Текст книги "Агент особого назначения. Школа призраков"

Автор книги: Роман Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

После этого мы прослушали цикл лекций по всеобщей истории тайной войны. Но этот цикл, по существу говоря, явился повторением того курса, который прочитал нам тогда ваш старший ассистент. Некоторый интерес представляли только лекции, в которых говорилось о том, как были организованы и почему провалились антиправительственные заговоры в Гвинее в 1960 году (план «Апперкот») и на Цейлоне в 1963 году (план «Томахоук»). Мы узнали любопытные подробности вербовки де Мела, занимавшего тогда пост командующего военно-морским флотом Цейлона. Мне думается, что эту вербовочную комбинацию следовало бы изучать на семинаре в качестве образца: комбинированная обработка о. а. на базе приема «слалом королевы» с тремя вариантами ординарного шантажа.

Я касаюсь только тех лекций, которые представили для меня особый интерес, и не останавливаюсь на тех предметах, которые фигурируют в программе обычных школ, выпускающих призраков (например, техника наблюдения, подрывная пропаганда, теория контрразведки, цикл технических дисциплин, начиная с радиотехники и фотографии и кончая техникой подслушивания). И чтобы не загромождать своих донесений и не отнимать у вас лишнего времени, я не буду говорить о тех предметах, которые дали мне только знание многих любопытных фактов, но не обогатили моего духовного мира. Поэтому я не буду касаться лекций по таким предметам, как «Религиозные секты всего мира», «Левые идеологии», «Тактика специальной войны (антипартизанской)», «Методика подпольной работы», «Контрабандные организации и техника их работы» и «Уголовное подполье во всем мире».

Помимо этих дисциплин, мы занимаемся (факультативно) африканскими языками. Я сперва хотел изучать нилотские языки – общее ознакомление с грамматикой и фонетикой, но потом решил остановиться на языках банту.

– На той неделе начнете изучать ниндзюцу, – сообщил нам Бан, когда мы ехали на футбольный матч. – Но этой чести удостоятся далеко не все.

Новость нас очень заинтересовала. Мы узнали, что часть студентов сочтена пригодной только для обычной агентурной работы, а часть – для мероприятий психологической войны. И только те, у кого наиболее высокие показатели оперативных качеств, будут заниматься дальше, чтобы стать призраками высшей категории. Их будущие функции – проведение политических акций особого характера. И к этой группе в числе немногих отнесены мы – я и Даню.

Даню высоко поднял брови и засмеялся.

– Значит, за нами незаметно наблюдали и ставили отметки?

Бан кивнул в мою сторону.

– За недавнюю историю ему снизили на несколько пунктов показатели оперативных качеств.

– Какие показатели? – спросил я.

– По храбрости, сообразительности и по находчивости в чрезвычайной ситуации.

– А кто следит за нами? – вкрадчиво спросил Даню.

Бан понюхал руку и заговорил о предстоящем матче между местной военной командой и сборной Ганы. По окончании матча мы поехали в сторону мужского монастыря, затем повернули обратно и устроили привал у бара около заправочной станции. Я купил в баре бутылку «олд парра» и протянул Бану, а Даню заявил, что дальше машину будет вести он.

Вечером перед сном я записал наиболее интересные сведения, вытянутые у Бана (я пользуюсь для записей изобретенным мной письмом – смесью уйгурского и согдийского алфавитов со стенографическими знаками системы Грэгга).

В группу избранных, кроме нас, зачислены ливанец Анвар Макери, которого мы знаем, Умар Кюеле из Мали и конголезец Куанго – все из команды Веласкеса. Что касается Гаиба аль-Ахмади из Саудовской Аравии, суданца Мауда и Фенимора Вайяримо из Кении, то они пройдут курс позже – сейчас они выполняют задание в одном районе Западной Африки.

На вопрос Даню – куда девался Поль Маунда из Родезии – Бан ответил, что о студентах из команды профессора Рубенса он знает мало.

