Текст книги "Дом, который построил Джек"

Автор книги: Роберт Линн Асприн

Соавторы: Линда Эванс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Глава 5

Джон Лахли осторожно приложил лист промокашки к свежему, блестевшему кроваво-красными чернилами тексту, который только что дописал, потом поднес письмо ближе к свету, чтобы перечитать. Писать мейбриковыми каракулями оказалось непростым занятием, к тому же ему пришлось хорошо потрудиться, вставляя в текст эти его мерзкие американизмы. Однако результатом он заслуженно гордился.

Дорогой босс… Я чуть не каждый день слышу будто полиция словила меня но они покуда меня даже не нашли. Смех просто какими умниками они себя выставляют будто они на верный след напали. А от шутки этой про Кожаный Передник я едва со смеху не помер. Я резал шлюх и буду резать покуда меня не повяжут. Последний раз я знатно потрудился. Дамочка и пискнуть не успела. Словят они меня как же. Нравится мне эта работа и руки чешутся продолжить. Скоро услышите еще обо мне да о моих забавах. Я было сохранил немного красной жижи в бутылке из-под пива имбирного чтоб ей писать да она загустела словно какой клей вот и не получилось. Ну да и чернила сойдут красные ха-ха. Следующий раз отрежу дамочке уши да отошлю в полицию посмеяться. То-то. Вы уж придержите письмецо покуда не поработаю еще а там пусть его все знают. Мой нож востер так что руки чешутся пошустрить как возможность выпадет. Удачи вам.

Искренне ваш, Джек-Потрошитель.

Не обижайтесь что кличка рабочая.

P.S. Вот потеха коль вы тиснете письмецо в газеты покуда я чернила с рук не смыл чтоб им. Говорят я сейчас вроде как доктор. Ха-ха.

Джон Лахли поставил на письме дату – 25 сентября – и довольно усмехнулся. В прошлый приезд Мейбрика в Лондон он дал тому указания захватить с собой дневник и без интереса прочитал то, что накарябал там этот жалкий безумец. Он скопировал манеру письма Мейбрика, включая безумные повторы «ха-ха», отсутствие знаков препинания и прочие характерные особенности. Когда в Ливерпуле обнаружат дневник Мейбрика, это письмо поможет повесить его.

Возможно, стоит написать еще несколько писем и открыток, чтобы разослать по почте в ближайшие дни. В конце концов, после того, как он получит от Эддоуз и Страйд недостающие Эддины письма, от Мейбрика не будет больше никакой пользы, разве что поболтаться на виселице. Он с ухмылкой полюбовался витиеватой кроваво-красной подписью. Этой своей выдумкой он очень гордился. Джек-Потрошитель… Бедняга Джеймс, называвший себя в дневнике не иначе как «сэр Джим». Он будет отрицать свое авторство этого письма до самого эшафота. Да, Лахли напишет еще несколько писем. Возможно, даже нацарапает парочку прямо поверх газетной статьи – какой-нибудь, чтобы в ней упоминалось слово «Ливерпуль»…

Стук в дверь кабинета оторвал его от этих приятных размышлений. Он поспешно сунул письмо в ящик стола и запер его.

– Да? Войдите!

В дверях остановился с поклоном его слуга.

– Вы просили известить вас, сэр, когда ваша пациентка очнется.

– Ах да, спасибо, Чарльз. Я сейчас же проведаю юную леди.

– Очень хорошо, сэр.

Лахли поднимался по лестнице, обдумывая, куда послать его смертоносные маленькие письмеца. Возможно, редактору «Дейли ньюс», респектабельной газеты с широким кругом читателей и ярко выраженным желанием разрешить тайну Уайтчеплского убийцы. Или, может, в Центральное Агентство Новостей? Жаль, он не увидит лица редактора, когда письмо ляжет на стол к этому джентльмену. Хихикая над собственной шуткой, Лахли вошел в комнату своей очаровательной пленницы.

– Добрый день, милая леди!

Девица не спала, но лежала почти неподвижно от действия снадобий, которыми он пичкал ее каждый день. Когда он присел у ее кровати, в глазах ее вспыхнул ужас.

– Ну, ну. Давайте-ка побеседуем, мисс Йанира. Слабая дрожь пробежала по ее телу. Он погладил ее по руке.

