Текст книги "Хроники Амбера. Книги Корвина (авторский сборник)"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 52 страниц)

Он вновь улыбнулся, поднял правую руку и опустил ее.

– Тогда мы либо в расчете, либо в долгу друг у друга. Смотря, как на это взглянуть. По-видимому, сейчас мы нужны друг другу и будет полезно видеть себя в самом выгодном свете.

– Не виляй, Бранд. Не бери меня на психику. Я весь день стараюсь стать идеалистом, а ты мне портишь все дело. Ты вытащил меня из постели, чтобы что-то сказать. Я тебя слушаю.

– Все тот же старина Корвин, – усмехнулся он и отвел глаза. – Тот же или другой? Как ты сам считаешь, изменила ли тебя жизнь в Тени? Познание того, кто ты? Существование, в котором ты был лишь частицей чего-то другого целого?

– Возможно. Не знаю… А вообще, наверное, да. По крайней мере, семейные интриги выводят меня из себя гораздо быстрее.

– Итак, ты теперь откровенен и честен в речах и делах. Ну, это гораздо скучнее. Зато ново, а это уже кое-что. Все будут выведены из равновесия… А ты сможешь снова стать самим собой в самый неожиданный для остальных момент. Что ж, это может оказаться полезным. И бодрящим. Ну, ладно, ладно! Не паникуй, на сем мое выступление заканчивается. Обмен комплиментами завершен. Я обнажу основы, обуздаю чудовище, чье имя безрассудство, и извлеку из мрака черной тайны прекрасную жемчужину знания. Но для начала дай что-нибудь закурить, если есть. Столько лет прошло, что я бы хотел отпраздновать свое возвращение воскурением какой-нибудь вонючей травки.

Я хотел было сказать, что у меня нет курева. Но я был уверен, что оставил пачку в столе. Мне совершенно не нужно было напрягаться, но я все же сказал:

– Подожди минутку.

Стараясь, чтобы мои движения выглядели естественными, а не напряженными, я встал и пересек комнату. Пытаясь представить дело так, как будто я совершенно естественно кладу руку на крышку стола и роюсь в ящике, я всей тяжестью оперся на нее. Телом и плащом, я старался замаскировать свои движения.

Я нашел рваную пачку и вернулся к дивану, остановившись у очага, чтобы прикурить две сигареты. Бранд не спешил брать свою.

– У тебя дрожат руки. В чем дело?

– Вчера вечером слишком долго веселились, – ответил я, снова усаживаясь в кресло.

– Ах, да, я и не подумал об этом. Да, вчера наверняка была вечеринка! Ну, конечно. Все в одной комнате… Неожиданно удалось отыскать меня и вернуть домой… Продиктованный отчаянием поступок со стороны одной очень нервной и очень виновной личности… Успех лишь частичный: я ранен и нем, но надолго ли. И потом…

– Ты заявил, что знаешь виновного. Это не шутка?

– Нет, не шутка.

– Кто это?

– Всему свое время, дорогой братец. И свое место. Последовательность и порядок, время и акценты – в этом деле они очень важны. Позволь мне насладиться этой драмой на безопасном удалении от нее. Я так и вижу себя, пронзенного кинжалом, и всех вас, собравшихся вокруг. Ах, чего бы я только не дал, чтобы увидеть эту сцену воочию! Ты не мог бы описать выражение каждого лица?

– Боюсь, что в это время лица меня меньше всего беспокоили.

Бранд вздохнул и выпустил облачко дыма.

– Ах, как здорово! Это неважно, лица я и так вижу. Сам знаешь, у меня живое воображение. Шок, страдание, озадаченность – все это постепенно переходит в подозрительность и страх. Потом, сказали мне, все разошлись, а добрый Жерар остался паинькой при раненом братце, – он замолчал, уставившись на дым. На какое-то время насмешливая нотка исчезла из его голоса. – Ты знаешь, он единственный решительный и приличный человек из всех нас.

– Я высокого мнения о нем, – подтвердил я.

