Текст книги "Миры Роджера Желязны. Том 23"
Автор книги: Роджер Джозеф Желязны
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Перекрывая шум, я крикнул:
– Как мне тебя называть?
– Маска! – тут же ответил волшебник.
Ответ не отличался оригинальностью, я ожидал что-нибудь в стиле Джона Д. Макдональда – Лиловый Ужас, Кобальтовый Шлем или нечто подобное.
Я использовал последнее защитное заклинание, подняв левую руку таким образом, чтобы мне была видна спрятанная в рукаве карта Амбера. Игра пока идет, надо признать, чересчур острая, но решающий ход еще остается за мной. До сих пор я только защищался, а заклинание, составлявшее мою гордость, держал про запас.
– Ничего хорошего тебе от нее не будет, – сказал Маска, когда действие и его, и моего заклинаний закончились и он готовился к новой атаке.
– Счастливо оставаться! – Я покрутил кистью руки, растопырил пальцы, чтобы направить поток, и произнес заклинание.
– Око за око! – крикнул я, когда на мага обрушилось все содержимое цветочной лавки, похоронив его в таком огромном букете, какого я еще не видывал И аромат подходящий.
Наступила тишина. Я уставился на карту и уже почувствовал контакт, когда, разрыв гору цветов, Маска высунул голову наружу, словно Аллегория Весны:
– Я до тебя еще доберусь!
– И приятное к приятному, – добавил я и, уже исчезая, произнес словечко, с помощью которого опрокинул на него ящик с удобрением.
Я вошел в тронный зал Амбера, держа на руках Джасру.
Стоявший возле буфета Мартин с бокалом вина в руке разговаривал с Борсом, сокольничьим. Увидев, что Борс от удивления вытаращил глаза, он замолчал, повернулся и тоже замер, раскрыв рот.
Я не собирался тут же заняться заклинаниями и к тому же пока не знал, что делать с Джасрой, если расколдую ее. Поэтому я поставил застывшую фигуру у двери и повесил на нее свой плащ, после чего подошел к столу, на ходу кивнул Мартину и Борсу и налил себе бокал вина.
Осушив бокал, я поставил его на стол.
– Делайте с ней, что хотите, только не вырезайте свои инициалы.
Потом я вышел из зала, нашел диван в одной из комнат восточного крыла, растянулся на нем и закрыл глаза.
Как мост над бурными водами. Бывают дни, что те алмазы. Куда подевались все цветы? Что-то в этом роде.
Глава 12Дым столбом, гигантский червь и пестрые вспышки света. Каждый звук обретал форму, ярко вспыхивал, бледнел и исчезал. Исчез и червь. Цветки с собакоподобными головками кусали меня, покачивая листиками. Плывущие облака дыма остановились перед подвешенным к небу светофором. Улыбка червя – нет, гусеницы. Гранеными, как хрусталик, каплями начал накрапывать мелкий дождик…
«Что неестественного в этой картине?» – спросило мое внутреннее «я». Я не стал об этом думать, потому что не мог ничего сказать наверняка. Хотя смутно сознавал, что этот странный пейзаж не должен куда-то уплывать…
– Эй, Мерль!
Что нужно от меня Люку? Почему бы ему не отстать от меня! Вечно он лезет со своими проблемами.
– Взгляни!
Я увидел массу прыгающих шариков – или комет? – которые ткали из света шпалеру. Затем та упала на лес зонтиков.
– Люк, – начал было я, но один из собакоподобных цветков укусил меня, и я забыл, что хотел спросить. И все вокруг затрещало, словно было нарисовано на стекле, которое вдруг пробили пулями. А вверху сияла радуга…
– Мерль! Мерль!
Я открыл глаза и увидел, что меня трясет за плечо Дроппа и что подушка, на которой я спал, взмокла от пота. Я приподнялся на локте и протер глаза.
– Дроппа… Что?..
– Не знаю.
– Чего ты не знаешь? То есть… Что, черт побери, стряслось?
– Я сидел вот на этом стуле, – он показал на стул, – и ждал, когда вы проснетесь. Мартин сообщил мне, что вы здесь, и я хотел сказать, что вас зовет Рэндом.
Я кивнул и вдруг заметил, что из моей руки, из того места, куда меня укусил цветок, сочится кровь.
– Долго я спал?