– Я видел, на что вы способны, дорогая. Я намерен найти вашим способностям наилучшее применение. – Он откинул с ее лба прядь волос и погладил пепельно-белую кожу. – Как вы бледны сегодня. Ну же, не можете же вы не видеть преимуществ, который дает вам связь со мною? Я подарю вам весь Лондон, всю власть и богатства Британии. – Он снова погладил ее по руке. – Видите ли, я получил лицензию. Особое исключение. – Он хихикнул. – Право же, знакомство с Эдди очень полезно. А ведь это не так просто – получить лицензию от нашей славной Короны. Чиновники ужасно цепляются к деталям. Так или иначе, – он ослепительно улыбнулся, – скоро вы станете миссис Джон Лахли, и я рассыплю свою признательность жемчугами у ваших ног.

– Нет… – сорвался с ее губ едва слышный, сдавленный шепот.

Он нахмурился.

– Нет? Ну конечно же, вы выйдете за меня, милая девушка. Не могу же я держать вас под своим кровом, не сочетавшись с вами законным браком. Пойдут всякие слухи, а как раз слухов я допустить не могу.

Она силилась произнести что-то.

– Мой муж… дети…

Он зажмурился от удивления.

– Замужем? Так вы замужем? – Он рассмеялся. – Вы хотите сказать, вы вдова. Ничего, я застрелил вашего дорогого мужа там, на улице. Влепил пулю ему в голову.

Она отодвинулась от него, широко раскрыв глаза от отвращения.

– Нет! Не Джина… Маркус!

Лахли снова нахмурился.

– Значит, человек, которого я застрелил, не приходился вам мужем?

Девица лежала, трепеща; по лицу ее струились слезы. Она ведь называла ему только свое имя, сколько бы он ни пичкал ее зельями. Как он ни старался, она так и не открыла ему пока своего полного имени.

– Какую фамилию носит ваш муж?

Она замотала головой.

– Что… Что такое фамилия?

– То, что пишется после имени! – рявкнул он, теряя терпение. – Черт подрал, да ведь даже в Греции пользуются фамилиями, разве не так?

– Не в Греции… – прошептала она. – Бедный Маркус, его продали в Риме… Он будет так горевать…

Она снова заговаривалась – бредила, наверное. Он схватил ее за руки и встряхнул.

– Говори, как тебя зовут, девка!

– Кассондра! – взвизгнула она, пытаясь вырваться. – Меня зовут Йанира, Кассондра Эфесская!

– Не мели чушь! Нет такого города – Эфес, от него остались только развалины, да и то лишь ученые знают, где они погребены! Как ты попала в Лондон?

– Сквозь Врата…

Ну, снова-здорово… Эти треклятые «врата»; бог знает, что это означает. Она бормотала это слово каждый раз, когда он допрашивал ее. Лахли сменил направление атаки.

– Расскажи мне про письма. Эддины письма. Глаза ее зажмурились от ужаса.

– Помогите мне…

Потеряв терпение, Лахли влил снадобье ей в рот, подождал, пока оно окажет действие, и погрузил ее в глубокий транс. Она лежала, не шевелясь, почти не дыша под покрывалом, которое он накинул на нее.

– А теперь, – мягко произнес он, – расскажите мне про письма.

Ее губы шевелились, но срывался с них только едва слышный шепот.

– Восемь писем…

– Расскажите мне про восемь писем. У кого они находятся?

– Морган… глубоко внизу, в комнате со сводами, с деревом и неугасающим огнем… – несмотря на сильное лекарство, ее пробрала дрожь. – Полли мертва… и бедная Энни, которая и так едва дышала… Страйд уносит слова Эдди с ударом ножа… Кэт боится письма в кармане, она собирает хмель в деревне, боясь даже касаться его… и юная красавица в Миллерс-корт, она умрет, изрезанная на куски, бедное дитя, за письмо на языке, читать на котором научилась в Кардиффе…

Джон Лахли застыл как изваяние.

– Что еще за девушка в Миллерс-корт?