– Он хорошо ухаживал за мной. Жерар всегда присматривал за остальными, – внезапно он усмехнулся. – Честно говоря, никак не могу понять, почему его беспокоит наше благополучие. Но, как я полагаю, потом вы все собрались, чтобы обсудить положение. Вот еще одна вечеринка, и как я жалею, что меня там не было! Все эти эмоции, подозрения, лживые слова, отскакивающие друг от друга, и никто не хочет распрощаться первым. Через некоторое время наверняка началась свара. Все ведут себя паиньками, не упуская возможности очернить других. Попытка запугать виновного. Возможно, несколько камешков, брошенных в козлов отпущения. Но, в целом, никаких результатов. Я прав?

Я кивнул, должным образом оценив работу его ума, и понял, что он будет рассказывать все, как ему захочется.

– Сам знаешь, что прав, – проронил я.

Он внимательно взглянул на меня и продолжал:

– Но, наконец, все разошлись, чтобы провести бессонную неспокойную ночь, или встретиться с сообщником и завязать интригу. Ночь была полна скрытого смятения. И приятно сознавать, что вы думали о моем благополучии. Некоторые, естественно, желали мне добра, другие – прямо противоположного. И среди всего этого я собирался с силами – нет, я процветал! – не желая подводить своих сторонников. Жерар долго вводил меня в ход новейшей истории. Когда я счел, что с меня достаточно, я послал за тобой.

– Ты, кажется, не заметил, что я уже здесь. Что ты хотел мне сказать или сообщить?

– Терпение, брат, терпение, подумай о годах, которые ты провел в Тени, даже не вспоминая… всего этого, – он взмахнул рукой с зажатой сигаретой. – Подумай, сколько времени ты ждал, сам того не зная, пока я не нашел тебя и не постарался облегчить твою планиду! Неужели по сравнению с этим столь важны несколько мгновений!

– Мне сказали, что ты разыскивал меня и это несколько удивило меня. Ведь в последний раз мы расстались, будучи не в самых лучших отношениях.

Он кивнул.

– Не могу отрицать этого. Но, в конце концов, я всегда забываю о подобных мелочах.

Я тоже кивнул.

– Я никак не мог решить, что именно рассказать тебе и чему ты поверишь, – продолжал Бранд. – Я сомневался, что ты благосклонно отнесешься к утверждению, что за небольшим исключением мои действия были продиктованы почти чистейшим альтруизмом.

Я фыркнул.

– Ей богу, это правда! – воскликнул Бранд. – Чтобы твои подозрения улеглись, добавлю, что у меня просто не было выбора. Всегда трудно начинать рассказ: с чего ни начни, что-то было и до этого. Видишь ли, мы подумывали о том, чтобы захватить его. Это было вскоре после его исчезновения. По-моему, оно в какой-то мере дало толчок всему происшедшему. отец подозревал, что Эрик убил тебя, однако, никаких улик не было. Но мы использовали эти подозрения – вовремя брошенное слово, жест… Годы шли, никто и никакими средствами не мог связаться с тобой, и вероятность того, что ты в самом деле мертв, все возрастала. Отцу все меньше и меньше нравился Эрик. И однажды вечером, после спора, начавшегося с сущего пустяка, отец заявил, что даже отцеубийство никому не поможет захватить трон. При этом он смотрел на Эрика. В этот момент за столом были почти все. Эрик вспыхнул, словно вечерняя заря, и долго не мог забыть об этом. Но затем отец пошел куда дальше, чем мы рассчитывали или желали. То ли он просто дал выход своим чувствам, то ли был вполне серьезным. Но он заявил нам, что почти решил сделать тебя своим наследником, и посему принял то, что произошло с тобой, очень близко к сердцу. Если бы он не был уверен, что ты погиб, то никогда бы не сказал этого. Через несколько месяцев мы воздвигли твою гробницу, чтобы придать этому выводу существенную форму, и позаботились, чтобы никто не забыл, как отец относится к Эрику. Мы все считали, что после тебя Эрик – главное препятствие к трону.

– Мы? Кто это «мы»?

– Терпение, Корвин! последовательность и порядок, время и акценты! Ударение, упор… Слушай дальше.

Он взял вторую сигарету, прикурил ее, рассек воздух ее горящим концом.

