Текст книги "Зомби чёрной бездны"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава XXI
УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ?

Вы с ума сошли! – пронзительно закричала я. – Есть у меня брат! Есть! Вы совсем ничего не соображаете!

Отец крепче сжал мое плечо.

– Даниэлла, успокойся, – строго сказал он. – Пойдем в дом и спокойно обо всем поговорим.

Мама вздохнула.

– Мы с отцом очень устали с дороги.

– Но ведь Питер!.. – не унималась я. – Он сейчас в подвале. И мы не можем оставить его там.

Мама снова вздохнула.

– Я ведь говорила, что нам не следует оставлять девочку одну, – обратилась она к отцу.

Отец смотрел мне в глаза. Он покачал головой.

– Даниэлла, когда ты была маленькая, у тебя всегда было множество придуманных друзей. Но ведь теперь тебе пятнадцать лет.

Я вырвалась из его рук.

– Я не придумала Питера! – крикнула я. – Не придумала! Он мой брат! Он ваш сын!

Мама опустила веки и закрыла уши ладонями.

– Пожалуйста, перестань. У меня и так голова раскалывается.

– Неужели нельзя зайти в дом и спокойно обо всем поговорить? – взмолился отец. – Мы посидим, выпьем чаю и…

– Как я могу быть спокойной? – взвыла я. – Питер попал в страшную беду – а вы даже не помните про него. Про вашего собственного сына! Вашего сына, понимаете!

Я схватила отца за руку и потащила в дом.

– Давай спустимся в подвал. Я покажу тебе. Отец обнял меня за плечи рукой.

– Все будет в порядке, Даниэлла, – ласково произнес он. Я заметила, как он переглянулся с мамой. – А подвал ты покажешь нам потом, попозже. Договорились?

Он приложил ладонь к моему лбу.

– Хмм. По-моему, лоб горячий. Вероятно, у тебя температура. Тогда все ясно…

– НЕТ! – закричала я. – Я не больна! И не сошла с ума! Вы должны вспомнить Питера. Вы должны!

Они отвели меня в дом, проводили в мою комнату и силком поставили мне градусник. Температура оказалась нормальная.

Однако они настаивали, чтобы я легла в постель. Отец пошел вниз, чтобы позвонить доктору Россу.

Мама все время прокашливалась, потирала руки, нервно теребила пальцы, громко вздыхала. И смотрела на меня так, словно я была инопланетянкой из другой галактики.

Я натянула пижаму и села на край кровати.

– Я знаю, что здесь происходит, – сказала я. – Питер реальный мальчик, ваш собственный сын. Но вы забыли его. Потому что этот дом называется «Забудь Меня».

Мама посмотрела на меня прищуренными глазами.

– Что ты сказала? Как называется наш дом?

– «Забудь Меня», – повторила я. – Сюда приходил мужчина. Он сказал мне…

– Здесь кто-то побывал? – перебила меня мама. Я кивнула.

– И он рассказал мне, что это может произойти. Мама вздохнула в сотый раз.

– Ничего не понимаю. Сюда приходил чужой человек? И он сказал, что у тебя есть брат? Внушил тебе такую мысль?

– Мне никто ничего не внушал! – воскликнула я. А потом я потеряла над собой контроль. Я вскочила на ноги, схватила маму за плечи и принялась трясти. – Выслушай меня! Выслушай меня! Ты должна меня выслушать!

Мамины глаза наполнились страхом.

– Даниэлла, перестань! Отпусти меня! – взмолилась она.

Я услышала шаги. В мою спальню ворвался отец. Он издал удивленный крик и оторвал меня от мамы. А потом обнял меня за талию и решительно посадил на кровать.

– Присядь, дочка, – приказал он. – Присядь и глубоко подыши. Может, тебе лучше лечь в больницу?

– Она… она набросилась на меня! – простонала мама, потирая плечи. – Как дикий зверь.

– Доктор Росс заедет к нам завтра, – сообщил мне отец. Он стоял между мамой и мной, тяжело дыша. Я видела, как он напрягся и приготовился защищать маму от моих новых нападок.

