, мотор не заглушили, неожиданно для всех истребитель покатился по стоянке и вдруг, взревев всей мощью двигателя, пошел на взлет.

Он быстро набрал высоту, сделал пару кругов и прямо над аэродромом принялся крутить пилотаж. Но какой это был пилотаж. Петли сменялись виражами, виражи бочками, фигуры следовали одна за другой, и концовка предыдущей фигуры являлась началом следующей. Это было красиво! Виктор замер завороженный красотой воздушного акробата. Он так не умел, а его вчерашний пилотаж по сравнению с тем, что он видел сейчас, выглядело как выступление школьной команды против сборной страны.

– Интересно, а кто это? – спросил он.

Летчики озадачились. Вроде как весь летный состав полка был на месте.

– Наверное, это Лившиц! – насмешливо сказал Шишкин. Лукьянов погрозил Игорю кулаком, но глаза при этом у него смеялись. Ухмылялись все летчики. Комиссар полка Георгий Яковлевич Лившиц не летал вообще и все это знали.

Наконец самолет пошел на посадку и к удивлению присутствующих из кабины вылез Дорохов.

«Однако, зверь наш командир, – уважительно подумал Виктор, – если он с простреленной кистью так летает, то страшно подумать, что же он сможет, когда поправится».

Дорохов был мокрый от пота и веселый, хотя его веселье казалось немного показным.

– Есть еще порох в пороховницах, – заулыбался он, – а ты Саблин вчера говорил, что самолет тяжелый, да он как пушинка. Эх летчики – налетчики.

– А что с него сняли? – недоверчиво спросил Виктор.

– Это тебе Тархов расскажет, – улыбка комполка стала еще шире, – бери эту машину. А вторую пока дам Шишкину. Временно. По блату.

– А почему это новые самолеты им? – недовольно спросил комэск-два Евсеев. – У нас в полку и получше летчики есть.

– Может и есть, – каким-то скучающим тоном ответил командир, – только больше всех немцев сбил почему-то Саблин, а Шишкин от него несильно отстает. Да и в паре они хорошо работают. Кто везет, того и грузят. Ясно?

Разговор этот слышали все летчики полка, и он оставил у Виктора двоякое впечатление. С одной стороны командир перед всеми признал его заслуги, а это дорого стоило. Но с другой стороны, взгляд, с которым потом на него смотрели Евсеев и Жирнов, назвать добрым мог только слепой. Виктору ссориться с начальством тоже не хотелось, но тут от него ничего не зависело. Хорошо хоть, что машина его теперь будет быстрее и скороподъемнее, пусть за это пришлось заплатить тем, что сняли фюзеляжный бак, оба пулемета и кислородные баллоны. За все хорошее приходится платить…

– Слушай сюда орлы, – командир начал каждодневную постановку задачи, – у нас на сегодня нужно прикрыть переправы через Дон в районе Ростов, Аксай и Батайск. Вылет через полчаса. Состав такой: Евсеев-Константинов, Лапин – Дегтярев, Турчанинов – Жирнов. Сегодня Женя, – сказал Дорохов Евсееву, – придется твоим отдуваться. Идите, готовьтесь.

Летчики второй эскадрильи посерьезнели. В их взглядах, движениях, во всем появилась какая-то скрытая напряженность. Они обступили своего командира и, достав карты, принялись что-то негромко обсуждать.

– Теперь по вам, – грустно обратился комполка к очень уж короткому строю пилотов первой эскадрильи, – эх и мало-то вас осталось. Сейчас немного бензина есть, и окошко образовалось небольшое, можно будет успеть хоть какие-то учебно-тренировочные бои провести. Такое возможно не скоро повторится, так что грех не воспользоваться. Значит так, паре Саблин – Шишкин облетать новую матчасть и провести учебный бой. Время тридцать минут. Во время полета не забывайте про радиосвязь. Если у кого-то вдруг снова приемник «откажет», то пусть он лучше в там небе и остается. После, если позволит ситуация, летят Лукьянов и Пищалин. Только на двадцать минут, вам привыкать к самолетам не надо. Потом готовьтесь в бой, помогать первой эскадрилье…

Слева под крылом показался Ростов. В центре города, на северной окраине и на железнодорожном вокзале полыхали пожары. Небо от них было в дымке, и даже на высоте четырех километров в кабине чувствовалась гарь. Вокруг города уже вовсю шли бои и, судя по всему, он был обречен. Они шестеркой патрулировали небо над Ростовом, сменив группу из 88 истребительного полка.

