Текст книги "Ронин (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19

Глава девятнадцатая.

Февраль 1994 года.

Деревня Журавлевка.

К моему удивлению, реакция деревенских на эту смерть была не та, которой стоило ожидать. Когда я вошел в дом покойной, чтобы попрощаться с бренным телом сухонькой старушки, то косых взглядов со стороны подружек Аркадии Евгеньевны я не дождался, напротив, шли шёпотки, что если бы хозяйка дома поддалась на мои уговоры, то пожила бы своё напоследок, да может быть лекарств бы успела каких купить, если бы у меня деньги приняла. Деньги на похороны я дал, потом еще и мотался целый день с подружками по кладбищам и поликлинике, чтобы доктор выписала справку о смерти.

А на поминках, после похорон, подсели ко мне две бабки и стали сами навязывать мне свои дома, причем просили совсем немного и готовы были хоть сегодня договора подписывать.

– Давайте послезавтра, девушки, я деньги соберу, вам на аванс, да и подпишем договор, а вы пока документы мне соберите, которые у вас есть, чтобы я успел в суд их передать, там у меня через месяц будут дело рассматривать, чтобы все дома одним разом оформить.

Следующим утром я, ненадолго смотавшись в город, разгружал свою «копейку», переносил из машины бытовую технику, много –много коробок с новенькой техникой. Коробки я выгружал из багажника копейки, заносил в дом, где спускал в подвал и через слуховое окошко выкладывал у колеса, припаркованной у крыльца машины. У наблюдателей, которые без сомнения, смотрели на меня с нескольких точек, даже не должно было возникнуть сомнений, что я, постоянно перетаскивая одни и те же коробки по кругу, выгрузил в деревенский дом не менее пяти десятков новеньких изделий от «Тошибы», «Хитачи» и всяких разных «Айв».

Внешне выглядело, как будто в доме складировано не менее пятидесяти единиц новенькой техники, в основном видеоплееров, которые стоят в магазинах по цене, в среднем, в шестьсот тысяч рублей. Значит, скинуть этот товар можно без лишних вопросов за любую половину от указанной выше суммы, а это уже пятнадцать миллионов рублей, а всего-то надо отжать ломиком деревянную дверь, да унести свалившиеся с небес на голову, нежданные богатства.

Заперев двери, и вдев в металлические петли дополнительный навесной замок, я обошёл дом по периметру, закрыв ставни на крючки и, выгнав машину за ворота, тщательно прикрыл деревянные створки, после чего порулил в сторону Города. Сегодня мне предстоял приятный вечер с Ириной, а потом долгая ночь на природе. Не могут бедовые ребята из Журавлевки пройти мимо такого куша, иначе я просто перестану их уважать.

Ночь. Деревня Журавлёвка.

Ватные штаны – отличное изобретение. Я сидел на стульчаке в деревянной будке туалета на огороде, обнимая свой карабин и ждал ночных гостей. За щелястой стенкой завывал февральский ветер, через широкую щель притолки над дверью постоянно сыпался сухой, колючий снег, а я сидел, высоко подняв воротник бушлата и думал, правильно ли я делаю и вообще, зачем мне это нужно? Наверное, у каждого человека есть свой уровень компетенции, выше которого прыгнуть невозможно. И не стоило мне, наверное, замахиваться на целую деревню, занимался бы чем –то знакомым, привычным, к примеру, квартирами на стадии котлована. В ближайшие пятнадцать лет цены на квартиры будут расти практически беспрерывно, и зная, какие дома были выстроены, а какие десятки лет стояли, пугая горожан пустыми оконными проёмами, могли давать постоянную прибыль.

На крыльце дома появилось несколько силуэтов, затрещало дерево, разбухшая старая дверь с трудом распахнулась и люди стали заходить в избу – один, второй, третий, четвертый, пятый… В доме боевито залаял Пират, потом взвизгнул, но не так, как визжат раненные животные, а, видимо получил по заду, чтобы не мешался под ногами.

