Текст книги "Последнее совпадение"

Автор книги: Роберт Голдсборо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Я помню одно: когда я сел в такси, этой чертовой монтировки при мне уже не было. У меня тогда все в голове смешалось. Вообще-то адвокат, которого мне взяли родители, запрещает мне говорить на эту тему – я только ради Норин согласился с вами встретиться. Про вас говорят, что вы гений, но даже вы ничего для меня не сделаете. Моя песенка спета.

В течение нескольких секунд Вулф неотрывно смотрел ему в глаза. Наконец сказал:

– Вполне возможно, сэр, что это так, и все мои усилия окажутся тщетными. Однако ваша сестра искренне верит в вашу невиновность.

– А что ещё ожидать от сестры? – грустно улыбнулся Майкл. – Ей ведь не хочется, чтобы меня изжарили на электрическом стуле.

– А вот вам хочется, – заметил Вулф.

– А что мне ещё делать? Я ведь не жалею, что отправил Линвилла к праотцам. Поступил с ним так, как он того заслуживал. Более того, доведись мне пережить все это заново, я бы его опять убил: монтировкой, голыми руками – чем угодно... Я знаю, мистер Вулф, что ваши услуги стоят очень дорого – и это вполне справедливо. Я знаю также, что Норин может позволить себе потратить такие деньги, хотя, на мой взгляд, это совершенное безрассудство. Давайте договоримся так: верните ей деньги, а я возмещу вам всю сумму в обмен на ваше обещание бросить мое дело. Это ведь и вправду безнадежно, поверьте мне. Полиция задержала кого нужно.

– Что ж, мистер Джеймс, ваше предложение не лишено привлекательности, – согласился Вулф. – Более того, при определенных обстоятельствах я был бы готов даже рссмотреть его, однако сейчас вынужден отказаться.

– А в чем дело – вы не верите, что у меня есть деньги? – резко спросил Майкл.

– Напротив, мистер Джеймс, я совершенно уверен, что они у вас есть.

– Тогда что вас заботит? Вы сказали, что "при определенных обстоятельствах" вы бы, как вы выразились, были бы готовы рассмотреть мое предложение. Что вы имели в виду? Что это за обстоятельства?

Вулф слегка переместил свою махину в кресле.

– Первым и основополагающим обстоятельством для меня стала бы виновность лица, сделавшего мне это предложение. Вы же, сэр, совершенно очевидно, к убийству непричастны.

Майкл Джеймс привстал было, гневно посмотрел на Вулфа, ответившего ему не менее свирепым взглядом, и – снова уселся.

– Послушайте, Вулф, – сказал он, – возможно, вы и гений, но на сей раз вы сели в лужу. Неужто вы и вправду считаете, что получите денежки моей сестры – после того, как я чистосердечно сознался в убийстве Линвилла? Если да, то у вас с головой не все в порядке. Крыша поехала.

Тут я должен прерваться и признаться вам, что на самом деле Джеймс такое выражение не употреблял. Дело в том, что Вулф строго настаивал на том, чтобы в своих изложениях я избегал матерщины, по возможности, заменяя самые крепкие словечки эвфемизмами. На сей раз я обошелся оборотом "крыша поехала", но вы вправе подставить вместо него другие слова. Возможно, даже угадаете.

Вулф же в ответ только хрюкнул и возразил:

– На мой взгляд, ваша сестра вплне способна найти верное применение своим средствам. Будь я шарлатаном, она бы это поняла сразу – и поступила соответствующим образом. Впрочем, если хотите, можете поделиться с ней своими соображениями относительно моих намерений – это отнюдь не возбраняется.

– Именно так я и сделаю! – воскликнул Майкл, выскакивая из кресла. Где она?

Я вывел Майкла в прихожую, оставив Вулфа наедине с любимой забавой пивом и книгой, – и сопроводил в гостиную. Норин, завидев нас , поспешно встала; в течение нескольких секунд брат с сестрой молча смотрели друг на друга.

Я прервал эту сцену, заявив, что они могут остаться и обсудить сложившееся положение наедине. Норин, по-моему, хотела воспользоваться моим советом, тогда как Майклу явно не терпелось удрать как можно быстрее. Он буквально взашей вытолкал сестру на улицу. Дождь снаружи уже перестал, а вот в воздухе висела устойчивая сырость. Уже на крыльце Норин обернулась и кинула на меня извиняющийся взгляд – мол, что делать, таков наш Майкл.