Вылет с самого начала проходил довольно напряженно. Сперва, вскоре после взлета привязалась пара немцев-охотников. Они атаковали всего один раз, причем безрезультатно, идущих вверху группы пару Виктора и Игорем, но после атаки не ушли, а почти весь маршрут до Ростова висели в стороне, раздражая своим присутствием. Когда немцы наконец улетели, спокойнее не стало – в северном направлении в облаках мелькали чьи-то самолеты, но к городу не походили, держась на расстоянии.

Провисев над городом минут десять Жирнов повел группу немного севернее. В это же время, как по заказу, на фоне облаков впереди показались силуэты «Хейнкелей».

– Саблин, – донесся в наушниках голос командира группы, – снижайтесь. Атакуем вместе, в лоб!

Увидев, что на них спереди заходит шестерка советских истребителей, немцы занервничали, их строй заколебался. В небе засверкали огни трассирующих пуль и снарядов и один из «Хейнкелей» как бы споткнулся в воздухе, накренился и, оставляя в небе черную дымную спираль, понесся к земле. Бомбардировщики рассыпались, но от своей задачи все еще не отказались, прорываясь к цели звеньями и поодиночке.

После атаки Яки боевым разворотом вышли вверх и теперь словно коршуны над добычей, висели над разрозненной толпой Хейнкелей. Виктор впервые попал в такую ситуацию – это было словно в тире. Можно было почти безнаказанно, огонь стрелков не в счет, падать сверху и бить любой самолет, на выбор. Если бы еще оружие помощнее. Одной пушки против бомбардировщиков оказалось маловато. В лобовой атаке он попал в одного из Хейнкелей и отчетливо видел пару разрывов снарядов у того на крыле. Но враг полетел дальше…

Уже готовясь бросить машину в очередную атаку, Виктор привычно осмотрелся. Вроде всё нормально, сзади чисто, только Шишкин скалится, летя чуть в стороне словно привязанный. Четверка Жирнова, парами, уже начала падать вниз. Оттуда тянулись цепочки огоньков – стрелки бомбардировщиков нервничали и начали стрелять издалека. Все было нормально, но отчего так тревожно? Он снова и снова завертел головой, щуря глаза, и, наконец, увидел. Опасность оказалась совсем не там где ожидал. Он искал вражеские истребители сзади выше, а они нашлись спереди, на нашей стороне, на фоне солнца.

– Мессеры четверка, спереди выше. На солнце, – закричал он по радио, радуясь тому, что все-таки их увидел и может предупредить остальную группу. – Игорь, атакуем на встречных.

Они разошлись с немцами в лобовой, едва не столкнувшись плоскостями. Возможно, это была игра воображения, но ему показалось, что он даже успел разглядеть лицо вражеского летчика: безусое и совсем молодое, чуть ли не юношеское.

Мессер после схождения пошел вверх, и Виктор тоже потянул ручку на себя, чувствуя, как размазывает по бронеспинке перегрузка. Мессера закончили боевой разворот чуть повыше и теперь снова разгонялись, но в атаку не пошли, проходя чуть стороной. Их было всего двое, вторая пара провалилась куда-то вниз.

– Жирнов, – закричал Виктор, – к вам «худые» падают, пара.

Жирнов что-то буркнул, но что именно Виктор не разобрал, эфир утонул в разрядах помех. И сразу же ему стало не до связи, мессера снова проскочили рядом и опять потянули вверх и вбок, стараясь оказаться выше и сзади.

Они закружились с ними в этом своеобразном вальсе, сходясь и снова, с набором высоты расходясь в стороны. Но Виктор скоро понял, что они не успевают, немцы все равно оказались быстрее и скороподъемнее. С каждым таким схождением, они выигрывали пятьдесят-сто метров высоты, а ведь у них с Игорем новейшие, максимально облегченные истребители. Итогом такого танца стало то, что они забрались километров на шесть. На такой высоте уже начала ощущаться нехватка кислорода. Голова еще не кружилась, но Виктору было не комфортно. Немцы оказались метров на пятьсот выше и похоже собирались атаковать.