Вести курс ниндзюцу будет профессор Утамаро, востоковед, знает китайский, японский и арабский. Во время войны работал в Африке и на Ближнем Востоке в качестве нацистского ниндзя и незадолго до капитуляции Германии очутился в Мадриде, где сменил подданство и фамилию. Преподает в нашей школе с прошлого года.

Прослушав курс по ниндзюцу, мы примем участие в одном деле под личным руководством Командора – это будет нашей дипломной работой.

После этого сдадим выпускные экзамены и сейчас же, получив задания, поедем куда надо.

Даню снова попытался узнать, кто незаметно следит за нами. Но Бан занялся чисткой трубки – отвинтил головку и стал прочищать ее лопаточкой и щеточкой, – дал понять, что на эту тему не стоит говорить.

Во время этой беседы Бан очень интересовался нашим прошлым. В пределах возможного пришлось удовлетворить его любопытство – иначе нельзя рассчитывать на его откровенность.

Даню сказал, что учился сперва во французской школе, потом в английской и по окончании университета в Италии стал профессиональным футболистом. Во время поездки в Лиссабон познакомился с одним тренером, сфера интересов которого была значительно шире футбола. И спустя некоторое время Даню оказался – уже под чужим именем – в Швейцарии, прошел начальную подготовку, затем прибыл сюда.

Я изложил биографию согласно утвержденной вами легенде. Из вопросов Бана (например, о том, бывал ли я в одном небольшом городе на берегу океана, где на холме стоят два особняка цвета «красное тампико» с французскими окнами) я понял, что ему известно, по чьей рекомендации я прибыл в Стамбул. Когда Бан расспрашивал меня, Даню, наклонившись к рулю, внимательно разглядывал дорогу, а его уши поворачивались, как звукоуловители.

Перед прощанием Бан сказал, что наши о. а. – 1 и 2 предназначены только для учебных занятий, а не для использования в той акции, которая будет нашей дипломной работой. Но мы должны до этой дипломной работы закончить обработку наших о. а. – полностью овладеть их волей. Иначе нас могут не допустить к участию в дипломной акции.

С Гаянэ дело у меня совсем застопорилось. Я изменил тактический план и стал применять вспомогательные меры, связанные с приемами цикла Т. Я тщательно регистрировал (по 20-балльной системе) психические и физические реакции о. а. и спустя две недели провел количественный анализ полученных данных. Увы, цифры показали, что переход на новую манеру психической обработки дает очень слабый эффект. И надеяться на то, что действенность применяемых мной приемов будет повышаться, тоже не приходилось.

Даню сказал мне:

– По глазам твоей обезьянки вижу, что ей не нравится, как я обращаюсь с Вильмой. Боюсь, что твоя начнет настраивать мою, и, если вся проделанная мной работа окажется под ударом, придется срочно провести форсированные трюки.

– Какие? – поинтересовался я.

– Или поссорить их, чтобы совсем не встречались, или мы поменяемся обезьянками, и я примусь за твою и выдрессирую как следует. Или… – он сделал движение ногой, как будто бил по мячу, – вышибить ее из игры.

Он засмеялся. Я вспомнил слова Гаянэ: «У вашего друга обаятельное лицо, когда он смеется, но у него смеются только губы, а сердце, наверно, никогда».

Мы пошли к Веласкесу. Он не согласился с Даню – никаких ФТ проводить не надо. Пусть он попробует начать настраивать свою обезьянку против моей, а я должен повлиять на свою – чтобы стала отходить от своей подруги.

Отпустив Даню, Веласкес попросил меня остаться. Он хлопнул в ладоши и приказал девочке – ей было не больше восьми лет – принести две бутылки содовой. Девочка принесла поднос с бутылками и стаканами и, сделав реверанс, ушла. Лицо Веласкеса стало вдруг очень строгим.