Как говорится, шорт побери! Я, видимо, слишком ленивый и слишком жадный. Рассчитывал на то, что приедут пара человек на транспорте, с которыми я рассчитывал справиться, а тут пять человек…

Сука! За окном хлопнуло, громко заматерились несколько мужских голосов, потом из дома выскочило несколько человек, и двое, не переставая ругаться, бросились к сугробу, и принялись отчаянно оттирать руки и лица снегом. Такой план сорвался. Я рассчитывал, что ночные гости, обнаружив на столе в горнице коробку с шестиголовочным видеомагнитофоном, тут же бросятся её открывать, чтобы проверить комплектность, и будут ошеломлены от хлопка родаминовой ловушки, а тут на пороге я, такой красивый и с ружьем. А дальше пусть участковый, который обещал приехать утром, пусть привлекает типов за попытку квартирной кражи, а тут приперлись сразу пятеро, которых я ни при каких раскладах не вытяну. Остается только сидеть на толчке, обтекать и надеяться, что рассерженные моей ловушкой, местные жулики не разнесут мне дом.

Я снова припал глазом к отверстию в двери.

Поняв, что сиреневая краска не особо отмывается, налетчики о чем-то посовещались, после чего снова вошли в дом – в маленьких окошках замелькал узкий лучик китайского фонаря, кто-то даже посветил на чердаке, забравшись по деревянной лестнице, прислоненной к слуховому окну, затем жалобно завизжал Пират, после чего темные тени, кое-как, приладили висячий замок на место, забросали снегом пятна краски на снегу, и гуськом вышли со двора, аккуратно закрыв за собой калитку.

– Это что сейчас было? – я, в полном недоумении всматривался в темноту, опасаясь ещё каких-то нестандартных шагов от, внезапно поумневших, злодеев. Но нет, все было тихо, только через пару минут из «кошкиного лаза» в двери выскочил, перемазанный в чем-то, Пират, который заливисто облаял темноту, после чего подозрительно понюхал воздух, и шустро заскочил в дом.

Я посидел еще какое-то время, понял, что ничего нового или умного, я, прячась в холодном сортире, не высижу, крадучись выскользнул из опостылевшей будки, перелез через покосившийся забор на задах участка, нашел в темноте, торчащие в сугробе, лыжи, и заскользил по насту в сторону соседнего села Ирусино, под фонарем у опорного пункта, была припаркована моя «копейка». Уверен, что жулики постарались скрыть все следы своего пребывания в доме, в том числе и…

Я представил, как не найдя коробок с дорогостоящей импортной техникой, жулики вытаскивают из-под топчана визжащего Пирата, тычут его в разбросанную вокруг несмываемую краску из, сработавшей коробки-ловушки, после чего выходят. Наверное, если бы я, из деревенского сортира не наблюдал всю историю воочию, я бы поверил, что, заскучавшая в пустом доме, собака, залезла на стол и попыталась открыть коробку из-под «видика», что вызвало срабатывание химической ловушки. Что же, у меня есть несколько часов, чтобы добраться до машины, доехать до дома, понежиться в кровати, выгулять псов, после чего позвонить домой местному участковому, без которого мне не обойтись.

Утро следующего дня. Съемная квартира Громова.

– Привет! – преувеличено бодро заговорил я, услышав в трубке недовольное ворчание младшего лейтенанта Судакова: – Узнал?

– Что звонишь? Поймал кого-то? – сразу возбудился мой собеседник на противоположном конце провода.

– Нет, Артём Юрьевич, не поймал… – огорчил я деревенского «шерифа»: – Но там было кое-что интересное.

Я подробно рассказал свои ночные приключения и поделился своими мыслями.

– А ты точно никого не узнал? Точно-точно? – милиционер пытался подвигнуть меня на самый простой и прямолинейный путь: – И вот прям видел, что их краской зацепило? Ну, я сегодня поеду в Журавлёвку, обойду все дома и найду, у кого рыльце в краске…

Судаков жизнерадостно заржал от своей незамысловатой шутки, после чего продолжил раздавать указания:

– Ты сейчас езжай в Журавлёвку и сиди, меня жди, а я, как этих гавриков прихвачу, к тебе зайду и заявление от тебя приму, на кражу имущества из дома, а потом, если понадобиться, следственную группу вызовем…

– Погоди, Артём, не гони лошадей. Мы с тобой что планировали? Убрать Михалыча и его банду из Журавлёвки надолго. А что в итоге получится? Ты пойдешь по домам и что? Во-первых, не факт, что ты кого-то найдешь. Говорят, в деревнях до сих пор кто-то, со времен гражданской войны, пушки и пулеметы прячет. А во-вторых, ну что ты им предъявишь? Я не буду писать в заявлении, что видел, как мою дверь ломали, а я не вышел и не пресек это…

– Кстати…– переключился «мамлей»: – А ты откуда наблюдал? Где прятался?