– Снижаемся, – сказал Саблин своему ведомому и истребители, синхронно перевернувшись через крыло, устремились вниз. Пара мессеров сразу помчалась следом, догоняя.

Положение было неважное. Слишком уж Виктор увлекся, тягаясь с немцами на вертикалях. Теперь предстояло расхлебывать результаты своих ошибок. Помочь было некому – основная группа воевала где-то внизу.

– Расходимся шире, еще шире, – частил Виктор по радио, забивая эфир всей группе, – не разгоняемся. Не забудь радиатор прикрыть. Газ прибери, вперед вырываешься. Еще шире. Затяжели винт. По команде выходи из пикирования и в вираж, на меня.

Мессершмитты, видя, что пара советских самолетов разделилась, решили атаковать одного – Шишкина.

– Игорь, они на тебя пошли. Теперь левее бери. Еще левее. Как близко подойдут, пробуй на вертикаль уйти. Только резко делай. Я сейчас попробую огнем отсечь.

Шишкин, разумеется, не ответил. Его Як сейчас был уже довольно далеко, и Виктор видел только темное пятно его Игорева шлемофона в кабине, но он был уверен, Шишкин смотрел назад, на догоняющих мессеров, вычисляя расстояния и скорости. Слушать ценные указания своего командира сейчас ему было некогда.

Виктор тоже чуть довернул, стараясь успеть вписаться в траекторию мессеров. Ведущий мессер уже вышел на дистанцию стрельбы, одновременно Як Игоря резко взмыл вверх, и сразу же завалился на бок, потянув в правый вираж. Ведущий, разогнанный в пикировании, не успел довернуть для атаки и проскочил, уйдя вверх. Ведомый, при атаке сильно приотстал, и теперь заводил носом выцеливая советский истребитель. Мессершмитт летел пересекающимся курсом к Виктору, и его как-то нужно было остановить.

Он опередил врага на пару секунд, взяв упреждение корпусов в шесть и начав стрелять метров с четырехсот. Это было далеко, это было совершенно неэффективно, но иного способа помочь Игорю не было. Белесые огоньки трассеров замелькали вокруг вражеского истребителя, проходя то сзади, то спереди, то ниже. Мессер тоже открыл было огонь, но в этот момент у него на фюзеляже что-то пыхнуло. Было очень далеко, и Виктор не был уверен, что ему не привиделось это попадание, однако вражеский истребитель сразу перестал стрелять, поспешив за своим ведущим.

Шишкин сразу приклеился к своему ведущему, заняв место справа и они продолжили снижаться, уходя от оставшейся вверху пары мессеров. Видимо Виктор все-таки попал и попал неплохо, потому противники вместо того чтобы атаковать висели наверху ничего не предпринимая. Это оказалось весьма на руку.

Внизу дела были похуже. Бомбардировщики были уже далеко, на недосягаемом для атаки расстоянии. Чуть в стороне, коптя форсируемыми моторами, удирала другая пара мессеров. Видимо появление над головой пары советских истребителей стало для них неприятным сюрпризом. Советские истребители были тут-же, но их было почему-то трое. Правда, четвертый нашелся быстро, Виктор увидел характерный силуэт Яка на фоне пшеничного поля. Видимо один из наших истребителей все-таки был подбит и сумел сесть на вынужденную посадку.

Дальше уже было проще. Немецкие истребители шныряли поблизости, но в бой не вступали, выжидая удобного момента. Провисев положенное время, советские самолеты взяли курс на свой аэродром.

Солнце пыхало жаром, прилипало к открытой коже, нагревая все и вся. Степь превратилась в гигантскую сковородку, на которой ползали, глотая пыль, изнуренные жарой люди. Ветра не было, и зной заполнил все вокруг. Летчики апатично развалились в тени деревьев, пытаясь хоть как-то отдохнуть, но даже здесь донимала жара. Было тихо, только где-то далеко кричала дурная кукушка, да похрапывал во сне Шишкин. Остальные летчики молчали: утренние вылеты, бои под Ростовом, сбитого Хейнкеля и подбитый Як Константинова обсудили уже давно и говорить никому не хотелось. Летчики развалились в жидкой тени деревьев и хлебали из фляг воду.

