Текст книги "Лесной Охотник (ЛП)"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава пятая. Капитан

Это было небольшое движение. Едва слышный звук. Изменение в интенсивности ударов волн о корпус судна. Что-то в двигательном отсеке начало работать тише.

Майкл Галлатин сел на своей койке.

Неужели он совсем не спал? Быть может, удалось подремать пару часов. На улице все еще было полутемно. Несколько других членов экипажа тоже почувствовали это изменение, пробудились ото сна и теперь растерянно переглядывались. Кто-то заговорил по-польски, словно все еще находился в сюжете своего сновидения. На вопрос, высказанный им, никто не ответил.

Сердце Майкла забилось чаще, он соскочил с койки. Так как он был уже почти полностью одет, все, что ему оставалось, это обуться, набросить куртку и надеть шерстяную шапку. Сделав это в одно мгновение, он бросился вверх по лестнице навстречу ночи.

Холодный, пронизывающий ветер ударил его по лицу. Майкл увидел прежде всего, что огни другого судна находились в пяти сотнях метров от них. Нос его был направлен прямо на «Софию». Майкл решил, что скорость второго корабля составляет, наверное, узлов десять. Пронзительная тревога импульсом пробежала по его телу. «София» замедлилась до легкого скольжения по водной глади. Майкл заметил, как в рубке второго корабля замигала сигнальная лампа, и в этом мерцании был определенный порядок. Морзянка. Они отправляли на «Софию» сообщение азбукой Морзе. Потребовалась всего минута, чтобы расшифровать его.

Остановите двигатели. Мы нагоняем.

– Вот черт! – выдохнул Майкл, тут же бросившись к лестнице, ведущей к боковой надстройке, и помчался к рубке наверху. Дверь оказалась заперта, и он принялся настойчиво молотить в нее кулаком.

Из рубки выглянул изумленный Энам Кпанга, на его очках собрались капли дождя.

– Что вы тут… – начал он, но договорить у него не получилось, потому что Майкл оттолкнул его с пути и вошел в тускло освещенную рубку, где швед с деловым, как лезвие топора, выражением лица, держал рулевое колесо, глядя в исполосованное линиями дождя стекло.

Медина стоял у гидравлического лага[4]4
  Лаг – устройство для определения скорости судна и пройденного им расстояния. Гидравлические лаги измеряют возникающий при ходе судна динамический напор воды.


[Закрыть] – устройства, с помощью которого на мостик передавались изменения скорости судна. Майкл отметил также, что сейчас судно шло в режиме среднего хода на мощности около двух третей, вместо положенного «полный вперед». Рука Медины уже тянулась к тому, чтобы сбавить мощность до одной трети и перейти на малый ход.

– Увеличивайте скорость! – приказал Майкл.

Время будто замерло, повисла тишина, нарушаемая лишь стуком капель дождя по стеклу. «София» преодолела волну и опустилась на ней, после чего вновь начала подниматься, и по ее корпусу прошел усталый металлический стон.

– Матрос! – Кпанга не прокричал это слово, но, тем не менее, в его голосе звучала заметная мощь. – Покиньте мостик!

Майкл повернулся к нему.

– Я хочу видеть капитана.

– Вы спятили?

– Я сказал, я хочу видеть…

Не дав ему договорить, в затылок уперся ствол пистолета.

– Убирайся отсюда. Сейчас же, – прошипел испанец. – Или я тебе твою хренову башку разнесу.

– Меня зовут Майкл Галлатин, – обратился он к первому помощнику, не обращая внимания на оружие. – Я агент британской секретной службы. Подразделение специальных операций. Ваш немецкий пассажир является экспертом по оружию, его зовут Пауль Вессхаузер. Он и его семья скрываются от нацистов, пытаются перебраться в Британию. Очевидно, нацисты не хотят этого допустить. Мы сочли, что на грузовом судне Вессхаузерам будет безопаснее перебираться, потому что нацистская секретная полиция вела круглосуточное и вездесущее наблюдение по всем вокзалам и станциям.

