Текст книги "Умереть в Сан-Франциско "

Автор книги: Роберт Ллойд Фиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Знаю, Джейн.

Джейн удивленно спросила:

– Откуда вы знаете?

Пенни рассмеялась:

– Потому что лейтенант Риардон рассказывал мне, что у его девушки Джейн светло-карие глаза.

– Он вам так сказал? – Джейн подняла бокал и ласково улыбнулась Риардону. – А с чего вы вообще заговорили о моих глазах?

– Я смотрел на кота… – начал Риардон и расхохотался.

На лице Джейн появилось выражение настороженного ожидания.

– Видишь, как легко совершенно невиновный человек попадает в неприятности только потому, что говорит правду?

Он пригубил мартини, который принес официант, и продолжал:

– Я хочу сказать…

– Оставьте это мне, лейтенант, – перебила его Пенни. Она явно старалась оживить разговор, чтобы не думать о Бобе Куке. Обернулась к Джейн.

– У меня есть кот, которого зовут Мавр. Лейтенант Риардон познакомился с ним сегодня, и они друг другу понравились. Сказал, что глаза Мавра ему кого-то напоминают, и я ответила, что, наверно, его девушку, а он сказал…

– Я сказал, что у моей девушки Джейн глаза светло-карие, – закончил Риардон. – Удовлетворена?

– Полностью.

Тимми Бойл между тем подошел к столу и ждал, когда разговор утихнет, чтобы раздать меню. Подал их каждому и быстро отошел. Джейн раскрыла меню, покопалась в нем и вдруг подняла глаза на Джима.

– Кстати, – с любопытством спросила она, – если не меня, так кого же тебе напомнили глаза того кота?

Риардон сразу перестал улыбаться.

– Это все время вертится у меня в голове, – отрезал он, – и я очень рад был бы это знать.

Он сердито схватил свой бокал и допил свой мартини.

ГЛАВА 8

Среда, 13.55

Лейтенант Риардон нажал кнопку лифта в холле Дворца юстиции. От него не укрылись взгляды, которыми провожали его спутницу все встречные, как в форме, так и в штатском.

"Лучше бы они рассматривали фотографии на доске объявлений", – с досадой подумал он и снова нажал кнопку. Лифт, видно, испугался его нетерпения и сразу открыл двери. Лейтенант со своей спутницей обрадованно скользнули в кабину, но тут снаружи просунулась огромная рука и придержала двери. В следующий момент внутри оказался и её хозяин сержант Дондеро, который нажатием кнопки закрыл двери и повернулся к ним. Риардон обреченно вздохнул; по лицу Дондеро гуляла ехидная ухмылка, которую лейтенант так хорошо знал, и к тому же тот был в прекрасном настроении, что не предвещало ничего хорошего.

Наклонившись к лейтенанту, он заговорил драматическим шепотом, который, без сомнения, разносился по лифтовой шахте на все шесть этажей.

– Здравия желаю, лейтенант. Она небезопасна? Если хотите, я её придержу, пока вы найдете наручники…

Риардон не обращал на него внимания и нажал кнопку второго этажа.

– Если она вооружена, – не отставал Дондеро, – я могу её обыскать…

– Дон, заткнись, – не выдержал Риардон. – Ну что с тобой делать! Мисс Уилкинсон, это сержант Дондеро.

– Очень приятно, – Дондеро оскалил зубы в улыбке.

Пенни равнодушно взглянула на него. Двери лифта открылись на втором этаже. Все трое посмотрели друг на друга, потом Риардон нажал на кнопку, чтобы кабина осталась на месте.

– Городской суд на этом этаже, Пенни, – сказал он. – Пойдете прямо и направо. Перечень слушаний найдете на табличке возле двери. Там будет и имя того человека: Ральф Крокер. Спокойно входите, садитесь и подождите, пока подойдет его очередь. Он должен быть в числе первых, так что долго ждать не придется. Мы просим перенести слушание дела, потому что не успели произвести детальный осмотр автомобиля.

Дондеро помрачнел.

