Текст книги "А потом пришла любовь"

Автор книги: Роберта Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Джесс бросила деревянную ложку:

– Ну, тогда готовьте обед сами! С тех пор как вы приехали, я стараюсь делать для вас все самое лучшее, новы для меня слишком леди. С меня хватит ваших жалоб! Я вам больше не прислуга!

– Вы здесь кто угодно, только не прислуга! Этот дом больше ваш, чем мой, но я жена вашего брата и хозяйка этого дома.

– Всем хочется побыть хозяйкой чего-нибудь, а! Гляди-ка, как голова закружилась! Ну, пока я здесь, вы здесь распоряжаться не будете!

– Тогда, быть может, будет лучше, если вы уедете? – Стелла спохватилась, но эти слова вылетели, и она отчаянно повторила: – Если вам кажется, что вы работаете как прислуга, будет лучше, если вы подыщете собственный дом.

– Ладно. Посмотрим, что на это скажет Мэтью, когда я расскажу ему. Не приуныть бы вам после смеха. – Джесс сняла передник и бросила его на пол. – Поднимете, когда займетесь делом. Говорите вы хорошо, посмотрим, что вам удастся сделать!

Дверь кухни грохнула за ней, а Стелла опустилась на стул и спрятала лицо в ладонях.

– Что-нибудь случилось, миссис Мэтью?

Стелла вздрогнула и увидела Элси, сочувственно разглядывающую ее:

– Полагаю, вы перекинулись несколькими слоями с мисс Джесс? Но вы не волнуйтесь, все образуется…

– Нет времени, чтобы приготовить обед, – печально сообщила Стелла. – Я сама неплохо готовлю, но придумать не могу, чем можно накормить гостя, если готовить на чужой кухне в первый раз. – Стелла встала. – Наверное, лучше пообедать где-нибудь.

– Так вот из-за чего вы расстраиваетесь? – ухмыльнулась Элси. – Держу пари, это опять были капуста и пюре! Я знаю, вы их не любите.

– Но сделаю, – быстро ответила Стелла. – Я знаю, капуста – это очень вкусно и…

– Не тогда, когда у вас гости, – возразила Элси, не обращая внимания на оборону Стеллы. – Моя мать готовит в одном доме на той стороне верещатников, так что я как раз знаю, что вам нужно. И тоже умею готовить.

Стелла смотрела на нее с возрастающей надеждой:

– Вы постараетесь мне помочь?

– Да. Я не так хорошо готовлю, как мама, но знаю, что к чему.

– Почему вы мне раньше не говорили, что умеете готовить?

– Вы никогда меня не спрашивали. Мисс Джесс всегда сама готовила.

– Я так рада, что вы сказали мне. Если вам это нравится и вы хорошо это делаете, почему бы вам не заняться этим здесь, если мистер Армстронг согласится?

– Так вы позволите мне приготовить сегодняшний обед? На пробу.

– Конечно, пожалуйста. Я знаю кое-какие пустячки, которые можно сделать, так что вы…

– Не тот случай, – прервала ее Элси, – для пустячков. Это мы можем есть по утрам. – Порывшись в ящике, она достала карандаш и блокнот. – Вот, я напишу вам, что нужно, может, вы сможете купить это.

– Я привезу все, что вам требуется, – заявила счастливая Стелла, – только скажите!

Впервые с замужества Стелла тратила деньги, чувствуя себя настоящей миссис Мэтью Армстронг, как будто ссора с Джесс лишь послужила толчком к тому, чтобы Стелла начала более легко относиться к позиции Мэтью.

Было около часа, когда она вернулась домой и обнаружила хозяйничающую на кухне Элси, в длинном белом переднике, которая раскатывала печенье и что-то весело мурлыкала себе под нос.

– Это для грибов, мэм, – И она, как мальчишка, заговорщицки ухмыльнулась. – Я думаю, у нас будут грибные кораблики на закуску, а на зелень – спаржа, как отдельное блюдо.

– Какая хорошая идея! – Стелла развязала пакеты. – Я купила банку гусиного паштета, но, раз вы сделаете грибные кораблики, мы съедим его завтра. Вы не знаете, мистер Армстронг паштет любит?

– Я думаю, он и сам не знает, ведь мисс Джесс никогда не покупала ничего такого.

