Текст книги "А потом пришла любовь"

Автор книги: Роберта Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Роберта Ли
А потом пришла любовь

Глава 1

Мэтью Армстронг прислонился к отделанному мрамором камину и раздраженно спросил себя, зачем он явился на вечеринку с коктейлями к Вайолет Тонтон. Ясно же, что она пригласила его только потому, что так велел ей муж. Он окинул взглядом толпу: женщины в самых модных (иногда очень смешных) нарядах; мужчины, в строгих пиджачных костюмах, напоминали портновские манекены, некоторые походили на длинноволосых исполнителей поп-музыки. И у всех такие слащавые голоса, такой ненатуральный смех! Что у него с ними общего?

Он шевельнулся, и его что-то укололо в спину. Обернувшись, он обнаружил, что это головка хорошенького херувимчика, увековеченного в мраморе. Черт побери все! Нет даже кресла, чтобы сесть! Интересно, как Тонтоны собирались втиснуть тридцать человек в пространство, рассчитанное не более чем на дюжину? И вообще, почему бы Роберту Тонтону не заниматься бизнесом в офисе вместо того, чтобы устраивать светскую вечеринку вроде этой? А все из-за того, что этим людям не нравится называть вещи своими именами, они даже одеты так, будто стесняются денег, притом не важно, заработали они их или потеряли.

Он лениво покачивал бокалом, гоняя херес от одного края к другому. Потом пальцем оттянул воротничок: как ему это надоело! Промышленный магнат был раздражен. Он подошел к окну и хотел его открыть, но задвижку заело, и она не поддалась. Тогда он просто поглядел в сад, окутанный октябрьским туманом. У окна было прохладнее, чем возле камина. Он повернулся и стал наблюдать за публикой.

Взгляд его рассеянно блуждал по комнате, задержался на мгновение на фигуре высокой девушки, потом опять вернулся к ней и надолго остановился. Интересно, зачем она явилась, если даже не скрывает, как ей скучно?

На ней, единственной женщине в комнате, не было драгоценностей, да и одета она была без претензий на моду: светлые, почти серебряные, волосы стянуты на затылке широким бархатным бантом, а лицо почти без косметики. Молодой человек, стоявший с ней рядом, наклонился, чтобы привлечь ее внимание, но выражение ее лица не изменилось, и Мэтью подумал, что такая женщина имеет право оставаться равнодушной к любым ухаживаниям.

– Мистер Армстронг? – подошла хозяйка дома. – Хотите еще выпить?

– Нет, спасибо.

Вайолет Тонтон наморщила лоб, мучительно подыскивая, что бы еще сказать. Если уж Роберту так нужно продать дело, почему было не попытаться найти более презентабельного покупателя, а не эту глыбу, которая явно не вписывается (или не желает вписываться) в сегодняшнюю вечеринку? И все же она продолжала приличествовавшую случаю болтовню, пока он не прервал ее:

– Кто та девушка, вон там? Та, со светлыми волосами?

– Стелла Перси… дочь миссис Эдгар Перси, знаете ли.

– Никогда не слышал о миссис Эдгар Перси, – последовала откровенная реплика. – Чем она прославилась?

– Ее муж… ее последний муж, я имею в виду, работал в министерстве иностранных дел.

– Не из тех, с кем я хотел бы иметь дело, – проронил Мэтью, – но мне хотелось бы встретиться с его дочерью. Вы представите меня ей?

– Конечно. – Обрадованная тем, что можно сбыть тяжелого гостя с рук, Вайолет Тонтон повела его через комнату. – Стелла, дорогая, самый выдающийся из наших гостей хочет познакомиться с вами. Он друг Роберта, так что будьте с ним любезны.

Она уже приготовилась сбежать, подхватив под руку всеми забытого молодого человека, но Мэтью засмеялся и сказал:

– Боюсь, миссис Тонтон забыла, зачем подходила, и не представила нас. Я – Мэтью Армстронг. – Он протянул огромную ладонь и так стиснул руку девушки, что та вздрогнула. – Извините, я сделал вам больно?

– Немножко. – Ее голос был так же холоден, как и улыбка.

– Я наблюдал за вами вон оттуда, – он указал на нишу возле окна, – и вы – единственная, кто не боится демонстрировать собственную скуку. Зачем же вы пришли?

