Текст книги "Хозяева космоса"

Автор книги: Роберт Вардеман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)

– Старший инспектор Кинсолвинг умрет?

– Вовсе нет. Может оказаться, что чудики держат в тюрьме совсем не тех людей за уклонение от налогов, и вскроются другие важные преступления против закона ллоров. Разве это не будет позором?

– Председатель Фремонт потребует, скажем так, чтобы Кинсолвинга убрали. Наш председатель чувствует, что этот человек представляет опасность для Плана.

– План восторжествует. А Бартон Кинсолвинг не будет занимать такой пост, где сможет воспрепятствовать ММ или Плану. На самом-то деле, он только поможет Плану.

– О чем же еще мы можем просить, а? – отреагировал Камерон.

– Ни о чем больше. Готовьте ваше оборудование, мистер Камерон. Когда час настанет – уже скоро! – оно срочно понадобится.

– Будет одно удовольствие, директор, снова демонстрировать мое искусство на благо ММ и Плану.

Гумбольт ничего не ответил, глаза его показали убийце на дверь, давая молчаливое разрешение уйти. Он наблюдал, как фат в разноцветной одежде прошел через комнату и исчез. Гумбольт едва сдержал смешок от облегчения, его нервное напряжение спало.

Когда он преуспеет на Глубокой, возможно, ему удастся найти способ, как использовать Камерона против Виллалобос, чтобы постепенно отстранить ее от поста директора. Возможно, возможно... Гумбольт повернулся, чтобы закончить последние приготовления. Кинсолвинг скоро окажется в тюрьме, во всяком случае, так говорили показания компьютера, основанные на данных о личности этого человека. Кеннет Гумбольт хотел, чтобы все было готово, когда прибудет старший инспектор.

Глава восьмая

Бартону Кинсолвингу нужно было кое-что узнать. Ничего из прошлых недель сейчас не имело для него значения. Ала Марккен пыталась убить его до того, как все обратится в руины. Гнев Кинсолвинга поднимался и опять спадал, когда он вел машину по сельской местности. Если выходить из себя, это не поможет. Ему надо держать в узде свои эмоции и узнать... Узнать, подумал он с какой-то горечью. Теперь он уже знал достаточно, чтобы мучиться от этого осознания. А если он раскопает все подробности, это может ранить его еще больше. Но если он так и не узнает правду, это будет терзать его до конца жизни.

Ала его любит. В этом-то он уверен. И он все еще любит ее. Нелегко ему было влюбиться в самом начале, а теперь он отказывался разлюбить ее, несмотря на все, что произошло.

– Должны же быть какое-то объяснения. Должны быть, – бормотал Кинсолвинг снова и снова. Он вел машину с автоматической ловкостью, пока не увидел небольшой городок, поднимающийся из травянистой прерии. Представительство ллоров на Глубокой никогда не было большим, об этом говорили размеры городка. Здесь жило едва ли больше десяти тысяч, их главная работа заключалась в надзоре.

А что еще им делать на Глубокой? Кинсолвинг не мог бы ответить на этот вопрос. Он до сих пор не проявлял любопытства, достаточного, чтобы спросить. Вовсе не нужны десять тысяч инопланетян, чтобы усилить горнодобывающие работы или следить за тарифами. Они же должны что-то делать. Снабжение? Но какое снабжение требуется ллорам? К востоку на семь километров тянулось поле, но необходимость в ремонтных работах там минимальна. Рабочие ММ превосходили ллоров численностью вдвое.

Кинсолвинг проехал мимо здания тюрьмы, с ней у него было много связано как у старшего инспектора на Глубокой номер два, но он никогда не бывал внутри. Теперь же остановил машину и взобрался по крутым ступеням, сделанным не для человеческих ног. Кинсолвинг пыхтел и задыхался, когда закончил подъем.

Стражнику, стоявшему у двери, он сказал:

– Я хочу побеседовать с заключенной Алой Марккен.

