Текст книги "Фата-Моргана 9 (Фантастические рассказы и повести)"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Андрэ Нортон,Ричард Мэтисон (Матесон),Урсула Кребер Ле Гуин,Пол Уильям Андерсон,Генри Каттнер,Артур Чарльз Кларк,Фредерик Браун,Фриц Ройтер Лейбер,Джек Уильямсон,Кордвейнер Смит
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

– И что мне теперь делать?

– Что? Да ничего, пользуйтесь этим. Это же абсолютно фантастический талант. Кстати, вот еще… хочу вас попросить. Если мы соберемся на факультете, в узком кругу, конечно, не согласитесь ли к нам прийти и поговорить? Неофициально, разумеется. Ну как, придете?

– Но я…

– Все будут шокированы. Ошеломлены. И я обязательно подготовлю статью для «Журнала».

– Что это значит, профессор? – Фред Элдерман готов был разрыдаться.

– Только не надо бояться. Мы вас не укусим. Подумать только, настоящее открытие! Феномен, равных которому нет в истории. – Артур Фетлок восхищенно хохотнул. Не-ве-ро-ят-но!

Невысокий профессор ушел, а Фред Элдерман остался сидеть на кровати, как побитый. Неужели ничего больше не остается? Неужели его удел отныне – разглагольствовать и извергать бесконечные потоки непонятных слов, а ночами замирать от ужаса в ожидании чего-то необъяснимого? Может быть, для профессора это и интересно, может быть, это будет их лакомой интеллектуальной пищей и для его коллег, но для него – Фреда Элдермана – это мрачная и пугающая действительность, и чем дальше, тем страшнее.

Зачем? Почему? Ни ответить на этот вопрос, ни уйти от него Фред не мог.

Погруженный в невеселые размышления он и не заметил, как вошла Ева. Ева пересекла комнату, присела на одеяло, и только тогда Фред поднял на нее взгляд.

– Что сказал профессор?

Фред рассказал, реакция жены напоминала его собственную.

– И все?! Пользоваться этим? – Она не в силах была скрыть свое возмущение. – Да что он за специалист такой?! Зачем только доктор Бун послал его? Не понимаю.

Фред грустно склонил голову на грудь.

Лицо его выражало такую растерянность, такой испуг, что Ева протянула руку и ласково погладила мужа по щеке.

– Очень болит?

– Болит внутри. В моем… – слово повисло на кончике языка. – Если рассматривать мозг как ткань, то можно сказать, что он обладает умеренной сжимаемостью и находится в постоянном окружении двух действующих начал, а именно: крови, которая в нем содержится, и окружающей его и наполняющей находящиеся внутри мозга желудочки спинномозговой жидкости…

Усилием воли Фред заставил себя замолчать.

– Да поможет нам Господь! – взмолилась Ева.

– В своем труде «Аргументы против веры во Всевышнего» Секст Эмпирик утверждает следующее: «Люди, положительно полагающие, что Бог существует, заявляющие это, не могут не прийти к такому состоянию, в котором их самих можно будет обвинить в отсутствии набожности и благочестия, ибо…»

– Прекрати, Фред!

Фред видел жену как в тумане.

– Да ты же не понимаешь, что говоришь. Верно ведь?

– Верно, Ева. Ни черта не понимаю. Но Ева… что происходит?!

Обхватив голову мужа руками, она нежно гладила его по волосам.

– Ничего, родной. Успокойся. Все пройдет.

Фред, однако, встревожился еще больше. За всесторонними, всеобъемлющими энциклопедическими познаниями он оставался все тем же простым, бесхитростным Фредом, каким был раньше. И ему было страшно.

Почему это происходит?

Получалось, что в результате чьей-то отвратительной шутки он превратился в губку и, как губка воду, поглощал, впитывал и всасывал бесконечные знания. Но придет момент, губка растянется и лопнет. Что тогда?

Профессор Фетлок сам подошел к нему в понедельник утром в одном из университетских коридоров.

– Здравствуйте, Элдерман. Я разговаривал с коллегами, они ждут не дождутся. Может быть, сегодня после обеда, если не возражаете? Я могу похлопотать, и вас освободят на это время от любой вашей работы. Ну так как?

Радостный энтузиазм профессора не произвел на Фреда ровно никакого впечатления.

– Спасибо, но хлопотать не стоит. Я приду.