– Она просто обезумела, – сказала мама, качая головой. Из ее глаз текли слезы.

– Я… я виновата. Прости! – пробормотала я. – Я вовсе не хотела причинить тебе боль. Просто я… – Мой голос оборвался.

Они не собираются меня слушать, сообразила я. И уж тем более они никогда не поверят моим словам.

Они считают, что я сошла с ума или что-то в этом роде.

Они действительно не помнят Питера. Что мне делать?

Придется ждать, решила я. Придется ждать, пока они придут в себя. Тогда я спокойно сяду с ними и все объясню. И про дом. И про то, что рассказал мне про него репортер.

Я сгорбившись сидела на краешке своей кровати, сцепив руки на коленях. Волосы упали мне на лицо, но я даже не пыталась отбросить их назад.

– Прости, мама, – повторила я. – Прости. Я вела себя как сумасшедшая. Но нам действительно нужно поговорить. Про Питера и про этот дом.

Мама с папой снова переглянулись.

– Конечно, конечно, мы поговорим, – сказал папа с явной неохотой. – Мы поговорим обо всем. Ну да, переезд, волнения, новая обстановка… Это бывает.

Мне хотелось с ним поспорить, но я прикусила язык.

Мама вытерла ладонями свои залитые слезами щеки. Внезапно она показалась мне такой уставшей, такой постаревшей.

– Давай-ка обсудим все утром, – сказала она, прижимая пальцы к вискам. – Когда мы все успокоимся и отдохнем, а у меня пройдет эта невыносимая головная боль.

– Хорошо, – согласилась я.

– Да, это будет самое первое, что мы сделаем утром, – добавил отец, охотно кивая. – Я уверен, что, хорошенько выспавшись, ты будешь себя чувствовать гораздо лучше.

Нет, не буду! Вот что мне хотелось сказать. Но вместо этого я пробормотала:

– Ладно. Договорились.

Мама направилась к двери, но потом задержалась на пороге и посмотрела на меня. На ее лице появилась неестественная, вымученная улыбка.

– Знаешь что? – сказала она. – Я приготовлю на завтрак твои любимые оладьи с черникой. Как тебе нравится такая перспектива?

– Чудесно, – ответила я.

– Вот и договорились! – с наигранным оптимизмом подхватил отец. – Оладьи с черникой на завтрак. А еще у нас будет длинный и приятный разговор.

Папа положил руку на мамино плечо, и они поспешно вышли из моей спальни. Я заметила, что они сделали это с огромным облегчением.

Я знала, что, спускаясь вниз по лестнице, они говорят обо мне. Что со мной что-то стряслось.

Я поговорю с ними утром и отведу их в подвал, решила я. И сделаю все, чтобы убедить их, что Питер существует. А потом все вместе мы спасем моего бедного брата – где бы он ни находился.

Я громко зевнула. Все напряжение, все тревоги, весь ужас – как они утомили меня! Я почувствовала себя такой уставшей, вымотанной, что мне вдруг показалось, будто я вешу целую тонну. Я не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Даже не могла открыть глаза.

– Это надо сделать с самого утра! – пробормотала я себе под нос. – С самого утра…

И я забылась тяжелым сном без всяких сновидений.

* * *

Меня разбудил яркий солнечный свет, лившийся в мое окно. Я заморгала, приходя в себя. Попробовала сесть и застонала. Все тело по-прежнему словно налилось свинцом. И я совсем не отдохнула за эту ночь.

Что меня так тревожило все последние дни?

Я оглядела свою спальню, щурясь от яркого света.

Вчера меня тоже что-то огорчило. Но что?

Что это было? Что меня так тревожило?

Я никак не могла припомнить.

Глава XXII
БЕЗДНА ЗАБВЕНИЯ

Я опустила ноги на пол и встала с кровати. Я по-прежнему напрягалась изо всех сил, стараясь припомнить, отчего же я вчера так волновалась.