– Она еще не ушла?

– Нет, она в своей комнате. Чуть не убила меня, когда увидела, как я разрядилась, но ничего не сказала. Миссис Мэтью, вы бы занялись цветами, а я все сделаю.

Следующий час Стелла возилась с охапкой цветов, которые купила. Ярко-желтые нарциссы смягчили мрачный вид холла, а пианино розового дерева, украшенное тюльпанами, отражавшимися на его полированной поверхности, выглядело просто великолепно.

Прежде чем пойти переодеваться, она разложила на столе богато украшенные серебряные столовые приборы и поставила хрустальные бокалы. Камчатая скатерть тяжелыми складками спадала почти до пола, придавая комнате элегантность, которой та до этого не ведала.

Стелла была в ванной, когда гравий подъездной дорожки зашуршал под колесами машины Мэтью, довольная тем, что он приехал до появления Чарльза, она поспешила в спальню и надела серое, почти в тон глазам, шифоновое платье, застегнула на длинных рукавах разноцветные кнопки, такие же – на широком поясе, потом щедрее, чем обычно, подкрасила розовым бледные щеки и прошлась тушью по ресницам.

Стелла подумала, не зайти ли к Мэтью в его гардеробную, но, уже зная, что он одевается медленно и тщательно, с легкой улыбкой начала спускаться по лестнице.

Повернув за угол коридора, она услышала, как хлопнула входная дверь, и увидела, что Джесс вышла из дома. Один бог ведает, что эта женщина расскажет о ней своим друзьям! Решив выбросить все из головы, Стелла вошла в гостиную, поворошила угли в камине и направилась к бару за бокалами для хереса. Непонятно почему, но она нервничала при мысли о том, как Чарльз встретит ее и Мэтью. У Чарльза острый глаз, и он быстро заметит, что отношения между супругами не совсем такие, какими им положено быть.

Дверь отворилась, и вошел Мэтью, его лицо было красным от холодной воды.

– Очень рада, что ты смог приехать пораньше, Мэтью.

– Я же сказал, что приеду. Разумеется, я должен быть здесь, когда ты в первый раз принимаешь гостя. – Он оглядел ее. – Ты выглядишь прекрасно. Если бы я знал, что ты собираешься так одеться к обеду, тоже оделся бы соответствующе. Вряд ли он, ради одного вечера, будет трудиться везти сюда смокинг, так что я как раз составлю ему компанию.

Она машинально коснулась его руки:

– Надеюсь, он не опоздает и обед не остынет. Я очень хочу, чтобы все прошло хорошо.

Мэтью встал перед огнем и сцепил руки за спиной:

– Полагаю, было много волнений, если ты так поспешила в отношении Джесс. Бедная девочка расстроена, как никогда.

– Откуда ты знаешь?

– Я видел ее, когда приехал. Она как раз выходила и, рассказывая мне, что случилось, утирала слезы.

– Джесс плакала?

– Да, плакала. Она женщина и чувствует все совершенно так же, как и ты. Я постарался утешить ее. Сказал, что не стоит принимать это близко к сердцу. Но она очень расстроена.

– Если кто-то и имел право расстраиваться, так это я, а никак не твоя сестра, – вспылила Стелла. – Разумеется, я имею право выбрать на обед то, что хочу я, и воспринимать это как оскорбление – нелепо!

– Эта твоя манера ей не нравится, – возразил Мэтью.

– Мне ее – тоже! Она при тебе – совсем не такая, как без тебя.

– Это твои выдумки. Джесс слишком проста, чтобы вести двойную игру.

– Если Джесс проста, то упаси меня бог от того, кто посложнее! Все, что я сделала, – это предложила приготовить другие овощи вместо капусты и пюре, а она устроила истерику!

– Потому что ты была груба с ней.

– Я? – изумилась Стелла. – А как насчет грубости по отношению ко мне? Я не бегаю к тебе каждый раз, как мы с твоей сестрой поссоримся. Но вполне может настать время, когда я именно так и сделаю.

– Я уважаю тебя за выдержку.

– Ты не защитил бы меня, даже если бы знал!

Мэтью помолчал, но лишь мгновение.

– Если Джесс резка с тобой, сделай ей скидку. Ты – воспитанна и интеллигентна, тебе это не трудно.