– Я не хочу об этом говорить…– мой ответ вызвал новый приступ веселья у милиционера: – И это не то, о чем ты подумал. Ты лучше ответь, чем ты будешь доказывать, что они ко мне в дом заходили? Там входные двери сборные из говна и палок, там многочисленные следы взлома с самого их рождения присутствуют. И даже, если ты найдешь парней со следами краски на морде или лице, то они скажут, что проходили мимо моего дома, увидели перепачканную в краске собаку и пытались ей помочь, вот и измазались сами. Давай, лучше, я другую замануху для них придумаю, чтобы они на нее клюнули и никуда не делись, а потом тебе позвоню. Мне почему-то кажется, что они посчитали, что я аппаратуру в тайник спрятал, и они его просто не нашли, значит будут пытаться меня потом прихватить. Я думаю, что пятнадцать миллионов – нормальные деньги, чтобы попробовать у меня их отобрать. Давай, не будем гнать лошадей, просто подумаем, и сделаем, как надо. Все, до связи.

Я положил трубку и откинулся на подушку. Утро обещало быть приятным. Собак я уже выгулял, и они, набегавшись, рыча друг на друга, делили в коридоре какую-то резиновую игрушку. Скоро должна была прийти после суточного дежурства Ирина, в холодильнике есть хлеб, колбаса, пачка пельменей и сметана, так что на ближайшие сутки вопрос питания был закрыт, следовательно, остается исключительно приятное времяпровождение… Надеюсь, что доктора Кросовскую не сильно заездили за сутки пациенты, и я успею поучаствовать в этом процессе…

Дребезжание телефонного аппарата было неожиданным настолько, что моё сердце даже пропустило удар – практически никто этот номер не знал, только несколько человек и только для самых срочных звонков.

– Да? – осторожно спросил я, подняв телефонную трубку.

– Павел Николаевич? Наконец я вас нашла! – мой юрист Валентина, что постоянно сидела в кабинете юридического бюро на территории Завода, как всегда, начала громко шептать в трубку. Так и не могу понять ее, зачем она так постоянно поступает и какой «прослушки» опасается.

– Говори.

– Вас директор очень хочет видеть, шибко гневается…

– На меня? – удивился я. За собой я никаких особых проступков не знал, с Валентиной связывался стабильно раз в сутки, и дел судебных у нас никаких в эти дни не было, чтобы проиграть процесс и разозлить господина Соколова Григория Андреевича.

– Да нет, не на вас… вроде. – уже не так уверенно, закончила фразу Валя.

– Срочно вызывает?

– Нет, он только что уехал, я машину видела, должен после трех часов дня появиться, мне начальник канцелярии сказала…

За последнее время Валентина уже хорошо ориентировалась в заводских раскладах и информацию мне давала достаточно точную.

– Понял, Валя, спасибо, ты умница, буду к трем часам. – мне похвалить нетрудно, а девушке приятно.

В это время в коридоре вскочили собаки – кто-то возился с ключами.

Судя по поднявшейся возне, домой вернулась моя подруга и псы сейчас отталкивали друг друга, чтобы продемонстрировать хозяйке свою любовь…

– Ира, я дома, и с собаками я погулял…

– Какой-ты молодец… – на пороге показалась тоненькая фигурка в сером платье до середины бёдер. Я жадно сглотнул, глядя на стройные ножки в телесного цвета чулках: – Я кое-как иду, еле ногами перебираю, думаю, что еще собак выводить…

– Устала? – с фальшивым сочувствием спросил я: – Ну ложись скорее, а то мне по делам надо бежать.

– А может? – Ира попыталась изобразить обольстительную улыбку, медленно расстёгивая мелкие пуговки на груди, но я не оценил готовность подруги к самопожертвованию и раздевал ее чисто по-братски, на прощание наградив платоническим поцелуем в лобик, после чего оделся «прилично» и поехал на Завод – оставаться дома с мирно сопящей Ирой было испытанием не для моих нервов, спокойно выспаться я бы ей не дал.