– Ну что, как вам наш юный подозреваемый? – спросил я Вулфа, вернувшись в кабинет.

– Пф! Этот человек невинен, как новоpожденный ягненок, – фыркнул Вулф.

– Точно. Если он хоть ногой ступал в этот гараж, то я – нобелевский лауреат по ядерной физике!

Вулф поморщился и раскрыл новую книгу. "Краткую историю времени" Стивена В. Хокинга. Рабочий день для него завершился, а я был не в настроении его шпынять. В конце концов завтрашний распорядок был мне уже известен, а у Вулфа, стань я снова, как он выражается, "несносным надоедалой", вполне хватило бы извращенной наглости, чтобы отменить уже данные мне поручения.

Глава 15

По воскресеньям устоявшийся с незапамятных времен в нашем особняке жесткий распорядок дня получает передышку. У Фрица в воскресенье выходной день, хотя иногда он остается дома и помогает нам с Вулфом сварганить что-нибудь съедобное на обед. Однако чаще он все-таки отсутствует, и тогда Его Пузачеству ничего не остается, как самому метаться по кухне, занимаясь стряпней. Оранжерейное расписание в такие дни тоже летит к чертям. Теодор обычно на весь день уезжает к сестре в Нью-Джерси, и Вулф лишь для очистки совести заглядывает наверх, да и то не всегда. Как правило, он целый день бьет баклуши, развалившись в своем слоновьем кресле и разгадывая кроссворд в воскресном выпуске "Таймс".

У меня по воскресеньям планы обычно бывают самые неопределенные. Я тоже ковыряюсь на кухне, особенно по утрам, а потом, покончив штудировать собственный экземпляр "Таймс", частенько навещаю Лили в её пентхаузе. Порой мы обедаем у неё или посещаем какой-нибудь концерт, шоу, а то и на бейсбольный матч заглянем. Если же Лили занята, то я развлекаюсь сам, например, приглашаю на бейсбол Сола или даже жертвую свой билет заезжим шулерам – как в последний раз.

На самом деле я вовсе не прочь поработать и в воскресенье, тем более что даже Вулф – зануда из зануд – и тот понимает, что пот, пролитый в выходной день, стоит двух будней, и вполне охотно компенсирует мне затраченное время. Что, кстати, и позволяет мне порой улизнуть в загородную резиденцию Лили, что близ Катоны, и приплюсовать несколько деньков к уик-энду, не разрывая отпуска.

А клоню я к тому, что решил посвятить это туманное воскресное утро Дугласу Роджеку. Правда, когда я, покончив с омлетом, колбаской, тостом, апельсиновым соком, двумя чашками кофе и воскресным выпуском "Таймс", встал из-за стола, потянулся и объявил Вулфу, что отправляюсь на промысел, было уже начало двенадцатого. Вулф одобрительно хрюкнул, но глаз от газеты не оторвал; тогда я, со свойственным мне остроумием пожаловался, что он меня недооценивает, после чего нацепил парадный костюм и, напомнив Вулфу, чтобы запер за мной дверь, был таков. Излишняя осторожность не мешала, поскольку Вулф успел обзавестись таким количеством врагов, которое не поместилось бы и в Мэдисон Сквер Гардене, а наш адрес был известен почти всем.

Для разгара июля в Нью-Йорке, денечек выдался приятно прохладным; в воздухе попахивало дождем. Поначалу я подумал было взять из гаража "мерседес" – как-никак, Роджек жил по ту сторону Ист-Ривер, – но потом остановил свой выбор на такси, которое поймал на Восьмой авеню. Услышав про Бруклин-хайтс, водитель заартачился, но стоило мне спросить его фамилию и записать в блокнот номер, как он сменил гнев на милость и ворчливо разрешил сесть в машину; весь путь мы проделали, храня гордое молчание, что меня как нельзя более устроило.

Двадцать две минуты и один мост спустя я очутился на зеленом, обсаженном высокими деревьями холме, застроенном весьма богатыми на вид домами. В основном, меня окружали трех – и четырехэтажные особняки, фасады которых выглядели как лица молодящихся женщин, пару лет назад сделавших подтяжку кожи. Детей в виду не было – не удивительно, если принять во внимание стоимость жилья в окрестных домах.

