Текст книги "Ронин (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Глава шестнадцатая.

Февраль 1994 года.

– Молодые люди, вы не меня ищете?

Пират, оставленный в избе отогреваться, заливался лаем, парни громко матерились, расшатывая входные двери в занятую мной избу – все это помогло мне подойти сзади незамеченным.

Честно говоря, первоначально планировал отсидеться в сарае, откуда я уже десять минут наблюдал за вторжением на подворье, но парни оказались упертые, с криком «Да никого там нет, пошли выпьем самогона, а этого городского мы еще успеем поймать», восвояси не уходили, а дверь, по-моему, начала уже поддаваться усилиям молодцов, взращённых на экологически чистых продуктах.

– О, городской! – меня мгновенно окружили и без лишних слов сбили с ног подножкой сзади, после чего, без затей, начали пинать, мешаясь друг другу. Слава Богу, двое из визитеров были обуты в валенки, но, от третьего пару раз чувствительно прилетело разбитыми кроссовками.

– Ты вообще чё сюда припёрся? Ты хули здеся забыл? А, городской? – с моей головы сбили дешёвую шапку-петушок, попытались схватить за волосы, но те были слишком короткими, не ухватить и дышащий на меня ядрёной смесью жареных семечек и перегара, «кожаный» Колян оставил свои попытки задрать вверх моё лицо.

– Ты слышал, о чём тебя уважаемые люди спрашивают? – меня снова пнули валенком, без особой злобы, так, чтобы привлечь внимание.

– Пацаны, вы что от меня хотите?

– Ты кого пацанами назвал? Ты, пидор гнойный! – меня снова пнули.

Ну вот, местная блатота перешла границы от своей безнаказанности. «По понятиям» я этого… индивидуума могу и должен сейчас зарезать, но, так как двор дома, где я живу не то место, то я предпочел продолжать лежать, пытаясь закрываться от регулярных ударов.

Ну вот, ребятишки устали меня пинать и отойдя на пару шагов в сторону, закурили и начали совещаться, периодически бросая на меня злобные взгляды и меня это напрягало. Из уже не интересовало, зачем я приехал в Журавлевку, кто я такой, богат ли мой внутренний мир. Молчаливая покорность жертвы и мнимое всевластие разбудило в их, разгоряченных дешёвым спиртным, мозгах жестоких демонов и я, вдруг, перестал быть человеком, а, по рациональным, крестьянским понятиям, превратился в источник "ценного меха, но и еще и трёх-четырёх килограмм диетического, легкоусвояемого мяса', которого надо освежевать и разделать, а невкусную требуху выбросить.

– Машина твоя? – смуглый, симпатичный парень даже улыбнулся мне ободряюще.

– Моя. – раз начался разговор, то я, со стариковским кряхтением, сел, прислонившись к стене сарая, куда я, в процессе избиения, отполз, чтобы не давать, расшалившимся ребятишкам, пинать в беззащитную спину и по почкам.

– И как?

– Нормально. Редко подводит.

Мне даже сочувственно кивнули и протянули руку, чтобы помочь встать.

– Ключи дай.

– Какие ключи?

– Ты чё тупой? Ключи от машины… – ну вот, дружба наша, не начавшись, уже закончилась.

