Текст книги "Умереть в Сан-Франциско "

Автор книги: Роберт Ллойд Фиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА 6

Среда, 9.10

Лейтенант Риардон повесил куртку, сел в кресло за письменным столом и потер затылок, чтобы понизить давление. Просмотрел стопку бумаг, махнул на них рукой и взял конверт, который прошлым вечером оставил ему Уилкинс. Открыл конверт и вынул его содержимое.

Вначале достал десять снимков формата 18х24, и отложил их в сторону. Дальше в конверте были стандартная схема аварии, форма 12.3, и на ней закрашен перекресток. Через всю страницу было написано рукой Уилкинса: "Не подходит". Зато подошла форма 12.2, и на ней Уилкинс старательно изобразил улицу, положение автомобиля и тела, все в правильных пропорциях, включая телеграфные столбы и два перекрестка Индиана-стрит с Восемнадцатой и Девятнадцатой улицами. Правильно была изображена и ширина Индиана-стрит. Бланк протокола предусматривал описание происшествия, показания свидетелей и тьму никчемных сведений. Уилкинс к каждому пункту заботливо приписал: "Смотри прилагаемый рапорт". Форма 12.2 никогда не предоставляла сержанту Уилкинсу достаточно места для обстоятельной работы.

Риардон отложил формуляр с фотографиями и переключился на рапорт. Он прекрасно понимал Уилкинса: в бланке было бесчисленное множество граф и рубрик, в которые нужно было вписать ответы на тысячу вопросов; там было отмечено время происшествия и его место со ссылкой на форму 12.2. В соответствующих графах были фамилия водителя и все обстоятельства, которые Риардону были уже известны. Его не удивило, что "бьюик" был моделью 1940 года, то есть действительно старым. Ответы в графах "скорость при наезде" и "длина тормозного пути" Уилкинс заменил обычным "Смотри прилагаемый рапорт". Риардон перевернул лист. Здесь были приведены и тип дорожного покрытия, и состояние его поверхности, и оставалось ещё место для ответа на добрых две сотни вопросов. Риардон криво усмехнулся, когда представил Уилкинса, заполняющего такой протокол десятый раз за день, и решительно занялся упомянутым рапортом. Уилкинс, как обычно, начал с того, что считал главным: с жертвы.

Жертва наезда – белый мужчина без каких-либо документов. В то же время все ярлыки на его одежде остались не тронуты, что вместе с отпечатками пальцев и хорошо заметным шрамом на верхней губе должно облегчить идентификацию личности. Судебный врач представит все необходимые данные завтра (9.16.)

Погибший был одет в темно-серый спортивный пиджак, темно-синие брюки, голубую рубашку и бордовый галстук, черные туфли и черные носки. Марки на одежде: пиджак от Туан Кунга из Гонконга; на брюках нет ярлыков ни портного, ни химчистки; рубашка и галстук из магазина товаров для мужчин Уолкерса в Сан-Франциско, туфли марки "Флорсхайм", филиал Кадуэллерс в Гонолулу. Происхождение остальных вещей установить невозможно.

Список предметов, обнаруженных в карманах, прилагается.

Судя по одежде, жертва недавно путешествовала или служила на каком-то судне и была в отпуске на берегу. Бумажник погибший видимо оставил на борту, ибо авария произошла всего в нескольких кварталах от порта.

Наезд был совершен автомобилем марки "бьюик" седан 1940г., черного цвета, регистрационный номер Кал. Х4036. Сведения о водителе см. в протоколе о дорожном происшествии. Судимостей не имел. Автомобиль не получил видимых повреждений (см. снимки), но окончательный вывод зависит от результатов экспертизы технического отдела.

По мнению нижеподписавшегося, для водителя с нормальным зрением при данном освещении на месте аварии (см. измерения освещенности по протоколу 12.2, выполненных на месте происшествия и с семиметровыми интервалами по Индиана-стрит) было нелегко обнаружить жертву, одетую в темный костюм, на расстоянии свыше семи метров. Тормозной путь доказывает, что водитель резко нажал тормоза примерно за шесть метров от места наезда, автомобиль в этот момент двигался со скоростью тридцать два-тридцать пять километров в час. Это ниже предела, установленного для Индиана-стрит.

