Текст книги "Дом, который построил Джек"

Автор книги: Роберт Линн Асприн

Соавторы: Линда Эванс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Даже Даг Тэнглвуд присоединился к общему хохоту, когда Скитер отодвинул кресло, церемонно снял фрак и закатал рукава, демонстрируя полное отсутствие какого-либо намека на адское изобретение м-ра Киплинджера. Потом он спустил рукава, застегнул запонки, надел фрак и занял свое место.

– Что ж, джентльмены, теперь сыграем?

* * *

Кит проснулся от назойливого верещания телефона. С трудом разлепив веки, он ощупью нашел трубку и снял ее.

– М-м-м-ф?

– Кит? Ты не спишь?

– Сплю. – Он сделал попытку вернуть трубку на место.

– Кит! Черт, не вешай трубку, это Булл Морган. Ты мне нужен. Жду у себя.

За последние пятеро суток Киту не удалось поспать и десяти часов. Говоря точнее, четверо суток из этих пяти он провел, прочесывая станцию в поисках Джека-Потрошителя, разбираясь по очереди с охваченными паникой или бешенством постояльцами «Замка Эдо» и выстаивая вахты у отворяющихся Врат, чтобы не пропустить на блокированную станцию ни одной живой души. Перекрытыми оказались не только Главные Врата из Нью-Йорка, но и все Врата, отворяющиеся в Нижнее Время, в результате чего буквально сотни туристов оставались в чужих эпохах, не имея возможности вернуться на станцию до тех пор, пока угрозу Потрошителя не устранят раз и навсегда. Только-только рухнувший в постель после двадцати часов непрерывной работы Кит высказал Буллу абсолютно все, что думает о его последнем требовании. В подробных и красочных деталях.

К сожалению, Булл Морган не знал средневекового немецкого языка, на котором Кит более всего любил ругаться. Поэтому стоило Киту замолчать, как тот продолжал:

– Вот и хорошо. Жду тебя через десять минут. Кеддрик идет сюда с типами из МВСГ. Они закрывают нас сегодня – точнее, закроют к чертовой матери, если только мы не придумаем способа остановить их.

– Ох, мать твою… – Кит попробовал протереть упрямо слипающиеся глаза. – Если меня не будет через десять минут, присылай «скорую».

– Спасибо, Кит. Выпивка за мной.

– А то! Я тебе напомню, будь уверен.

В трубке послышались гудки, и Кит выполз из кровати, ощущая себя дождевым червяком, по которому только что прошлись ногами. Он натянул первое, что попалось под руку, сунул ноги в подвернувшуюся обувь, в конце концов вывалился в Общий и, шатаясь как пьяный, отправился в кабинет к Буллу. Он миновал уже полпути, бормоча про себя: «Я не усну на ходу», – каждые пять секунд, когда наконец проснулся настолько, чтобы понять, что одет в почти не подпоясанное кимоно, прикрывающее лишь малую часть его тела, и домашние шлепанцы, ровесники восхождения на престол Ее Величества Елизаветы Первой. Помнится, он спер их в одном доме той поры, оказавшись там при обстоятельствах, о которых ему не хотелось вспоминать.

– Ах, черт…

Он затянул пояс, что позволило ему скрыть от посторонних взглядов по крайней мере наиболее интимные части тела, и хмуро посмотрел на свои волосатые ноги. Возвращаться и переодеваться было уже поздно… Он не мог даже зайти куда-нибудь и попросить взаймы пару джинсов. Общий зал был абсолютно пуст, а магазины и рестораны напоминали темные пещеры с закрытыми стальными решетками входами. У всех основных Врат, открытие которых ожидалось в ближайшее время, дежурили смешанные патрули из агентов Безопасности, ДВВ и санитарной службы, исключая возможность чьего-либо проникновения сквозь Врата как на станцию, так и с нее. После того как несколько дней назад у кафе «Лангскип» нашли труп офицера ДВВ, даже крепкие ребята из Безопасности избегали ходить по станции в одиночку. Патрули продолжали прочесывать все без исключения помещения станции в поисках Потрошителя и десятка его недобитых послушников, однако это требовало времени; к тому же не было никакой гарантии, что Потрошитель просто-напросто не перебрался в одно из уже проверенных помещений.