– Что ты хочешь сказать, что мы не имели возможности осмотреть машину? Ты все ещё суешь нос в это дело, Джим?

Риардон не обращал на него внимания.

– Он высокий и худой. И к тому же его дело назовут перед началом.

Девушка беспомощно взглянула на Риардона.

– А вы со мной не пойдете?

– Нет. У меня слишком много работы. И это ни к чему. Вы прекрасно справитесь одна.

– И вы хотите, чтобы я просто посмотрела на него?

– Да. Рассмотрите его, обратите внимание, как он движется и говорит. Я знаю, вы говорили, что от Боба Кука никогда не слышали ни о каком Крокере, но я прошу вас внимательно на него посмотреть. Попытайтесь вспомнить, не упоминал ли Боб Кук когда-нибудь о таком человеке, или разговаривал с ним. В баре, в порту, где угодно.

Пенни внимательно слушала его.

– Вы считаете, он сбил Боба умышленно? Но зачем?

Дондеро снова вмешался в разговор.

– Потому что иначе лейтенант Риардон лишится повода совать свой нос в это дело.

Риардон нетерпеливо махнул рукой.

– Я даже не знаю, что думать. Просто я ненавижу автомобильные катастрофы и гибель под колесами.

Погладил её по плечу.

– Идите прямо в зал суда, садитесь и ждите. Никто к вам приставать с вопросами не будет, в зал суда доступ свободен. А потом вернетесь в мой кабинет и расскажете свое мнение. Помните, где мой кабинет? На четвертом этаже.

– Я провожу её в зал суда и приведу обратно, – сказал Дондеро и покровительственно взял Пенни под руку. – Такая красивая девушка запросто может заблудиться.

Вначала Риардон хотел возразить, но увидев лицо Дондеро, он передумал и кивнул.

– Хорошо, Дон. До встречи, Пенни.

Двери лифта закрылись за парочкой. Риардон один поднялся на четвертый этаж и направился к своему кабинету. Ах, этот Дондеро! Правда, тяжело было сердиться на мужчину, который потерял голову при виде Пенни Уилкинсон. Но у него было мало шансов с девушкой, только что потерявшей возлюбленного. С другой стороны, чем раньше Пенни начнет занимать кто-то другой, тем лучше. А Дондеро умеет быть очень приятным молодым человеком, когда захочет. Лейтенант вошел в кабинет, все ещё улыбаясь от этих мыслей. "Не надо вмешиваться, – подумал он, – они оба уже давно взрослые."

Когда начал просматривать почту, зазвонил телефон. Он понимал, что разговор спасет его от бумаг только на миг, но это лучше, чем ничего. Радостно схватил трубку.

– Да?

– Я хотел бы говорить с лейтенантом Риардоном, – произнес глубокий голос, выдававший привычку приказывать.

– Лейтенант Риардон у телефона. Что вам угодно?

– Меня зовут Гарри Томпсон, я старший помошник на судне "Мандарин". Прочитал в газетах…

– Я как раз собирался вам звонить, мистер Томпсон.

"Если бы только когда-нибудь об этом вспомнил," – подумал про себя Риардон.

– Так вот. Я только что прочел сообщение в газетах. Это ужасное несчастье. Боб был отличным парнем. Единственным моим подчиненным, кто не доставлял мне хлопот. Знаете, стоит мне найти парня хоть чуть-чуть стоющего, так капитан нашего корыта тут же его выдернет и куда-нибудь переведет.

– Да, конечно. Я хотел бы…

– Но, – продолжал Томпсон не останавливаясь, – теперь это все уже не важно. А что касается тела – я говорил с нашим капитаном сразу, как только увидел это в газетах. Боб всегда говорил, что хочет умереть в море. Думаю, что у него не было родственников. Нет, такой хороший был парень, просто не могу себе представить…

Риардон удивленно уставился на телефонную трубку.

– Ничего не понимаю. Я всегда думал, что когда люди едут в круиз на корабле, они хотят отдохнуть, а не переживать такие грустные события, как похороны в море.

Томпсон презрительно фыркнул.

