Текст книги "А потом пришла любовь"

Автор книги: Роберта Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Закипал гнев на Адриана. Как он смеет снова писать и требовать денег? Неужели у него нет ни малейшего чувства благодарности к Мэтью – да и к ней – за то, что ему дали возможность получить специальность, которую он выбрал? Это ее последняя помощь ему. Отныне он должен полагаться только на себя!

Позже в этот же день Стелла, надев свое самое неприметное платье, – села в автобус, идущий на Лидс. Избегая крупных ювелиров, она обошла весь Бриг-гейт, прежде чем нашла скромную, но пользующуюся хорошей репутацией фирму потомственных серебряных дел мастеров.

Человек за стойкой рассматривал часы, никак не реагируя на рассказ Стеллы, будто они достались ей по наследству от тети. Потом он извинился и исчез во внутренней комнате. На мгновение Стелла запаниковала от мысли, что ее приняли за воровку. Однако он вернулся и положил часы на стойку:

– Самое большее, что мы можем предложить, это девяносто фунтов.

– Они стоят гораздо больше!

– Вероятно, но на подобные вещи у нас очень маленький спрос. Их надо почистить и…

– Но они почти новые! Я… я хочу сказать, что тетя купила их незадолго до смерти.

Он с любопытством взглянул на нее, но ничего не ответил, и через несколько минут Стелла вышла из магазина с деньгами в сумочке. Отправившись прямо на почту, она перевела всю сумму на имя Адриана и, стоя в маленькой кабинке, написала ему письмо:

«Чтобы послать тебе эти деньги, мне пришлось продать свои часы с бриллиантами, и я помогаю тебе в последний раз. Если опять попадешь в долги, ко мне больше не обращайся».

Стелла похлопала ручкой по щеке, раздумывая, написать ли брату, что она уходит от Мэтью, и решила пока только намекнуть:

«Учись в Академии как можно лучше, потому что скоро Мэтью больше не сможет тебя поддерживать. Сейчас он щедр, но не рассчитывай, что это будет вечно».

Отослав деньги, Стелла решила больше не думать о брате, но не так-то легко забыть, какой ценой она выручила его! Воспоминания о том, с каким удовольствием Мэтью дарил ей часы, преследовали ее. Со стороны Адриана, конечно, очень дурно пользоваться ее деньгами. Получив в ответ на письмо лишь короткую благодарственную записку, Стелла печально призналась себе, что брат, как ни прискорбно, не оправдал ее надежд.

Если бы Стелла не думала об Адриане, ее дни были бы невероятно пусты. Джесс становилась все молчаливее, а Мэтью все дни и большую часть вечеров проводил вне дома. Гордость не позволяла ей расспрашивать его о новой фабрике, и первую новость о ходе дел Стелла услышала, когда он сказал, что хочет, чтобы именно она заложила первый камень в фундамент фабрики.

– Все ждут этого, доставим же людям удовольствие! В последний раз перед тем, как ты уйдешь!

– Мне придется произнести речь?

– Только несколько слов – я их тебе напишу. Главное, будь нарядной и красивой и делай вид, что тебя это касается в первую очередь!

От его тона Стелла покраснела:

– Неужели обязательно быть таким грубым? Можно подумать, что это я разрушила наш брак!

– Ему пришел конец еще до того, как я ушел к Белл, если ты это имеешь в виду. На обеде с Чарльзом ты ясно выразила свое мнение обо мне. – Лицо Мэтью не выражало никаких чувств, но Стелла уже давно не слышала, чтобы он говорил с такой горечью. – Я никогда не забуду, как ты отреагировала, когда я попросил тебя поиграть для меня.

– Я уже извинилась, – неловко произнесла она. – Неужели ты не можешь об этом забыть?

– А ты можешь забыть о Белл?

– Это другое.

– Другое? Моя гордость была задета не меньше, чем твоя.

– Ты себе льстишь, – отпарировала Стелла. – Ничто из того, что ты делаешь, не может меня задеть.

Он устало потер лицо:

– Полагаю, это так, но ради твоего же блага надеюсь, что ты встретишь человека, который сможет тебя задеть. Иначе ты так и не узнаешь любви. Ладно, хватит об этом. Пойду писать тебе речь.