– Бан говорит, что вы растрещали ему насчет своего учения в Эс-семь, стажировке в Стамбуле и прочем. Неужели вы такой болтун? Вы не призрак, а уличный громкоговоритель.

– Я говорил только в пределах того, о чем сказано в моем личном формуляре, и ни слова больше. Даню был при этом разговоре и может подтвердить. Но мне кажется, что Бан кое о чем догадывается, против этого я ничего не могу сделать.

Веласкес вытер пальцем усики и тихо спросил:

– А о себе он говорил?

– Мы не спрашивали его. Но Даню как-то говорил мне, что Бан прошел специальный курс по особой технике в так называемой школе матадоров… убирать людей.

Веласкес кивнул головой.

– Это один из разделов ниндзюцу, называется «катакесино-дзюцу» искусство гасить облики. Отсюда термин «икс» от глагола «extinguish». Вот эту самурайскую икс-технику мы соединили с сицилианской, древнекитайской, чикагской, детройтской и лос-анжелесской техникой гашения людей. Вы, наверно, слышали о тридцати двух классических способах?

Я чуть не опрокинул стакан.

– Мы тоже будем проходить?

Веласкес покосился с улыбкой на мою руку.

– Даже когда вы со мной, помните о своих жестах, держите всегда себя под контролем. Могу вас успокоить. Тот раздел ниндзюцу, о котором идет речь, нужен для командоров, рейнджеров и диверсантов всех категорий, которые проникают в глубь вражеской территории и совершают икс-акции. Вам этот раздел не нужен, потому что вы предназначены для более деликатной работы. Вы будете призраками высшего ранга, функции которых проводить особо доверительные политические акции.

– Значит, Бан специалист по… икс-акциям? Даню мне говорил, что Бан до нашей школы имел большую практику по этой части.

– Да. Во время войны в Алжире Бан состоял при особой группе отряда парашютистов и принимал участие в специальных операциях, потом в Анголе работал в португальской контрразведке, а затем около восьми месяцев действовал по своей специальности в Сайгоне и там попал в поле зрения нашего шефа.

– Биография внушительная, – заметил я.

Веласкес стал разглядывать кольцо с опалом на левой руке.

– Биография внушительная, но… больше надо верить цифрам, линиям кривой его психики и фактам. Итоги наблюдения за его словами, движениями, комплексом поведения и психомоторными реакциями в течение пяти месяцев наводят на некоторые размышления. – Профессор посмотрел мне в глаза. – Я вам доверяю и поэтому говорю об этом. Бан внушает подозрения своими расспросами, осторожными, но в то же время настойчивыми, своим любопытством, услужливостью и стремлением опорочить других. Я начинаю думать: не выполняет ли он задания со стороны?

Мы были вдвоем в комнате, но я невольно понизил голос:

– Здешней контрразведки?

– Нет, более серьезного противника. Мне кажется… – Веласкес покрутил пальцем в воздухе и сделал быстрое движение – как будто проткнул рапирой невидимого врага, – что Бан получает задания… от другой разведки.

Я округлил глаза.

– Его перевербовали? Командор знает об этом?

– Пока нет. Мои подозрения еще не подкреплены как следует.

– Если подтвердится, что он оттуда, то…

– Его надо будет сейчас же погасить. – Веласкес тихо вздохнул. – А поручитель его – Командор. Молю небо о том, чтобы мои подозрения не оправдались.

Вечером, ложась спать, я сказал Даню:

– Веласкес полностью доверяет нам и очень хорошо относится. И вообще он добряк.

Даню громко зевнул.

– Я узнал, что он все время следил и следит за нами и ставит отметки в наших карточках. А что касается его доброты, то у него довольно оригинальное хобби: покупает в деревнях малолетних девочек, а когда они приедаются ему, продает их в веселые заведения и приобретает новых – все это делает через скупщиков.

После паузы я сказал:

– Веласкес подозревает Бана, говорит, что, может быть, его забросили к нам…

– Чепуха, – перебил меня Даню и зевнул. – Бан – лейб-осведомитель Командора, шпионит за нами. Спокойной ночи.