Тело жертвы было отброшено на расстояние четыре метра двадцать сантиметров (измерено от дверцы автомобиля). Тормоза были проверены на том же покрытии ещё до того, как машину отвезли в Управление, и по результатам были в нормальном состоянии. Тормозной путь при испытаниях тождественен следу на месте происшествия (см. снимки).

Фары "бьюика" смещают световой пучок влево, но не сильно. У машины был включен ближний свет, а не дальний, что соответствует предписанному для данной длины. На водительском удостоверении нет отметок о дефектах зрения водителя и он готов пройти повторную проверку зрения. Звуковой сигнал в нормальном состоянии, но водитель заявляет, что не успел им воспользоваться.

По мнению транспортного отдела, все свидетельствует о том, что смерть стала результатом несчастного случая, вызванного неосторожностью погибшего, который покинул тротуар и внезапно оказался на пути "бьюика".

Подпись: сержант Фрэнк А. Уилкинс.

Риардон отложил лист и взял список предметов, найденных в карманах погибшего. Кроме вещей, о которых Уилкинс упоминал ночью, в пиджаке были ещё один платок, ручка, расческа и пилка для ногтей, а в кармашке для часов на брюках – сложенная двадцатидолларовая бумажка.

"Ну, в этом уже есть какой-то смысл," – подумал Риардон. Ранее найденных восемнадцати долларов на выпивку в баре на крыше Фейрмонта и на ужин в "Литл Токио" не хватило бы. Отложив бумаги, он начал просматривать фотографии.

Первая была сделана в момент его отъезда; Риардон увидел на ней задний бампер своего джипа и общий вид места происшествия. Расстояния и размеры на ней Уилкинс обозначил белой краской. Две следующие фотографии запечатлети труп под разными углами; платок был убран и на обоих снимках в объектив терпеливо смотрели мертвые глаза. Четвертая изображала передок автомобиля с неповрежденными фарами и вообще без каких-либо повреждений, если не считать чуть поцарапанного бампера.

На пятом снимке автомобиля уже не было и тормозной путь был взят крупным планом; на обоих его концах сидели на корточках Лундал и Уилкинс, а стальная рулетка между ними показывала длину пути. Уилкинс смотрел в землю, в одной руке держал конец рулетки, а другой опирался в этой неудобной позе о тротуар.

Лундал смотрел в объектив, усмехаясь, что его тоже втянули в дело дорожной полиции, и свободной рукой придерживал куртку, чтобы не испачкать её в масляной луже. На шестой фотографии тоже был виден тормозной путь, снятый под другим углом на другом участке мостовой. Последний снимок показывал крупным планом передний конец контрольного тормозного пути, так что была видна рука Лундала, державшая рулетку, и отметка на ней, показывавшая семь метров точно в конце следа.

Риардон ещё минуту подержал снимки в руке, потом сложил их и засунул обратно в конверт вместе с заполненным протоколом и отпечатанным рапортом. Конверт бросил на край письменного стола. Значит это был несчастный случай, с тяжелыми последствиями для красивой девушки и, разумеется, ещё более жестокими для молодого, интересного Роберта Кука с Гавайских островов, которому было для чего жить, хотя бы для этой молодой красивой девушки.

Риардон опять вздохнул и покачал головой, потому что в рапорте что-то было не так, и он никак не мог понять, что именно. Вначале решил, что перечитает ещё раз, но потом решил, что уличным движением сыт по горло.

В кабинет вошел Дондеро, осторожно неся в каждой руке по стаканчику кофе.

– Кофе очень черный и очень сладкий, – сообщил он и поставил один стаканчик перед Риардоном. Приятельски подмигнул. – Хотя после вчерашнего ты его не заслуживаешь.

– За вчерашнее приношу извинения, – сказал Риардон, даже не стараясь, чтобы это чувствовалось по тону. Что-то вертелось у него в голове, и он до сих пор не мог понять, что. Взял стаканчик, отхлебнул, поморщился и испытующе взглянул на Дондеро.

– Почему они не кладут в эту штуку хоть чуточку кофе?

– Боятся испортить кипяченую воду, – доброжелательно объяснил Дондеро и вернулся к событиям прошлого вечера. – Не воспринимай этого так трагически, Джим, – доверительно сказал он. – Не беспокойся за Джейн. Она все простит.