Свободные концы, подумал он с ухмылкой, вспоминая наставления полковника Вивиана. Похоже, кто-то из их сети был подкуплен и проговорился, став тем самым свободным концом, за которым не проследили. Впрочем, ему запросто могли развязать язык и с помощью клещей…

– Этот корабль прибыл сюда за Вессхаузером, и я могу вас уверить, что ваш пассажир не горит желанием возвращаться в Германию. Мы тоже этого не хотим, – он слегка повернул голову. – Если вы не опустите этот чертов пистолет в ближайшую секунду, я вас убью.

Пистолет, приставленный к затылку, заметно дрогнул.

– Я жду, – пригрозил Майкл, учуяв страх.

– Опустите его, монсеньор Медина, – произнес другой голос: тяжелый, с заметным французским акцентом.

Давление ствола пистолета на затылок исчезло.

Майкл повернулся налево, в сторону голоса. Фигура появилась из темного коридора в задней части рулевой рубки. Это был коренастый, широкоплечий человек наполеоновского роста – самое большое пять футов и шесть дюймов. Он вышел вперед, в круг тусклого света желтых ламп, и выглядел он вовсе не так, как подобает капитану «Софии» – больше он напоминал обыкновенного старого матроса. Передняя часть его грязной (некогда белой) рубашки была покрыта противным узором пятен кофе, еды и другими брызгами неизвестной природы. Живот его выпирал над матерчатыми брюками, которые, в свою очередь, свободно болтались на бедрах его коротких ног, поддерживаемые уродливыми, болотно-зелеными подтяжками. Ботинки у него были настолько потертыми и сношенными, что уже трудно было понять их изначальный цвет – черный или темно-коричневый. Пожалуй, лучше всего этот цвет было назвать оттенком неосторожного отчаяния…

Капитан Гюстав Бушен подошел к Майклу и вгляделся в его глаза. Лицо Бушена уродовала неаккуратная седая борода, а щеки бороздили глубокие рытвины от оспы. Глаза больше напоминали глубокие старые морщины, которые наводили на мысль о том, насколько тяжела служба на грузовом судне. Его волосы – седые и растрепанные – свисали грязными крысиными лохмами на уши и затылок. Майкл уже уловил несколько резких характерных запахов от его тела… самым резким был запах виски, разумеется. Впрочем, нет… не совсем. Коньяк. В конце концов, капитан ведь был французом.

Бушен протянул руку и взял пистолет Медины. Не колеблясь, он направил оружие прямо в центр лба Майкла Галлатина.

– Я даю вам три секунды, – сказал он, и маленький красный огонек ярости загорелся в глубине его глаз. – На то, чтобы убедить меня в том, что вы не лжец и не сумасшедший.

Майкл не видел необходимости зря тратить время.

– Я нанялся на корабль, чтобы защитить Вессхаузера и его семью, если на то возникнет необходимость. Но по большей части, я должен был приглядывать за экипажем, просто чтобы убедиться, что никто из секретной полиции не проник на борт. Я знаю истории каждого здесь. Ваша, мистер Кпанга, говорит о вас, как о самом интеллигентном, образованном и амбициозном человеке на этом борту, который продемонстрировал очень хорошие результаты во время обучения в Лондонском Университете. Медина, вы сломали правую руку вашей жене во время семейной ссоры два года назад, и ваш зять поклялся убить вас. Вы доставили его в больницу в Севилье с ножевой раной на животе чуть позже. И вы, капитан… вашу историю я знаю тоже. Но, может, хотите, чтобы я рассказал вам о шведе?

– Нет, – ответил Бушен.

Майкл кивнул. Вряд ли история о том, что за рулевым колесом стоит отвратительный растлитель малолетних, пойдет хоть кому-то на пользу здесь.

Бушен передал пистолет обратно своему второму помощнику, после чего, двигаясь на удивление быстро для человека его комплекции, ударил Майкла в челюсть правой рукой так сильно, что нижняя губа почти мгновенно окрасилась кровью, а от боли глаза наводнились слезами.