– На следующей стадии стало необходимым, чтобы отец покинул Эмбер. Это была самая важная и самая опасная часть всего замысла, и тут мы поссорились. Мне не нравилась идея союза с силами, которых я до конца не понимал. Особенно такого союза, который давал им определенную власть – позволять им использовать нас. Это всегда неразумно, каковы бы ни были обстоятельства. Я был против этого, но большинство думало по-другому, – он улыбнулся. – Двое против одного. Да, нас было трое. Что ж, решение было принято. Мы начали действовать. Была расставлена ловушка и отец устремился на приманку…

– Он еще жив? – спросил я его.

– Не знаю. Потом все пошло не так, как мы предполагали. После отъезда отца нашим следующим ходом было усиление собственных позиций. Нужно было выждать подобающее время, прежде чем объявить отца мертвым. У меня хватало забот. В идеале, нам нужна была помощь еще одного человека. Каина или Джулиана – безразлично, кого именно. Видишь ли, Блейз уже отправился в Тень и собрал там сильную армию…

– Блейз? Он был одним из вас?

– Совершенно верно. Мы собрались возвести его на трон, конечно, с кое-какими условиями. Фактически, это был бы триумвират. Так вот, он отправился собирать армию. Мы надеялись на бескровный переворот, но на случай, если слов окажется недостаточно для победы, должны были быть наготове. Если бы Джулиан сдал нам наземные дороги или Каин уступил нам море, мы могли бы быстро подвести войска и одержать победу силой оружия, если уж возникнет такая необходимость. К сожалению, я ошибся в выборе. По моему мнению, Каин был более продажен, чем Джулиан. Поэтому я стал деликатно прощупывать его. Сначала он был вроде бы не против, но потом либо передумал, либо с самого начала мастерски обманывал меня. Естественно, я предпочитаю первый вариант. Как бы то ни было, он в какой-то момент пришел к выводу, что ему выгоднее поддерживать другого претендента на трон. То бишь Эрика.

Конечно, надежды Эрика на трон в свете отношения к нему отца казались нереальными, но отец исчез и наш замечательный ход предоставил Эрику возможность выступить в роли защитника трона. К несчастью для нас, такое положение по существу оставляло его в одной ступеньке от трона. И тут еще Джулиан последовал за Каином и вместе со всеми войсками принес присягу Эрику, защитнику отечества. Так образовалось второе трио. Эрик всенародно поклялся защищать трон, и распределение сил стало ясным. Я в это время находился в весьма неудобном положении. Вся их враждебность обрушилась на меня, поскольку они не знали, кто были мои союзники. Но они не могли бросить меня в тюрьму или подвергнуть пыткам, потому что с помощью Карт меня немедленно вырвали бы из их лап. И они хорошо понимали, что попытайся они убрать меня, неизвестные им враги нанесут ответный удар. Поэтому на какое-то время все уперлось в тупик. Они знали уже и то, что я не могу открыто выступить против них. Я находился под постоянным наблюдением. Поэтому мы избрали более хитроумный путь. Я опять был против и опять проиграл, два к одному. Мы собрались использовать те же силы, которые помогли нам избавиться от отца, для того, чтобы подорвать престиж Эрика. Если он с такой легкостью взял на себя защиту Эмбера, то нужно было только доказать, что это ему не по силам. Потом на сцену выходит Блейз, быстренько расправляется с врагами, сам занимает место защитника трона при еще большей поддержке народа. После того, как пройдет некоторое время, он взвалит на себя бремя власти, вернее, позволит взвалить. И все для блага Эмбера!

– Вопрос, – прервал его я. – А Бенедикт? Я знаю, что он был в ссоре с остальными и сидел у себя в Авалоне. Но если бы что-то всерьез угрожало Эмберу…

– Ты прав, – сказал Бранд, – и по этой причине частью нашего плана было занять Бенедикта его собственными делами.

Я вспомнил об Авалоне, изнуренном набегами адских дев. Я вспомнил о культе на месте правой руки Бенедикта. Я открыл рот, чтобы кое-что сказать, но Бранд поднял руку.