– Ключи? Конечно, ребята, сейчас, только не бейте меня больше…

– Не, больше не будем. Но ты сам виноват…

Зачем им машина? Они ещё сами не знают, нужна и всё. Я могу дать им машину, тем более, что в отличие от местных жителей, для меня машина – это просто машина, кусок железа, который помогает быстрее переместиться из пункта «А» в пункт «Б», не более того. Это для этих ребят машина, даже мятая по кузову «копейка», это сакральная вещь, что-то типа волшебной палочки Гарри Поттера. Она, к примеру, помогает клеить девчонок, что для этих молодых хищников, наряду с водкой, среди жизненных ценностей на первом месте, причем девчонки – главнее, особенно для того, с красной, воспаленной мордой. И эти три супермена, отжав у меня ключи от машины, поедут в город, где будут предлагать покататься городским девчонкам. А если девки, по бабьей глупости, будут отказываться от своего счастья, сесть в старую машину к незнакомым парням, у которых постоянно штаны дымятся от нереализованных желаний, то эти дуры –девки сами будут виноваты во всём, тем более, что по их понятиям, настоящий мужчина, к коим они себя относят, о последствиях не думает. А последствия будут, такие истории всегда заканчиваются, говоря юридическим языком, «тяжкими последствиями». И хотя, сейчас мне безопаснее и проще отдать ребятам ключи, так как они сразу забудут обо мне и помчатся испытывать «волшебную палочку», то потом, когда после испытаний останутся грязные, криминальные последствия, а последствия обязательно будут, ведь парни о них не задумываются, и «тачка» моя засветится, то ребята примутся заметать следы, и, в первую очередь, придут ко мне, чтобы заткнуть меня…

Ключи серебристой рыбкой мелькнули по дуге, падая в занесенный снегом огород, а я, прихрамывая, метнулся в сарай, успев поставить в распор старый черенок от лопаты. Пока ребята соображали, какая цель приоритетная, пока они выламывали дощатую дверь сарая, за которой судорожно метался я, чуть не забыв место, куда я спрятал очень нужную сейчас для меня вещь, пока аборигены безуспешно искали ключи, потом кто-то вспомнил о том, что у него дома есть магнит…

К двум часам ночи, когда ключи от машины были извлечены из сугроба, я получил еще десяток пинков, а мои мучители изрядно устали, парни стали грузиться в «копейку», дабы опробовать агрегат на ходу, уже не обращая внимания на мою тушку, продолжавшую лежать в снегу…

И тут я сам решил свою судьбу, негромко прошептав, что заявлю в милицию об угоне…

Меня больше даже не били, просто заволокли на заднее сидение автомобиля, сжав с двух сторон своими телами, а смуглый красавчик, бросив на меня сожалеющий взгляд, погнал, надрывая двигатель, на север, по еле различимой, заметённой снегом, дороге.

– Вылезай. – меня, как репку из грядки, выдернули из теплого салона и поставили в снежную колею: – Иди туда, а то мы тебя сейчас отпи…м, пошёл.

– Парни, вы что делаете? – я завертел головой. На востоке серое низкое небо подсвечивалось желтыми, теплыми огнями города миллионника, на западе в небо поднимался пассажирский лайнер, севернее поблескивало огнями село Ирусино, а здесь, в какой-то паре километров от нормальных людей, стояли я и три ублюдка, которые уже получили от «кролика» всё, что хотели, и теперь желали только утилизировать меня поскорее, чтобы я не создавал нормальным людям никаких проблем.

– Иди давай. – мне пальцем показали направление: – Там через пятьсот метров телефон, как раз в милицию заявишь, что у тебя машину отобрали… Иди, не зли нас.

– Туда? –неуверенно спросил я, показывая на заросли рогоза и расстилающееся за ним заснеженное поле.

– Туда, туда. Иди скорее, через двадцать минут на трассу выйдешь.

– Ребят, может не надо. – отчаянно замотал я головой: – Я честное слово, никому ничего не скажу.

– Конечно не скажешь. – крупный Колян вытащил из кармана кухонный нож, в ножнах, свернутых из нескольких листов бумаги, перетянутых суровой ниткой и шагнул ко мне.

– Коля, не надо, пусть идет. – Махнул рукой смуглый красавчик. Хороший мальчик, жалостливый, может быть, даже пускал слезинку, когда гражданина Галкина здесь топили в болоте…

– Что? – смуглый удивился.

– И что, я это вслух сказал? – спросил я: – Говорю, ты, наверное, тоже расстроился, когда гражданина Галкина здесь топили?

– Я же говорил, он стуча ментовской… – радостно ощерился «кожаный» и шагнул ко мне. Смелый, потому, что глупый. Я не в тире, на сдаче зачетов, поэтому выстрел из морально устаревшего, но все еще надежного «Макарова» прозвучал через секунду после того, как я сунул руку в карман. Колян ойкнул, схватился за живот, роняя из ослабевших рук и ножик и дурацкие, бумажные ножны.