Когда Кит добрался до кабинета Булла, он едва не уснул снова, привалившись к дверям лифта. Однако те, как им и положено, отворились на верхней остановке, бесцеремонно вывалив его в кабинет. Он пошатнулся, восстановил равновесие, раздраженным движением оправил кимоно и только тут встретился взглядом с Джоном Кеддриком, тремя вооруженными телохранителями и пятерыми агентами МВСГ, все из которых были одеты либо в костюмы-тройки по шесть тысяч баксов каждый, либо в безукоризненно отглаженный мундир. Кит непроизвольно почесал заросший щетиной подбородок, проковылял к ближайшему креслу и рухнул в него.

– Да вы пьяны! – взорвался Кеддрик.

– Видит Бог, был бы рад, – пробормотал Кит. – Просто я не ложился в постель пять суток. Спасибо, что разбудили. Ладно, что это за вздор такой насчет закрытия станции?

Кеддрик покосился на старшего группы агентов МВСГ, ту самую придирчивую тетку.

– Агент Киркегард согласилась официально закрыть эту станцию. ВВ-восемьдесят шесть лишена эффективного управления, что создает угрозу находящимся на ней людям, и все по причине полной некомпетентности руководящего состава.

Кит смерил его взглядом и повернулся к стерильно-холеной Киркегард, волосы которой были собраны в тугой пучок на затылке.

– Скажите, вы не будете возражать, если я вышвырну этого засранца в окно?

– Сейчас не время для шуток! – фыркнула она.

– Я не шучу, – буркнул Кит. – Единственное, что есть на этой станции не правильного, – это пребывающая на ней сенаторская жопа Джона Кеддрика.

Булл Морган поспешно встал и прокашлялся.

– Кит, я знаю, сколько тебе пришлось работать за время этого кризиса. Я попросил тебя присутствовать на этом собрании в качестве жителя и представителя деловых кругов станции, прежде чем представители Гаагского суда примут окончательное решение.

– Ясно. А теперь послушайте, что я скажу. – Кит подался вперед, не спуская глаз с агента Киркегард. – Вы, ребята, можете рыться в наших бумагах, сейфах и налоговой отчетности до тех пор, пока не докопаетесь до основания Гималаев. Я предлагаю вам настоящую работу.

– Работу? – эхом переспросила Киркегард, нахмурив свою холеную нордическую бровь.

– Ага, работу. Настоящее дело. Мне хотелось бы, чтобы вы докопались, почему Джон Кеддрик – да, да, вот этот – врет прессе, ФБР, Интерполу и МВСГ насчет обстоятельств исчезновения его ненаглядной малышки.

На долгое мгновение в кабинете воцарилась мертвая тишина. Рты разинули все находившиеся в помещении, включая Булла Моргана. Кит уже даже не боялся, не подписал ли он только что станции смертный приговор – не говоря уже о приговоре себе самому. Он просто слишком устал, чтобы ходить вокруг да около того, что знал он об исчезновении Джины Кеддрик, а других вариантов действий в голову просто не шло. Впрочем, похоже было, что и этот ведет прямиком в могилу.

Лицо сенатора Кеддрика совершенно обесцветилось, став на некоторое время почти прозрачным. Потом оно начало наливаться красным цветом, пока не сделалось густо-пунцовым. Он взвился из кресла.

– Ах ты, жалкая, пьяная, грязная рухлядь! – прорычал он. – Как ты смеешь лезть с такими инсинуациями!

– А ну сядьте! – рявкнул Кит. – Еще шаг, и это можно будет назвать нападением, и я отвечу, да так, что мы все об этом пожалеем!

– Не смейте сидеть и угрожать мне!