– Питер, – прошептала я наконец. Это имя прилетело ко мне словно издалека. – Питер.

Да. Питер. Конечно. Питер.

– Ах, нет, – пробормотала я. – Нет, нет…

Я едва не забыла своего брата. Едва не забыла навсегда.

Питер почти потерян. Почти потерян навсегда. А потом ко мне пришла догадка…

– Я буду следующей.

– Питер… Питер… – Напевая его имя, чтобы не забыть, я поспешила в ванную комнату принять душ. Потом натянула на себя просторный голубой свитер и черные леггинсы.

Спускаясь вниз по лестнице, я репетировала, что мне нужно будет сказать своим родителям. Во-первых, я объясню, как странно себя вел мой брат. И как поначалу я решила, что во всем виноват мой гипноз.

Затем я расскажу им про репортера, пришедшего в наш дом. И как он сообщил мне странные, пугающие слухи про этот дом. Я расскажу им, почему этот дом называют «Забудь Меня».

Я буду абсолютно спокойна, решила я. Буду говорить медленно и доброжелательно. Они убедятся, что я не сумасшедшая. И тогда они мне поверят.

– Успокойся… успокойся… – уговаривала я сама себя, направляясь на кухню. И все-таки мое сердце учащенно забилось, а руки стали холодными как лед.

– Успокойся… успокойся… Я вошла в кухню.

И ахнула от неожиданности.

– Мама? Папа?

Я с трудом сдерживала слезы, оглядывая темную и пустую кухню.

– Эй! Где вы?

Я включила верхний свет и на дрожащих ногах обошла всю кухню.

Никаких признаков того, что они сюда заходили.

Ни тарелок на столе или в раковине. Ни кофейных чашек. Ни коробок с кашей.

– Мама? Папа? Вы уехали? – крикнула я, но мой голос был слабым и тонким.

– Это невозможно, – пробормотала я с недоумением.

Я бросилась к кухонному окну и выглянула наружу. Автомобиля на месте не оказалось.

Может, они уехали на работу? Или куда-нибудь еще?

Они должны были оставить мне записку, решила я. Они всегда оставляют мне на холодильнике длинные послания. Я повернулась. Ударилась коленкой о табурет.

– Ухх! – Я запрыгала на одной ноге по кухне. Нет ничего. Никакой записки на холодильнике.

– Странно…

Потирая разболевшуюся коленку, я бросилась наверх в их спальню.

– Эй, вы что, еще спите?

Я вошла в их комнату. Мамина ночная рубашка валялась скомканная на полу рядом с неубранной постелью. Чемодан, который они брали с собой в поездку, стоял у стены с открытой крышкой. Уже пустой. В их ванной комнате горел свет.

– Где же вы? – Как могли они уехать на работу, даже не разбудив меня? И как же обещанные оладьи с черникой? И наш серьезный разговор?

Как быть с Питером?

– Они ведь обещали, – повторяла я, возвращаясь в свою комнату, чтобы собраться в школу. Внезапно я страшно рассердилась. И обиделась. – Они ведь обещали…

* * *

Утро медленно тянулось мимо меня каким-то расплывчатым пятном. О чем говорили учителя? Что мне говорили друзья и вообще беседовали они со мной или нет? Я ничего не могу сказать.

Сегодня мне вообще не следовало приходить в школу, говорила я себе, таскаясь из класса в класс со свинцовыми мозгами, словно зомби. Мне надо было остаться дома. Позвонить родителям. Позвонить в полицию. Да кому угодно, лишь бы мне помогли спасти моего брата.

– Питер, я не забыла тебя, – шептала я с грустью. – Не беспокойся. Я не забыла.

Но я постоянно твердила его имя. И написала его двадцать раз в своей записной книжке. Притом красными чернилами. На всякий случай. Чтобы создать лишнюю гарантию, что оно не выскользнет из моей памяти.

В полдень я отправилась в столовую. Мелькание лиц… подносы… смеющиеся, болтающие между собой ребята.