– Почему я должна терпеть? – воскликнула она. – Почему Джесс не обзаведется своим домом?

– Она живет здесь и, во исполнение приличий, играет роль третьего лица при влюбленной парочке.

– Не в этом дело, – Стелла впервые так отчаянно сопротивлялась, – даже если мне хочется побыть с тобой наедине, у меня никогда нет такой возможности, А тебя это даже не тревожит!

– Конечно тревожит! Незачем говорить, ты и сама это знаешь. Но это дом Джесс. Я не могу приказать ей уйти.

– Даже ради меня? – ласково спросила Стелла. – Даже если ты знаешь, что мы могли бы стать счастливее, если бы остались вдвоем?

Он страдальческими глазами посмотрел на нее:

– Джесс ведет мой дом десять лет. Я не могу сказать ей, чтобы она уходила.

Не в состоянии поверить в то, что все потеряно, Стелла встала, подошла к окну и вгляделась в темноту. Вряд ли за окном было темнее, чем у нее на душе. Когда пришлось выбирать между сестрой и женой, Мэтью ясно показал, кому он верен. Этого Стелла от него не ожидала, она была уверена, что Мэтью выберет ее. Теперь же она точно знала, каковы его истинные чувства к ней – не горячая и нежная любовь, а корыстное желание.

– Прости меня, девочка, – раздалось за ее спиной. – Попытайся понять и посмотреть с моей точки зрения.

– Машина появилась на дорожке, – сообщила Стелла, не отвечая на его слова. – Это Чарльз. Я открою дверь. Элси занята на кухне.

– Я пойду, – предложил Мэтью, но она бросилась мимо него, распахнула дверь и увидела на ступеньках Чарльза.

– Чарльз, дорогой!

– Стелла, моя дорогая! – Он поцеловал ее в щеку. – Как хорошо снова видеть тебя! Прошло почти три месяца!

Чарльз вошел в холл и снял пальто. Он выглядел, как всегда, безупречно: смокинг, мягкая белая рубашка без единой морщинки, черная бабочка.

Подошел Мэтью, чтобы поприветствовать гостя:

– Как поживаете, Эйворд? Проходите, согрейтесь у огня. Если в камине жаркое пламя, значит, вы в Йоркшире. Не хотите ли выпить? Виски, джин, бренди?

– Кто же пьет бренди перед обедом? вмешалась Стелла. – Чарльз выпьет хереса… Если только с нашей последней встречи твои вкусы не изменились.

– Ты это знаешь лучше меня. – Чарльз кивнул Мэтью: – Херес, пожалуйста.

Крупные руки неуверенно взялись за графин.

– Тебе тоже, Стелла?

– Да, пожалуйста.

Мэтью наполнил бокалы, Чарльз поднял свой:

– За ваше здоровье… и за ваше счастье.

– Спасибо. – Мэтью улыбнулся Стелле: – За наше счастье!

Ее губы изогнулись в улыбке, но глаза остались холодными. Она тут же повернулась к Чарльзу:

– Ты давно видел маму?

– Я вчера обедал с ней. В Академии был концерт, и я взял ее послушать игру Адриана. Должен сказать, он был изумительно хорош. Думаю, он далеко пойдет.

Глаза Стеллы засияли.

– Надеюсь, что так. Для него это важно.

– И для тебя тоже.

– Надеюсь, он оправдает надежды, – вмешался Мэтью. – Я не возражал бы гордиться знаменитым шурином.

– Я не с этой точки зрения, – быстро сказала она. – А теперь, если позволите, я взгляну, как дела у Элси.

Элси справилась с обедом прекрасно, и Стелла чувствовала, насколько триумфально это доказывало тот факт, что Джесс заниматься стряпней не обязательно. Девушка переоделась в униформу и подавала на стол с таким видом, будто не имела к приготовлению этого никакого отношения. Только лишь когда Мэтью или Чарльз бормотали что-нибудь хвалебное, легкий румянец иногда выдавал ее.

– Господи, как здорово! – сиял Мэтью, приканчивая сладкое. – Йоркширская кухня до сих пор самая лучшая!

– Едва ли блюда Кот-д'Ивуар можно отнести к йоркширской кухне, – вызывающе произнесла Стелла.

