Текст книги "А потом пришла любовь"

Автор книги: Роберта Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8

Февраль уступил дорогу марту, но погода не улучшалась, и ледяной холод проникал в дом с порывами ветра, гулявшего по долине, поросшей вереском.

Мэтью ничего не сказал Джесс, и, огорченная, Стелла пришла к выводу, что он побоялся расстроить сестру. А как же она, Стелла? Как налаживать родственные отношения, если он не прилагает никаких усилий к тому, чтобы Стелла почувствовала себя здесь как дома?

Все делалось под диктовку Джесс. Да и кем она была, как не диктатором? Она держалась так, что Стелла ощущала себя незваным гостем. Камин никогда не разжигался днем, горячей воды не было до возвращения Мэтью, а «меню» включало все, что, как Джесс знала, не любила Стелла, более того, остатки еды подавались холодными на следующий день на ленч.

В Лондоне даже при скромном бюджете Стелла питалась разнообразнее: и фрукты, и хорошее мясо никогда не подавали в найтсбриджской квартире так редко, как здесь, в «Грей Уоллс».

Поскольку делать было нечего, время тянулось ужасно. Игра на пианино тоже не могла занять ее полностью, и Стелла слонялась из комнаты в комнату, прикидывая, что бы она переделала еще, если бы могла. По крайней мере, зелень не стоила денег, ведь в распоряжении Стеллы имелся огромный сад, и однажды утром она попросила у Джесс какие-нибудь вазы.

– Зачем они вам?

– Поставить в них букеты.

– Но тратить деньги на покупку зелени в это время года… Какие-нибудь особенные гости?

– Я не покупаю цветов ради того, чтобы произвести впечатление на гостей. А если и потребуется, я думаю, мы воспользуемся тем, что есть в саду.

Джесс хмыкнула:

– Нет никакого смысла загромождать дом грязными листьями.

– Я все-таки хотела бы найти вазы. Если вы мне скажете, где их можно взять…

– Не хлопочите, – неохотно буркнула Джесс. – Достану я вам вазы.

Вздохнув с облегчением, Стелла вышла из дома. Вот будет смешно, если она сейчас не найдет в саду ничего подходящего! Но девушку приятно удивило, что, несмотря на еще холодный зимний воздух, сад начинал пробуждаться. Вишня тянула к небу большие ветви с набухшими почками. Стелла выбрала несколько веточек, прежде чем заметила, что за ней наблюдает какой-то старик.

Она улыбнулась ему:

– Вы, должно быть, садовник? А я миссис Армстронг.

– Знаю. Я видел, как вы тут гуляли. Хотя ничего и не искали.

– А теперь мне захотелось чем-нибудь украсить дом.

– Наконец-то мой труд признали, – серьезно сказал он. – Скажите мне, чего бы вам хотелось, я вам подберу.

– Полагаюсь на ваш вкус.

Благодарно улыбнувшись, она медленно побрела в дом, вытерла ноги, вошла в кухню и обнаружила там золовку, раскатывающую какое-то печенье.

– Вазы – в посудомойке, – отрывисто бросила Джесс, – и цветы Альберт тоже оставил там. Ими вполне можно подметать пол.

Проигнорировав эту любезность, Стелла принялась за работу: наполнила вазы и отнесла одну за другой в холл, гостиную и столовую. Наконец-то комнаты будут выглядеть наряднее к приходу гостей.

Перед посторонними Джесс демонстрировала крайнее дружелюбие по отношению к невестке, и, как было известно Стелле, все считали, что жене Мэтью чрезвычайно повезло со столь опытной и умелой домоправительницей. Кроме того, Стелла подозревала, что является предметом всесторонних обсуждений, и ее не покидало ощущение, что друзья Джесс разглядывают ее с большим недоверием.

Мэтью очень любили в округе, поэтому они получали много приглашений на обеды и карточные вечера, которые Стелле казались чрезвычайно утомительными. Она никогда не играла ни в бридж, ни в канасту и имела столь скудное представление о картах, что, хотя и приняла предложение Мэтью научить ее, эти уроки стали для обоих сущим наказанием, и в конце концов он бросил свою затею.