– Хорошо. – Кит встал. – Я буду делать это стоя. Не потрудитесь ли вы объяснить кое-какие факты? Вы сказали, что так называемые похитители вашей дочери прибыли на эту станцию и попытались убить Йаниру Кассондру, но у нас имеются свидетели этого события, готовые присягнуть в суде в том, что ваша дочь прибыла на эту станцию по собственной воле. Более того, она была вооружена револьвером, из которого сама застрелила террориста, пытавшегося убить Йаниру. Или что вы там говорили насчет Ноа Армстро, который, по-вашему, верховодит этими самыми террористами? Армстро и вытащил Йаниру в безопасное место, тогда как человек, убитый Джиной, пытался застрелить ее. И с какой, скажите, стати, Юлий, не говоря уже о Маркусе и его детях, добровольно бежал в Денвер с Ноа Армстро, причем девочек тайно провезли в багаже, а Юлий нарядился в женское платье, изображая вашу дочь? И, если на то пошло, почему Джина, которую вроде бы как держали в заложниках, разгуливала по станции куда хотела и как хотела, поменяв деньги в лавке Голди Морран за несколько минут до отворения Врат? Больше того, она – опять же сама! – приходила в косметическую клинику Паулы Букер и заплатила за новое лицо. Она была совершенно одна, когда проходила сквозь Британские Врата, – у нас имеются свидетели, готовые присягнуть и в этом. Никто не заставлял эту девушку силой проходить сквозь какие-либо Врата на этой станции. Что скажете, Кеддрик?

Лицо Кеддрика приобрело оттенок грязного снега.

– Но это же вздор!

– Ваша история шита белыми нитками, Кеддрик. Мне очень интересно, что мы узнаем о Ноа Армстро, если вернемся в Верхнее Время и покопаем там? Этот человек не может быть террористом из «Ансар-Меджлиса», раз он спас всю семью Йаниры от убийства меджлисовцами, и не может быть похитителем, раз позволил Джине и Йанире пройти сквозь Британские Врата без вооруженной охраны. Один из наших носильщиков видел ее на платформе отправления. Поблизости не было никого, кто мог бы держать ее на прицеле. И она выехала из Сполдергейт-Хауса в Лондоне одна, без сопровождения, если не считать кучера из штата «Путешествий во Времени». Заметьте, никаких похитителей, вообще никого. За ней следили, разумеется. Два человека следовали за ней от самой нашей станции. Оба нанимались носильщиками и пытались убить ее в гостинице «Пиккадилли». Однако Джина застрелила обоих – из того самого револьвера, из которого прежде застрелила убийцу из «Ансар-Меджлиса» на станции. Убила обоих и скрылась. Лично мне, Кеддрик, очень интересно, почему ваш рассказ не вяжется с фактами?

– Я не намерен стоять здесь и выслушивать клевету в мой адрес! – выкрикнул Кеддрик так громко, что поднял пыль с необъятного стола Булла.

– Отлично! – отозвался Кит. – Я лично отволоку вас к Главным, чтобы дать коленкой под зад в ту же секунду, как они отворятся!

Мисс (судя по внешности, сомнительно, чтобы миссис) Киркегард встала между ними, властно остановив обоих движением руки. Ругательство, готовое вырваться у Кеддрика, застыло, так и не сорвавшись с его губ.

– Молчать! Оба! Мистер Карсон, это очень серьезные обвинения.

– Еще какие серьезные! Поверьте мне, я очень хорошо знаю, насколько они серьезны. Я бы не рискнул выдвигать их голословно, ибо слишком много людей, осмелившихся помешать планам Джона Кеддрика, оказались в гробу.

– Я отсужу у вас за это все до вашего последнего чертова цента! – огрызнулся Кеддрик. Кит улыбнулся ему в лицо.

– Хотелось бы посмотреть, как вы это сделаете. Мы ведь вне юрисдикции США. Если хотите отсудить у меня мою задницу, вам придется убедить в этом Междувременной Суд.

– Я хочу видеть этих свидетелей, и немедленно, – решительно заявила агент Киркегард.

– Мне очень жаль. Они в Лондоне. Ищут Джину Кеддрик. И еще держат под надзором личного детектива сенатора, мистера Сида Кедермена. Кеддрик навязал нам его, пригрозив закрыть нас, если мы не пошлем его с ними. Этот парень ни разу не ступал сквозь какие-либо Врата и совершенно не обладает маломальской квалификацией для работы в Нижнем Времени. Я провел две недели в обществе Сида Кедермена – верхом, в Колорадо. Может, сенатор, вы объясните нам, почему Сид Кедермен узнал человека, который убил одного из обитателей станции в заброшенном городке золотоискателей? Узнал, причем явно не ожидал увидеть его мертвым? Тот человек хладнокровно застрелил семнадцатилетнего подростка, который, должен добавить, отправился в Колорадо в наряде Джины Кеддрик.