Риардон нахмурился.

– В ней только половина неприятностей.

– А вторая половина?

Лейтенант швырнул конверт с рапортом Уилкинсона через стол в сторону Дондеро.

– Вот и вторая.

Дондеро отодвинул кофе, сел верхом на стул и вытащил из конверта все бумаги.

– Ну и что? Это дело дорожной полиции.

– Прочти.

Дондеро пожал плечами и занялся бумагами.

– Ну и что?

– Мне это не нравится.

– Почему?

– Не знаю. Просто не нравится.

– И не должно нравиться. Это не твой вопрос. Разве что не считать это несчастным случаем, но оснований нет… Я десять лет проработал у транспортников. Уилкинс бы не ошибся. Он в своем деле бог, и ты, Джим, это знаешь.

– Да.

– Не знаю, мне это дело кажется ясным, как божий день.

– Даже слишком ясным, тебе не кажется? Вот почему оно мне и не нравится. Понимаешь, автомобиль ведь тоже оружие, смертоносное оружие, разрешенное законом, и я часто спрашиваю себя, сколько людей, погибших под колесами, на самом деле были хладнокровно убиты. Только это никогда не докажешь.

– Не сходи с ума, Джим… Мне кажется… Мне кажется, что тебе не нравится все, что произошло вчера вечером. На ковер к капитану Тауэру уже сходил?

– Я говорил с ним ночью.

– Ну и?..

Риардон пожал плечами.

– Приказал мне выбросить это из головы.

– Ну так выполняй, – сказал Дондеро, направляясь к двериям. Но все же обернулся и добавил:

– И я тебе прощаю, что не поблагодарил меня за кофе. Хотя мне было очень обидно.

Подмигнув лейтенанту, он ушел.

Риардон нетерпеливо постучал пальцами по столу. В чем же все-таки дело? Не в рапорте, потому что и до того он не был уверен, что произошел несчастный случай. И чтение рапорта уверенности ему не прибавило. Почему? Долго, задумчиво, смотрел на календарь, потом решился. Набрал номер и нетерпеливо ждал ответа.

– Приемная коронера.

– Лейтенант Риардон из отдела по расследованию убийств. С кем я говорю?

– У телефона доктор Стивенс. Что вам угодно?

Риардон на миг запнулся, но потом перешел прямо к делу.

– В номере Д-4 у вас труп некоего Роберта Кука, жертвы наезда. Вы с ним уже закончили?

– Утром мы прямо с него и начали.

– Как он выглядит?

В голосе доктора Стивенса послышалось удивление.

– Как человек, попавший под машину. Что вы имеете ввиду?

Риардон покачал головой, как будто врач на другом конце линии мог его видеть.

– Не знаю. Ничего. Вам ничто не показалось странным?

– Нет. Мы беседовали и с персоналом гаража. Машину они ещё не смотрели, но сообщили то, что нам требуется. Думаете, что-то есть подозрительное? Что до меня, готов побиться об заклад, что он погиб под "бьюиком". Бампер ударил его на уровне колен и отбросил в сторону. При этом раздробил бедренную кость и сломал позвоночник. Таких случаев я видел сотни.

Риардон задумался.

– Но туфли остались у него на ногах.

– Поверьте, лейтенант, обувь не всегда слетает при наездах.

– Еще одно, доктор. Вы будете делать вскрытие?

На другом конце линии все стихло. Когда врач заговорил снова, голос его звучал намного холоднее.

– Нет, не будем. У нас и так хватает работы, чтобы её ещё придумывать. Если настаиваете на вскрытии, решайте вопрос официальным путем. Еще что-нибудь?

– Пока нет, – ответил Риардон. – Большое спасибо.

Повесил трубку и опять забарабанил пальцами по столу. Капитан Тауэр никогда не поддержит требование вскрытия, а если и поддержит, что это дает? По рассказу Пенни Уилкинсон Кук не был пьян или обкурившимся, а если бы и был, это только лишнее доказательство несчастного случая по неосторожности жертвы.