Ближайшие друзья Мэтью, Милли и Нед Баррет, были за границей, когда Стелла приехала в «Грей Уоллс», но, как только они вернулись, Милли немедленно позвонила, и Стелле сразу понравился ее теплый, оживленный голос. Милли приветствовала ее в Йоркшире и пригласила их с Мэтью на обед. Конечно, прием не светский, и, значит, особенно наряжаться не требовалось, так что Стелла спустилась вниз. Уж в этом простом оливкового цвета платье ее никто не обвинит в том, что она пытается произвести впечатление.

К ее удивлению, Джесс была тщательно причесана и одета: на голове масса крутых завитков, а неуклюжая фигура затянута в черный бархат, подчеркивающий каждую выпуклость.

– Вы не слишком старались, а? – прокомментировала Джесс появление Стеллы.

Удержавшись от резкого ответа, Стелла взглянула на Мэтью, но тот ласково смотрел на жену, и она поняла, что он не заметил грубости сестры. Или не увидел в этом грубости! Сердитая, Стелла следом за ним направилась к машине.

– Нам туда недолго добираться, – усаживая своих дам, сообщил он, – всего пара миль.

– Какой у них дом?

– Примерно такого же размера, как наш. Хотя и в другом стиле.

Джесс презрительно фыркнула:

– Милли приглашала декоратора из Лондона – эти мне фантазии!

Стелла улыбнулась в темноте. Несколькими минутами позже они проехали через белые ворота и остановились перед импозантным парадным входом.

Обеих женщин проводили в главную спальню, чтобы они могли привести себя в порядок, и Стелла с интересом разглядывала декор в приглушенных бежевых и белых тонах.

– Никогда не слышала, чтобы использовали такие цвета, – проворчала Джесс, поддев носком башмака коврик устричного цвета. – Это больше для уборщицы, чем для комнаты.

– Возможно, это нейлон, – сказала Стелла, – такой коврик легче чистить.

– Мне такая идея не по вкусу. Мне нравится что-нибудь повеселее.

Стелла ничего не ответила и спустилась к Мэтью, ожидавшему их в комнате для отдыха. Он взял ее под локти и развернул лицом к женщине среднего возраста, стоявшей в центре комнаты.

– Мэтью, дорогой, как здорово снова тебя видеть! А это и есть Стелла? – Рука Стеллы ощутила теплое, дружеское пожатие, а сама она попала под испытующий взгляд ласковых темных глаз. – Мне так приятно наконец-то познакомиться с женой Мэтью! Его друзья долго ждали, когда же он женится. Теперь пойдемте, я познакомлю вас с Недом.

Милли подвела их к бару, возле которого щегольски одетый мужчина лет пятидесяти готовил коктейли. Он смотрел на гостей, и морщинистое лицо его светилось радостью:

– То-то, Мэт, старина! Что ты думаешь по поводу того, чтобы устроить для нас свадебное празднество? – Он хлопнул Мэтью по спине. – Наилучших вам обоим пожеланий. Могу я получить поцелуй невесты?

Под взглядом улыбающегося Мэтью он сердечно поцеловал Стеллу в щеку, потом вышел на середину комнаты и возгласил:

– Друзья мои! Как насчет того, чтобы поприветствовать Мэта и его жену? «Поскольку он и впрямь веселый, славный парень», – запел он надтреснутым фальцетом, гости начали ему подпевать, и постепенно вся комната наполнилась пением.

В смятении от этого шума Стелла поняла, что ее простое платье совсем не смотрится как свадебное. Действительно, едва ступив в комнату, она увидела, что большинство женщин были одеты гораздо наряднее.

Когда хор смолк, Мэтью наклонился и поцеловал ее прямо в губы. Стелла отшатнулась, а потом вымученной улыбкой принимала последовавшие за этим поздравления, всем сердцем желая, чтобы вечер закончился, не начавшись.

За столом она сидела рядом с хозяйкой дома Мэтью – на другом конце стола, и Нед с тревогой наблюдал, как она отказывается от еды.

– Что случилось? – сочувственно спросил он. – Для вас тяжела эта пища?

– Я немного нервничаю, – призналась Стелла.

– Должно быть, вам непривычно встретить так много людей сразу.

– По тому как Мэтью говорил об этом, я думала, что вечеринка – всего для нескольких человек. Никак не ожидала, что будет прием. – Она посмотрела на свое платье. – Я не одета для него.