– Как ты посмел! – воскликнул капитан, и голос его был острым, как края гравия. – Как ты посмел втравить во все это дерьмо меня, мою команду и мой корабль?! Вы, британцы! Вы эгоцентричные свиньи! Вечно играетесь в какие-то шпионские игры! К черту вас! К черту всех вас! – из его рта вылетел неконтролируемый плевок. – Надеюсь, вы будете очень довольны тем, чем все это закончится! Монсеньор Медина!

– Сэр! – тут же отозвался испанец.

– Стоп-машина!

Медина подался вперед, собираясь полностью заглушить двигатель.

– Не трогайте, – строго сказал Майкл.

– О, как угрожающе, – уродливая гримаса Бушена исказилась еще сильнее. – А ведь ты безоружен, дружок. Ну-ка, насмеши меня, пораздавай еще приказов!

– Остановите корабль, и каждый человек на этом судне будет мертв.

– Боже, а он довольно самоуверен, а? Хорошо, ебучая ты британская заноза, как ты собираешься убить каждого члена моего экипажа? Расскажи-ка мне.

– Я не собираюсь никого убивать. Это сделаете вы сами. Остановив двигатели. Вы позволите Вессхаузерам подняться на второй корабль… неужели вы думаете, что этим все закончится? После того, как Вессхаузеры поднимутся на борт другого судна, немцы откроют огонь по вам… пустят в ход пулеметы, гранаты… все, что у них есть на борту. Они убьют здесь всех и каждого. Почему? Потому что это нацисты, которые не хотят допускать международного инцидента. Они не хотят, чтобы британская пресса или пресса в любой другой стране на земле получила хоть отголосок того, что они похитили специалиста по оружию, который пытался сбежать от них и забрал свою семью с собой, – Майкл сделал паузу, чтобы отереть кровоточащую губу тыльной стороной ладони. Запах собственной крови пробуждал спящего внутри волка, заполнял рулевую рубку.

– Вы знаете, что они будут делать, – продолжил Майкл, на этот раз обратив свой взор на помощников, привлекая их внимание. – Они убьют здесь всех, а потом потопят «Софию». Уверен, они хорошо подготовились. «София» станет лишь еще одной строчкой в их статистике, не более. Грузовое судно, пропавшее в водах Северного моря. Кто сможет рассказать, что произошло? Никто. Потому что – могу обещать вам – ни одного выжившего не останется, кто бы мог рассказать о случившемся. Так что, капитан Бушен, если остановите двигатели и позволите Вессхаузерам сойти, вы решите судьбу каждого члена своего экипажа, приговорив всех к смерти.

Никто не мог вымолвить ни слова.

Никто не мог пошевелиться, кроме «Софии», которая продолжала бороздить море на тихом ходу.

– Madre de Dios [Матерь Божья (исп.)]! – прошептал Медина, и глаза его в ужасе округлились, бородатое лицо вытянулось.

– Капитан, сэр! – прозвучал голос из комнаты, располагавшейся недалеко, в затемненном коридоре за дверью. Майкл расслышал русский акцент. – Мы получили сообщение по радио!

Никто не попытался остановить Майкла, когда он последовал за капитаном и помощниками в небольшую радиорубку. Русский радист, приземистый человек с широкой челюстью, изо рта которого заметно пахло рассолом, опустил наушники на шею и начал настраивать что-то на приборной панели. Сердцебиение его было учащенным.

Сквозь статический шум и помехи звучал голос, похожий на игру полупьяного шотландского волынщика, вокруг которого носился ошпаренный кот. Тем не менее, слова, доносившиеся из громкоговорителя, можно было разобрать.

Повторяю: немецкое судно «Копье» – норвежскому судну «София». Говорит Капитан Мансон Кённиг. Следуйте моим инструкциям. Заглушите двигатели и подготовьтесь к абордажу. Повторяю: заглушите двигатели и приготовьтесь к абордажу.

Помехи и статический треск прорвались вновь, и радисту пришлось уменьшить громкость, чтобы убрать этот раздражающий шум.

– Они нас глушат, – обратился русский к Бушену. – Мы даже отправить ничего не можем, сэр…

– Merde! [Дерьмо (фр.)] – капитан ударил кулаком в собственную раскрытую ладонь. – Merde! Merde! Пробить его не получается? Послать сигнал…

– Нет, сэр.