– Превосходно! В половине пятого вас устроит? В моем кабинете?

– Хорошо, мистер Фетлок.

– Могу я предложить одну идейку? Не возражаете? Я бы попросил вас до этого часа обойти университет, сколько сможете.

Расставшись с возбужденным профессором, Фред Элдерман спустился к себе в каморку и убрал инструменты.

В двадцать пять минут пятого он подошел к массивной двери с табличкой «Факультет Психологии», положил руку на большую круглую ручку и, толкнув дверь от себя, подождал. Собравшиеся в помещении преподаватели и сотрудники что-то обсуждали, наконец кто-то заметил, что Фред пришел, шепнул профессору, и Фетлок, отделившись от остальных, направился ему навстречу.

– О, Элдерман! Входите же, что вы там стоите?

– Простите, профессор, я хотел спросить… Доктор Бун вам что-нибудь еще говорил? Я имею в виду, о том…

– Нет-нет, ничего не говорил. Но мы дойдем до этого, проходите же, не стесняйтесь. Дамы и господа, минуту внимания! Разрешите представить вам…

Услышав громко произнесенные свои имя и фамилию и став центром внимания, Фред изо всех сил старался держаться как можно непринужденнее, но сердце его стучало словно колокол, а руки предательски дрожали.

– А позвольте поинтересоваться, мистер Элдерман, – так же громко продолжал профессор, – сделали ли вы то, что я просил? Обошли ли вы все кафедры и отделения университета?

– Да… с-сэр.

– Отлично! Просто замечательно! – воскликнул довольный Фетлок. – Теперь мы имеем все, что нам нужно! Вы только представьте, дамы и господа, – суммарный итог всей университетской науки в голове одного этого стоящего перед вами человека!

Кое-кто из собравшихся позволил себе высказать сомнения.

– Нет! Нет и еще раз нет! Я серьезен как никогда, – профессор протестующе поднял руки, – впрочем, соловья баснями не кормят, попрошу вопросы. Кто первый?

В воцарившейся тишине Фред Элдерман стоял и думал о том, что только что сказал доктор Артур Фетлок. Все университетские знания в одной его голове? Но не значит ли это, что больше туда уже помещаться нечему?

Что будет с ним теперь?

Затем посыпались вопросы. Вопрос – ответ, вопрос – ответ, монотонный и бесстрастный речитатив.

– Что произойдет с Солнцем через пятнадцать миллионов лет? Ответ: «Если Солнце будет продолжать излучать энергию с той же силой, что и в настоящее время, то через пятнадцать миллионов лет вся его масса перейдет в свет и тепло».

– Что называется основным тоном в музыке?

Ответ: «В каждом гармоническом сочетании составляющие его тона имеют различные гармонические значения, причем некоторые подавляют остальные и доминируют в том или ином звуковом единстве. Эти стержневые тона…»

Все знания целого университета в одной голове. В его голове.

– Пять ордеров в римской архитектуре.

Ответ: «Тосканский, дорический, коринфский, ионический, смешанный. Тосканский, по сути дела, – это упрощенный дорический; в дорическом сохранились триглифы; коринфский характерен…»

И не осталось больше таких знаний, которыми бы он не обладал. Его мозг напичкан ими до отказа. Но почему? Зачем?

– Буферная емкость?

Ответ: «Буферная емкость раствора определяется как dx/dpH, где dx – это небольшое количество сильной кислоты или…» Для чего ему это?

– Как сказать по-французски «мгновение тому назад»?

Ответ: «Il n’y a qu’un instant».

Вопросам, казалось, не будет конца, а задающие их распалялись все больше и больше и почти уже кричали.

– Как определить, чем занимается литература?

– Литература как таковая имеет дело с идеями, потому что она рассматривает Человека в обществе, а иными словами – она имеет дело с определениями, моральными оценками и…

Зачем это?

– Правило для выставления мачтовых огней на пароходных судах? – Смех.

– Пароходное судно, выходя в навигацию, должно иметь следующие огни: на фок-мачте или непосредственно перед ней, а если судно не имеет фок-мачты, то на носу выставляется яркий белый огонь, устроенный таким образом, что…

Смех стих. Снова вопросы.

– Как взлетает трехступенчатая ракета?