– Вот вам и причина, по которой Кедермен мог ничего не говорить, – начал было Кеддрик, ухватившись за спасительную – как ему показалось – зацепку.

– Правда? Если Кедермен тот, за кого он себя выдает, то он бы сказал, что узнал террориста. Но он промолчал. Более того, он постарался никак не показать, что узнал этого человека. Почему? Легенда мистера Сида Кедермена тоже сходится далеко не во всем, не так ли? Мы послали его в Лондон, чтобы ваши федеральные ищейки не закрыли нас, но я поручил Скитеру Джексону и Пауле Букер хорошенько следить за ним. Скитер знает это дело лучше, чем кто-либо другой – он присутствовал при всех ключевых моментах всей этой истории. А в том, что касается Йаниры Кассондры, Скитер – единственный человек на этой станции, которого не подкупить никакими деньгами – в этом я абсолютно уверен. Парень не стал бы своим в клане монголов двенадцатого века, если бы он не принял их морального кодекса. Для Скитера нет ничего святее клана – а кто-то уже убил одного из членов усыновившего его «клана» уроженцев Нижнего Времени и пытался убить других. Поверьте мне, Кеддрик, этот парень, если потребуется ради спасения Йаниры и ее семьи, не остановится и перед убийством. И уж он-то найдет Джину и Ноа Армстро. Вопрос только, что они расскажут ему, когда он это сделает?

– Вы спятили! – крикнул Кеддрик. – Совершенно спятили! Бог мой, Карсон, и это все, что вы придумали, чтобы вашу драгоценную станцию не прихлопнули с вами вместе? Угрожать мне всякой бредовой клеветой?

– Почему бы нам не дать самой Джине рассудить нас? – холодно улыбнулся Кит прямо ему в лицо. Сенатор резко повернулся к агентам МВСГ.

– Вы и дальше готовы слушать этот вздор? Я настаиваю, чтобы вы занялись своей работой! Немедленно закройте эту станцию раз и навсегда, пока это не привело к новым человеческим жертвам! А что до Карсона, – он состроил скорбную мину и оглянулся на него через плечо, – абсолютно очевидно, что он не выдержал напряжения. Ему совершенно необходима госпитализация в Верхнем Времени.

Агент Киркегард нахмурилась.

– Сенатор, я не верю, что Кит Карсон сошел с ума за эту неделю. Тем более что он прилагал героические усилия для спасения жизни людей на этой станции. Нет, не перебивайте! – рявкнула она, когда Кеддрик сделал попытку возразить. – Против вас выдвинуты очень серьезные обвинения, и эти обвинения будут тщательно изучены. Если то, что говорит мистер Карсон, – правда, ваши действия на этой станции следует признать крайне подозрительными. До тех пор пока наша делегация не удостоверится, что эти обвинения не подтверждаются никакими свидетельствами, я и мои коллеги обязаны относиться к ним со всей серьезностью. Вы вернетесь к себе в гостиницу, сенатор, и не будете покидать своего номера без официального вызова нашей делегации. Вам ясно? Мистер Морган, – повернулась она к Буллу, оставив Кеддрика булькать от ярости и потрясения, – я полагаю, камеры вашей службы Безопасности зафиксировали события в Общем зале?

– Все записано, – кивнул Булл. – В нормальной ситуации пленки стираются каждую неделю, но с начала беспорядков мы сохраняем все материалы на случай судебного разбирательства.

– Весьма разумно. В этой связи я официально требую все служебные видеоматериалы, показывающие беспорядки в момент исчезновения Йаниры Кассондры.

– Но она ведь родом из Нижнего Времени, у нее нет никаких прав! – возмутился Кеддрик.

Киркегард смерила его ледяным взглядом.

