Текст книги "Мертвый Бойфренд (ЛП)"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Я сидела между Джули и Мирандой. Джули сжимала мою руку и без конца спрашивала, в порядке ли я. Я кивала и вытирала слезы салфетками.

Мне казалось, что все это сон. Я смотрела на высокие цветы и блестящий темный гроб, вся сцена постепенно словно подернулась туманом, и я знала, что скоро очнусь ото сна и вернусь к реальной жизни. К реальной жизни с Блэйдом.

Но в переднем ряду сидели его родители. Они выглядели старше, чем я помнила. Я встречалась с ними лишь однажды. Они прижались друг к другу и всхлипывали, всхлипывали и качали головами, как будто не могли поверить, что это случилось.

Миранда чихнула. Звук эхом отразился от низких стропил. Несколько людей обернулись в нашу сторону.

Я осмотрелась и сосчитала. В часовне было всего то ли девятнадцать, то ли двадцать человек. На первых двух рядах друг к другу жались бледные печальные люди – родственники.

Я не увидела больше никого из нашей школы, кроме меня, Джули и Миранды. Обернувшись, я резко выдохнула, потому что увидела Ванессу, девушку-блондинку, с которой Блэйд был в клубе. Она шла по центральному проходу часовни, глядя прямо перед собой на гроб у алтаря.

За пару рядов от меня она обернулась. Увидела меня. Моргнула. Какое-то время смотрела на меня, вспоминая. Затем отвернулась.

Я почувствовала, как вспыхнуло мое лицо. Знает ли Ванесса? Она видела, как я взбесилась в клубе. Знает ли она?

Она прошла прямо мимо моего ряда, даже не взглянув на меня. Она села в третьем ряду, позади семьи, позади тех, кто всхлипывал, стонал и вытирал глаза.

Я тоже плакала. Органная музыка стала громче, потом стихла. Появился молодой священник, торжественно склонил голову. У него были темные волосы и черная борода, которую он теребил, произнося речь. На нем был коричневый пиджак и темные брюки. Верхняя пуговица его белой рубашки была расстегнута.

– Присаживайтесь, пожалуйста. Начнем. Для тех, кто в часовне впервые, меня зовут преподобный Норман Преллер.

Его голос звучал успокаивающе, он очень мягко говорил в микрофон. Звук эхом отбивался от пустых сидений.

– Вынужден признать, что мне не довелось познакомиться с Блэйдом, – Преллер потер бороду. Из колонок раздался царапающий звук. – Но ко мне подошло столько людей, чтобы просто сказать, каким замечательным человеком он был, что я ощущаю из-за этой трагедии почту такую же боль, как те, кто его знал.

Да, это была трагедия.

Джули протянула мне еще один платок. Я скомкала старый и бросила его на колени. Я смотрела на открытый гроб, на белую атласную подкладку крышки и думала. Я не могла слушать мягкоголосого священника, который даже не знаком с парнем, которого я любила.

Я думала о той ночи, когда мы с Блэйдом припарковались на Ривер Ридж над Шейдисайдом. Внизу в свете полной луны блестела река.

Мы выбрались из моей машины и расстелили на траве одеяло. Потом мы лежали на спине, держась за руки, и любовались звездами. Это была ясная, волшебная, серебряная ночь.

Мы обнимались, целовались и говорили, говорили. Нам было так легко общаться. Как будто мы были знакомы всю жизнь. Блэйд рассказывал, что мечтает быть археологом. Он хотел жить в прерии, выкапывать кости динозавров и узнавать факты о далеком прошлом, которых никто до этого не знал.

Забавно. Я сказала, что моя жизненная цель – уехать из Шейдисайда. Это была моя единственная цель.

Блэйд стал меня дразнить. Сказал, что моя цель слишком простая. Что мы можем уехать из Шейдисайда в любой момент, если захотим.

– Давай уедем вместе, – сказал он, прикасаясь губами к моей шее. – Мы можем просто оставить записку родителям и направиться на запад. Что насчет Монтаны? Можем поехать в Монтану.

Я рассмеялась и ткнула его под ребра.

– В Монтану? Серьезно? Почему в Монтану?

Он поднял палец и ткнул меня в ответ.

– Тебе не интересна Монтана?