– Минут двадцать.
Я спустил ноги на пол и сел.
– И почему ты решил разбудить меня?
– Вы уходили по карте.
– Уходил по карте? Спящий? Такого не бывает. Ты уверен…
– К сожалению, в данную минуту я трезв, – ответил Дроппа. – Вы засветились всеми цветами радуги, стали расплываться и исчезать. Вот я и решил разбудить вас и спросить, что вы собираетесь делать. Между прочим, что вы-то пили? Пятновыводитель?
– Нет.
– Я как-то раз пытался напоить им свою собаку…
– Видения, – оборвал я, потирая начавшие пульсировать виски. – Видения, только и всего.
– Такие же видения, что бывают и у других? Белая горячка?
– Не совсем.
– Давайте-ка лучше пойдем к Рэндому. – Он повернулся к двери.
Я покачал головой:
– Не сейчас. Я хочу посидеть и прийти в себя. Со мной творится что-то неладное.
Когда я взглянул на Дроппу, он таращил глаза куда-то за меня. Стена за моей спиной начала таять, словно была сделана из воска и стояла возле сильного огня.
– Видно, дело дрянь, – пробормотал Дроппа. – Пора рвать когти.
Он подбежал к двери, выскочил в коридор и заорал:
– На помощь!
Мгновение спустя стена вновь стояла нормально, но меня била дрожь. Что, черт возьми, творится? Может, Маска заколдовал меня, когда я спал? Если так, то куда я собирался отправиться?
Я поднялся на ноги И медленно оглядел комнату. Казалось, все на своих местах. Вряд ли это была галлюцинация, вызванная стрессом, – Дроппа видел то же самое. Стало быть, я не спятил. Здесь в самом деле таится что-то загадочное. В комнате было необычно светло, и каждый предмет четко выделялся.
Я быстро огляделся, сам не зная, чего ищу. Поэтому и не удивительно, что не нашел ничего, подумал и вышел из комнаты. Неужто последние события связаны с Джасрой? Быть может, Джасра, до сих пор застывшая, не расколдованная, стала для меня Троянским конем?
Я направился в парадный зал. Впереди, в дюжине шагов от меня, на пол легла решетка из косых полос света. Я заставил себя идти дальше, а она отступала, меняя форму.
– Мерль, иди сюда! – послышался голос Люка.
– Куда? – тут же спросил я.
Он не ответил, но световая решетка разделилась на две половинки и распахнулась передо мной, как ставни. Между ними блеснул ослепительный луч, и мне показалось, что по этой яркой полоске пробежал кролик. Затем видение исчезло, и поверить в то, что оно в самом деле было, заставил меня горький смех Люка.
Я побежал. Неужели Люк – на самом деле тот враг, о котором меня предупреждали? Неужели я был игрушкой в его руках и меня заставили испытать все эти злоключения лишь для того, чтобы спасти его мать, вызволить ее из плена? А теперь, когда она в безопасности, Люк имеет наглость являться в Амбер и, возможно, вызовет меня на дуэль волшебников на неизвестных мне условиях?
Нет, я не мог в это поверить. Я был уверен в том, Что подобной силой он не обладает. Да и обладай он ею, Люк не решился бы на активные действия, пока Джасра моя заложница.
На бегу я снова услышал его смех, звучавший отовсюду и ниоткуда. Вот он запел мощным баритоном: «Давным-давно» 44
Песня шотландского поэта Р. Бернса (1759–1796), которую часто распевают в шумных компаниях в канун Нового года.
[Закрыть]… Что это, ирония?
Я влетел в тронный зал. Мартина и Борса здесь уже не было. Я увидел их пустые бокалы на столе. А возле другой двери?.. Да, возле другой двери стояла Джасра, по-прежнему окаменелая, неизменившаяся, с моим плащом.
– Ладно, Люк, хватит валять дурака! – крикнул я. – Давай лучше обсудим наши дела.
– Что?
Песня внезапно оборвалась. Я медленно подошел к Джасре, пристально разглядывая ее. Ничуть не изменилась. Только кто-то повесил шляпу на другую ее руку.
Откуда-то из глубин дворца послышался крик. Может, это Дроппа до сих пор зовет на помощь?
– Люк, где бы ты ни был, – сказал я, – если можешь видеть меня и слышать, гляди на меня внимательно и слушай. Я поставил ее сюда. Ты видишь ее? Что бы ты ни затевал, помни об этом.