Стелла широко раскрыла глаза:

– Зачем кто-то приходит на вечеринку? Я могла бы и вас спросить о том же самом.

– Дело, – выпалил он. – Это – единственное, что способно вынудить меня на подобный шаг.

– А какого рода дело? – спросила она, просто чтобы что-нибудь сказать.

– Дело делать деньги!

– Это вы, мистер Армстронг! – Оба обернулись. К ним подходил Роберт Тонтон. – Хэлло, Стелла! Так вы знакомы с нашим йоркширским львом? А вы поистине подцепили самую хорошенькую девушку в комнате!

– Об этом ничего не знаю, – отозвался Мэтью, – но она как раз такая, какую я себе представлял.

Стелла покраснела, но рука Тонтона многозначительно стиснула ее пальцы.

– Вы всегда так искренни, Армстронг! Вот за что вы мне нравитесь, так это за откровенность. Деловой человек всегда должен быть откровенным.

– Ну, так скажите откровенно, когда мы с вами сможем поговорить? – потребовал йоркширец.

– Не здесь, старина, приходите утром в мой офис.

– Мой поезд уходит в девять тридцать, так что либо разговор состоится до этого времени, либо не состоится вовсе.

– Но, мой дорогой друг, вы не можете вернуться, не уладив дела!

– Я не из тех, кто болтается без толку. У вас есть бизнес на продажу, я приехал его купить, а все, что у меня есть на данный момент, – это приглашение на вечеринку.

– Не думаю, что это так срочно, – неуверенно возразил Тонтон.

– Не для меня – для вас.

Стелла шагнула в сторону:

– Если вы хотите поговорить о делах…

– Мы не можем разговаривать здесь, – поспешно сказал Мэтью, – так что вам нет нужды уходить. Я жду вас в восемь утра, Тонтон, в моем отеле. Если не успеете, то больше говорить не о чем.

– Я буду, мистер Армстронг. Минута в минуту. – И, бросив на Стеллу весьма многоречивый взгляд, Тонтон отошел к другой группе гостей.

– Я что-нибудь не так сделал?

– Все. Не думаю, чтобы хоть раз в жизни кто-нибудь разговаривал с Робертом в таком тоне.

– И очень жаль. Если бы кто-нибудь поговорил с ним подобным образом, он бы сейчас не продавал свой бизнес. Не смотрите так огорченно, девочка, ему это не повредит.

– Я не огорчена, просто вы меня забавляете.

– Ну что ж, вас я забавляю, а самому мне не до развлечений. – Он достал из кармана кожаный портсигар, вынул из него сигарету и убрал портсигар на место.

Не успел он с этим покончить, как Стелла спросила:

– Вы считаете, что мне сигарета не нужна? Если пожалели штучку, то так и…

Он прищурился, но молча угостил ее сигаретой и, выпустив длинный язык пламени из металлической зажигалки, хотел дать ей прикурить, но защелкнул зажигалку и подал ей на широкой ладони:

– Закурите сами. На сигаретах мы прожигаем тысячи собственных дней, а рассчитываем на долгую жизнь.

– Я думаю, это – вымирающий бизнес, – невозмутимо заметила она.

– Люди, которые находят спасение в сигарете, будут курить всегда. Да и слишком большие деньги поставлены на карту, чтобы их не выпускать.

– Вы, оказывается, интересуетесь деньгами.

– А вы нет? – Она пожала плечами, а он продолжил: – В деньгах нет ничего плохого, пока вы к ним честно относитесь.

– Но это такая скучная вещь.

– Не для меня, – ухмыльнулся он, – но, если хотите, поговорим о чем-нибудь еще. Как насчет того, чтобы я угостил вас обедом?

– Рада, что вы еще не приглашаете меня выйти за вас замуж, – сухо ответила она.

Он покраснел:

– Там, откуда я, выражаются иначе. Я не имел в виду…

– Я знаю, – поспешно сказала она, – просто я… я просто вас поддразниваю.

– Так как же тогда?

– Боюсь, не смогу. Я… я занята.

Улыбка исчезла с его лица.

– В таком случае я как раз успеваю вернуться ночным поездом в Лидс. Скорее всего, я не увижу Тонтона, как условились, в восемь утра; он не похож на человека, который рано встает.

– Но он обещал прийти. Вы не можете уехать из отеля.