– Ну и ошибаетесь. Прежде всего вы ничего не знаете о круизах и о составе пассажиров, которых привлекает такой отдых. Это одни допотопные старикашки. Примерный возраст пассажиров на наших дальневосточных круизах колеблется между семьюдесятью пятью и ста пятью годами. Человек должен быть старше господа Бога, чтобы позволить себе что-то подобное. И почти все эти развалины ненавидят каждого, кто моложе их, и ничто не придется им по душе больше, чем видеть, как молодой человек в расцвете лет уходит в морскую пучину. Большинство из них не возражали бы, если бы его опустили туда ещё живого. Держу пари, что мы на это зрелище могли бы продавать входные билеты, как на скачки. Говорю вам, это банда извращенцев.

– Так, – сухо произнес Риардон. – Если речь о его теле…

– Именно об этом я хотел договориться. Когда у вас появится возможность выдать его тело, отправьте его прямо на корабль. Или мы за ним заедем сами, если хотите. Увезем его в закрытом фургоне для белья.

– Мы его вам отправим, – сказал Риардон. – У нас оборудование все же получше вашего бельевого фургона. Но у вас есть, где его разместить? Я хочу сказать…

– Есть ли у нас морг? – Голос Томпсона звучал так, словно Риардон спросил его, есть ли на судне якорь. – Разумеется есть. Раз мы возим по свету такой дом престарелых, то можете быть уверены, лейетенант, что нет рейса, чтобы кто-нибудь не скопытился. Обычно кто-то пытается опустошить весь корабельный запас спиртного, что достаточно тяжело, или вздумает порезвиться со стюардессой, как будто ему не больше шестидесяти, или ещё что… В таком случае мы убираем их в холодильник до возвращения домой, чтобы власти могли убедиться, что мы не отравили их фаршированной рыбой, и чтобы не лишить их дорогих родственников исключительного удовольствия похоронить их собственноручно.

Болтливый старпом Риардону нравился, хотя его и ужасала мысль, сколько ещё осталось дел.

– Если вам верить, эти ваши круизы – преизрядный бедлам.

– Разумеется, – заверил его Томпсон. – Особенно для старпома. – Он немного помолчал. – Но это единственное, что я умею делать, и останусь здесь, пока сам тоже не сыграю в ящик. Но я звоню вам не для того, чтобы заманить на очередной рейс. Когда, как вы полагаете, можно будет забрать тело Боба Кука?

– Видимо, скоро, – чуть подумав, ответил Риардон. – Вскрытия делать не собираются, а наш доктор всегда только счаслив избавиться от трупа. В нашем городе всегда хватает свеженьких, чтобы морг не пустовал.

– Точно как у нас на "Мандарине", – заметил Томпсон, судя по тону, весьма этим удовлетворенный. – Ладно, присылайте его нам когда угодно. Если меня не будет на борту, велите вашим людям спросить второго помошника. Кого-нибудь из нас найдете всегда. Я пока все обговорю с командой и заодно с врачом, если его найду. Холодильник будет наготове.

– Годится, – согласился Риардон и сделал пометку в блокноте. – Где вы стоите?

– Причал двадцать шесть.

Риардон записал и это.

– Хорошо. Если не успеем сегодня, пришлем его завтра утром. Насколько я понял, это не срочно. В порту вы будете четыре дня.

– Верно. В субботу отчалим.

Голос Томпсона вдруг угас и Риардон испытал неприятное ощущение, что он открыл перед Томпсоном ящик Пандоры.

– Несчастных четыре дня в порту, и любой бездельник кидантся на берег за развлечениями, а старший помошник? – Недовольно цыкнул. – Извольте торчать на борту все двадцать четыре часа, и днем и ночью.

– Прискорбно, – согласился Риардон и уже собрался придумать какую-нибудь отговорку, чтобы повесить трубку, когда вдруг ему кое-что пришло в голову. – Мистер Томсон, раз уж мы с вами беседуем, не ответите ли вы на несколько вопросов, касающихся Боба Кука?