Однако глаза Йаниры оставались закрыты. Снадобье погрузило ее в такой глубокий сон, что не было даже смысла хлестать ее по щекам. Лахли возбужденно мерил спальню шагами. Что за девица в Миллерс-корт? Энни Чапмен не говорила ни о ком таком. Он сощурился, мысленно возвращаясь к тому последнему разговору со Смуглой Энни. Их ведь прервали, припомнил он – как раз когда она говорила ему, кому продала письма. Ему показалось тогда, она все уже сказала – после того, как назвала имена Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоуз. Уж не помешал ли тот случайный прохожий ему узнать имя третьего человека, владеющего обличающими Эдди письмами?

Он злобно выругался, пытаясь решить, что, Бога ради, ему теперь делать.

Эту сучку, конечно, нужно найти – найти и заставить умолкнуть.

Йанира сказала, она живет в Миллерс-корт. Он с детства хорошо знал это место. Не такой уж он большой, этот Миллерс-корт. Сколько девок из Кардиффа может жить на этой мерзкой площади? Он даже зажмурился от такой чудовищной перспективы. Валлийская девка, в руки которой попали Эддины письма на валлийском… Может, она уже шантажирует этим двор? Может, власти Эдди и его положению в обществе уже угрожает смертельная опасность? И все из-за того, что Энни Чапмен, сучка глупая, не удосужилась назвать третьего обладателя ее писем?

Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Нет, наверняка никаких шантажирующих писем еще не посылали. В противном случае Эдди примчался бы к нему в полной панике. Вполне вероятно, чудовищная участь Полли и Энни слишком напугала эту валлийскую шлюху, чтобы она перешла к действиям. Впрочем, ее все равно нужно отыскать и прикончить, и чем скорее, тем лучше. Боже, да закончится этот кошмар когда-нибудь? Раз ему нужно выследить и уничтожить еще одну женщину, непонятно, стоит ли посылать это чертово письмо Потрошителя в газеты? После минутного размышления он решил все-таки рискнуть. Мейбрик приедет в Лондон в конце недели, так что от этой девки в Миллерс-корт можно будет избавиться в ту же ночь, что и от Страйд с Эддоуз. Правда, три женщины на один выходной это, пожалуй, многовато…

Но у него не было другого выбора.

Он бросил взгляд на таинственную Йаниру, бледную и неподвижную.

– Ты, – пробормотал он вслух, – тебе придется немного подождать. А вот когда я разделаюсь с этим делом, я все-таки узнаю, кто твой муж.

Боже, еще одно убийство…

Вся эта кутерьма определенно сведет его с ума.

* * *

Тишина в маленьком, пыльном шахтерском городишке в Колорадо стояла такая, что Скитер слышал далекий крик орла, кружившего высоко над раскаленными от солнца горами. Скрип его стула, когда он повернул его и сел, заставил нескольких женщин подпрыгнуть. Перед глазами его все стояло совсем еще детское лицо Юлия, тронутое трупной синевой, взывающее к отмщению. Недобрый взгляд, который он, не удержавшись, бросил на Сида Кедермена, остался незамеченным, поскольку детектив свирепо смотрел на Орсона Трейверса. Гид «Путешествий во Времени» явно удерживал его до возвращения Кита со Скитером. Тишина сгустилась настолько, что даже скрип деревянных половиц под неловко переминавшимися с ноги на ногу туристами казался громким как выстрелы.

Дождавшись, пока Кит небрежно облокотится на спинку Скитерова стула, Сид Кедермен наконец взорвался.

– Ладно, Трейверс. Теперь-то вы, надеюсь, расскажете нам, что здесь все-таки произошло?

– Да, с вашего позволения, нас интересуют подробности, – согласился Кит. – Вся эта история запутаннее, чем вам, возможно, представляется.

Орсон Трейверс, несчастный человек, мгновенно сделавшийся еще несчастнее от слов Кита, прокашлялся.

– Всю дорогу сюда ничего не предвещало беды. Ну, группа, конечно, набралась не самая спокойная, но все были так воодушевлены… Мы погрузили свою поклажу на мулов в Колорадо-Спрингс, привезли сюда, привели город в надлежащее состояние для состязаний; обустроили несколько домов, чтобы в них можно было жить, построили стенды для стрельбы, проложили и разметили маршруты для стрельбы на скаку. Собственно, всю эту работу выполнила обслуживающая бригада – они использовали для этого технологии девятнадцатого века. Ну и еще, конечно, у нас тут планировалась свадьба.