От этой теплой, пахнущей тиной, местной воды, Виктору хотелось уже блевать. Он пил ее безмерно, но вода эта совершенно не утоляла жажду, моментально выступая потом на гимнастерке. Но кроме этой воды пить больше было нечего. Все эти прелести будущего в виде сплит систем, кока-колы со льдом появятся тут еще не скоро. И это сильно злило. Он завидовал спящему Шишкину, но сам заснуть почему-то не мог. И это тоже злило.

Подошел Дорохов. Летчики было зашевелились, делая вялые попытки подняться, но командир замахал рукой укладывая всех на место. Он присел рядом, смахнул пыль со своих некогда начищенных до блеска хромовых сапог и стянул с головы фуражку. На лбу его виднелись крупные капли пота.

– Скоро уже душевые сделают, – сказал он после недолгого молчания, – к вечеру обещают. Так что потерпите, завтра будет легче. А то я вижу, совсем расклеились, Шишкин вон уже помирать собрался, – с этими словами командир легонько толкнул Игоря ногой.

Тот что-то неразборчиво буркнул, недовольно открыл один глаз и, увидев прямо перед собой командира полка, попытался вскочить по стойке «смирно». Летчики засмеялись.

– Лежи уже, – благодушно сказал Дорохов, – хотя надо было бы тебя сейчас заставить кросс бежать. Это же надо, умудриться в первом же бою испортить новейший истребитель и привезти дыру в лопасти. Вредитель…

Шишкин не ответил. Спросонья он не понимал, чего сейчас хочет командир и не собирался ломать над этим голову. Он хотел спать.

Дорохов видимо тоже это понял и резко сменил тему.

– Через пятнадцать минут вылет, – сказал он, – будем прикрывать бомбардировщики. Константиновскую переправу будут бомбить. Одну переправу прикрывали, а другую разбомбим, хотя река одна и та же. Вот так вот.

Комполка замолчал, рассматривая летчиков, выбирая кандидатур для выполнения задания и, наконец, добавил:

– Сейчас сделаем так, из второй эскадрильи полетят Турчанинов – Дегтярев, а из первой Саблин и…, – он задумался, рассматривая все еще сонного Шишкина.

– Товарищ командир, разрешите мне, – Пищалин вытянул руку вверх, словно был учеником на уроке. Под удивленно насмешливыми взглядами летчиков, он вмиг покраснел.

– И Пищалин, – закончил свою фразу комполка. – Ведущий группы… Саблин. Пора товарищу уже самостоятельно группу водить.

Виктор похолодел, водить в бой что-либо больше пары ему еще не доводилось, да и желания особо не было. Оставшееся до вылета время он посветил суматошной подготовке к полету.

Только уже взлетев и набрав высоту Виктор немного успокоился. Все-таки, в небе переживать особо некогда. В небе постоянно есть работа, вдобавок усугубленная тем, что думать нужно не только за себя, но и за всю группу. Пусть даже она состоит всего из четырех самолетов. Под крылом привычно мелькали выгоревшая от солнца земля, проплывали балки и поля. С воздуха казалось, что все внизу дышало спокойствием и тишиной. Однако это было далеко не так – над дорогами поднимался бесконечный шлейф серой пыли, это отступали наши войска, беженцы, эвакуировали скот и колхозное имущество. Сверху объем отступления был хорошо виден и ужасал своим размахом.

Вылет проходил нормально. Тройка бомбардировщиков «Пе-2 висела ниже Яков, на высоте в два с половиной километра. Пищалин исправно летел слева-сзади. Еще левее виднелась пара Турчанинова. Виктор вспомнил, как того корежило на предполетном инструктаже, и криво усмехнулся. Турчанинов видимо не рассчитывал, что старшим группы назначат именно Саблина и испытывал явный дискомфорт, что придется подчиняться младшему по званию.

„Интересно, что имел командир в виду, когда говорил, что мне пора водить группы, – в очередной раз подумал Виктор, – ведь у нас в полку ведущих пока хватает“. Однако весьма быстро стало не до размышлений, на горизонте показалась пара приближающихся точек.

– Спереди – слева два самолета, усилить внимание, – передал он по радио остальной группе и сразу увидел как „заплясал“ самолет Артема. Может из-за нервного напряжения, а может из-за слабой летной подготовки, но истребитель Пищалина вдруг начал проваливаться то вверх, то вниз и немного гулять по курсу. Пришлось его одернуть по радио, только тогда Артем снова начал лететь нормально.