– Вы прекрасно выглядите. Но Мэтью, конечно, должен был предупредить вас. Просто он не считает это большим приемом. Он любит этих людей… и все любят его.

– Знаю, – она чуть улыбнулась, – он не понимает, что я еще робею.

Мужчина, сидевший по другую руку от Стеллы, вмешался в разговор:

– Вам станет легче, когда вы заведете друзей. Здесь народ сердечнее, чем на юге.

– Я так не думаю, – ответила Стелла, – они кажутся мне гораздо молчаливее. Может быть, из-за моего акцента, – поспешно добавила она.

– Вы думаете, что они вас не понимают?

– Ну да, наверное.

Мужчина улыбнулся и перегнулся через стол:

– Эй, Мэт, как тебе удается договариваться со своей женой? Она только что сказала, что не понимает наш жаргон!

– У нас с этим все в порядке, – откликнулся Мэтью.

– Некоторые вещи не нуждаются в словах, – бросил другой мужчина.

Все засмеялись, Стелла вспыхнула, а Нед с сочувствием посмотрел на нее:

– Не обращайте на Боба внимания. Он никогда не отличался тактом. Наш юмор грубоват, знаете ли… но вы привыкнете.

Когда они встали из-за стола, Мэтью подошел и взял Стеллу под руку:

– Постарайся не выглядеть такой несчастной. Разве тебе здесь не нравится?

– Я не предполагала, что придет столько народу.

– Я говорил тебе, что будет обед.

– Но не такой большой. Если бы я знала, надела что-нибудь другое.

Он твердо взглянул на нее:

– В Лондоне ты не надела бы это платье и для менее значительной вечеринки. Почему ты посчитала, что оно достаточно хорошо здесь?

– Я не могла. – Она замолчала и, не дожидаясь его, быстро пошла в комнату отдыха.

Большинству присутствующих было далеко за сорок, и они с Мэтью оказались самой молодой парой, если не считать явившейся позже дочери хозяев, симпатичной двадцатилетней девушки. Они с друзьями танцевали в гольф-клубе и теперь, веселые, с шутками и смехом, ворвались в холл шумной толпой. Милли отвела девушку в сторону и представила ее Стелле.

– Добро пожаловать в Лидс, миссис Армстронг! – Бренда Баррет присела на ручку кресла. – Извините, что я не присутствовала на обеде, но мне так скучно со стариками. – И тут же она ярко вспыхнула. – Господи, я не то хотела сказать! Надеюсь, я вас не обидела?

– Совсем нет, – засмеялась Стелла. – Лет через десять я, может, и приму такое замечание на свой счет, но пока еще чувствую себя не намного старше вас.

– Конечно нет. Я имела в виду, что вы намного моложе Мэта.

Стелла спрятала улыбку:

– Он, знаете ли, не Мафусаил.

Бренда снова зарумянилась:

– Он кажется старше своих лет. Это плата за успех, я полагаю. Вы взвалили на себя и ответственность, и заботы! – Девушка взглянула на Мэтью, стоявшего в дальнем углу комнаты. – Хотя он и душка. Я долго была влюблена в него без памяти, но все без толку! – Взмахнув юбкой, она вскочила. – А теперь я должна идти. Мы собираемся потанцевать в музыкальной комнате. Приходите попозже к нам.

По мере того как вечер близился к концу, у Стеллы появился шанс принять приглашение Бренды, тем более что Мэтью был целиком поглощен разговором с несколькими мужчинами, а ее оставил в женском обществе. Сплетни; домашние проблемы, дети, внуки – одним словом, к тому времени, когда вечеринка закончилась, Стелла смертельно устала делать вид, что ее интересуют подробности жизни незнакомых людей.

Когда она вышла на улицу, свежий вечерний воздух оживил ее настолько, что Стелла даже рассердилась на Мэтью, бросившего ее одну на целый вечер. Женщины были достаточно приветливы с ней, но она чувствовала: ее оценивают и, может быть, считают, что Мэтью сглупил, женившись на такой чопорной и скучной особе.

Но Мэтью так жизнерадостно мурлыкал себе под нос всю дорогу до дома, что к тому времени, когда он загнал машину в гараж, Стеллу уже трясло от раздражения.