– Позволь мне закончить, Корвин. Я понимаю ход твоих мыслей. Я чувствую боль у тебя в сердце, и эта боль – близнец моей. Да, я знаю все это и еще многое, – его глаза горели страстным огнем. Он взял еще одну сигарету, и она зажглась сама собой. Он глубоко затянулся и продолжал, выдыхая дым:

– Когда было принято это решение, я порвал с ними. Я видел, что риск настолько велик, что в опасности окажется сам Эмбер. И я порвал с ними…

Несколько секунд Бранд молчал, наблюдая за дымом, затем снова заговорил:

– Но все зашло слишком далеко, и я не мог так просто выйти из игры. Чтобы защитить себя и Эмбер, я должен был стать их противником. Переходить на сторону Эрика было слишком поздно: он не защитил бы меня, даже если бы смог. Кроме того, я был уверен, что Эрик потерпит поражение. И тут я решил применить кое-какие свои новые способности. Меня давно удивляли странные отношения между Эриком и Флорой, которая сидела в этой Тени, Земле, и притворялась, что ей там нравится. У меня было беглое подозрение, что у Эрика есть там кое-какие дела, и что она – его агент. Конечно, я не мог подобраться к Эрику достаточно близко, чтобы удовлетворить свое любопытство, но я был уверен, что будет не так уж и трудно выведать у Флоры, в чем тут дело. Так я и сделал. Внезапно, все понеслось сломя голову. Мою собственную партию заинтересовало мое местонахождение. Затем я нашел тебя и отправил на шокотерапию, чтобы вернуть память. Эрик узнал от Флоры, что на Земле все пошло кувырком. В результате обе стороны вскорости принялись усиленно разыскивать меня. Я решил, что твое возвращение позволит мне пустить по ветру планы всех, а заодно и выбраться из тупика и изменить существующее положение вещей. Право Эрика на трон снова окажется под сомнением, у тебя найдутся собственные союзники, интриги моей партии окажутся бессмысленными. К тому же, я рассчитывал, что ты не забудешь того, что сделал для тебя я. Но ты сбежал из Портеровской больницы и вот тут-то все и началось. Как я потом выяснил, искали тебя все, но по разным причинам. Но у моих бывших союзников было одно очень большое преимущество. Они разузнали, что происходит, нашли тебя и первыми оказались на месте. Само-собой разумеется, существовал очень простой способ сохранить статус-кво, при котором они остались бы в выгодном положении. После выстрелов Блейза ты вместе с машиной угодил в озеро. Блейз почти сразу умчался, думая, что дело сделано. Я вытащил тебя и оказалось, что ты еще жив. Я начал оказывать тебе первую помощь. Вспоминаю, какая неблагодарная это была работа: ведь я не знал, насколько эффективным было лечение, очнешься ли ты Корвином или Карлом Кори. Да и потом это не давало мне покоя, ведь я так и не узнал этого. Когда подоспела помощь, я быстренько смотался. Чуть позже мои союзники нашли меня и упекли в башню, откуда вы меня и вытащили. остальное ты и сам знаешь.

– Не все.

– Тогда скажешь, когда хватит. Я и сам все узнал только потом. Эриковы прихвостни пронюхали о катастрофе, разыскали тебя и перевели в частную клинику, чтобы ты был в полной безопасности, и распорядились держать тебя под наркозом.

– Зачем Эрику понадобилась моя безопасность, особенно если учесть, что мое появление спутало ему все карты?

– К этому времени семеро из нас знали, что ты жив. Слишком много. Он просто опоздал. Эрик все еще старался не напоминать остальным слова отца. Случись что с тобой в это время, когда ты находился в его власти, дорога к трону была бы для него закрыта. Если бы Бенедикт когда-нибудь узнал об этом… Или Жерар… Нет, убить тебя он не мог. После коронации – да, но сейчас – ни в коем случае. Когда стало известно, что ты жив, Эрик был вынужден открыть карты. Он назначил дату коронации и решил до нее сделать так, чтобы ты не помешал ему. Крайне поспешное решение, но я не вижу другого выхода из этого положения. Ну, остальное ты все знаешь, поскольку это произошло с тобой.

– Я присоединился к Блейзу как раз тогда, когда он двинулся на Эмбер. Не слишком удачно все вышло.

Бранд пожал плечами.