– Разумеется. Но если пленка запечатлела, как ваша дочь и Ноа Армстро делают то, что делали, по утверждению мистера Карсона, весь ваш рассказ не заслуживает доверия. А ведь они не из Нижнего Времени, они граждане Верхнего, находящиеся под защитой закона. В этом свете видеозапись может сыграть решающую роль в расследовании. Мистер Морган, я предложила бы не допускать сенатора на дальнейшие переговоры моей делегации с руководством вокзала до тех пор, пока выдвинутые против него обвинения не подтвердятся или не будут опровергнуты.

– Да вы шутите! – взорвался Кеддрик.

Она спокойно встретила взгляд его серых, налившихся кровью глаз.

– Я предлагаю вам вернуться в гостиницу, сенатор. В противном случае мне придется удалить вас отсюда с применением силы.

Несколько секунд сенатор стоял, шипя как потревоженная змея, потом в ярости устремился к лифту. Его ошеломленная охрана, обмениваясь на ходу встревоженными взглядами, поспешила следом за ним. Дверь лифта затворилась за ними, и они, благодарение небесам, исчезли из вида. Кит провел рукой по сильно взъерошенной шевелюре.

– Спасибо. А теперь, если вы не против, я вернусь в постель. Можете вызвать меня для дачи показаний позже.

И, не дожидаясь согласия, побрел к лифту. Спустя десять минут он снова блаженно вытянулся под одеялом. Последнее, о чем он успел подумать перед тем, как забыться сном, – это о том, как его сегодняшнее поведение может аукнуться им всем.

Глава 16

Холодный ночной ветер насквозь пронизывал одежду чистильщика обуви, в которой щеголяла Марго. Дрожа от холода, она остро завидовала тем, кто проходил в резные двери «Карлтона». Ей самой это было, увы, заказано – даже на минутку, согреться. Вместо этого ей пришлось ограничиться притаптыванием на месте, охватив себя руками, не прекращая при этом окликать проходящих джентльменов.

– Эй, хозяин! Почистить за фартинг?

Она как раз нашла клиента и принялась старательно наводить блеск на его ботинки, когда появился экипаж со Скитером и Дагом Тэнглвудом. Они как бы невзначай кивнули в ее направлении и исчезли в теплых недрах клуба. Марго махала щеткой изо всех сил – не только чтобы оправдать свой маскарад, но и просто для того, чтобы согреться. Пистолет в кобуре под штанами больно врезался в живот, а спрятанный в башмаке короткий кинжал натирал при ходьбе ногу. Она внимательно следила за прибывающими экипажами в ожидании появления Малькольма с Сидом Кедерменом. Прошла почти уже четверть часа, а они все не показывались. Марго нервничала все сильнее. Она принялась за чистку башмаков очередного клиента, когда на некотором отдалении от тротуара остановился кеб, и из него выпрыгнул хорошо одетый джентльмен.

– Эй, кучер! – крикнул он. – Мой приятель желает ехать дальше, в порт, чтобы не опоздать на свой пароход!

Еще говоря эти слова, он сунул руку куда-то в глубину экипажа, и тот чуть покачнулся на рессорах. Марго озадаченно застыла, забыв про свою щетку. Кеб двинулся дальше по улице, а джентльмен повернулся и направился ко входу в клуб. Марго ахнула. Кедермен! Он прошагал мимо нее и кивнул швейцару.

– Меня ждут внутри друзья, мистер Картрайт с компаньонами.

– Очень хорошо, сэр.

Забыв об остолбеневшем клиенте, Марго отшвырнула щетку и бросилась вслед за кебом, заранее холодея при мысли о том, что может увидеть внутри. Ей пришлось пробежать полквартала, прежде чем она догнала кеб, да и то это удалось ей только потому, что тот застрял в пробке экипажей, поворачивающих на Ватерлоо-плейс. Не обращая внимания на требования возмущенного кебмена убираться из его экипажа, Марго вскочила на подножку.

– Малькольм!

Он лежал, привалившись к боковой стенке экипажа; в свете газовых фонарей из окон соседнего клуба видно было, как побелели его щеки.

– Марго, – прошептал он ужасным, слабым голосом. – Прости. Милая, он застал меня врасплох… – Одну руку он держал под плащом, крепко прижимая к телу. Кровь расползалась пятном по рубахе, капала сквозь пальцы, стекала в рукав. – Возвращайся… в… в клуб… предупреди наших. – Он с шумом втянул воздух. – Рана не опасная. Успел дернуться в сторону… когда он сказал кебмену ехать в порт… а то попал бы мне в сердце.