С другой стороны, профессиональный моряк с океанского корабля должен быть ловок и осторожен, если хочет выжить. А это не соответствовало его неосторожному шагу с тротуару. Хотя и на палубе он когда-то допустил промах, раз заработал тот шрам на лице.

"Ну почему же что-то вертится у меня в голове?" – спросил сам себя Риардон, потянулся к телефону и позвонил ещё раз.

– Алло?

– Гараж. У телефона Моррисон.

– Лейтенант Риардон. Скажите, ребята из технического отдела уже осмотрели старый "бьюик", поступивший вчера вечером?

– Как раз начинают. Результат будет к обеду, до суда успеют, не беспокойтесь.

– Видите ли, а я беспокоюсь. Скажите им, чтобы не начинали.

Моррисон удивился.

– Вы хотите сказать, что осмотра не будет?

– Будет, будет, но не сегодня. Пусть осмотрят машину завтра. Ясно?

– Сделать-то сделаем, – сказал Моррисон, – сейчас передам. Но…

– Это все, – сухо сказал Риардон. – Завтра. И никаких "но".

Набрал ещё один номер. Рад был, что нужно решить множество вопросов, которые занимают его настолько, что может не думать о своих сомнениях.

– Алло?

– Приемная окружного прокурора.

– Меркель? Это Риардон. Сегодня после обеда в городском суде будет слушаться дело о наезде со смертельным исходом. Вчера вечером. Погибший Роберт Кук лежит в морге. Водитель – некий Ральф Крокер…

– Я знаю, – перебил его Меркель. – И думаю, что дело ясное. Передо мной отчет сержанта Уилкинса, он мне кажется подробным и убедительным. Мы не можем потребовать от суда ничего, даже лишения прав на один месяц. По крайней мере не на основании такого рапорта.

– Тогда у меня вот какая проблема. Нужно подождать, пока техники закончат осмотр его машины, и только потом отпустить этого парня, и ни в коем случае не отдавать ему пока автомобиль. А наши техники за сегодняшнее утро не успеют. Поэтому я хочу попросить вас отложить слушание дела. Всего на два-три дня, скажем, до пятницы. То есть до послезавтра. Что скажете? Уговорим мы суд?

– Джим, – подозрительно начал Меркель, – что вы знаете такого, чего не знаю я? Что-то отсутствующее в протоколе? Кроме опознания личности, разумется.

– Абсолютно ничего, – честно сознался Риардон. – К несчастью это правда. Ничего, кроме желания задержать автомобиль на пару дней, пока все не будет готово. Черт побери, – раздраженно продолжал он, – парень все равно выйдет на свободу, так пусть на пару дней возьмет машину напрокат и будет счастлив, что легко отделался.

– Его адвокат не согласится с переносом. Имеет право ознакомиться с рапортом Уилкинса.

– Но что он сможет сделать, если не будет результатов осмотра машины? По объективным причинам?

– Либо примет к сведению, либо обратится к газетам.

– Ну да, я знаю. – Риардон представил себе капитана Тауэра перед толпой агрессивно настроенных репортеров: и сразу отогнал эту мысль.

– Вы моя последняя надежда. А вдруг адвокат Крокера будет вести себя разумно?

Меркель вздохнул:

– Ладно, Джим. Видно, у вас была причина отогнать людей от машины – я ведь знаю, что десять минут назад с ней начали работать. Я звонил в гараж.

– За десять минут многое могло случиться, – заметил Риардон. – Наверное, все они пошли купаться.

– Да, чего только не бывает, – сухо сказал Меркель. – Вы собираетесь сегодня в суд?

– Это необходимо?

– Нет. Не сомневаюсь, что судья разрешит мне отложить слушание дела на пятницу, но предупреждаю, что на большее рассчитывать не следует.

– Ну, – задумчиво сказал Риардон, – до того времени ребята уже накупаются.

– Разумеется, – ответил Меркель и повесил трубку.

"Еще один звонок – и нужно убираться," – подумал Риардон. Куда и зачем, он предпочел не уточнять, ибо не имел понятия, но знал, что последний разговор доставит ему удовольствие при любом исходе. Набрал номер, полученный в отделе розыска пропавших, и терпеливо ждал. Наконец отозвался тихий глубокий голос.

– Алло?

– Мисс Уилкинсон? Это лейтенант Риардон. Как у вас дела?