– Могло выйти и лучше, если бы вы победили, и если бы ты как-нибудь справился с Блейзом. Но на самом деле у тебя не было шансов. Ни единого! С этого времени я перестаю понимать мотивы их поступков, но мне кажется, что этот поход был не более, чем ложной атакой.

– Зачем?

– Я уже сказал, что не знаю. Эрик уже был у них в руках и в ней не было необходимости.

Я покачал головой. Слишком много новостей, слишком мало времени, чтобы осмыслить их. Похоже было, что многие факты – правда, если отбросить пристрастия рассказчика. И все же…

– Не знаю, – начал я.

– Конечно, не знаешь, – перебил он. – Но если ты спросишь, я тебе скажу.

– Кто был третьим в вашей группе?

– Конечно, та персона, что пырнула меня. Попробуй угадай!

– Не буду. Скажи без загадок.

– Фиона. Она все и задумала.

– Почему ты сразу не сказал мне?

– А ты бы высидел до конца рассказа? Да ты бы бросился сажать ее под стражу, обнаружил, что ее нет, переполошил бы всех остальных, начал бы расследование и потерял бы массу бесценного времени. Ты и сейчас можешь проделать все эти штуки, но зато ты слушал меня достаточно долго, чтобы убедиться, что я знаю, о чем говорю. А теперь, я скажу тебе, что важна быстрота, и что ты должен дослушать меня до конца, и как можно скорее, если ты захочешь, чтобы у Эмбера вообще остались хоть какие-то шансы – теперь, возможно, ты выслушаешь меня, а не пустишься в погоню за сумасшедшей бабой.

– Гнаться за ней не стоит? – спросил я, привстав с кресла.

– Пока – ну ее к чертям! У тебя есть проблемы посложнее. Ты бы сел.

Я так и сделал, но задал еще один вопрос:

– А может стоит, послать за ней в погоню кого-нибудь другого, хотя бы Жерара?

– Она от нас не уйдет. И вполне возможно, что выслушав меня до конца, ты не станешь гоняться по Теням за собственной сестрой. Не исключен и такой вариант с твоей стороны, мой братец Корвин.

– Ладно, досказывай. Я тебя слушаю.

9

Лунный свет… призрачный свет факелов, точно огни в черно-белых фильмах… звезды… редкие прозрачные нити тумана…

Я оперся на перила и смотрел на мир… Абсолютная тишина держала в объятиях ночь, спящий город, всю вселенную. Вдали – море, Эмбер, Арден, Гарнат, маяк Кабры, роща Единорога, моя гробница на склоне Колвира… Молчаливые, далеко внизу, но ясно видные. Наверное, так видят мир глаза богов, или души, свободные от тел и плывущие в небе… в середине ночи…

Я приехал туда, где даже духи играют в привидения, где предметы, знаки, предзнаменования и одушевленные желания пробираются по ночным проспектам и высоким дворцовым залам небесного Эмбера. Тир-на Ног-т…

Повернувшись спиной к перилам и следам древнего мира, лежащим внизу, я смотрел на улицы и темные террасы, залы владык и кварталы простолюдинов. Луна в Тир-на Ног-те светит ярко, серебря стены наших воображаемых зданий. Я двинулся вперед, опираясь на резную трость, и призраки вокруг зашевелились, появились у окон, ворот, на балконах…

Невидимый, я шел по городу, и это – чистая правда, ибо я сам был призраком для тех, кто населяет Тир-на Ног-т, кто бы они ни были. Тишина и серебристый свет луны… Только приглушенное постукивание моей трости… В центре всегда собирался туман… Дворец, словно белый костер… роса, точно капли ртути на тончайшей шлифовке лепестков и ножках цветов в садах вдоль тротуаров… Луна над головой слепит глаза, подобно полуденному солнцу, затеняя звезды, бледнеющие перед ней. Серебристый свет и тишина… Сияние…

Я не собирался в Тир-на Ног-т, ибо его предсказания, если можно так сказать, обманчивы, его сходство с городами и людьми, оставшимися внизу, беспокоит, и часто его пейзажи приводят к помешательству. И все же я здесь… Часть моей сделки со временем…

Оставив Бранда выздоравливать под присмотром Жерара, я понял, что мне и самому пора отдохнуть, но так, чтобы о моем ранении ничего не знали. Фиона действительно сбежала. Ни с ней, ни с Джулианом нельзя было связаться через Карты. Расскажи я Жерару и Бенедикту то, что я узнал от Бранда, и они бы, несомненно, настояли бы на том, чтобы мы попытались выследить и схватить ее, их обоих. Я был абсолютно уверен, что эти попытки окажутся бесполезными.

