Текст книги "Зов Халидона"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 9

Они решили как можно дольше не возвращаться в свои номера. Это был как бы молчаливый знак протеста, который они посылали своему непрошеному гостю – «жучку». Они присоединились к компании в баре. Маколиф подошел к метрдотелю. Как положено настоящему капитану, он взял командование на себя: все знали, что по традиции прибытие на место отмечают за счет руководителя экспедиции.

Фергюсон не обманул. Чарлз Уайтхолл оказался действительно душой общества. Он исполнял карибские народные песни, аккомпанируя себе на рояле. Зажигательные мелодии сменялись лирическими балладами; в них были и мудрость, и юмор, и печаль… Всех очаровал его сильный, красивый голос.

Только глаза оставались холодными, и Алекс внезапно подумал, что Уайтхолл, пожалуй, просто работает на публику, которая жаждет развлечений.

Он устраивает представление.

Прошло не меньше часа, когда Чарлз Уайтхолл наконец встал из-за рояля, раскланялся с шумно приветствовавшей его полупьяной компанией и вернулся к столу. Каждый счел своим долгом выразить ему признательность. Йенсены обнимали, Фергюсон долго тряс руку, кто-то хлопал по плечу… Он захотел сесть рядом с Маколифом. Фергюсон моментально уступил ему свое место, радуясь, что может оказать услугу герою вечера, и, заметно пошатываясь, направился к другому концу стола.

– Это было великолепно, – воскликнула Элисон, наклоняясь вперед из-за плеча Алекса. Темно-коричневая рука ямайца, с маникюром и золотым перстнем, показалась Алексу по-женски изящной, когда тот в ответ поднес к губам ее кисть и аккуратно поцеловал.

Официант принес Уайтхоллу на пробу бутылку белого вина. Он прочел этикетку, взглянул на расплывшегося в улыбке официанта и молча кивнул, поворачиваясь к Маколифу. Элисон уже увлеклась беседой через стол с Рут Йенсен.

– Мне бы хотелось поговорить с вами, – произнес он самым обычным тоном. – Давайте встретимся у меня в номере, скажем, минут через двадцать.

– Вдвоем?

– Вдвоем.

– А это не может подождать до утра?

Уайтхолл ответил вежливо, но твердо:

– К сожалению, нет.

В этот момент со своего места поднялся юный Фергюсон и протянул бокал по направлению к Уайтхоллу. Его шатало; свободной рукой он крепко ухватился за край стола. Классический вариант перепившего юнца.

– За короля Кингстона Чарлза Первого! За черного сэра Ноэля! Вы просто бесподобны, Чарлз!

При слове «черный» над столом нависла гнетущая тишина. Официант поспешил наполнить бокал Уайтхолла до краев, справедливо решив, что для дегустации момент не самый подходящий.

– Благодарю вас, – спокойно произнес Уайтхолл. – Я с удовольствием принимаю ваш комплимент… Джимбо-чел.

– Джимбо-чел! – заорал Фергюсон. – Это классно! Все зовите меня теперь Джимбо-чел! Я бы хотел еще…

Но договорить он не смог. Этот глоток алкоголя оказался решительно лишним. Он еще ухитрился поставить бокал на стол, но сам приземлился уже на пол.

Все вскочили; парочки, сидевшие поодаль, обернулись на шум. Официант поспешил на помощь. К нему присоединился Питер Йенсен.

– Господи, – воскликнул Питер, опускаясь на колени рядом с юношей. – Да ему совсем плохо! Рут, помоги-ка мне. И вы тоже…

Прибежал еще один официант, и они все вместе кое-как усадили юного ботаника, распустили узел галстука и начали приводить в чувство. Чарлз Уайтхолл, который продолжал стоять рядом с Маколифом, взял со стола пару салфеток и кинул их в направлении добровольных помощников. Его жест, а особенно выражение лица не понравились Алексу. Голова Фергюсона запрокинулась, он жалобно стонал.

– Думаю, мне пора закругляться, – усмехнувшись, произнес Уайтхолл. – Итак, через двадцать минут?

– Примерно, – кивнул Маколиф.

Ямаец повернулся к Элисон, чтобы поцеловать руку на прощанье.

– Спокойной ночи, моя дорогая.

