Текст книги "Из ложно понятых интересов службы (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

Глава семнадцатая. Конец игры.

Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

– Привет! – не успел Слава Соколов выйти из гостеприимных дверей спецприемника, где он отбыл административный арест, как говорится «от звонка до звонка», как он увидел человека, о котором с ненавистью вспоминал все последние дни.

– Ну что тебе еще надо⁈ – с нотками истерики закричал бывший административно задержанный, и закрутил готовой, в поисках путей спасения – снова ночевать на нарах среди бомжей, вонючих хануриков и «кухонных боксеров» у него не было ни сил, не желания. Хотелось завалиться домой к Тамарке – скорнячке, отмыться в горячей ванне до скрипа кожи, выпить стакан водки под вареную картошечку с соленым салом или селедкой, а потом долго мять в кровати податливую и отзывчивую деваху, что надеялась, что Слава когда-нибудь остепенится и наконец жениться на ней.

– Громов, сука, ты так и знай, если ты меня опять по мелкому закроешь по беспределу, я до областного прокурора дойду, но тебя тварь посажу…– Слава некрасиво скривил трясущиеся от ненависти губы.

– Нет, Вячик, сегодня все по-честному будет. – я потряс перед его носом наручниками: – Спиной поворачивайся и руки назад…

– Что⁈ Да я тебя…– Соколов сделал шаг ко мне, но замер, потому что стоящей в стороне машины в нашу сторону прыжками быстро двигался и утробно лаял большой черны пес.

– Что, ментяра, один на один ссышь выйти?

– Соколов, ты дурак? Вас придурков столько, а я один. Давай не болтай лишнего, а руки подставляй.

Всю дорогу задержанный молча сидел на заднем сидении, под недобрым взглядом недовольно принюхивающегося к нему Демона, гордо занявшего сидение рядом с водителем.

Так как время поджимало, то первым делом нам пришлось ехать в банк. Увидев ввалившихся в отделение кредитного учреждения двух типов не самой мирной наружности, один из которых был со скованными за спиной руками, нам на перерез двинулся охранник, который не понимал, что делать в данной ситуации и приближался очень медленно, то вынимая свою резиновую дубинку, то вкладывая ее обратно в кожаную петлю на поясном ремне.

– Спокойно, следственные действия! – я показал охраннику развернутое удостоверение и потащил Соколова в освободившуюся кабинку кассы.

Хотя я и поставил Славу лицом к стене, но помешать мужчине крутить головой, пока я сдавал кассиру свои сто шестьдесят две тысячи рублей, я не мог. Судя по всему, увиденное настолько потрясло черное сердце преступника, что он длительное время просто молчал, уйдя в себя. Стоило нам выйти из кабинки кассы, как мы напоролись на спешащего к нам управляющего отделением банка, из-за спины которого испуганно выглядывал давешний охранник.

– Что здесь происходит?

– Вы что, не видите? – я помахал перед носом управляющего корешком приходного ордера: – Деньги сдаю, как и обещал.

– Это что такое? – Викентий Сергеевич с отвращением тыкал пальцем в наручники на запястьях Соколова.

– Вы разве не видите? Это наручники. Задержал подозреваемого в преступлении и руки ему обездвижил, чтобы у вас ничего не пропало.

– Вы же этот… как ее, из АО «Немезида»? А как?

– Жизнь сейчас такая…– вздохнул я: – приходится совмещать. Извините, но мы пойдем.

Соколова я завез в опорный пункт, к хорошо знакомому участковому, так как знал, что в РОВД мне спокойно с задержанным работать не дадут. Мне дали ключ от маленького кабинетика напарника местного хозяина, что в настоящее время пребывал в отпуске и показали, где стоит электрический чайник и банка с заваркой.

– Громов, что тебе от меня надо? – Соколов разминал запястья, с которых я снял наручники и косо поглядывал на разлегшегося в уголке Демона.

– Явку пиши и твои мытарства закончатся. – я пододвинул Славе чистый бланк.

– Явку? – нервно хохотнул Соколов: О чем хоть?