Однажды вечером в конце недели Мэтью пригласил Стеллу поговорить с ним с глазу на глаз. Идя впереди него в кабинет, она думала, как подходит ему эта веселая современная комната, пахнущая кожей. В родной стихии Мэтью выглядел властным и внушительным, и она понимала, почему все, кто с ним работает, относятся к нему с неизменным уважением. Видя его таким, легко было оценить его привлекательность, поддаться силе мужского магнетизма, исходящего от каждого его жеста.

Неотрывно глядя на Мэтью, она прислонилась к спинке кресла:

– О чем ты хочешь со мной поговорить?

– А ты не знаешь? Или будешь бесстыдно стоять на своем? Я бы на твоем месте даже не пытался.

Его угрожающий тон ее удивил.

– Не понимаю, о чем ты.

– Не разыгрывай передо мной спектакль!

– Я и не разыгрываю. О чем ты?

– Часы! – воскликнул он. – Вот о чем я! – Он хлопнул кулаком по столу. – Если тебе нужно больше денег на одежду, почему ты не попросишь у меня? Или ты хотела унизить меня, продав мой подарок?

Он бросил часы с бриллиантами на книгу записей, и, увидев их, Стелла вспыхнула:

– Я не… я не думала, что ты узнаешь! Мне очень жаль!

– Понимаю, что жаль!

– Как они к тебе попали? Я не называла ювелиру своего настоящего имени.

– Я пришел туда купить подарок для Белл, – резко бросил Мэтью, – и мне предложили их. По счастью, я не купил их сразу – тогда бы я выглядел полным дураком! – Он зашел за стол. – Нельзя же тратить все деньги на одежду! Зачем тебе еще?

Стелла прятала глаза:

– У меня была причина… Это личное.

– Однако мой подарок ты продала открыто, так что я хотел бы получить ответ.

– Ты можешь об этом забыть?

– Нет.

– Тебя это не касается, – в отчаянии сказала Стелла.

– Меня касается все, что ты делаешь, – отрезал Мэтью, все больше распаляясь. – Что ты скрываешь? Что ты боишься мне сказать?

Ее неудержимое желание выпалить ему всю правду померкло перед его яростью. В таком настроении Мэтью запросто может вообще прекратить содержание Адриана. А она не может этого допустить. По крайней мере, до тех пор, пока сама не поговорит с Адрианом и не устроит так – хотя одному богу известно, как она это сделает, – чтобы самой оплачивать его обучение.

– Ну, – яростно выдохнул Мэтью. – Я жду ответа и не отпущу тебя, пока не получу его!

– Тогда тебе придется держать меня здесь, как в тюрьме! Я не намерена ничего тебе рассказывать, и криком ты меня не напугаешь! Часы мои, и я имею право продать их, когда захочу!

– Тебе нужны были деньги для кого-нибудь другого, – проскрежетал он. – Ты их потратила не на себя! Я не настолько глуп, чтобы не понять этого!

– Мне безразлично, что ты понял! Ты не имеешь права кричать на меня! Я тебе не рабыня!

– Ты мне вообще никто! Ты просто лживая, неверная женщина!

Он плюхнулся в кресло. Гнев сменился усталостью, и Мэтью выглядел еще удрученнее, чем обычно.

Стелла смотрела на него, и ее ярость постепенно сменялась угрызениями совести. Бедный Мэтью! Она лишила его иллюзий, которые он питал в отношении ее, не оставив ничего, кроме сожалений и горечи.

– Мэтью, – прошептала она, – я хочу…

– Уйди, – тихо произнес он, – уйди с глаз моих долой!

Гораздо позднее, вечером, угрызения совести перестали мучить Стеллу, только когда она вспомнила, при каких обстоятельствах Мэтью обнаружил продажу часов. Значит, он пошел покупать подарок другой? Поделом же ему! Жаль, что она не смогла досадить ему больше! Какое право он имеет жаловаться, что она ставит его в глупое положение, когда сам поступает так же?

Стелла долго не могла заснуть, пережитый стресс держал нервы натянутыми, как струна. Что же представляет собой Белл? Может быть, у нее он нашел сочувствие и любовь? Любовь! При этом слове она содрогнулась, живо представив себе, как целует его волевые губы и прикасается к его страстному телу:

– Я просто сошла с ума!

