Текст книги "Час волка"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Луч уперся в крышу, стал медленно приближаться к дыре.

Ближе, еще ближе.

– Боже мой! – сказал один из находящихся внизу. – Погляди на это, Руди!

Луч света замер менее чем в трех футах от края дыры. – Что там?

– А вот что, – послышалось звяканье бутылок. – Кальвадо! Кто-то его здесь припрятал!

– Наверно, какой-нибудь местный доходяга. Свиньи! – Луч фонарика двинулся, на этот раз от дыры, он мазнул по коленям Майкла, но Руди уже шагал к бутылкам с яблочной настойкой, которые другой солдат выкопал из укромного места. – Не дайте Харцеру увидеть, что мы взяли с собой это, предупредил третий солдат, испуганным мальчишеским голосом. Ему явно не больше семнадцати, – подумал Майкл. – Иначе то, что сделает с нами Бутц и представить невозможно!

– Верно. Давайте, сматываем отсюда, – опять сказал второй солдат. Звякнули бутылки. – Нет, стойте. Нужно разобраться с этим до того, как мы выйдем отсюда. И давайте на всякий случай прочешем здесь.

Но лезть на сеновал они не стали, а воспользовались вместо этого своими автоматами. Майкл вжался телом в стену, холодный пот выступил у него на лице.

Он начал стрелять, выбивая отверстия в стене ниже сеновала. Потом грубым хрипом заговорил второй автомат, посылая пули через пол сеновала. В воздухе полетело сено и куски досок. Третий солдат стрелял выше, тоже по сеновалу, посылая зигзагом струи пуль, отбивавших куски от досок в двух футах справа от Майкла.

– Эй, вы идиоты! – заорал один из экипажа танка, когда шум стрельбы смолк. – Кончайте упражняться по амбарным мишеням. У нас тут канистры с бензином!

– В рот я .... этих эсэсовских сволочей, – выругался Руди спокойным тоном, а затем вместе с двумя другими солдатами покинул амбар с награбленными бутылками кальвадо. Дверь амбара осталась распахнутой.

– Кто здесь мэр? – кричал офицер – Харцер? – голос которого был раздражен и свиреп. – Кто старший? Немедленно выйти вперед!

Майкл еще раз посмотрел в пролом, ища путь к бегству. Он уловил запах лившегося бензина: один из экипажа второго танка, стоявшего на дороге, наливал бензин из канистры в горловину бензобака, рядом стояли еще две канистры.

– Здесь мы поговорим уже по-другому, – сказал кто-то из-под сеновала.

Майкл бесшумно повернулся, присел и стал ждать. Амбар наполнился светом.

– Меня зовут Харцер, – произнес голос. – Это мой напарник Бутц.

– Да, месье, – испуганно ответил старик.

Майкл очистил от сена пулевые отверстия в полу и прильнул к ним.

В амбар вошли пятеро немцев и пожилой седоволосый француз. Трое немцев, солдаты в полевой форме серого цвета и касках, как ведерко для угля, встали у двери, у каждого из них в руках смертельные черные автоматы "Шмайсер". Харцер был тощим мужчиной, державшимся с той неумолимой суровостью, которую Майкл всегда связывал в уме с идеалом нацизма. Как будто ему через зад вставили и продернули до самых лопаток железный шомпол. Рядом с ним стоял человек, которого звали Бутц – огромная толстоногая фигура, которую Майкл видел в свете факела. Бутц был ростом наверное около шести футов и трех дюймов и весом за двести пятьдесят фунтов. На нем была форма адъютанта, на его рыжеватой стриженой голове серая фуражка, а на ногах кожаные ботинки с подошвой толщиной не меньше двух дюймов. В красноватом свете фонарей, которые держали два солдата, широкое квадратное лицо Бутца было зловещим и уверенным. Лицо убийцы, любящего свое дело.

– Теперь мы одни, месье Жервез. Вам не стоит беспокоиться за других. О них мы тоже позаботимся. – Сено хрустело под ногами Харцера, продолжавшего говорить на ломаном французском: – Нам известно, что летатель на парашют упал здесь. Мы верим, что кто-то в ваша деревня должен быть его связь... э... агент. Месье Жервез, кто мог бы быть этим кем-то?