Пока Малькольм говорил, Марго сдирала с него плащ и рубаху, потом достала свой кинжал и разрезала им рубаху на лоскуты для перевязки. Она туго забинтовала Малькольму грудь, свернув предварительно пару лоскутов в тампоны на рану. Руки ее отчаянно тряслись, но все же ей удалось завязать повязку относительно пристойно.

– Ступай, Марго, – прохрипел Малькольм. – Я доеду на кебе до Сполдергейта. Иди же!

Она громко выругалась, но он был прав.

– Кебмен! Твоего пассажира ранили! Отвези его к врачу! Бэттерси-парк, Октавия-стрит! Да гони во весь опор!

Кебмен разразился тирадой преимущественно нецензурного содержания и громко щелкнул кнутом, сворачивая на тротуар, в объезд запрудивших мостовую экипажей. Пешеходы с громкой руганью брызнули в стороны. Марго сунула нож обратно в башмак и спрыгнула на мостовую, устремляясь обратно к «Карлтону». Уворачиваясь от колес и копыт, она перебежала через улицу, вынырнула на противоположный тротуар и помчалась, расталкивая толпу мужчин, прогуливающихся от клуба к клубу. Наконец она добралась до «Карлтона», бросилась к двери – и налетела прямиком на массивную фигуру Фитцвильяма.

– Эй, ты, куда собрался? Это клуб для джентльменов! Убирайся, рвань подзаборная!

Он ухватил Марго за ворот и бесцеремонно отшвырнул обратно на тротуар, где она и приземлилась, распластавшись по булыжникам.

– Послушайте! – Она снова вскочила на ноги. – Мне нужно передать очень важное сообщение мистеру Тэнглвуду и мистеру Картрайту! Не хотите пускать меня – передайте сами, только передайте! Скажите им, Кедермен стрелял в мистера Мура и хочет убить мистера Картрайта! Им грозит ужасная опасность!

– Убирайся прочь, пока я не позвал констебля, безумец маленький!

Марго ринулась мимо него к двери, но Фитцвильям оказался быстрее. Он всем телом прижал ее к стене, едва не расплющив, и схватил за ухо – так больно, что из глаз ее посыпались слезы. Она злобно выругалась, укусила его за руку, высвободилась и бросилась к никем более не охраняемой двери…

– Держите этого мальчишку! Да остановите же его!

Компания выходивших из клуба джентльменов попыталась преградить ей дорогу. Она увернулась, чертыхнулась, выхватила свой пистолет – и тут кто-то схватил ее за плечо, крутанул, и тут же голову ее пронзила ослепительная боль, а сама она тряпичной куклой покатилась на тротуар.

* * *

Голди скоро обнаружила, что Джон Лахли, несмотря на очевидное сумасшествие, отнюдь не глуп. Слава Богу, убивать ее было, с его точки зрения, не то что неразумным, но даже крайне нежелательным поступком. Большую часть своего заключения она провела, привязанная к креслу перед своим компьютером, обучая его всему, что он желал знать о мире Верхнего Времени. Она была ему нужна – по крайней мере на ближайшее время. Сознание этого придавало ей смелости и надежды на то, что она, может быть, еще сумеет каким-то образом выжить.

– Значит, – спрашивал Лахли, дотрагиваясь пальцем до светящегося компьютерного монитора, – это и есть график открытия различных Врат?

Голди кивнула:

– Да.

Левая рука ее была привязана к подлокотнику рабочего кресла, правая – к столу, коротким отрезком веревки, позволяющим ей двигать мышью.

– Для каждых Врат почему-то даны три разные даты, – нахмурился он.

– Их и должно быть три. Одна – время открытия по часам Верхнего Времени, откуда попадают к нам туристы; одна – местное время станции в эпохе ее существования, и еще одна – время эпохи назначения по ту сторону Врат.

С минуту он изучал графики.

– А у этих только две даты.

– Конечно, это же Главные. Врата номер один.