Эти слова, произнесенные вслух, неожиданно успокоили ее, но сон так и не шел. Тогда она села в постели и зажгла свет. Она не знала, дома ли Мэтью. В последнее время, с тех пор как Джесс узнала об их ссоре, он перешел спать в боковую спальню в другом конце коридора. Стелле было интересно, жалеет ли он об их размолвке или до сих пор настолько рассержен, что не может понять: есть у нее веская причина молчать или нет?

Завтра утром Стелла все расскажет ему и скажет, что предупредила Адриана. По крайней мере, Мэтью поймет, что она не одобряет поведение брата и не собирается потакать ему!

Стелла заснула только на рассвете и проспала до полудня, пока Элси не разбудила ее, подав телеграмму. Телеграмма была от Чарльза, и в ней сообщалось, что он едет на север и сегодня вечером зайдет повидать ее.

– Плохие новости, мэм? – тревожно осведомилась Элси.

– Сегодня вечером к нам зайдет мистер Эйворд. Думаю, если бы у него были плохие новости, он бы позвонил!

– Что мне приготовить на обед? Мисс Джесс на несколько дней уехала в Клиторп!

Стелла прикусила губу. Уехала, даже не предупредив, хотя бы из вежливости!

– Она оставила холодную баранину и ветчину. Но если вы позволите мне…

– Я буду в восторге! – улыбнулась Стелла.

– Тогда я приготовлю свежую семгу! Я накрою в столовой и закрою блюдо салфеткой. А уж вы потом обслужите себя сами! Мистер Мэтью предупредил, что обедать не будет!

Хорошего настроения несколько поубавилось. Смешно, но о передвижениях своего мужа она была осведомлена меньше, чем Элси!

– Сегодня он обедает с архитектором! Я слышала, как он говорил это мисс Джесс. А потом поедет на участок.

Услышав, что Мэтью будет не с Белл, Стелла обрадовалась так, что даже испугалась. Какое ей теперь до него дело?

– Может быть, оставить ему горячий суп в термосе? – Она с удивлением слушала свои слова. – Когда он придет, ему надо будет поесть чего-нибудь горячего!

– Сегодня суп с ячменной крупой! Мистер Мэтью любит его. Хорошо быть предоставленной самой себе, правда? – лукаво улыбнулась Элси.

– Да, неплохо! – в тон ей ответила Стелла и, когда девушка ушла, некоторое время размышляла над ее замечанием. Если бы они с Мэтью могли начать свою совместную жизнь так, как планировали, а не под надзором Джесс, все могло бы сложиться иначе! Не было бы одиноких часов ожидания в первую ночь, не было бы деловых проблем, превративших его в чужого человека, не было бы Белл!

Белл! Мысль об этой неизвестной, но вездесущей женщине вернула Стеллу к действительности. Бессмысленно думать о ней. Прошлого не изменишь!

Теперь, когда Джесс уехала, «Грей Уоллс» казался менее гнетущим, и Стелла с удовольствием прогулялась по комнатам и переставила мебель по-своему. Уродливый гарнитур от Ноуля стал выглядеть менее чопорным, когда его отодвинули от стены и уютно расставили перед камином, а обеденный стол, раздвинутый полностью, стал длинным и грациозным, а не приземистым и кургузым.

Чарльз появился в девять часов, расточая извинения за опоздание и виня во всем пробки на автостраде.

– Мне пришлось приехать на машине, – объяснил он. – У меня было столько дел до отъезда, что я опасался не успеть на Поезд.

– Что-то случилось? – спросила Стелла. – Ты ужасно бледен.

– Разве ты не читала газеты?

– Вот уже два дня не читала. А что?

– Дядя Генри и Алан утонули на выходных. Их лодка опрокинулась недалеко от берега.

Стелла села:

– Какой ужас!

– Да, – резко произнес Чарльз. – Ужасный удар! Я до сих пор не могу в это поверить. – Он провел рукой по лбу. – Я еду на север на похороны, но… хотел сначала увидеть тебя.

Она быстро встала:

– Давай что-нибудь поедим! По-моему, ты не против!

– Я не против что-нибудь выпить!

– Конечно, какая же я дура!

Болтая, она налила Чарльзу виски и поддерживала разговор и тогда, когда они отправились в столовую. Но когда после трапезы Стелла села напротив него, ей стало ясно, что он больше не может откладывать неприятный разговор.