Точки быстро увеличились в размерах и превратились в пару мессеров. Обнаружив большее количество советских истребителей мессершмитты в бой вступать не стали и отошли в сторону. Однообразный полет над желтой, выгоревшей степью продолжился.

Пара мессеров-охотников снова появилась слева, но теперь они были выше. Пешки также неторопливо ползли на север, до двух мессершмиттов им не было никакого дела. Впереди уже показалась лента реки, и бомбардировщики немного изменили курс, заходя на переправу. Этот мост являлся пуповиной, по которой снабжался вражеский плацдарм на нашем берегу реки. И эту пуповину нужно было срочно перерезать. Мессера тоже начали заходить в атаку на пару Турчанинова, пришлось отбивать. Немцы ушли вверх, но повторять атаку не стали, вися в стороне и выжидая удобный момент.

В небе, чуть ниже их курса появился рыжий дымовой шар, потом еще один и еще и вскоре они стали впереди стеной. Бомбардировщики невозмутимо нырнули в эту стену, и Виктору показалось, что они словно растворились в ней. Но нет, они показались снова, такие же, словно связанные невидимые нитями, невозмутимые и непоколебимые. Впереди и ниже темнела тонкая черточка моста – переправы через Дон и сейчас штурманы бомбардировщиков прилипли к окулярам, загоняя эту переправу в тонкое перекрестие нитей прицела. А значит, их пилоты должны четко выдержать точный курс и высоту, иначе весь этот вылет пойдет насмарку. Вот и ярились немецкие зенитчики, стараясь сбить, помешать, согнать с курса советские машины, раз за разом посылая в небо сталь и свинец.

Бомбардировщики отбомбились и сразу же ускорились, стремясь выйти из зоны действия зениток. Бомбы подняли огромные столбы воды, но лишь один из взрывов пришелся в мост. Хорошо, но мало. Виктор закусил губу, рассматривая вражескую переправу. Правый берег реки сплошь заставлен вражескими танками и машинами. Можно кидать не целясь, все равно не ошибешься. А мост… да тут столько людей, что поврежденный мост починят через час.

Зенитчики видимо решили перенести огонь на истребителей, поскольку совсем рядом пролетели красноватые шарики тридцатисемимиллиметровых снарядов. Виктор машинально дернул ручкой, меняя курс и привычно огляделся. Бомбардировщики так и летели внизу, пара Константинова занимала свое привычное место. Мессера болтались далеко сзади. Все было нормально, еще секунд двадцать и они выйдут из зоны работы зениток. Пищалин тоже был рядом, шуровал в своей кабине руками и ногами, удерживая место в строю. Поймав взгляд своего ведущего застенчиво улыбнулся.

В эту же секунду под его Яком пыхнула яркая вспышка, и тут же белой струей повалил дым, на крыле показались огоньки пламени. Они быстро расширялись, вот уже крыло загорелось, и белый дым обратился черным, похоронным.

– Артем, ты горишь, горишь, – закричал Виктор по радио, – ты не ранен?

Пищалин ответить не мог, у него на самолете не было передатчика, он только отрицательно замотал головой.

– Прыгай давай, прыгай, чего ты машешь, дурья твоя голова, – рискуя разорвать связки заорал Саблин, – сейчас баки взорвутся. Прыгай скорее.

Артем ничего не ответил. Он как-то грустно улыбнулся, помахал рукой и резким переворотом свалил истребитель в пикирование. Огонь на крыле у него не погас, как надеялся Виктор, а наоборот, разросся, достигая уже хвоста, за самолетом тянулся жирный черный след. Он стремился к земле к только что пройденной ими переправе и все вооружение на его истребителе озарились вспышками. Его Як представлял собой уже громадный клубок огня, но Артем стрелял, расстреливая плотно стоящую вражескую технику. Высоты чтобы прыгнуть у него не оставалось, времени, чтобы успеть сесть на вынужденную посадку тоже. Но Артему все это было и не нужно. Огромный огненный метеор, продолжая поливать все под собой свинцовым дождем, пролетел над вражеским берегом, уткнулся в стоящую на мосту машину и исчез в ослепительной вспышке.