– Траектория взлета трехступенчатой ракеты рассчитывается вертикально, и ей придается небольшое наклонение в восточном направлении, бренн-шлюс происходит примерно…

– Кто такой граф Берналот?

– Каковы побочные продукты переработки нефти?

– В каком городе…

– Как происходит…

– Что является…

– Когда состоялась…

Когда все закончилось и он ответил на каждый без исключения заданный вопрос, наступила тяжелая, гнетущая тишина. Не в силах более открыть рот, дрожа всем телом, Фред Элдерман вдруг начал осознавать…

– Вас, мистер Элдерман. – Это зазвонил сразу всех испугавший телефон, профессор Фетлок протягивал ему трубку.

Фред подошел к телефону и услышал знакомый голос жены.

– Фред, это ты?

– Qui.[21]21
  Да (фр.).


[Закрыть]

– Что-что?

Его передернуло.

– То есть да, Ева. Я хотел сказать да. Извини.

Он слышал, как на другом конце провода Ева зашмыгала носом.

– Фред… я просто хотела спросить… почему ты не пришел на обед? Я уже звонила Чарли, и он мне сказал…

Фред в двух словах обрисовал положение.

– Прости меня, – извинилась она, – скажи только, на ужин придешь или?..

Конечное, последнее знание просачивалось в мозг и медленно накапливалось, накапливалось…

– Постараюсь, Ева. Думаю, что приду.

– Фред, я волновалась.

Он грустно усмехнулся.

– И напрасно. Волноваться не о чем.

Послание оформилось и резкой бритвой полоснуло по мозгу.

– Пока, Ева. Увидимся вечером. – Фред бросил трубку и извинился перед Фетлоком и остальными. – Прошу прощения, но мне срочно нужно идти.

Он даже не слышал толком, что они сказали на прощанье, потому что все вокруг него вдруг поплыло – и комната, и коридор, и над всем нависла внезапная, остро сконцентрированная в его уме необходимость выйти на свежий воздух, на просторный университетский двор.

Оставив позади любопытные вопрошающие лица, он сбежал по лестнице, ноги сами несли его вперед, и действия Фреда стали такими же немотивированными и неподдающимися объяснению, как и речь за несколько минут перед этим. Неведомая сила увлекала его. Если раньше он говорил, не зная что и зачем, то теперь, также не зная зачем и куда, бежал.

Позади остался вестибюль, Фред Элдерман задыхался. Послание стало еще конкретнее: «Иди быстрее. Пора».

Кому могут быть нужны все эти вещи? Кому они могут понадобиться, эти бесконечные сведения о земной жизни?

О земной жизни…

Спотыкаясь и почти падая, он сбежал по центральной лестнице в сгущающиеся сумерки и высоко в небе увидел ярко сияющий голубовато-белый свет. Поверх крыш зданий, поверх деревьев свет направлялся прямо на него.

Фред словно окаменел, он смотрел и не мог оторваться, теперь он точно знал, зачем и почему.

Голубовато-белый свет, мягко жужжа, сверлил его, пронизывал и буравил. Где-то неподалеку закричала женщина.

«Жизнь на других планетах, – озарила разум последняя фраза, – не только возможна, но и весьма вероятна».

Свет ударил его и подобно отраженной от громоотвода молнии отскочил обратно к источнику, оставив Фреда Элдермана в ужасной черной темноте.

Старик бесцельно бродил по зеленым лужайкам кампуса, как немой лунатик. Когда его нашли и попробовали с ним говорить, он был не в состоянии сказать даже слова, поэтому пришлось заглянуть в бумажник, чтобы узнать и имя, и фамилию, и где живет, после чего старика отвели домой.

А спустя год, когда к нему начала понемногу возвращаться речь, старик, запинаясь, произнес первые звуки. Это произошло однажды вечером в ванной, в руке он сжимал губку.

– Фред, что ты делаешь?

– М-ме… н-ня… в-вы-жа-ли… – сказал он.

_{Перевод с англ. И. Санникова}

ЛЕММИНГИ

– Откуда все они берутся? – поинтересовался Риордон.

– Отовсюду, – сообщил Кармэк.

Они стояли на краю прибрежного шоссе. Насколько хватало глаз были одни только автомобили. Тысячи машин, уткнувшихся бампером в бампер, прижавшихся дверкой к дверке. Шоссе было плотно покрыто ими.