Фраза неприятно уколола Алекса, и он поспешил отойти к Йенсенам, которые с помощью официанта уже поставили Фергюсона на ноги.

– Мы отведем его в номер, – сказала Рут. – Я же предупреждала – нельзя мешать виски с ромом. Боюсь, он не послушал меня, – добавила она с улыбкой, покачав головой.

Маколиф не сводил глаз с Фергюсона. Ему очень хотелось увидеть то, что он уже видел, что наблюдал не так давно в патио.

И он увидел. Или ему показалось, что увидел.

Питер Йенсен и официант поддерживали вяло передвигающего ногами юношу. Его руки безвольно висели у них на плечах, глаза оставались полуприкрыты. Но несколько раз на какое-то мгновение взгляд приобретал осмысленное и даже сосредоточенное выражение, как у любого нормального человека, желающего разглядеть в полумраке, куда он направляется.

В эти мгновения он был совершенно трезв.

С какой целью Джеймс Фергюсон разыгрывал это весьма сомнительное представление? Маколиф решил, что утром придется крепко поговорить с ним. По нескольким вопросам, включая, разумеется, и фальшивку с запиской, нацарапанной «с пьяных глаз», в результате чего в его чемодане завелось это мерзкое насекомое, на которое среагировала электроника.

– Бедный ягненок! Представляю, как он будет страдать завтра, – сочувственно вздохнула рядом Элисон, наблюдая за процессией.

– Очень надеюсь, что этот агнец набрался по чистой случайности, а не заканчивает таким образом каждый вечер.

– Алекс, не надо быть таким занудой! Вполне нормальный парень, который просто принял лишнюю пинту. Что ж, пожалуй, вечер подошел к концу, не так ли?

– Я полагал, что мы еще продолжим?

– Я устала, дорогой. Я просто выдохлась. К тому же мы собирались еще проверить и мои чемоданы.

– Да, безусловно, – согласился Маколиф и поднял руку, подзывая официанта.

Оказавшись у номера Элисон, Алекс взял ее ключ, чтобы отпереть дверь.

– Мне еще надо на несколько минут зайти к Уайтхоллу.

– Да ты что! Так поздно?

– Он сказал, что ему необходимо поговорить со мной. Наедине. Ума не приложу, что ему надо. Я постараюсь как можно короче.

Он вставил ключ, открыл дверь и поймал себя на мысли, что инстинктивно прикрывает Элисон, нащупывая выключатель и осматриваясь. Комната была пуста, соединяющая два номера дверь открыта – словом, ничего не изменилось с тех пор, как они ушли отсюда несколько часов назад.

– Я тронута, – прошептала Элисон, шутливо положив подбородок на его руку, все еще перегораживающую вход.

– Что? – машинально откликнулся он, проходя вперед. В своей комнате он оставил включенной лампу. Она, естественно, продолжала гореть. Алекс аккуратно прикрыл дверь, вернулся к кровати, на которой лежали оба чемодана Элисон, и включил сканер. Прибор не отреагировал. Тогда он обошел всю комнату, как бы осеняя крестным знамением все стены и углы. Комната была чистой.

– Что ты сказала? – переспросил он еще раз.

– Я говорю, тронута твоей защитой. Это очень мило.

– Почему в твоей комнате не горел свет? – Он явно думал о своем.

– Потому что я его выключила. Я зашла за сумочкой и вернулась к тебе, а по дороге выключила свет. Здесь есть второй выключатель, – указала она на дверь.

– Да, я и забыл.

– Ну, в тот момент ты был слишком взбудоражен. Надеюсь, к моей комнате не столь большое внимание. – Элисон наконец вошла в номер и закрыла входную дверь.

– Я тоже так думаю, но все-таки говори потише. Эти чертовы штуковины могут воспринимать звук через стенку?

– Вряд ли.

Он снял чемоданы с кровати и направился к гардеробу. Не обнаружив в нем багажных полок, он остановился в задумчивости.

– А ты не слишком торопишься?

– То есть?

– Что ты хочешь сделать с моими чемоданами? Я ведь даже не распаковала их!

Маколиф охнул, почувствовав, как краска приливает к лицу. Господи, ну что за идиот!

– Прости, пожалуйста. Это просто автоматически. Я вообще аккуратист.