– Свадьба? – удивленно перебил его Кедермен. Хорошенькая девушка в муслиновом платье покраснела и прижалась к высокому, нескладного вида парню в кожаной куртке. Тот ухмыльнулся.

– Ну, мы хотели, чтобы все прошло как надо. Захватили с собой священника и все такое и провели всю церемонию в соседнем торговом поселке на прошлой неделе.

– Там были настоящие индейцы, – восторженно вмешалась в разговор его невеста. – И охотники с гор, и все такое! И самый чудной торговец, какого только увидишь: он продавал обычные капканы и называл их самым современным изобретением из Швеции, запатентованным всего три года назад. Люди платили за них бешеные деньги! Это было просто потрясающе, я никогда не видела ничего подобного: трапперы и золотоискатели, все покупали капканы! – Раскрасневшаяся невеста явно не желала позволять двойному убийству омрачить ее медовый месяц.

Кит несколько натянуто улыбнулся.

– Мои поздравления. Не сомневаюсь, такая свадьба запомнится надолго. А теперь, что, черт возьми, здесь все-таки произошло? – Он снова перевел взгляд на гида «Путешествий».

Трейверс вздохнул.

– Маршрут соревнований на выносливость проложен по холмам и ущельям вокруг города. Смысл в том, что вы скачете верхом всю дистанцию, стреляя при этом по мишеням, и все это продолжается несколько часов – отличное испытание выносливости и точности стрельбы в тяжелых условиях. Так вот, Касси Ковентина – вернее, тот мальчишка, которого мы считали Касси Ковентиной, – шел по маршруту нормально, как и ожидалось. Мы расставили по всему маршруту наблюдателей в качестве рефери, но она… то есть он так и не добрался до первой мишени. Скажу вам, это было то еще потрясение, когда доктор Букер раздела его, и мы обнаружили, что Касси Ковентина на самом деле мальчишка-подросток в женском платье!

Скитер прикусил губу, сдерживаясь. Кит успокаивающе положил ему руку на плечо.

– Не обращайте внимания, Трейверс, просто расскажите нам, что случилось.

Коренастый гид неловко поерзал на стуле.

– Кто-то подстерег его в засаде. Убил и парня, и его лошадь. Лошадь мы нашли уже позже. Джой Тайролин утверждал, что они с его носильщиком сопровождали парня по маршруту. Им вообще не полагалось быть там, но Тайролин всегда был так пьян, что все равно поступал, как хотел, а тогда Тайролин сказал, что хочет посмотреть. Они с его носильщиком утверждали, что скакали прямо за мальчишкой, когда тот попал в засаду. Тайролин пустился в погоню и убил нападавшего – одного из погонщиков. – Трейверс тяжело вздохнул. – Туриста, который подрядился работать в этом туре: так билет обошелся ему дешевле.

– И Тайролин его убил? – мягко поинтересовался Кедермен.

Едва заметные нотки в его голосе – Скитер готов был поклясться, что это ярость, несмотря на все то же до странного ледяное выражение глаз, – снова заставили Скитера насторожиться.

– О да, Тайролин его убил. Он сам признался в этом. Сказал, что тот стрелял в него, когда он его преследовал, вот он и открыл ответный огонь. Убил его наповал. Я бы сказал, что это классический случай самозащиты, когда бы Тайролин сразу после этого не смылся из лагеря вместе с носильщиком и теми детьми. Пока все тут стояли на ушах, пытаясь оборудовать полевую операционную, они просто собрали свои манатки и отчалили. Мы, конечно, послали за ними верховых, и половина группы тоже вызвалась участвовать в поисках. Но мы, конечно, не выпускаем из лагеря никого, кроме проводников и постоянно работающих у «Путешествий» погонщиков – после того, что случилось с Тайролином и тем туристом. И тем мальчишкой, бедолагой.

– Полагаю, – встрял в разговор Кедермен, – фотографий Тайролина и его носильщика у вас нет? – Напряжение в его голосе снова привлекло внимание Скитера. Кедермену очень нужны были эти фотографии.