Комната внезапно как-то сморщилась, словно я стоял в центре картины без рамы, и холст сначала смяли, а потом туго натянули.
– Ну, так что скажешь?
Молчание. Потом вдруг раздалось хихиканье:
– Значит, моя мать для тебя – вешалка для шляп… Здорово, молодец. Неплохая идея… Не мог связаться с тобой раньше. Не знал, куда ты исчез… Нам устроили кровавую баню. Я взял ребят – и на дельтапланах туда. А они были готовы. Дальше толком ничего не помню… Больно вспоминать!
– Сам-то ты как?
В ответ послышался звук, похожий на всхлипывание, и в это момент в зал вошли Рэндом и Дроппа; за ними по пятам следовал тощий и молчаливый, как смерть, Бенедикт.
– Мерль! – воскликнул Рэндом. – В чем дело? Я пожал плечами:
– Понятия не имею.
– За мной бутылка, – слабо донесся голос Люка. Огненный вихрь пронесся по центру зала, а когда через несколько мгновений он исчез, на его месте появился огромный прямоугольник.
– Сделай что-нибудь, – приказал Рэндом, – ты ведь волшебник.
– Ума не приложу, что это за чертовщина, – ответил я, – в жизни подобного не видел. Можно подумать, что какой-то маг спятил и от души куролесит.
Внутри прямоугольника стали вырисовываться контуры человеческой фигуры… Можно было разглядеть черты лица, одежду… В воздухе материализовывалась гигантская карта. Это был… я сам. С карты на меня смотрело мое собственное улыбающееся лицо.
– Иди сюда, Мерль, составь нам компанию, – послышался голос Люка, и карта стала медленно вращаться вокруг вертикальной оси.
Зал наполнился звоном стеклянных колокольчиков. Огромная карта остановилась ребром ко мне, превратившись в черную полосу. Затем эта полоса стала раздвигаться как штора, и над ней заскользили яркие разноцветные световые пятна. Там же я увидел Гусеницу, которая сосала кальян, какие-то толстые зонтики…
Из разреза в шторе высунулась рука:
– Иди сюда.
Я услышал тяжелое дыхание Рэндома.
Внезапно Бенедикт направил свой клинок на эту живописную картину, готовый проткнуть ее. Но Рэндом положил ему руку на плечо и сказал:
– Не надо.
В воздухе зазвучала странная музыка, каким-то удивительным образом соответствовавшая представшему перед нами видению.
– Идем, Мерль!
– Так ты пришел или уходишь? – спросил я.
– И то и другое.
– Ты дал мне слово, Люк. Обещал сказать что-то важное, если я помогу освободить твою мать. Я доставил ее сюда. Так что за секрет ты хотел раскрыть мне?
– Что-то важное для твоего благополучия? – медленно спросил он.
– Ты говорил, что это крайне важно для безопасности Амбера.
– Ах, ты имеешь в виду это…
– Буду рад, если ты раскроешь и другое.
– Извини. Я обещал продать тебе лишь один секрет. Какой выбираешь?
– Важный для безопасности Амбера, – ответил я.
– Далт, – произнес он.
– Что ты хочешь сказать о нем?
– Дила Дизакратрикс – его мать.
– Это мне и без того известно.
– …Она была пленницей Оберона; за девять месяцев до рождения Далта он ее изнасиловал. Поэтому Далт ненавидит тебя и всех, в ком течет кровь Амбера.
– Чушь собачья! – воскликнул я. – Мы-то тут при чем?
– Я то же самое говорил ему тысячу раз. Я уговаривал его пройти по Огненному Пути.
– И что же?
– Он прошел.
– О-о!
– Я недавно узнал об этом, – вмешался Рэндом, – от одного лазутчика, которого засылал в Кашфу. Но о том, что Далт прошел Огненный Путь, я и не догадывался.
– Догадывался или не догадывался, я все равно должен был тебе об этом сказать, – почти рассеянно ответил Люк. – Ладно, могу еще сообщить, что он после того навестил меня на теневой Земле, организовал разграбление моего склада, украл много оружия и боеприпасы особого назначения. Потом сжег склад чтобы скрыть кражу. Но у меня есть свидетели. Далт готов напасть на вас в любое время. Когда? Никто не знает.