– Ты что наделал⁈ – наконец-то подал голос третий: – Твою мать, ты что сделал?

– Взяли своего друга и туда пошли…– я мотнул головой в сторону поля, куда несколько минут назад настойчиво отправляли меня самого.

– Ты что, дебил? Там же болото…

– Не знаю ни про какое болото. Вы сказали, что там поле и трасса, а я людям привык верить…– я не договорил, потому что смуглый дернулся…

Не знаю, пытался ли он меня атаковать или просто поскользнулся, но на его ватных штанах появилась длинная прореха, у меня на один патрон стало меньше, а парень протяжно застонал, до хруста сжав зубы.

– Взяли своего друга и вперед, или все здесь положу. Считаю до двух.

Третий, молчаливый тип, не стал дожидаться своих подарков от меня, подхватил «кожаного» Коляна, который все не мог поверить, что у него в животе пуля, что он оказался не самым крутым на этом болоте, а некий пистолет Макарова сделал меня чуть-чуть главнее. Николая, ноги которого уже стали подгибаться, потащили-повели в поле, постоянно подталкивая впереди себя. Смуглый хотел что-то сказать, но махнул рукой и пошел вслед за товарищами, идя сначала след в след, а потом начав двигаться параллельно. Пройдя метров пятьдесят эти хитрецы бросили ослабевшего «кожаного», после чего опустились сначала на четвереньки, а затем просто поползли. Примерно в ста метрах от берега две фигуры, распластанные на снегу, просто замерли на месте, перестав двигаться. Видимо, там, далеко от берега, дела были совсем плохи, и они решили отлежаться, пока мне не надоест их пасти, и я не уеду.

Достав из кармана брюк нитяные перчатки, которые постоянно имел при себе каждый уважающий себя жулик, я достал из багажника лопату и пошел по следам смуглого. Давать шансов местным разбойникам я не собирался. Надежды на перевоспитание этих ребят я не питал и, что из них, в конце концов, получатся достойные члены общества, я не верил. Они уже отняли чью-то жизнь и собирались сделать это снова. Думаю, что не будь у меня с собой верного друга, меня бы уже порезали и бросили бы, примерно здесь, где ноги стали проваливаться, а под слоем мокрого снега, что-то захлюпало. Я лег на снег, положив перед собой лопату, которая тоже давала дополнительную опору на ненадежной поверхности болота, и пополз в сторону темнеющих тел. Бледный от холода и потери крови, Колян, брошенный приятелями, услышал меня, оглянулся, испугался, и, активно работая локтями, пополз в сторону, оставляя на снегу алый след. Раненый был парнем крупным и тяжёлым, да еще, стремясь подальше отползти от меня, он постоянно провалился, дергаясь, крича и проваливаясь еще глубже, но я обполз его по широкой дуге, стремясь побыстрее сблизиться с его приятелями на дистанцию уверенного выстрела.

Стояла теплая и тихая зимняя ночь, в серого неба, невесомыми хлопьями, падал снег, а на хлипкой поверхности пригородного болота три человека играли в догонялки на выбывание…

Хорошо, что я взял лопату. В какой-то момент локоть мой погрузился под слой слипшегося снега, из бездонной глубины выплеснула на белый ковер черная, непрозрачная вода и я, задом, задом, вцепившись в лопату, как в спасательный круг, пополз назад, к берегу, решив, что подползать ближе и стрелять в двух, бьющихся на середине болота, парней уже лишнее Судя по всему, к берегу они выползти уже не сумеют.

С этого места я уехал примерно через час. Все это время стоял, оперившись задом на багажник, ловил ртом падающий снег, слушал тарахтение крутящегося на холостых оборотах двигателя «жигулёнка», который я не глушил, так как была реальная возможность, что он вновь не заведется. Когда два темных холмика на середине болота полностью покрылись слоем свежего снега, я сел за руль, не снимая перчаток, и поехал вперед, стараясь не потерять, еле видимую под снегом, дорогу и держаться за руль исключительно за перекладину.