Территория Завода. Кабинет директора.

Хорошо, что я не стал тянуть с посещением Завода до трех часов дня, а приехал с самого утра. Вопреки информации Валентины, директорская «Волга» стояла к крыльца заводоуправления.

– Я тебе говорил разобраться с «социалкой»? – «генеральный» сам себя накручивал, громко вопя и размахивая бумагой, на которой виднелись какие-то цифры: – Вот теперь доложи, что ты сделал?

– Что-то случилось? – закинул я пробный шар.

– Случилось. – Уже спокойнее ответил Григорий Андреевич: – То, что случается каждый месяц.

Понятно. Конец месяца и начало следующего, и генеральный директор вместе с главным бухгалтером начинает натягивать тришкин кафтан «доходы минус расходы», на располневшую, за время развитого социализма, но так и не похудевшую за время дикого капитализма, фигуру предприятия.

– Мы слушаем. – директор, опасно спокойный, похлопал ладонью по листам бухгалтерских пояснений к балансу, требуя ответа.

– За прошедшее время была проведена определённая работа по оптимизации затрат…– заунывно начал я, прекрасно понимая, что отбрехаться не удастся.

– Паша…– сузились черные глаза местного «короля»: – Если ты мне будешь снова рассказывать о том, что ты сократил мусорщика и дворника в общаге, то мы с тобой крупно поругаемся…

– А вы что от меня хотите то? – возмутился я: – Когда вам выгодно, вы с этой «социалкой» носитесь, как с писаной торбой. Многие же не увольняются, только потому, что есть детский садик, общежитие, за которые высчитывают с зарплаты, пусть она и задерживается. Легко вам говорить – делай что хочешь, но расходы сократи? А я не могу делать что хочу – у меня диплом юриста меня в рамочки дозволенного загоняют…

Главный бухгалтер Завода, за спиной зло сопящего «генерального», делала мне «страшные глаза» и показывала отчаянные знаки, но я не обращал внимания на предупреждения милейшей Елены Анатольевны, меня, как говорится, понесло.

– Я вас сколько раз докладывал – на нашу базу отдыха приезжают три-четыре рыбака, но зато мы полностью содержим проживание круглогодичное проживание семьи сторожа, да еще профсоюз каждый год у вас то лодку выпрашивает, то вёсла, что по пьянке теряются. Вы мне что сказали? «Я решу вопрос». Скоро весна, к вам опять Костя Герлингер придет, за какой-то рыбацкой фигней, и вы ему подпишите, а потом будете меня тыкать в строки «Содержание базы отдыха, в том числе ФОТ». Вы вот хотите посторонних в гостиницу нашу селить? А я не могу вам сказать – «Дорогой Григорий Андреевич, селите кого хотите!», просто не могу. Вы услуги гостиницы оказывать не можете, у нас лицензии на эту деятельность нету, и получить мы ее не можем, потому что в гостинице должен быть огромный штат обслуживающего персонала, а не две родственницы нашего начальника отдела связи…

«Главбух» возвела глаза к небу и сделала вид, что потеряла сознание, но я отмахнулся:

– И с этих нескольких комнат вы никогда нормальной прибыли не получите, смысла нет связываться. Это для нашей дежурной по гостинице деньги, которые она получает с тех, кого заселяет по собственной инициативе, полученные деньги кажутся приличными, а для вас это так, дым в трубе, на пару дней на карманные расходы или один раз коньячка попить с друзьями…

– Всё сказал? – генеральный задумчиво забарабанил пальцами по столешнице.

– Нет, не всё. Но, какой в этом смысл? – мой боевой запал уже прошёл, и я почти пожалел, что сорвался.

– Короче, Павел Николаевич, слушай моё управленческое решение – теперь ты каждый месяц будешь мне докладывать, что сделано, по уменьшению затрат на социальные объекты, и, исходя из твоих успехов или неуспехов, я буду решать вопрос нашего дальнейшего сотрудничества. Всё понял?