– Пожалуйста, месье... Я не... я ничего не могу сказать.

– О, не будьте настолько категоричным. Как ваше имя?

– Ан... Анри. – Старик дрожал. Майкл слышал, как у него стучали зубы.

– Анри, – повторил Харцер. – Я хотел, чтобы вы подумал, прежде чем отвечать. Анри, вы знаете, где упал летатель на парашют и кто тут ему помогает?

– Нет. Пожалуйста, капитан. Я клянусь, что нет.

– Увы, – вздохнул Харцер, и Майкл увидел, как он пальцем показал Бутцу.

Огромный человек сделал шаг вперед и пнул Жервеза в левое колено. Хрустнула кость, и француз вскрикнул, падая на сено. Майкл увидел, как на подошвах ботинок убийцы сверкнули металлические подковки.

Жервез обхватил колено и застонал. Харцер наклонился. – Вы сказали, не подумав, верно? – Он постучал по седоволосой голове. – Воспользуйтесь мозгами! Где упал летатель на парашют?

– Я не могу... о, Боже... я не могу...

Харцер произнес: – Дерьмо, – и отступил назад.

Бутц нанес тяжелый удар по правому колену старика. Кости хрустнули со звуком пистолетного выстрела, и Жервез взвыл от боли.

– Мы еще не научил вас, как думать? – спросил Харцер.

Майкл почуял запах мочи. Мочевой пузырь старика не выдержал. Запах боли тоже стоял в воздухе, словно горьковатый привкус свирепого урагана. Он почувствовал, как под кожей у него заныли мускулы и пелена пота стала покрывать его тело под маскировочной одеждой. Превращение могло вот-вот произойти, стоит ему захотеть. Но он остановил себя на самом краю неистовства: что это может дать? "Шмайсеры" располосуют его с такой же легкостью, что и человека, а при такой расстановке солдат у него нет возможности расправиться со всеми тремя людьми и двумя танками. Нет-нет, с некоторыми вещами человек справится лучше, и это одно из его "я" лучше знало свой предел. Он постарался расслабиться, чтобы снять напряжение, предвещавшее превращение, и почувствовал, как оно спало и отошло от него, словно колкое облачко.

Старик всхлипывал и молил о пощаде. Харцер сказал: – Мы некоторое время подозревал, что Безанкур – центр шпионов. Мой работа заключается в том, чтобы их разыскать. Вы понимаете, что это есть мой работа?

– Пожалуйста... больше не бейте меня, – шептал Жервез.

– Мы собираемся вас убить. – Это была констатация факта, без каких-либо эмоций. – Мы собираемся вытащить ваш труп наружу, чтобы показать другим. Потом мы опять будем задавать наши вопросы. Понимаете, ваша смерть в действительности будет спасать жизни, потому что кто-то скажет. Если никто не скажет, мы сожжем всю вашу деревню. – Он кивнул Бутцу.

Майкл напрягся, но здесь ничего сделать было нельзя.

Рот старика открылся от страха, он попытался отползти на своих раздробленных ногах. Бутц пнул его в ребра, раздался треск, как от прогнившей бочки, и Жервез завыл и ухватился за сломанные ребра, которые впились в его тело. Следующий пинок подкованного сапога попал старику в ключицу, и она с хрустом сломалась. Жервез дернулся как рыба на гарпуне. Бутц продолжил пинать ногами, добивая старого француза каблуками насмерть, действуя медленно и с продуманной методичностью – пинок в живот, чтобы отбить внутренности, каблуком по руке, чтобы раздробить пальцы, пинок в подбородок, чтобы выбить челюсть, зубы посыпались как пожелтелые игральные кости.

– Это моя работа, – проговорил Харцер в истекающее кровью изувеченное лицо. – Мне за нее платят, понимаете?

Бутц пнул старика в горло и перебил гортань. Жервез стал задыхаться, и Майкл увидел, что лицо Бутца вспотело от усилий, этот человек не улыбался, черты его лица были словно бы высечены из камня, но в его светло-голубых глазах светилось удовольствие. Майкл неотрывно смотрел на лицо Бутца. Ему хотелось взглядом прожечь его до мозгов.