– Я и так потерял достаточно много времени.

Стелла заволновалась. Как бы дать знать Роберту, что его гость уезжает? Но того нигде не было видно, даже Вайолет она не разглядела в пестрой толпе гостей. И она обернулась к йоркширцу с самой умоляющей, на какую была способна, улыбкой:

– Вы останетесь ночевать, если я с вами поужинаю?

Его суровое лицо посветлело.

– Такому искушению я сопротивляться не в состоянии.

– Очень хорошо! Я заберу свое пальто и встречу вас в холле.

Припудривая нос в спальне Вайолет, она размышляла о том, что за такое дело Роберт, конечно, должен бы поставить ей выпивку. И почему это Армстронг ее себе «представлял»? Судя по его отрывистой манере беседовать, Стелла никак не предположила бы, что может быть девушкой его мечты.

Подхватив свое пальто, она спустилась по лестнице в холл и увидела там коренастую фигуру. Он ее ждал. В тяжелом пальто Армстронг выглядел еще шире, его руки в кожаных перчатках казались огромными. Он подтолкнул ее к ожидавшему их такси:

– Я подумал, мы отправимся в «Савой». Вам он нравится?

– Кому-то нравится.

– Позвольте спросить, вы туда часто ходите?

Она отрицательно покачала головой.

Он вслед за ней влез в салон:

– Я думал, девушка вроде вас часто выезжает. Лондонские мужчины, должно быть, слепы!

– Не слепы, мистер Армстронг, просто я в трудном положении.

– Ну что ж, бедность не порок. Я сам когда-то был в трудном положении, а потому знаю, что это такое. – Она пошевелилась, и он пристально посмотрел на нее: – Я вам еще не надоел?

– Нет, я подвинулась потому, что мне немного дует.

– Вы бы не озябли, будь на ваших костях немножко больше жира.

– Тогда я не получила бы приглашения в «Савой».

Он засмеялся так гулко, что в тесном салоне такси все загудело:

– Чепуха! Мне просто нравится, когда на женщине есть немного сала.

– Не у всех такие вкусы.

– Я довольно хорошо знаю, что нравится публике. Что и приносит мне успех.

– Вы снова говорите о бизнесе!

– Извините. – Он выглянул в окно. – Мы приехали. Когда вы как следует наедитесь, то не будете чувствовать холода.

В ресторане он пошептался с метрдотелем, и тот проводил их к столику у окна довольно далеко от оркестра.

– Надеюсь, вы не возражаете, если мы посидим здесь, я ненавижу, когда играют в то время, как я ем.

– Признаться, я так и думала, потому и не оделась.

В первый момент он ее не понял:

– А-а, вы имеете в виду вечернее платье. Не берите в голову, девочка, по мне, так вы выглядите прекрасно.

Он опять погрузился в изучение карты вин, а Стелла разглядывала его склонившееся над картой квадратное лицо и отблески света на седине. Грубоватые пальцы, державшие карту, свидетельствовали о том, что когда-то он занимался физическим трудом, в то время как массивные золотые часы довольно беззастенчиво заявляли о его нынешнем успехе. Глядя на его крупный рот и глубокие морщины возле губ, она подумала, что не хотела бы противостоять ему в бизнесе, о котором он говорил так свободно. А еще, когда он поднял на нее взгляд, решила, что он очень добр и искренен, и не могла не посочувствовать ему.

– Так-то лучше, девочка. С тех пор как мы сюда приехали, вы в первый раз улыбнулись. Представляете, как это меняет ваше лицо!

– Мое лицо нуждается в переменах?

– Конечно нет. Я просто допустил бестактность.

А еще это равнодушие, поражавшее его своей ненатуральностью, поэтому ему приятно было видеть, как она встретила появление хорошей еды, которую поставили перед ней.

– Слишком много курите, а? – спросил он, когда она зажгла очередную сигарету. – Жаль портить такие руки, как у вас.

Стелла посмотрела на свои пальцы с желтыми от никотина пятнами:

– Во всяком случае, бесполезные руки.

– Вы слишком молоды еще, чтобы чувствовать себя бесполезной. Чем вы занимаетесь?

– Ничем.

– Неудивительно, что скучаете! Вы не работаете?

– Нет, моя мама относится к тем, кто считает, что девушка должна выйти замуж и не должна работать.