Я послал за Рэндомом и Ганелоном и удалился в свои комнаты, сообщив, что намерен мерен весь день отдыхать и спокойно размышлять в преддверии ночи, которую я проведу в Тир-на Ног-те – очень разумный поступок для эмберита в трудную пору. Я не очень-то верил в Тир-на Ног-т, но большинство других относились к нему положительно и серьезно. Поскольку время для такого паломничества было самое что ни на есть подходящее, я считал, что мое дневное затворничество никому не покажется подозрительным. Конечно, придется следующей ночью отправиться в Тир-на Ног-т, но и это было к лучшему. Теперь на то, чтобы рана зажила, у меня были день, ночь и часть завтрашнего дня. Я чувствовал, что это время будет потрачено не зря.

Но всегда хочется поделиться новостями. Я поделился с Рэндомом и Ганелоном. Сидя в постели, я рассказал им о планах Бранда, Фионы и Блейза, о клике Эрик-Каин-Джулиан. Я рассказал им все, что узнал от Бранда о моем возвращении и о том, как его союзники упекли его в башню. Они поняли, почему сбежали оставшиеся в живых члены обеих группировок – Джулиан и Фиона. Несомненно, собирать свои силы. Возможно, они выступят друг против друга, но вероятность этого невелика. По крайней мере, сейчас. Скорее всего, кто-то из них двинется на Эмбер, чтобы первым захватить его.

– Придется им встать в очередь и ожидать, как и всем остальным, – заявил тогда Рэндом.

– Не совсем так, – ответил я ему. – Союзники Фионы и твари с Черной Дороги – одна и та же сволочь.

– А круг в Лорене? – спросил Ганелон.

– Того же поля ягода, только Тень другая. Они прошли долгий и длинный путь.

– Вездесущие гады, – заметил со злостью Рэндом.

Кивнув, я постарался все объяснить.

Так я оказался в Тир-на Ног-те. Когда взошла луна и в небесах появилось слабое отражение Эмбера, с просвечивающимися через него звездами, и бледным ореолом окружили его башни, и крошечные тени замелькали на стенах, я ждал, ждал вместе с Рэндомом и Ганелоном, ждал на самой вершине Колвира, где на камне вырублены три грубых ступени.

Когда лунный луч коснулся их, постепенно стала проявляться вся лестница, ведущая через огромную пропасть к небу, туда, где над морем висел город-видение. Когда светит полная луна, лестница прочнее всего. Я ступил на камень… Рэндом держал полную Колоду Карт, моя Колода лежала в кармане куртки. Грейсвандир, выкованный при лунном свете на этом самом камне, сохранял свою силу и в небесном городе, и я взял его с собой. Я отдыхал весь день, и у меня был посох, на который я мог опираться. Иллюзия времени и расстояния… Я как-то поднимался в небо, не обращавшее ни малейшего внимания на Корвина: если вы ступили на небесную лестницу, то поднимаетесь не по-порядку, со ступеньки на ступеньку. Одна нога здесь, другая там, – и четверть пути осталась позади, хотя мое плечо все еще чувствовало прощальное пожатие Ганелона. Если я пристально вглядывался в лестницу, ее мерцающая непрерывность исчезала и далеко под собой я видел океан, точно через прозрачную линзу… Я потерял счет времени, хотя после всегда кажется, что путь был недолог… Справа от меня, в глубине под волнами появились блистающие изгибающиеся очертания Рембы. Я вспомнил Мойру, подумал, как она там живет. Что станет с нашим подводным двориком, если Эмбер когда-нибудь падет? Останется ли Отражение в своем зеркале целым? Или камни и люди тоже будут разбросаны, как кости в подводных казино-каньонах, над которыми летят наши корабли? Воды-убийцы молчали, оставив Корвина в смущении, хотя и почувствовал резкую боль в боку.