Сегодня нам объявили, что через четыре дня мы начнем слушать лекции профессора Утамаро.

Вот в общих чертах все, что произошло до сих пор. Следующее донесение пошлю, когда накопится достаточно новостей.

ЧЕТВЕРТОЕ ДОНЕСЕНИЕ

а) Искусство проникновения

И вот, наконец, мы начали изучать науку номер один, как сказал Командор.

Профессор Утамаро похож скорей на солидного промышленника: розовое, энергичное лицо, холодные зеленые глаза, гладкие седые волосы, плотная фигура. Говорит по-английски с баварским акцентом, очень быстро, глотая слова, – очевидно, привык к секретно-деловой, предельно торопливой речи, в которой обе стороны понимают друг друга с полуслова.

Во вступительной лекции он пояснил:

1. Ниндзюцу делится на три части: низший, средний и высший ниндзюцу. Низший – это комплекс знаний и навыков, нужных для войсковых разведчиков, диверсантов, террористов, солдат специальной, то есть антипартизанской, войны.

Средний – это наука об агентурной разведке в широком смысле слова: о методах вербовки, о типах агентуры, о видах агентурных комбинаций, о встречном использовании чужой агентуры и т. д.

Высший – наука об особых политических акциях: о том, как подготавливать и организовывать инциденты, столкновения, волнения, мятежи и перевороты, как создавать чрезвычайные ситуации для форсирования хода событий.

Мы будем изучать средний ниндзюцу (частично) и высший (полностью).

2. Ниндзюцу родилась в Японии во времена непрестанных феодальных войн. У каждого феодала имелись самураи особого назначения, которые создавали агентуру в других княжествах, засылая туда соглядатаев и вербуя их на месте, проводили различные подрывные мероприятия – поджоги, отравления, похищения и убийства, распространяя ложные слухи и подбрасывая фальшивые документы, чтобы сбивать с толку врагов и сеять между ними раздоры.

На этой основе сложилась специальная дисциплина, главной задачей которой было изучение и теоретическое обоснование наилучших способов незаметно, подобно призракам, проникать к врагу, выведывать его тайны и сокрушать его изнутри. И эта наука получила название ниндзюцу – искусство незаметного проникновения, искусство быть невидимым.

Первый период истории ниндзюцу охватывает время с XIV века до конца XIX. Затем начинается второй период. Япония приобщается к европейской цивилизации, знакомится с методами секретных служб Запада, усваивает достижения Шульмейстера, Видока, Штибера, Алана Пинкертона, Николаи и других – и в результате этого происходит модернизация самурайской науки о тайной войне.

Расцвет обновленного ниндзюцу происходит во второй половине 30-х и в начале 40-х годов нашего века. Он связан с деятельностью школы Накано, выпускники которой покрыли Азиатский материк густой паутиной агентов и приняли участие в подготовке различных событий, дававших Японии поводы для военных интервенций и создания марионеточных режимов. Японские службы призраков достигли высшего мастерства по части такого рода особых политических акций.

Третий период начинается после второй мировой войны.

В Германии сотрудники американской, английской, канадской и австралийской секретных служб охотились за физиками, военно-техническими тайнами и лабораторным оборудованием. А в Японии офицеры оккупационных войск охотились за выпускниками школы Накано и за литературой по ниндзюцу.

В Германии союзникам удалось захватить около тысячи ученых, в том числе знаменитых физиков Вейтцзеккера, Гейзенберга, фон Лауэ, Гана и Йордана и 346 тысяч секретных патентов, а в Японии американцы взяли в плен несколько сот ниндзя высшей квалификации и много старинных секретных монографий чрезвычайной ценности.