– Даже ты не можешь говорить вечно, – сухо произнес он. – Хотя очень старалась. – Чарльз сцепил руки, пытаясь казаться спокойным и рассудительным, и только напряженный взгляд выдавал его состояние. – С тех пор как я тебя увидел в последний раз, ты не идешь у меня из головы. Ты была раздражена… и так несчастна!

– Я поссорилась с Мэтью из-за его сестры, – поспешно ответила она. – Вот и все.

– Все гораздо глубже! Я не слепой, Стелла. Сначала я думал, что ты любишь Армстронга больше, чем хочешь признать, но, увидев вас обоих в тот вечер… – Он подался вперед. – Не надо разыгрывать передо мной спектаклей! После всех этих лет ты, по крайней мере, должна быть со мной честной!

Стелла смотрела на ковер, удивляясь собственной нерешительности и сумбуру захлестнувших ее противоречивых эмоций.

– Не знаю, что тебе сказать, – прошептала она, – но постараюсь говорить как можно честнее! Отношения у нас с Мэтью не ладятся, но это не значит… Я все еще его жена, Чарльз! Все еще его жена!

– Но ты его не любишь! У вас нет ничего общего, и тебе с самого начала не следовало выходить за него! Я не упрекаю только тебя! Я тоже виноват, что не остановил тебя!

– Ты пытался, – напомнила Стелла.

– Недостаточно настойчиво. Не потому, что я тебя не любил, – ты это знаешь, – а потому, что не мог дать тебе того, что ты хотела. – Чарльз вскочил и подошел к ней. – Но теперь я могу! Я смогу помогать Адриану и твоей матери и делать все, что делает Армстронг! Не отвергай меня! Ты любишь меня, Стелла! Мы родственные души, и нам давно следовало пожениться.

– Но мы не поженились! Тут уж ничего не изменишь!

– Тогда протяни мне руку! Подумай о будущем – нашем будущем! Мы будем так счастливы, Стелла! Мы сможем делать все, что когда-то хотели! Мне не придется, как каторжному, вкалывать в офисе, а тебе прятаться за мили от каждого, кто проявляет к тебе интерес! Брось Армстронга! Брось его и уходи ко мне!

– Как ты можешь так говорить? Он мой муж! Что с тобой, Чарльз? Неужели у тебя нет ни малейшего чувства приличия!

Возникла короткая неприятная пауза, и Стелле захотелось взять свои слова обратно.

– Прости! Мне не следовало этого говорить. Но ты застал меня врасплох.

– Я, казалось, всегда тебя удивлял, – мрачно произнес Чарльз. – Я или слишком сдержан для тебя, или слишком эмоционален. – Помолчав, он добавил: – Услышав о дяде и кузене, я не понимал, где нахожусь. Я не мог в это поверить. Потом до меня дошло, что это значит для нас… что мы сможем быть вместе… поэтому я должен был приехать и увидеться с тобой!

Стелла печально смотрела на него, зная, что не сможет дать ему ответ, который он хочет услышать:

– Это ни к чему, Чарльз! Я не могу выйти за тебя и не могла бы, даже если бы мы были свободны.

– Я тебя шокировал. – Он говорил так, словно не слышал ее. – Ты и это не можешь воспринять!

– Неправда! Пожалуйста, не обманывай себя, это ни к чему. Я не могу выйти за тебя замуж!

– Конечно можешь! Если бы все произошло раньше, ты бы не колебалась! Твоя верность неоправданна. Армстронг женился на тебе, зная, что ты его не любишь, и…

– Это не значит, что я могу обмануть его дважды!

– Ты обманываешь его, оставаясь с ним! Он не дурак! Он знает, что ты о нем думаешь.

– Как он может знать, когда я сама не знаю!

– Стелла! – Чарльз удивленно посмотрел на нее. – Ты жалеешь Армстронга! Не больше! Но твое сочувствие никому не нужно! Он знал, что ты вышла за него для того, чтобы помочь семье, и принял тебя на этих условиях.

– А теперь я в нем не нуждаюсь! Неужели ты полагаешь, что я его брошу?

– Разумеется. Это же так логично!

Стелла грубовато рассмеялась:

– Ты так же эгоистичен и жесток, как я!

– Если ты хочешь этим меня рассмешить…

– Это вовсе не смешно. Это трагично!

– Я никогда от тебя этого не ожидал! – взорвался Чарльз. – Не понимаю, что с тобой произошло!