– О том, как ты несколько месяцев назад, в съемной квартире, возле которой мы с тобой первый раз встретились, убил своего приятеля по фамилии Захаров, после чего расчленил его труп, который, расфасовав по пакетам, вынес на мусорную площадку. Напиши подробности в явке с повинной, и твоя жизнь на несколько лет приобретет определенность.

Клянусь, с глазах Славы мелькнул страх, он задумался на мгновение, но справился с собой и натянуто засмеялся:

– Ха-ха-ха, Громов, ну ты придурок. Не знаю я никакого Захарова, а уж тем более, никого не расчленял.

– Так это ты придурок, Слава. Вы с убиенным шесть лет в одном классе проучились.

– А, так этот Захаров⁈ Да я его уже давно не видел, наверное, пару лет.

– Правда? А вот задержанный по нашей просьбе начальник привокзального почтового отделения станции Борзя Забайкальского края Марк Дулеве, тоже, кстати ваш одноклассник, дал показания, что по вашей просьбе он закупал патроны к стрелковому оружию у своих знакомых на складах сто тридцать первой мотострелковой дивизии, и почтовыми вагонами отправлял их вам, для дальнейшей реализации через вашего общего знакомого и одноклассника Сергея Захарова, на севере бассейна Реки, куда Захаров плавал, будучи работником речного флота.

– Что за чушь? Уверен, что Дулевича тоже в каком –нибудь спецприемнике держали, вот он и не выдержал, и оговорил нас.

– Да, конечно, только взяли его с поличным, патроны в его доме нашлись.

– Значит оговорил он меня, пытали его, уверен.

– Негодую вместе с вами, но вот что делать с мехами краснокнижных животных и патронами к боевому оружию, что нашли в вашем доме.

– У меня, гражданин начальник, дома, как такового нет, выгнали меня родственники из дома…

– Сочувствую вашему горю, но согласно показаний владелицы дома по улице Стальной магистрали, вы сняли у нее дом на год. При осмотре дома в нем обнаружены принадлежащие вам вещи и документы, а также патроны…

– Я же говорю, подбросили!

– Точно, два ящика из числа тех, маркировка ящиков соответствует тем, что изъята у вашего одноклассника на станции Борзя. Вы считаете, что кто-то поверит в всесоюзную аферу милиции, перевозящей ящики с патронами на несколько тысяч километров, чтобы задержать двух одноклассников?

– Я ничего не знаю…

– Слава, попался, так не веди себя как дурак, признай то, от чего уже не отвертишься и живи дальше. На зоне тоже люди живут, в отличии от твоего приятеля Захарова, у которого ребенок остался сиротой. Что не поделили с Захаровым?

– Я не знаю, о чем вы говорите, гражданин начальник. Дайте мне лист бумаги, я жалобу буду писать.

– Пожалуйста. Мой тебе совет – по возможности пиши печатными буквами, наш прокурор не любит корявые почерки разбирать.

Пока Слава, высунув кончик языка от усердия, старательно выводил печатными буквами свой крик души, я продолжал увещевать его признаться в совершенном им убийстве.

– Ты гражданин начальник зря стараешься, и вообще, помолчи пожалуйста, у меня от твоей трескотни голова болит. Мне бы скорую вызвать, возможно у меня давление поднялось.

– Дурак ты Слава. – я перечитал его жалобу и убрал в папку: – Причем двойной дурак.

– И почему это я двойной дурак? То, что тебе жалобу отдал? Так я потом еще напишу, хоть одна, но до прокурора доберется, ты даже, начальник, не надейся открутится.

– Дурак ты слава в том, что свидетель того, что у вас Захаровым приключилось, остался только ты. Как ты расскажешь, так оно и выйдет, опровергать тебя некому. Но тебе следствие рано или поздно убийство докажет, и плюсом к сроку за патроны, ты получишь еще один срок, причем не путем частичного поглощения одного другим, а полновесным довеском.

– Ну и доказывайте, а почему двойной дурак?

– Ты фильм «Место встречи изменить нельзя» смотрел?