– Никаких посещений, гуманоид, – отрезал стражник.

Всю свою жизнь Кинсолвингу приходилось общаться с представителями мелких государственных должностей. Неважно, были ли они гуманоидами или нет. Все они мыслили по одному образцу, исходили из одних и тех же понятий. Выше всего в их вселенной мыслилась защита их личной власти, и любой, посягающий на их всемогущество, не просто вызывал подозрительность, он становился врагом.

– Мне нужно с ней побеседовать. Не можете ли вы мне помочь в соблюдении формальностей?

Эти слова заставили стражника заметить посетителя. Всякое обращение, которое демонстрирует могущество чиновника, принимается им с удовольствием.

– До конца коридора, налево, потом опять налево. Поговорите с начальником охраны.

– Благодарю, лейтенант, – кивнул Кинсолвинг.

На самом деле он не имел представления, каков может быть чин этого ллора, но знал, что офицера не поставят дежурить у входа. Завышенный чин польстил самолюбию охранника. Он угрюмо пропустил Кинсолвинга в глубину тюрьмы.

Слегка улыбаясь при мысли об этой маленькой победе, Бартон считал, что теперь свидание с Алой состоится, только стоит запастись терпением и не морщиться, умасливая ллора. Уже не в первый раз Кинсолвинг мысленно поблагодарил своего профессора ксенологических взаимоотношений за его занудные семестры обучения и вспомнил свой опыт, приобретенный в общении с инопланетянами.

– Начальник охраны? – спросил Кинсолвинг.

Ллор, сидящий за столом, больше смахивающем на дощечку, положенную на козлы для пилки дров, уставился на вошедшего.

Старший инспектор повторил то, что уже говорил раньше, заранее согласился заполнить любые необходимые бланки, повторно обласкал ллора комплиментами, – и через час его провели в крошечную камеру с голыми стенами, где сидела Ала Марккен, скрестив ноги на полу.

– Ала! – вскричал он. Инженер сдерживал свой ужас от вида тюремных условий до тех пор, пока начальник охраны не вышел. Жалобы только ухудшили бы условия пребывания здесь узницы. – Это ужасно!

Она была раздета до пояса, ее талия охвачена крепкой стальной цепью. Конец цепи вбит в стену. Ала могла вставать и передвигаться на целый метр пространства, прежде чем до предела натягивались узы. Никаких санитарных удобств Кинсолвинг не заметил.

– Ты что, впервые посетил темницу чудиков? – спросила она. Гнев и горечь, которых он ожидал, отсутствовали в ее интонации.

– Постараюсь раздобыть какую-то мебель и освободить от цепи. Бог мой! Они не могут проделывать такое с тобой.

– По ночам становится холодно, когда ты до такой степени раздета, – она охватила руками груди. – Но тут нет ничего сексуального. Только не со стороны ллоров. Они всех узников держат точно в таких же условиях. Это предусматривает наш с ними договор.

– А санитарные удобства. Они должны...

– Нам разрешают пользоваться удобствами в конце коридора дважды в день. Так что я должна придерживаться соглашения, – она слабо улыбнулась. – Что же еще мне остается?

– Я что-нибудь сделаю. Вытащу тебя отсюда. Должно же существовать освобождение под залог. Почему Гумбольт не взял тебя на поруки?

– По закону ллоров не существует никакого освобождения под залог. Все арестованные считаются виновными, – так зачем же отпускать осужденных преступников? Кроме того, дорогой мой Бартон, я ведь была судима и получила приговор. Ты помнишь этот суд?

– Должно же быть право на апелляцию.

– Мы имеем дело с чудиками, – напомнила она. – Системы наказания преступников у нас разные.

– Не нужно относиться к ним оскорбительно. Это все – ошибка. Я позабочусь...