– Или автомат, – усмехнулась Элисон.

Он вернулся обратно и, не опуская чемоданов, взглянул на нее. Господи, как он устал!

– Ну и сумасшедший денек выдался, – сказал он. – Хуже всего то, что конца ему не видно, – ведь я еще должен зайти к Уайтхоллу… А в моей комнате этот проклятый «жучок»… Можно, конечно, на него наплевать, но от этого не легче. Ладно, пока я в состоянии шевелить языком, хочу тебе еще кое-что сказать. Ты очень, очень мила. И ты права – я сам иногда напоминаю себе автомат. Вот сейчас, например, больше всего мне хочется обнять тебя и поцеловать… Очень хочется. У тебя такая прекрасная улыбка и смех… Мне так нравится, когда ты смеешься, мое самое большое желание в этот момент – прикоснуться ладонями к твоему лицу… Обнять тебя и забыть обо всем на свете! Вот и все. Теперь можешь послать меня к черту, потому что это к делу не относится.

Элисон молча смотрела на него. Ему показалось – целую вечность. А потом неторопливо подошла близко-близко.

– Если бы ты знал, как по-дурацки выглядишь с этими чемоданами, – прошептала она и поцеловала в губы.

Он уронил чемоданы. Внезапный грохот заставил их улыбнуться. Алекс привлек ее к себе. Охватившее его желание было похоже на взрыв. Она, кажется, испытывала то же самое, горячо отвечая на его неистовые поцелуи. Элисон обвила его руками, и он почувствовал, как она дрожит. Нет, это был не страх, не попытка сопротивления, а самая настоящая страсть.

Он поднял ее на руки и отнес на кровать. Элисон сама расстегнула блузку и прижала его руку к груди. Закрыв глаза, она прошептала:

– Я так долго этого ждала. Алекс, как ты думаешь, Уайтхолл сможет подождать еще немного? Потому что я, кажется, не смогу…

Они лежали рядом, укрывшись тонким покрывалом. Элисон приподнялась на локте, волосы спадали ей на лицо. Она провела по его губам пальцем, потом – языком.

– Я сошла с ума, – счастливо рассмеялась она. – Я хочу любить тебя всю ночь. И весь день. Я умирала от жажды, я нашла родник и хочу у него остаться.

Алекс медленно перебирал пальцами ее волосы. Потом его рука медленно скользнула ниже и легла на грудь.

– Согласен. С минимальным перерывом на еду и сон.

В соседней комнате приглушенно зазвонил телефон.

– Ты опаздываешь на встречу с Чарлзом Уайтхоллом, – подсказала Элисон. – По-моему, имеет смысл взять трубку.

– Наш чертов сэр Ноэль, – проворчал он, выбираясь из кровати и торопливо направляясь к себе. Взяв трубку, он обратил внимание на задернутые шторы и с благодарностью отметил предусмотрительность Элисон. За исключением носков – почему он их не снял? – на нем ничего не было.

– Я сказал «двадцать минут», мистер Маколиф! – Уайтхолл был в гневе. – Прошел почти час.

– Сожалею, но я сказал «примерно». В моем понимании это допустимо. Особенно если кто-то мной пытается командовать в такое время суток и этот кто-то не истекает кровью.

– Не будем препираться. Вы скоро придете?

– Да.

– Когда?

– Через двадцать минут. – Алекс резко положил трубку и посмотрел на свой чемодан. Кто бы ни был на другом конце этой линии, он уже знал, что Алекс собирается покинуть комнату для встречи с кем-то, кто пытается командовать им в три часа ночи. Ладно, об этом позже.

– Ты шикарно выглядишь! Причем везде, – встретила его возвращение Элисон.

– Ты действительно потеряла всякий стыд!

– А почему ты до сих пор в носках? Какая прелесть! – Она села, завернувшись в простыню, и потянулась за сигаретами.

– И мне прикури, пожалуйста, – попросил Алекс.

– Он недоволен? – поинтересовалась Элисон, протягивая ему зажженную сигарету, пока он подбирал раскиданную вокруг кровати одежду.

– Да, этот наглый сукин сын недоволен.

– Кажется, Чарлз Уайтхолл ищет, на ком отыграться. Он уже вечером был сердит.