– Еще один родственничек с визитом, – усмехнулся Рэндом. – И почему только я не единственный сын у родителей?
– Используйте эти сведения по своему усмотрению, – добавил Люк. – Теперь мы квиты. Подай мне руку!
– А где ты? – спросил я.
Он засмеялся, и весь зал будто дрогнул. Откуда-то из воздуха протянулась рука и схватила мою руку. Творилось что-то неладное.
Я попытался тащить Люка к себе, но почувствовал, что у него это получается лучше. С такой безумной силой бороться было бесполезно. Казалось, Вселенная разверзлась и приняла меня в свои объятия. Созвездия расступились предо мной, и я снова увидел лестничную площадку с блестящими перилами. На ней стоял сапог Люка.
Откуда-то издалека до меня донесся голос Рэндома:
– Бэ-двенадцать! Бэ-двенадцать! Конец связи!
А затем я забыл про все проблемы на свете. Это было прекрасное место…
Глупо, что я принял грибы за зонтики! Я поставил ногу на площадку, и в тот же момент Болванщик наполнил мой кубок и долил вина в кубок Люка. Люк показал жестом налево, и Мартовскому Зайцу тоже плеснули вина. Шалтай весело качался на краю мира, Тра-ля-ля и Тру-ля-ля, Додо и Лягушонок в ливрее услаждали наш слух дивной музыкой. А Гусеница знай себе сосала кальян и выпускала дым кольцами.
Люк похлопал меня по плечу. Я пытался что-то вспомнить, но не смог.
– Я чувствую себя отлично, – сказал Люк, – теперь все в полном порядке.
– Нет, что-то важное… Никак не вспомню… Он поднял свой кубок, и мы чокнулись.
– Наслаждайся! Жизнь – это кабаре, дружок!
А Кот на стуле возле меня безмятежно улыбался.
Знак Хаоса
Я испытывал легкое беспокойство, хотя не мог сказать почему. Не было ничего необычного в том, что мы пили с Белым Кроликом, похожим на Бертрана Рассела коротышкой, улыбающимся Котом и моим старым другом Люком Рейнардом, который распевал ирландские баллады, в то время как необычный ландшафт за его спиной превращался из фрески в реальность. Не скрою: огромная синяя Гусеница, курящая кальян на шляпке гигантского гриба, произвела на меня сильное впечатление. Я знаю, какие надо прилагать усилия, чтобы водяная трубка не погасла. Но дело не в этом. Мы веселились – Люк всегда славился тем, что умел собирать странные компании. Так в чем же причина моего беспокойства?
Пиво было отличное, к тому же с нас ничего не взяли за завтрак. Демоны, терзающие привязанную к столбу женщину, сверкали так, что на них больно было смотреть. Потом они куда-то исчезли, но все получилось великолепно. Вообще все было просто великолепно. Люк запел про залив Голуэй настолько замечательно и трогательно – и грустно тоже, – что мне захотелось в него нырнуть и там потеряться.
Это из области чувств… Да. Забавная мысль. Когда Люк пел печальные песни, я впадал в меланхолию, когда пел веселые – я начинал радоваться. Вокруг царила необыкновенная атмосфера сопереживания. Нематериальная, полагаю. Световое представление удалось на славу…
Потягивая свой напиток, я наблюдал за качелями Шалтая, там, в дальнем конце бара, и пытался припомнить, когда я сюда пришел, но в этом направлении котелок не варил. Ладно, рано или поздно все образуется. Отличная вечеринка…
Я смотрел, слушал, пробовал и чувствовал. Все, что привлекало мое внимание, оказывалось восхитительным. Хотел ли я о чем-то спросить Люка? Вроде бы да, но он пел, а я все равно не мог думать ни о чем серьезном.
Что я делал – до того как оказался здесь?.. Нет, попытка вспомнить не стоит усилий. Во всяком случае сейчас, когда все вокруг так интересно.
Между тем следовало разобраться. Не случайно же я испытывал такое беспокойство? Неужели я не завершил какого-то важного дела?
Я обернулся, чтобы спросить Кота, но тот снова растворился, всем своим видом выражая огромное удовольствие. Наконец до меня дошло, что и я мог бы поступить так же – я имею в виду раствориться и отправиться в другое место. Возможно. Я поставил бокал и потер глаза и виски. Внутри головы все тоже плыло.