На вершине лестницы я вошел в призрачный город, как входят в Эмбер, по бесчисленным ступенькам, вырубленным в обращенном к морю склоне Колвира.

Я оперся на перила, глядя на мир…

Черная Дорога уходила на юг. Ночью ее не было видно, но какое это имело значение? Я знал, куда она ведет. Вернее, Бранд сказал мне это. Поскольку, как мне казалось, он истощил отпущенный человеку запас лжи, то я считал, что знаю, куда ведет Черная Дорога.

В бесконечность.

От сияющего Эмбера и могучего, чистого великолепия ближайшей Тени, через постепенно темнеющие слои Отражений, расходящиеся во всех направлениях, дальше и дальше, через какие-то уродливые Тени, и еще дальше, по тем мирам, которые можно увидеть только пьяным, в бреду или болезненном сне, и все дальше, мимо того места, где я вынужден остановиться… Я вынужден остановиться…

Как выразить простыми словами то, что совсем непросто? Наверное, надо начать с солипсизма – утверждения о том, что ничего не существует, кроме самого человека, или, по крайней мере, как оно есть на самом деле, кроме своего собственного существования и ощущений. Где-нибудь в Тени я смогу найти все, что воображаю. Как и любой из нас. Честно говоря, это не выходит за пределы человеческого Я. Можно возразить, как это и делаем почти все мы, что мы сами создаем Тени, в которые уходим, из субстанции собственной души, что только мы сами существуем реально, что Тени, по которым мы путешествуем, всего лишь проекция наших собственных желаний.

Не знаю, верен ли этот аргумент, но он достаточно весок. Он объясняет многое в отношении нашей семьи к людям, странам и вещам вне Эмбера… А именно – мы кукольники, а они – наши куклы, игрушки, конечно, иногда оживающие и даже опасные, но это входит в правила игры. По своему характеру все мы – импрессарио, и соответственно обращаемся друг к другу. Хотя вопрос «почему?» приводит сторонников солипсизма в некоторое замешательство. Всегда можно избежать этого, объявив неудобны вопрос неправомерным. Как мне часто приходилось замечать, большинство из нас в своих делах почти чистые прагматики. Почти…

И все же, все же в эту стройную картину врывается один тревожный элемент. Но ведь есть место, где Тени сходят с ума… Если целенаправленно продираться сквозь Тени, слой за слоем, на каждом шагу, опять-таки преднамеренно, отдавая часть своего разума, то наконец попадаешь в безумную страну, и дальше пути нет. Зачем это делать? В надежде на озарение или на новую игру… Но когда оказываешься там, а все мы были в этой стране, то понимаешь, что дошел до края Тени или до конца собственного сознания – как мы всегда считали, это синонимы. Но теперь…

Теперь я знаю, что это не так. Теперь, когда я стою в ожидании во Дворах Хаоса, и рассказываю вам об этом, я знаю, что это не так. Но я знал это и тогда, той ночью в Тир-на Ног-те, и еще раньше, когда я сражался с человеком-козлом в Черном Кругу в Лорене, знал это в маяке Кабры в тот день, когда я бежал из темниц Эмбера, когда я смотрел на загубленный Гарнат…

Я знал, что это еще не конец, потому что Черная Дорога вела дальше. Она проходила сквозь безумие и хаос и продолжала свой бег. Твари, проходившие по ней, откуда-то появлялись, но я их не создавал. Каким-то образом я помог им пройти, но они появились не из моего варианта действительности. Они создали сами себя или кто-то еще создал их – в данном случае это значения не имеет – и это разрывало на части всю уютную метафизику, созданную и свитую нами за века. Они вошли в наш заповедник, они были чужаками в нем, угрожали ему, угрожали нам. Фиона и Бранд вышли за все границы и нашли что-то там, где, по убеждению остальных, ничего не существовало. В каком-то смысле эта новость стоила опасности, которую она несла с собой. Мы были не одни, а Тени в действительности не наши игрушки. Никогда уже я не смогу смотреть на Тень по-старому.