– О фото давайте потом, – властно произнес Кит. – Я правильно понял: вы послали курьера оповестить Денвер о двойном убийстве? После того, как организовали поисковую партию и выслали ее по следу Тайролина?

– Верно. В настоящий момент я единственный гид в лагере. Всех остальных и половину погонщиков я выслал за ними. Вместе с доктором Букер. Она сама настояла на том, чтобы ее включили – на случай, если потребуется медицинская помощь. – Трейверс вздохнул. – Вот что вышло у нас тут… Но вы ведь не сказали еще, почему вы здесь ищете Джоя Тайролина? Только не говорите мне, что он разыскиваемый преступник из Верхнего Времени.

– Можно сказать и так, – холодно произнес Кедермен. – Точнее говоря, террорист.

В толпе туристов послышались потрясенные охи. Одна или две дамы даже негромко взвизгнули.

– У нас на станции тоже неприятности, – устало сказал Кит. – Большие неприятности.

– Он не шутит, – хрипло пояснил Скитер. – На станции сейчас сенатор Джон Кеддрик. Угрожает закрыть нас к чертовой матери, если мы не доставим ему Джоя Тайролина. Среди всего прочего.

– Кеддрик? – Лицо Орсона Трейверса побелело как мел.

– Вот именно, – кивнул Кит. – Час от часу не легче. Настоящее имя Джоя Тайролина – Ноа Армстро. Он член «Ансар-Меджлиса», организации религиозных фанатиков с Ближнего Востока, из Нижнего Времени. Они убили в Нью-Йорке Касси Тайрол и похитили единственную дочь Кеддрика. Не говоря о том, что они похитили Йаниру Кассондру и всю ее семью. На станцию понаехали храмовники, «меджлисовцы» и эти психи, поклоняющиеся Потрошителю, между ними вспыхнули беспорядки, у нас несколько тяжелораненых и девять убитых. И если мы не отыщем Джину Кеддрик и благополучно не вернем ее на станцию, ее папочка закроет Шангри-Ла раз и навсегда. В это уже впутали Междувременной Суд – в качестве последней, отчаянной меры, чтобы станция продолжала функционировать. Мистер Кедермен, вот этот, нанят сенатором оказывать помощь в поисках его дочери.

Вид у Трейверса был такой, будто любой, даже самый слабый ветерок повалит его на землю.

– О Боже! – прошептал кто-то из туристов. – И мы позволили виновному во всем этом террористу уйти!

– Да, – все так же холодно отозвался Кедермен. – Позволили. И мы здесь для того, чтобы найти его. А теперь, есть у кого-нибудь фотографии Тайролина и его носильщика? Я хочу гарантированно опознать этого негодяя прежде, чем мы отправимся в погоню за ним и его заложниками.

– У меня есть фото. – Одна из женщин протолкалась вперед. – Собственно, у меня их несколько. – Она обращалась к Киту, игнорируя Кедермена, от чего агент «Уордменна-Вульфа» слегка позеленел. – Меня зовут Элен Денвере, мистер Карсон, я профессиональный фотограф. Меня наняли сопровождать свадьбу. Я с самого начала снимала все цифровой камерой. Если хотите, я принесу вам все диски.

Не прошло и трех минут, как Скитер уже вглядывался в миниатюрный экран на тыльной стороне цифровой камеры Элен Денвере. Портрет на экране мог быть только Маркусом и никем другим. Он был загримирован, но им со Скитером довелось столько пережить, спасаясь из рабства, что Скитер узнал бы его при любых обстоятельствах. Он и у Врат-то упустил Маркуса только благодаря мастерски разыгранному Джоем Тайролином представлению, которое отвлекло общее внимание от всего другого в радиусе тысячи футов.

Элен Денвере выводила на экран кадр за кадром.

– Джой Тайролин избегал сниматься – с учетом того, что не просыхал с самого начала тура. Его снимков у меня меньше всех. Честно говоря, мне пришлось здорово постараться, чтобы вообще сделать его портрет: дело в том, что мои клиенты специально хотели, чтобы у них на память остались портреты всех членов группы.

И правда, на ее дисках оказалось запечатлено практически все… Ну, разве что за исключением конского навоза.