– Я тоже не понимаю. – Она устало положила голову на сложенные ладони. – Ты не возражаешь, если мы больше не будем об этом говорить? Я уйду от Мэтью, но не знаю, что буду делать дальше. Я даже не хочу загадывать больше, чем на несколько месяцев вперед.

– Очень хорошо. – Словно удовлетворенный своей победой, Чарльз снова стал милым и приветливым. – Мне нет дела до того, как долго мне придется тебя ждать. Помни только, что я всегда буду тебя ждать!

Его слова напомнили Стелле, что Мэтью когда-то сказал то же самое. И все же как быстро он об этом забыл и при первой же ссоре пошел на сторону! Глядя на пианино, она вспоминала, когда в последний раз играла для него, и не находила в своем сердце места для упрека. Как раненое животное, Мэтью обратился за утешением к тому, кто мог его дать.

Сочувствие к Мэтью перешло и на Чарльза, и Стелла протянула к нему руки:

– Чарльз, дорогой, я недостойна твоей любви!

– Мне лучше судить об этом.

Он неожиданно поднял ее на ноги и поцеловал. Она пассивно поддалась его губам, не желая причинить ему боль и показать свою неприязнь, почти отвращение, к его объятиям.

– Стелла, – пробормотал он, – я тебя люблю! Уходи со мной!

– Не раньше, чем я ее прикончу!

Вскрикнув, Чарльз отпрянул и с ужасом увидел Мэтью с искаженным от ярости лицом, стоявшего в дверях.

– Вон из моего дома! – приказал Мэтью. – Убирайся, пока я тебя не убил!

Бросив на Стеллу тревожный взгляд, Чарльз шагнул к ней, но она помотала головой и умоляюще посмотрела на него:

– Тебе лучше уйти, Чарльз! Быстро!

Он молча подчинился. Передняя дверь захлопнулась, мотор его машины взревел, и звук, удаляясь, становился все тише. Только тогда Стелла посмотрела на Мэтью, испугавшись его покрасневшего лица и налитых кровью глаз.

– Не надо так сердиться, – как можно хладнокровнее сказала она. – Он только… поцеловал меня на прощанье.

– И в то же время просил тебя уйти с ним! Не трудись разыгрывать передо мной Очередной спектакль! Я знаю, в какую игру ты играешь!

Он, шатаясь, подошел к ней, и Стелла с бешено бьющимся сердцем отступила за диван:

– Ты пьян!

– Не настолько, чтобы не понять, когда из меня делают дурака! И чтобы позволить твоему сердечному дружку заниматься с тобой любовью за моей спиной! Когда он держал тебя в объятиях, ты не была так уж холодна – или ты не такая, как обычно? – Мэтью притянул ее к себе. – Это для него тебе нужны были деньги, да? У твоего дружка Чарльза не было денег, чтобы жениться на тебе, так ты вышла за дурака, который может ему помочь? Я заботился о твоем брате, а ты – о своем любовнике!

– Это неправда! Я никогда не давала ему денег, и ты это знаешь!

– Знаю? – усмехнулся Мэтью. – Так вот, я этого больше не знаю! Если ты можешь вот так целовать его, ты можешь целовать и меня! У меня на это больше прав, чем у кого-либо еще, – я твой муж, или ты это забыла? – Она попыталась пробраться мимо него, но он преградил ей путь. – Нет, не спеши! На этот раз ты от меня не убежишь, моя прекрасная Стелла! Посмотрим, какой прекрасной ты можешь быть по отношению к дураку, который на тебе женился!

Он тесно прижал ее, запрокинув ее голову, а Стелла отчаянно старалась высвободиться из его железных объятий:

– Нет, Мэтью, нет! Ты не соображаешь, что делаешь!

– Соображаю, впервые соображаю! резко перебил он. – Мне давно следовало бы это сделать. Тогда ты не была бы такой холодной, бессердечной, нечестной, неженственной! Единственное, кем ты никогда не была, – так это женой!

Он заглушил ее протесты, прижавшись губами к ее губам, и Стелла ослабла под его натиском. Стелла пыталась оттолкнуть его, упершись в мощную грудь руками, но ее сил было недостаточно, и, хотя она пыталась отвернуться, Мэтью не отпускал ее. Никогда ни один мужчина не завладевал вот так ее чувствами, никогда ее не целовали с такой неприкрытой страстью. Стелла пошатнулась, едва не теряя сознание, а он поднял ее, плечом открыл дверь и понес вверх по лестнице.