– Ну…

– Помнишь, как Фокс под диктовку Шарапова образец почерка дает, который получился, в итоге малявой Ане?

– Ну, помню, и че?

– Да ниче! Помнишь открытку, что ты Люське Захаровой от имени ее убиенного мужа якобы с Севера прислал, и сто пятьдесят рублей на жизнь приложил, жадюга?

– Не знаю никакой открытки! – взвизгнул Слава, начавший догадываться, что дело плохо, правда не понимая подробности.

– Ничего страшного. Ту открытку тоже кто-то печатными буквами писал, старался. И жалобу твою прокурор обязательно увидит, только с заключением графологической экспертизы, что по мнению эксперта оба документа выполнены одним и тем же человеком. Вставай, в РОВД поедем, руки за спину…

Слава встал, после чего громко заорав, бросился в сторону двери. Так мы и выпали в коридор опорного пункта, под ноги местных бабок, что пришли на прием к участковому – Слава, визжащий в ярости, что-то нечленораздельное, я, висящий у него на плечах и пытающийся заломить на «болевой» руку, и Демон, с удовольствием вцепившийся в лодыжку беглеца.

С криком «Отпустите мальчика!» и «Что делаете, фашисты!», шустрые старушки, как птички, вспорхнули со стульев и прижались к стенам опорного пункта, вопя на нас с безопасного расстояния. На шум из своего кабинета выскочил участковый, и, оббежав рычащего Демона, стал помогать мне ковать беглеца в железо.

Через пару минут мы захлестнули извивающегося на полу Славу дужками «браслетов» и подняли его на ноги, на что он сразу поджал ногу и начал орать, что ему нужна «скорая помощь».

– Ну что, «скорую» вызывать? – хмуро поинтересовался у меня участковый.

Я нагнулся и задрал штанину на пострадавшей от зубов Демона ноге – покраснения, лопнувшая кожа, но рваных ран, как ожидалось, не увидел:

– Да ну, нах! В РОВД довезу, пусть там вызывают, а здесь он просто сбежать хочет.

– За что его хоть принял?

– Данный гражданин задержан за то, что убил и расчленил своего одноклассника, а жене убитого с грудным ребенком написал открытку, типа задерживаюсь на Севере, жди, летом приеду. И сто пятьдесят рублей приложил, мол кушайте, не обляпайтесь. А убил он его за то, что доходы от воровства оружия и боеприпасов с армейских складов не поделили. – излишне громко проинформировал я общественность и дернул Соколова за рукав: – Так было, Слава?

Душегуб собрался мне что-то ответить, но решил промолчать и отвернулся.

– Видишь, как попался, так стыдно ему стало, нечего ответить. Ладно, поедем мы, поздно уже. Спасибо за помощь. – я ухватил задержанного за шиворот и потащил на улицу, в сторону машины. Потрясенная общественность возмущенного гудела за нашими спинами. Больше всего собравшихся женщин возмутила мизерность суммы, высланной семье несчастного Захарова.

Не успел я передать Соколова помощнику дежурного, как в дежурную часть ворвалась взлохмаченная следователь Маша:

– Громов, су… где деньги⁈

– Мария Алексеевна, деньги я сдал в банк. Вот свидетель. – я похлопал по плечу сидящего на лавке Соколова, что опять завел свою нытье, что ему срочно нужна «скорая помощь», иначе он истечет кровью.

– Как ты мог забрать деньги!

– Мария Алексеевна, я предупреждал, что деньги по факту мои, на меня за каждую минуту их использования рубль навешивался. Я сказал, что я должен успеть их сдать в банк до закрытия и вам надо успевать их оформить и передать потерпевшему. Что ты из сказанного не поняла?

– Нинель Павловна…

– Да пошла в жопу твоя Рыбкина! – не выдержал я: – Из-за того, что у меня с ней личные неприязненные отношения, она готова раскрытые уголовные дела загубить на корню!

– Она сказала, чтобы ты, как появишься, сидел в РОВД и никуда…

– Так! – я повернулся к «греющему уши» помощнику дежурного: – ты жулика у меня принял?