Особняк Роджека, отделанный с тем же изяществом, что и окружающие строения, насчитывал три этажа, а сам Роджек, судя по наклейкам на почтовом ящике, проживал один в квартире 3-Н. Либо отпрыск богатых родителей либо знал, как добывать золото в каньонах Уолл-стрит. Я надавил кнопку его звонка и услышал в ответ ещё одно писклявое "да?" в домофон. Не успел я сказать, что являюсь другом Норин Джеймс, как послышалось жужжание, и входная дверь распахнулась. Я поднялся по ухоженной лестнице на третий этаж и увидел худощавую физиономию, таращившуюся на меня из-за приоткрытой двери.

– Что вам угодно, – пожелала знать физиономия.

– Вы, должно быть, Дуглас Роджек? – осведомился я своим наидружелюбнейшим тоном, присовокупив к нему широчайшую улыбку.

– Да. А вы кто?

Дверь открылась чуть шире, и я увидел перед собой довольно серьезную личность с удлиненным высоколобым лицом, широковатыми скулами и почти песочной всклокоченной шевелюрой. Владелец квартиры встретил меня в брюках цвета хаки и синей рубашке с расстегнутым воротничком. На пальце поблескивал колледжский перстенек с темно-синим камнем.

– Меня зовут Арчи Гудвин, и я работаю у Ниро Вулфа, о котором вы, возможно, слышали. Мистер Вулф расследует убийство Бартона Линвилла, а его клиентка Норин...

– Норин, – перебил он, качая головой. – Я... Ой, заходите же! Я до сих пор не могу прийти в себя послое случившегося. – Дуглас Роджек провел меня в просторную гостиную, обставленную современной и очень недешевой мебелью. На полу, сложенный в две аккуратные стопки, красовался воскресный выпуск "Таймс".

– Пожалуйста, присаживайтесь, – пригласил Роджек, показывая на софу, а сам придвинул к себе стул. Роста в ухажеpе Ноpин было примерно шесть футов и три дюйма, а вот весил он, должно быть, всего фунтов сто шестьдесят, да и то в одежде, зимнем пальто и ботинках на толстой подошве.

– Итак, мистер Гудвин... так, кажется? – Роджек угловато поежился и уселся на стул, раздвинув ноги. – Расскажите, что вообще происходит. Я, конечно, читаю газеты и смотрю выпуски новостей, но сам с Норин поговорить не смог: к телефону подходит её мать, которая никого к ней не подпускает. А Майкл – его и вправду выпустили под залог? Господи, просто не верится, что все это правда! Просто кошмар какой-то! – Роджек потряс головой и, вытащив из кармана пачку сигарет, нервно закурил; потом, спохватившись, предложил сигарету мне, но я отказался.

– Да, уж для Джеймсов это точно кошмар, – согласился я. – Вы, кажется, хорошо знаете Майкла? Как по-вашему, способен он на убийство? И мог ли он убить Франта Линвилла?

– Ну... если верит газетным сообщениям, то на убийство он пошел из-за... некоторых событий, которые произошли между ним – я имею в виду Линвилла – и Норин. – Роджек отвел глаза и уставился на стопку деловых журналов, лежавших на кофейном столике со стеклянным верхом.

– Газеты я тоже читаю – меня интересует ваше мнение.

Роджек загасил лишь на треть выкуренную сигарету о пепельницу и задумчиво провел рукой по лицу.

– Не знаю, что и думать. Все это просто выше моего понимания.

– Расскажите про ваши отношения с Норин.

Роджек снова воспроизвел ритуал с закуриванием сигареты.

– Она изумительный человек, – произнес он наконец. – Впрочем, наверное, это не стоило говорить – вы же сами её видели.

– Да, – кивнул я, – однако сейчас речь идет о ваших с ней отношениях.

Роджек глубоко затянулся и проводил взглядом облачко дыма, растаявшее у самого потолка. Должно быть, он в свое время насмотрелся фильмов с участием Хэмфри Богарта; как, впрочем, и я. Понимая, что он испытывает, я терпеливо ждал, готовый дать ему на размышление целых тридцать секунд. Однако Роджеку хватило двадцати.