– Вот! – Мисс Денвере остановила ускоренный просмотр и повернула экран так, чтобы все видели. – Это они. Джой Тайролин и его носильщик. А вот малышки носильщика. Очаровательные девочки – обе. – Фотограф покосилась на Кита и огорченно нахмурилась. – Мы и не догадывались, что это дочери Йаниры Кассондры или что носильщик – ее муж. Они что, правда заложники?

– Да, – ответил Кедермен голосом, от которого пробирал озноб. – Это, – он выложил на стол фото Ноа Армстро, – один из опаснейших мужчин в мире. Или, скорее, опаснейших людей. Армстро гермафродит, ни женщина, ни мужчина, зато способен принять любое обличье по желанию. Армстро – самый умный и смертельно опасный негодяй из всех мне известных. Да храни Господь этих деток, попавших в лапы такого чудовища.

Скитер внимательно вглядывался в лицо Кедермена, пытаясь понять степень его ненависти. Может, у Кедермена предубеждение к гермафродитам? Или он тонко разыгрывает собственную партию, выдавая Армстро за того, кем тот, по подозрению Скитера, вовсе не является: террористом? Элен Денвере, разумеется, ни о чем таком не догадывалась. Она побледнела и изумленно выпучила глаза.

– Бедные малютки! Вы сможете найти их?

– Мы сделаем все, что в наших силах, – ответил Кит. – Давайте-ка проверим наше снаряжение и припасы. Я хочу выехать им вдогонку через час.

Скитер оставался на месте до тех пор, пока Кит и агент «Уордменна – Вульфа» не вышли из комнаты. Когда следом за ними потянулись и туристы – искренне пытавшиеся помочь, но в основном мешавшиеся под ногами – Скитер тихонько отвел Элен Денвере в сторону и попросил разрешения еще раз просмотреть ее снимки.

– Все? – удивленно спросила она. Он кивнул и внимательно просмотрел все фотографии, вглядываясь в каждое лицо.

– Вы уверены, что сделали снимки всех членов группы? – спросил он наконец.

– Да, совершенно уверена.

– И они никак не могли спрятать кого-нибудь? Ну, скажем, в багаже?

– Нет, сомневаюсь, чтобы это было возможно. Во всяком случае, не взрослого человека. Носильщик провез своих детишек в сундуке, но они ведь совсем маленькие. Не представляю, как можно упихать взрослого в такой сундук.

– Но они забрали свою поклажу с собой, верно? Сундуки, вьючных лошадей и все прочее? Она удивленно кивнула:

– Да. А что?

Скитер только покачал головой:

– Так, просто теория. Ничего такого, что стоило бы обсуждать. Пока.

Интересно, подумал он, заметил ли Кит – или Кедермен, если уж на то пошло – что среди впечатляющего собрания портретов Элен Денвере недостает одного лица:

Джины Кеддрик? Да и Йаниры Кассондры на фотографиях видно не было. Это показалось Скитеру зловещим и одновременно чертовски странным. Если ни Джина, ни Йанира не отправились с Армстро и Маркусом, куда тогда делись эти две женщины? Действительно ли они спрятаны в сундуках? Или зарыты в какой-нибудь безымянной могиле? Внутри у Скитера все сжалось при одной мысли об этом. Пока он не желал делиться этими своими мыслями ни с кем – во всяком случае, до тех пор, пока ему не удастся еще раз переговорить с Китом наедине.

– Спасибо за то, что дали еще раз посмотреть, – только и сказал он вслух.

– Ну конечно. Как вы думаете, у вас есть еще шансы найти их?

Скитер замялся.

– Мы сделаем все, что сможем. Я неплохой следопыт. Кит еще лучше. Но они изрядно опередили нас, а страна большая. Если честно, я не слишком надеюсь на успех. А у меня больше причин найти их, чем у кого угодно другого. У меня не было в мире друзей лучше Маркуса.

Глаза Элен Денвере увлажнились.

– Мне очень жаль, мистер Джексон.

– Спасибо. – Он вернул ей камеру. – Я буду вам очень благодарен, если вы не будете упоминать об этом нашем разговоре.

– Конечно. – Она чуть замялась. – Вы ведь не слишком доверяете сенаторскому детективу, верно?

Скитер рассмеялся, но смех его был таким же бесцветным, как выжженное небо над головой.