– Ага, сейчас оформлю.

– Сообщаю всем – уже скоро одиннадцать, я поехал отдыхать. Никакую Рыбкину ждать я не собираюсь. Товарищ дежурный, официально заявляю, чтобы без обид – ночую я у знакомой, поэтому ко мне в адрес дежурку посылать не надо, там будет только собака, а дверь железная, будете стучать среди ночи – перебудите всех моих ветеранов, а им уже по фигу, милиция, не милиция, обматерят и костылями отбуцкают. Поэтому всем спокойной ночи и встретимся завтра.

Ночевать я поехал естественно домой, подруги с подходящими жилищными условиями у меня нет.

Лене, что ждала меня с ужином, я запретил подходить к двери, если кто-то среди ночи начнет барабанить в нее, а телефон я сразу, с порога, отключил от розетки. Утром меня тоже никто не встретил, очевидно, на возбуждение уголовного дела мои грехи пока не тянули. На развод меня не пустили, а перехватив на входе в РОВД, велели идти в приемную начальника отдела и ждать там. К моему удивлению, начальники служб после селектора потянулись снова в кабинет начальника, хотя совещались они всегда до селектора. Половина смотрела на меня, по-сиротски скрючившегося на стуле, с легким недоумением, очевидно, что скандал не набрал общеизвестных оборотов.

Последняя, не глядя на меня, в приемную начальника влетела злая, как фурия начальник следственного отделения Рыбкина Нинель Павловна, после чего всех пригласили заходить, а через пять минут крикнули меня.

– Разрешите, товарищ полковник. Старший оперуполномоченный…

– И когда это ему старшего дали⁈ – взвилась сидящая подле начальника Рыбкина, сияя новенькими подполковничьими погонами на кителе цвета маренго.

– Я дал. – придавил ее взглядом начальник РОВД: – Громов, что ты такой скрюченный стоишь?

– Вчера вечером жулика задерживал, спину потянул.

– Это кого это ты задерживал?

– Соколов Владислав Александрович, одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года рождения…

– Это, которого твой пес покусал?

– Вот, я же говорила! – опять влезла возбужденная Рыбкина.

– Товарищ полковник, там максимум ссадины на ноге были, прокусов я не нашел.

Начальник взглянул на сидящего напротив дежурного по РОВД, сдающего свою смену.

– «Скорая помощь» его осмотрела, йодом помазала и повязку наложила, в госпитализации отказала. Я с них взял справочку, что по состоянию здоровья Соколов В. А. под стражей содержаться может.

– Он, между прочим, в убийстве подозревается. – пожаловался я: – Пытался убежать, оказывая активное сопротивление.

– Самбо надо лучше изучать. – не отрывая глаз от ежедневника, посоветовал мордастый начальник ОБХСС.

– Товарищ майор, подскажите зал, куда вы ходите, я сразу запишусь. – не сумел я смолчать.

– Громов! – начальник хлопнул тяжелой ладонью по столу: – Про какое убийство ты говоришь?

– Палец, найденный в ванной в съемной квартире на улице Полярников.

– И где уголовное дело? Я что-то не помню.

– Товарищ полковник, материал я в дежурку вчера сдал для отправку в прокуратуру. Все что мог я сделал.

– Мдя? – начальник полез в стопку материалов, лежащих на столе, но передумал.

– Ладно, с материалами потом разберемся. Что за деньги ты вчера у дежурного следователя украл?

– Я украл? – мой возглас повис в установившейся в кабинете начальника тишине: – И у кого я украл деньги?

– У дежурного следователя. – любезно улыбаясь пояснила Рыбкина.

– У дежурного следователя эти, якобы украденные мной сто шестьдесят две тысячи, откуда появились?

– Это вещественные доказательства по уголовному делу.

– Нинель Павловна, вы уж с начала начните – кто в РОВД эти деньги привез?