Так, например, майор Мактаггарт обнаружил в одном монастыре секты цзен в горах Кисо древнейший трактат по ниндзюцу – «Бансен сюкай», где говорится об основных приемах внедрения агентуры к врагу, способах маскировки агентуры и дезориентации врага. Настоятель монастыря – потомок знаменитого ученого-ниндзюцуведа Ямасироноками Кунийоси – запросил 50 тысяч долларов за эту уникальную книгу, но после двух выстрелов из кольта в статую богини Авалокитешвары снизил цену до пяти консервных банок спаржи. А капитан Кук нашел у одной старушки библиофилки в Киото подлинник сочинения Натори Хьодзаэмона «Сейнинки», с приложением «Сокровенного наставления по возбуждению смут». Этот редчайший манускрипт XVII века, оцененный владелицей в 200 тысяч иен, достался капитану совсем бесплатно, так как старушка считала спаржу несъедобной.

Все лучшее, что есть в классическом и модернизованном ниндзюцу, было соединено с наиболее ценными достижениями секретных служб во время второй мировой войны – так появился ниндзюцу третьего, то есть послевоенного, периода.

Лекции Утамаро были до отказа набиты фактами, именами, датами, цифрами и ссылками – так ужасающе обстоятельно могут излагать свой предмет только немецкие профессора.

Я не буду приводить содержание лекций Утамаро: вам, главному попечителю нашей школы, лично утвердившему ее учебную программу, они хорошо известны. Отмечу только те лекции, которые были для меня особенно интересными.

Средний ниндзюцу особого впечатления на меня не произвел – мне достаточно хорошо известны основные виды агентурных мероприятий. А придуманные самурайскими теоретиками комплексы правил секретно-оперативной работы, сведенные к числовым формулам, которые звучат как магические заклинания, показались мне просто смешными.

Но что касается высшего ниндзюцу, то оно с самого начала захватило меня. Как только Утамаро заговорил о методах использования агентов для больших политических комбинаций, я понял, почему Командор считает эту старинную и беспрерывно обновляющуюся дисциплину первостепенно важной для нас.

Особенно интересны были для меня седьмая и восьмая лекции – о комбинациях высшего проникновения – «Вывернутый мешок», «Горное эхо», «Спускание тетивы», «Плевок в небо» и другие.

Классические примеры проведения этих комбинаций мы находим в истории древнего Китая и средневековой Японии. Например, комбинацию типа «Горное эхо» образцово провели Ди Сюн – глава княжества Шу, и его вассал Пу Тай. Ди Сюн обвинил Пу Тая в измене и избил его в присутствии всех приближенных; окровавленного вассала выволокли за ноги из замка. Спустя некоторое время Пу Тай установил тайную связь с соседним князем Ло Шаном, главой княжества Шу, и бежал к нему. Ло Шан поверил тому, что Пу Тай горит жаждой мести, и приблизил его к себе, но тот в нужный момент провел крупную диверсию, обеспечившую победу княжества Шу. Оказалось, что ссора между князем Ди Сюном и Пу Таем была хитростью, проведенной с целью внедрения Пу Тая в соседнее княжество.

А Хуан Гай успешно провел комбинацию типа «Спускание тетивы» – бежал от Чжоу И к Цао Цао, признался ему, что это бегство фиктивное, подстроенное Чжоу И, чтобы обмануть Цао Цао, но что сам Хуан Гай давно решил перебежать к Цао Цао, использовав эту комбинацию. Цао Цао поверил чистосердечному признанию Хуан Гая – и попался в ловушку. Японские феодалы Ода Нобунага, Мори Мотонари, Такеда Синген и другие неоднократно проводили мероприятия типа «Горное эхо» и «Спускание тетивы», чтобы обеспечить успех своих политических подрывных операций.

6) Шуйкэ и Цэши

Подробно изложив содержание нескольких остроумных военно-политических махинаций китайских и японских феодалов, Утамаро сказал в заключение:

– Все эти хитрости, придуманные много веков тому назад, сохранили практическое значение.

Прочитав на моем лице недоумение, Утамаро быстро спросил:

– Непонятно?