И все это потому, что Черная Дорога вела на юг и уходила за конец мира, и я не смогу пройти ее до конца…

Тишина и серебристый свет… Отхожу от перил, опираясь на посох, прохожу через затянутую туманом, перевитую дымкой, расписанную лунным светом ткань видений, в странный город… Призраки… тени теней… образы вероятностей… То, что может и могло произойти… потерянная возможность… обретенная возможность…

Теперь иду по бульвару… Фигуры, лица многих знакомы мне. Что они делают? Трудно сказать… Губы некоторых двигаются, на некоторых лицах оживление… Я не слышу слов. Я прохожу мимо них незамеченным.

Вот одна из этих фигур… Женщина одна, она кого-то ждет… пальцы развязывают минуты, отбрасывая их в сторону… она смотрит в другую сторону, но я хочу увидеть ее лицо… Знак того, что я увижу или должен видеть его… Женщина сидит на каменной скамье под сучковатым кривым деревом… Она смотрит на дворец… Мне очень знакома ее фигура… приблизившись, я узнаю Лорен… она продолжает смотреть вдаль, мимо меня, она не слышит, что я говорю, что отомстил за ее смерть.

Не в моих силах быть услышанным в Тир-на Ног-те. То, что дает мне силу, висит в ножнах у меня на боку.

Вытащив Грейсвандир, я поднимаю его над головой и узоры на клинке оживают под лунным светом. Я кладу шпагу на землю между нами.

– Корвин!

Она быстро поднимает голову и узнает меня. В свете луны ее волосы становятся рыжеватыми.

– Откуда ты взялся, ведь еще рано?

– Ты ждешь меня?

– Конечно. Ты же сказал мне.

– Как ты попала сюда?

– На эту скамью?

– Нет, в этот город.

– В Эмбер? Я не понимаю. Ты же сам привел меня. Я…

– Ты счастлива здесь?

– Ты же знаешь, что пока я с тобой, я счастлива.

Я не забыл ее ровные зубы, веснушки, едва заметные за мягкой вуалью света.

– Что тогда произошло? Это очень важно. Давай на минутку сделаем вид, что я ничего не знаю. Расскажи мне все, что произошло с нами после битвы в Черном Кругу Лорены.

Она поморщилась и встала, отвернувшись.

– Мы поссорились. Ты последовал за мной, прогнал Мелкина, мы объяснились, и я поняла, что ты был прав, и поехала с тобой в Авалон. Там твой брат Бенедикт убедил тебя начать переговоры с Эриком. Вы не помирились, но он рассказал тебе кое-что, из-за чего ты согласился временно прекратить войну. Он поклялся не вредить тебе, а ты поклялся защищать Эмбер. Бенедикт был свидетелем обеих клятв. Мы оставались в Авалоне, пока ты не раздобыл свои химикаты. Потом мы поехали в другое место, где ты купил какое-то странное оружие. Мы выиграли битву, но Эрик ранен и лежит в постели, – она повернулась ко мне. – Ты думаешь нарушить перемирие, Корвин? Скажи мне, я не ошиблась?

Я покачал головой, и хотя знал, что совершаю глупость, протянул к ней руки, чтобы обнять. Я хотел прижать ее к себе, несмотря на то, что кто-то из нас двоих не существовал, не мог существовать, и когда крошечный промежуток, разделяющий нас, исчезнет, рассказать, что произошло или еще произойдет…

Удар был несильным, но я споткнулся и упал навзничь поперек Грейсвандира. Мой посох отлетел на несколько шагов в сторону и валялся на траве. Встав на колени, я увидел, что ее лицо-волосы-глаза стали бесцветными. она повернула голову, ища меня, ее губы шептали беззвучные слова-призраки. Я вложил Грейсвандир в ножны, поднялся. Ее взгляд прошел сквозь меня и остановился. Ее лицо прояснилось, она улыбнулась и шагнула вперед. Я отступил в сторону, повернулся и увидел, что она бежит к приближающемуся человеку, что он сжимает ее в объятиях, увидел мельком его лицо, серебристую розу на его одеянии у самой шеи, увидел, как счастливчик-призрак склоняется к ней и целует ее. Человек, которого я никогда не узнаю, серебряный на фоне молчания. И серебра…