– И никогда не хотели чем-нибудь заняться?

Она все еще рассматривала руки:

– Я хотела стать пианисткой, но финансы этого не позволили.

– Я думал, что у таких людей, как вы, достаточно денег.

Она улыбнулась:

– Видимость обманчива. Я думаю, большая часть денег ушла на север!

Армстронг расхохотался, и Стелла сконфуженно огляделась, с облегчением обнаружив, что никто не обратил на них внимания.

Армстронг вдруг поднялся:

– Это мне кое о чем напомнило. Извините, я на минутку.

Она смотрела, как он прокладывает путь через обеденный зал, и удивлялась, зачем он надел такой мрачный костюм, хотя явно мог позволить себе костюм от хорошего портного. Этот же придавал его фигуре еще большую тяжеловесность, чем, возможно, было на самом деле. Она уже гасила сигарету, когда он нарисовался перед ней и небрежно положил сверток на ее колени.

– Что это?

– Откройте и узнаете.

Скрывая замешательство, Стелла последовала его совету и сорвала бумагу. Ее взору открылся огромный флакон духов. «Шанель № 5». Ясно.

Ярко вспыхнув, она опять завернула флакон и отдала обратно:

– Я не приму этого, мистер Армстронг.

– Почему нет? Все девушки любят духи.

– Не в этом дело. Я не могу принять такой подарок.

– Глупости! Я привез с собой кучу такого добра. Они прекрасно идут в качестве презентов от производителей. Не надо спорить, вы это возьмете.

Она молча положила сверток рядом со своей сумочкой. Как груб этот человек! Сначала предлагает ей подарок на публике, а потом еще разглагольствует о своих фабриках. Это ей за то, что приняла его приглашение.

Вслушиваясь в его речи, Стелла с трудом сдерживала себя и, хотя вовремя и впопад отвечала, очень обрадовалась, когда он наконец предложил уйти.

– Где вы живете? – спросил Армстронг, помогая ей сесть в такси.

– Кенсингтон.

– Вы выглядите так, будто у вас большой особняк.

– Был когда-то. Много лет тому назад.

– А что случилось? – Убийственные налоги и пошлины.

– Безумие. Хороший бухгалтер мог бы… – Мой отец никогда об этом не думал, – перебила она его.

– К сожалению. – Он наклонился к ней. – У вас в семье, кроме матери, есть еще кто-нибудь?

– Брат. Адриан, – оскорбленная допросом, лаконично ответила Стелла, но он не понял намека. Чем он занимается? – Пока учится в школе.

– Расскажите мне о нем. – Рассказывать особенно нечего. Ему восемнадцать лет, и он хотел бы заниматься музыкой.

– Что же ему мешает?

Она замялась:

– Вопрос в деньгах.

В ответ он указал водителю кратчайший путь, и тог заложил крутой вираж.

– Пожалуйста, не провожайте меня, оставайтесь в такси, оно доставит вас обратно. – Стелла поспешно ступила на тротуар и протянула руку. – Спокойной ночи, мистер Армстронг.

– Могу я позвонить вам, если опять буду в Лондоне?

Стелла улыбнулась, а он провожал ее взглядом, пока она поднималась по ступенькам.

– Спокойной ночи, – наконец отозвался Армстронг, – увидимся, – и потом шоферу: – Обратно, парень, откуда приехали, и живо. У меня очень ранний визит.

Вздохнув, он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Стелла. Стелла. Звезда, холодная и далекая. Да еще эта ее надменность, занимавшая все его мысли.

Как странно, что он, сорокалетний мужчина, неожиданно встретил девушку, которая притягивает его так сильно.

Такси свернуло на Стрэнд, и в этот момент он что-то почувствовал под рукой. У Армстронга даже вырвалось восклицание, когда, подняв сверток, он увидел, что это духи, которые он ей преподнес. В первый момент на него накатила волна гнева, но потом он хмыкнул: при всей ее надменности, она жила собственным умом. И ему приятно было узнать об этом.

Глава 2

Вспоминая вечер, проведенный с Мэтью Армстронгом, Стелла понимала, что встретила человека, с социальным кругом которого она никогда не имела ничего общего. Впрочем, через несколько дней она о нем забыла и опять погрузилась в рутину встреч с приятелями, посещений кинотеатров и тому подобного времяпрепровождения. Правда, иногда, в качестве протеста, посещала и парикмахерскую.