В больницу меня доставила карета «скорой помощи», которую мне, общаясь со мной через приоткрытую форточку, вызвал сторож какой-то конторы, название которой я забыл, как только сообщил адрес диспетчеру службы «ноль три». Так как я, ползая по болоту, умудрился вымокнуть и замерзнуть, пока бежал до конторы пару километров, пока, около часа, ждал прибытие машины с красным крестом, то на момент осмотра я представлял собой жалкое зрелище, поэтому приехавший на вызов фельдшер, доставил меня в ближайшую больницу сельского района.

Отделали ребята меня славно, и, увидев, хаотично разбросанные по всему телу, свежие гематомы, дежурный доктор, опасаясь возможной травмы головы, оставил меня под наблюдением до утра, предоставив койку с рваными простынями в коридоре, упав на которую, я мгновенно отключился. Криков с болота во сне я не слышал, «кожаный» Николай ко мне не приходил и за собой не звал.

Дежурный оперативник, прибывший утром, еще до врачебного обхода, долго не хотел принимать у меня заявление о побоях, рассказывая, что это мне все равно ничего не даст, но я оборвал его потуги, объяснив, что меня не только избили, но и, под угрозой оружия, а именно предмета похожего на пистолет, забрали приобретенную по доверенности, автомашину марки «жигули» черного цвета, государственный регистрационный номер…

– А вы потом от своих показаний не откажитесь? – спросил оперуполномоченный, закончив записывать подробные приметы трех негодяев, отобравших мое транспортное средство. К сожалению, четвертого соучастника, я рассмотреть не смог.

– Вы смеетесь, товарищ лейтенант? – задохнулся я от возмущения: – Они меня убить пытались. Тот, который с носом с горбинкой, мне, почти в лицо, выстрелил из пистолета, я руками глаза успел закрыть, думал зрению конец, остатками пороха выжгет всё. Они же меня убить грозились, только в самый последний момент передумали и просто избили и в кювет сбросили, наверное, надеялись, что я там сдохну. Но у нас в роду все живучие. Я минут через пять в себя пришел, но дорогу выполз, кое как встал и пошел на огоньки…

Оперативник записал мои показания, дал расписаться в протоколе, после чего пожелал скорейшего выздоровления, пошел на выход… чтобы через несколько минут вернуться обратно.

– Вашу машину нашли, надо ехать, смотреть…

Еще бы ее не нашли, я же бросил свой автомобиль в прямой видимости круглосуточного поста ГАИ на выезде из города, а чтобы гаишники не растащили ее на сувениры, на полу, под водительским сиденьем оставил пару пистолетных гильз, с выбитыми из донца, капсюлями.

Так как я не планировал дальше отлеживаться на продавленном матрасе и рваных простынях в коридоре больницы, а больше никакого лечения районная больница мне предложить не могла, я написал отказ от госпитализации, получил у сестры –хозяйки, еще влажные, вещи и через пятнадцать минут был готов выехать к месту обнаружения моего автомобиля.

Осмотр «жигулёнка» еще продолжался. Эксперт, засыпавший торпедо моего автомобиля порошком, тут же, на месте откатал мои пальцы, сравнил с наклеенными на бумагу дактопленками, после чего, глубокомысленно заявил, что последним за рулем данного автомобиля было другое лицо. Надеюсь, что смуглолицый красавчик не один раз попадал в отдел милиции, и его пальцы, для сравнения, местные эксперты найдут. В конце концов, я же прямо заявил оперу, что моим автомобилем завладели четверо, ранее незнакомых мне, парней, которых я видел один раз в деревне Журавлевка, один из которых отзывался на имя Николай.