Следом за Джесс она молча вошла в дом, в холле отрывисто пожелала ей спокойной ночи и поднялась по лестнице в свою спальню.

Она снимала серьги, когда Мэтью постучал в дверь и вошел, на ходу развязывая галстук.

– О том платье, что было на тебе сегодня, – без вступления начал он, – я должен извиниться перед тобой.

– За что?

– За то, что не подумал, были ли у тебя деньги. Конечно, ты не могла купить себе лучшее платье.

Лицо Стеллы запылало, она опустила глаза:

– Не думала, что своим внешним видом подвела тебя.

– Я не это имел в виду! Твое платье прекрасно – самое прекрасное из всех, что были на присутствовавших там! Но тебе нужно еще. Утром я открою счет на твое имя. Двухсот фунтов в месяц будет достаточно?

Она задохнулась:

– Я не могу… Это не обсуждается.

– Что жена берет деньги у мужа? Не глупи, девочка, я могу себе это позволить. А теперь давай больше не будем говорить о деньгах, это решено. – Он подошел ближе. – Что ты думаешь о Милли и Неде?

– Они очень приятные люди.

– Я знал, что они тебе понравятся. Да и вечеринка была хорошая.

Стелла сбросила туфли и сунула ноги в тапочки:

– Все старше меня. Весь вечер разговоры о детях; это определенно не вдохновляет.

Мэтью хмыкнул:

– Подожди, пока не обзаведешься парочкой своих собственных.

Она села к туалетному столику и начала расчесывать волосы, но Мэтью подошел к ней сзади и притянул к себе.

– Когда у тебя будет парочка ребятишек, – повторил он, – ты обнаружишь, какое это удовольствие – говорить о них с другими женщинами. – Его голос охрип. – Стелла, дорогая, я так люблю тебя! Ты не можешь за это немножко полюбить меня?

– Ох, Мэтью, дай мне время. Ты обещал.

– Я знаю. Но сегодняшняя вечеринка… когда они поздравляли нас хором, это немного походило на насмешку. Ты ведь не заставишь меня долго ждать, а, Стелла?

Она молча покачала головой, Мэтью вздохнул, поцеловал ее в щеку и вышел.

Через неделю после обеда у Барретов позвонила Бренда и пригласила Стеллу на чай. Бренда заехала за ней в собственном маленьком автомобильчике и управляла машиной с такой ловкостью, что Стелла устыдилась собственного неумения водить. В Лидсе они припарковали автомобиль и прошлись по магазинам. Бренда с большим удовольствием выбирала духи, помаду, перчатки.

– А вы ничего не покупаете? – воскликнула она, обращаясь к Стелле.

– Мне ничего не нужно.

– Мне тоже… но это меня не останавливает! Вы – образец совершенства, если способны ходить со мной по магазинам и вернуться домой с пустыми руками!

Стелла засмеялась, но осталась непреклонной. Хотя Мэтью сдержал обещание и открыл на ее имя счет в банке, она даже не думала брать его деньги. Она и так перед ним в долгу – об этом не может быть и речи!

Она была рада, когда, покончив с магазинами, они отправились в маленький ресторанчик выпить по чашечке чая, но уже через час безостановочная болтовня девушки так надоела Стелле, что она едва дождалась момента, когда та наконец предложила возвращаться домой.

Этот случай заставил Стеллу осознать, насколько утомительно было бы для Мэтью времяпрепровождение с молодыми людьми ее возраста, и в тот же вечер, когда Джесс вышла из столовой, извинилась перед Мэтью за то, что была не права в оценке вечеринки у Милли.

– Я не обратил на это никакого внимания, – ответил он, когда Стелла замолчала. – Если бы я брал в расчет все, на что ты жаловалась, мы с тобой пережили бы уже кучу грандиозных ссор!

Она засмеялась, а он бросил на нее быстрый взгляд:

– Мне это нравится, Стелла.

– Что нравится?

– Как ты смеешься. Ты становишься еще женственнее. Тебе следует почаще смеяться, любимая.

– Тебе следует почаще давать мне для этого повод.

Мэтью перегнулся через стол и поймал ее руку:

– Я сам того хочу. Как только я улажу дела на фабрике, мы уедем. Может быть, тогда мы станем… счастливее.