– Эм… нет, – сказала я. – Я никогда не думала о Монтане.

– Вот почему мы просто обязаны поехать, – сказал он и притянул меня к себе. – Или мы можем просто остаться здесь навсегда.

Это была удивительная ночь, ночь, которую я никогда не забуду. Я знала, что Блэйд говорит о побеге не всерьез, но мне было все равно. Я думала, что, может, когда-нибудь…

А теперь я была здесь, в темной душной часовне. Вместо звезд я смотрела на гроб Блэйда. Проповедь закончилась. Молитвы произнесены. Все встали в очередь к гробу, чтобы попрощаться.

Родители Блэйда стояли у стены. Его мама закрыла лицо платком. Его отец с бледным и угрюмым лицом нервно переминался с ноги на ногу. Сначала мимо гроба прошли родственники, пробормотав соболезнования родителям.

Я держалась позади.

– Я не хочу, – сказала я.

Джули и Миранда взяли меня за руки.

– Ты должна, Кейтлин, – сказала Миранда. – Разве ты не хочешь попрощаться?

Мне безумно захотелось признаться. Рассказать им, что я сделала. Я прикусила язык и подавила в себе этот импульс.

Я присоединилась к очереди к гробу. Джули и Миранда держались рядом со мной. У стены Ванесса пожимала руки родителям Блэйда, скорбно склонив голову. Я не слышала, что она говорила. Она обернулась и пошла по боковому проходу к выходу из часовни. На меня она не смотрела.

Все снова стало казаться ненастоящим. У меня было ощущение, что я плыву поверх всего, не на полу, даже не в этой часовне. Мне хотелось стать птицей, расправить крылья, взлететь высоко-высоко, оторваться от земли, улететь подальше от этой ужасной сцены.

Я плыла… плыла… Мое сердце колотилось, как у колибри.

И вот я уже стою у обитого атласом гроба, глядя на безжизненное лицо Блэйда. Это был и Блэйд, и не Блэйд. Его лицо было покрыто слоем макияжа. Его щеки были ярко розовыми. Волосы на голове слиплись.

А глаза… этот пустой взгляд… стеклянных глаз. Открыты. Почему его глаза открыты?

Я глубоко вдохнула и отстранилась. Мне не хотелось, чтобы он меня видел. Не хотелось, чтобы мое лицо отражалось в этих ненастоящих стеклянных глазах.

Кто-то застонал. Наверное, мама Блэйда. Кто-то позади меня громко всхлипнул.

Джули взяла меня за руку. Мы пошли мимо гроба. Но я сдавленно вскрикнула и остановилась. Остановилась и в ужасе уставилась на Блэйда, который моргнул своими остекленевшими зелеными глазами.

Его голова повернулась вправо, потом влево. А затем начала подниматься с белой атласной подушки.

Я охнула и зажала рот ладонями. Потом схватилась за Джули, потому что мои колени начали подкашиваться. Я открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука.

Может, мне это просто показалось? Мое чувство вины заставляет меня хотеть, чтобы он ожил?

Нет. Комната наполнилась криками и воплями ужаса, оханьем и недоверчивыми стонами.

– Нет… Нет… Не-е-ет… – рыдали родители Блэйда и вытягивали перед собой руки, словно пытаясь защитить себя. В центральном проходе грохнулась в обморок пожилая женщина. Никто не поспешил помочь ей. Все взгляды были устремлены к гробу.

Все смотрели на тело, которое медленно… как в замедленной съемке… медленно… село.

18

– Он двигается! Он вылезает!

– Он живой!

– Блэйд, ты нас слышишь? Блэйд?

– Боже мой! Это невозможно! Это безумие! Боже мой!

По часовне разнеслись напуганные голоса. Никто не двигался. Миранда и Джули попятились от меня. С бледными лицами и выпученными глазами они прижались друг к другу возле алтаря.

Я стояла, прижав ладони к лицу, застыла перед гробом, всего в паре метров от шевелящегося тела.

– Чудо! Чудо! Мой мальчик жив! – закричала его мама.

– Врача. Здесь есть врач? – крикнула какая-то женщина. – Нам нужен врач.

– Он жив! Уведите его отсюда! Он не умер!