– Но приготовила это йоркширская девочка!

– Удивительно, что ты захотел вспомнить, кто это готовил!

Мэтью усмехнулся Чарльзу:

– Обычно о еде заботится моя сестра, но Стелла любит поколдовать над блюдами, так что они с Джесс разошлись во мнениях сегодня.

Она ахнула от ярости. Так все извратить! Если уж Мэтью не способен следовать истине, мог бы, по крайней мере, проявить лояльность.

– Мэтью, как всегда, бесхитростен, – медленно проговорила она. – Это правда, сегодня утром мы с Джесс немного поспорили.

Дипломатичный Чарльз сочувственно посмотрел на хозяина:

– Наверное, такую ситуацию вы находите сложной.

– Совсем нет, – вставила Стелла, прежде чем Мэтью успел ответить. – Мой любимый муж принял сторону своей сестры!

Мэтью отодвинул стул и встал:

– Пойдемте пить кофе в другую комнату. Здесь жарко. – Он казался спокойным, только жилка, бьющаяся на виске, выдавала его состояние.

Не потрудившись посмотреть, следуют ли они за ним, Мэтью крупными шагами вышел из комнаты, а когда Стелла с Чарльзом вошли в гостиную, уже разливал бренди. Старые приятели говорили о людях, которых он не знал, и поэтому, не вслушиваясь в их беседу, Мэтью размышлял о споре, произошедшем со Стеллой в начале вечера.

Неужели она действительно верит, что он не мечтает остаться с ней наедине? Неужели она так наивна, что думает будто ему легко вечер за вечером сидеть рядом с ней и не коснуться ее? Дело не в присутствие Джесс: ничто не смогло бы удержать его от того, чтобы решительно обнять Стеллу и наконец соблазнить ее заняться с ним любовью. Но какую глупость она себе вообразила бы, поступи он так? Только пока он держится отстраненно, у него есть хоть какой-то шанс одержать победу. Один неверный шаг, и она легко может обратиться в бегство. Но как это тяжело – лишь держать ее в своих объятиях, такую нежную и хрупкую! Не любит он только ее острый язык!

Мэтью тяжело вздохнул. Уверен ли он, что ей хватит ума и чуткости понять его отношение к Джесс? Нельзя ее бросить, ведь сестра – вся его семья… И Стелла – его семья… или вроде того. Если бы только она сумела преодолеть страх признания, что любит его. А она любит его, он в этом уверен. Она не могла скрыть это, возвращая ему поцелуй, откликаясь на его прикосновения.

– Мы заговорили о людях, которых вы не знаете. Вы, должно быть, считаете нас очень невоспитанными, – прервал его мысли Чарльз.

Мэтью с улыбкой взглянул на них:

– Не обращайте на меня внимания. Я знаю, что вам со Стеллой хочется поболтать. Она так давно не видела никого из своих приятелей.

– Ты так говоришь, словно сам – иностранец! – вскричала Стелла.

– Иногда я себя чувствую иностранцем!

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – проявил такт Чарльз, – наверное, я чувствовал бы то же самое, если бы женился на йоркширской девушке.

– Представить тебя не могу в таком затруднении, – улыбнулась Стелла, – ты и с эскимосами нашел бы общий язык.

Смущенный, Чарльз перевел взгляд на свой бокал.

– Ты нам не сыграешь? – попросил он. – Я так давно тебя не слушал.

– Что бы ты хотел?

– Может, мое любимое…

– Ты так давно любишь «Ноктюрн» Шопена, что я думала, он тебе уже надоел!

Пальцы Стеллы забегали по клавишам, а Мэтью, наблюдая за ней, думал, что бы она сказала, если бы узнала, что в восемнадцать лет он прошел пять миль, чтобы услышать свой первый концерт? Последующие годы он много работал, у него не оставалось времени, чтобы предаваться своему тайному удовольствию, и его глубоко ранило, что Стелла будто не замечает его просьб. Прошло уже несколько недель с тех пор, как она ему играла. В комнату вошла Элси, и Стелла, воспользовавшись моментом, прекратила игру. Замерла последняя нота, и Мэтью прочистил горло:

– Это было грандиозно, Стелла.

Она не обратила на его слова никакого внимания:

– Тебе понравилось, Чарльз?