Бушен бросил полный отвращения взгляд на Майкла.

– Видите, что вы, британцы, натворили? Мы даже сигнал SOS не можем послать! Мы беспомощны!

– Расскажите мне об их корабле, – обратился Майкл, и Энам Кпанга удивленно встрепенулся. – Когда вы впервые заметили его?

– Только после захода солнца. В бинокль это казалось лишь еще одним грузовым кораблем. В длину примерно метров сто тридцать. Рулевая рубка на носу. Обыкновенные ходовые огни. Две мачты с нанизанной грузовой сеткой. Судно идет высоко, так что на нагруженное не похоже. Кажется, на нем развевался норвежский флаг, что странно. Мы пытались связаться с ними по радио, но никакого ответа не получили. Это еще тогда насторожило меня. Какое-то время этот корабль специально держался на приличном расстоянии, а после набрал скорость. Мы с Мединой заметили, что норвежский флаг был спущен, зато поднялся немецкий. И сразу после этого нас начали глушить.

– Скорость его можете определить?

Кпанга поправил очки. Показалось, или его рука едва заметно дрогнула? Трудно сказать наверняка.

– Если вы о том, что «Копье» быстрее «Софии», то я определенно готов это подтвердить. Это судно догнало нас очень быстро. Мы можем развить максимальную скорость в семь узлов…

– Восемь, – прервал его капитан с насмешкой. – Лишний раз доказывает, как мало ты знаешь!

– Я бы сказал, что «Копье» способно развить шестнадцать, – сказал Кпанга, обратившись к Майклу и проигнорировав Бушена. Лицо его оставалось бесстрастным, как камень.

Проще говоря, подумал Майкл, этот немецкий корабль может кругами вокруг нас плавать и обстреливать корпус, пока от нас не останутся лишь металлические обломки…

Треск и гудение по радио пошли на убыль, хотя и не смолкли окончательно. Русский вновь прибавил громкость. Искаженный голос произнес:

Повторяю: у вас есть тридцать минут на выполнение нашей просьбы. Повторяю: у вас есть тридцать минут на выполнение нашей просьбы. После – мы вынуждены будем принять меры.

Помехи вновь усилились, и радист решил не мучить уши присутствующих, убавив громкость.

– У вас на борту есть оружие? – спросил Майкл, надеясь, что хоть кто-то сохранит самообладание и ответит ему.

– Есть… кое-что в кладовой, – сказал Медина. Он казался ошеломленным, а лицо его побледнело на несколько тонов. – Четыре или пять винтовок. Пара пистолетов, возможно. На случай бунта на корабле, понимаете? – он сокрушенно покачал головой. – Больше… ничего нет.

– Автоматы? Любые.

– У меня в каюте «Томпсон», – Бушен жестом указал на закрытую дверь в противоположной стороне коридора. – Мне тоже требовалась страховка против мятежа.

– Хорошо. И теперь придется ею воспользоваться, я полагаю.

Глаза Бушена прищурились.

– Как тебя там зовут, ты сказал? Галлатин? Ну, что ж, мистер Галлатин, ты за это заплатишь, когда мы выпутаемся из этой передряги, ясно тебе? Уж можешь мне поверить. Месье Медина, давайте полный вперед. И измените курс, тридцать градусов на правый борт. А через десять минут снова поменяйте курс… ох… на восемь градусов на левый. Двигайтесь зигзагами, меняйте курс каждые десять минут, пусть этому немецкому хряку тяжело будет сидеть у нас на хвосте, – испанец помедлил с ответом. – Да двигайтесь же! – прорычал капитан.

Медина встрепенулся, едва не споткнулся, но послушно направился к рулевой рубке.

– Капитан, – обратился Кпанга. – Хотите, чтобы я…

– Я хочу, чтобы ты заткнул свою черную дыру, – последовал ответ. – Галлатин, я пойду, возьму своего «Томми», а ты пойдешь со мной. Соберемся позже, чтобы найти еще нескольких человек, которые умеют обращаться с огнестрельным оружием. Тогда и дадим этим немецким дерьмоедам понять, как непросто им будет опустить на наши шеи ебучую гильотину!