Пока следователь писала протокол осмотра, я прошел по дороге в сторону милицейского поста на въезде в город, делая вид, что ищу снег почище, чтобы отмыть руки от черной типографской краски. На посту ГАИ как раз шел «разбор полетов», проводимый каким-то гаишным начальством

– А если бы вы, балбесы не спали на посту, глядишь бы и разбой раскрыли. Жулики, такие-же дебилы, как вы, бросили машину прямо под вашим носом…

Мудрые слова говорит начальник из автоинспекции. Спали его бойцы в теплой будочке, когда я бросал свой автомобиль в пятидесяти шагах от поста, с демонстративно приоткрытой передней дверью. Ну, зато и машину мою не раскулачили ушлые граждане, только свинтили с рычага переключения передач «зоновскую» рукоятку в виде черной розы в прозрачном стаканчике, видимо сами гаишники руку и приложили, не смогли пройти мимо такой красоты, ценители, блин, прекрасного.

Глава 17

Глава семнадцатая.

Февраль 1994 года.

Никто с моим рыдваном возиться не захотел, о эвакуаторах в наших краях еще слыхом не слыхивали. Следователь даже сделала вид, что не понимает, что формально я не владелец автомобиля, а пользователь по доверенности, передала мне по расписке мою колымагу, после чего правоохранители погрузились в «УАЗик», пожелав мне скорейшего выздоровления и пообещав вызвать, как только четыре негодяя, напавшие на меня, будут задержаны, укатили по своим важным делам, оставив меня посреди загородной трассы. Я помахал ручкой вслед оперативно-следственной группе и открыв водительскую дверь и, упав на колени, сунул руку под сиденье, нащупывая спрятанные там ключи.

К моему удивлению «копейка», завелась со второго раза, я погонял ее на холостых, после чего ловко пристроился за проезжавшим мимо грузовиком, но сотрудник ГАИ, давно следивший за моими манипуляциями, помахал мне полосатой палочкой.

– Права и документы на машину.

– Товарищ сержант, нет у меня ничего. Вы же видели своих коллег, которые машину осматривали? Ее у меня угнали, меня чуть не убили, кстати где-то здесь это все происходило, возле кольца. Я, когда меня из машины выбросили, плохо все помнил, но мне кажется, стучал в вашу будку, чтобы помощи попросить, но мне никто не открыл… У вас разве не круглосуточный пост здесь располагается?

– Все равно, угнали у вас машину или не угнали, вы обязаны иметь при себе документы на право управления автомобилем соответствующей категории…– включил сержант режим «уставника»: – Вы, вообще, даже метр на ней проехать не имеете права.

– А что мне теперь делать? Я не помню, куда делись документы? Давайте я у вас на площадке машину оставлю? Мы сейчас с вами акт составим, что я машину на хранение вам в полном порядке оставляю, вот, только набалдашника на рычаге не хватает…– я потыкал пальцем по резьбе на конце рукоятки: – А потом, когда «права» восстановлю, я за машиной вернусь. А знаете, что? Давайте сделаем еще лучше. Вы сейчас у меня примете заявление о том, что я забыл следователю рассказать, что у меня права и техпаспорт на машину преступники тоже отобрали, вы эти бумажки следователю отвезете, а я потом, когда выздоровею, к ней приеду и справку в ГАИ получу. Так же мне удобней будет?

– Я тебе что, райотдел, чтобы заявления принимать? – прорычал сержант, болезненно морщась, видимо от моей болтовни у стража дорог заболела голова: – Езжай сам к своему следователю и пиши все, что хочешь…

– Нет, сержант! – заулыбался я, перестав изображать «лоха ушастого»: – Ты при любом раскладе считаешься сотрудником милиции и по любому должен у гражданина заявление принять, о том, что в отношении него совершено преступление. А как ты будешь мое заявление моему следователю передавать, это уже дело не мое, а если ты не согласен с моей правовой позицией, то районный прокурор тебя поправит…

Сержант, судя по виду, хотел вступить со мной в спор, но передумал. Буркнув «Счастливого пути», побежал наперерез, приближающемуся к посту, оранжевому «Москвичу 2140», в котором неторопливо ехала чета пенсионеров, ну а мне дважды повторять не требовалось. Радостный от того, что не придется добираться с этой попы мира на перекладных, я нажал на педаль газа, и, за час добрался до ворот центральной станции «скорой помощи». К сожалению, ключи от машины с собой у меня были, а вот ключей от съемной квартиры – нет.