– Может, восхищения благодарной публики ему показалось мало, – иронично заметил Алекс, застегивая рубашку.

– Возможно. В таком случае понятно, почему он так вяло реагировал на комплименты.

– Как это?

– Его маленький концерт тщательно подготовлен. Но не для бара. Как минимум для Ковент-Гарден[15]15
  Ковент-Гарден – Королевский оперный театр в Лондоне. Основан в 1732 г.


[Закрыть] или концертного зала ООН.

Алекс негромко постучал в номер Уайтхолла. Дверь открылась, и на пороге предстала внушительная фигура в расшитом цветами кимоно. Из-под него виднелись полосатые брюки и бархатные шлепанцы.

– Входите, пожалуйста. На сей раз вы раньше времени. Не прошло и пятнадцати минут.

– Пунктуальность – ваш пунктик? В три часа ночи я предпочитаю не смотреть лишний раз на часы. – Алекс вошел и прикрыл за собой дверь. – Надеюсь, у вас действительно нечто важное, в ином случае я просто отказываюсь понимать.

Его собеседник подошел к секретеру, взял сложенный листок и указал Алексу на кресло.

– Присаживайтесь. Я тоже страшно устал, и тем не менее нам надо поговорить.

– Ну что ж, выкладывайте, – вздохнул Алекс, устраиваясь поудобнее.

– Хочу, чтобы мы поняли друг друга. Это никак не связано с моим искренним желанием быть максимально полезным экспедиции.

– Рад это слышать. По крайней мере, я приглашал вас не для того, чтобы вы развлекали по вечерам публику в баре.

– Ерунда, – отмахнулся Уайтхолл. – Не обращайте внимания. Мне это не мешает.

– Не сомневаюсь. Какие еще новости?

Чарлз кивнул на листок в руке.

– Могут возникнуть ситуации, когда мне придется покидать вас ненадолго – на день, максимум на два. Естественно, я предупрежу вас заранее, и, если возникнут проблемы, я постараюсь – по возможности – удовлетворить ваши требования, изменив сроки.

– Что? – Алекс чуть не подскочил в своем кресле. – Вы – по возможности – собираетесь удовлетворить меня? Черт побери, это замечательно! Надеюсь, экспедиция не причинит вам излишних хлопот.

Уайтхолл натянуто хохотнул.

– Конечно, нет! Вы меня не так поняли. Экспедиция – это то, о чем я мечтал. Уверяю вас, вы не разочаруетесь… Хотя, честно говоря, не понимаю, почему меня это должно беспокоить. Видите ли, дело в том, что я не верю в официально заявленные цели экспедиции. И подозреваю, что среди нас найдется еще один-два человека, которые разделяют мои сомнения.

– То есть вы хотите сказать, что я подсунул вам фальшивку?

– Да бросьте! – Чернокожий ученый прищурился. – Вы, Александр Маколиф, высоко котирующийся специалист, представляющий, по сути, один целую фирму, которому доверяют самые конфиденциальные исследования по всему миру и который получает за это самые высокие гонорары, ни с того ни с сего решает заняться благотворительностью на академической ниве? Почти на полгода отказаться от выгодных заказов, чтобы возглавить экспедицию Лондонского университета?

Уайтхолл нервно, отрывисто рассмеялся и подошел к балконной двери. Полузадернутые шторы колыхнулись, впуская в комнату поток свежего ночного воздуха с моря.

– Но вы не знаете условий моего контракта, – с сомнением в голосе возразил Алекс.

– Я знаю, сколько платят университеты, академии и министерства образования. Это не ваш уровень, Маколиф! – Ямаец вернулся в комнату и присел на край дивана, скрестив руки на груди.

Маколиф неторопливо произнес:

– Но это же ваша ситуация один к одному. Довольно много людей в Лондоне не верили, что вы согласитесь на эту работу. Ведь это мизер по сравнению с вашими доходами.

– Совершенно верно. Наши позиции схожи. Но только внешне. У каждого из нас свои причины. И одна из них требует, чтобы я завтра утром оказался в Саванна-ля-Мэр.

– Это ваш знакомый с самолета?

– Он зануда. Всего-навсего посыльный, передавший мне приглашение. – Уайтхолл протянул Маколифу листок бумаги. – Не откажите в любезности прочесть.