– Зачем? – спросила она, наклоняя голову набок. Волосы, прежде отличавшиеся прекрасным блеском, висели засаленными веревками, а лицо ее нуждалось в хорошем умывании, но глаза все еще оставались проницательными и чистыми. И обвиняющими. – Ты же разговариваешь с женщиной, которая пыталась тебя убить. Я украла всю ту руду. Я ужасная преступница, а не твоя возлюбленная.

Кинсолвинг приблизился к ней, упал на колени и обвил руками. Сначала она сопротивлялась, потом расслабилась и прижалась к нему, как всегда делала прежде. Тело ее сотрясалось, соленые слезы падали ему на плечо. Но когда она отстранилась, то снова овладела собой.

– Зачем ты здесь, Барт?

– Я тебя люблю. Не знаю уж, почему ты похищала породу. Даже знать не хочу.

– И зачем пыталась тебя убить?

– Зачем, Ала? Должна же быть какая-то причина. Объясни мне. Заставь меня понять. Я хочу попытаться.

Она высвободилась из его объятий, оттолкнула и села, прижав обнаженную спину к холодной каменной стене в углу камеры.

Взгляд ее темных глаз устремился прямо ему в глаза, и она произнесла ровным голосом:

– У тебя так много милых качеств. Я действительно тебя люблю, Барт, но ты не можешь понять. Просто не в состоянии. Нет в тебе этого.

– Пожалуйста.

Она сделала глубокий выдох, опустила взгляд.

– Хорошо. Ты удивлялся, что я сделала с тысячами килограммов той руды, которую похитила. Она отправилась прочь с этой планеты на кораблях ММ, регулярно отправляющихся отсюда. Мне приказали от имени ММ похищать редкоземельные породы.

– Чтобы избежать выплаты ллорам таможенных сборов и положенных налогов? Но это такие мелкие затраты по сравнению с ценностью ископаемых.

– Я так и знала, что ты не поймешь, – она опять сделала глубокий выдох. – ММ не хочет, чтобы чудики знали, сколько мы уже добыли. Если бы они догадались, то закрыли бы шахты и не давали нам строить новые космические корабли.

– О чем же заботятся ллоры?

– И не только ллоры. Все чудики. Они хотят удерживать Землю в состоянии отставания. Они хотят держать нас, людей, в рядах второго сорта. Но мы им не дадим. Лишний самарий идет на изготовление межзвездных машин, о которых они ничего не знают. Мы распространимся по всей вселенной и побьем их в их же собственной игре!

Невозможно было бы отказать Але в страстности. Щеки ее окрасились легким румянцем, глаза теперь сверкали фанатизмом религиозного сектанта. Одно из сильнейших влияний на Кинсолвинга и его вселенную оказал курс межпланетных культур профессора Дельгадо. И все, что он принимал за неоспоримый факт, отрицалось Алой Марккен.

– Они вовсе не злобные, – он посмотрел еще раз, каким образом Ала была связана цепью. – Они просто поступают иначе, чем мы. У нас разная история – и разные представления. – Он умолк, когда понял, что она не отвечает. – Почему же ты пыталась меня убить?

– Приказы.

– От Гумбольта?

Ала кивнула. Облизывая губы и подтягивая колени поближе к телу, она сказала:

– Я не хотела, Барт. Ты никогда не узнаешь, как тяжело мне было это делать. Возможно, поэтому ты и жив до сих пор. – Она слегка улыбнулась и добавила: – Я рада этому. Если бы ты только смотрел на все нашими глазами!

– Значит, Гумбольт разделяет твои извращенные взгляды на ллоров?

– На всех инопланетян! – вспыхнула Ала. – Ты дурень! Они хотят полностью истребить нас, как паразитов! Не собираюсь это им позволить. О нет, я этого не допущу! Ни один человек, который верит в План, не допустит!

– План? – не понял Кинсолвинг.

– Оставь ты меня в покое. Иди, осушай шахту. Делай то, что умеешь лучше всего, Барт. Только не приходи больше и не навещай меня.

– Так что еще это за План?