– Мужчина, вы куда? – дорогу в комнату диспетчеров мне преградила какая-то техничка в синем халате и платке, который через двадцать лет назовут модным словом «бандана».

– Здравствуйте, а мне доктор Кросовская нужна…

– А вы кто? – мой «колхозный» прикид мгновенно изучили от затылка до пяток и признали недостойным для встречи с доктором Кросовской.

– Я ее брат троюродный, из города Усолье-Сибирское, по дороге в Москву заехал с сеструхой повидаться, гостинцев наших, сибирских завез, ну там, сало, ранеток моченых, огурцов…

– Иди, на улице жди, а то ходют тут всякие…– выставила меня за дверь местный цербер: – Сейчас спрошу…

Ирина осторожно выглянула из-за двери минут через пять, видимо, в районе славного Усолья-Сибирского родственников она не имела.

Увидев мою побитую физиономию, девушка всхлипнула, сделала шаг вперед, но, оглянувшись на окна станции, где, за стеклами белело несколько лиц.

– Я в порядке, меня врач осмотрел, сказал, что ничего серьезного. Просто я ключи от квартиры с собой не взял, дай пожалуйста. И с собаками я погуляю, вечером и утром, ты, если будешь занята, то не приезжай, я же знаю, что на дежурстве зачастую ни одной минуты лишней нет.

Ира кивнула головой, зашла в помещение, чтобы через пару минут вынести мне ключи, после чего мы кивнули друг другу и разошлись

Демон, учуяв меня через дверь, чуть не выбил дверь, за то время, что я возился с ключами, после чего вертелся вокруг меня, метя хвостом и поскуливая, как щенок, ну и Герда присоединилась к общей радости, даже пару раз лизнув мне руки. Чтобы меня не развезло, я выгулял собак, благо, что уже темнело, после чего долго отмывался в ванне, чуть не уснув там же, под действием горячей воды и чувства безопасности, после чего упал на чистую постель и спал до пяти часов утра.

Ирина вернулась с дежурства около десяти часов, когда я, сидя на кухне, допивал третью кружку кофе. Ворвавшись в квартиру, только скинув пальто, доктор начала срывать с меня одежду, после чего долго осматривала, вертя перед собой, как безвольную куклу, тыча пальцем и давя на внутренности, после чего меня долго били по здоровому плечу, молотя крепкими кулачками и вытирая ладонью, бегущие из тёмно-зеленых глаз, соленые слезы…

А потом мы просто были вместе, стараясь не потратить задаром те часы, которые оставались до начала следующего дежурства Ирины. Но все когда-то кончается. Проводив девушку на следующие «сутки», я вызвонил Виктора Брагина, который снабдил меня десятком патронов к пистолету, так как я чувствовал, что появляться в Журавлевке без оружия, мне нельзя. Разжившись патронами, мы, вместе с Брагиным доехали до конторы, из которой я, трое суток тому назад, вызывал себе «скорую помощь». Пока Виктор отвлекал сторожа, опрашивая его о событиях той ночи, я, с помощью толстой медной проволоки, вытянул из, висящей на углу здания, водосточной трубы свой пистолет «Макарова».

Зачем мне был нужен Виктор? Ну, наверное. Второй раз проезжать мимо поста ГАИ на въезде в город, имея при себе полное отсутствие документов, с пистолетом за поясом и десятком патронов – перебор даже для меня.

В деревню Журавлевка я приехал под вечер, загнал машину во двор, зашел в сарай и спрятал пистолет в тайник, где он лежал у меня при прошлом нападении на меня, открыл дверь дома…

Несчастная дворняга, подобранная мной и, не по моей вине, запертая в доме, виновато прятала взгляд, метя коротким хвостом из стороны в сторону. Несмотря на кличку Пират, в своей тюрьме он вел себя максимально прилично – навалил две кучи в одном углу и съел палку варенной колбасы, той, что я, неосмотрительно, но, крайне удачно для Пирата, оставил на подоконнике в горнице.