Блэйд неуклюже поднялся, его губы были плотно сжаты, остекленевшие глаза смотрели прямо перед собой. Со своими розовыми щеками и накрашенными губами, он напомнил мне куклу чревовещателя. Мне вдруг показалось, что я в одном из этих фильмов-ужасов, где оживает зловещая и опасная кукла чревовещателя.

Конечно, он был мертв. Я убила его. Я видела, как он истекал кровью. Я знала, что он мертв.

Но вот он, Блэйд, мой милый мертвый Блэйд, сидит в своем белом перламутровом гробу.

Я смотрела, как он поднимает руку, медленно, как будто каждый сантиметр дается ему с ужасной болью, как будто самое малюсенькое движение для него настоящее испытание. Да, Дневник, его правая рука поднялась, и он повернулся. Развернулся к напуганной, замершей толпе людей, которые пришли похоронить его.

Остекленевшие глаза изучали толпу, скользя с его родителей на пару средних лет рядом с ними, с них – на пожилого мужчину, опирающегося на трость, все они застыли от изумления и недоверчиво смотрели на происходящее.

Он еще немного повернулся, сильно изогнув тело. Теперь он смотрел на меня. В его глазах отсутствовали зрачки. Глаза были полностью зелеными, цвета весенней травы.

Он уставился на меня и… и его губы задрожали. Его щеки покрылись пятнами. Он попытался заговорить. Попытался открыть рот и что-то сказать. Но его рот был зашит.

Он напряженно пытался, уродливо изгибая губы. Наконец, он сдался. По-прежнему глядя на меня, он поднял руку и указал в мою сторону. Показал на меня пальцем. Палец сначала дрожал, потом успокоился, и он показал на меня всем.

Я почти слышала его голос, почти слышала, как он говорит:

– Слушайте все, он убила меня. Она – причина того, что я труп.

– О-о-о-о-о! – Из моего горла вырвался стон. Я не могла смотреть на Блэйда. Я знала, что никогда не смогу забыть эти ярко-розовые щеки, сшитые вместе красные губы, пустые слепые глаза. Никогда.

– О не-е-ет! – издав еще один животный вопль, я развернулась, чтобы сбежать от его ужасного взгляда. И увидела стоящую посреди прохода фигуру. Всю в черном.

Дина Фиар.

Ее прямая черная юбка доставала почти до пола. Поверх темно-фиолетовой блузки на ней был надет черный жилет. Она стояла в проходе с вытянутыми руками, с крепко сжатыми в кулаки ладонями. И она что-то быстро бормотала себе под нос.

Ее глаза, спрятанные за совиными очками, безотрывно смотрели на тело.

Не разжимая кулаки, она держала руки прямо перед собой. В одном кулаке был зажат какой-то серебряный орнамент. Амулет в форме птицы с распростертыми крыльями.

Она держала амулет перед собой, запрокинула голову, ее губы быстро шевелились. И я поняла, что она с напряженным лицом говорит и говорит на каком-то странном языке.

Дина подняла амулет над головой, и тело пошевелилось. Она махнула кулаком, и тело взмахнуло рукой. Она двигала амулет вверх-вниз, и тело кивало головой.

Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что она его контролирует.

Бормоча немного громче, она двинулась по проходу в нашу сторону, вытянув руки перед собой, зажав в кулаке амулет-птицу. Она тяжело дышала. Ее глаза были прищурены, а челюсти – напряженно сжаты.

Дина Фиар оживила Блэйда.

– Дина! – выкрикнула я ее имя. – Дина, что ты делаешь?

Она проигнорировала мой вопрос и продолжила бормотать, быстро шевеля губами и не отводя глаз от шевелящегося тела. Она сделала еще один шаг к гробу. Сильно дернула руками, и тело вздрогнуло.

В часовне воцарилась тишина. Все смотрели на Дину, смотрели на тело, смотрели на тот ужас, что происходит под покровом тишины. Женщина, упавшая в обморок, приходила в себя на скамье сбоку. Две маленькие девочки, одетые в черное, громко плакали, прижавшись друг к дружке.

– Дина… – снова позвала я ее.

– Вернись, Блэйд, – бормотала она, подходя ближе. – Вернись сейчас же. Вернись. Вернись. По ее лбу и щекам струился пот. Амулет у нее в руке дрожал.

Она посмотрела на меня.