– Ах да, конечно. Дорога в мир Верхнего Времени, который ваша полиция так невежливо перекрыла для меня. Конечно, они могут иметь только две даты. Да. Покажите мне, как получают у вас нормальный пропуск для прохождения Главных.

Голди нервно прикусила губу.

– Я не могу. Его надо получать в Нью-Йорке. Когда собираетесь на станцию. А уроженец Нижнего Времени вообще не может получить его. Им никогда не разрешают проходить сквозь Главные. На этот счет в Верхнем Времени есть специальный закон.

Лахли нахмурился.

– Чертовски предусмотрительно. Что ж, значит, придется позаимствовать пропуск у кого-нибудь из туристов или местных жителей. Ничего страшного. Так, небольшая неприятность. Заставьте эту свою машину показать мне, на что похожи миры этого вашего Верхнего Времени.

Голди объяснила ему, где на полке стоят лазерные диски с энциклопедией – сама она не могла достать до них – и как вставлять их в дисковод компьютера, потом кликнула мышью по нескольким интересующим его файлам.

– Вам проще составить себе представление обо всем этом, посмотрев видео в телевизоре, – нервно предложила она, когда он нахмурился, глядя на монитор, Спустя десять минут Голди снова лежала, привязанная за руки и за ноги к своей кровати, а Джон Лахли развалился рядом с ней, глядя видео из Голдиного собрания. Он часто восклицал, восторженно подаваясь вперед, когда на экране появлялись автомобили, самолеты или городские пейзажи, обращая внимание на каждую новую машину или приспособление. Он требовал объяснить ему назначение всего этого до тех пор, пока в голове у Голди не начало путаться от усталости. Он смотрел телевизор, когда она заснула, а когда проснулась, охая от боли в затекших членах, он все еще не отрывался от экрана. Он провел много часов за ее компьютером, копаясь в файлах вокзальной библиотеки, и просмотрел все книги с ее полок. Его стремительно растущие познания мира Верхнего Времени приводили Голди в ужас. Он совершенно точно определял уже каждый предмет на экране, а от той легкости, с которой он подхватывал современный сленг, ее бросало в дрожь. Если он затеряется в Нью-Йорке…

Она не видела никакой возможности остановить его. Разве что дотянуться до телефона и позвать на помощь… но он был уже знаком с телефонами по Лондону, так что не подпускал ее близко к аппарату, как только понял, что это такое. Да и работая с компьютером, она не имела возможности связаться с кем-либо по электронной почте. Он с поразительной быстротой уловил суть электронной связи и заставил ее стереть соответствующую программу с жесткого диска. Голди знала, что всю станцию переворачивают вверх тормашками в поисках Потрошителя, но благодаря тому его фокусу с рацией убитого дэвэвэшника к ней так никто больше и не пришел. Никто из соседей тоже не позвонил – даже поплакаться на убытки. Как это ни печально, ей пришлось признаться себе в том, что в минуту такого кризиса ее судьба, похоже, никого не волновала. Те, кого она считала своими друзьями, совершенно о ней забыли. От обиды и жалости к себе у нее щипало в горле, но поделать она тоже ничего не могла. Все, что ей оставалось делать, – это ждать и надеяться на то, что ее тюремщик ослабит бдительность на достаточное время, чтобы она успела позвать на помощь.

Однако день ото дня Голди все глубже проваливалась в пучину отчаяния. Он не ослаблял внимания ни на минуту, и Голди не испытывала ни малейших сомнений насчет того, что он сделает с ней, если застанет за попыткой позвонить. Лахли изрезал бы ее на кусочки, такие мелкие, что они уместились бы в корзинке для мусора, и еще бы место осталось. С другой стороны, если она не будет его сердить, он, возможно, сохранит ей жизнь – по крайней мере на время до попытки прорваться сквозь Главные. А сделать это он не сможет до тех пор, пока Буллу Моргану удается удерживать туристов по их гостиницам, не пропуская никого ни со станции, ни на нее. Больше всего Голди боялась того, что Лахли просто убьет ее, заманит какого-нибудь ротозея из Безопасности и, убив и его, завладеет его мундиром, чтобы проскользнуть сквозь Главные.