Жервез в последней безумной попытке попытался поползти к двери. На сене оставался кровавый след. Несколько секунд Бутц дал ему ползти, а потом встал правой ногой на середину спины старика и сломал его позвоночник, как палку метлы.

– Вытащите его наружу. – Харцер повернулся и быстро пошел к остальным крестьянам и к солдатам.

– Я нашел серебряный! – Солдат поднял зуб. – Может, у него есть еще такие?

Бутц пнул дрожащее тело сбоку в голову, вылетело еще несколько зубов. Солдат наклонился, разыскивая в сене серебро. Потом Бутц вышел вслед за Харцером, а двое солдат ухватили Жервеза за ноги и выволокли труп из амбара.

Майкл остался в темноте, в ноздрях его стоял запах крови и ужаса. Он дрожал, на затылке у него поднялись волосы. – Внимание! – услышал он крик Харцера. – Ваш мэр отделился от жизни и оставил вас одних! Я намерен задать вам два вопроса и хочу, чтобы вы тщательно подумал, раньше чем отвечать...

Хватит, – подумал Майкл. Настала пора ему самому задавать вопросы. Он встал, подобрался к пролому. Бензиновый запах стал еще гуще. Человек на втором танке доливал из канистр остатки. Майкл понял, что надо действовать, и действовать сейчас. Он встал у дыры, вылез на крышу и там пригнулся.

– Где упал летатель на парашют? – спрашивал Харцер. – И кто ему помогает?

Майкл прицелился и выстрелил.

Пуля пробила канистру с бензином, которую держал человек. При этом произошло одновременно две вещи: бензин выплеснулся из канистры на одежду человека, и от пулевого отверстия брызнули искры. Крик Харцера оборвался.

Канистра взорвалась, и танкист вскочил, превратившись в факел.

Пока человек дико прыгал и огонь голубым пламенем охватил лужицу вокруг горловины бензобака танка, Майкл разобрался с еще тремя танкистами, стоявшими у самого амбара. Один из них заметил вспышку из дула пистолета и поднял свой автомат. Майкл попал ему в шею, и автомат выпустил в небо веер трассировочных пуль. Другой был готов уже вот-вот прыгнуть в люк головой вперед. Майкл выстрелил, но пуля отскочила от металла. Он выстрелил второй раз, и тогда человек вскрикнул и, ударившись спиной, свалился с борта танка на землю. Майкл отметил, что в обойме его "Кольта" осталось три патрона. Оставшийся танкист побежал, ища, где бы укрыться. Майкл спрыгнул с крыши.

Он приземлился на танке возле главного люка, от удара ноги у него загудели. Он услышал, как Харцер вызывал пулеметчика и приказывал солдатам окружить амбар. Люк был все еще открыт, край его был вымазан кровью немца. Майкл уловил движение справа, почти за спиной у себя, и развернулся, когда солдат выстрелил из винтовки. Пуля прошла у него между колен и срикошетила от крышки люка. Майклу некогда было прицеливаться, но ему это делать и не пришлось, потому что в следующее мгновение разрывы пуль ударили немца в грудь и подкинули его, после чего он рухнул на землю.

– Лезь внутрь, – крикнула Габи, держа в руках дымящийся "Шмайсер", который она забрала у первого застреленного Майклом немца. – Скорее! – она подскочила, ухватившись за металлическую ручку, и подтянула себя на танк. – Вы что, не понимаете по-французски? – рассердилась Габи, глаза ее горели злобой. Выстрелила винтовка, две пули отскочили, взвизгнув, от танковой брони, и дальше уговаривать Майкла не потребовалось. Он прыгнул в люк и ниже, в тесную кабину, где горела красная лампочка. Габи последовала за ним, потянулась и захлопнула люк, потом заблокировала его.

– Туда, вниз, – Габи толкала его глубже внутрь танка, и он уселся в неудобное кожаное сиденье. Перед ним был щит с циферблатами и показателями приборов, что-то типа рукояти ручного тормоза и несколько рычагов. На полу были разные педали, а перед самым лицом – узкая смотровая щель, справа и слева тоже были щели, и сквозь левую он увидел танкиста, горевшего на земле около второго танка, другой человек, высовывавшийся из танкового люка, кричал: – Повернуть башню вправо на шестьдесят шесть градусов!