– Надеюсь, что так.

Он похлопал ее по руке и отпустил.

– Мэтью, – вдруг спросила Стелла, – почему ты всегда называешь меня любимой и девочкой?

Мэтью лукаво улыбнулся:

– Я все думал, когда ты меня спросишь об этом.

– Извини, я не имела в виду…

– Нет нужды извиняться. Но я заключу с тобой сделку. Ты прекращаешь говорить «противно», «ужасно» и все такое. За это я не буду говорить «любимая» и «девочка»!

– Туше! – Она повернулась к нему. – Я об этом и просила!

Мэтью ответил ей улыбкой, но глаза его оставались серьезными. Он спросил:

– Мой акцент раздражает тебя? Скажи честно, Стелла.

– Я его замечаю, – осторожно ответила она. – Но он раздражает тебя? – настаивал он.

Стелла закусила губу. В Лондоне она, не задумываясь, сказала бы «да», но за несколько последних месяцев она попривыкла к этому акценту и даже находила его более сердечным и дружеским… если говорила не ее золовка!

– Он меня вообще не беспокоит, – твердо произнесла она. – Подумай, как скучно было бы, если бы мы все говорили одинаково.

Удовлетворенно хмыкнув, Мэтью опять вернулся к еде, а Стелла больше ничего не успела добавить, поскольку в столовую вернулась Джесс.

После обеда они перешли в гостиную, Джесс устроилась со своим вязаньем, Мэтью, усевшись в кресло, набивал трубку.

– Как насчет того, чтобы сыграть, девочка? – вдруг попросил он. – Ты давно уже не играла.

Обрадовавшись, что можно чем-то заняться, Стелла встала и пошла к пианино. Она начала с «Лунного света» и «Зелени», а закончила «Лунной сонатой». На последней ноте Джесс протяжно зевнула:

– Вы играете вполне недурно, но я не сказала бы, что одобряю ваш вкус. Почему бы вам не выбрать что-нибудь помелодичнее? А то меня клонит в сон.

– Вам не обязательно это слушать, – холодно ответила Стелла.

– Не обижай Джесс, – поспешно вмешался Мэтью, – она никогда не была музыкальна.

– Меня не волнует, музыкальна она или нет, но это не повод умалять то, чему радуются другие.

Джесс, тряхнув юбками, встала:

– Если вы закончили говорить обо мне…

Дверь за ней захлопнулась, Стелла беспомощно развела руками, ожидая, что скажет Мэтью. Но его слова удивили ее:

– У тебя нет причин требовать, чтобы Джесс это нравилось. Ты слишком торопишься осудить ее.

– Я играла для тебя… музыку, которую любишь ты.

– Но Джесс тоже была здесь. Тебе следовало бы помнить об этом.

Слишком обиженная, чтобы продолжать оправдываться, – да она и не считала, что нужны оправдания, – Стелла замолчала и через несколько минут, извинившись, ушла к себе.

Заступничество Мэтью за сестру терзало Стеллу, увеличивая пропасть, которая разделяла их. Как он может ожидать, что она станет к нему ближе, если в споре выступает, против нее? Если отказался позволить ей сказать свое слово в управлении домом? Какой насмешкой звучало теперь его давнее обещание, что она будет делать все, что ей хочется, как только станет его женой! «Грей Уоллс» был в гораздо большей степени домом Джесс, нежели чьим-нибудь еще. И Мэтью все нравится! Именно это мучило Стеллу больше всего остального. Из вечера в вечер, возвращаясь домой, он находит все ту же тяжелую пищу: тушеное мясо с овощами, рагу из тушеной капусты с картофелем, капелька хереса, немного хлебного пудинга, купленного в магазине, и заварного крема, купленного там же! И ведь нельзя сказать, чтобы он не любил хорошо поесть! В Лондоне Мэтью всегда проявлял и хороший вкус, и познания при выборе меню. Но здесь, в собственном доме, боялся даже поговорить об этом с сестрой!