– Ты привез, но это не имеет никакого значения, они по делу проходят…

– Эти деньги я получил в банке, под проценты, по документам фирмы моей бабули, потому что я вышел на мошенников, которые под предлогом продажи сахара оптом уже не одну фирму нагрели. Нужны были деньги на покупку минимум четырех тонн. Что мне мой руководитель сказал, когда я обратился за помощью? Сказал, что у него есть денежные «куклы» на пятнадцать тысяч, поэтому мне пришлось брать деньги от имени фирмы моей бабули в банке, на день.

– Так надо было «куклы» брать…

– Товарищ начальник, вы сами подумайте – мошенница, которая кассиршу изображала и все деньги пересчитывала, не обратила бы внимание, что ей куклу подсунули? Так вот, я следователя сразу предупредил, что деньги надо вернуть представителям потерпевших, а мне надо их сдать в банк до закрытия. Начальник следствия, когда узнала, что я с такой просьбой обратился, велела деньги не возвращать, а приобщить их к материалам дела.

– Я действовала в соответствии с требованиями уголовно-процессуального кодекса. – авторитетно отчеканила Нинель.

– УПК не запрещает исследовать вещественные доказательства и вернуть их потерпевшим на стадии предварительного следствия.

– Нам виднее, как расследовать уголовное дело, Громов, и не дело всяких недоучек…

– За вчерашний день фирма «Немезида», а по факту я, заплатила банку проценты равные половине моего должностного оклада, не до х… ли я должен платить? Или вы хотели вернуть деньги после вынесения приговора судом? В УПК и такие случае предусмотрены.

– Я ни хрена не понимаю. – подвел итог начальник РОВД: – У кого-то мнения есть, как у специалистов?

– Майор Ощепков, Василий Свиридович, как начальник ОБХСС, что скажешь?

– Я товарищ полковник затрудняюсь пока ответить. – мордатый майор лениво приподнял свой зад от стула.

– Понятно, сядь. Кадры! Провести служебную проверку в полном объеме, мне заключение на стол в течении трех дней.

– Есть, товарищ полковник! – заколыхала красивой грудью, вскочившая со стула начальник отдела кадров: – Громов, удостоверение сдай.

– Я его вчера, пока с жуликом на полу возился, где-то в «опарнике» потерял. Найду – обязательно сдам.

– Громов, мы к тебе домой с обыском приедем.

– Приезжайте, я все равно дверь не открою.

Я вышел из кабинета начальника, чтобы через несколько секунд вернутся и поделиться с руководством внезапно посетившей меня мыслью. В кабинете царила оживление. Нинель что-то злобно шептала на ухо «кадровичке», уверен, что речь шла обо мне. А ушлый начальник БХСС горячо доказывал начальнику РОВД, что целесообразнее передать все еще сидящую в камере мошенницу для дальнейшей работ его ребятам, так как бестолковые опера из «уголовки» все испортят.

– Я что еще хотел сказать, товарищи руководители. Я на сто процентов уверен, что существует инструкция, что такую большую сумму денежных средств в РОВД хранить нельзя. Вы, когда проверку проводить будете, не забудьте наличие такого документа проверить, иначе я такую жалобу на вас накатаю. Всем счастливо.

Это сейчас сто шестьдесят две тысячи рублей сумма так себе, а еще год назад, при СССР она была вполне ого-го, а инструкции по хранению денежных средств у нас меняют очень редко. Уверен, что тут Нинель обломается и деньги в таком количестве положено сдавать в банк.

Я сел за руль машины и поехал в сторону отдела занятости центрального района города. Устал я от душных начальников, пора было начинать новую жизнь.

Глава 19

Глава девятнадцатая. Одной ногой на «гражданке».

Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

– Привет! – отец вошел в квартиру и радостно улыбнулся – нечасто сын посещал в последнее время родительские пенаты.

– Привет, папа. – я обнял отца, помог снять куртку.

– Мужчины, руки мойте и есть идите. – из кухни выглянула мама, держа на отлете мокрые руки.

– Коньячку выпьешь? – папа склонился над приоткрытой дверкой холодильника: – Или опять на работу ехать?