Башня танка с курносой пушкой стала плавными рывками поворачиваться. Майкл приставил дуло пистолета к смотровой щели и нажал на курок, вырвав кусок из плеча человека. Немец сполз назад в танк, но башня продолжала поворачиваться.

– Давай, заводи! – закричала Габи, в ее голосе послышался страх. Тарань его!

Пули щелкали по бронированным бортам танка как нетерпеливые удары кулаков. Майкл встречался с танками такого типа в Северной Африке и знал, как им управлять с помощью рычагов, которые переключали передачи и скорости гусениц – но сам он раньше никогда танк не водил. Он бесполезно искал, как его завести, и тут рука Габи скользнула вниз перед его носом, нажала на кнопку стартера, послышалось жужжание, затем молотящий, стучащий рев, за которым последовал глухой выхлоп. Танк затрясло, мотор заработал. Майкл нажал ногой на то, что показалось ему педалью газа, дернул этим рычаг переключения передач и отпустил отжатую Габи педаль сцепления. Это был не прогулочный "Седан" модели "Ягуар". Шестерни со стуком вошли в зацепление, и танк рванул вперед, откинув голову Майкла на мягкий подголовник. Сверху над ним, на месте заряжающего, Габи сквозь свою щель увидела, как на танк запрыгнули люди, направила в нее ствол "Шмайсера" и полила пулями две пары немецких ног.

Майкл выжал педаль газа до пола и дернул на себя один из рычагов. Гусеница справа остановилась, а левая продолжала вращаться, разворачивая танк вправо, но это было не то направление, на которое рассчитывал Майкл, поэтому он вернул этот рычаг в исходное положение и оттянул другой. На этот раз остановилась левая гусеница, а правая закрутилась, резко повернув танк влево, в сторону врага. Танк дрожал, но подчинялся антигитлеровской коалиции точно так же, как и "Оси". Майкл увидел, что башня второго танка вот-вот уставится прямо на них.

Он отжал сцепление. Пушка второго танка плюнула огнем. Послышался предупреждающий о смерти вскрик француженки, и волна печного жара обдала сквозь щель лицо Майкла. На мгновение он потерял всякое представление о происходящем, не зная, разорван ли он на миллион кусков или нет, – и тут раздался взрыв, где-то в поле в трехстах ярдах за Безанкуром.

У него не было времени переживать и уж точно для испуга. Он отпустил педаль сцепления, и танк продолжил поворот влево. Гусеницы взметывали фонтаны земли. А затем смотровую щель заполнил второй танк, из пушка на его башне все еще курился дымок.

– Ящик позади тебя, – закричала Габи. – Залезь в него! – Пулеметные пули с визгом отскакивали от башни, заставляя Габи инстинктивно пригибаться.

Майкл засунул в ящик руку и вытащил металлическую кассету. Габи потянула за рычаг, повернула другой, раздался звук и открылись металлические полозки. – Вставляй сюда! – сказала она, помогая ему заправить кассету в канал затвора пушки. Затем с треском захлопнула затвор, на лице ее показались капельки пота. – Держи ровнее! – сказала она ему и дернула другой рычаг. Что-то зажужжало, началось взведение ствола.

Второй танк начал пятиться, его башня готовилась для второго выстрела. Майкл поставил рычаги в нейтральное положение и двинулся ровным курсом, направляясь прямо к чудовищу. Из люка показалась голова человека, что-то кричавшая, что именно, Майкл из-за грохота двигателя разобрать не мог. Однако он догадался, что это был приказ развернуть башню на девяносто девять градусов. Для них это будет смертельный выстрел.

Пушка поворачивалась, ища цель.

Майкл собрался было снова отжать сцепление и тормоз, но остановил себя. Они могли и на этот раз ожидать, что он остановится. Он стал давить на газ, шальная пуля ударила в край смотровой щели справа, осыпав его искрами.

– Держать курс ровно! – предупредила Габи и потянула за красную планку с надписью "фойерн" – "огонь".

Майкл подумал, что одновременно произошли две вещи: его барабанные перепонки вылетели из головы наружу, а кости выскочили из суставов. И в то же мгновение понял, что его неудобства были чепухой по сравнению с теми, которые испытал экипаж второго танка.