Словно понимая ее настроение, Джесс окончательно оставила свою снисходительную манеру, и, если не усилия Стеллы, отчаянно старавшейся быть приветливой, уже не однажды разразился бы скандал. Все попытки к налаживанию отношений неизменно встречались в штыки: Стелла начинала разговор – Джесс жаловалась на праздных людей с праздными языками; молчала – Джесс говорила что-нибудь вроде того, что никак не ожидала, что ее брат женится на женщине, которая не может поговорить с простым человеком. Она демонстративно фыркала, когда невестка надевала одно из привезенных с собой платьев, и, привыкшая к тому, что мать часто критиковала ее за простоту одежды, Стелла удивлялась зависти Джесс. На ее предложение вместе пройтись по магазинам последовал оскорбительный отказ, но по поводу новых костюмов из твида и довольно аляповатых платьев Джесс Стелла не позволила себе никаких комментариев. Впрочем, она не удержалась от размышлений на тему, что для человека, утверждающего, будто презирает моду, Джесс проявила расточительность, не совместимую с экономией в управлении домашним хозяйством брата.

Миссис Перси писала раз в неделю, и Стелла задавалась вопросом, что сказала бы ее мать, если бы знала о тех отношениях, которые сложились между ней и Мэтью.

Одно из писем начиналось так: «Когда ты приедешь в Лондон? Теперь я совсем одна, потому что ты уехала, а Адриан целыми днями в Академии. Он хорошо устроился, и я стараюсь убедить себя, что он не свяжется снова с этими ужасными молодыми людьми. Мне столь о многом хочется спросить тебя, Стелла! Не можешь ли ты приехать хотя бы на несколько дней? Не угнетает ли тебя эта глухомань? Зима, мрачная в Лондоне, там у вас, наверное, еще хуже, и перемены пошли бы тебе на пользу».

С этой частью письма Стелла соглашалась от всей души. Как она тосковала по театрам, концертам и друзьям, присутствие которых прежде считала само собой разумеющимся. Хотя о расположении дома можно было сказать много хорошего, все-таки «Грей Уоллс» находился далековато от города, и желание посетить Лидс влекло за собой долгую и утомительную поездку на автобусе. Один или два раза она заказывала по телефону такси, но это вызвало столь уничтожающие комментарии со стороны Джесс, что в конечном счете Стелла прекратила это делать. До приезда она почему-то думала, что у нее будет собственный автомобиль и она сама сможет его водить, но, к ее удивлению, у Мэтью была только одна машина, на которой он каждое утро уезжал на фабрику.

– Никогда не любил, чтобы меня кто-то возил, – оправдывался он, – иначе нанял бы шофера. Но я подумаю о малолитражке для тебя.

– Это было бы идеально, – обрадовалась Стелла, – я могла бы чаще выходить из дома.

– Бери такси, любимая.

– Нельзя все время брать такси, – солгала она, – и, во всяком случае, никогда не попадешь домой после четырех. Здесь часы пик похуже, чем в Лондоне.

– Значит, возвращайся раньше. У тебя есть целый день на твои пустяки!

Она с трудом сдержалась:

– Если пойти на дневной спектакль или концерт, время их окончания диктовать не приходится!

– Очко в твою пользу, – признал Мэтью. – Ответом будет спортивная машина.

– Я не имела в виду покупать. Подержанный автомобиль был бы…

– В этом нет нужды, – прервал он, – я в состоянии купить тебе самый лучший!

Он протянул ей руку, но едва Стелла взяла ее, как вошла Джесс.

– Не обращайте на меня внимания, – с фальшивой сердечностью произнесла она, – так приятно видеть, как вы воркуете.

Мэтью рассмеялся, но Стелла отпустила его руку и отошла в сторону.

– Только не говорите мне, что я вас смутила, Стелла, – фыркнула Джесс. – Никогда бы не подумала, Что вы все еще стесняетесь Мэта.

– Я не стесняюсь Мэта, – прохладно ответила Стелла, – только вас!

Больше о машине не упоминалось, но с каждым прошедшим днем Стелла со все возрастающим нетерпением представляла, как однажды за воротами ее будет ждать автомобиль. Во время их коротких встреч Мэтью был щедр до расточительности, причем на подарки не только Стелле, но и Адриану, и ее матери. Но тот полный внимания человек, которого она знала в Лондоне, не имел ничего общего с озабоченным магнатом, в которого Мэтью превратился здесь. Стелла, понимая, что он все еще поглощен улаживанием дел с забастовкой на фабрике, все-таки обижалась на то, что Мэтью не делает ничего, чтобы скрасить ее одиночество.