– Я вся совершенно разбита. Все болит и голова как чугунная. Видите, говорю глупости. И внутри совершенно пусто.

– Ну, с этой пустотой мы можем справиться, – продолжал Риардон, старательно следя за своим голосом, – я как раз хотел предложить вам пообедать со мной.

– Но я думаю…

– Знаете, – быстро добавил Риардон, – я хотел бы после обеда ещё раз зайти с вами в управление, чтобы вы взглянули на Крокера. И сказали мне, видели ли вы его раньше. Например, в обществе Боба Кука, или на корабле. Или ещё где-то…

– Крокера?

– Это шофер, который задавил вашего друга.

– Боб никогда не упоминал этого имени, я уверена. И сама я его никогда не слышала. Но если хотите, чтобы я…

– Я за вами заеду. Можем пообедать у Фредди и потом вернуться. Согласны?

– Ну, если так надо… – Казалось, она ещё не проснулась.

– Отлично, – весело сказал он, – буду у вас между четвертью и половиной первого. – Попытался придумать удачную фразу для продолжения разговора. – Не принимайте ничего близко к сердцу.

Уже повесив трубку, понял, что это была не самая удачная фраза.

ГЛАВА 7

Среда, 12.10

Пенни Уилкинсон жила на первом этаже дома на Гог-стрит, неподалеку от Гринвича. Окрашенный в веслый цвет трехэтажный дом показался Риардону менее зловещим, чем предыдущей ночью, когда он сидел в джипе и ждал, пока девушка поднимется по пятнадцати ступенькам, откроет двери и захлопнет их за собой. Когда он уезжал, дом показался ему темным и мрачным. Теперь, под утренним солнцем, выглядел очень жизнерадостно в своем викторианском блеске.

Остановил джип, вывернул колеса, застраховав машину на уклоне, и поднялся к парадному входу. Старинные двери были снабжены старинным же молотком, но Риардон верно угадал, что это только украшение, и нажал звонок у фамилии Уилкинсон. После второго звонка щелкнул замок и лейтенант вошел в прохладное пространство огромного холла, который вел к широкой лестнице.

Сбоку открыла дверь и в них появилась Пенни. На ней был длинный стеганый халат, закрытый по самую шею.

– Рада вас видеть, лейтенант. Сейчас буду готова.

Риардон вошел за ней в квартиру и закрыл дверь.

– Теперь голос у вас повеселее, чем раньше.

Девушка пожала плечами.

– Человеку приходится мириться с действительностью. Иначе не выжить. – Впервые он увидел её улыбку. – А кроме того, после нашего утреннего разговора я хлебнула кой-чего крепенького. Обычно днем я не пью, но сегодня не выдержала.

Она прошла в спальню.

– Через минуту вернусь. Напитки на карточном столике. Пользуйтесь.

– Спасибо, непременно.

Он наблюдал, как она уходит, и блики света гаснут на её волосах. Прошел в гостиную, выходившую окнами на улицу. Комната в светлых тонах ему понравилась; на стенах пестрые гавайские батики пермежались с японскими гравюрами и было видно, что живется здесь уютно. Карточный столик явно использовался только как бар: в центре стояла ваза со льдом, а вокруг всплошную самые разнообразные бутылки. Риардон крикнул в сторону спальни:

– Как вы насчет мартини а-ля Джеймс Риардон? Выпьете со мной?

Ее ответ прозвучал тихо, но отчетливо.

– У меня нет вермута.

– Тем лучше. Для разнообразия будет сухой мартини.

Взял бутылку джина, но тут же чуть не выронил её и подпрыгнул от боли, потому что ощутил вдруг с десяток уколов в спину и плечи.

– Ой! Проклятье! Что это, черт побери?

Он быстро обернулся. Огромный, черный как ночь котище, который прыгнул с каминной полки ему на плечи, легко и упруго соскочил на пол, прижался лейтенанту к ногам и с явной благосклонностью потерся о них спиной, как бы показывая, что совсем не сердится на него за то, что оказался такой ненадежной промежуточной опорой в путешествии на ковер. Риардон растер болезненные отметины на плечах и спине и снова взглянул на кота. Большие зеленые глаза спокойно смотрели в ответ, кот начал мурлыкать и тереться об ноги.