– Не мешай. Нужно сильно сконцентрироваться… нужно много энергии. Я… Я…

Ее глаза закатились, я охнула. Она издала сдавленный вздох. Ее колени подкосились. Руки взлетели в стороны. И она рухнула на пол часовни, сильно ударившись головой о деревянный пол. Амулет улетел под скамейку.

Дина не двигалась.

Вокруг раздались крики. Я обернулась к гробу и не увидела Блэйда. Неуверенно я подошла к алтарю, заглянула в обитый атласом гроб и увидела, что он лежит на спине. Его пустые глаза смотрели в потолок. Руки лежали вдоль тела.

Он снова был мертв.

Он не двигался. Его голова безжизненно утонула в атласной подушке. Он не дышал. Труп. Труп. Снова труп.

Мама Блэйда сползла на пол, прислонившись головой к стене. Ее муж пытался напоить ее водой. Но его руки так тряслись, что он пролил воду на жену.

Люди кричали. Люди плакали. Джули с Мирандой спрятались за одной из высоких ваз с лилиями. Они быстро говорили, одновременно, бешено размахивая руками.

К алтарю подбежал врач. Он заозирался, не зная, с кого начать. Подавленные люди сидели на скамейках. Мужчина на боковой скамье громко стонал, держась за сердце.

Врач стал на колени в проходе и наклонился над Диной Фиар. Он поднял ее запястье, пытаясь нащупать пульс.

Я двинулась к Джули и Миранде. Мы трое обнялись, держась друг за дружку, как будто пытаясь ухватиться за реальность, реальный мир, мир, в котором мы точно знали, что трупы не сидят в своих гробах. Джули вытерла глаза влажным платком. Ее щеки раскраснелись от плача.

На меня навалилось сразу множество ощущений. Паника, напряженность. Ожидание, что случится еще что-то невозможное. Оцепенение. Но больше всего страх.

Доктор потер безжизненную руку Дины своими ладонями. Я услышала, как Дина застонала. Поддерживая за спину, он помог ей сесть.

Она заморгала и затрясла головой. Ее черные волосы тут же упали ей на лицо. Она убрала их обеими руками.

– Слишком много энергии… – пробормотала она.

Врач что-то сказал ей на ухо. Я не расслышала, что именно. Если до этого в часовне было тихо, то сейчас все заговорили одновременно.

Врач встал, отряхнул колени своих темных брюк и пошел к мужчине, все еще прижимающему руку к груди.

Родители Блэйда стояли по бокам гроба, глядя на своего мертвого сына. Мама Блэйда что-то шептала ему. Она надеялась, что он снова встанет?

Я вздрогнула. Увидела, что Дина встает на ноги. Она схватилась за спинку скамейки, чтобы удержать равновесие. Ее очки погнулись. Лицо было белым, как полотно, а подбородок и губы дрожали.

Она поискала и нашла амулет в виде серебряной птички. Затем осторожно подняла его с пола и сунула в карман.

Неожиданно снова появился преподобный Преллер. Я не видела его с самого начала похоронной церемонии. Он часто моргал, и у него дергалась одна щека. По пути к кафедре он нервно поправлял рукава и прочищал горло.

– Дамы и господа, – начал он. Его голос утонул в нуле и криках. Он несколько раз постучал по микрофону. – Дамы и господа, внимание, пожалуйста.

В комнате стало тихо. Священник снова прочистил горло. Нервно поправил галстук. Его щека задергалась сильнее.

– Случился неприятный инцидент, – сказал он.

После этих слов все снова заговорили.

Неприятный инцидент?

Лицо Преллера покраснело. Он снова прочистил горло.

– Я должен сделать последнее объявление, – произнес он. – Погребение… состоится по расписанию. Все желающие приглашаются на Дубовое кладбище Шейдисайда. Семья попросила, чтобы я сказал вам, что поминок не будет. Они просят, чтобы вы позволили им пережить их опустошающую потерю в уединении.

– Но он не умер! – выкрикнул кто-то.

Это снова вызвало гул голосов. Я осознала, что зажимаю уши ладонями. Нужно было выбираться оттуда. Я больше не могла этого выносить.

Джули и Миранда оживленно разговаривали с Преллером, отчаянно жестикулируя и указывая на гроб. Я решила, что поговорю с ними позже.