– Это что, так заметно? А вы – вы доверяли бы человеку, работающему на сенатора Джона Пола Кеддрика? Она прикусила губу.

– Боюсь, что не очень. Удачи вам, мистер Джексон. И будьте осторожнее.

Ее заботливость удивила Скитера. Он и не подозревал, что простые люди могут так сочувствовать ему и его друзьям.

– Спасибо, мисс Денвере. Я признателен вам больше, чем вам могло бы показаться.

Когда он уходил, она все вглядывалась в экран своей камеры, явно пытаясь догадаться, что искал в снимках он. Элен Денвере оказалась умной леди. Он не слишком удивился бы, если она догадалась бы обо всем сама.

Но если так и случится, он надеялся, что она будет держать рот на замке.

* * *

Элизабет Страйд славилась в Ист-Энде своим бурным характером и довольно взрывоопасными отношениями со своим любовником, Майклом Кидни, – отношениями в прямом смысле слова скандальными, хотя она не слишком стыдилась этого. Во всяком случае, не больше, чем ремеслом, которым зарабатывала на жизнь. Когда любовник Лиз, бывший, кстати, изрядно младше ее, напивался – что случалось сплошь да рядом, – он становился склочным и несдержанным на язык. А когда напивалась она – что случалось еще чаще, – она делалась воинственной. И каждый раз, когда они ссорились, то есть почти каждый раз, когда кто-либо из них или оба были пьяны, все обыкновенно кончалось тем, что Лиз уходила от Майкла, с грохотом хлопнув за собой дверью – если, конечно, он не запирал ее в попытке отвадить от панели.

В среду 26 сентября, после очередной бурной ссоры, Длинная Лиз Страйд в очередной раз оказалась на улице. Распираемая праведным гневом и винными парами, она отправилась в свою излюбленную ночлежку в доме номер 32 на Флауэр-энд-Дин-стриг В кухне столпилось полторы дюжины женщин всех возрастов, по большей части замерзших, напуганных и находившихся в различной степени опьянения. Все шепотом судачили о чудовищных убийствах, жертвами которых стали с Пасхи столько женщин.

– Я уж боюсь мужиков пущать до себя, вот как, – жалким шепотом признавалась девушка лет семнадцати. – Да только жрать-то надо, верно говорю? Что еще поделать девушке, коли ей надобно есть, а другого пути заработать на корку хлеба в Лаймхаус-кат не найти, кроме как задрать юбку тому, кто за это заплатит, а?

До последнего времени Лиз имела свою собственную точку зрения на печально знаменитого Уайтчеплского убийцу, как называли его в газетах. Она не пожалела заработанного тяжким трудом шиллинга на то, чтобы купить короткий, но острый нож, который после всего, что случилось с Полли Николз и Энни Чапмен, носила в кармане для самозащиты. Еще со времени убийства Смуглой Энни Лиз боялась делать что-либо со своим письмом. Уж наверное, если Энни убили из-за этих писем, убийца выпытал у бедняги, кому она продала остальные, верно? Первым делом убийца, поди, узнал у ней это, а потом принялся искать тех, кто купил письма. Но прошло уж почти две недели, а в дверь к ней никто не стучал. Выходит, газеты не брешут, и бедняга Энни просто подвернулась под руку какому-то безумцу, как и Полли Николз за неделю до того.

И потом, убивали ведь и других женщин: Марту Тэбрем в августе да Эмму Смит на Пасху, а уж они-то не могли иметь никакого отношения к письмам Энни Чапмен, которые та по ее собственному признанию получила от Полли, упокой Господь ее грешную душу. И все-таки Лиз купила этот нож и старалась избегать клиентов, похожих по описанию на убийцу.

Пока Лиз нерешительно переминалась с ноги на ногу у входа на кухню, ее окликнула женщина, с которой она познакомилась в прошлое свое пребывание в этой ночлежке.

– Ба, Лиз! – воскликнула Кэтрин Лонг, жестом приглашая ее занять свободный стул у очага. – Я тебя, поди, целых три месяца не видела! Что стряслось?

Лиз подсела к ней и к благословенному теплу горящего в очаге угля. Погода на улице стояла сырая и холодная, от чего не защищенные перчатками руки ее покраснели.