Пенни вошла в комнату, застегивая рукава блузки. Впереди блузка застегивалась под самым горлом, но зато совсем не скрывала её прекрасную грудь, наоборот, даже выделяла её. Взгляд Пенни скользнул на пол, и тут девушка улыбнулась снова, гораздо веселее.

– Я вижу, вы уже познакомились с Мавром?

– Ничего себе знакомство! – Риардон ещё раз потер плечи.

– Он на вас прыгнул, да? – Наклонилась к коту и ласково сказала: – Ах ты, Мавр, злой ты кот, правда?

Мавр перевалился на спину, что означало, что ему следует почесать животик; Пенни выпрямилась и улыбнулась.

– Он прыгает только на людей, которые ему нравятся. Может быть, ваши царапины чем-нибудь помазать?

– Нет, я героически истеку кровью, – парировал Риардон. – Но если так он поступает с друзьями, то как же с врагами?

– Круто, – коротко ответила девушка, с интересом наблюдая за ним. – Вы не любите кошек?

– Люблю, если они на меня не прыгают. В полицейской академии нас научили обороняться от всего, кроме прыгающих кошек.

Он улыбнулся и вернулся к карточному столу. Налил джин на кубики льда в стаканах для коктейля и один подал девушке. Потом снова взглянул на кота на полу, который ответил ему явно благосклонным взглядом.

Риардон сел в кресло и поставил свой стакан на край столика.

– Идю сюда, Мавр.

Кот на мгновенье посмотрел на Пенни, как бы прося разрешения, а потом послушно и грациозно вскочил Риардону на колени. С наслаждением прижался всем телом к его груди, поднял лапку, как будто хотел погладить по лицу, а глазами при этом следил, как лейтенант будет реагировать. Риардон усмехнулся.

– Ну, он почти как человек. Вы уверены, что это не кошка?

Пенни опять рассмеялась.

– Уверена. Знаете, есть способы это проверить.

– Могу догадываться. – Снова посмотрел на кота. – У него прекрасные глаза. – Неожиданно он нахмурился. – Его глаза мне что-то напоминают.

Девушка взглянула на него с любопытством, но без особого интереса.

– Или кого-то?

– Не могу вспомнить.

– Может быть, вашу девушку?

– Нет, – Риардон посмотрел ей в глаза. – У Джейн глаза светло-карие.

– А у меня карие.

– Темно-карие, почти черные. Правда-правда.

После короткой паузы Пенни улыбнулась.

– В таком случае это кто-то другой, не ваша Джейн и не я. И не вы, у вас серые. Кто же тогда?

– Не знаю. – Пожав плечами, он не мог избавиться от ощущения, что в их легкий разговор вкралась тень серьезной проблемы, с которой он не мог разобраться. Решил не тратить попусту время.

– Дружище Мавр, сожалею, но придется тебе найти другую колыбельку.

Аккуратно поднял кота и поставил его на пол. Взглянув на часы, встал сам.

– Ну что, идем?

– Жду команды, – она отодвинула недопитый стакан.

– Только допейте.

– Не обязательно. Я много не пью.

Заметила, как его взгляд скользнул по заставленному карточному столику.

– Ах, это! Это принадлежало Бобу. Он тоже не был пьяницей, но любил держать под рукой достаточный запас спиртного на случай неожиданного визита. И к тому же-на корабле выпивка дешевле.

Она грустно уставилась на ковер и тихо сказала:

– Мне его очень жаль.

Риардон только кивнул – а что ещё он мог сделать или сказать? Полицейский внутри него слышал её слова и автоматически оценивал их в общей ситуации. Что, если Боб Кук ещё до ухода с корабля выпил лишнего? Несколько рюмок, допустим в честь прибытия и успешного завершения формальностей, и за многообещающее свидание с Пенни? Но в этом случае не было причин откладывать экспертизу автомобиля и просить Меркеля о переносе слушания в суде. И ни к чему тогда Крокеру брать напрокат машину или выбрасывать деньги на такси. Не похоже, что бедняга может сорить деньгами. Кто сегодня ездит в "бьюике" образца 1940 года, разве что богачи, которые свихнулись на антиквариате? Только богачи, которые ездят в старых машинах для развлечения, конечно не живут в пансионе "Мартиника", разве что снимают там любовные гнёздышки. Он вздохнул и удивился собственному смятению.