– Вон еще идут, – заметил Кармэк.

Двое полицейских наблюдали, как толпа людей идет по направлению к пляжу. Многие из них разговаривали и смеялись. Некоторые были очень тихими и серьезными. Но все они шли по направлению к пляжу.

Риордон покачал головой.

– Не понимаю, – сказал он в сотый раз за эту неделю. Совсем ничего не понимаю.

Кармэк пожал плечами.

– Не думай об этом, – посоветовал он. – Происходит – и все тут. Что еще надо?

– Но это же безумие.

– Да ладно, вон они идут, – показал Кармэк.

Пока двое полицейских смотрели, толпа пересекала серый песок пляжа и входила в воду. Некоторые поплыли. Большинство же не могли – из-за одежды. Кармэк видел, как бьется в воде молодая женщина, увлекаемая на дно своей намокшей шубой.

Через несколько минут все исчезли. Двое полицейских уставились на то место, где люди вошли в воду.

– Сколько это будет продолжаться? – спросил Риордон.

– Думаю, пока они не погибнут, – предположил Кармэк.

– Но зачем!

– Ты когда-нибудь читал о леммингах?

– Нет.

– Это грызуны, которые живут в скандинавских странах. Они размножаются до тех пор, пока не иссякнут все источники снабжения пищей. И тогда они передвигаются по стране, уничтожая все на своем пути. Они продолжают двигаться, даже когда достигнут моря. Они плывут до полной потери сил. Миллионы леммингов.

– Так ты думаешь, что это – то же самое? – догадался Риордон.

– Может быть, – не отрицал Кармэк.

– Люди – не грызуны! – воскликнул в гневе Риордон.

Кармэк ничего не ответил.

Они стояли на краю шоссе и ждали – но никто больше не появлялся.

– Где же они? – спросил Риордон.

– Наверное, все уже в воде, – подал мысль Кармэк.

– Все!

– Это продолжается больше недели, – пояснил Кармэк. – Люди, видимо, прибывали сюда отовсюду. К тому же есть еще и озера.

Риордон вздрогнул.

– Все! – произнес он.

– Не знаю, – прокомментировал Кармэк. – Но они до сих пор все приезжали и приезжали.

– Боже мой!

Кармэк достал сигарету и прикурил.

– Ну, – обратился он, – что дальше?

Риордон вздохнул:

– Мы?

– Ты иди, – посоветовал Кармэк, – а я немного подожду и посмотрю, не остался ли еще кто.

– Хорошо. – Риордон протянул руку. – До свидания, Кармэк.

Они пожали друг другу руки.

– До свидания, Риордон, – сказал Кармэк.

Он стоял, курил сигарету и смотрел, как его друг пересекает серый песок пляжа и идет дальше, пока вода не скрыла его голову. Он видел, как Риордон проплыл несколько десятков ярдов и исчез.

Через некоторое время он выбросил сигарету и посмотрел вокруг. Затем тоже вошел в воду.

Вдоль пляжа стоял миллион пустых автомобилей.

_{Перевод с англ. Н. Савиных}

ДЕТИ НОЯ

Было чуть больше трех часов утра, когда мистер Кетчум проехал мимо указателя с надписью «ЗАХРИЙ: нас.67». Он тяжело вздохнул. Еще один приморский поселок в бесконечной череде селений, растянувшихся вдоль побережья штата Мэн. Он на секунду плотно закрыл глаза и, открыв их, нажал на акселератор. «Форд» быстро устремился вперед. Может быть, если повезет, он скоро доберется до приличного мотеля. Конечно, вряд ли такой имеется в Захрии: нас.67.

Мистер Кетчум сдвинул на сиденьи свое грузное тело и распрямил ноги. Отпуск проходил отвратительно. Он планировал проехать по великолепным, овеянным историей местам Новой Англии, пообщаться с природой и предаться ностальгии. Но вместо этого его ожидали скука, усталость и лишние расходы.

Мистер Кетчум бел недоволен.

Он ехал по главной улице – Мэйн-стрит. Похоже, весь поселок крепко спал. Шум его мотора был единственным звуком. Увидеть можно было только рассекающий темноту свет фар. Они высветили еще один знак: «Ограничение скорости – 15 миль/час».