Гордость не позволяла ей напомнить об обещании, а дни проходили, ожидание причиняло боль и обращалось в гнев. Зачем она вышла замуж за человека, о котором знала так мало? Почему, в конце концов, она не подумала, что следовало бы сначала посмотреть на его дом? Один только взгляд на Джесс был бы достаточной причиной, чтобы она в этот дом не вошла.

И все-таки многое в характере мужа ей нравилось. Его равнодушие к ее проблемам не могло убить ее влечение к нему, которое, она это чувствовала, переросло бы в нечто более глубокое, если бы их с Мэтью предоставили самим себе.

В конце марта Стелла получила письмо от Чарльза, сообщавшего, что он собирается в Лидс по делам и хотел бы повидаться с ней. Короткая записка удивила и порадовала ее, и она немедленно ответила, пригласив его на обед. Как прекрасно поговорить с кем-то, кто понимает тебя!

Она сообщила о его приезде Джесс, та равнодушно пожала плечами:

– Скорее всего, меня в пятницу не будет. Вы должны были меня предупредить.

– Я до сегодняшнего дня не знала. Но я могу сама приготовить обед.

– Только не на моей кухне. Одним домом не могут управлять две женщины. Я приготовлю что-нибудь, что бы вы могли разогреть. Что вы предпочитаете – тушеное мясо или бифштекс и пирог с печенкой?

– Что вы думаете об эскалопах из телятины? – осторожно поинтересовалась Стелла. – Их нужно будет только пожарить, и я могла бы…

– Телятина слишком дорогая, – возразила Джесс. – Я сделаю бифштексы, пирог с печенкой и тушеный картофель с капустой, ну и капельку хереса под конец.

– А можно что-нибудь другое вместо капусты?

– Попробую брюссельскую капусту. Но не думаю, что ваш избалованный друг будет возражать против хорошей, здоровой пищи.

Она гордо вышла, а взбешенная Стелла отправилась в комнату. Ее положение здесь невыносимо. Она чужак в доме, который предполагала считать своим, Мэтью должен что-то сделать. Так больше продолжаться не может!

– Я боялся, что это случится, – сказал он, когда вечером Стелла попыталась его убедить, воспользовавшись тем, что Джесс возилась на кухне, – две женщины никогда не могут без ссор поделить кухню.

– Мы не делим кухню, – объяснила Стелла. – Мне не позволено там даже находиться!

– Вот уж на это большинство женщин не жаловались бы. Зачем тебе беспокоиться, если Джесс желает…

– Затем, что предполагалось, что это будет мой дом, и мне хотелось бы иметь право сказать свое слово в управлении им. Ты обещал, что поговоришь об этом с Джесс, но так ни слова и не сказал.

– Я хочу сделать это по-своему, – поспешил оправдаться Мэтью и хотел что-то еще добавить, но в холле послышались тяжелые шаги Джесс, и он замолчал, разжигая трубку.

Хмурая Стелла взяла книгу и попыталась читать. Но трудно сосредоточиться на выдуманном сюжете, если реальность вторгается в твои мысли, и в конце концов она отбросила книгу и удалилась в свою комнату.

Она как раз сидела перед туалетным столиком и расчесывала волосы, когда раздался стук в дверь. Зная, что это Мэтью, Стелла не могла сдержать трепет, хотя голос ее был спокоен, когда она ответила: «Войдите».

– Ты сердишься на меня, – бесстрашно начал Мэтью, – а я только хочу, чтобы ты знала, что я не забыл об обещании поговорить с Джесс. Но она давно следит за моим домом, и я не хочу, чтобы она подумала, будто теперь я собираюсь избавиться от нее.

– Никто не пытается от нее избавиться.

– Мы это знаем, но не она. В ту же минуту, как я ей об этом скажу, она так и подумает.

– Значит, ты никогда не скажешь ей!

– Скажу. Обещаю тебе это. – Его глаза стали умоляющими. – Дай мне время, Стелла.