– Так точно, разрешите исполнять? – изобразил я полнейший энтузиазм, понимая, что директору попала вожжа под хвост, и, если я не покажу успехов на этом поприще, хотя бы первые три – четыре месяца, то моя фирма вылетит с завода раньше собственного визга, а я еще далеко не все получил от этого неповоротливого, но, весьма дорогостоящего, промышленного гиганта.

– Свободен. – «Генеральный» небрежно махнул рукой, и я мухой вылетел из начальственной резиденции.

Офисное здание в центре Города.

Кабинет, арендуемый Заводом.

В дверь вежливо постучали, и я, не отрывая голову от бумаг, крикнул, что, кто бы не стоял под дверью, он может зайти…

Честное слово, когда в небольшой кабинет стали входить посетители, я почувствовал себя героем сказки, что, по глупости, разрешил вампиру войти в свой дом.

– Я же говорил, что бабе этой врать незачем. – хохотнул щекастый тип лет двадцати, которого я видел в Журавлёвке. Пока я судорожно соображал, что предпринять, три гопника и улыбающийся Михалыч быстро пересекли небольшой кабинет и нависли над столом, за которым я сидел.

– Короче, «промокашка»… – сзади в мою шею уперлось что-то острое, а Михалыч небрежно взял меня за подбородок, проникновенно глядя мне в глаза: – Ты нам, фраер, крупно задолжал… Ты это понял?

– Да понял уже…– забормотал я, стараясь не глядеть в глаза: – Если задолжал, то скажите сколько, и я рассчитаюсь…

– Конечно, рассчитаешься. Сначала расскажешь нам, куда технику спрятал…– меня ухватили за ворот турецкого свитера и встряхнули, так что мотнулась голова, и по шее, куда ткнулось лезвие ножа или заточенной отвертки, что-то потекло.

Глава 20

Глава двадцатая.

Февраль 1994 года.

Офисное здание в центре Города.

Кабинет, арендуемый Заводом.

Мысли метались в голове испуганным зайчиком – я прекрасно понимал. Что одно неловкое движение или не вовремя сказанное слово, и максимум что мне светит – короткий комментарий ведущей вечерних новостей, что помер такой-то, от аллергии на металл в организме, милиция связывает его смерть с профессиональной деятельностью, а никто из моих родных даже не знает всех моих активов… От этой мысли мне еще больше поплохело – одно дело уходить, когда знаешь, что что-то осталось после тебя, не зря рвал анус и стаптывал ноги, и другое дело, когда никто ничего не знает… Все мои активы исчезнут, поглощенные приятелями-неприятелями соучредителями…

Бля! Если выберусь живой, то составлю полный список того, что имею и куда вложился, и положу его на видное место…

– Эй! ты чё, сомлел? – по-крестьянски жесткая ладонь Михалыча съездила меня по носу, и я почувствовав, как потекла кровь, слизнул кончиком языка соленую жидкость…

– Лишь бы не обосрался…– хихикнул кто-то сбоку.

– Мне гарантии нужны…– не своим голосом, прохрипел я, так как во рту мгновенно пересохло.

– Гарантии ему…– кто-то ухмыльнулся, после чего меня скрючило от удара под ребра. Не настолько было больно, вложиться в удар нападавшим мешали подлокотники кресла, но физические страдания я изображал, как футболист сборной во время матча.

– Скажите, чего вы хотите от меня? – придал я голосу истеричности, но мне не ответили, как репку выдернули из кресла которое откатили в сторону, сбили с ног и попытались запинать под стол, но тут у них с развлечением не вышло, я кувыркнулся в угол и стал отбиваться ногами, отчего замарал одному из парней черные брюки, после чего мгновенно подвергся наказанию – на меня навалились с трех сторон и несколько раз больно ударили куда попало, не особо вглядываясь.

– Ну все, хорош, хорош! – Михалычу, до этого безучастно наблюдавшему за забавами своих подопечных, пришлось вклиниваться между моей тушкой и сопящими от злости парнями.

– Ну ты понял, что с тобой будет, если ты нам аппаратуру не отдашь? – председатель склонился надо мной.

Все тело горело огнем, говорить я не мог, поэтому только молча кивнул.

– Говори, куда спрятал?

– В гараже… – с трудом просипел я.

– В каком гараже? – удивился Михалыч: – В чьем?

– Ехать надо, показывать. – я откинулся к стене: – Общество «Лютик», по дороге к Затоке.