Во вздыбившемся красном столбе взрывов и пламени Майкл увидел, как с другого танка начисто срезало башню, словно скальпелем бородавку. Ее пушка все же выстрелила, поскольку была заряжена, башня дважды перевернулась в воздухе и шмякнулась в пыль. Из туловища чудовища с волями выпрыгнули два человеческих факела, уже обреченные на смерть.

Майкл ощутил запахи пороха и обгоревшего мяса. Из другого танка вырвался еще один взрыв, раскидавший звенящие куски железа. Майкл дернул за один из рычагов, сворачивая влево, чтобы промчаться мимо разодранного каркаса.

Немецкие солдаты с криком убегали с дороги танка. Сквозь смотровую щель Майкл увидел две фигуры. – Огонь! Огонь! – орал Харцер с "Люгером" в руках, но всякое подобие порядка было нарушено. В нескольких шагах позади него Бутц безучастно наблюдал за происходящим.

– Вот он, сукин сын! – сказала Габи. Она вытянула руки, отвинтила люк и отбросила его крышку, прежде чем Майкл смог удержать ее. Она высунула голову и плечи, прицелилась из "Шмайсера" и отстрелила Харцеру голову. Его тело сделало три шага назад, прежде чем свалиться, а Бутц плашмя бросился на землю.

Сзади ревел мотор танка. Майкл ухватил Габи за ногу и втащил ее назад. Она захлопнула люк, из дула "Шмайсера" шел голубой дымок. – Через поле! – сказала она ему, и он повел танк прямо вперед, переключившись на максимальную передачу.

Майкл сурово улыбнулся. Он был уверен, что только капитан Харцер мог бы понять, что это была работа не только Габи.

Взметая гусеницами густую желтую пыль, танк грохотал по полю, удаляясь от деревни и беспорядочных вспышек винтовочных выстрелов. – Они будут двигаться по нашему следу на патрульных бронемашинах, – сказала Габи. – И, наверно, уже вызывают подкрепление. Нам лучше бы выбраться из отсюда, пока можно.

У Майкла возражений не было. Он достал еще один снаряд из деревянного ящика за его сиденьем и заклинил им педаль газа. Габи вылезла наверх через люк, ожидая, когда Майкл присоединится к ней, затем швырнула свой "Шмайсер" и прыгнула. Он спрыгнул спустя пару секунд – и впервые наконец-то ступил на землю Франции.

На какое-то мгновение он в пыли потерял ее из виду. Затем заметил какое-то шевеление слева, и ошеломленная Габи в испуге открыла рот, когда он бесшумно появился сзади нее и стиснул ее руку. Она автоматом указала вперед.

– Лес находится там. Вы можете бежать?

– Всегда, – ответил он. И побежал в сторону деревьев, располагавшихся примерно в тридцати ярдах от них. Через некоторое время Майкл сбавил шаг, чтобы не вырваться от нее далеко вперед.

Они без затруднений достигли леса. Стоя между деревьями, Майкл и Габи смотрели на то, как прошли две патрульные бронемашины, следуя за танком на почтительном расстоянии. Танк уведет их по меньшей мере на несколько миль.

– Приветствуем вас во Франции, – сказала Габи. – Вы верите в знаменательное начало, да?

– Любое начало, если я остался в живых, знаменательно.

– Поздравлять себя пока рано. Нам еще предстоит долгий путь.

Она повесила "Шмайсер" на плечо и подтянула ремень. – Надеюсь, что у вас выносливое сердце – я хожу быстро.

– Постараюсь не отставать, – пообещал он.

Она повернулась, вся сосредоточенная и целеустремленная, и стала тихо продвигаться по лесной поросли. Майкл держался футах в двенадцати позади, вслушиваясь в звуки, доносившиеся до них. За ними не гнались; после того как Харцер был убит, солдаты потеряли всякую инициативу и никто не торопился прочесывать лес. Майкл вспомнил человека в начищенных и подкованных сапогах. Убить старика было легким делом. Ему было интересно, как поведет себя Бутц против более серьезного соперника.

Что же, жизнь полна неожиданностей.

Майкл шел за молодой француженкой, и лес укрывал их.