– Ну да, конечно, – пробормотал он с презрением, выжимая газ. Три утра, а отцы этого поселка хотят, чтобы он пробирался по их вшивой деревне ползком. Мистер Кетчум смотрел, как за окном быстро проносятся темные дома. «До свидания, Захрии! – подумал он. – Прощай, „нас.67“!»

Но тут в зеркале заднего вида появился другой автомобиль. В полуквартале от него, «седан» с включенной красной мигалкой на крыше. Он прекрасно знал, что это за машина. Нога отпустила акселератор, и он почувствовал, как участилось сердцебиение. Возможно ли, чтобы они не заметили его скорость.

Ответ последовал с нагнавшей его темной машины от высунувшегося из ее переднего окна мужчины в широкополой шляпе.

– Примите вправо и остановитесь! – рявкнул он.

Сглотнув пересохшим вдруг горлом, мистер Кетчум направил машину к обочине. Он вытянул рычаг ручного тормоза, повернул ключ в замке зажигания – и машина замерла. Полицейский автомобиль вырулил носом к обочине и остановился. Открылась правая передняя дверца.

В свете фар машины мистера Кетчума появилась приближающаяся к нему темная фигура. Он быстро нащупал левой ногой кнопку и переключил свет на ближний. Снова сглотнул. Какая досада! Три часа утра, полнейшая глушь – и захолустный полицейский ловит его на превышении скорости. Мистер Кетчум стиснул зубы и стал ждать.

Человек в темной форме и широкополой шляпе наклонился к окну.

– Права.

Мистер Кетчум трясущейся рукой вытащил из внутреннего кармана бумажник и нащупал в нем права. Вручил их, заметив при этом, что в глазам полицейского не было ни малейшего выражения. Он спокойно сидел, пока полицейский светил фонариком на его права.

– Из Нью-Джерси?

– Да, от… оттуда, – произнес мистер Кетчум.

Полицейский не переставал разглядывать права. Мистер Кетчум нетерпеливо подвинулся на сиденьи и сжал губы.

– Они не просрочены, – наконец выдавал он.

Он увидел, как полицейский поднимает Голову. Узкий круг света от фонарика ослепил его. Перехватило дыхание. Он отвернул голову. Свет исчез, и мистер Кетчум заморгал слезящимися глазами.

– В Нью-Джерси разве не смотрят на дорожные знаки? – вопрошал полицейский.

– Почему же, я просто… Вы имеете в виду указатель, который говорит, что н-население – шестьдесят семь человек?

– Нет, я не об этом указателе.

– А-а, – мистер Кетчум кашлянул, – да, но это единственный знак, который я видел.

– Значит, вы плохой водитель.

– Да, но я…

– Знак устанавливает ограничение скорости в пятнадцать миль в час. У вас было пятьдесят.

– О! Я… Боюсь, я его не заметил.

– Скорость ограничена пятнадцатью милями в час независимо от того, заметили вы его или нет.

– Хорошо, но в… в этот утренний час?

– Вы видели под знаком расписание? – поинтересовался полицейский.

– Нет, конечно же, нет. То есть, я вообще не видел знака.

– Не видели?

У мистера Кетчума поднялись волосы на загривке.

– Вот-вот, – начал он чуть слышно, но замолк и уставился на полицейского. – Можно взять права? – спросил он наконец неразговорчивого полицейского.

Тот не проронил ни слова, лишь стоял неподвижно посреди улицы.

– Можно?.. – начал мистер Кетчум.

– Следуйте за нашей машиной, – резко приказал полицейский и зашагал прочь.

Мистер Кетчум ошеломленно уставился на него.

– Эй, подождите! – чуть ли не взвыл он. Полицейский даже не вернул ему права. Мистер Кетчум ощутил неожиданный холодок в животе.

– Что это такое? – пробормотал он, наблюдая, как полицейский садится в свою машину. Полицейский автомобиль отъехал от обочины, на крыше снова заработала мигалка.

Мистер Кетчум поехал следом.

– Это возмутительно! – сказал он вслух. – Они не имеют права. Это что – средние века? – Его тонкие губы сжались в бледную полоску, но он продолжал следовать за полицейской машиной по Мэйн-стрит.

Через два квартала полицейский автомобиль свернул. В свете фар мистер Кетчум увидел стеклянную витрину магазина. Облупившиеся от дождя и ветра буквы образовывали надпись: «Бакалейная лавка Хэнда».