– Кто знает, сама я мою волосы или делаю укладку? В результате они всегда выглядят одинаково, прямые и мягкие, – возражала Стелла на укоризненные замечания матери.

– Потому что у тебя нет чувства собственного достоинства. Откровенно говоря, Стелла, ты совсем не следишь за собой. Разве ты уже не хочешь заниматься музыкой?

– После стольких лет? – Стелла посмотрела на свои руки. – Во всяком случае, возможно, ее у меня больше уже не будет.

– А почему ты перестала упражняться?

– Упражнения ничему не помогут. Уже слишком поздно. Но я беспокоюсь не о себе, мамочка, а об Адриане. Конечно, это довольно плохо и для меня. Но я хотя бы могу выйти замуж, а он должен делать карьеру.

Лицо миссис Перси приняло озабоченное выражение.

– Мне очень хотелось бы, чтобы Адриан стал пианистом, так же как и ты… Но мы просто не можем себе этого позволить.

– Мы могли бы больше экономить. На одежде, например.

– И сэкономить сотню фунтов в год? Даже если бы Адриан получил грант на Академию, его содержание там обходилось бы нам слишком дорого. Не говоря уж о том, что пройдет еще не один год, пока он сможет сам себя содержать.

– Но у него уже последний семестр. Он должен будет чем-то заняться.

Миссис Перси глубоко вздохнула:

– Если бы ваш отец обеспечил нас…

– Ты даже не говорила с ним о деньгах?

– Конечно нет, я всегда считала, что нам вполне хватает.

– Но ты всегда жаловалась на нужду.

Миссис Перси поджала губы:

– Мы жили на фиксированный доход, но нам хватало на все, чего мы хотели… в пределах благоразумия. – Тонко подрисованные брови поднялись над бледно-голубыми глазами. – Хоть бы ты удачно вышла замуж! А что случилось с Мартином Рэнделлом?

Стелла засмеялась:

– Оболтус из высшего общества Челси. Я знаю, что ты мечтаешь сбыть меня с рук, дорогая, но не хочешь же ты принести меня в жертву?

Миссис Перси вздохнула:

– Если бы у Чарльза Эйворда было лучшее положение… Не могу его понять. Большинство законников уже могут жениться, когда имеют практику.

– О-о, у него самые высокие требования, – вставила Стелла, – да еще у него имеется мать-инвалид, очень требовательная дама.

– Значит, его дядя помог бы ему. Если бы он и его прекрасный сын не сходили с ума по парусному спорту, у них было бы время подумать и о Чарльзе. Не говоря уж о том, что сын Анны – второй в роду.

– Он об этом не думает, – улыбнулась Стелла, – его дядя и кузен, может быть, переживут его. Во всяком случае, Анна говорит, что хотела бы иметь дюжину ребятишек!

Миссис Перси выглядела несчастной:

– Это не шуточное дело. Вы с Чарльзом меня беспокоите. Вы знаете друг друга уже много лет, и ни один из вас не молодеет.

– Ему всего тридцать. Это еще не старость.

– Для мужчины – может быть. А как насчет тебя? Тебе двадцать пять, Стелла, и пора бы выйти замуж.

– Если бы имело какой-нибудь смысл изучить стенографию да научиться печатать на машинке. – Стелла раздраженно провела рукой по своим прекрасным, откинутым на спину, светлым волосам. – Это и сейчас еще не поздно.

– Ты ненавидишь работу в офисе.

– Я ненавижу сидеть без дела!

– Ты занимаешься квартирой, – возразила мать, 3 ты занимаешься всем, что касается приготовления пищи и закупок. Хозяйка дома большего не делает.

– Не делает, пока у нее нет детей, – сухо заметила Стелла и вдруг широко развела руками. – Мне надоело, мамочка. Смертельно скучно.

– Скука – это состояние души. – Миссис Перси подошла к зеркалу и подправила каштановый завиток. – В конце концов, у тебя – моя фигура. Тебе никогда не придется волноваться о том, как бы не пополнеть. – Она направилась к дверям. – Кстати, меня до обеда не будет, я играю в бридж у Бетти Сендс. А ты что собираешься делать?