Его слова напомнили Стелле собственную просьбу к нему на следующий после свадьбы день, и уничтожающий ответ замер у нее на губах. И даже не в том дело, насколько он ее рассердил, – просто воспоминание о свадебном вечере тут же пресекло все ее претензии к Мэтью. Все, что она могла себе позволить, – это просить. Только когда Стелла станет ему женой в полном смысле этого слова, она сможет рассчитывать на то, что Мэтью будет удовлетворять ее желания прежде, чем желания любой другой женщины. Но как ей научиться отвечать ему взаимностью, если между ними постоянной помехой стоит Джесс?

Ни о чем не догадываясь, Мэтью стремительно подошел к ней. Стелла встала и только тут спохватилась, что йод прекрасным шелком неглиже на ней ничего нет. Она хотела отодвинуться от него, но попытка настолько воспламенила его. Мэтью поцеловал ее в щеку, а потом в мягкую путаницу волос сзади на шее.

– Как долго ждать? – прошептал он. – Я так хочу тебя. Ты прекрасна, Стелла. Ты так прекрасна!

Запрокинув голову Стеллы, Мэтью нашел ее губы, его руки нежно ласкали ее плечи и осторожно передвигались вниз от шеи, к впадинке.

Не в состоянии совладать с собой, она ответила на его прикосновение, обвив шею Мэтью руками и взъерошив ему волосы.

– Любимая, – страстно прошептал он и крепче прижал к себе, она чувствовала, как тяжело колотилось его сердце. – Я хочу тебя, Стелла. Не позволяй Джесс вставать между нами.

Это имя подействовало на Стеллу как электрический разряд. К горлу подкатила тошнота, все влечение к нему, которое она почувствовала мгновение назад, бесследно исчезло. Как глупо он сделал, что упомянул это имя, какой слепой, бесчувственный дурак! Ненавидя себя за то, что в ней пробудилось, еще больше она ненавидела его за то, что он спровоцировал это. Не в силах скрыть отвращения, она отвернулась к туалетному столику и нащупала носовой платок:

– Ты весь в губной помаде, Мэтью.

Он вытирал лицо, не отводя от нее глаз:

– Что произошло, Стелла? Минуту назад ты…

– Я устала, – прервала она его. – Я хотела бы остаться одна.

Нежность исчезла с лица помрачневшего и опечаленного Мэтью.

– Я понял. Извини.

Он был уже возле двери, когда Стелла окликнула его по имени, и он обернулся с такой готовностью, что она тут же испугалась последствий своей глупости. Ну почему бы ей не подождать со своей просьбой до утра? Но было уже слишком поздно.

– Я только хотела узнать, не могу ли я завтра взять машину, – поспешно сказала Стелла.

– Конечно, – с трудом ответил он. – Я прикажу Бобу, чтобы он тебя отвез. У тебя много дел?

– Я хочу купить зелени, орехов и шоколада. Чарльз – сластена.

– Ты, наверное, ждешь встречи с ним.

– Да, – невыразительно ответила она. – Он – мой лучший друг.

– Я бы не смог так спокойно навещать тебя, если бы тебя увел другой мужчина, – прямо сказал Мэтью, – мне бы захотелось врезать ему по челюсти.

Стелла не удержалась и засмеялась:

– Не бойся Чарльза. Он не драчун.

– Я не боялся бы, даже если бы он им был.

Стелла знала, что он говорит правду, и, глядя на широкие плечи и сильные руки Мэтью, не могла избавиться от мгновенного ощущения его мощи.

– Постарайся завтра пораньше приехать домой, – быстро сказала она. – Мне хотелось бы, чтобы ты был здесь, когда появится Чарльз.

– Буду ровно в пять. Спокойной ночи, девочка. И помни… я люблю тебя.

Когда на следующее утро Стелла спустилась вниз, возле дверей уже стоял автомобиль, за рулем сидел Боб, а золовка в облаках муки хлопотала на кухне, желтоватое лицо пылало от жара духовки.

– Я уезжаю, Джесс. Если вам что-нибудь нужно, я могу…

– Нет, спасибо. У меня все есть.

– Я подумала, что ваше обычное меню не слишком подходит к сегодняшнему дню, поэтому я еду в город… мне хочется купить что-нибудь особенное.

– Я думала, мы решили насчет еды.

Стелла облизнула сразу пересохшие губы:

– Я думаю, нам нужно что-нибудь более захватывающее, чем картофельное пюре и капуста.