– Ну что ты, что ты! – почесав счастливого кобелька за ухом, показав ему, что я не сержусь, я тяжело вздохнул и приступил к каждодневным деревенским обязанностям – таскать воду, топить печь и убирать дерьмо за домашними животными.

Незваные гости появились, когда мы с псом сели ужинать, разделив на двоих банку консервированного колбасного фарша из Дании. Пират, дрожащий всем телом над миской, утробно зарычал, развернувшись мордой к входной двери, оскалив мелкие, но острые зубы.

Председатель колхоза, а это был именно он, ввалился в дом в сопровождении двух молодых парней, не здороваясь, прошел к столу и, подтянув табурет, уселся, не сводя с меня недоброго взгляда.

Встретил бы я такого типа в Городе, равнодушно прошел бы мимо, особо не обращая внимания – передо мной сидел обычный дядек лет пятидесяти, облаченный в серую турецкую дубленку и норковую шапку.

Ребята, что остались подпирать стены у двери, были одеты поскромней – потертые китайские куртки из плохой «бумажной» кожи и спортивные костюмы «под адидас», только были они пожиже, чем трое бойцов, оставшихся на болоте.

Сердце в моей груди билось часто-часто, но я старался не подавать виду – уложил пласт фарша на ломоть черного хлеба, смачно откусил примерно треть, запил крепким чаем…

Такого пренебрежения местный царек уже не выдержал.

– Ты кто есть такой? Кто тебе позволил в чужие дома вселяться? – просипел Михалыч.

– С кем разговариваю? – я снова вцепился зубами в бутерброд, больно вкусные консервы делали датчане.

– Я председатель колхоза «Двадцатый съезд ВЛКСМ» Мамаев Алексей Михайлович.

– А, так это очень хорошо, что вы ко мне зашли. Вы найдите время и до почты доберитесь и заказные письма, на ваше имя адресованные, получите, не заставляйте за вами бегать.

– Ты что городишь? Какие письма?

– Претензия, что вы препятствуете нашим клиентам в получении документов на принадлежащие им дома, мешаете им свободно распоряжаться своим наследством. Вы что думаете, что вы самый крутой прыщ в этом деревне?

– Ах ты, падла! – председатель колхоза, видимо, действительно считавший себя самым крутым, попытался отвесить мне подзатыльник, но не дотянулся, а вот я успел схватить его за ворот дубленки и прижал лицом к столу, навалившись сверху на брыкающегося мужчину, так что богатая норковая ушанка цвета «орех» покатилась по доскам пола. Два парня, подпиравшие плечами дверной проем, на мгновение замерли, очевидно, что для них это было потрясением основ, но этого мгновения мне хватило, чтобы дотянуться до валяющейся на столе вилки, надавить зубьями, измазанными в жирном колбасном фарше, прямо возле бешено вращающегося глаза председателя.

– Стоять, я ему глаз выдавлю! – выкрикнул я в самый последний момент – больше экспериментировать с побоями от деревенских бычков я не собирался.

Парни замерли в шаге от меня, председатель перестал дергаться, только матерился и сыпал угрозами, стараясь не смотреть на, дрожащие возле глазницы, тонкие алюминиевые зубцы.

– Отпусти, падла, я тебя…– шипел в бессильной ярости председатель…

– Скажи, чтобы эти вышли на улицу, и я тебя отпущу.

Мой противник замер, видимо прикидывал шансы, после чего выплюнул:

– На улице меня ждите.

Хлопнула входная дверь, заскрипели ступеньки крыльца, после чего я сразу отпустил– оттолкнул мужика от себя, уронив вилку и подхватив старый, самокованный нож, которым я открывал консервные банки и замер, следя за каждым движением, злобно пыхтящего, хозяина здешних мест.

Тот смерил меня ненавидящим взглядом, от которого я, наверное, должен был упасть замертво, плюнул на пол и шагнул в сени…

– Алексей Михайлович…

Широкая фигура с серой дубленке замерла на пороге.