– Зачем спрашивать? Ты играла лучше, чем обычно! – Чарльз повернулся к Мэтью: – Я вам завидую, вы можете слушать ее, когда вам захочется.

– В последние дни она ни разу не играла.

Чарльз удивленно посмотрел на Стеллу, а она в ответ на его невысказанный вопрос пожала плечами:

– Мне не нравится играть скучающим людям. Моя золовка не любит музыку.

– Но сейчас ее здесь нет, – резко вмешался Мэтью, – Давай, девочка, сыграй что-нибудь, что, по-твоему, мне понравится.

Стеллу затрясло от гнева. Если бы здесь была Джесс, он просто побоялся бы просить ее играть, чтобы не вызвать очередную ссору. Почему неодобрение сестры значит для него так много, тогда как мнение ее, Стеллы, – так мало?

Повисла пауза, потом Стелла откинула голову и обрушилась на клавиши, вызвав бурную какофонию аккордов. Она играла с такими вульгарными пассажами, что прошло несколько минут, прежде чем Мэтью понял, что это уродливая пародия на известную песенку йоркширского шахтера. Тем не менее он слушал, не проявляя никаких эмоций, вплоть до самой последней, визгливой трели. Стелла закончила и оглянулась на него.

– Ну, – спросила она, – тебе это понравилось?

– Очень, – проговорил Мэтью тихо, но на лбу его блестели бусинки пота. – Весьма энергичная версия старинной песни.

Чарльз чувствовал себя неловко:

– Мне пора идти, уже поздно.

Мэтью с усилием подал ему руку:

– Был рад вас видеть. Надеюсь, вы зайдете к нам еще, когда будете в этих краях.

– Благодарю вас. Стелла, ты проводишь меня до дверей?

В холле он схватил ее за руку:

– Прощай, моя дорогая. Я позвоню твоей матери и расскажу, какой я тебя здесь нашел, – он крепче стиснул ее руку, – и следи за собой, Стелла, ты была слишком жестока.

– Не без причин. – Она вырвала руку. – Передай маме, что я люблю ее и что мы скоро увидимся.

Она закрыла за ним дверь и вернулась в гостиную. Чарльз не имел права осуждать ее, не зная всех обстоятельств. Не говоря ни слова, она подошла к пианино, захлопнула крышку и собралась выйти из комнаты.

– Подожди, не уходи, – сказал Мэтью, – я хочу поговорить с тобой.

– Мы не могли бы поговорить утром?

– Нет, – твердо ответил он, – не могли бы. Как ты смела оскорбить меня при Чарльзе?

– Тем, что я играла?

– Тем, какты играла.

– Ты преувеличиваешь, Мэтью. Я только…

– Это оскорбление моим манерам и вкусам, – прорычал он, – но не оскорбление интеллекту! – Он бросил сигару в огонь. – Я – это я, и я ничего не могу с этим поделать. Я сказал тебе несколько месяцев назад, что ни один из нас не может измениться, и я имел в виду именно то, что сказал! Я больше не намерен мириться с таким твоим поведением.

– А я – с твоим! Как ты можешь передо мной защищать твою противную сестру?! – Она подчеркнула последние слова и отвернулась.

– Оставь Джесс в покое, – сказал он. – Во всех семьях существуют разногласия, но в нашей они глубже, чем в других.

– Ты не можешь разорваться надвое. Пока Джесс здесь, мы не станем ближе друг другу.

– Ты не можешь считать Джесс виноватой за нашу первую брачную ночь! Ты не хотела меня тогда и не хочешь до сих пор. Если ты так привержена честности, то почему не честна по отношению к самой себе? Ты стыдишь меня за то, в чем виновата сама! Стыдишь меня за то, что я разговариваю и действую не так, как твой прекрасный дружок Чарльз! Сколько волнений по поводу платья, которое нужно надеть для него, а? Или особый обед, который…

– Я меняла бы меню каждый вечер, – горячо перебила Стелла, – и готовила бы обед для тебя, если бы твоя сестра позволила мне это. Но стоило мне только заикнуться, она превратилась в сумасшедшую мегеру!

– Потому что ты хотела выставить ее из собственного дома!

– Ее дома! – воскликнула Стелла. – Ее дома и твоего дома, но не моего!