Глава 11

Чувствуя, что за ней кто-то наблюдает, Стелла пошевелилась и открыла глаза. Увидев Мэтью, стоявшего у изголовья постели, она покраснела. Они молча смотрели друг на друга, затем он со стоном сел и закрыл лицо руками:

– Что ты со мной сделала? Какого человека ты из меня сделала? – Не дождавшись от нее ответа, он поднял голову. – До вчерашнего вечера я сохранял к себе уважение. Теперь у меня его нет.

– Я тебя его не лишала, – спокойно ответила она.

Мэтью безнадежно опустил руки:

– Мне нечем оправдаться, кроме того, что, увидев вас с Чарльзом, я лишился рассудка.

– Чарльз целовал меня против моей воли. Между нами никогда ничего не было. Что же касается денег, которые я ему якобы давала, то этот вопрос никогда не возникал, потому что он никогда в них не нуждался.

– Ты не должна мне ничего объяснять, – резко произнес Мэтью.

– Но я хочу, чтобы ты знал! Конечно, Чарльзу далеко до тебя, но нищим он не был и не будет! Несколько дней назад погибли его дядя и кузен, а он единственный наследник. Если бы ты дал мне объяснить…

– Я был вне себя, – пробормотал Мэтью. – Увидев, как он тебя обнимает, я уже ничего не соображал.

– Ты, наверное, думаешь, что я и часы продала для Чарльза? Ошибаешься. Для Адриана. Он проиграл на скачках, и ему были нужны деньги.

– Мне следовало догадаться. – Мэтью со стоном встал. – Почему ты не сказала мне?

– Почему не попросила еще денег? Я и так тебе достаточно задолжала.

– После вчерашнего вечера ты мне ничего не должна. Я тебе должен. До конца своих дней я не смогу искупить того, что сделал! – В его голосе звучала мука. – Для нас обоих будет лучше, если ты уедешь. Ни ты ни я не сможем видеть друг друга, не вспоминая о том, что произошло.

– Хорошо.

– Это все, что ты можешь сказать?

– А что еще ты хочешь услышать?

Стелла закрыла глаза, а когда открыла, его уже не было. Она печально встала с постели и принялась одеваться. Мэтью совершил по отношению к ней самую большую несправедливость, которую только может мужчина совершить по отношению к женщине. И все-таки она не могла его ненавидеть. Она помнила, как Мэтью, сокрушая ее сопротивление, одновременно преодолевал свой страх перед ней, пока, забыв обо всем на свете, она сама не прильнула к нему, не заставляя больше завоевывать себя, а добровольно отдавая ему то, что он хочет.

Но Мэтью, подавленный ненавистью к себе, этого, похоже, не понял!

Вчера вечером она плакала от стыда, сегодня же она испытывала совсем другие чувства, которые смущали и пугали ее. Посмотрев на себя в зеркало в полный рост, Стелла поразилась: что могло возбудить в Мэтью такое неистовство? Она поспешно отвернулась, возвратившись мыслями к настоящему и неизбежному будущему.

Выйдя из ванной комнаты, Стелла увидела Элси с подносом в руках.

– Не стоило трудиться приносить завтрак сюда, – возразила она. – У вас много работы.

– Мне нравится заботиться о вас, – объяснила девушка, покраснев. – Вы всегда так вежливы и… и приветливы. И совершенно не заносчивы!

Понимая, в чей огород летят камешки, Стелла не могла не улыбнуться.

– Вы позволите мне приготовить ужин? – продолжала Элси. – Думаю, для начала я сделаю сырное суфле.

– Прекрасно, – машинально ответила Стелла, не зная, сказать ли Элси, что ее здесь не будет.

И все же что-то помешало ей это сделать, и, потягивая кофе, Стелла почувствовала себя преступницей, поняв, что не сможет сегодня уехать. Она обещала Мэтью заложить первый камень его фабрики и сдержит свое слово.

Стелла заставила себя найти занятие на оставшуюся часть дня. Как всегда, когда Джесс не было дома, атмосфера стала легче, и, не ощущая себя посторонней – постоянное чувство, которое она испытывала при золовке, – Стелла помогла Элси прибраться, украсила дом вазами с цветущими ветками и накрыла к обеду стол в столовой.