По боковому проходу я направилась к выходу из часовни. Мне сдавило грудь. Было тяжело дышать. Мне был нужен свежий воздух. Нужно было пойти куда-то и поразмышлять. Нужно было сбежать.

Я была уже на полпути, когда заметила, что Дина Фиар наблюдает за мной. Я остановилась и повернулась к ней. Она что-то прожестикулировала, но я не поняла что. Казалось, она о чем-то умоляет меня. Выражение ее лица было напряженным.

Она сложила руки рупором у рта и крикнула. Но отбивающиеся от стен голоса заглушили ее. Я ничего не услышала.

Я помахала ей. Мне не хотелось разговаривать с Диной. Мне было необходимо сбежать. Я развернулась и побежала к выходу. Распахнув двумя руками дверь, я шагнула навстречу солнечному свету.

Яркий свет вынудил меня прикрыть глаза рукой. Я глубоко вдохнула теплый воздух и увидела на другой стороне дороги группу детишек, которые смеялись и гонялись друг за другом по детской площадке.

Я всхлипнула. Мне вдруг захотелось оказаться там с ними. Захотелось снова стать ребенком.

Я снова вздохнула и направилась к бетонному крыльцу часовни. Мимо меня пробежал парень в синих трениках и красной кепке с эмблемой «Ред Сокс», рядом с ним на поводке бежала небольшая коричневая собачонка.

Солнечный свет приятно грел мое лицо. Я оставила машину у обочины и немного погуляла. Я была потрясена, Дневник. Я была в шоке. Но, скорее всего, все, кто был на похоронах, были так же расстроены, сбиты с толку и напуганы, как и я.

Нарезав несколько кругов по Норт-Хиллз, я вернулась в машину. Мне нужно было ехать домой. Дорогу я вообще не запомнила.

Следующее, что я помню, была наша подъездная дорожка. А потом я через заднюю дверь вошла в кухню. Схватилась за кухонную тумбу. Меня знобило и подташнивало.

– Мам? Пап? – позвала я. Но они, естественно, были на работе.

Я вдруг осознала, что целый день не ела. Возможно, еда сможет меня успокоить. Я как раз направлялась в кухню, когда запищал мой телефон.

Я достала телефон и уставилась на экран. Новое сообщение. Номер мне был незнаком. Я перевела взгляд на сообщение и прочла:

«Это я. Дина. Его еще не похоронили. Еще не поздно».

19

Я уставилась на светящийся экран. Перечитала сообщение еще раз. Я знала, о чем говорит Дина. Мне не пришлось ломать голову над этим.

Я как будто снова увидела ее стоящей посреди прохода в часовне, напряженную, с вытянутым перед собой амулетом, сконцентрированную и бормочущую, бормочущую. И она заставила тело двигаться. Заставила Блэйда сесть. Заставила его повернуться и указать на меня. Смотреть на меня жуткими стеклянными глазами.

И я знала, чего она хотела теперь. Она хотела закончить оживлять Блэйда. Она хотела закончить то, что начала в часовне. Но зачем? Почему она хотела вернуть Блэйда?

Чтобы узнать, кто его убил? Она думала, что если вернет его, то он назовет своего убийцу? То есть меня?

От этой мысли я содрогнулась. Телефон выскользнул у меня из рук и упал на пол. Когда я наклонилась за ним, он снова запищал.

Пришло еще одно сообщение от Дины:

«Это срочно. Иди ко мне домой немедленно».

А потом еще одно:

«Не раздумывай. У тебя нет выбора».

Я положила телефон на шкафчик. Мне не хотелось держать его в руках. Не хотелось читать больше никаких сообщений от Дины Фиар.

– Она чокнутая, – вслух пробормотала я. Затем открыла холодильник, взяла бутылку апельсинового сока, поднесла ее ко рту и начала пить. Когда я закончила, я тяжело дышала, мою грудь словно сдавило.

Я любила Блэйда. По крайней мере, думала, что любила. Но я не хотела, чтобы он вернулся. Не хотела, чтобы он ожил. Ожил и рассказал всем, что я убийца, что я взбесилась и резала, резала, резала его.

Я знала, что если Блэйд вернется… если Дине действительно удастся оживить его. то моя жизнь будет кончена.