– Вероятно, это имеет непосредственное отношение к нашей работе, иначе вы бы не стали предлагать, – предположил Алекс.

– Понятия не имею. Может быть, вы мне объясните.

Маколиф развернул письмо. Это был стандартный лист из тех, что бесплатно предлагают постояльцам гостиниц, со штампом «Отель „Георг V“, Лондон». Почерк оказался неразборчивым, строчки налезали одна на другую.

«Мой дорогой Уайтхолл!

Прошу прощения за написанную в спешке эту записку, но я только что узнал, что вы тоже собираетесь на Ямайку. Я – для приятного отдыха, а вы, как я понимаю, с более благородными целями.

Я счел бы за честь и удовольствие встретиться с вами. Наш общий друг посвятит вас в детали. Я буду в Саванна-ля-Мэр, но инкогнито. Он объяснит.

Надеюсь, скорейшая встреча окажется полезной для нас обоих. Я всегда восхищался вашей прошлой (?) деятельностью на острове. Я только прошу, чтобы и наша встреча, и сам факт моего пребывания на Ямайке остались в тайне. Я очень ценю ваши старания, поэтому уверен, вы меня поймете.

Шателеро».

Шателеро?

Маркиз де Шателеро.

«Хозяин» Дэвида Бута. Человек, возглавляющий гигантскую сеть наркобизнеса, опутавшую всю Европу и Средиземноморье. Человек, которого Элисон боялась так панически, что всюду носила с собой этот угрожающего вида газовый баллончик!

Маколиф понимал, что Уайтхолл наблюдает за ним. Поэтому ему пришлось сделать некоторое усилие, чтобы сохранить спокойствие и спросить как можно более равнодушно:

– Кто этот Шатле… Шателеро?

– А вы не знаете?

– Ради бога, Уайтхолл! – устало проронил Алекс. – Бросьте свои шутки! Я никогда не слышал этого имени.

– По-моему, вы могли слышать, – настаивал Уайтхолл, внимательно глядя на Маколифа. – Мне кажется, связь вполне очевидна.

– Какая связь?

– Связь с теми обстоятельствами, которые привели вас на Ямайку. Шателеро, кроме всего прочего, – финансист с большими возможностями. Не случайное совпадение, вы согласны?

– Понятия не имею, о чем вы. – Алекс еще раз просмотрел письмо. – Да, кстати, а что означает этот знак вопроса после слова «прошлой»? О какой вашей прошлой деятельности на острове он упоминает?

Уайтхолл помедлил с ответом. Потом заговорил, подчеркивая каждое слово:

– Десять лет тому назад мне пришлось покинуть мою страну. Политическая партия, к которой я принадлежал, была вынуждена уйти в подполье. Залечь на дно, я бы так сказал, потому что партия и до той поры действовала нелегально. В течение этих десяти лет мы никак не проявляли себя. И вот я вернулся. Кингстон никогда не связывал мое имя с движением. Но Шателеро знает, отсюда и требование соблюдать строжайшую тайну. Я уже серьезно рискую и нарушаю клятву – ради вас. Зачем вы приехали, Маколиф? Если вы объясните, я, быть может, пойму, почему такой человек, как Шателеро, ищет со мной встречи.

Алекс поднялся и задумчиво сделал несколько шагов по направлению к балкону. Движение всегда помогало ему собраться с мыслями. Он лихорадочно соображал, имеет ли визит Шателеро отношение к Элисон или нет и насколько все это для нее опасно. Он облокотился на спинку кресла, стоящего напротив дивана Уайтхолла.

– Хорошо. Предлагаю сделку. Я объясню вам, почему я здесь, если вы расскажете, что это за политическое движение, к которому вы принадлежите, и в чем суть вашей деятельности.

– Кое-что я могу вам сообщить, – ответил Чарлз, избегая встречаться взглядом с Маколифом. – Поверьте мне, этого будет достаточно. Если я расскажу все, что знаю, вам это ничего, кроме вреда, не принесет.

– Не очень-то мне нравятся такие условия.

– Пожалуйста! Поверьте мне!

Да, сейчас он не лжет, подумал Алекс.