– Пообедать с Чарльзом.

– Передай ему, что я его люблю. Это все, что я могу.

Дверь за ней закрылась. Стелла тоже подошла к зеркалу. Хотя мать и не имела этого в виду, но упоминание о возрасте задело ее. Еще несколько лет, и Чарльз уже может посчитать ее не самой привлекательной. Но что самое смешное, Чарльз любит ее, и если бы у него было достаточно денег, то завтра же он женился бы на ней. Стелла вздохнула и подумала, вполне равнодушно, о Мэтью Армстронге. Насколько разными были эти двое мужчин: один – совершенно искренен, второй – тончайший дипломат; где Армстронг – решителен и прозаичен, там Чарльз – нерешителен и щепетилен до мелочей. Оба сполна проявляли себя в разговоре и манерах: речь Чарльза – правильная, богатая модуляциями, а речь Армстронга – резкая и несдержанная. Как жаль, что у Чарльза нет денег Армстронга, а у Мэтью не так хорошо подвешен язык, как у Чарльза.

Ровно в семь часов явился Чарльз, и Стелле показалось, что эта сцена разыгрывается уже в тысячный раз.

– Хэлло, Стелла, дорогая. Как дела?

– Как всегда. А у тебя?

– Не так уж и плохо.

– В баре есть немного хереса, – предложила она, – налей себе сам. И мне заодно.

С присущей ему педантичностью он положил на сервант серебряный поднос, поставил на него два бокала, разлил херес и подал один ей:

– За твое здоровье.

Она едва коснулась губами стекла, как раздался звонок в дверь.

– Кто бы это мог быть? У мамы свои ключи.

– Я открою. – Чарльз поставил бокал и вышел.

Через мгновение он вернулся с Мэтью Армстронгом, следовавшим за ним по пятам с огромным букетом цветов. Стелла в жизни не видела такого роскошного букета.

– Я гость незваный, но, надеюсь, не нежеланный. – Он протянул ей цветы. – Вот. Вам лучше их взять, а то с ними я глупо себя чувствую.

– Они прекрасны, – пробормотала Стелла, избегая взгляда Чарльза.

Мэтью перевел глаза с нее на Чарльза:

– Надеюсь, я не помешаю?

– Нисколько, – вежливо ответила она и представила их друг другу.

Мэтью дружески пожал руку Чарльзу:

– Все друзья Стеллы – мои друзья! – и повернулся к ней: – Надеюсь, вы не будете возражать против того, чтобы я называл вас Стеллой? Не думаю, чтобы у нас в Лидсе вас называли иначе.

– Я не возражаю, мистер Армстронг, – с трудом произнесла она.

Возникла неловкая пауза, потом Чарльз подошел к серванту:

– Выпьете?

– Виски, пожалуйста.

– Боюсь, здесь только херес.

– Великолепно.

Мэтью принял бокал и задумчиво оглядел Эйворда. Молодой человек явно играл здесь роль хозяина. Высокий и худощавый, со смугловатым цветом лица и темными прямыми волосами, он был как раз таким человеком, какого и следовало ожидать в кругу друзей Стеллы: его внешний вид был так же безукоризнен, как и манеры, а чопорность не уступала ее чопорности.

– Вы надолго в Лондон? – поинтересовался Чарльз.

– Зависит от обстоятельств. У меня пару лет не было отпуска, так что для разнообразия можно бы его себе и позволить.

– Почему бы вам не побывать в Блэкпуле? – небрежно спросила Стелла. – Это ведь гораздо ближе.

– И прохладнее, – улыбнулся Мэтью. – Никто в здравом уме не отправился бы зимой в Блэкпул. – Он повернулся к Чарльзу: – Вы со Стеллой собирались куда-то пойти?

– Собирались, но вы не спешите допивать свой херес.

Мэтью осушил бокал:

– Это мой промах, мне следовало бы позвонить и предупредить вас, что зайду.

Стелла поставила на сервант свой бокал:

– Удивительно, как это вы решились бросить вашу фабрику.

– Нет ничего невозможного, если этого очень хочется.

Опять короткая пауза, потом Стелла пошла к дверям:

– Я пойду возьму свое пальто. Вы простите нас, мистер Армстронг…

– Все в порядке. Собрались в театр?