Как я могла остановить ее? Я понятия не имела. Я не знала, как ее остановить. Но я определенно не хотела помогать ей.

Я достала из холодильника миску салата с тунцом и начала вилкой запихивать его себе в рот. Я умирала от голода. Внутри меня словно был целый каньон. Это было ненормально. Я никогда не ощущала такого чувства голода.

Теперь все было ненормально. Все.

Люди никогда не перестанут болтать об этих похоронах. О теле, севшем в гробу. Это будет в новостях. Об этом узнаю по всему городу… везде. Главная сенсация… и жутчайшее воспоминание для всех тех, кто там был.

Я посмотрела на сообщение Дины на экране моего телефона. Мне хотелось схватить телефон и вышвырнуть его через заднюю дверь как можно дальше. Я хотела остаться одна и чтобы никто не мог до меня добраться.

Телефон зазвонил, и я подпрыгнула. Дина. Она не собиралась оставлять меня в покое. Она не собиралась давать мне ни единого шанса.

Какое-то время телефон продолжал звонить, пока у меня не сдали нервы. Я подняла его со шкафчика и прижала к уху.

– Дина, оставь меня в покое! – закричала я.

На другом конце установилась тишина. Затем раздалось:

– Эй? Кейтлин? Это ты?

– Джули? – сглотнула я. – О, привет. Я думала… кто-то ошибся номером.

– Кейтлин, ты в порядке? Ты ушла из часовни, ничего нам не сказав. Мы с Мирандой…

– Извини, – сказала я. – Мне нужно было убраться оттуда. Все это было так странно…

– Это было так ужасно, Кейтлин, – затаив дыхание, сказала Джули. – Когда тело Блэйда начало двигаться, я… Я подумала, что я в фильме ужасов. Мне никогда в жизни не было так страшно.

– Мне тоже, – сказала я.

– Я не могла даже закричать, – продолжала Джули. – Просто схватилась за Миранду и смотрела. Вокруг кричали, падали в обморок, плакали…

– Было ужасно, – согласилась я. – Самый настоящий кошмар.

– Никто не мог поверить своим глазам, – сказала Джули. – Священник… Зануда, правда? Он пытался все объяснить. Сказал, что просел пол и из-за этого двинулся гроб, но не тело. Он пытался всех переубедить.

– Это глупо, – сказала я. У меня заурчало в животе, и я открыла холодильник в поисках еды.

– Мы же не идиоты. Мы же видели, что произошло. Да, Кейтлин? Это не гроб наклонился. Блэйд сел. Он был мертв, но сел и пытался говорить, – ее голос дрогнул. Я услышала, что она закашлялась.

Он пытался рассказать всем, что я его убила.

– Джули, ты в порядке? – спросила я.

– Нет, не в порядке. Я никогда не смогу выбросить это из головы. Всегда буду видеть, как он с трудом садится в гробу. Буду видеть эти странные зеленые глаза. Как медленно поднимается его рука. Я никогда не смогу забыть это. Мне… Мне кажется, что я схожу с ума, Кейтлин. Ты правда думаешь, что его заставила сесть Дина Фиар?

– Не знаю, – ответила я. – Возможно. Она же Фиар, так? Эта семья знает о магии все. Ужасающей темной магии. Ты же сама слышала. Мы все слышали, что у некоторых из них есть странные силы. Тот амулет, что она держала…

– А еще она что-то бормотала. Боже, Кейтлин. Ты правда думаешь, что это она его подняла?

– Не знаю. Возможно. Может и она. Джули, об этом жутко даже говорить. Нужно попытаться как-то это пережить, – эти слова прозвучали абсолютно фальшиво.

Почему я не рассказала Джули о сообщениях Дины, о том, как Дина сказала, что еще не поздно? Не знаю. Наверное, думала, что если я никому не скажу о Дине, то она исчезнет. Все это закончится.

– Его не похоронили, Кейтлин, – сказала Джули. – Тело все еще в часовне. Родители не позволили его похоронить. Они были абсолютно не в себе. Кричали, плакали. Это было ужасно.

– В смысле? Что произошло?

– Они не отходили от гроба. Схватили тело Блэйда и начали его трясти. Говорили, что это может снова его оживить. Что он на самом деле не умер. Они видели, как он сел. Все это видели. И они не позволили похоронить его на случай, если он снова оживет.