– По-моему, эти старинные комбинации интересны как факты истории. А для нашей практической работы вряд ли…

Утамаро поморщился.

– Вы ничего не поняли. Комбинации, о которых я рассказываю, проводились с успехом в Китае и Японии в эпоху феодальной раздробленности, когда в этих странах было много небольших княжеств. Между ними беспрерывно происходили горячие и холодные войны, проводились операции «плаща и кинжала», сопровождавшиеся икс-акциями, нападениями, похищениями и всякого рода интригами. Специалисты по ниндзюцу тщательно изучили и классифицировали все методы тайной войны, применявшиеся в те времена. И эти методы имеют для нас не только историческое значение, но и практическое. Посмотрите на карту мира. На Ближнем Востоке, в Юго-Восточной Азии, Латинской Америке и Африке множество малых государств. Такая же картина была в древнем Китае во времена феодальной раздробленности. Сколько было тогда государств?

Профессор посмотрел на Даню. Тот широко улыбнулся и, подражая Утамаро, торопливо заговорил:

– В начале эпохи Чуньцо было сто шестьдесят княжеств. Например, Лу, Вэй, Цин, Дай, Янь, Юэ, Чу…

Утамаро кивнул головой.

– Хватит. А теперь мысленно перечислите государства на территории Африки, начиная с Алжира и Бечуаналенда и кончая Угандой и Замбией. Налицо сходство ситуаций – в феодальном Китае и в нынешней Африке. Вот почему ниндзя второй половины двадцатого века должны внимательно изучать комбинации высшего ниндзюцу не как историки, а как практики. Понятно?

Я поблагодарил профессора за разъяснение, хотя оно не удовлетворило меня полностью.

После лекции Даню подошел к Утамаро и спросил о чем-то. Профессор вытащил из портфеля книгу большого формата – судя по иероглифам на обложке, китайскую – и показал какие-то таблицы. Даню поблагодарил Утамаро и пошел со мной домой. Я спросил:

– Когда ты успел изучить китайскую историю?

Даню засмеялся, но тут же сделал серьезное лицо.

– Я стал учить китайский в прошлом году, выучил несколько сот знаков. И попутно проштудировал «Троецарствие» на английском языке.

– Вот что, синьор китаевед, объясни мне одну вещь.

Даню изящно наклонил голову – в манере Веласкеса:

– К твоим услугам.

– Профессор сказал, что надо изучать те приемы, которые применялись в феодальном Китае, потому что они пригодятся нам в практической работе. И указал на сходство ситуаций тогда и теперь – обилие небольших государств, например, в Африке. Но ведь феодальные княжества воевали друг претив друга по своей инициативе. А африканские государства между собой войн не ведут. Где же тут сходство ситуаций? Если даже страны Африки и начнут действовать друг против друга, то это не будет касаться нас, так как мы не состоим в правительствах и штабах африканских государств.

Даню взял меня под руку.

– Ты не понял профессора. В древнем Китае феодальные княжества воевали отнюдь не по собственной инициативе. В те времена существовали так называемые шуйкэ – бродячие профессиональные консультанты по вопросам политики. Шуйкэ обходили княжества наподобие коммивояжеров и предлагали свои услуги. Все они были образованными, красноречивыми и предприимчивыми. Феодалы брали их на службу на тот или иной срок.

– Как футболистов в профессиональные клубы?

– Да. И они начинали давать советы по вопросам внешней политики. С хорошими консультантами возобновляли контракты, плохих выставляли или приканчивали. Некоторые шуйкэ приобретали известность, тогда их начинали переманивать, как это теперь делают такие футбольные клубы, как «Реал», «Бенфико» и «Ботафого». И благодаря усилиям этих шуйкэ феодальные княжества Китая беспрерывно интриговали друг против друга, заключали тайные союзы, натравливали одних на других, нападали, заключали сепаратный мир и снова готовились к войнам. Шуйкэ все время старались сохранять напряженную атмосферу, потому что, когда наступало спокойствие, спрос на них начинал падать.