Глава шестая. Грузовая помойка

При всем своем бахвальстве и грубости, Гюстав Бушен был мастером по части управления экипажем. Майкл стоял в задней части столовой, когда капитан обращался ко всем своим людям, без прикрас объясняя им ситуацию. Бушен точно знал, какие слова требуется подобрать, он описал все относительно немецкого судна, а также рассказал, что немецкие беженцы находятся на борту «Софии». Из его уст проникновенно и призывно звучали слова о том, что их преследует нацистский корабль, который, вероятно, собирается применить в ближайшее время жесткие, насильственные меры ко всем, кто здесь находится. Вероятность того, что они попытаются потопить «Софию» и убить каждого, кто присутствует на борту, была очень велика, и они не могут этого позволить, не могут позволить этим поклоняющимся свастике свиньям забрать господина Вессхаузера, который пытается сбежать от этого темного культа.

– Никто из нас не просил этого, – продолжал Бушен, расхаживая из стороны в сторону, словно маленький Наполеон в своей грязной рубашке и в желтом дождевике, доходившем ему до бедер. – И вам ничего за это не заплатят, – Майкл заметил обращенный к нему тяжелый, осуждающий взгляд. Секунду спустя к нему повернулись все присутствующие: норвежцы, шведы, поляки, испанцы, французы, голландцы, молодой британец Билли Бауэрс, помешанный на ожерельях ямаец Дилан Кустис… и даже недалекий гигант Олаф Торгримсен уделил ему внимание столь пристальное, что таким мог похвастаться не каждый студент Оксфорда в день экзамена.

– Вы рабочие, а не бойцы, – продолжил капитан. – Ну… некоторые из вас – рабочие, я имею в виду. Но все мы увязли в этом, и теперь поделать уже ничего нельзя.

– Мы можем взять спасательные шлюпки и убраться отсюда, – внес предложение один из норвежцев. – Покинуть корабль! Разве не можем?

– И бросить эту прекрасную сучку? – ухмыльнулся Бушен, что вызвало еще несколько нервных смешков и ухмылок. – О, вы можете поступить так. Разумеется! Но вы когда-нибудь видели лодку, которая могла бы остановить пулю? По крайней мере, здесь у вас есть сталь. Стены из стали, за которыми можно спрятаться. Гнилой стали, да, но она у вас есть, – он вновь начал шагать из стороны в сторону. – Вы знаете, ребята, что раньше я был пекарем? Все верно. Обычным, гребаным богобоязненным пекарем, мужики. В Городе Света. Это было семейным делом. Да, смейтесь, если вам хочется, чтобы я отрезал вам ваши бубенцы! Я к тебе обращаюсь. Ты, да, ты, в синей рубашке. Чем ты занимаешься? Яйца свои носишь? – он сконцентрировал все свое внимание на указанном хихикающем идиоте. – Пекарем, – продолжил он. – Вот, кем я был. Так вот, можно приготовить смесь, взбить ее, замесить ее, сделать с ней все, что угодно, хоть, блядь, молиться над ней, но она не будет готова, пока не попадет в печь, – он кивнул, изучая лица собравшихся. – Джентльмены, нравится нам это или нет… но нам придется самим пройти через настоящую печку. Очень скоро. Я хочу верить, что это лишь опасения, но мы все знаем, что это не так. Эти нацисты… они не уйдут так просто, не оставят нас в покое, потому что они не сдаются. Они не оставят целое грузовое судно, полное свидетелей и не позволят какой-то грузовой помойке встать у них на пути. Теперь…. я не знаю, что случится, но когда оно начнется… никто не будет вас винить, если вы просто скроетесь в своей каюте, спрятавшись под койку. Слышали? Повторять не буду, – его грудь словно раздалась в размерах. Затем он кивнул в сторону пяти действующих винтовок и двух револьверов, что лежали на столе перед ним вместе с коробками для патронов. Его «Томпсон» – «Томми», как он его называл – был помещен в углу. – У нас могут быть незваные гости. И мне нужно семь человек, которые не собираются расходиться по койкам. Семь человек, которые способны держать оружие. И не только свое собственное, которым надо бабам детей заделывать, но и то, которым надо стрелять, мать вашу, уяснили? Итак. Есть добровольцы?