– А, давай! – я махнул рукой: – Не поеду сегодня на службу, надоело.

– Ты без машины?

– Папа, если ты мне грамм пятьдесят нальешь, то по формуле за полтора часа все спиртное должно переработаться.

– Что за формула?

– Недавно прочитал, что печень взрослого человека за час перерабатывает двадцать грамм чистого спирта. То есть, переводя на крепость коньяка, это как раз пятьдесят грамм в час. Еще сверху пол часика посидеть и можно ехать.

– Да? Ну смотри сам, ты парень взрослый.

Мы чокнулись хрустальными стопками и влили в себя янтарную жидкость.

Ну, для «Наполеона» польского розлива вполне неплохое качество.

– Что нового? – отец аккуратно отделил кусок котлеты.

– Вопрос имеется, пап. Ты директора завода «Энергоспецремонт» знаешь?

– Знаю, работали вместе пять лет начальниками цехов, потом он туда ушел главным инженером, а три месяца назад стал директором. А в чем вопрос?

– Знаешь, на меня на работе, как-то сильно давят, надоело против ветра писить. А сегодня я случайно заехал на биржу труда, а там объявление, что на это ПО требуется юрисконсульт.

– Так тебе же учится еще сколько?

– Папа, официально у меня уже незаконченное высшее образование.

– Но специализация то там совсем другая, это же не жуликам на улице руки крутить.

– Папа, я тебе обещаю, если ты за меня слово замолвишь, то краснеть не придется.

– Ладно, завтра с утра позвоню, потом тебе звякну. Ты на работе будешь?

– Нет, папа, завтра дома, если не придется по делам отскочить.

– Даже так? Ну ладно, буду домой звонить.

Утром следующего дня, которое я собирался посвятить сну и прочему ничего неделанью, началось с умеренно-раннего телефонного звонка.

– Здорова! А ты где? – задал абсолютно логичный вопрос Руслан, разбудив меня звонком на домашний телефон в девять часов двадцать минут утра.

Я, спросонья, оглядел окружающую обстановку и уверенно заявил, что нахожусь дома.

– Ты во вторую, что ли, после суток?

– Нет, просто на работу не пошел.

– Тебя тут люди ждут…

– Руслан, вот поверишь – нет, сейчас это не моя проблема. Меня отстранили, забрали ключи от кабинета и сейфа, так что отправляй всех к начальнику розыска, пусть вопросы людей решает.

– В каком смысле – отстранили? За что?

– Братан, за что конкретно не знаю, но думаю, что по совокупности добрых дел.

– Блин. Ну, понял тебя. Вечером дома будешь? Если получится, заскочу, расскажу, что у нас нового.

– Брат, веришь нет, но мне это уже не интересно. Если помощь нужна, то свисти, подскочу, а так… Короче, я уже на гражданке работу ищу.

– Да, видно укатали тебя начальники. – голос приятеля стал скорбный, как на похоронах: – Ладно, не прощаюсь, постараюсь заскочить вечерком.

Не успел я положить трубку, как телефон разразился новой трелью.

– Говорите!

– Не спишь? – в трубке раздался голос отца: – Ну что, я договорился. Если все в силе, что в час тебя ждут в приемной завода. Директора зовут Григорий Андреевич Соколов. Не опаздывай.

– Спасибо, папа, директор – Григорий Андреевич Соколов, запомнил, не опоздаю.

Единственный «приличный» костюм, с завязанным заранее галстуком, висел на вешалке в шкафу, в чистом и глаженном состоянии. Черная рубашка была новой, после ее покупки, я еще не выходил в «свет». Нормально, тем более, что не в филармонию иду просится, а на завод.

Завод располагался на противоположном берег реки, в начале гигантской промзоны, что тянулась почти на десяток километров. Бетонный забор, проходная, несколько уродливо-перпендикулярных цехов, козловые краны и подъездные пути с парой платформ, что шустро утаскивал через распахнутые ворота, зелено-желтый маневровый тепловоз.