"Впредь надо держать ухо востро и не связываться с транспортными проблемами, – подумал он. – Иногда они бывают опаснее, чем убийства." И тихонько сам рассмеялся над этим выводом.

– Так идемте, Пенни. Я явно голоден.

– Хорошо, идем, – послушно сказала она.

Закрыв дверь, она пошла впереди него через холл. По крутым ступенькам спускалась рядом с Риардоном, причем не уклонялась от его попыток взять её под руку, но и не поощряла их.

"Славная девушка," – удовлетворенно подумал Джим и улыбнулся ей. Пенни же в ответ на это серьезно сказала:

– Вам надо было заехать за мной после обеда. Или я могла приехать в суд на такси. Боюсь, за обедом я не смогу составить вам приятную компанию.

Тут он понял, что она одного роста с ним; Джейн была права. Сама Джейн должна была задирать голову, чтобы взглянуть на него.

– Вы в полном порядке. И всегда будете.

– Ну, если вы так считаете…

– Считаю.

Он придержал распахнутую дверцу машины, захлопнул за ней, обошел автомобиль сзади, сел за руль и вставил ключ зажигания. Тут ему пришло в голову, что он давно уже не усаживал так Джейн.

"И не пытайся оправдываться тем, что Пенни перенесла тяжелую утрату, – сердито сказал он себе. – Уважение к женщине есть уважение к женщине, а Джейн заслужила его как никто другой."

– Что случилось? – спросила Пенни, посмотрев на него.

– Разговариваю сам с собой, – ответил он и слегка покраснел. Потом быстро повернул ключ зажигания.

***

Среда, 12.55

У Фредди как обычно было битком, но Тимми Бойл, который менее всего походил на официанта, приподнял бархатный канат и провел Риардона и его спутницу к столику в великолепном месте. Тимми пытался выглядеть невозмутимо, но что-то явно нервировало и беспокоило его. Взгляд, которым он окинул Пенни, соединял в себе признание её красоты и нескрываемое удивление.

– Добро пожаловать, лейтенант. Должен вам…

– Здравствуйте, Тимми. Два сухих мартини, джин и ломтик лимона.

– Только один, пожалуйста, – сказала Пенни и погрузилась в изучение меню. – Свою дозу спиртного я на сегодня уже приняла.

Риардон несколько секунд молча смотрел на нее, потом кивнул.

– Ладно, Тимми, только один.

– Да, но если позволите…

Риардон милостиво позволил.

– Ну и что?

Тимми запутался во вводных словах.

– Но… тут сейчас кое-кто…

Он оглянулся с изяществом слона, который уворачивается от падающего дерева или армады мышей.

– Кто? Джейн?

Тимми облегченно вздохнул.

– Да.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал Риардон и повернулся к Пенни. – Простите, я на минутку.

– Разумеется.

Он встал и направился через переполненный зал прямо к Джейн, которая равнодушно наблюдала за ним. Она сжимала бокал с мартини так, что побелели кончики пальцев, но больше ничем не выдала себя. Риардон улыбнулся ей, как будто между ними ничего не произошло.

– Привет, Джейн!

– Привет, лейтенант! Ну и встреча! – она взглянула через зал на его спутницу. – Ты умеешь работать в темпе, нужно признать. Как на Рождество – долой старье, даешь новое! Все успеваешь за пару минут. – Опять взглянула через зал и сквозь деланное равнодушие слегка нахмурилась. – Это не та девушка, которую мы видели на корабле?

– Она. Я могу сесть?

– Нет. – Золотистые глаза Джейн безразлично смотрели на него. – Как это ты устроил, чтобы с ней познакомиться? Вызвал в полицию всю команду?

– Не всю. – Он сел, наклонился к ней и очень серьезно произнес: – Джейн, вчера ты сказала – возможно в шутку – о том, что у меня есть соперник, помнишь, когда смотрела в бинокль на Пенни…

Он почти незаметно кивнул в ту сторону, где сидела девушка. Тимми Бойлу было чему у него поучиться.

– Это она. Как выглядел тот человек?