– Чего? – меня схватили за ворот свитера и встряхнули так, что в голове замутилось.

– Вы что, город совсем не знаете? – я зажмурил глаза, но даже перед закрытыми глазами плавали круги: – С Нового моста съезжаете на Затоку, а там, через пару километров гаражи капитальные, в два этажа.

– Сука! – Михалыч вскочил на ноги и отвесил одному из парней увесистую оплеуху: – Я смотрел, я смотрел! Куда ты смотрел?

– Понятно, значит не только соседи в Журавлёвку следили за моими погрузочно-разгрузочными работами. Один из банды Михалыча где-то прятался.

– Понятно. Говори, какой номер гаража, какой этаж…– Михалыч бесцеремонно вырвал клок бумаги из моего ежедневника и взялся за ручку.

– Мужик, ты считаешь, что я номер помню? – от удивления у меня глаза открылись: – Я вот рожу твою никогда не забуду, даже через десять лет, если где-то случайно встречу – вспомню. А цифры я не запоминаю, совсем не помню.

– Сука, он мне еще угрожает! – Михалыч собирался пнуть меня, но взглянув на мою зеленую морду, передумал: – Ладно, поехали.

Меня подхватили под руки, набросили на плечи куртку, а на голову надвинули шапку – «петушок», судя по всему, специально набекрень, после чего потащили на выход.

По обеденному времени, в коридорах офисного центра было пусто, поэтому, всякая надежда на божественное проведение и чудесное спасение быстро развеялась. Охранник в черной униформе, сидящий у входа в офисный центр на нас даже не посмотрел, увлеченно читая статью «Как удержать мужчину своей мечты» в толстом глянцевом журнале, а всякое желание кричать или вырываться убивал приставленный к моему боку свинокол, который я успел хорошо рассмотреть в кабинете – длины клинка хватило бы, чтобы пронзить меня насквозь, как жука булавкой.

Две развеселые девушки, идущие с обеда с пакетом, полным ватрушек, вежливо придержали дверь, пока меня выволакивали из фойе, даже не бросив в нашу сторону мимолетного взгляда – у всех свои дела, никто не смотрит по сторонам.

Меня запихнули на заднее сидение «жигуленка» – «тройки», зажав между щекастым и худым, скуластым парнем с криво набитыми татуировками на руках. Судя по ним, он лет с пяти должен был не вылезать от «хозяина», если попадет на настоящую зону, придется незаслуженные знаки воровской доблести стирать кирпичом, но это дело не мое…

Михалыч, что уселся за руль, видимо город все-же знал – за всю дорогу не дал мне ни одного шанса – честное слово, появился бы впереди патруль ГАИ или еще какая оказия, прыгнул бы на руль, пытаясь совершить ДТП, уж больно выразительно поглядывал на меня с переднего пассажирского сидения светловолосый владелец свинокола, периодически проводя наточенным лезвием по своей небритой щеке, так что щетина скрипела под ножом.

– Вот здесь, направо. – я мотнул головой и Михалыч направил машину к черному зеву распахнутых ворот, заехал в длинный коридор и остановился.

– Чё за нах? – длинный проезд, ограниченный справа и слева бесчисленными въездными воротами в гаражные боксы, терялся вдали, в неярком свете фар остановившегося на границе света и тьмы, автомобиля.

– Обычно свет тут горит. – пожал я плечами: – Вон, выключатель на стене черный…

– Миха, разберись. – председатель кивнул владельцу свинокола и тот, надув пузырь жевательной резинки, полез из кабины, несколько раз щелкнул выключателем, после чего заорал благим матом: – Михалыч, походу не работает…

– Тьфу ты, Боже ж мой, дебил. – Михалыч включил передачу, и мы покатили, оставив растерявшегося Миху стоять у выключателя.

– Вот здесь останови… – я мотнул головой на окрашенные суриковой краской ворота моего бокса, и «тройка», скрипнув тормозами, замерла, после чего все полезли из салона.