– Ой, это я с мужиком своим пособачилась, только и всего. Пущай поостынет несколько дней – глядишь, и одумается. Вот тогда и вернусь к нему, дурню пьяному.

– А он тебя пустит взад, а, Лиз? Она улыбнулась – немного мрачно.

– А? Майкл-то? Еще как пустит. – Она похлопала себя по карману, где рядом с маленьким острым ножом лежали несколько сложенных бумажных листков. Уж теперь-то ей, поди, ничего не угрожает, коли она сделает что-нибудь с этим своим вложением капитала? А как она разживется деньгами на шантаже, Майкл точно пустит ее обратно, пьяный или трезвый. Все, что ей нужно сделать, – это найти какого валлийца в кузнях или плавильнях, что разбросаны по всему огромному порту. Он переведет ей письмо, и она разбогатеет. Так что сможет заполучить любого мужика, какого захочет.

– Да, – повторила она и улыбнулась, неожиданно на этой пронизанной жалким страхом кухне. – Майкл пустит меня, Кэтрин. А ты пока скажи мне, чего нового, очень уж давно я тебя не видала.

– Ну, со мной-то все в порядке, Лиз. Но вот убийства эти… – Кэтрин Лонг пробрала дрожь. – А полицейские все равно что остолопы бестолковые. Слыхала, чего сэр Чарльз Уоррен наделал, а?

Лиз мотнула головой – ее не особенно интересовало то, что делал глава столичной полиции. Пока женщина не стоит на одном месте, а расхаживает по улице, копы ее обычно не беспокоят.

– Не-а…

– Отозвал всех до единого сыщиков из Ист-Энда, вот что, Лиз! Перевел их в западную часть Лондона. А вест-эндских назначил следить за Уайтчеплом и Спитафилдз и портом. Слыхала о подобном? Да ихние сыщики и названий улиц-то не знают, не то что переулков, по которым этот безумец может смываться!

Сидевшая рядом женщина застонала и принялась раскачиваться вперед-назад.

– Плевать им на нас, всем плевать! Все, чего им хочется, – это показать ихним газетчикам, что вот, они на улицу нескольких копов вывели. А наша доля им по фигу, точно говорю. Вот коль он резал бы ихних знатных леди, тут уж они бы в каждый дом по полисмену посадили бы, это точно…

Лиз и Кэтрин молча переглянулись. В конце концов, все это было абсолютной правдой. Несмотря на показуху с дополнительными людьми в «горячих» кварталах, обе женщины понимали, что защищать себя в случае чего им придется самим. Сквозь грубую ткань юбки Лиз стиснула рукой рукоять своего ножа и постаралась сдержать дрожь. Может, ей все-таки лучше сжечь письмо?

Это тебе все одно не поможет, ежели он явится за тобой, мрачно напомнила она себе. Тогда уж лучше получить с этого хоть каких деньжат, а потом удрать из Лондона, может, даже за море, в Америку.

Она найдет кого-нибудь перевести эти бумажки, выберется из этой дыры и будет жить как порядочная. Ну а пока она поработает уборщицей, чтоб было на что жить. Может, предложит прибрать какую комнату в ночлежке за несколько пенсов. Она может даже поспрашивать в еврейской общине, не нужно ли кому женщину прибираться на несколько дней. Она уже много прибиралась для евреев-бизнесменов и их толстых жен. Они знают, что на нее можно положиться, когда ей дают работу. И не так много уборщиц работают на евреев нынче, когда эти уайтчеплские убийства повесили на иноземца – вроде как на прошлогоднего типа, Липского. Тот отравил бедную девочку, ей только-только пятнадцать исполнилось.

Длинную Лиз не интересовало, сколько людей в Ист-Энде ненавидит евреев или называет их грязными убийцами-инородцами. Работа есть работа, и она ничего не имеет против уборки домов, если уж на то пошло. Все лучше, чем торговать собой, а ей не раз приходилось заниматься и этим, чтобы душа не рассталась с телом, – и не только здесь, в Лондоне, но и прежде, в Швеции, так что по сравнению с этим прибраться для нескольких евреев? И потом, ей ведь теперь не долго заниматься этим, верно? Уж не с теми деньжатами, что она загребет с наследства Энни Чапмен.