– Ого. Ничего себе.

– Помнишь, там был доктор? Ты его видела. Он привел в чувство Дину Фиар. Ему удалось оттащить родителей Блэйда от гроба. С трудом. Наконец, он смог изучить тело.

– И что сказал доктор? – поинтересовалась я.

– Он сказал, что Блэйд мертв. Не дышит. Родители Блэйда начали кричать, чтобы доктор убирался вон. Преподобный Преллер начал кричать, чтобы все уходили. Пригрозил вызвать полицию, если все сейчас же не покинут часовню.

– Ого. И что дальше?

– А дальше стало еще хуже. Родители Блэйда схватились за гроб и заявили, что не сдвинутся с места. Преллер попытался оттащить их. Завязалась настоящая потасовка. Мы с Миранду поспешили убраться оттуда. Я больше не могла этого выносить и не хотела быть там, когда приедет полиция. Это было ужасно, Кейтлин.

– Ух ты, – я не знала, что еще сказать. Было сложно даже представить все это.

– Бедная Миранда, – продолжала Джули. – Как только мы вышли наружу, ее вырвало. Чуть на изнанку не вывернуло. Ее было очень плохо, и она пошла прямо домой. А я… немного побродила вокруг. В полном ступоре. Я все еще странно себя чувствовала, и меня трясло. Как будто все это пришло за мной домой.

– Джули, я чувствую то же самое, – призналась я.

– Хочешь прийти ко мне?

Я задумалась.

– Нет. Извини. Я, наверное, попробую немного поспать. Может, это меня слегка успокоит.

– Ну ладно. Позвони мне попозже. Когда проснешься. Хорошо?

– Хорошо, – ответила я и отключилась.

Я солгала. Я даже не собиралась ложиться. Я ехала к дому Дины Фиар.

Почему?

Не знаю.

20

Когда я свернула с Олд-Милл-Роуд на Фиар-Стрит, мою машину поглотили тени. Высокие древние деревья по обе стороны дороги сформировали над улицей арку. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь спутанные ветки.

Фиар-Стрит проходит в восточной части Шейдисайда. По одной стороне улицы в линию выстроились большие старые дома, большей частью из камня и кирпича. Большая часть из них расположена довольно далеко от улицы, спрятаны за широкими лужайками и высокими ухоженными живыми изгородями.

Это самые старые постройки в городе. Они были возведены богатыми поселенцами в конце девятнадцатого – начале двадцатого века. Среди этих поселенцев была и пресловутая семья Фиар (ходят слухи, что они практикуют странную темную магию).

Все дома смотрят на лес Фиар-Стрит – густые заросли высоких старых кленов, платанов и дубов – на молчаливый лес, протянувшийся на мили и почему-то всегда тенистый. Одна из легенд об этой улице гласит, что в лесу Фиар-Стрит отказывается светить солнце.

Столько темных историй.

Все в городе знают, что по ночам в этом лесу раздаются ужасающие завывания. Охотники замечали в нем странных, неопознанных стремительных существ, бегающих на двух ногах. В этом же лесу много лет назад были найдены мертвыми две сестры Фиар, все их кости исчезли. Под деревом остались лишь кожа и органы. Ни одной косточки.

Фу. Вот о чем я думала, Дневник, проезжая под высокими, сложенными аркой ветвями над Фиар-Стрит в поисках дома Дины Фиар. Фиар-Стрит выглядит такой нормальной и умиротворенной, даже милой. Но большинство людей в городе, даже те, кого не назовешь суеверными, по возможности избегают этой улицы.

В конце улицы, когда в зоне видимости оказались руины особняка семьи Фиар, я снизила скорость. Более ста лет назад величественный старый дом сгорел дотла в результате трагического пожара, поглотившего весь дом и всех его обитателей.

Многие говорят, что пожар вызвало зло, обитавшее в самом доме. Говорят, крики внутри дома продолжались несколько часов – и еще долго после того, как пожар был потушен.

Это случилось более столетия назад. И по сей день никто не разобрал обугленные останки дома. Ни у кого не возникло желания расчистить территорию или построить новый дом на этом дьявольском месте. Черный обугленный дом сгорбился на покатой лужайке, как какое-то мертвое гигантское насекомое¹ .