Ала Марккен еще плотнее прижала колени к груди и уронила на колени лоб. Кинсолвинг понял, что больше она разговаривать с ним не будет. Он продолжал стоять, и сердце у него в груди готово было разорваться. Потом он позвал начальника охраны и, когда его выпустили из камеры, двинулся на ослабевших ногах к выходу. Шагая по коридору к офису инопланетянина, он вынужден был опереться о стену. Начальник охраны, как на шарнирах, повернулся на своих странным образом изогнутых коленях и молча воззрился на него. Бартону не удалось понять выражения его лица.

– Почему вы ее содержите в таких условиях? Приковали цепью, точно животное.

– Она и есть животное.

Кинсолвинг попытался ударить ллора, но у того оказались ускоренные рефлексы. Кулак Кинсолвинга промахнулся на несколько сантиметров. Ллор сгреб старшего инспектора за пояс и тряхнул о стену так, что едва не раздавил его.

– Уходите. Сейчас. Что сказала вам узница – верьте. Не возвращайтесь сюда.

– Вы подслушивали?

Ллор указал ему на дверь, потащил дальше, тем же путем, каким Кинсолвинг прошел сюда. Бартон встал на ноги, они тряслись еще сильнее, и подчинился молчаливому приказу. Он должен был раньше понять, что ллор будет подслушивать любой разговор. Ала была заключенной, а потому ей отказывали в любых правах, даже в самых элементарных.

Выйдя на улицу, Кинсолвинг отряхнулся. Он не мог судить инопланетян по земным законам. Большинство путешествующих по космосу цивилизаций обращались с преступниками еще более жестоко, чем ллоры. Но, невзирая на приказ Алы никогда ее больше не навещать, он знал, что не прекратит попыток освободить ее. Она пыталась убить его, она ограбила ллоров, – но он все еще любил ее. Он знал, что несколько недель, проведенных вдали от Гумбольта, корпорации и ММ, совершат чудеса. Ала Марккен была втянута в это воровство, вероятно Кеннетом Гумбольтом.

А если не Гумбольтом, значит, другими, стоящими высоко в структуре власти корпорации ММ. Кинсолвинг поверил, когда она объяснила, что награбленные породы вывозились с Глубокой на кораблях ММ. Сеть спутников-наблюдателей вокруг планеты предотвратила бы любое систематическое хищение редкоземельных минералов, совершающееся при помощи пиратских судов.

Кинсолвинг не стал возвращаться в свою машину. Вместо того он бесцельно бродил по улицам города, пытаясь размышлять, но ему плохо это удавалось. Ничего как следует у него в уме не сходилось. Кинсолвинг гордился своими логически четкими мыслительными процессами. Но ничто из того, что произошло на Глубокой номер два, не казалось логичным. Не хватало фактов. И Ала оставалась в тюрьме.

Каким-то образом ноги сами привели Кинсолвинга к одиноко стоящему зданию, где расположил свою контору Кеннет Гумбольт. Он не мог доверять директору ММ – особенно после того, как Ала раскрыла ему вину этого человека, его соучастие в преступлении, но ему нужна была помощь Гумбольта, чтобы освободить Алу. Другого пути не существовало.

Кинсолвинг ускорил шаги, потом остановился и вгляделся в улицу, которая шла перпендикулярно к той, к которой он приближался. Там был припаркован большой деловой автомобиль ллора. Два вооруженных стражника прислонились к его крылу, обмениваясь ленивыми шуточками.

Кинсолвинг покачал головой. Они могли походить больше на птиц, чем на людей, и у них такие странные янтарные глаза, лишенные зрачков, но поведение у них такое же, как у людей.

Неужели он, Кинсолвинг, единственный гуманоид, который видит больше сходства, чем различия? Что за ложные представления вбил ему в голову профессор Дельгадо?

Бартон отлично знал, что они вовсе не ложные. Дельгадо учил истине, единственному пути, благодаря которому Земля могла бы завоевать себе место среди более старых, лучше организованных инопланетных рас.