Неожиданно я вспомнил свое изображение. На большой карте. Да. Вот как я сюда попал. При помощи карты…
Чья-то рука опустилась на мое плечо, и я обернулся. Рука принадлежала Люку; он улыбался и протискивался к бару, чтобы выпить еще.
– Отличная вечеринка, правда?
– Да, здорово. Как ты нашел это место?
– Не помню, – пожал он плечами. – Какая разница? Люк отвернулся, и снежная буря закружила между нами хрусталики льда. Гусеница выдохнула пурпурное облако. Восходила голубая луна. Что-то здесь не так…
Неожиданно у меня возникло такое ощущение, будто на некой войне мне отстрелили способность к критическим суждениям. Я не мог сосредоточиться на аномалиях, которые наверняка здесь есть. Я знал, что запутался, но не видел выхода.
Я запутался…
Запутался…
Как?
Ну… Все началось, когда я пожал свою собственную руку. Нет, не так. Слишком похоже на дзен-буддизм, а дзен здесь ни при чем. Рука, которую я пожал, возникла из пространства, занятого моим изображением на карте. Да, вот и все. Примерно так.
Я стиснул зубы. Снова заиграла музыка. Возле моей руки, лежавшей на стойке бара, раздалось непонятное царапанье. Когда я посмотрел на руку, оказалось, что моя кружка наполнена вновь. Похоже, я и так выпил лишнего. Может, именно это и мешает мне все осмыслить.
Я отвернулся и посмотрел налево, мимо фрески, которая стала настоящим ландшафтом. «Не становлюсь ли я частью фрески?» – неожиданно мелькнула мысль.
Не важно. Если я не в состоянии думать здесь… Я побежал – влево… Это место каким-то образом перемешивало все в моей голове; осмыслить происходящее, являясь его частью, было невозможно. Чтобы думать правильно и понять, что происходит, я должен выбраться отсюда.
Я находился напротив бара, там, где нарисованные камни и деревья обретали три измерения. Я замахал руками, пытаясь зарыться глубже. Я слышал свист ветра, но не чувствовал его дуновения.
Находящиеся передо мной предметы не становились ближе. Я двигался, но…
Люк снова запел.
Я замер. Потом обернулся – очень медленно, потому что мне показалось, что он стоит прямо за моей спиной. Так оно и есть – я отошел от стойки бара лишь на несколько шагов. Люк улыбался и продолжал петь.
– Что происходит? – спросил я у Гусеницы.
– Ты петляешь в петле Люка, – ответила она.
– Как ты сказала?
Она выпустила колечко дыма, тихо вздохнула и произнесла:
– Люк петляет в петле, а ты заплутался в лирике. Вот и все.
– Как это произошло? – спросил я.
– Понятия не имею, – ответила Гусеница.
– Ладно, как мне выбраться?
– И это не могу тебе сказать.
Я повернулся к Коту – сперва материализовалась его улыбка, а затем и он сам.
– Вряд ли тебе известно… – начал я.
– Я видел, как вы вошли: вначале он, потом ты, – сказал Кот, ухмыляясь. – Даже здесь ваше появление казалось необычным, из чего я заключил, что по крайней мере один из вас связан с магией.
Я кивнул.
– Ты тоже кого угодно достанешь своими появлениями и уходами, – заметил я.
– Я держу свои лапы при себе, – ответил Кот. – Это больше, чем может сказать Люк.
– Что ты имеешь в виду?
– Он попал в заразную ловушку.
– Как она действует? – спросил я.
Но Кот исчез, на этот раз вместе с улыбкой.
Заразная ловушка? Выходит, неприятности у Люка, а я оказался каким-то образом в них втянут? Однако я по-прежнему не представлял, в чем заключается проблема и как ее разрешить.
Я потянулся за кружкой. Если проблему не удается разрешить, почему бы просто не получить удовольствие?
Делая медленный глоток, я заметил пару бледных горящих глаз, уставившихся прямо на меня. Раньше я их не видел. Странным было то, что они занимали темный угол фрески на противоположной стене… это, и еще то, что они медленно перемещались влево.