– Не могли бы вы позвонить и выяснить, когда будет дома мистер Мэтью? – попросила Элси. – Я бы заранее поставила суфле в духовку.

Стелле очень не хотелось звонить. Она никогда не звонила Мэтью в офис, и сейчас, когда он думает, что она на полпути в Лондон, ей будет очень трудно это сделать. Но в шесть часов она позвонила в проходную фабрики и узнала, что машина Мэтью только что выехала.

– Тогда можно подавать обед в семь, – сказала довольная Элси. – Вы в порядке?

Стелла кивнула и пошла в свою комнату, чтобы переодеться, раздумывая, почему она так нервничает в ожидании встречи с Мэтью. Близость последней ночи была такой короткой, Словно ее никогда не было. И все же эта близость была. Поэтому Стелла никогда не будет прежней. Она когда-то читала, что женщина всегда помнит первого мужчину, который ею обладал. Если это правда, воспоминания о Мэтью останутся с ней навсегда.

Отбросив эти мысли, Стелла сбежала вниз и уже ила по холлу, когда он вошел в переднюю дверь. Увидев ее, Мэтью очень удивился. Они долго смотрели друг на друга. Он был настолько бледен, что щетина на его щеках казалась темнее обычного, делая его старше. Тяжелое пальто будто давило на него, широкие плечи Мэтью опустились, руки безжизненно висели по бокам, но по мере того, как Стелла рассматривала его, плечи его распрямились, кулаки сжались, и Мэтью снова стал прежним забиякой:

– Я думал, ты уже в Лондоне!

– Я обещала тебе заложить первый камень и сдержу слово!

– Не нужно. Я от тебя этого не жду. Как я уже сказал, после того… после этой ночи ты мне ничего не должна.

Она пожала плечами:

– Я обещала. И во всяком случае, несколько дней все равно ничего не меняют.

Он хотел возразить, но сказал другое:

– Тогда я поехал обедать.

– В этом нет нужды. Мы достаточно взрослые люди, чтобы пообедать вместе.

– Я не думал, что ты… при виде меня ты должна…

– Пожалуйста, – перебила она, – давай не будем об этом говорить. Обед в семь.

– Я приду.

Сидя за столом напротив него, Стелла прилагала массу усилий, поддерживая разговор, но Мэтью отвечал односложно, избегая смотреть на нее, и Стелла в конце концов замолчала. Интересно, кого он больше ненавидел, себя или ее? Отлично сознавая, о чем она может думать, Мэтью оттолкнул от себя тарелку и резко поднялся:

– Кажется, я не так искушен в житейских делах, как ты. На твоем месте я вообще не стал бы разговаривать!

Стелла медленно опустила вилку, обдумывая ответ:

– Ну разве ты не старомоден? Мы Женаты, знаешь ли, и при нормальном развитии событий…

– С нами не все нормально! Вдобавок ты не можешь притворяться, что прошлой ночи не было!

Она посмотрела в сторону, с еще большей осторожностью подбирая слова:

– Я не защищалась.

– Знаю, – с трудом произнес Мэтью, – и от этого еще хуже. Я весь день ни о чем больше думать не мог. Как ты неожиданно сдалась… как ты… Но за это я ненавижу себя еще сильнее! – Он поднял ладони и с отвращением разглядывал их. – Я заставил тебя… и ты сдалась.

– Я… я… – Сумбур в словах, сумбур в мыслях; ответ замер у нее на языке, и Стелла безмолвно смотрела, как Мэтью стремительно идет к двери.

– Я уезжаю. Я не могу больше.

Уставившись на остатки еды, Стелла решила, что ей лучше всего немедленно вернуться в Лондон. Все, чего она добилась, оставшись здесь, – это заставить Мэтью чувствовать себя более виноватым, чем он был. Не дожидаясь Элси, Стелла собрала тарелки и отнесла их на кухню.

– Не беспокойтесь насчет сервировки десерта, мистер Мэтью опять уехал.

– A вам?

Стелла с усилием ответила:

– Да, конечно. Большую порцию, Элси. Я голодна.

На следующий день Джесс вернулась из Клиторпа. Кажется, перемены пошли ей на пользу, она стала дружелюбнее, чем обычно.