Джейн с ядовитым наслаждением наблюдала за ним.

– О, ты уже ревнуешь? – Она укоризненно покачала головой. – Ну-ну, лейтенант. Тебе бы надо больше верить в свое обаяние. Оно и вправду неотразимо, ты же знаешь. Конечно, ты понимаешь, что я основываюсь на собственном опыте.

Риардон вообще не замечал её ядовитого настроения.

– Только ответь мне, это был красивый мужчина примерно моего роста и сложения, да? Может, чуть выше? Примерно тридцатилетний? С темными волосами и густыми темными усами?

– В чем дело? Неужели вы, лейтенант, боитесь, что он выследит вас и устроит скандал?

Покачав коротко остриженной головой, презрительно продолжала:

– Сомневаюсь. Сцены на публике теперь не устраивают. Посмотри, например, на меня. Разве не видишь, как спокойно я воспринимаю эту ситуацию?

– К черту, Джейн, я серьезно. – Он говорил тихо, но настойчиво. Джейн долго смотрела на него, как будто пытаясь угадать, к чему все его вопросы, но поскольку давно знала Джима Риардона как мужчину и как полицейского, то ответила так же серьезно:

– Он был в фуражке, так что волос я не видела, но остальное сходится. И у него были густые усы. А что?

– Можешь ещё что-нибудь добавить?

– Нет. Казалось, что они немного подержались за руки, и потом он вернулся внутрь. Был в форме, в нормальной флотской форме, синей, с латунными пуговицами. Ничего особенного уже не могу вспомнить, да и в голову ничего не приходит. В чем дело?

– Видишь ли, – невозмутимо ответил Риардон, – именно сейчас, когда мы обедаем в кондиционированной атмосфере у Фредди, он тоже находится в кондиционированной атмосфере, в ящике из нержавеющей стали в морге Дворца юстиции.

Он даже не пытался смягчить жестокость своих слов. И голос его звучал резко и хрипло.

– А после обеда я веду Пенни в городской суд, чтобы она попыталась узнать человека, который его убил.

Джейн побледнела, как снег. Равнодушие и беззаботность сразу слетели с нее.

– Это ужасно!

– Да. Особенно для этой девушки, для Пенни.

Риардон замолчал, а когда заговорил снова, голос его зазвучал мягко и ласково, и он посмотрел Джейн прямо в глаза.

– Его звали Боб Кук, того парня, который погиб, и имей ввиду – они жили вместе. Как мы. – Он испытующе взглянул на нее. – Или я должен сказать, как мы когда-то?

– Нет, Джим, – она взяла его за руку, – как мы.

– Ладно, – тихо сказал Риардон. – А если дело в моей вчерашней авантюре…

– Я уже все знаю, – перебила его Джейн и заговорщицки засмеялась. – Ты хотел найти предлог поскорее сбежать в "Литл Токио". Сержант Дондеро уже произнес оправдательную речь в твою пользу.

– Произнес речь?

– Представь себе. Я пыталась тебе позвонить, но ты уже уехал на обед. А поскольку мы здесь частые гости, я решила, что можешь направиться сюда. Правда, когда я увидела, как ты входишь с другой женщиной, и к тому же с красавицей… – Она пожала плечами, но серьезно продолжила: – Мне стыдно. Я просто ревнива. Тебе это не нравится?

– Мне бы не нравилось, если бы ты не ревновала.

Еще раз погладил ей руку, отпустил и встал. Взял недопитый бокал.

– Пойдем, я вас познакомлю, и пообедаешь с нами. Я чувствую, что Пенни легче выговориться с тобой, чем со мной. С полицейским выбор тем ограничен.

– Разумеется, – понимающе согласилась она. Собрала сумочку и послушно пошла за Риардоном через зал.

Тимми Бойл, который наблюдал всю сцену с выгодной позиции у бархатного каната, удовлетворенно засиял. Он давно симпатизировал русому лейтенанту и его маленькой решительной девушке, а под его суровой внешностью скрывалась романтическая душа.

Пенни молча наблюдала, как Риардон поставил бокал на стол и отодвинул стул для Джейн. Подождал, пока та сядет, сел сам и повернулся к Пенни.

– Пенни – мисс Уилкинсон – это…