– О’кей. Мне знакомо северное побережье. Я занимался там разведкой бокситов для компании «Кайзер». Меня считают крупным профи – я уже сколотил несколько приличных команд, нашу работу высоко оценили…

– Да-да, разумеется. Но ближе к делу, пожалуйста.

– За то, что я согласился сформировать и возглавить эту экспедицию, правительство Ямайки гарантирует мне на ближайшие шесть лет пятьдесят процентов всех, по моему выбору, исследований, связанных с промышленным строительством на острове. Это означает возможность заработать сотни тысяч долларов. Вот и вся хитрость.

Уайтхолл сидел неподвижно, уперев подбородок на сведенные вместе руки. Этакий элегантный юноша в теле взрослого мужчины.

– Ну что ж, это похоже на правду. В Кингстоне все продается и покупается. Такая мотивировка вполне устроит Шателеро.

Алекс оставался за спинкой кресла.

– Теперь вы знаете, почему я здесь. Ваша очередь.

– Очень хорошо, что вы рассказали мне об условиях вашего контракта. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы они были выполнены. Вы этого заслуживаете.

– Черт побери, что это значит?

– Это значит, что я вернулся сюда как политик. И моя цель – Ямайка. Вам придется считаться с этим и уважать мое доверие. В ином случае вас просто смешают с грязью и вы ничего не докажете. Но Кингстон все равно будет наш!

– О господи, опять чертова революция.

– Совсем другая, мистер Маколиф. Если называть вещи своими именами, я – фашист. Фашизм – единственная надежда для моей страны.

Глава 10

Маколиф открыл глаза, высвободил из-под одеяла руку и посмотрел на часы. Было двадцать пять одиннадцатого. А он хотел встать в половине девятого, в крайнем случае в девять.

Он должен был увидеться с одним человеком. С человеком, у которого рука изуродована артритом, в рыбном магазине «Таллон».

Элисон лежала к нему спиной, свернувшись клубочком. Волосы разметались по подушке… Она была потрясающа, подумал Алекс. Нет, тут же поправил он себя, мы были потрясающи вместе. Как это она сказала – «Я умирала от жажды… Я нашла источник…» Она действительно оказалась ненасытной.

Потрясающе!

Но в голову уже лезли другие мысли.

Имя, которое абсолютно ничего не значило для него позавчера, вдруг оказалось непонятной силой, с которой приходится считаться; имя, произнесенное двумя людьми независимо друг от друга, людьми, о существовании которых он не знал еще неделю назад…

Шателеро. Маркиз де Шателеро.

Находящийся сегодня в Саванна-ля-Мэр, на юго-западном побережье Ямайки.

Скоро с ним встретится Чарлз Уайтхолл, если уже не встретился. Черный фашист и французский дворянин-финансист… Похоже на дурной водевиль.

Однако Элисон Бут носила в сумочке баллончик с паралитическим газом именно на случай встречи с этим дворянином или с кем-то из тех, кто на него работает.

Есть ли здесь какая-то связь? Безусловно должна быть.

Он потянулся, стараясь не потревожить Элисон. Хотя ему как раз хотелось обратного – разбудить ее, обнять, приласкать, заняться любовью… Но позволить себе этого он не мог. Слишком много дел. Слишком многое надо обдумать…

Он размышлял над тем, какие могут быть указания. И как скоро они поступят. И каким окажется этот человек с артритом в рыбном магазине?

И, что не менее важно, куда же, черт побери, подевался Сэм Такер? Он должен быть в Кингстоне к завтрашнему утру. Сэм совсем не такой человек, чтобы так просто исчезнуть, ничего не сказав. Хотя раньше тоже случалось нечто подобное…

И когда наконец поступит разрешение лететь на север и приступать к нормальной работе?

Впрочем, он понимал, что не дождется ответов, лежа в постели рядом с Элисон и уставившись в потолок. И звонить по телефону из своей комнаты он тоже не собирался.

При мысли о «жучке» в чемодане Алекс невольно улыбнулся. Эти идиоты напрасно ждут каких-нибудь звуков из его комнаты. Не дождутся. И это приятно.

– Я слышу, как шуршат твои мысли, – вдруг произнесла Элисон в подушку. – Это замечательно.

– Меня это пугает.