А вот пятно… такое темное пятно… Темное… еще темней…

– А? Что? – Кто-то тряс меня за плечи.

Кто-то сильно сдавил мои плечи, сдавил так, что они заболели, и трясет. Трясет меня.

Я открыла глаза и заморгала. Напрягла зрение.

– Эдди?..

Она схватила меня за плечи. Ее лицо стало пунцово-красным от напряжения. Она тяжело дышит.

– Даниэлла… Даниэлла… Я… я никак не могу тебя разбудить.

Я прищурилась и взглянула на нее. Голова кружилась. Стены столовой бешено вращались передо мной.

– Я долго трясла тебя. Ты никак не могла открыть глаза. Я так испугалась.

Она рухнула на стул напротив меня. Ее лицо взмокло от пота.

– Я так перепугалась, – сказала она и содрогнулась. – Ты… ты была в обмороке? Или что?

– Со мной все в порядке, – прошептала я. Потом прокашлялась. – Правда. Я чувствую себя абсолютно нормально. Вероятно, я просто… на минуту заснула.

Эдди посмотрела на стол.

– Ты… правда нормально себя чувствуешь? А где… где твой завтрак?

– Что? – Я тоже посмотрела на стол. – Ой. Хмм… По-моему, я что-то с собой принесла. Я… я не помню, куда я его положила.

Эдди пристально взглянула на меня своими прищуренными зелеными глазами.

– И ты сидишь тут без завтрака? Я пожала плечами.

Эдди потянула за прядь волос. Намотала ее на палец.

– Ну, ты хочешь есть? Я могу поделиться с тобой. – И она подвинула ко мне свой бумажный пакет.

– Спасибо… мне что-то не хочется.

– А ты разве не видела, как я махала тебе утром на этом скучном собрании? – спросила она. – Почему ты не подошла ко мне?

– Я тебя не видела. Я… я сегодня что-то не в себе, Эдди.

Она закатила глаза и пожала плечами, словно призывая небеса в свидетели.

– Как будто я не вижу! Что с тобой, Даниэлла? Когда миссис Мелтон попросила тебя раздать листочки для контрольной, ты посмотрела на нее так, словно не понимала, что это такое. Я заморгала.

– Правда? Неужели? А я и не помню. Эдди стиснула мою руку.

– Ты точно в порядке?

– Нет, у меня все плохо, – призналась я дрожащим от жалости к себе голосом. – Все просто ужасно. Я так боюсь, Эдди. За Питера. Он… он исчез в подвале. А когда мои родители вернулись, они мне не поверили. Они сказали мне, что…

– Постой, постой. – Эдди выставила перед собой ладонь. – Кто исчез в подвале? Кто он такой?

– Питер, – сказала я. – Он спустился в люк, потом люк захлопнулся, и тогда…

– Кто? – Эдди заглянула мне в глаза. – Даниэлла, кто такой Питер?

* * *

Что случилось дальше?

Пыталась ли я что-то объяснить Эдди? Или я просто вскочила и выбежала из столовой?

Оставалась ли я в школе и была ли на уроках после перемены? Или бродила вокруг школы, дожидаясь, когда прозвенит последний звонок? Или я выскочила из школы прямо тогда, а Эдди бежала за мной и звала?

Я не знаю. Моя память совершенно не запечатлела этого.

Когда Эдди не смогла вспомнить Питера, внутри меня что-то оборвалось. Вероятно, страх охватил всю меня целиком.

И я не помню, что произошло дальше. События реальной жизни растворились в ледяном ужасе.

Каким-то образом я обнаружила себя стоящей у парадной двери нашего нового дома. Солнце уже скрывалось за деревьями. Я видела белку, ловко скачущую по серой черепице крыши.

Я попробовала открыть парадную дверь. Заперта. А я забыла взять с собой ключ.

Мама, вероятно, уже дома. Она обычно возвращается домой часа в четыре. Я нажала было на звонок. Молчание. Нажала посильней. Еще раз нажала. Потом вспомнила, что он не подключен.

И я принялась стучать в массивную деревянную дверь.