2

После часа быстрой ходьбы в юго-западном направлении, в течение которого они пересекли несколько полей и дорог – все это время Габи держала "Шмайсер" наизготовку, а уши Майкла настороженно прислушивались к звукам – она сказала:

– Тут мы подождем.

Они находились среди деревьев, росших вдоль опушки леса, и Майкл увидел перед собой одинокий фермерский каменный домик. Он был полуразрушен, крыша его провалилась, уничтоженная, вероятно, случайной бомбой союзников, снарядом из мортиры или эсэсовскими карателями, охотившимися на партизан. Даже земля вокруг дома обуглилась от огня, от сада остались лишь несколько обгоревших пеньков.

– Вы уверены, что мы там, где следует быть? – спросил ее Майкл. Вопрос был бессмысленным, и ее холодный взгляд сказал ему об этом.

– Есть определенный график, – объяснила она, усаживаясь на корточки и кладя "Шмайсер" на колени. – Мы не сможем попасть внутрь раньше, чем через... – Она замерла, пока смотрела на светящиеся стрелки своих наручных часов. – Двенадцать минут.

Майкл встал рядом с ней на колени, пораженный ее способностью ориентироваться. Как она смогла найти это место? Конечно, по звездам, если только она не знала маршрут наизусть. Но хотя они были явно в том месте, где им полагалось быть в условленное время, здесь поблизости не было никаких других ориентиров, кроме одинокого разрушенного фермерского домика. – Вы, должно быть, имеете какой-то опыт обращения с танками, сказал он.

– По правде говоря, нет. Просто у меня был любовник-немец, который был командиром танкового экипажа. От него я научилась всему.

Майкл поднял брови.

– Всему?

Она быстро глянула на него, потом опять отвела взгляд в сторону; его глаза казалось светящимися, как стрелки ее часов, и они смотрели не мигая.

– Это необходимо, чтобы я... выполняла свои обязанности на благо страны, – сказала она, слегка неуверенно. – Этот человек обладал сведениями о грузовиках с конвоируемыми. – Она чувствовала, что он смотрит на нее. – Я делала то, что от меня требовалось. Не больше.

Он кивнул. "Этот человек" – сказала она. Ни имени, ни чувств. Эта война была такой же безжалостной, как перерезанное горло.

– Я сожалею о том, что произошло в деревне. Я...

– Забудьте об этом, – прервала его она. – Вы в том не виноваты.

– Я видел, как умирал старик, – продолжил он. Конечно, ему и раньше приходилось видеть смерть. Много раз. Но холодная аккуратность ударов носков и каблуков Бутца все еще заставляла его внутренне содрогаться. Кто тот человек, который убил его? Харцер называл его Бутцем.

– Бутц был телохранителем Харцера. Эсэсовский натасканный убийца. Теперь, когда Харцер мертв, они, вероятно, приставят Бутца к какому-нибудь другому офицеру, наверно на восточном фронте. – Габи помолчала, заглядевшись на хрупкое мерцание луны на стволе "Шмайсера". – Старик Жервез был моим дядей. Он был последним моим кровным родственником. Мои мать, отец и два брата были убиты нацистами в 1940 году. – Это было сказано без эмоций, просто как факты, безо всякого намека на чувство. Чувства, – подумал Майкл, – выжжены из нее, как жизнь из этого сада.

– Если бы я об этом знал, – сказал Майкл. – Я бы...

– Нет, вы бы не, – резко сказала она. – Вы бы сделали именно так, как сделали, иначе бы ваша миссия закончилась и вы были бы мертвы. Мою деревню сожгли бы дотла в любом случае и все люди были бы казнены. Мой дядя знал о риске, на который шел. Он был человеком, приведшим меня в подполье. – Ее взор встретился с его. – Ваша миссия – важное дело. Потеря одной, двух или жизней целой деревни значение сейчас не имеет. У нас более значительная цель. – Она отвела взгляд от его мерцающих проницательных глаз. Если повторять это еще и еще, то смерть и в самом деле показалась бы не большим, чем просто бессмыслицей, подумала она. Но где-то в глубине своей опаленной душе она в этом сомневалась.

– Пора идти внутрь, – сказала Габи, еще раз проверив по часам время.