Дебил Миха (не мои слова) всё еще стоял у ворот и орал на всю округу: «Михалыч, меня забыли!», но к сожалению, на шум никто не вышел, очевидно, что электричество в гаражах отключили давно и надолго, оттого всяческие гаражные обитатели расползлись по своим домам и делам. И теперь я остался здесь наедине со своими похитителями. И еще к нам идёт крайне раздражённый Миха, поигрывая своим мечом. У меня в голове ложилась картинка, как меня летом достанут из глубокой ямы в гараже, потому что я завоняю, и соседи почувствуют запах… И завалит меня именно Миха, вон он какой злой плетется, и жить мне осталось всего несколько минут, пока этот дебил дойдет до нас, а эти уроды, открыв мой бокс, поймут, что никакой импортной техники здесь нет…

– Давай я открою…– я отпихнул плечом щекастого, что матерясь, ковырялся моим ключом в моем замке, так как надо было знать, какой стороной вставлять ключ в замочную скважину…

– Сейчас свет включу…– распахнул я калитку в воротах, куда щекастый тут-же вставил свою кряжистую ногу. Я шагнул в гаражный бокс, потянулся рукой в сторону, ухватился рукой за черенок лопаты, что стоял у меня сразу за воротами и, не задумываясь, рубанул боковиной штыковой лопаты по мясистому колену.

Поросячий визг щекастого был слышен, наверное, за километр, но мне от этого было не легче – если бы не дурацкое отключение света, сюда бы сбежался не один десяток людей… Нога щекастого убралась, после чего он рухнул на пороге, мешая Михалычу и «татуированному» ворваться в гараж, я сразу захлопнул калитку, навалившись на нее всем телом и вставив в петли на дверях черенок лопаты…

К сожалению, черенок был слишком тонкий, а металлические петли ворот – слишком широкие. После обязательных уговоров, в стиле «Володенька, отвори дверь, я ведь тебя зубами загрызу», под завывание щекастого, жители Журавлевки, в шесть рук, принялись рвать на себя створки гаражных ворот, засовывая в щель жало монтировки или ломика, мне в темноте было не очень хорошо видно, но ворота ходили ходуном, а черенок бился в петлях, готовый в любой момент переломиться. Я закружил по гаражу, в поисках трубы, или еще чего-то, что можно было вставить вместо, не прошедшего проверку, черенка, но ничего не мог нащупать в темноте, тогда я оторвал картонку, что закрывала окошко…

В гараже стало светлее, но ничего подходящего я не видел… Мой взгляд метался по запчастям и прочему барахлу, что отвозят в гараж, когда негде складывать дома, как вдруг я замер поражённый. Для чего мне метаться, как крысе в западне, если в моем гаражном боксе есть аварийный выход? По непонятному капризу строителей здания ГСК, в моем боксе, вместо дырки для вентиляции, соорудили волне себе приличных размеров окошко. Конечно, оно было габаритами не как в ванной комнате советской «хрущёвки», но очень близко к этому. Я перевернул пластиковое ведро, стоящее у стены, встал на него, распахнул раму и примерился плечами. Вроде бы должен пройти.

– Адью, неудачники. – гаркнул я радостно и вытянув вперёд руки, нырнул в окно проём…

Тварь! Если выживу, буду! Буду по утрам бегать. В проем по плечам я прошел, а вот жопа…И теперь я висел вниз головой, выставив перед собой руки и извивался в безумной ламбаде, постоянно защемляя рамой свое «хозяйство». Ну еще немного, еще миллиметр. Земля внезапно рванула мне навстречу, я успел подставить руки и рухнул лицом в сугроб, ошалело встал на четвереньки, пытаясь понять, куда бежать. В гараже грохнул металл и в окошке появилась отвратительная рожа скуластого… Что-же я лежу, и отплевываюсь снегом, как на горнолыжном спуске в Шерегеше? Я вскочил и бросился вперед.

Наше гаражное общество было построено на землях энергетиков, по доброй воле энергетического начальства, которое, в обмен на несколько кирпичных боксов уступило нам участок, примыкающий к подстанции. Я не разбираюсь в этих киловаттах и мегаваттах, я просто бежал в сторону людей в красных касках на теплых подшлемниках, что столпились у производственно-бытового корпуса подстанции, что-то орали и махали мне руками. Да знаю я, что за мной бегут – у пристяжи Михалыча жопы оказались более поджарыми, и они в окошке не застряли, а даже слышал, как они пыхтели за моей спиной. Я рвал из-за всех сил, торопясь к людям. Тем более, что некоторых из них я должен был знать, половина соседей по гаражу работала на ТЭЦ и его разветвленном хозяйстве, что занимало здесь всю округу…

Я замер как вкопанный, боясь опустить вторую ногу в снег. Прямо передо мной, с серьезной такой П– образной опоры, свисал толстый и зловещий провод, конец которого свернулся на снегу, как удав, поджидающий свою добычу.