Потеряв глаза из виду, я мог проследить по колыханию травы, как некто пробирался в то место, куда так хотел попасть я. Позади Люка я разглядел худощавого джентльмена в темном пиджаке, с палитрой и кистью в руке; тип в темном пиджаке не торопясь расширял фреску. Я сделал еще один глоток и снова сосредоточился на существе, перебравшемся из плоского мира в мир трех измерений. Между кустом и камнем показалось рыло, сделанное из оружейного металла, над ним сверкнули бледные глаза, с темного дула на землю дымясь стекала черная слюна. Существо было либо очень маленьким, либо прижималось к земле. Я никак не мог понять: изучает оно всех нас сразу или исключительно меня?
Наклонившись, я ухватил Шалтая за пояс – а может, галстук, как пришлось – за мгновение до того, как он едва не завалился на бок.
– Извини, ты не знаешь, кто это?
Я указал на проявившееся многоногое, длиннохвостое, волнистое и быстрое чудовище с темной чешуей. Задрав хвост, оно понеслось в нашу сторону, царапая пол красными когтями.
Мутные глаза Шалтая безуспешно пытались перехватить мой взгляд.
– Я нахожусь здесь не для того, сэр, – начал он, – чтобы избавлять вас от зоологического неве… О Боже! Это…
Существо стремительно приближалось. Еще немного, и оно начнет задуманную операцию по уничтожению. Похоже, для меня это удачный повод убраться отсюда подальше.
Сегменты тела вихляли из стороны в сторону, тварь шипела, как пароварка, дымящаяся слюна отмечала путь от намалеванной на стене картины. Мне показалось, что зверь побежал еще быстрее.
Я непроизвольно выбросил вперед левую руку и выпалил заготовленный набор слов. Чудовище пересекло пространство, которое я не смог преодолеть раньше, рыча перевернуло стол и подобрало лапы, словно готовясь к прыжку.
– Брандашмыг! – крикнул кто-то.
– Злопасный Брандашмыг! – поправил Шалтай.
Когда я произнес последнее слово и исполнил заключительный жест, перед моим внутренним взором проплыл образ Логруса.
Выпустившее когти чудовище неожиданно втянуло их обратно, схватилось за верхнюю левую часть груди, закатило глаза, испустило тихий вздох, тяжело выдохнуло и рухнуло на пол, задрав многочисленные ноги.
Над ним тут же появилась улыбка Кота. Рот двигался.
– Мертвый злопасный Брандашмыг, – объявил он.
Улыбка двинулась в мою сторону; Кот мерцал вокруг нее, как напоминание.
– Заклятие сердечного приступа, не так ли? – поинтересовался он.
– Наверное, – пробормотал я. – Рефлекс сработал Да, теперь помню. Это заклинание еще висит в воздухе.
– Говорил же, – проворчал Кот, – что на вечеринке присутствуют маги.
Образ Логруса, который появился в момент действия заклинания, зажег тусклую лампочку, осветившую затхлый чердак моего сознания. Колдовство. Конечно.
Я – Мерлин, сын Корвина, отношусь к разновидности волшебников, которые редко встречаются в краях, где мне довелось жить в последние годы. Лукас Рейнард, также известный как принц Кашфы Ринальдо, тоже волшебник, хотя и совсем другого стиля. Кот же, поднаторевший в подобных делах, мог бы сообразить, что все происходящее является результатом мощного заклинания. Это один из немногих случаев, где мои чувствительность и подготовка не в состоянии проинформировать меня о природе грозящих неприятностей. Подобное происходит в силу того, что мои способности также попадают под действие волшебства. Я словно разучился различать цвета. Не прибегая к внешней помощи, я не мог точно провести анализ ситуации.
Пока я размышлял над свалившимися на меня проблемами, к парадному входу подъехали королевские рыцари. Пройдя через крутящиеся двери, рыцари набросили веревки на труп Брандашмыга. Шалтай сполз со стула и пропал в туалете. Вернувшись, он обнаружил, что не в состоянии забраться на прежнее место, и крикнул рыцарям, чтобы его подсадили, но те протаскивали Брандашмыга между столов и на крик никак не отреагировали.
Подошел улыбающийся Люк.