На улице не было фонарей, и поездка напоминала продвижение по закрашенному тушью коридору. Впереди светились лишь три красных глаза полицейской машины: задние габаритные огни и мигалка; позади – непроницаемая чернота. Конец распрекрасного дня, – подумал мистер Кетчум, пойманный за превышение скорости в Захрии, штат Мэн. Он покачал головой и тяжело вздохнул. Почему он не остался проводить отпуск в Ньюарке: спал бы все утро, ходил на концерты, ел, смотрел телевизор?

На следующем перекрестке полицейский автомобиль повернул направо, затем, через квартал, налево – иостановился. Мистер Кетчум подъехал к нему, и в это время огни выключились. Смысла в этом не было. Была лишь дешевая мелодрама. Они запросто могли бы оштрафовать его на Мэйн-стрит. Деревенская психология. Они возвышают себя в собственных глазах, унижая человека из большого города, мстят за свою незначительность.

Мистер Кетчум ждал. Нет, он не намерен торговаться. Без слов уплатит штраф и уедет. Он потянул вверх рычаг ручного тормоза – и вдруг нахмурился, осознав, что они могут содрать с него столько, сколько захотят. Могут взять и 500 долларов, если посчитают нужным. Этот толстяк был наслышан о нравах полиции в небольших городках, о том, что она обладает абсолютной властью. Он глухо прокашлялся. «Да ну, это же абсурд, – решил он. – Какая дурацкая фантазия».

Полицейский открыл дверцу.

– Выходите, – приказал он.

Ни на улице, ни в одном из домов не было света. Мистер Кетчум сглотнул. Все, что он мог видеть – это лишь темная фигура полицейского.

– Это что – участок? – спросил он.

– Выключите огни и пройдемте, – ответил полицейский.

Мистер Кетчум утопил хромированную кнопку выключателя и выбрался из машины. Полицейский захлопнул дверь. При этом звук был громким, он отозвался эхом – как будто они находились не на улице, а где-нибудь в темном складе. Мистер Кетчум посмотрел вверх. Иллюзия была полной: ни звезд, ни луны, небо и земля слились в черноте.

Полицейский тронул его за плечо своими жесткими пальцами. Мистер Кетчум на какое-то мгновение потерял равновесие, выпрямился и тут же быстрыми шагами последовал за высокой фигурой полицейского.

– Темно здесь. – Голос его был чужим.

Полицейский ничего не сказал. По другую сторону от него зашагал второй полицейский. Мистер Кетчум подумал: эти чертовы деревенские нацисты изо всех сил пытаются запугать его. Ну нет, ничего у них не получится.

Мистер Кетчум всосал в себя глоток влажного, пахнущего морем воздуха и судорожно выдохнул его. Вшивый поселочек из шестидесяти семи жителей – и двое полицейских патрулируют его улицы в три утра. Нелепо.

Он чуть не запнулся за ступеньку, когда они добрались до крыльца. Но шедший слева полицейский подхватил его под руку.

– Спасибо, – автоматически выскочило у мистера Кетчума.

Полицейский не ответил. Мистер Кетчум облизнул губы. Сердечный чурбан, подумал он и сумел даже выдавить мимолетную улыбку. Вот, так-то лучше. Совсем ни к чему раскисать.

Он заморгал, когда распахнули дверь, и ощутил вырвавшийся помимо его воли вздох облегчения. Это был настоящий полицейский участок: вот письменный стол на возвышении, доска объявлений, черная, раздувшаяся кастрюлями плита, исцарапанная скамейка у стены, вот дверь, вот грязный и растрескавшийся линолеум, который когда-то был зеленым.

– Садитесь и ждите, – распорядился полицейский.

Мистер Кетчум посмотрел на его худое, угловатое лицо, смуглую кожу. В глазах не было различия между радужной оболочкой и зрачком – одна сплошная тьма. Темная форма мешком висела на нем.

Второго полицейского рассмотреть не удалось, поскольку оба они ушли в соседнюю комнату. Несколько мгновений он простоял, глядя на закрытую дверь. Что, если выйти и уехать? Нет, в правах указан его адрес. И потом – может быть, они как раз и хотят, чтобы он попытался сбежать. Откуда знать, что на уме у этой деревенской полиции. Они вполне могут даже застрелить его при попытке к бегству.