Громкие голоса заставили Кинсолвинга ускорить шаги и проскользнуть в полуоткрытую дверь в поисках любого убежища, до какого он мог добраться. Очутившись внутри гостиной, он услышал спор, продолжающийся где-то чуть дальше по коридору, да, точно – в той комнате, которую Гумбольт использовал в качестве офиса.

– Вот доказательство, генерал-агент. Посмотрите на него. Они были всего-навсего пешками.

– Выполняли приказы? – требовательно спросил ллор.

– Они невиновны. Вы арестовали не тех людей. Изучите эти документы.

Кинсолвинг огляделся, но не увидел никого. Он тихонько подошел к открытой двери офиса и осмелился мельком заглянуть внутрь. Генерал-агент ллоров стоял на своих суставчатых ногах, раскачиваясь взад и вперед, перебирая пальцами бока портфеля, который Гумбольт протягивал ему через стол.

– Зачем вы это делаете?

– Межзвездные Материалы не желают, чтобы невинные служащие были наказаны. Мы не чувствуем ничего, кроме презрения, к тем, кто грабит вас, кто бы это ни был – вас и нашу компанию.

Генеральный представитель кивнул. Кинсолвинг видел, что последний аргумент убедил инопланетянина. Гумбольт мог бы грабить ллоров, но они хотели мести для тех гуманоидов, которые обворовывают других гуманоидов. Эта логика дошла даже до Кинсолвинга.

– Мы изучим эти документы. Если они откроют те данные, в которых вы клянетесь, ваши шестеро служащих будут освобождены. И им выплатят компенсацию согласно установленным у нас процедурам для подобных несоответствий.

– Я убежден, что ММ восполнят потери, какие понесли ллоры по вине наших нечестных служащих.

– Тогда другое дело.

Тут генерал-агент чуть не застал Кинсолвинга врасплох. Не сказав ни слова о том, что уходит, он резко повернулся и пошел к двери. Не желая, чтобы его поймали на шпионской деятельности, Кинсолвинг нырнул под стол и прижался потной спиной к стене, пытаясь спрятаться. Он достаточно преуспел, ллор прошел мимо него, даже не поглядев вниз.

Как только ллор покинул здание, Кинсолвинг тяжело поднялся на ноги и вошел в контору Гумбольта. Он никогда не питал добрых чувств к этому человеку, но у директора есть какие-то доказательства, которые помогут освободить Алу Марккен и остальных. Кинсолвинг хотел поблагодарить его.

Гумбольт поднял голову, когда вошел Кинсолвинг, на лице его появилось выражение, в котором удивление смешивалось со страхом.

– Старший инспектор, – Гумбольт произнес эти слова, почти заикаясь, – вот не ожидал вас так скоро.

– Так скоро?

– Я оставил записку для вас у... как там его зовут? У Мак-Кланаана. Да, так и есть. Я велел ему, чтобы вы явились сюда с отчетом как можно скорее. Но я еще только что передал закодированную записку. Едва ли у него было время ее расшифровать, а еще меньше возможности связаться с вами.

– Закодированная записка? Не имела ли она чего-нибудь общего с доказательством, оправдывающим Алу и остальных?

– Ну, вообще-то, да. Садитесь Кинсолвинг... Барт. Мне это нелегко, но, пожалуйста, поверьте мне, когда я утверждаю, что ММ приходится пожертвовать вашими интересами в этом печальном деле.

Кинсолвинг нахмурился.

– Какую информацию вы могли дать ллору, чтобы реабилитировать Алу? Она же созналась Кинсолвингу. Он знает, что она совершила эти преступления.

– Мы решили выторговать шесть своих служащих в обмен на одного. Погодите! – крикнул Гумбольт, поднимая ладонь, когда Кинсолвинг соскочил со стула. – Это вовсе не так, как вы думаете. Документы, которые я дал чудику, обвиняют в преступлении вас. Это выглядит правдиво. Как у старшего инспектора у вас были возможности и средства.