– А они были причастны к тайной войне?

– Нет, подрывными махинациями всех видов занимались так называемые цэши – профессиональные призраки высшей категории. И они еще больше, чем шуйкэ, были заинтересованы в том, чтобы в воздухе постоянно пахло гарью.

– Но мы ведь не те и не другие.

– Сейчас в разных частях света много небольших государств, так же как в Китае и Японии во времена феодальных войн. Ситуация сходная, как сказал Утамаро. И эти азиатские, ближневосточные и африканские малые государства… – Даню поднял руку и заговорил торжественным голосом: – ждут современных шуйкэ и цэши, которые будут прибывать к ним, но не на арбах, сампанах и в паланкинах, а на «каравеллах», «констелейшенах» и «боингах». Функции древних цэши должны теперь выполнять мы, высококвалифицированные ниндзя ракетно-кибернетической эпохи! Теперь ты, наверно, понял, почему Утамаро говорит о практическом значении для нас приемов, применявшихся нашими далекими предшественниками на Дальнем Востоке.

Я чинно поклонился.

– Понял, мистер цэши.

После этой беседы с Даню я стал с еще большим почтением относиться к лекциям Утамаро.

в) Руморология

Очень интересной была лекция 12-я – о слухах.

– Человек обычно выполняет две функции – принимающего от кого-нибудь слух, то есть перципиента, и передающего слух кому-нибудь, то есть индуктора, – так начал лекцию Утамаро. – Что заставляет человека, приняв слух, заинтересоваться им и признать его достойным для передачи другому человеку? В данном случае играют роль врожденные черты человеческой психики – тяга к новостям, сенсациям, тайнам. А что заставляет перципиента превращаться в индуктора, то есть в человека, передающего слух другому человеку? Какие побудительные мотивы у индуктора? Желание похвастаться осведомленностью, поразить кого-нибудь сенсационной вестью, угодить кому-нибудь сообщением интересной новости или, наоборот, доставить неприятность. Психология изучает все процессы, происходящие в нервно-психической сфере индуктора и перципиента.

(Прошу извинить меня за нескладную запись – очень трудно записывать Утамаро, а пользование карманными магнитофонами запрещено.)

Далее Утамаро сказал, что социология изучает слухи как социальные явления, классифицируя их по генезису, содержанию, степени достоверности, степени охвата людских контингентов, то есть количества перципиентов, и по целевой направленности.

А социально-психологическое изучение ставит целью выяснить, как люди выполняют функции перципиентов-индукторов в зависимости от интеллектуального уровня, профессии, политических и религиозных убеждений, мировоззрения, степени осведомленности и т. д.

Для психологии, социологии и социальной психологии представляют интерес слухи как таковые – вне зависимости от их содержания и назначения.

Но к ниндзюцу имеют отношение только те слухи, которые пускаются с целью ввести в заблуждение людские массы, вызвать тревогу, панику, недовольство властями, толкнуть людей на прямые действия, эксцессы, то есть слухи подрывного характера. Американские социопсихологи употребляют в отношении таких слухов термин demagogism в отличие от обычных слухов rumours.

Мы начали с классиков. Познакомились с комментариями к трактату древнекитайского стратега Сунь-цзы и с наставлениями по пусканию подрывных слухов из секретных разделов старинных учебников по ниндзюцу «Комондзьо но дзюппо», «Синоби мондо» и «Ниндо кайтейрон».

После этого просмотрели сокращенные изложения работ виднейших европейских и американских исследователей слухов. Наиболее любопытными мне показались исследования «Расовые бунты» Ли и Хэмфри и «Полиция и группы национального меньшинства» Уэклера и Холла. Эти ученые детально изучили роковую роль слухов в негритянских демонстрациях и волнениях 1943 года.