– Значит, это был Брандашмыг… Всегда хотел посмотреть, как они выглядят. Теперь бы заманить сюда Бармаглота…
– Тс-с! – остановил его Кот. – Он где-то на фреске и наверняка сейчас слушает. Не стоит его тревожить, не то бесшумно нападет на тебя в лесу! Не забывай о челюстях, которые прокусывают насквозь, и о когтях, из которых трудно вырваться! Зачем искать неприят…
Кот метнул взгляд на стену и несколько раз быстро исчез и появился.
Не обратив на это внимания, Люк заметил:
– Я как раз думал об иллюстрациях Тенниела 55
Сэр Джон Тенниел (1820–1914) – английский карикатурист, автор классических иллюстраций к произведениями Л. Кэрролла «Алиса в Стране Чудес» и «Сквозь Зеркало». ( Здесь и далее примеч. пер.)
[Закрыть].
Кот материализовался у дальней стойки бара, приложился к бокалу Болванщика и произнес:
– Я слышал бормотание, а пылающие глаза сдвинулись влево.
Я взглянул на фреску, увидел пылающие глаза и уловил характерный звук.
– Это может быть что угодно, – заметил Люк.
Кот зашел за стойку бара и взобрался на полку, где мерцало в тени странное оружие. Отцепил его и толкнул через всю стойку; оружие остановилось напротив Люка.
– Стрижающий Меч лучше держать при себе – вот все, что я могу сказать.
Люк рассмеялся, а я зачарованно смотрел на предмет, сделанный, как мне показалось, из крыльев мотыльков и скрученного лунного света.
Потом вновь донеслось бормотание.
– Только не стой как вкопанный! – бросил Кот, осушил бокал Шалтая и снова исчез.
Все еще посмеиваясь, Люк протянул свою кружку за новой порцией. Я стоял как вкопанный. Заклинание, при помощи которого я разделался с Брандашмыгом, определенным образом повлияло и на мое мышление. На короткий миг мне показалось, что картина проясняется. Может, причина в том, что я посмотрел на образ Логруса?..
И я вызвал его снова.
Символ застыл передо мной. Мне показалось, что мои мозги начал продувать холодный ветер. Плавающие осколки памяти сбивались в кучу, собирались в единое целое и скреплялись пониманием. Конечно…
Бормотание стало громче. Я увидел скользящую между деревьев тень Бармаглота: глаза его сверкали, как посадочные огни, все тело щетинилось острыми приспособлениями для кусания и царапанья…
И это не имело никакого значения. Ибо я понял, что происходит, кто является всему причиной и почему.
Я согнулся и наклонился вперед, так, что костяшки пальцев царапнули по правому сапогу.
– Люк, – сказал я. – У нас проблема.
Он отвернулся от бара и посмотрел на меня:
– В чем дело?
Те, в чьих жилах течет кровь Амбера, обладают огромной силой. Мы также умеем хорошо держать удар. В нашем кругу такие вещи друг друга уравновешивают. Следовательно, подобные проблемы надо решать исключительно точно – или не решать вообще.
Я нанес Люку удар кулаком от самого пола, угодил ему в челюсть, от чего он подлетел вверх, раскинул руки, перевернул столик и доехал до самого конца стойки бара, остановившись у ног джентльмена викторианского вида, который уронил кисть и поспешно отошел в сторону. Я схватил кружку и вылил ее содержимое на правый кулак, который ныл так, словно я молотил им по скале. В то же мгновение свет потускнел, и наступило полное молчание.
Тогда я с треском поставил кружку на стойку бара. Все заведение выбрало этот момент, чтобы содрогнуться, словно от землетрясения. Бутылки полетели с полок, лампа закачалась, бормотание стало тише. Я взглянул налево и увидел, как причудливая тень Бармаглота скрылась в густом лесу. Раскрашенная часть перспективы вытянулась в сторону нормального мира и продолжала двигаться в этом направлении, замораживая целый угол в плоской неподвижности. По шелесту крыльев я определил, что Бармаглот уходит влево, пытаясь отойти от двухмерного пространства. Труляля, Траляля, Додо и Лягушонок принялись укладывать свои инструменты.
Я кинулся к распростертому на полу телу Люка. Гусеница разбирала кальян; я увидел, что ее гриб наклонился под странным углом. Белый Кролик ускакал к дырке в заднике, и было слышно, как Шалтай бормочет ругательства, раскачиваясь на высоком стуле, на который ему наконец удалось взобраться.
Оказавшись рядом с джентльменом с палитрой, я приветливо ему улыбнулся:
– Простите, что побеспокоил, но поверьте мне, это к лучшему.