Она перевернулась на другой бок, не открывая глаз, и с улыбкой потянулась к нему под одеялом. Алекс почувствовал, как ее рука легла ему на живот, потом спустилась ниже. С ответами придется, кажется, подождать. Он обнял ее; она открыла глаза и откинула в сторону покрывало, как последнюю помеху.

На такси он доехал до южных ворот парка Виктории. Зрелище двух встречных потоков пестро разряженной толпы позабавило Алекса. Как стайки фазанов, люди спешили куда-то, чтобы потом остановиться и замереть… Ему даже показалось, что здесь сохранился дух викторианской эпохи.

Он вошел в парк, стараясь изображать беззаботного туриста. Но все время, пока он приближался по усыпанной гравием аллее к центру парка, он чувствовал на себе вопросительные, а то и враждебные взгляды. Внезапно его осенило: он был единственным белым среди всей этой толпы. К такому повороту событий он не был готов. Чужак, которого терпят, но стараются не выпускать из поля зрения – мало ли что… Посторонний, которого занесло на чужой праздник. Он чуть не рассмеялся, увидев, как молодая ямайка подхватила своего малыша, чтобы перейти на другую сторону аллеи. Ребенок, улыбаясь, во все глаза разглядывал высокого белокожего незнакомца, но у матери было свое мнение на этот счет. Опыт не одного поколения…

Алекс увидел прямоугольную табличку, на которой коричневыми буквами на белом фоне значилось: «Куин-стрит, восток». Стрелка указывала направо, на более узкую аллею. Он туда и свернул.

Он вспоминал, как говорил Холкрофт: «Не надо спешить. По возможности, никогда. И тем более когда выходишь на связь. Ничто так не бросается в глаза, как спешащий человек в прогуливающейся толпе. За исключением женщины. То же самое – если человек через каждые пять футов останавливается прикурить одну и ту же сигарету, чтобы оглядеться по сторонам. Делай только то, что естественно – для конкретного времени суток, погоды, окружения…»

Было теплое утро. Время близилось к полудню. Ямайское солнце припекало, но не жгло. С бухты, всего в миле от парка, дул освежающий морской бриз. Пожалуй, это вполне естественно для туриста – присесть и немного отдохнуть, наслаждаясь солнцем и ветерком, скинуть пиджак, расслабить галстук, может, и расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке… И осмотреться вокруг с присущим туристу любопытством.

Слева как раз оказалась пустая скамья, с которой только что снялась молодая парочка. Алекс снял пиджак, ослабил узел галстука и сел, блаженно вытянув ноги. Все вроде бы происходило совершенно естественно, но в то же время он чувствовал, что что-то не так. Он был слишком свободен, слишком раскрепощен на этом чужом празднике. Он понял это сразу и безошибочно. Дискомфорт усилился при виде пожилого мужчины с палкой, который нерешительно остановился неподалеку. Старик слегка принял поутру, решил поначалу Алекс, заметив характерную нетвердость в его ногах, но наткнулся на неожиданно цепкий, оценивающий взгляд, в котором можно было прочитать удивление и какой-то оттенок неодобрения.

Маколиф поднялся и перекинул пиджак на руку. Он улыбнулся старику и собрался идти дальше, но вдруг в поле его зрения попал еще один человек, не обратить внимание на которого было невозможно. Он был белым – наверное, единственным, кроме Алекса, белым в этом парке. Он находился довольно далеко, в полутора сотнях ярдов, наискосок через поляну.

Сутулый молодой человек с неприглаженными вихрами темных волос.

В этот момент он отвернулся. Алекс был уверен, что он следит за ним.

Джеймс Фергюсон. Молодой человек, который устроил еще одно замечательное представление в «Кортле-Мэнор» прошлой ночью. Пьяный, у которого хватает сообразительности тщательно обходить все углы в полутемном зале…

Маколиф воспользовался моментом и быстро сделал несколько шагов вперед по аллее, потом пересек газон и спрятался за толстым стволом пальмы. Сейчас его отделяло от Фергюсона около двухсот ярдов. Он понимал, что все окружающие смотрят на него, но решил не обращать внимания.