Когда немного рассеялся дым, стало видно, что у моста отсутствует изрядный кусок. Ниже по течению плыл какой-то мусор, вода в этом месте потемнела. От истребителя ни осталось ничего. Виктор сидел в своей кабине ни жив, ни мертв. Почему-то стало жарко, все тело покрыла испарина, хотя раньше, на такой высоте было довольно комфортно летать реглане. Горло душила обида. Он только что видел самый настоящий подвиг, но на душе была жуткая тоска.

Слева, где всего минуту назад висел истребитель Артема, было пусто. Все остальные, и бомбардировщики и пара Турчанинова, были на месте, не было только его ведомого. И эта пустота на месте самолета была немым укором ему, Виктору.

Когда Саблин докладывал о выполненном задании командиру, то ему казалось, что он слышит свой голос со стороны. Слова при этом получались какие-то глупые, никчемные. Да и все вокруг было каким-то не таким как раньше. Он бродил по стоянке, не зная, что делать и чем себя занять, потом, взяв у Шишкина пачку папирос, уселся в сторонке и закурил.

Солнце уже склонялось к горизонту. Легкий ветер не только сносил табачный дым в сторону, но и принес долгожданную прохладу. Летчики потянулись в столовую, ужинать, механики возились с самолетами, а он все сидел и думал. Есть не хотелось, разговаривать с кем-либо тоже. Прежние случаи гибели друзей уже успели немного сгладиться из памяти. Смерть Нифонта или Вадима Петрова была очень болезненной, но это было давно. Смерть же Пищалина ударила куда как больнее, чем гибель Хашимова или того же Гармаша. Видимо он успел привязаться к своему нескладному ведомому.

И было еще оно, что Виктор для себя понял. Он все еще отличался от местных. Было это хорошо или плохо, он не знал, но это точно было. И это было итогом его послезнания. В отличие от своих однополчан, от жителей всей многомиллионной Советской страны, от всего мира, он точно знал, что СССР в этой войне победит. И это знание не позволило бы ему умереть так, как умер Пищалин. Он бы не смог и не стал бы таранить. Он сам себе признался, что у него бы не хватило на это духа. Он бы тянул подальше от переправы, он бы постарался сбить пламя, он бы выпрыгнул с парашютом. А Пищалин смог и стал. Нескладный, худой, неумело летающий. У него хватило силы духа, и он сделал. Сгорая живьем дрался до последнего и разменял свою жизнь на чужие, выполнив задание всей их группы. И мысли об этом упрямо лезли в голову.

Подошел Игорь, уселся рядом и сунул в руки теплый котелок.

– Может хватит сопли тут развешивать, – зло спросил он, – страдалец несчастный. Пищалин погиб, это плохо, но жизнь продолжается.

Видя, что Виктор не реагирует, он снял с пояса флягу, открыл ее и хорошенько приложился. В воздухе запахло алкоголем.

– Вовремя бензин кончился, так что самое время причаститься. На вот, хлебни, дурилка, – немного осипшим голосом сказал он и, достав из-за голенища ложку, принялся закусывать кашей из котелка.

Виктор отхлебнул. Водка оказалась теплой, противной но по мозгам ударила быстро, разгоняя сомнения и печали. Он ошалело потряс головой и приложился еще.

– Ты гляди не налегай сильно, – пробурчал Игорь с набитым ртом, – тут твоих только сто грамм было, остальное мое.

Виктор запил водку водой и закурил новую папиросу, Игорь последовал его примеру. Несколько минут они молчали, пуская дым, потом Шишкин с сожалением взболтнул остатки водки в фляге и вновь передал ее Виктору.

– Июль кончается, немцы на юге прут, все как ты говорил, – сказал он после того как они допили содержимое фляги, – А дальше что будет?

– Дальше? – Виктору уже все было безразлично, с голодухи водка крепко ударила в голову, – Дальше приказ будет. Я номера не помню, двести двадцать какой-то. Вроде как „Ни шагу назад“ называется.

Игорь напрягся, словно кот готовый броситься на свою добычу, в прищуренных глазах его горел охотничий азарт.

– Чего ты Игорек напрягся то так? – захихикал Виктор, – прямо как собака охотничья. Можешь уже стучать своему куратору из НКВД или откуда он там. Только учти, гнить потом в одной яме будем.