– С удовольствием, – заявил Томпсон, и казалось, он это серьезно. – Я на борту, и пока мы занимаим линию, занято для всех остальных, поэтому ни один засранец не может дозвониться и добавить мне неприятностей. Ибо никто не ищет старпома, если не хочет сделать ему гадость. Делюсь с вами жизненным опытом только на случай, если вдруг вас это интересует, хотя не представляю, с чего бы это.

– Что вы можете сказать о Бобе?

– Знаете, ангелом он не был, но как я уже сказал, это был отличный парень. Даже капитан его любил, а капитан наш ненавидит всех подряд, прежде всего пассажиров, хотя куда ему до меня. Не то, чтобы я имел что-то против капитана, – торопливо поправился он, – только каждый вечер он исчезает а я сиди как прикованный ради удобства этих болванов. И чтобы вечно искать их чемоданы, которые бросают где попало.

– Мистер Томпсон, что касается Боба Кука…

– И вытирать им носы, – продолжал Томпсон, не давая себя перебить, – присматривать, чтобы попали в нужную каюту, возвращать потерянные ключи и вставные челюсти и все такое прочее. Я виноват в том, что глупые туземцы в Бангкоке не говорят по-английски, а если кого-то из наших дорогих гостей где-нибудь в Маниле оберет карманник, от меня ждут, что в мгновение ока найду негодяя, вздую его и принесу назад его добычу. Если бы капитан почаще с ними выпивал! – Томпсон явно был разошелся и Риардон только вздохнул, посколько слишком хорошо знал, что человека в таком состоянии остановить невозможно. – Восемнадцать лет такой жизни! Удивительно, как у меня ещё уцелела печень. Но стоит отказаться выпить с какой-нибудь восьмидесятилетней каргой в миниюбке, как она начинает жаловаться нашему начальству, словно я её изнасиловал. Или словно я её не изнасиловал. Можете выбирать.

– Мистер Томпсон…

– Знаю, знаю, – Томпсон видимо сообразил, что заговорился. – Хватит уже о Гарри Томпсоне и его стремительном самораспаде. Что вы хотели знать о Бобе Куке, лейтенант?

– Все, что вы сможете рассказать.

– Как я уже сказал, он был отличным парнем. И как нелепо погиб – вдруг шагнул под колеса? – Томпсон задумался. – Это очень странно, потому что на борту он был осторожен и внимателен, как никто другой, и с отличной реакцией.

– Откуда же у него шрам у рта? Я слышал, это случилось на корабле. Тогда не стоило вам говорить о его отличной реакции.

– Это случилось именно потому, что он был крайне внимателен, – вспылил Томпсон. – При разгрузке сорвалась грузовая стрела, на крюке было две тонны груза, поднятого из носового трюма, а четверо бездельников стояли прямо под ним и чесали языки о чем-то крайне важном – где напиться вечером, или ещё о чем-то, – и Боб не раздумывая воткнул весло в лебедку. Разумеется, груз он этим не спас, но задержал падение секунд на десять, которых ротозеям хватило, чтобы разбежаться. Иначе от них осталось бы мокрое место. Весло, разумеется, в щепки, – ничего другого и быть не могло – и один обломок пересчитал ему зубы и оставил на память этот шрам, а могло быть и хуже. Кроме Боба не успел среагировать никто, так что реакция у него была и вправду отличная.

Риардон нахмурился.

– В тот вечер, когда он попал под машину – точнее, вчера ночью, – он не мог выпить лишнего?

– Не думаю – в здешних местах у пристани мало баров. Я не слишком хорошо знаю Сан-Франциско; каждый раз, когда мы здесь, у меня полно работы. Мог выпить рюмку в своей каюте перед уходом на берег, но ручаюсь, что не больше одной. Никогда не пил на службе, и к тому же шел на рандеву с той красоткой из магазина, а Боб не имел привычки надираться перед свиданием.

"Это и в самом деле было бы глупостью, особенно перед свиданием с Пенни," – подумал Риардон.

– Скажите, в каюте не нашли его бумажника? Когда он погиб, при нем не было никаких документов.