Они пересекли поляну, Габи со "Шмайсером" наготове, а Майкл – нюхая воздух. Он ощущал запах сена, сгоревший травы, яблочно-винный аромат волос Габи, но никакого потного духа кожи, который мог бы означать солдат, спрятавшихся с засаде. Пока Майкл следовал за Габи в разрушенный крестьянский дом, он уловил следы странного запаха смазки. Металлический дух, – подумалось ему. Смазка на металле? Она вела его через свалку ломаных досок и камней к куче золы. Он опять уловил масляный металлический запах, вокруг этой кучи золы. Габи опустилась на колени и засунула в золу руки. Майкл услышал, как заскрипели металлические петли. Зола была вовсе не золой, а искусно разрисованной и уложенной резиновой массой. Пальцы Габи нашли смазанный маховик, который она повернула на несколько оборотов вправо. Потом она вытащила руку, и он услышал скрипы задвижек, открываемых под дверью крестьянского дома. Габи встала. Медленно открылся люк, крышка которого была замаскирована кучкой пепла. Смазка блестела на металлических петлях и шестернях, под землею уходили деревянные ступеньки.

– Входите, – сказал по-французски худой молодой паренек и жестом показал Майклу лезть по ступенькам вниз, в буквальное подполье.

Майкл влез в люк, сразу же за ним последовала Габи. Другой человек, на этот раз постарше, с сильно поседевшей бородой, стоял в конце прохода, держа фонарь. Первый человек закрыл люк и повернул закрывающий изнутри маховик, затем набросил три засова. Коридор был узкий и с низким потолком, и Майклу пришлось пригибаться, пока он шел за человеком с фонарем.

Они пришли к следующей лестнице, ведшей вниз, на этот раз каменной. Землистые стены состояли из кусков грубого древнего камня. У основания лестницы было большое помещение и несколько коридоров, змеившихся в разных направлениях. Что-то вроде средневековой крепости, решил Майкл. С кабелей над головой свисали лампочки, обеспечивавшие сумрачное освещение. Откуда-то доносилось жужжание, похожие на шум работающих швейных машинок. В этом помещении на большом столе в свете ламп лежала карта, Майкл приблизился к ней и увидел улицы Парижа. Раздался шум голосов, в другой комнате разговаривали люди. Стучала пишущая или шифровальная машинка. В помещение вошла привлекательная пожилая женщина с папкой-регистратором в руках, которую она поместила в один из нескольких шкафов. Она быстро глянула на Майкла и вернулась обратно, к своим занятиям.

– Ну, леди, – сказал кто-то по-английски визгливым голосом. – Вы не шотландка, но вы подойдете.

Майкл услышал за несколько секунд до этого тяжелые шаги, поэтому не был застигнут врасплох. Он повернулся и встретился с рыжебородым гигантом в шотландской юбке.

– Пирл Мак-Каррен – к вашим услугам, – сказал человек с шотландской картавостью, в прохладном воздухе подземелья у него изо рта вырывались брызги и пар. – Король Шотландской Франции. Которая находится между этой стеной и противоположной, – добавил он и затрясся от смеха. – Эй, Андре! сказал он человеку, несшему фонарь. – Как насчет стаканчика доброго вина для меня и моего гостя, а? – Человек вышел из комнаты в один из коридоров. – На самом деле его зовут как-то иначе, – сказал Мак-Каррен Майклу, прикрывая рот ладонью, будто поверяя большой секрет. – Но я не могу произнести большинство их кличек, поэтому всех их я зову просто Андре, а?

– Я понял, – сказал Майкл и вынужденно улыбнулся.

– У вас были небольшие неприятности, так ведь, а? – обратил Мак-Каррен внимание на Габи. – В последний час подлецы забили все радиоканалы. Они чуть не сели вам на хвост?

– Чуть, – ответила она по-английски. – Мой дядя Жервез мертв. – Она не стала дожидаться выражений сочувствия. – А также и Харцер и еще немного нацистов. Наш коллега – малый не промах. Мы также угнали у них танк "Панцеркампфвален-2" с опознавательными знаками 12-го танкового дивизиона СС.