Теперь я понял, что стало причиной отключению подачи электрической энергии в наш кооператив, а еще в голове всплыл текст из серой, отпечатанной на плохой бумаге, брошюрки. «Шаговое напряжение». Я не так много запомнил из курсов обмотчиков, на которых учился перед армией, но то, что в этой ситуации надо держать ноги вместе я выучил накрепко… Я поставил ноги вместе, сжал накрепко колени, повернулся вбок и пошел, быстро переставляя ступни, гусиным шагом, слыша за своей спиной хриплое дыхание и хруст снега под ногами преследователей.

Я, когда был маленький, часто был вынужден ходить под проводами могучих ЛЭП, провода которых вполне ощутимо потрескивали от мощи, проходящих через них, мегаватт. И мне казалось, что в любой момент один из этих толстых проводов, что висели высоко, на уровне пятого этажа, сорвется вниз, с изолятора, и ударившись о землю, с легкостью разрежет меня на две половинки. И я подолгу задумывался, буду ли я, располовиненный на две части, стоять, глупо хлопая глазами или угасну сразу, как перегоревшая лампочка. Видимо, этот детский ужас и заставил меня не думать о бегущих за мной, по пятам, убийцах из пригорода, а, лишь старательно переставлять ноги, сжав их как можно плотнее.

Характерный треск, раздавшийся у меня за спиной подтвердил, что линия не была обесточена, а мои опасения – напрасными…

– Серег, че за нах…– снова треск и новые крики людей в синих спецовках.

Я ускорился, передвигая ноги с запредельной частотой и лишь у самого ограждения подстанции позволил себе идти нормальным шагом. Перелезая через забор, и чувствуя себя в относительной безопасности, я позволил себе оглянуться.

Среди опор ЛЭП и прочих трансформаторов, на белом снегу, в паре метров от провода, лежали друг на друге два темных силуэта и, кажется, даже немного дымились, но это были уже не мои заботы. Я перемахнул через забор и побежал вдоль, исходящего паром, канала, что отводил от ТЭЦ перегретую воду.

Михалыча я застрелил этой же ночью. Без затей, после полуночи, постучал в окошко его избы, и когда председатель, держа перед собой фонарь, приблизил лицо к стеклу, пытаясь разглядеть через изморось, у кого появилось к нему срочное дело, просто дважды выстрелил в ненавистное лицо, спокойно подобрал гильзы, пока в избе орали два женских голоса и, не торопясь, ушёл.

Дойдя до трассы, выбросил в кусты огромные, измазанные в навозе калоши, в которые умудрился засунуть ноги, обутые в кроссовки, сел в свою черную «копейку», припаркованную за высоким снежным валом отгребённого с дороги снега, и спокойно поехал в Город. Если милиция привезет собачку, и она встанет на, пахнущий навозом след, то, максимум, приведет собачка своего вожатого к оживленной дороге и для меня это не будет иметь никакого значения. К сожалению, щекастого этой ночью я не нашёл, так как фамилию его я не знал, и слишком много времени заняли разговоры в сестричками из приемных покоев городских больниц с целью узнать, не поступал ли к ним пациент с рубленой раной колена. Когда я, под утро, добрался до областной больницы и двинулся ко второму хирургическому отделению, держа подмышкой пакет с медицинским халатом, марлевой маской и пистолетом, от которого собирался сегодня же избавиться, то чуть не напоролся на неприятности. Услышав знакомый голос, осторожно выглянул из-за угла и узрел стоящую у крыльца приёмного покоя знакомую уже «дежурку» из Городского сельского района. Участковый инспектор младший лейтенант Судаков Артём Юрьевич, нервно затягиваясь сигаретой, стоял у распахнутой двери машины и держа серую тангенту автомобильной рации, докладывал дежурному о результатах опроса гражданина Кулькова Бориса.