– Нет, на самом деле…

– Если это просто обед, то… как насчет того, чтобы вы оба стали моими гостями?

– Боюсь, мы не сможем, мы уже условились на этот вечер.

Вернувшись, Стелла обнаружила, что они все еще стоят посреди комнаты. Когда, спрашивается, он поймет намек и уйдет?

– Чарльз, дорогой, нам действительно пора.

Мэтью поставил бокал на каминную полку:

– Могу я вас подбросить? Меня на улице ждет такси.

Чарльз отрицательно покачал головой:

– Спасибо, у меня машина.

– В таком случае я злоупотребляю вашим гостеприимством.

Стелла многозначительно промолчала, Мэтью подошел к двери и открыл ее. Когда Стелла с ним поравнялась, он схватил ее за руку:

– Вы не собираетесь поставить цветы в воду?

– Некогда. Я сделаю это, когда вернусь.

Потом, сидя за весьма посредственно накрытым столом, она почувствовала некоторый стыд за свою грубость, и ее угрызения совести ни в малой степени не облегчали комментарии Чарльза.

– Не кажется ли тебе, что ты была слишком строга с Армстронгом, дорогая? Не говоря уж о том, что он проделал такой путь из Лидса, только чтобы увидеть тебя.

– Я не просила его приезжать. Во всяком случае, он так толстокож, что ничего не заметил. – Поскольку Чарльз на это промолчал, Стелла вспыхнула гневом: – В конце концов, какое мне до него дело? Или ты считаешь, что я приобрела еще одного поклонника?

– Но ведь тебе ничего не стоило быть с ним вежливее.

– При следующей встрече я с ним расцелуюсь! – отпарировала она.

– Нет! – Чарльз неожиданно наклонился через стол и схватил ее за руку. – Если бы только мы могли пожениться! Хотя почему бы и нет? Многие ведь женятся, имея гораздо меньшее.

– До прошлой недели ты так не думал. Или твои требования резко снизились?

Он покраснел:

– Иногда осторожность бывает чрезмерной. Может быть, это мой недостаток? Как ты думаешь, Стелла?

– А как ты думаешь насчет своей матери? – нанесла она ответный удар. – Не хотелось бы мне начать свой брак с совместного проживания с другой женщиной.

– Жить мы стали бы вместе. Я не могу бросить ее на произвол судьбы.

– Сможешь, если она станет менее требовательной. Разве она обязана жить в Мейфэре?

– Она отказывается уехать. Я пытался ее урезонить, но бесполезно. А может быть, я был недостаточно настойчив.

Стелла ничего не возразила на последнее замечание.

– Может, мне стоит пойти в бизнес? – продолжал он. – Как твой йоркширский приятель?

– Ты же это ненавидишь. Да и недостаточно в этом сведущ. Оставайся уж со своими старыми, пыльными документами.

Они молча допили кофе и сразу направились домой. Против обычая Чарльз отказался зайти выпить на ночь и таким тоном пожелал ей спокойной ночи, что Стелла поняла – он все еще дуется.

«Проклятый Мэтью, – раздраженно подумала она, – делать ему нечего, как являться без предупреждения!» Эта мысль вернула ее к воспоминаниям о собственной грубости по отношению к Мэтью и ссоре с Чарльзом. Стелла вошла в гостиную и возмущенно уставилась на букет, так и лежавший на пианино. Человек, должно быть, скупил весь цветочный магазин! Она с досадой схватила букет, отнесла его в кухню и бесцеремонно бросила в наполненную водой раковину. Зачем швырять на ветер такие деньги!

И, сама того не желая, улыбнулась. Как смешно он выглядел с этой охапкой – как старомодный поклонник, явившийся к своей даме сердца!

Но на следующее утро инцидент уже не казался таким забавным. У бедняги были добрые намерения: если она держалась так высокомерно с ним из-за того, что он слишком неотесан и сделал себя сам, то ведь и он с полным правом мог презирать ее за бесполезное существование. Его дурным манерам можно найти извинение, а ее поведению? И она механически набрала номер «Савоя».

В трубке раздался его резкий голос:

– Армстронг слушает.

– Это Стелла Перси, – заторопилась она. – Я звоню, чтобы извиниться за вчерашний вечер. Боюсь, я была слишком невежлива.

– Невежлива?