Майкл сосредоточился. За его собственным поясом покоился револьвер, который отдал ему Медина.

Примерно минуту никто не двигался. А затем высокий норвежец с татуировкой на затылке встал и взял одну из винтовок.

– Хорошо. Встань там, – кивнул ему капитан.

Еще двое человек – один голландец, другой швед – взяли винтовки. Билли Бауэрс поднялся и выбрал один из пистолетов. Олаф Торгримсен взял второй пистолет. Испанец ухватил винтовку. За последней винтовкой вышел другой норвежец – приземистый, дородный мужчина с густыми черными бровями.

– Заряжайте, – сказал Бушен. – Выходите на палубу, займите позиции и наблюдайте. И смотрите, сами себя не подстрелите.

По мере того, как люди покидали столовую, сероглазый шатен Билли Бауэрс посмотрел на Майкла, на своего земляка, и кивнул ему.

– Это все. Если у вас есть работа, займитесь ею. Завтрак через два часа, – Бушен взял свой «Томпсон» и приказал Майклу следовать за ним.

Они направились к двери каюты Вессхаузеров. Бушен постучал в нее прикладом автомата, устроив такой шум, что вполне мог и мертвеца из могилы поднять.

– О, Боже! О, Боже! Что случилось? – беспокойно спросил тощий бледный мужчина, выглянувший из каюты, не успев даже надеть очки.

– Ваш круиз окончен, котики, – криво усмехнулся Бушен и прошел внутрь, поманив за собой Майкла, явно при этом чувствуя себя истинным джентльменом. Он деликатно отвернулся от Аннелизы Вессхаузер, которая к своим сорока годам все еще обладала притягательной внешностью кудрявой блондинки с зеленовато-голубыми глазами, как и у ее дочери. Ее лавандовая ночная сорочка с высоким горлом чуть задралась, когда она встала с постели.

– В чем дело? – красные пятна злости проступили на щеках Пауля Вессхаузера. На нем была белая футболка и серые пижамные штаны. Его темные глаза за линзами спешно надвинутых очков выглядели очень злыми. На его голове из копны каштановых волос образовалось сплошное взъерошенное бедствие, в котором застряли колючки из соломенной подушки. Казалось, если бы он был хоть немного худее, то мог бы запросто проходить сквозь трещины в стенах. Но Майкл был уверен, что этому человеку удавалось демонстрировать небывалую выдержку, скрывая себя и свою семью от нацистов в течение нескольких недель перед тем, как состоялась эта поездка.

– Вот ваш Бог, – сообщил Бушен супружеской паре, кивнув в направлении Майкла. – Его можете восхвалять.

Пауль и Аннелиза переглянулись, и в глазах обоих явно скользнула мысль, что они очнулись посреди какого-то безумия.

– Мое имя Майкл Галлатин, – сказал Человек из Лондона. – Британская секретная служба. Меня послали убедиться, что ваше путешествие будет…

– Неинтересным, – вставил Бушен, приземлившись в кресло с автоматом на коленях.

– Беспрепятственным, – поправил Майкл. – И, к сожалению, у меня не получилось сделать его таковым до конца.

– Мамочка? – послышался голос Эмиля, который вошел в комнату со столь же взъерошенными каштановыми волосами, как у отца. Следом за ним, хромая, шла Мариэль, одетая в длинный свободный синий халат. Увидев Майкла, она отшатнулась и шагнула назад, в коридор, словно пол комнаты показался ей раскаленным докрасна.

– Все в порядке, – тихо произнесла Аннелиза, заметив испуг в глазах Эмиля, который уставился на автомат. – Не волнуйтесь, все в порядке.

Лицо Мариэль, вокруг которого ниспадали кудрявые светлые волосы, показалось в дверном проеме снова.