– Хорошая работа. – Он нацарапал пометку в блокноте, оторвал листок и нажал на маленький звонок рядом со стулом у стола с картой. – Не помешает дать знать нашим друзьям, что парни из танковой дивизии СС рыщут поблизости. Эти машины, "двойки", старого образца, они должны оставлять характерные следы. – Он передал листок с пометкой женщине, приносившей ранее папку-регистратор, и она опять заспешила выйти. – Сочувствую насчет твоего дяди, – сказал Мак-Каррен. – Он проделывал дьявольски нужную работу. А до Бутца ты не добралась?

Она покачала головой. – Харцер был более важной мишенью.

– Ты совершенно права. И все же на душе кошки скребут, когда знаешь, что этот здоровенный сукин сын жив и все еще бьет людей ногами. Как говорит пословица... – его светло-голубые глаза на луноподобном с тяжелой челюстью лице цвета дуврского известняка остановились на Майкле. Подходите поближе и поглядите на петлю, в которую вы собираетесь сунуть свою шею.

Майкл обошел стол и встал рядом с Мак-Карреном, который возвышался как башня по меньшей мере на три фута над ним и казался широким как амбарная дверь. На Мак-Каррене был коричневый свитер с заплатами на локтях и темно-синяя с зеленым шотландская юбочка, расцветки полка Ночной Дозор. Волосы у него были несколько темнее, чем неухоженная борода, ярко-оранжевая с кремниевыми искорками. – Наш приятель Адам живет здесь, Мак-Каррен ткнул толстым пальцем в лабиринт бульваров, авеню и извилистых улочек. – Здание из серого камня на Рю Тоба. Дьявол, а ведь все они из серого камня, а? Как бы то ни было, а он живет в доме номер восемь на углу. Адам – писарь, работает в штате младшего немецкого офицера, который обеспечивает поставки для нацистов во Франции – продуктов, одежды, писчей бумаги, горючего и патронов. Можно узнать многое про войска по тому, чем их снабжает высшее командование. – Он пробарабанил пальцами по лабиринту улиц. – Адам каждый день ходит на работу вот этим маршрутом. – Майкл смотрел, как его палец проследовал по Рю Тоба, повернул на Рю Сен-Фарж, а затем остановился на авеню Гамбетта. – Здание находится здесь, окружено высокой оградой с колючей проволокой по ее верху.

– Адам еще работает? – сказал Майкл. – Даже несмотря на то, что гестапо уже известно о том, что он – шпион?

– Верно. Хотя я сомневаюсь в том, что они дают ему что-нибудь, кроме того, чтобы просто чем-то занять его. Смотрите сюда. – Мак-Каррен взял регистратор, лежавший рядом с картой, и раскрыл его. В нем были зернистые увеличенные черно-белые фотографии, которые он передал Майклу. Это были снимки двух мужчин, одного в костюме и галстуке, а другого в легкой куртке и берете. – Эти люди гестапо следуют за Адамом повсюду. Если нет этих, то обязательно есть другие. У них квартира в доме напротив его, и они следят за ним все время. Мы также вынуждены предположить, что они подключились к телефонным проводам и могут прослушивать все звонки к нему. – Взгляд Мак-Каррена встретился со взглядом Майкла. – Они выжидают, понимаете.

Майкл кивнул. – Ждут, чтобы подбить одним камнем двух птиц.

– Верно. И может, по двум этим птицам они надеются найти и само гнездо, чтобы в критический момент вывести нас из дела. Во всяком случае, они уловили, что Адам о чем-то знает, и наверняка не хотят, чтобы информация вышла наружу.

– Вы знаете что-нибудь о том, чем бы это могло быть?

– Нет. И никто в подполье этого не знает. Как только гестапо узнает, что человек что-то знает, чем бы это ни было, они вцепляются в него, как клещи в терьера.

Седоволосый француз, которого Мак-Каррен назвал Андре, принес запылившуюся бутылку и три бокала. Он поставил их рядом с картой Парижа и потом вышел, а Мак-Каррен налил вино в один из бокалов Майклу, потом Габи и себе. – За уничтожение нацистов, – сказал он, поднимая свой бокал. – И в память о Анри Жервезе. – Майкл и Габи присоединились к его тосту. Мак-Каррен быстро проглотил вино. – Итак, вы понимаете наши проблемы, парниша? – спросил Мак-Каррен. – Гестапо держит Адама в невидимой клетке.