Мистер Кетчум тяжело сел на скамейку. Нет, он просто позволил разгуляться воображению. Это всего лишь небольшой поселок на побережье штата Мэн, и они всего лишь собираются оштрафовать его за…

Да, но почему сразу не оштрафовали? К чему весь этот спектакль? Толстяк поджал губы. Очень хорошо, пусть они играют, как им нравится. Что бы там ни было, а это лучше, чем ехать за рулем. Он закрыл глаза. «Только дам им отдохнуть», – подумал он.

Через несколько секунд он снова открыл глаза. Было чертовски тихо. Он окинул взглядом слабо освещенную комнату. Грязные стены были голыми – за исключением часов и картины, висевшей над письменным столом. Это был живописный портрет скорее всего, репродукция – бородатого мужчины. На голове у него – рыбацкая шляпа. Наверное, кто-то из древних моряков Захрия. Нет, возможно, даже не так. Наверное, репродукция картины Сиэрса Роубака «Бородатый моряк».

Мистер Кетчум проворчал про себя. Ему было непонятно, зачем полицейскому участку такая репродукция. Разве что из-за того, что Захрий находится на атлантическом побережье. Наверное, рыбная ловля для него – основной источник доходов. Все равно, какое это имеет значение? Мистер Кетчум отвел взгляд от картины.

В соседней комнате можно было расслышать приглушенные голоса двух полицейских. Он пытался разобрать, что они говорят, но не мог. Он взглянул на закрытую дверь и подумал: «Ну, что же вы, давайте!» Снова посмотрел на часы – 3.22. Сверил с наручными часами. Почти верно. Дверь открылась, и вошли двое полицейских.

Один из них вышел, а оставшийся – тот, что забрал права мистера Кетчума, – подошел к возвышающемуся столу, включил настольную лампу, вынул из верхнего ящика огромный гроссбух и начал писать в нем.

Прошла минута.

– Я… – прокашлялся мистер Кетчум. – Прошу прощения…

Голос его стих, когда полицейский оторвался от гроссбуха и остановил на нем свой холодный взгляд.

– Вы… То есть я должен сейчас – заплатить штраф?

Полицейский вернулся к гроссбуху.

– Подождите.

– Но уже четвертый час ут… – мистер Кетчум остановил себя. Он старался казаться холодно-агрессивным. – Очень хорошо, – произнес он с расстановкой. – Не соизволите ли вы сказать мне, как долго это будет продолжаться?

Полицейский продолжал писать в гроссбухе, а мистер Кетчум неподвижно сидел, глядя на него. Невыносимо, подумал он. Это последний раз, когда он заезжает в эту чертову Старую Англию больше чем на сто миль.

Полицейский поднял голову, спрашивая:

– Женат?

Мистер Кетчум уставился на него.

– Вы женаты?

– Нет, я… Это указано в правах, – выпалил мистер Кетчум. Он ощущал трепетное удовольствие от своего выпада и в то же время – укол необъяснимого ужаса от того, что возразил этому человеку.

– Семья в Джерси?

– Да. То есть нет. Только сестра в Висконс…

Мистер Кетчум не закончил, увидев, что полицейский записывает. Как он хотел бы избавиться от этой напасти!

– Работаете?

– Видите ли, у меня… у меня нет какой-то определенной ре…

– Безработный, – постановил полицейский.

– Совсем нет. Совсем нет, – жестко повторил мистер Кетчум. – Я – свободный коммивояжер. Закупаю ценные бумаги и партии товаров у… – Голос его угас, как только полицейский взглянул на него. Мистер Кетчум сглотнул три раза, прежде чем из горла исчез комок. Он обнаружил, что сидит на краю скамейки, готовый прыгнуть для защиты своей жизни. Пришлось заставить себя сдвинуться назад, глубоко вдохнуть. «Расслабься», – приказал он себе и закрыл глаза. Вот так. Немного отдохнет. Может, даже как следует.

В комнате было тихо, за исключением металлически-звонкого тикания часов. Мистер Кетчум чувствовал, как медленно, вяло бьется сердце. Он неуклюже сдвинул свою тушу – скамейка была жесткой. В мозгу вновь пронеслось: «Нелепо!»

Мистер Кетчум нахмурился, открыв глаза. Эта проклятая картина! Можно вообразить, что бородатый моряк смотрит на тебя.