– Какое право ты имеешь называть его своим, если ты мне не жена… когда ты до сих пор смотришь на меня с ненавистью? Ты оттолкнула меня в первую ночь не потому, что я тебе чужой, а потому, что ты презираешь меня! Потому что ты чувствуешь превосходство надо мной!

– Это неправда! – закричала она. – Я боялась тебя… и сейчас боюсь. Я старалась стать тебе ближе – Бог знает, как я старалась! – но что я могла сделать, если Джесс все время сует свой нос в наши дела? Мы трех раз за эти месяцы не оставались наедине.

– Ты никогда не интересовалась почему? – воскликнул он. – Ты думаешь, я могу вечер за вечером оставаться с тобой наедине и знать, что если бы захотел, то мог бы заставить тебя подчиниться? Не качай так головой, я любил достаточное количество женщин, чтобы знать, что имел бы тебя, если бы хотел получить это подобным образом, – и тебе бы это понравилось! – Он понизил тон. – Но я слишком уважаю тебя. Я думал, что ты много выше меня. Стелла… звездочка моя, я привык считать тебя спящей красавицей, которая проснется для меня! Ну что ж, все, что меня волнует, – это что ты можешь навсегда остаться спящей! Если ты меня не хочешь, то найдется много других желающих!

Оттолкнув с дороги кресло, он ринулся прочь из комнаты, так хлопнув дверью, что на серванте зазвенели бокалы.

Без голоса Мэтью в доме стало тихо, но в этой тишине не было мира. Дрожа, Стелла подошла ближе к огню. Вечер был обречен с того самого момента, как он отказался сказать Джесс, чтобы она подыскивала себе собственный дом. Обиженная недостатком его лояльности, Стелла не приложила никаких усилий, чтобы скрыть свою обиду от Чарльза, и глупо, что Мэтью пытался замять это, стараясь представить ее ссору с Джесс ребяческим спором, от которого к утру и следа не осталось бы.

И все же рассуждения о его неправоте не оправдывали ее собственной к нему жестокости и не заслоняли того факта, что он был все-таки прав, когда обвинил ее в том, что она пошла за него замуж, не любя. По щекам Стеллы потекли слезы, но она не знала, о ком плачет – о нем ли, о себе или о них обоих. Как нехорошо она себя с ним вела! Ее привязанность к Мэтью была еще такой слабой, что симпатия, которую она испытывала наедине с собой, немедленно исчезала в его присутствии. Да и жажда, которую он будил в ней, всегда сводилась на нет тем, что она как бы снисходила до него. Нет, Стелла была не права, когда считала, что надо подождать, пока ее любовь к Мэтью не сравняется с желанием, которое он в ней возбуждал. Любовь пришла бы, если бы она сдалась его страсти вместо того, чтобы ставить столько условий. Как будто человек голубой крови чем-то лучше, чем смелый и преуспевший человек, сделавший себя сам, – можно подумать, что аристократические манеры и правильное произношение важнее, чем тепло и искренность. Как она могла пытаться уничтожить веру Мэтью в себя самого, когда единственным его безумием была любовь к ней? Какое право она имела пытаться изменить его, когда он и так лучше, чем она того заслуживает?

Стеллу мучило раскаяние, ей хотелось поговорить с Мэтью, сказать ему, что была не права. Тем не менее она знала, что одних слов для прощения недостаточно. Только дело – доказательство любви – могло бы направить ее брак по пути истинному.

Но как же быть с Джесс? Смогут ли они с Мэтью быть счастливы, пока его сестра живет с ними? Что-то Стелла в этом сомневалась. Но возможно, когда она покажет Мэтью, что заботится о нем, он ответит тем же? И она рассердилась на себя, как это раньше не пришло ей в голову.

На следующий день Стелла с тревогой ждала Мэтью, но в два часа ночи она все еще сидела перед погашенным камином. Только когда в комнате стало совсем холодно, она пошла в постель, разделась трясущимися руками и, не в силах унять дрожь, скользнула в простыни, а потом долго лежала, прислушиваясь, не подъедет ли машина Мэтью, тоскуя по теплу его рук и мечтая о прощении. Но тишина ничем не нарушалась, и Стелла наконец погрузилась в тяжелый сон.