Кабинеты руководство производственного объединения располагались на третьем этаже панельного здания заводоуправления. Через пост охраны я прошел, предъявив, якобы утерянную, служебную «ксиву», преодолел фойе первого этажа, пронизанный запахом тушеной капусты, навязчиво доносящийся из распахнутых дверей столовой.

На площадке между первым и вторым этажом толпилось несколько бородатых мужиков в свитерах, что курили вокруг, заполненной «бычками», консервной банки из-под импортного пива.

Третий этаж был здания заводоуправления был понизу отделан деревянными панелями темного цвета, что скрадывали, без того, тусклое освещение коридора. Выше панелей стены были оббиты серой искусственной кожей, что, возможно, по замыслу дизайнера, олицетворяло богатство и стабильность, но, на мой взгляд, серая шаровая краска на стенах дала бы равнозначный эффект.

Я прошел мимо кабинетов «Заместитель по экономике», «Исполнительный директор», «Главный инженер» и наконец приблизился к, последним в очереди, двойным дверям с солидной, черной с золотом, табличкой «Генеральный директор».

Я открыл дверь и уперся в следующую, отстоящую от первой на полметра. Кроме этого тамбура приемной с секретарем не наблюдалось.

– Разрешите? – я шагнул вперед, громко обозначив себя и замер на пороге – людей в помещении не было. Кабинет генерального директора не поражал размерами, но метров тридцать квадратных в нем имелось. Массивный стол руководителя, рядом длинный стол для совещаний с двумя десятками стульев, а также тумба с импортным телевизором и видеомагнитофоном в углу, составляли всю обстановку начальственного кабинета.

– Вы кто? – распахнулась скрытая дверь в дальней стене, очевидно, в комнату отдыха, на пороге которой показался мужчина лет пятидесяти, плотного телосложения, темноволосый, с почти черными, круглыми глазами.

Я преставился и сказал, что у меня назначена собеседование на час пополудни.

– Привет. – директор протянул мне руку: – Мне твой отец сказал, что ты из милиции уволился?

– Добрый день, пока не уволился, это песня долгая, но потом может оказаться, что уволили задним числом, и денег не заплатят, поэтому я уже сейчас работу ищу.

– И как тогда ты собираешься работать? Мне юрист нужен уже сейчас.

– Есть несколько вариантов. Например, ваша организация заключает договор на правовое обеспечение деятельности предприятия «под ключ» с АОЗТ «Немезида», что принадлежит моей бабуле, и мы работаем по гражданско-правовому договору возмездного оказания услуг.

– Ну хорошо, я в этом все равно не особо разбираюсь, поэтому и ищу грамотного человека. Когда готов приступить?

– Сначала хотелось бы очерченный круг задач и основные проблемы услышать, которыми мне необходимо заняться в первую очередь, ну и сумму оплаты, конечно.

– Ну ты же понимаешь, что все, что я скажу…

– Конфиденциальность сведений я гарантирую при любом результате разговора.

– Ну хорошо…

Я открыл ежедневник и приготовился записывать.

Через час я понял, что проблем у нового директора на предприятии очень много. И, если, относительно производственных процессов, я сказать ничего не мог, то в части правового обеспечения…. Было ощущение, что сотрудники с приходом нового директора просто перестали работать. Выполненные работы приносили одни рекламации со стороны клиентов, направленные для решения вопроса с контрагентами, руководители среднего звена только руками разводили и подтверждали брак в работе ремонтных бригад. Деньги за выполненные работы не приходили, внезапно появлялись, подписанные неизвестно кем акты сверок, их которых вытекало, что завод сильно задолжал своему клиенту, и своей работой просто закрывает старый долг. Цены на инструмент и материалы постоянно росли, а вот потребители завода постоянно выбивали значительные скидки отсрочки по оплате выполненных работ, и, как результат, сроки задержки заработной платы стал резко расти. В итоге получалось, что без принятия срочных и кардинальных мер, в следующий отопительный сезон предприятие могло уйти в глубокое и безвозвратное пике.

– И что с моим предшественником?