– Эй!

У мистера Кетчума захлопнулся рот, а глаза широко открылись, сверкая зрачками. Сидя на скамейке, он наклонился вперед, затем откинулся назад. Оказалось, что над ним склонился смуглолицый человек, положив руку ему на плечо.

– Да? – в ужасе спросил мистер Кетчум. Сердце его готово было вырваться из груди.

Человек улыбнулся.

– Начальник полиции Шипли, – представился он. – Не желаете ли пройти в мой кабинет?

– О, – оживился мистер Кетчум. – Да! Да!

Он потянулся, морщась от боли в затекших мышцах спины. Человек отступил назад, и мистер Кетчум поднялся, издав при этом что-то похожее на хрюканье. Взгляд его автоматически упал на стенные часы: было несколько минут пятого.

– Послушайте, – начал он, еще недостаточно проснувшись, чтобы бояться. – Почему я не могу заплатить штраф и уехать?

В улыбке Шипли не было ни капли тепла.

– Здесь, в Захрии, мы все делаем немного иначе, – пояснил он.

Они вошли в маленький кабинет с затхлым запахом.

– Садитесь, – приказал начальник, обходя письменный стол, пока мистер Кетчум устраивался на скрипучем стуле с прямой спинкой.

– Я не понимаю, почему это вдруг не могу заплатить штраф и уехать.

– Всему свое время, – уклонился Шипли.

– Но… – мистер Кетчум не закончил. Улыбка Шипли сильно смахивала на дипломатично завуалированное предостережение. Не разжимая сомкнутых от злости зубов, толстяк прокашлялся и стал ждать, пока начальник изучит лежащий у него на столе лист бумаги. Он заметил при этом, как плохо на Шипли сидит костюм. «Деревенщина, – подумал толстяк, – не умеют даже одеваться».

– Вижу, вы не женаты, – отметил Шипли.

Мистер Кетчум ничего не сказал. Пусть отведают своей собственной пилюли-молчанки, решил он.

– У вас есть друзья в штате Мэн? – продолжал Шипли.

– Зачем это?

– Всего лишь рутинные вопросы, мистер Кетчум, – успокоил начальник. – Единственный ваш близкий родственник – это сестра, проживающая в Висконсине?

Мистер Кетчум молча посмотрел на него. Какое отношение все это имеет к нарушению правил дорожного движения?

– Ну же, сэр? – настаивал Шипли.

– Я уже говорил вам. То есть я говорил полицейскому. Не вижу…

– Здесь по делам?

У мистера Кетчума беззвучно открылся рот.

– Зачем вы задаете мне все эти вопросы? – не выдержал он. А себе гневно приказал: «Перестань трястись!»

– Порядок такой. Вы здесь по делам?

– Я в отпуске. И совершенно не вижу в этом смысла. До сих пор я терпел, но – пропадите вы все пропадом! – сейчас требую, чтобы с меня взяли штраф и отпустили!

– Боюсь, это невозможно.

У мистера Кетчума отвисла челюсть. Это все равно, что проснуться от ночного кошмара и обнаружить, что сон еще продолжается.

– Я… Я не понимаю, – пробормотал он.

– Вам придется предстать перед судьей.

– Но это же нелепо.

– Правда?

– Да. Я – гражданин Соединенных Штатов и требую соблюдения моих прав!

Улыбка начальника полиции Шипли померкла.

– Вы ограничили эти права, когда нарушили наш закон, заявил он. – И вам придется заплатить за это по нашему иску.

Мистер Кетчум тупо уставился на этого человека. Он понял, что находится полностью в их руках. Они могут взять с него такой штраф, какой им заблагорассудится, или бросить его в тюрьму на неопределенный срок. Все эти заданные ему вопросы – он не знает, зачем его спрашивали, но знает, что ответы показали его как человека без корней, у которого некому было беспокоиться, жив он или…

Стены комнаты поплыли. На теле выступил холодный пот.

– Вы не можете этого сделать, – возразил он. Но это был не аргумент.

– Вам придется провести ночь в камере, – «успокоил» начальник. – А утром увидитесь с судьей.

– Но это же нелепо! – взорвался мистер Кетчум. – Нелепо!

Он тут же взял себя в руки и произнес скороговоркой:

– Я имею право позвонить. Я могу позвонить. Это мое законное право.