Но самыми интересными были, разумеется, две брошюры (секретные издания нашей школы) из серии «Материалы по стратегии шепота». К брошюрам были приложены диаграммы, показывающие быстроту распространения слухов во время политических переворотов в различных странах.

Прочитав обе работы, Даню произнес с восхищением:

– За такие исследования надо давать Нобелевскую премию!

Утамаро холодно взглянул на Даню.

– Не разделяю вашего восторга. Эти работы носят чисто описательный характер. В них отсутствуют конкретные данные о процессах модификации политических слухов в ходе распространения и совсем нет количественных данных, характеризующих поведение советских перципиентов. А они, согласно классификации Левитта, делятся на две категории: rumour-prone – верящие слухам и rumour-resistant – относятся критически к слухам.

– А разве политические слухи не подчиняются общим законам? – спросил я.

Утамаро еле заметно кивнул головой.

– Разумеется, формулы Олпоста и Кораса о силе слухов и закон Хайяма о стадийности изменения слухов распространяются на слухи во всех странах, но Бауэр и Глейхер убедительно показали некоторые специфические особенности политических слухов и, в частности, довольно большую амплитуду колебаний процента достоверности в слухах. Поэтому необходимо собрать как можно больше данных о формах реагирования перципиентов в зависимости от их профессии, возраста и этнической принадлежности.

– Но такие данные очень трудно собирать. Сведения о них можно добыть только агентурным путем на месте. В этом заключается главная трудность.

– Надо собирать данные о политических слухах и как следует изучить поведение перципиентов в разных странах, чтобы сделать выводы для нашей серой и черной пропаганды и для практической работы наших призраков. История свидетельствует о том, что с помощью слухов можно легко вызывать массовые убийства и мятежи. Возьмите погром корейцев в Токио в 1923 году и ламаистское восстание в Лхасе в 1959 году – во всех этих случаях слухи сыграли роль запала.

– А для Африки, пожалуй, наиболее поучителен лхасский пример, – сказал Даню.

Утамаро кивнул головой.

– Лхасский пример, связанный с восстанием религиозных фанатиков, и пример с бунтом в Японии в 1876 году, когда всем японцам было приказано сбрить косичку на голове. Тогда пошел слух о том, что сгниют мозги, и начались эксцессы. Но ближе всего нам северородезийский пример, где бунтовали секты лумпа и апостолов. Возьмите в библиотеке брошюру об этих бунтах сектантов. А в прошлом году мы проводили специальные практические занятия по пусканию слухов в некоторых районах Центральной Африки путем использования колдунов. И нам удалось проследить кривую роста охвата людских контингентов слухами, быстроту движения этих слухов и процесс модификации их содержания и тональности. Этот эксперимент наглядно показал нам, что религиозные фанатики и контингента суеверных – самое удобное горючее для подрывных слухов. И еще отличное горючее – большие скопления женщин во время продовольственных затруднений. Идеальный материал.

Даню спросил:

– А вот интересно… Зорге ведь изучал японский язык, историю Японии и прочее.

– Да, – подтвердил Утамаро. – Когда его арестовали, дома у него нашли большую библиотеку, он изучал даже японские литературные памятники восьмого века начиная с «Кодзики». Недаром в своих записках, написанных в тюрьме, он писал, что если бы жил в обстановке мира, то стал бы ученым. Свою секретную работу он вел именно как ученый.

– Наверно, изучал ниндзюцу, – сказал Даню.

– Исходя из того, что он изучал основательно японскую литературу и историю Японии, можно полагать, что ему, конечно, было известно ниндзюцу хотя бы по книгам Ито Гингецу, Фудзита Сейко и других современных популяризаторов этой самурайской науки.

Даню произнес с льстивой улыбкой:

– К экзамену по ниндзюцу мы будем готовиться с удовольствием. Такой интересный предмет.

Утамаро шевельнул головой, и стекла его очков заблестели, скрыв глаза, – он умел поворачивать голову именно с таким расчетом.