– Да. – Трудный человек, неужели он не может помочь ей? – Мне очень жаль, что я умчалась, едва вы пришли.

– Ничего страшного, это мой собственный промах, я должен был предупредить вас хотя бы короткой запиской, чтобы вы были свободны. В следующий раз я напишу.

Стелла не нашлась что сказать, и возникла неловкая пауза.

– Вы еще здесь? – спросил он.

– Да, но вы заняты, а я буду…

– Нет, не вешайте трубку. Я хочу поговорить с вами. Я подумал, что вы рассердились на меня за мое неожиданное вторжение. Может быть, вы свободны сегодня вечером? Я не собираюсь возвращаться в Лидс до конца недели, и мне хотелось бы опять вас увидеть.

Она опять не нашлась что ответить, но об отговорках не думала:

– Ну, я… в самом деле, действительно, я свободна.

– Великолепно. Мы можем сходить на какое-нибудь шоу. Что вам хотелось бы увидеть?

– Я оставляю это на ваше усмотрение.

– Правильно. Я буду у вас в половине седьмого.

Стелла замерла с трубкой в руке. Ну что это такое! Он принял ее извинения с такой легкостью, которая, кажется, сделала их совершенно ненужными. И это странным образом задело ее.

Миссис Перси никак не отозвалась на сообщение Стеллы о том, что та собирается куда-то пойти с мужчиной, которого встретила на вечеринке у Тонтонов, но ее удивление, когда вечером она открыла дверь Мэтью Армстронгу, описанию не поддается.

– Хэлло, миссис Перси. Насколько я понимаю, вы – мама Стеллы. Вы – старшая копия вашей дочери!

– О! Боюсь, я не знаю вашего имени.

– Мэтью Армстронг. – Он прошел за ней в гостиную.

– Присядьте, мистер Армстронг. Стелла немного задерживается.

– Надеюсь, ненадолго. Занавес поднимается в семь тридцать, а я не хочу пропустить начало. В некоторых из нынешних пьес с середины трудно разобраться. Непонятно, почему хлопают.

– Полагаю, так и есть. Но молодые женщины редко бывают пунктуальны.

– Как и большинство девушек, которых я знаю. Они могут не успеть отметить время прихода на работу, но обязательно отметят время ухода.

– Едва ли вы можете твердо рассчитывать, что успеете в театр.

– К сожалению. – Армстронг встал, потому что в комнату вошла Стелла. Он оглядел ее, и глаза его потеплели. – Вы прекрасно выглядите, девочка. Всегда надевайте красное, оно еще больше вас красит. – Он подхватил Стеллу под руку. – Я только что говорил вашей маме, как уважаю пунктуальность.

– Похвальная черта характера, – согласилась Стелла, избегая взгляда матери, и поспешно вывела спутника вон.

Спектакль, выбранный Мэтью, оказался драмой, и Стеллу удивили его остроумные замечания по поводу представления. В вечернем костюме Армстронг выглядел почти представительно, его загорелое лицо и мощные плечи, казалось, излучали мужественную силу, до которой Чарльзу было куда как далеко. Хотя Мэтью и не хватало лоска Чарльза, но при всей его вежливости, хотите вы того или нет, а в том, как он держался, не было ничего от подчеркнутой почтительности, к которой привыкла Стелла.

Позже, танцуя в ресторане, она в такой же степени была удивлена его ловкостью. Высокие каблуки делали ее чуть выше его, но Мэтью был настолько широк в плечах, что Стелла не замечала своего роста. И очень развеселилась, когда, вернувшись за столик, он заказал вторую порцию салата, но получила в ответ то же самое, когда он, в свою очередь, отметил ее невеликий аппетит:

– В прошлый раз в «Савое» вы ели лучше. Вы не больны?

– Я не голодна.

– Чем вы занимаетесь весь день?

– Делаю кое-какие покупки, потом пью чай с приятельницами. – Она пожала плечами. – Уверена, что мой день не так увлекателен, как ваш.

– Можете сказать это еще раз! Неудивительно, что вы закормлены, при таком-то образе жизни. Вам следует выйти замуж и обзавестись детьми. Тогда у вас не будет времени на скуку!

– Меня не особенно привлекает материнство.

– Та не женщина, у которой их нет!

Она улыбнулась:

– Кажется, нет мужчины, который не знал бы, что для нас лучше.