С предшественником было еще интереснее. Речь шла, скорее, не о предшественнике, а о предшественниках. Юрисконсульт, уволившийся месяц назад, проработал на предприятии пять лет, после чего уволился по «просьбе» директора, так как не смог объяснить, почему в ряде договоров с клиентами появился пункт о отсрочке платежа за выполненные работы на шесть месяцев. Принятый через неделю юрист отработал на предприятии неделю, после чего не вышел на работу без объяснения причин, даже трудовую книжке не забрал. Через десять дней ему нашли замену. Новый человек отработал также неделю, а в прошлую пятницу директор обнаружил его на рабочем месте в сильной степени опьянения.

Таким образом, я вклинился в эту череду меняющихся лиц совершенно случайно, да и ситуация была странной, слишком много бардака в одном месте.

– А ваш предшественник, если не секрет, он как отнесся к вашему назначению?

Тут я ошибся, ротация директоров была плановой, во всяком случае человек, в возрасте за шестьдесят пять лет, ушел на покой по состоянию здоровья, а нынешний руководитель уже полгода как планировался на это место.

– Чего вы от меня ждете, какого результата?

Ждали от меня много, в частности, прекращения «всей этой порнографии и возвращения к нормальному функционированию предприятия».

– Григорий Андреевич, но вы понимаете, что полностью прекратить «порнографию» невозможно. Я могу что-то сделать в юридической части, но далеко не все. И ни надо испытывать никаких иллюзий, если вам кто-то пообещает быстро все исправить, он просто нагло врет. Тут же, еще куча других факторов будет влиять – политических, экономических…

– И каких?

– Предприятие ваше чем в основном занимается?

– Организация и проведение всех видов ремонтов оборудования энергопредприятий Сибири и Дальнего Востока.

– В Городе у вас, наверное, основные работы?

– Нет, в Городе, у Облэнерго, свое большое ремонтное предприятие. Мы в основном работаем с энергосистемами, где слабые ремонтные возможности.

– Вот представьте себе, где-нибудь, в Республике, например, где, уверен, с ремонтными возможностями никак, решили, что им деньги будут нужнее, организовали свое ремонтное предприятие из двадцати человек и сказали, что ремонты будут делать сами.

– Они не справятся…

– А они и не собираются справляться самостоятельно. Они вам предложат субподряд. Наберут двадцать человек руководителей, чтобы приличия соблюсти, будут генеральными подрядчиками, и возьмут, к примеру, двадцать процентов, а вы на участок в сто человек, с вашими материалами и инструментом – оставшиеся восемьдесят.

Директор напрягся и поднял глаза к потолку, очевидно, обсчитывал конкретную ситуацию.

Через пару минут он вновь посмотрел на меня.

– Нет, ну это нормально…

– Это нормально, но проблема в том, что аппетит растет во время еды. Ребятам в республике очень понравится получать просто так такие деньги, тем более, что у них там очень устойчивые семейные связи. На следующий год вам предложат не восемьдесят, а семьдесят процентов, потому что у них выросла численность административно-технического персонала. Что будет дальше, надо вам говорить?

– А если мы их пошлем?

– Ну вы же не единственная организация, кто занимается такими работами? Найдут кого-то сговорчивее, чем вы, а вы куда свой квалифицированный персонал денете, которые хотят не только оклад получать, но и премии и командировочные. А скоро вас вообще акционируют, и где взять деньги на выживание, будет вашим личным делом.

– Я тебя понял. Что-то еще?

– Да. Если я сюда прихожу, мне нужна безоговорочная поддержка с вашей стороны. Естественно, принимать окончательное решение в любой ситуации будете вы. Я докладываю вам, как я вижу решение вопроса, какие варианты развития событий вероятны и какие правовые последствия могут возникнуть, а вы решаете, по какому варианту мы двигаемся дальше. Устраивает вас такой порядок работы?

– Ну, можно попробовать, что получится.

– Рабочее место имеется?

– Сейчас дам команду начальнику канцелярии, чтобы ключ от кабинета юриста дала.

– Компьютер, «Гарант»?

– Компьютер есть, а «Гарант» что такое?