– Пожалуйста, будь дома, – думала я. – Мама, пожалуйста, будь дома. Мы должны спасти Питера. Мы должны его спасти, пока его окончательно не забудут!

Я стучала и стучала. Барабанила изо всех сил, пока не отшибла все кулаки.

Наконец дверь открылась. Мама высунула голову. Прищурилась и подозрительно посмотрела на меня.

– Кого тебе? – спросила она.

– Это же я! Я! – крикнула я изо всех сил. Мама покачала головой.

– Ты, девочка, наверное, ошиблась…

Глава XXIII
ВСПОМНИ МЕНЯ!!!

– Это я! Это же. я! – с визгом вырывались из меня слова. – Я твоя дочь! – Я схватилась за ручку и дернула на себя дверь. Мама ахнула. Ее лицо напряглось от страха.

– Дочь?! Я ничего не понимаю. Какая дочь?..

– Пусти меня в дом! – закричала я. – Ты не можешь меня забыть! Ты не можешь! И ты не можешь забыть Питера! Нет!

Я наклонилась и с силой толкнула ее плечом, чтобы убрать с дороги.

Она вскрикнула и сделала шаг назад, в холл.

Я ворвалась в дом. Дверь захлопнулась за моей спиной.

– Убирайся! – закричала мама. – Что тебе тут надо? Убирайся из моего дома!

– Нет, ты пойдешь со мной! – воскликнула я из последних сил, схватила ее за талию и грубо потащила к двери подвала.

– Отпусти меня! – стенала мама и извивалась, пытаясь вырваться. Вдруг она схватила меня за руки и попыталась их разжать. – Кто ты такая? Что ты хочешь?

Мое сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

– Ты пойдешь со мной в подвал, – процедила я сквозь сжатые зубы и снова толкнула ее. – Я докажу тебе, что…

– Тебе нужны деньги? – спросила она. – Да? Ты хочешь получить деньги? Ладно. Много у меня нет. Но я отдам тебе все, что найду в доме. Только… не делай мне больно. Пожалуйста – не делай мне больно.

У нее был такой испуганный вид, что у меня опустились руки.

– Мама!

Она попятилась от меня. С дико вытаращенными глазами.

– Деньги? – шептала она. – Этого ты хочешь? Если я дам тебе денег, ты уйдешь?

– Не нужны мне деньги! – закричала я. – Я хочу, чтобы ты меня вспомнила! И Питера тоже!

– Ладно, ладно. – Она дрожала от страха. – Я вспомнила тебя. Да. Вспомнила. Ты довольна?

Она боится меня, своей родной дочери, поняла я.

Слезы навернулись на мои глаза. Но я знала, что мне нельзя терять времени.

Я видела, что она все равно мне не поверит. И не узнает меня. Она слишком напугана, чтобы меня слушать, чтобы я могла ей хоть что-то доказать.

Что я могла сделать? Что?

Я повернулась и пошла прочь от нее. И прошла через холл к двери подвала.

– Питер – я иду! – крикнула я вниз. Потом пригнулась и побежала, перескакивая сразу через две ступеньки.

– Питер, я не забыла тебя. Я иду!

Над головой раздавались шаги. Мать куда-то бежала. А затем я поняла, что она говорит по телефону дрожащим, пронзительным от испуга голосом. Моя родная мать в отчаянии вызывает полицию.

– Да. Какая-то странная девочка. Она ворвалась в дом. Ведет себя как сумасшедшая. Я… я думаю, что она опасная. Да. Пришлите кого-нибудь. Немедленно.

Глава XXIV
«ТЕБЯ ТОЖЕ ЗАБЫЛИ»

Я не странная девочка, – произнесла я вслух. Мне захотелось побежать наверх и поспорить с ней. Умолять ее мне поверить. Молить ее вспомнить меня, свою дочь.

Но тут до меня донесся треск. Из дальней части подвала.