Я поднял бесчувственное тело Люка и перебросил его через плечо. Мимо пролетела целая стая игральных карт. Я поспешно удалился с их пути.
– Подумать только! Вот кто спугнул Бармаглота! – воскликнул художник, глядя мимо меня.
– Кто спугнул? – спросил я, не уверенный до конца в том, что мне хочется услышать ответ.
– Вот, – сказал он, показывая на вход в бар.
Я попятился. Для того чтобы убедиться в правильности решения Бармаглота, мне хватило одного взгляда.
В бар вошел Огненный Ангел красно-коричневого цвета ростом в двенадцать футов. Крылья походили на расписанные витражи, а сам он напоминал о смерти и о богомоле с остроконечным воротником и лапками с торчащими во все мыслимые стороны шипами. Один шип зацепился за вращающуюся дверь и сорвал ее с петель.
Это был зверь Хаоса – редкий, опасный и очень умный. Я уже много лет не видел такого и сейчас не имел ни малейшего желания им любоваться. Тем более если учесть, что зверь появился из-за меня. Я даже сгоряча пожалел, что потратил вызывающее сердечный приступ заклинание на обыкновенного Брандашмыга, но вовремя вспомнил, что у Огненных Ангелов три сердца.
Огненный Ангел заметил меня, издал короткий охотничий клич и двинулся вперед.
– Жаль, что не удается с вами поговорить, – сказал я художнику. – Мне очень нравится ваша работа. К сожалению…
– Я понимаю.
– До свидания.
– Удачи.
Я нырнул в кроличью нору и побежал, пригибаясь из-за низкого потолка. Люк весьма осложнял мое продвижение, особенно на поворотах. Сзади донесся скребущий звук, охотничий клич повторился. Утешало то, что Огненному Ангелу приходилось существенно расширять проход, чтобы пробираться по туннелю. К сожалению, он мог играючи справиться с подобной задачей. Эти существа обладают неправдоподобной силой и практически неуязвимы.
Неожиданно пол провалился под моими ногами, и я полетел вниз. Я вытянул свободную руку, стараясь за что-нибудь ухватиться, но ухватиться было не за что. Ну и хорошо. Я надеялся и наполовину ожидал, что так и будет. Люк слабо застонал, но не пошевелился.
Мы падали. Вниз, вниз, вниз… Мы летели в колодец. Либо он был очень глубок, либо мы падали очень медленно. Вокруг царила полутьма, и я не мог разглядеть стен. В голове прояснилось, и я понял, что так будет продолжаться до тех пор, пока я буду контролировать самую важную переменную – Люка.
Сверху опять донесся охотничий клич. Сразу же за ним раздалось странное бормотание. На моем запястье вновь запульсировала Фракир, не сообщая, впрочем, ничего нового. Пришлось ее заглушить.
Еще яснее. Я начал припоминать… Как я напал на Страж Четырех Миров и освободил Джасру, мать Люка. Атаку оборотня. Мой странный визит к Винте Бейли, которая оказалась не тем, кем выглядела. Обед в Мертвом тупике. Хранителя по имени Скроф, Сан-Франциско, хрустальную пещеру… Отчетливее и отчетливее.
…Огненный Ангел трубил все громче и громче. Очевидно, он пробился через туннель и теперь тоже летит вниз. К несчастью, у него были крылья, в то время как я мог лишь просто падать.
Я взглянул вверх – очертаний Ангела не разобрать.
Казалось, что вверху темнее, чем внизу. Я очень надеялся, что это свет в конце туннеля, поскольку другого выхода я не видел. Было слишком темно, чтобы разглядеть карту или что-либо еще, от чего можно было бы оттолкнуться для перемещения в Тени.
Вдруг я почувствовал, что мы уже не летим, а плывем. Упавшая скорость обещала безболезненное приземление. Если бы не это, пришлось бы тормозить при помощи заклинания.
Как бы то ни было, все могло обернуться и хуже. Нас запросто могли сожрать по пути вниз – вполне реальная перспектива, если, конечно, наш преследователь не успел где-то насытиться, в каковом случае он бы просто разорвал нас на части. Спасаясь от него, нам пришлось бы разгоняться, что, разумеется, привело бы к гибели при ударе об землю.