Фергюсон, как он и предполагал, забеспокоился, потеряв из виду объект слежки. Забавно, подумал Алекс, как легко он привык к этому слову: в предыдущей жизни он его практически не употреблял. Юный ботаник засуетился и чуть не побежал, обгоняя вальяжно прогуливающихся пешеходов. Да, Холкрофт был прав. Спешащий человек среди неторопливой толпы заметен как на ладони.

Фергюсон добрался до пересечения с аллеей Куин-стрит и остановился. Теперь их разделяло каких-нибудь сорок ярдов. Юноша был явно в затруднении – то ли возвращаться к южному входу, то ли двинуться дальше.

Маколиф поплотнее прижался к стволу пальмы. Фергюсон ринулся вперед. Вероятно, он решил все-таки побыстрее выбраться из парка. Оживленный поток людей на восточной Куин-стрит гарантировал безопасность, но сам парк – уже нет.

Если Маколиф правильно истолковал причину его беспокойства, значит, он узнал для себя кое-что новое об этом странном молодом человеке. Фергюсон безусловно действовал по чьему-то приказу, не имея при этом никакого опыта.

«Обращайте внимание на мелочи, – учил Холкрофт. – Они есть всегда, и вы быстро научитесь их распознавать. Детали всегда подскажут вам сильные и слабые стороны…»

Молодой человек добрался до восточного входа и с явным облегчением огляделся по сторонам. Опасное пространство осталось позади.

Он взглянул на часы. В этот момент регулировщик свистнул, останавливая движение транспорта, и Фергюсон в потоке людей перешел улицу, направляясь вниз по Куин-стрит. Маколиф последовал за ним по другой стороне. Похоже, юноша успокоился. Резкость движений исчезла. Наверняка он уже думал о том, как получше объяснить потерю объекта, а не о возобновлении преследования.

Но теперь это стало нужно Алексу. Момент был вполне подходящим для того, чтобы задать юному ботанику несколько вопросов. Алекс пересек улицу, лавируя между машинами и едва успев отпрыгнуть в сторону от лихого таксиста. Он шел по краю тротуара, где немного редела фланирующая между магазинами толпа.

Дойдя до переулка, соединяющего Марк-лейн и Дюк-стрит, Фергюсон на мгновение задумался, оглянулся и быстро свернул в него.

Маколиф вдруг сообразил, что улочка эта ему знакома. Она вела к порту и была буквально утыкана многочисленными барами. Год назад однажды их случайно занесло сюда с Сэмом Такером, когда они были на конференции по приглашению компании «Кайзер». Тогда они останавливались в «Шератоне». Он вспомнил, что здесь есть проход наискосок к Дюк-стрит. Сэм решил, что именно в такой щели должны прятаться самые оригинальные местные забегаловки, и они сунулись туда, но обнаружили, что это просто служебный проезд, куда выходят двери подсобок тех самых баров и магазинчиков. Сэм тогда был очень огорчен: больше всего он любил такие укромные местечки, не предназначенные для туристов.

Алекс ускорил шаг. Предупреждениями Холкрофта на время можно пренебречь. «Таллон» подождет. Человек с артритом тоже потерпит. Сейчас главное – настичь Джеймса Фергюсона.

Он снова пересек Куин-стрит, не обращая внимания на впечатление, которое он производил своими действиями, и даже на возмущенные свистки регулировщика. Алекс промчался целый квартал и наконец достиг этого хитрого переулочка. Он оказался еще ́уже, чем ему представлялось. Пришлось буквально прокладывать путь среди неторопливых ямайцев, этих взрослых детей, продолжающих играть в «короля горы». Бормоча на ходу извинения, Алекс наконец добрался до его окончания. Прижавшись к стене, он выглянул за угол. Расчет оказался точен.

Джеймс Фергюсон был в десяти ярдах. Уже в пяти.

Алекс шагнул из своего укрытия и вырос перед ним.

Юный Фергюсон побелел. Алекс жестом пригласил его придвинуться к стене, чтобы не мешать прохожим, которые не замедлили выразить возмущение неожиданным препятствием. Фергюсон вымученно улыбнулся. Голос его дрожал.

– Хэй, привет, Алекс… Простите, мистер Маколиф! Собрались за покупками? Здесь подходящее место.

– Я что-нибудь покупал, Джимбо-чел? Ты должен это знать наверняка, не так ли?