Я повернула от лестницы и стала пробираться к маленькой комнатке, что находилась за печью. На этот раз я могла хоть что-то видеть вокруг себя, потому что лучи солнца хоть немного, но пробивались сквозь грязные подвальные окошки, отбрасывая на пыльный цементный пол длинные оранжевые полосы.

– Я иду, Питер! – кричала я, и мой голос гулко отдавался от каменных стен. – Я здесь.

Возле дверей задней комнатки я остановилась.

Люк открывался сам собой. Очень медленно. Слышался скрежет камней о камни.

Под ним не было ничего, кроме черноты. Черная дыра, которая уходила вниз, в бесконечность времени и пространства.

Медленно, очень медленно поднималась крышка люка. А когда он открылся, чернота начала выползать из него, словно осенний туман, и, клубясь, растекаться по цементному полу, гася оранжевые полосы солнечных лучей, гася любой свет.

А потом из этой черноты появилась тонкая серебристая фигурка.

Она приобретала очертания прямо на моих глазах, влажно мерцая на фоне открытого люка.

Я вскрикнула, когда узнала в ней своего брата. Он неподвижно стоял, заключенный под толстым слоем слизи. Его волосы, лицо и все тело были туго обернуты в эту влажную и прозрачную оболочку.

Он неуклюже зашагал ко мне на негнущихся ногах, а потом поднял одну руку и протянул ее ко мне. Под толстым слоем желатина я различила его очки, а за ними его глаза, глядевшие на меня абсолютно бесстрастно.

– Питер!.. – выдавила я из себя.

Он стал почти бесцветным. Почти серым. И совсем прозрачным.

Он махнул мне рукой. Его рот слегка приоткрылся, потом закрылся, и на слое слизи, туго обтянувшей его лицо, образовался пузырек.

И тогда я услышала единственное слово:

– Даниэлла!

Я шагнула к нему. Но мои колени дрожали так сильно, что я едва не упала.

– Даниэлла… – повторил брат, и мое имя словно вздувалось пузырями перед его ртом. – Пойдем, Даниэлла. – Он протянул ко мне свою серую руку.

Я застыла.

– Что?

Его рука прикоснулась к моей, липкая и влажная и очень холодная, как сама смерть.

– Пойдем, – произнес он, и его голос глухо прозвучал под пузырящейся слизью.

– Н-нет!.. – воскликнула я и отпрянула назад.

– Тебя тоже забыли, – сказал брат и протянул мне руку, покрытую мерзким желе. – Даниэлла, теперь ты тоже ЗАБЫТАЯ. Ты должна пойти с нами. Пойдем.

Питер тяжело шагнул в сторону от люка. А за ним я увидела еще одну фигуру. Девочку, такую же бледную, как и мой брат; тоже закутанную во влажную слизь. Она молча выбиралась из люка, и ее безжизненные глаза неотрывно смотрели на меня.

За ней виднелся еще один серый ребенок. И еще один.

Забытые дети.

Они вылезали один за другим, медленно выходили из черной ямы и окружали меня.

Я старалась вырваться. Но они взялись за руки и сомкнулись вокруг меня плотным кольцом.

– Пойдем с нами… – стонали они. И этот стон перерастал в какой-то безобразный напев. – Пойдем с нами… Пойдем с нами… Пойдем с нами…

– Тебя тоже забыли, – повторил Питер. – Ты одна из нас.

– Пойдем с нами! Пойдем с нами! Пойдем с нами! Питер схватил меня своими ледяными, липкими руками.

– Пойдем с нами, Даниэлла.

Кольцо призраков смыкалось вокруг меня все тесней.

Питер тянул меня, тянул изо всех сил к черной яме. Я уже чувствовала, как оттуда, снизу, веет ледяным дыханием смерти. Как поднимается кисловатый запах тления.

Внутри у меня все сжалось.

Все ближе и ближе черная яма. Вниз, вниз, вниз, в гнилостную тьму…

– Пойдем с нами… Пойдем с нами… Пойдем с нами… А когда тьма сомкнулась вокруг меня, я открыла рот

и в ужасе закричала:

– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!