– Если собираетесь красного петуха к моим домикам пустить…– вспомнил я о любимом развлечении деревенских, то не советую, я все строения в «Росгосстрахе» застраховал, на весьма приличную сумму. Так что, если что сгорит, то я еще и обогащусь, а вам ответочку пошлю, можете не сомневаться.

– Ты меня пугать вздумал⁈ – развернулся в мою сторону босс местной мафии.

– Предупреждаю. – я не мигая глядел на покрасневшее ухо своего собеседника, то самое, которым я его елозил по столешнице: – Мы в вашу деревню все равно беженцев завезем, хотите вы этого или не хотите, и я за эти дома свои комиссионные все равно получу. И не думайте, что с бензином и спичками только вы умеете играться. А если что со мной случится, то все документы на фирму оформлены, приедет другой, и доделает все до конца.

– Какие беженцы? Ты что несешь? – видимо, мои слова председателя зацепили, и он не сдержался, начал задавать вопросы.

– А вам что, не доложили? Плохо вы свою делянку контролируете, уже вся деревня в курсе. Мы, по договору, сюда, в Журавлевку, в те шесть домов, которые практически на себя переоформили, заселим мигрантов, турок-месхетинцев, человек по десять в дом. И бороться с нами бесполезно, не вы первый, кто себя считает крутым, и не вы последний, тем более, говорят, на вас, в последнее время, неприятности, как из дырявого мешка, сыплются.

Из всего нагромождения словесных кружев, которыми я оплетал ошарашенного председателя правдой было только то, что я действительно застраховал дома на неплохие суммы, благо, нашел телефон соседки по дачному обществу, пенсионерки, что подрабатывала агентом у страховщиков за долю малую. Познакомился я с ней, когда, отжав домик покойного капитана Князева, пытался минимизировать потери от возможной диверсии с его стороны. Так как зимой желающих застраховать свои дачные домики от огня или иного повреждения, практически не было, то женщина была готова прийти в Журавлевку пешком, лишь бы продать мне страховые полисы. Была только одна закавыка – страховое возмещение в случае пожара, при нынешнем уровне галопирующей инфляции, было достойным месяца два-три, через полгода превратившись в жалкие копейки, поэтому решать вопрос с председателем и его подручными мне надо в самое ближайшее время.

Дождавшись, когда, злой, как чёрт председатель со своей охраной протопают за калитку, я, не забыв прихватить нож, вдел ноги в старые галоши и ежась от холода, добежал до сарая, достав из тайника пистолет и запасную обойму. С таким наплывом нежеланных посетителей лучше рискнуть, но держать оружие под рукой.

Ночь прошла относительно спокойно – один раз Пират вскочил и начал злобно гавкать, но, сколько я не всматривался в ночную темень, никого так и не разглядел, я через пять минут собака успокоилась, получила от меня кусочек колбасы, счастливая завалилась к теплой печки, видеть свои радостные собачьи сны.

– Гражданин, ваши документы…– фраза прозвучала в тот момент, когда я покидал один из домов, пребывая в замечательном настроении, так как в процессе, скажем так, осмотра строения, я нашел под ветхим бельем в шкафу оформленный по всем правилам договор купли –продажи дома. Теперь осталось только доказать в суде, что племянник, почившей в бозе, хозяйки вступил в наследство этим домом и можно переоформлять загородную недвижимость на себя, а тут…Дорогу мне преградил молодой мужчина в форменном бушлате цвета «маренго», с одинокой звездочкой на погоне.

– А вы кто такой будете, товарищ милиционер?

– Участковый уполномоченный, младший лейтенант Судаков.

– А, понятно… У меня паспорт в доме. – я махнул рукой в сторону дома, в котором я разместился.

– А на каком основании вы вскрыли этот дом? Вы знаете, что это самоуправство, и то, только в том случае, если вы ничего там не взяли…– меня попытались ухватить за одежду, но я отскочил.

– Эй, вы полегче тут руками размахивайте. – давать себя обыскивать я не собирался, так как брюки мне оттягивал, опущенный в карман, пистолет – появления здесь участкового я не ожидал, да еще такого борзого…