По мере того как шли дни, вынужденный пережидать уже второй цикл блокированных Главных Лахли проявлял все больше признаков нетерпения. Он возбужденно расхаживал из угла в угол, бормоча что-то себе под нос, потом достал с полки одну из немногих еще не просмотренных им видеокассет, налил себе хорошую порцию бренди из последней оставшейся в баре бутылки и уселся смотреть «Священную Шлюху» – сама Голди только недавно купила пиратскую копию этого нашумевшего фильма. Титрам предшествовало короткое интервью с Йанирой Кассондрой, и тут, при виде ее, Лахли вздрогнул так сильно, что сбил стакан на пол. Сдавленно выругавшись, он потрясение уставился на экран.

– Кровь Христова! Это же она! – С выпученными от изумления глазами он повернулся к Голди. – Кто эта женщина? – дрожащим пальцем ткнул он в экран.

– Йанира Кассондра. Она из Нижнего Времени, живет у нас на станции. Член Найденных – организации выходцев из Нижнего Времени. Она у них вроде председателя.

Он перемотал пленку назад, еще раз прослушал интервью с самого начала, после чего выключил магнитофон и потребовал подробных объяснений. Голди рассказала ему все, что знала о Йанире: о ее бегстве от жестокого мужа в Афинах, о том, как попала она на станцию, о браке с Маркусом, о толпах поклонников, провозгласивших ее пророчицей, земным воплощением Богини.

– Они просто наводнили всю станцию, – дрожащим голосом объяснила она. – Когда ее похитили, они совсем обезумели. Устраивали демонстрации и затевали драки с «Ансар-Меджлисом» и половиной местных жителей. А милиция «Ангелов Чести» поклялась защищать их до тех пор, пока Йаниру не вернут целой и невредимой. – Голди очень хотелось спросить, что его так заинтересовало, но ей не хватило смелости открыть рот.

Несколько долгих минут Лахли сидел молча, явно лихорадочно размышляя.

– Что ж, – пробормотал он наконец. – Выходит, даже в этом странном мире можно добиться такой власти… Если какую-то девку принимают за богиню, значит, уж я-то наверняка смогу править как бог!

Он улыбнулся каким-то своим мыслям, и глаза его возбужденно заблестели. Отвязав Голди от дивана, он бесцеремонно отволок ее в спальню и снова привязал к кровати. Потом откинул с ее лица спутанные, сто лет не мытые волосы и улыбнулся ей сверху вниз.

– Что ж, дорогая моя, вы вели себя просто замечательно. Если верить вашему компьютеру, Главные отворяются завтра утром. Вот мы с вами, моя дорогая леди, и приготовимся к этому знаменательному моменту. Разрешат мне это или нет, но я пройду сквозь эти Врата.

Голди слишком устала, чтобы спрашивать его, как он намерен сделать это. Она хорошо помнила, как он вызвал суматоху, которая помогла ему попасть на станцию. Камеры «Радио-TV Шангри-Ла» во всех подробностях запечатлели, как он швырнул в самую гущу толпы отрезанную человеческую голову – женскую голову с некогда прекрасными светлыми волосами. Голди нутром чувствовала, что он, не моргнув глазом, изрежет на мелкие части и ее, если не найдет другого способа проникнуть сквозь Главные.

Несмотря на смертельную усталость, сон пришел к Голди очень, очень не скоро.

* * *

Скитер как раз без особых усилий выиграл очередную партию в покер, когда в дверях показался слуга в ливрее. В руках тот держал серебряный поднос со сложенным листком бумаги.

– Записка для мистера Картрайта! – Он говорил негромко, но так, чтобы его услышали, не прерывая беседу за карточными столами. Слуга обводил помещение взглядом в поисках адресата. Услышав свой сегодняшний псевдоним, Скитер оторвался от карт.

– Что такое? Какая еще записка?

– Вы мистер Картрайт? Вам записка, сэр.

Слуга передал Скитеру листок, дождался от него чаевых и с легким поклоном удалился. Скитер покосился на нахмурившегося Дага Тэнглвуда и развернул записку. Кровь разом отхлынула у него от лица. «Серьезные неприятности дома, приезжайте скорее, кто-то похитил детей…»