– Вообще-то я люблю Норин, – сказл он. – По-настоящему люблю. В последние месяцы мы с ней много общались и...

– И?

Роджек беспомощно пожал костлявыми плечами.

– Нам с ней было хорошо, – пробормотал он и вдруг порывисто добавил: Даже замечательно!

– Давайте вернмся к Майклу. Как по-вашему, это он убил Линвилла?

Роджек покачал головой из стороны в сторону.

– Не знаю я, – горестно произнес он. – Мне трудно в это поверить, но... – Он беспомощно развел руками.

Я начал терять терпение.

– Послушайте, мистер Роджек, – сказал я, – что именно вам известно про отношения между Бартоном Линвиллом и Норин Джеймс?

Он затушил вторую сигарету и понуро уставился на пепельницу.

– Я знаю, что раза два он водил её в бар, – медленно произнес он. Однако это личное дело Норин.

– Вам это было неприятно?

Он снова пожал плечами.

– Пожалуй, да, хотя я прекрасно понимаю, что никаких прав на неё не имею. Норин свободна делать все, что пожелает.

– Очень благородно с вашей стороны, мистер Роджек. Скажите, вы не строили относительно Норин каких-либо далеко идущих планов?

– Вы имеете в виду брачные узы?

– В том числе.

– Что ж... да, черт побери! В том смысле, что я задумывался об этом.

– А Норин это знала?

– Вы задаете очень личные вопросы! – сдавленным голосом проговорил Роджек.

– Боюсь, что полиция будет церемониться ещё меньше, – сказал я. Хватит ходить вокруг да около! Когда вы узнали о том, что случилось с Норин?

На сей раз Роджек вперился взглядом в пол, стиснув руки между коленками.

– Майкл мне сказал, – пробормотал он, – за ланчем.

– Что вы при этом почувствовали?

– Не знаю. Кажется, я был ошеломлен. Оглушен. Трудно это описать... Он вскинул голову и, судорожно сглотнув, спросил: – Как Норин?

– С ней ничего страшного; по крайней мере, выглядит она сейчас, чем вы. Значит, вы все узнали ещё до того, как Линвилла убили?

Похоже, удар достиг цели. Роджек ответил не сразу, и голос его предательски дрожал:

– Да, ну и что из этого? Какое это имеет значение? Куда вы клоните?

– Так, просто подметил. Кстати, когда вы разговаривали с мисс Джеймс в последний раз?

Роджек наморщил лоб.

– Я же вам сказал – я несколько дней безуспешно пытался ей дозвониться.

– А до этого, до смерти Линвилла?

Не знаю, всегда ли Роджек так дергался, но на этот раз, прежде чем ответить, он смахнул со лба волосы, потом поскреб щеку и подбородок, ещё раз провел рукой по волосам, и лишь тогда ответил:

– Мне неприятно говорить с вами на эту тему, понимаете? Обсуждать Норин...

– Как угодно. Однако имейте в виду – вам почти наверняка придется иметь дело с нашей полицией, а они не станут так деликатничать.

– Почему? – тупо спросил Роджек.

– Потому что Майкл Джеймс не убивал Франта Линвилла, – твердо заявил я. – Это установленный факт.

Роджек облокотился на колени и, обхватив руками голову, горестно уставился на пыльный ковер под ногами.

– Хорошо, – неуверенно произнес он наконец, подняв голову и испустив тяжкий вздох, – я вам отвечу. Мы с Норин не виделись уже больше двух недель. Она... не хочет ни видеть меня, ни даже разговаривать со мной.

– Почему, можете предположить?

– Я думаю, это из-за Линвилла. Из-за того, что он... с ней сделал. Майкл сказал мне, что это случилось... Господи, уже почти месяц прошел! Вот с того дня Норин и стала меня избегать.

Некоторое время я молча наблюдал за Роджеком, отчего бедняга совсем занервничал. В конце концов он не выдержал и вскочил, засунув руки в карманы.

– Ну а теперь-то что будет? – плаксиво спросил он, поворачиваясь ко мне спиной и глядя в окно.

– Теперь вы скажете мне, где вы были в ночь со среды на четверг.

Роджек круто развернулся, не вынимая рук из карманов, и прошипел:

– Это просто подло и гнусно с вашей стороны!