– Нас нагнало немецкое судно «Копье», и оно собирается забрать вас, – объяснил Майкл, стоя в центре комнаты. – А мы не собираемся позволить этому случиться.

Пауль, наконец, совладал с собой, чуть расслабляя напряженные мышцы челюсти, чтобы заговорить.

– Как они узнали?

– Развязанный язык способен топить корабли, – фыркнул капитан. – Это было известно тысячу лет назад, не потеряло это актуальности и сегодня.

– Вероятно, человека пытали, чтобы выяснить это, – ответил Майкл. – Или хорошо заплатили ему. Было несколько человек, которые знали о вашем присутствии на этом судне. Один, возможно, оказался двойным агентом. В любом случае, эту версию удастся проверить только, когда доберемся до Англии. А пока что у нас на пути «Копье»…

– Капитан! Простите меня, пожалуйста! – в комнату вошел Энам Кпанга. Он кивнул на Вессхаузеров, прежде чем сосредоточить свое внимание на Бушене. – Сэр, судно прижимается к левому борту. Они приветствуют нас мегафоном.

Бушен молча смотрел на африканца.

– Сэр, вы…

– Покинь каюту, она принадлежит пассажирам. Хорошая комната. Думаешь, люди, живущие здесь, хотят чувствовать твою вонь?

Майкл нахмурился. Он заметил, что Кпанга тяжело сглотнул.

– Сэр? – вымолвил африканец, с ноткой мольбы в голосе. – Я только хотел…

– Провонять эту комнату, oui [да (фр.)]. У тебя есть работа. Выметайся отсюда.

Кпанга посмотрел на Майкла, лицо которого было преисполнено возмущения. Рот африканца раскрылся, словно он собирался что-то сказать – возможно, объяснить, почему капитан говорит с ним так – но никакого объяснения не последовало. Кпанга закрыл рот, выпрямил спину, которая уже начала сутулиться, будто готовилась принимать плети, и быстро покинул каюту.

– Ты и я, – Бушен обратился к Майклу. – Нам пора на палубу.

Он перебросил «Томпсон» через плечо и, не говоря больше ни слова Вессхаузерам или их детям, направился в коридор.

– Не слишком ли сурово это было? – спросил Майкл, пока они шли.

– Он черный ниггер, – последовал плоский ответ. – Хуже того, он мальчишка из колледжа.

Дождь снова превратился в противную морось. Мазок слабого серого света показался на востоке. «Копье» было так близко к «Софии», что эти два корабля могли запросто устроить торговлю прямо через борт. Майкл вытащил револьвер из-за пояса. Остальные вооруженные члены экипажа выстроились вдоль фальшборта. Они столкнулись с десятком облаченных в черную униформу мужчин, также вооруженных винтовками и пистолетами и выстроившихся вдоль фальшборта «Копья». Прожектор «Копья» качнулся назад и вперед, освещая палубу «Софии» колким, режущим глаза светом. «София» до сих пор шла на полной скорости и содрогалась на волнах, осколки разбитой пены взметались вверх к ее корпусу. Звук работающих на полной мощности дизельных двигателей напоминал приглушенный стук военных барабанов.

– Капитан «Софии»! – обратился голос через мегафон. – Покажитесь!

Проследовала пауза длинною в несколько секунд.

– Капитан «Софии»! Покажитесь! – прежний запрос повторялся снова и снова.

Майкл мог хорошо рассмотреть «Копье». Этот корабль действительно выглядел, как обычное грузовое судно. Мачты, ходовые огни, освещавшие несколько мотков веревки, спасательные шлюпки, вентиляционные трубы шпили, сети, различные машины и кабели, используемые на грузовых судах, и тому подобное.

Майкл заметил фигуру в черном плаще и белой капитанской фуражке, стоявшю у перил в голубой, хорошо освещенной рубке. Капитан Мансон Кённиг собственной персоной, надо думать?

– Капитан «Софии»! Покажи…

Гюстав Бушен шагнул вперед и выстрелил в воздух из своего «Томми». Выстрел угодил прямо в прожектор и моментально погасил свет.