– Серьезно? В газетах об этом ничего не было. Один из наших матросов просмотрел и упаковал его вещи, – сказал Томпсон. – Нашел ли бумажник, не знаю. Боб обычно носил в бумажнике все свои деньги и, насколько мне известно, не пользовался дорожными чеками; кроме того, у него не было автомобиля – за ненадобностью – поэтому не носил с собой права.

– У него не было дорожных чеков?

– Вам не верится? Но дорожные чеки – это для богатых. Возьмите их в Токио на прогулку по Гиндзе – и останетесь к вечеру без полугодовой зарплаты. С наличными – другое дело, наличные у него были. – Что-то пришло ему в голову. – Если хотите, мы распакуем его вещи и посмотрим ещё раз.

– Это необязательно. Если только будет возможность. Что вы знаете о его родственниках?

– Я просмотрел его анкету, в графе о ближайших родственниках стоит прочерк. Это одна из причин, почему я занимаюсь похоронами. Кто же еще?

– Он оставил наследство?

– В Гонолулу у Боба на счету около шести тысяч долларов. Он купил в рассрочку бунгало с двумя спальнями – где-то за городом, на холмах. Сейчас найти жилье в Гонолулу – это…

– Он оставил завещание?

– Если и оставил, то не у нас. Что бы он завещал, и главное кому? То немногое, что у него осталось на Гавайях, проглотят власти.

У Риардона остался только один вопрос.

– Не было ли на вашем корабле пассажира по имени Крокер? Ральф Крокер? Высокий, худой, около тридцати лет.

– Около тридцати? Сомневаюсь. Если бы сто тридцати – это был бы наш клиент. – Томпсон заговорил серьезно. – Это можно выяснить. В архиве. Как, вы сказали, его зовут?

Риардон повторил и добавил:

– Пожалуйста, позвоните мне в любом случае.

– Хорошо. Кто этот Ральф Крокер?

– Шофер, который сбил Боба Кука.

Наступила тишина, Томпсон переваривал информацию.

– Я думал, вы считаете это несчастным случаем.

– Да, официально считаем. – Риардон вздохнул. – Я сам не знаю, что думать. По всем признакам это был несчастный случай. Но я все-таки хотел бы знать, был ли Крокер в числе пассажиров.

– Это вы можете выяснить быстрее меня, – заметил Томпсон. – На Маркет-стрит в конторе нашей фирмы есть все списки. Спросите миссис Халлоран, и можете сослаться на меня.

– Думаю, обойдемся и без ссылок, – сухо сказал Риардон.

– Да, конечно, я и забыл, что вы из полиции. Нужно вам ещё что-нибудь, прежде чем я повешу трубку и снова начну валять дурака для этих тупых болванов, что отправляются с нами – извините за выражение – в очаровательное путешествие по экзотическому Востоку?

Несмотря на потерю драгоценного времени Риардон не удержался:

– Если честно, у меня к вам просьба, – улыбнулся он, – Как-нибудь, когда вы снова прийдете в порт и если у вас будет немного времени, попрошу вас повторить ваше описание круиза для моей девушки Джейн. Она считает, что нет ничего хуже, чем быть офицером полиции, и воображает, что путешествие на корабле – это что-то вроде райского блаженства. Моряки, по её мнению, постоянно отдыхают на курорте, да ещё получают жалование.

– Ну, тогда у вас редкостная девушка, – сказал Томпсон. – Но, разумеется, как только понадобится прочистить её хорошенькую головку, дайте мне знать. На эти темы я могу говорить трое суток без перерыва.

– Хорошо, – сказал Риардон. – И спасибо вам.

– Мне это доставило удовольствие. Так что звоните, когда хотите, – ответил Томпсон и отключился.