– Подлость и гнусность – отличительные черты моего хараткера, – охотно согласился я, в свою очередь поднимаясь, чтобы быть с ним вровень. Подобно Вулфу, я не люблю изгибать шею, чтобы смотреть в глаза собеседнику. Послушайте, мистер Роджек, я прекрасно понимаю, что вы не обязаны изливать мне душу – я всего лишь частный сыщик. Однако я нахожусь на короткой ноге со многими парнями из полицейского управления. Не подумайте, что я вам угрожаю, но...

– Но это именно то, что вы делаете, – закончил Роджек, снова плюхаясь на стул и вынимая очередную сигарету; впрочем, закуривать он пока не стал. – Мы оба с вами понимаем, что я не обязан вам ни черта говорить, но я все же расскажу. – Голос его внезапно окреп и посерьезнел. – По вечерам в среду я обычно хожу играть в волейбол – в ближайший парк. Многие вам это подтвердят.

– Вы играете на специально освещенной площадке? – полюбопытствовал я.

– Нет, – покачал головой Роджек, – мы ведь просто любители.

– Значит, когда вы закончили играть, ещё не было девяти часов? уточнил я.

Роджек пожал плечами.

– Да, было, наверное, без четверти девять. Хотя на часы я не смотрел.

– Но ещё не стемнело?

– Да, – отрывисто бросил он, разглядывая сигарету. – Потом мы вшестером завалили в местный бар – мы всегда заходим туда после игры. Название вас интересует?

– Потом, быть может. Как долго вы там находились?

– Час или чуть больше. Как и всегда, я выпил две кружки пива.

– А потом?

– А потом, мистер Гудвин, я вернулся домой, немного почитал на ночь, и заснул. Один. Так что никакого алиби у меня нет. Что вас ещё интересует?

– Хорошая у вас квартирка, – заметил я, осматриваясь по сторонам. Сами здесь живете?

– Да.

– Зарабатываете, должно быть, прилично.

– Да, я зарабатываю прилично, – огрызнулся Роджек, вставая и выпрямляясь во весь рост. Он бросил незажженную сигарету в пепельницу. – И еще,хотя это уж совес не ваше дело, у меня есть довольно щедрые родители. А теперь, если не возражаете...

– Можете не продолжать, – перебил я и, улыбаясь, протянул ему руку. Я сам понимаю, когда нельзя дальше злоупотреблять гостеприимством. Однако, на вашем месте, я бы приготовился к тому, что это не последнее вторжение в ваш вигвам. Ждите полицию – а может даже и снова меня.

Ответа я не получил, да и не ждал его. Мистер Оскорбленное Достоинство, ни слова не говоря, прошагал к двери и распахнул её пердо мной. Я гордо прошествовал в коридор, ещё раз улыбнувшись на прощанье. Роджек проводил меня неприязненым взглядом. Выглядел он как побитая собака. Что ж, мы, сыщики, смешить и не обязаны.

Глава 16

Выйдя на улицу, я огляделся по сторонам; поймать в воскресный полдень такси в Бруклине – дело не простое. Мне пришлось преодолеть квартала три и выйти на Флэтбуш-авеню, прежде чем удача мне улыбнулась, и к тротуару подкатила "канарейка". В результате, менее чем через четверть часа я уже был в Гринвич-Виллидж на Кинг-стрит, к западу от Шестой авеню. Район был тоже зеленый и довольно богатый, как и роджековский, хотя некоторые дома и нуждались в облагораживании. Впрочем, по меньшей мере два из них были как раз обнесены строительными лесами.

Тодд Холлибертон обитал в четырехэтажном строении, который, похоже, уже миновал стадию косметического ремонта. Как и Роджек, коротышка, судя по наклейке на почтовом ящике, жил один на верхнем этаже. Я надавил кнопку звонка, но безрезультатно. Немного выждав, повторил попытку, но – с тем же успехом. Что ж, двое из троих – тоже недурно, решил я, спускаясь на тротуар и обдумывая, устроить ли засаду или пойти куда-нибудь заморить червячка.