– Так вы меня продали?

– Это означает – освободил Алу, – ответил Гумбольт, произнося каждое слово твердым голосом.

– Это означает – бросить гнить в тюрьму меня вместо нее!

– Подождите же! – приказ Гумбольта наполнил внутренности Кинсолвинга холодом. – Сядьте и успокойтесь! Время – деньги.

Кинсолвинг сел, внутри у него все так и кипело от такой несправедливости.

– Ллорам нужен кто-то, чтобы свалить на него вину. Они никогда не допустили бы освобождения Марккен и остальных, не найдя виновной стороны. Документы, которые я ему вручил, подложные, но хорошо подделаны. Алу Марккен освободят; в глазах ллоров вы останетесь единственным преступником.

– И? – спросил Кинсолвинг, не понимая, чего еще ожидать.

– И вы надолго исчезнете с Глубокой и окажетесь за пределами законодательства ллоров. Мы вас перевезем назад, на ГТ-4, и незамедлительно. Есть и другие миры, требующие ваших исключительных талантов.

– Как же вы намерены доставить меня туда? Контроль ллоров действует на Глубокой. И он стал еще более жестким теперь, когда обнаружилось это пиратство.

– У нас есть корабль для вас, он ждет вас прямо в порту. Отправляйтесь немедленно туда, и мы вас подкинем на быстроходном катере, он принадлежит мне.

– И вы скажете ллорам, что я его украл?

– Прелестная выдумка! – Гумбольт похлопал по клавиатуре, записывая такое сообщение. – Она придаст всей истории еще больше правдоподобия. Вы попадете на ГТ-4, и вскоре к вам присоединится Ала.

– Мне не нравится, что меня делают козлом отпущения за все, что здесь произошло. Я же знаю, что это вы приказали ей похищать породы.

Выражение лица Гумбольта ожесточилось:

– Другого способа освободить ее не существует. Или вы скорее допустили бы, чтобы она умерла в чудиковской тюрьме? Она получила приговор в сорок лет.

Кинсолвинг сидел, не в силах вымолвить ни слова. Он не мог допустить, чтобы Ала провела сорок лет в таких условиях.

– Она пыталась меня убить, – сказал он так тихо, что Гумбольт едва услышал его.

– Несчастное стечение обстоятельств, – покачал головой Гумбольт. – Но у вас и в самом деле нет иного выбора, кроме как незамедлительно отправиться прямо в космопорт. Мой план уже пришел в действие. Вряд ли генерал-агент мне поверит, если я скажу, что у него в руках фальшивые документы, даже если это означает для меня тюремное заключение. И подделка документов, и ложь старшему офицеру – уголовные преступления.

– Она скоро приедет?

– В течение месяца. Или около того, – заверил его Гумбольт.

– Не нравится мне это. Не хочу, чтобы мое имя было запачкано.

– Тюрьма вам понравится еще меньше, если вы не поспешите. Отправляйтесь, Барт, отправляйтесь!

– С кем мне связаться? – спросил Кинсолвинг.

– С человеком по имени Камерон. Он вас ждет, – сказал Гумбольт.

Директор поднялся и протянул руку. Поколебавшись, Кинсолвинг пожал ее.

– Давайте, торопитесь, – подгонял Гумбольт.

– Камерон? – переспросил Кинсолвинг, все еще сомневаясь.

– Больше никого не спрашивайте.

Кинсолвинг выбежал из комнаты бегом. Все это имело смысл. Гумбольт скрыл свое участие в хищении руд, свалив вину на Кинсолвинга. Но для ММ это не составляло никакой разницы, поскольку, если верить Але, компания покончила с разработкой редкоземельных ископаемых. Возможно, Кинсолвинга даже будут приветствовать, как героя. Ллоры будут одурачены, а весь персонал ММ освободится от зловонных тюрем.

Но Бартона Кинсолвинга все еще что-то тревожило. Он чувствовал: что-то идет не так.