– Я готовлюсь к завтрашней церемонии, – сообщила она за чаем. – Что вы наденете?

– Костюм или платье и пальто… посмотрю по погоде.

– Надеюсь, она будет хорошей. Вы лучше выглядите в костюме. – Джесс попросила у Элси вторую чашку. – Элси сказала, что опять приезжал ваш друг. Ему, должно быть, понравился Лидс.

– Он ехал на север на похороны дяди.

– О! И много дядя ему оставил?

Прямой вопрос требовал прямого ответа:

– По сути дела, он получил наследство.

– Ну надо же! Жаль, что этого не случилось раньше. У него было бы больше шансов с вами.

– Ради бога, давайте не будем ссориться. В конце концов, мы можем вести себя вежливо, пока я не уеду.

– Вы слишком торопитесь обижаться! Я не хотела рассердить вас!

– Значит, вы впервые сделали это нечаянно.

Джесс возмутилась:

– Ваш язык стал еще острее, пока меня не было. Можно спросить, когда вы собираетесь?

– Послезавтра.

– В таком случае нам не долго придется стараться.

Джесс вышла, а Стелла подошла к пианино, но через несколько минут закрыла крышку и уронила руки на колени. Что будет с «Грей Уоллс», когда она уедет? Обидно сознавать, что после ее отъезда все здесь пойдет так же, как прежде. Мэтью забудет о ней быстрее, чем она о нем… потому что не захочет помнить. Но грустными раздумьями делу не поможешь, и Стелла, вздохнув, побрела в сад. Может быть, там найдется для нее какое-нибудь занятие.

На следующий день была типичная для поздней весны погода. Неяркое солнце освещало сад. Мэтью явился домой к раннему завтраку, и в два часа они уже усаживались в машину, чтобы ехать к месту будущей фабрики. Он сам вел машину. Стрелка спидометра ползла все выше и выше, пока Джесс не заметила строго, что если он хочет попасть под суд, то выбрал для этого правильный путь.

Стелла понимала, что Мэтью нервничает и с нетерпением ждет конца церемонии.

– Люди довольны тем, что ты строишь новую фабрику? – спросила она.

– Большинство – да. Некоторые – нет.

– Ты думаешь, они могут учинить волнения?

– Меня это не беспокоит.

Они миновали южную окраину Лидса, оставили позади ряды кирпичных домов, пакгаузов, темноватых пивных, сталелитейный завод и выехали на широкое шоссе.

Мэтью коротко махнул рукой:

– Это одна из моих фабрик. Новая будет мили на две дальше по дороге.

Стелла взглянула на бетонное здание, растянувшееся на сотню ярдов, и вдруг почувствовала трепет гордости за то, что этот человек так многого достиг:

– Она больше, чем я думала. Ты, наверное, очень ею гордишься.

– Построенное куда как легко разрушить, – угрюмо сказал он.

Прежде чем Стелла придумала, что ответить, они приехали на равнину, на которой должна была быть построена новая фабрика. Толпа рабочих расступилась перед ними. На одном краю площадки была установлена платформа, на дальней стороне стояли в ряд грязные, пока неподвижные бульдозеры. Когда миссис и мистер Армстронг поднялись по деревянной лестнице на платформу, рабочие приветственно закричали и захлопали, а Мэтью выступил вперед и в ответ помахал им рукой.

Стелла плохо запомнила последовавшую затем церемонию – только ощущение того, что сотни пар глаз были устремлены на нее, когда она небольшим молотком стучала по заранее установленному в нужное положение камню. Читая речь, составленную Мэтью, она остро ощущала горькую иронию тех слов, которые он написал для нее:

«Давним желанием моего мужа было построить самую современную фабрику на западе графства Йоркшир, поскольку он верит, что процветание страны зависит от успешного развития ее индустриальных областей. По этой причине он давно планировал расширение своего производства, и я с удовольствием укладываю этот первый камень и желаю всем, кто здесь работает, удачи и самых больших успехов».

Потом все кончилось, и они под крики и рукоплескания пошли обратно к машине. Мэтью остановился поговорить с группой мужчин и широко улыбнулся небольшому хору мальчиков, которые старательно пели «Поскольку он и впрямь веселый, славный парень», при этом самый маленький ужасно фальшивил, но все равно отважно пел.