Дина живет в большом каменном гостевом домике позади особняка, почти спрятанном в лесу. Я припарковалась на краю дороги. Подъездная дорожка к особняку заросла бурьяном и была загромождена обгоревшим хламом.

Когда я шла по лужайке мимо руин особняка, меня чуть не сбил с ног сильный порыв ветра. Я попятилась, пытаясь сохранить равновесие. Меня словно предупредили, что не стоит подходить ближе.

Зачем я туда приехала? Почему я подчинилась приказу Дины и поспешила туда, где все говорило мне избегать ее, держаться от нее подальше. Все вокруг просто кричало об опасности. Так почему я принеслась в это запретное место, чтобы увидеться с этой странной девочкой, с которой мы даже не были подругами? Далеко не были.

Не знаю. Не могу объяснить.

Завыл еще один порыв ветра, и я наклонила голову и придержала волосы двумя руками. Мне пришлось обойти большую кучу пепла и пробраться через высокие заросли бурьяна.

Дом был двухэтажный, очень длинный, он оказался больше, чем выглядел с улицы. Несколько окон были занавешены. В остальных света не было. Стены были выполнены из серого камня. Косая черепичная крыша была выкрашена в красный. Похоже, единственным входом в дом была боковая дверь.

Я подняла руку, собираясь постучать, но дверь вдруг распахнулась.

В проеме стояла Дина. Я слышала, что из комнаты позади нее доносятся звуки рояля.

– Входи, – пропустила меня Дина. Она абсолютно не удивилась тому, что я приехала.

Она была в той же одежде, что и на похоронах. В той же плиссированной фиолетовой блузке, черном пиджаке, длинной черной юбке чуть ли не пола. Ее длинные волосы были стянуты сзади черной бархатистой лентой. На одном боку ее носа торчал крохотный серебряный паучок.

Я проследовала за ней по узкому коридору в большую гостиную. Ни в одной комнате не горел свет. Только одинокая настольная лампа тускло освещала пространство возле кожаного дивана. Звуки рояля стали громче. Напротив камина висели два огромных портрета мужчины и женщины, оба выглядели старомодно, привлекательно, но строго и не улыбались.

– Мои знаменитые предки, – буркнула Дина и жестом показала мне идти дальше.

Коридор вел мимо библиотеки. Сквозь высокое узкое окно туда просачивался солнечный свет. Я успела заметить высокие, до самого потолка полки, заполненные книгами, заваленный стопками книг письменный стол, кипы книг на полу.

Я не удержалась:

– Ты любишь читать?

– Да. Но это книги не для всех, – ответила она. – Только для тех, кто интересуется специфическими вещами.

– Например?

Она не ответила. Мы завернули за угол. Я осмотрела длинный коридор.

– Мы здесь совсем одни?

– Нет. Мои родители дома.

Коридор привел в большую комнату в задней части дома. Я зажмурилась от внезапно яркого света. Задняя стена дома оказалась стеклянной и выходила на лес.

За окном вдоль всего дома протянулся высокий бурьян. Мой взгляд зацепился за растущие посреди него весенние полевые цветы. Позади них я заметила густые заросли вечнозеленых кустарников.

Вдруг я услышала пронзительный крик.

Моргнув, я заметила на жердочке посреди комнаты попугая.

– Это Твити, – сказала Дина. – Мой любимчик. Разве он не красавчик?

Птица была красиво украшена красными, синими и зелеными перьями. Попугай подпрыгнул на жердочке, как будто был рад нас видеть. Он снова вскрикнул, чтобы убедиться, что привлек наше внимание.

Мои глаза выхватили большой аквариум на столе рядом с жердочкой попугая. У дальней стены стояла одинокая кровать. Еще здесь был письменный стол с ноутбуком, длинный загроможденный лабораторный стол, заставленный пробирками, трубками, как стол химика, а также кипами бумаги и электронным оборудованием, которое я не смогла опознать.

– Это моя комната, – сказала Дина. – Можем начать здесь.

– Начать что? – спросила я.

Она снова не ответила. Шагнула к лабораторному столу и что-то с него взяла. Когда она обернулась, я увидела, что это серебряный амулет в виде птицы, который был у нее в руках в часовне.