Риардон тоже положил трубку. Несмотря на болтливость, Томпсон показался ему симпатичен. Потом он вспонил о главной теме их разговора. Позвонил в морг, дал соответствующие указания и получил заверения, что тело Кука будет отправлено не позднее, чем через час, тем более, что в одном из высотных домов возник пожар и моргу понадобится как можно больше свободных мест. Хорошего настроения, вызванного забавными и несколько утрированными историями Томпсона, у Риардона как не бывало; кроме автомобильных аварий со смертельным исходом он ненавидел ещё и пожары, особенно в жилых домах. Он с тоской снова придвинул лоток с почтой, но в это время в кабинет вошли Дондеро и Пенни. Риардон взглянул в её лицо, но девушка покачала головой.

– Никогда в жизни не видела этого человека, – ответил за неё Дондеро. Он говорил сердито, как будто обвиняя начальника, придумавшего лишнее испытание для девушки, вынужденной разглядывать убийцу своего возлюбленного.

– Я отвезу её домой. Хватит с неё на сегодня.

– Хорошо, – холодно сказал Риардон, – только не забудь вернуться.

– Он ужасно расстроен, – тихо сказала Пенни. Прозвучало это совершенно из другой оперы.

– Дон? Он всегда ужасно расстроен. Это его…

– Да не я! – возмущенно перебил его Дондеро. – Пенни имеет ввиду Крокера. Он заявил, что требует свою машину, потому что та ему нужна. Все время повторяет, что это был несчастный случай. Говорит…

– Говорит, что человек шагнул с тротуара прямо под машину, и он не успел затормозить, – закончил вместо него Риардон. – Знаю я, что он может сказать. Получит он свою машину, но после того, как мы её как следует осмотрим, и не раньше. Мы добились отсрочки или нет?

– Добились, вернее, ты добился, но судья, старик Йоргенсен, был совсем не в восторге.

– Что сказал адвокат Крокера?

– У него вообще не было адвоката, – сухо ответил Дондеро. – Заявил, что он невиновен, а зачем невинному человеку адвокат? Йоргенсен прочитал рапорт Фрэнка Уилкинса и тот совпал с показаниями Ральфа Крокера. Лично я тоже к ним присоединяюсь, – добавил он. – Но Йоргенсен разрешил двухдневную отсрочку только ради Меркеля.

Он в упор взглянул на Риардона.

– Джим, я знаю, ты ужасно зол на парня за то, что он так изгадил тебе вчерашний вечер, и знаю также, что хочешь заполучить этот наезд к нам в отдел, а не в транспортный, но все равно я думаю, что ты – упрямый осел.

– Ну что же, пусть я упрямый осел, – спокойно согласился Риардон, взглянув на Пенни. – Мне жаль, что я затащил вас сюда впустую, Пенни. Дон позаботится, чтобы вы благополучно добрались домой.

– Хорошо, – спокойно согласилась Пенни.

– И кстати, – добавил Риардон, – звонил ваш старпом Томпсон. Прочел о несчастье в газетах. Мы договорились, что тело Кука заберут и в ближайшем рейсе похоронят его в море.

Пенни уставилась на него широко раскрытыми глазами и вдруг рухнула в стоявшее у стола кресло. Попыталась взять себя в руки, но только беспомощно расплакалась. Потом вскочила и вызывающе взглянула на обоих расстроенных мужчин.

– Я не плачу, – и сердито промокнула глаза сложенным плаьком, чтобы доказать им это. – Я лучше не пойду в рейс. Не хочу видеть, как Боба… Она закусила дрожащую губу и добавила: – Попрошу отпуск. Давно уже не брала. Капитан меня, конечно, поймет.

Пенни встала и убрала платок в сумочку таким жестом, который устранял все сомнения, что он ей больше не понадобится. Потом взглянула на Риардона, как будто ища способ закончить все эти разговоры и покинуть наконец его кабинет и вообще Дворец юстиции. Тот понял и кивнул Дондеро.

– Пойдем, Пенни, – предложил Дондеро и почти нежно взял её под руку. Потом оглянулся на Риардона. – Я скоро вернусь.

– Не к спеху, – тихо ответил Риардон и подождал, пока они уйдут. Потом в третий раз за день принялся за все растущую стопку почты и разных донесений.

Как изысканно сказал бы Гарри Томпсон с лайнера "Мандарин", мир был бы не так плох, не будь людей.