Желудок одержал верх, и в двенадцать сорок я уже набивал его персиковым пирогом, сидя на табурете в дешевом баре и попивая дешевый кофе. Пирог оказался на удивление недурным, и я, посмотрев на часы, заказал себе ещё порцию. С тех пор, как я звонил в дверь Холлибертону, прошло сорок минут – настало время попытать счастья ещё разок. Уединившись в телефонной будке возле дверей бара, я набрал его номер, и уже с третьего звонка услышал хриплое "алло". Повесив трубку, я мысленно лягнул себя за то, что не дождался грубияна на Кинг-стрит. Теперь придется по домофону уламывать его впустить меня, что будет посложнее, чем в случаях с Полли и Роджеком.

На обратном пути я обмозговывал различные варианты, пока наконец не остановился на самом, как мне показалось, надежном.

На сей раз, нажав кнопку звонка, я почти сразу услышал знакомый голос, прорычавший нечто вроде "Хто тамм?"

– Я учился с Франтом в колледже, – соврал я, поднимая голос на октаву выше.

Послышалось жужжание, и я в третий раз за этот уик-энд заковывлял вверх по незнакомой лестнице. Если так будет продолжаться и впредь, то за мою талию можно не волноваться, подумал я. На площадке четвертого этажа меня уже поджидала приоткрытая дверь. Я приблизился почти вплотную, когда Холлибертон – все его пять футов и пять дююймов – распахнул её настежь.

– Привет, вы... Как, это ты! – завопил он, выпучив глаза. Он попытался было захлопнуть дверь перед моим носом, но я со свойственным мне проворством успел вставить ногу между дверью и косяком.

– Что тебе надо, черт побери? – вскричал Холлибертон, безуспешно пытаясь раздавить мне ступню.

– Всего несколько минут твоего драгоценного времени, пpиятель, ухмыльнулся я, решительно вдавливая его плечом в квартиру.

– Если ты не уберешься, вызову полицию! – взвизгнул он, пятясь по-крабьи в гостиную.

– Валяй, – усмехнулся я. – Могу даже тебе номер и назвать фамилию парня, которой тебя выслушает. Между прочим, с благодарностью – они уже давно тебя разыскивают.

– Что ты несешь? – ощерился коротышка, однако глаза его тревожно забегали. Он был одет в теннисные шорты и аляповатую безрукавку, на месте кармана у которой был нашит то ли страдающий пучеглазием аллигатор, то ли зубастый головастик.

– Я имею в виду убийство твоего приятеля Линвилла.

Плюгавец ощетинился.

– Они же взяли этого малого! Я по телику видел. И в газетах это было. Слава Богу!

– Они взяли не того, кого надо, – поправил я.

– Это кто сказал? – вскинулся Холлибертон.

– Ниро Вулф, – спокойно ответил я. – А когда Ниро Вулф говорит, полиция почтительно слушает.

Согласен, это звучало напыщенно, но на данную аудиторию повлияло; чего я и добивался.

– Секундочку, я хочу разобраться, – покрутил головой Холлибертон. Значит Ниро Вулф – твой босс, я знаю, – считает, что Франта пришил не Майкл Джеймс? Ты мне что – лапшу на уши вешаешь, что ли? В газетах пишут, что он сознался.

– Не верь всему, что пишут в газетах. Не возражаешь, если я присяду?

Коротышка, безусловно, возражал, но карты были в моих руках, поэтому он тоже счел за благо присесть, выглядя пpимеpно таким же счастливым, как жулик-налогоплательщик, к которому внезапно нагрянула налоговая полиция. Я мельком огляделся по сторонам: гостиная, в которой мы сидели, была не слишком просторная и в ней господствовал типично холостяцкий бардак. Ни малейшего сравнения с апартаментами Роджека или уютным гнездышком Полли Марс и Норин Джеймс. Если так пойдет дальше, то я скоро смогу тиснуть в какой-нибудь журнал статейку о разнообразии жилищ нью-йоркской богемной молодежи.

– Ладно, слушай подноготную, – произнес я. – У Ниро Вулфа есть клиент...

– Ха! Так я и думал, – обрадовался Холлибертон. – Этот жирный слизень хочет нагpеть pуки, вот и...

– Послушай, – холодно сказал я, в свою очередь обрывая его, – я понимаю, что тебе мой приход не по вкусу. Однако чем ты больше ты будешь разевать пасть, тем дольше я здесь задержусь. На твоем месте, я бы пpосто заткнулся в тряпочку и послушал умного человека. – У меня руки чесались врезать ему по роже, но, как и в прошлый раз, я сдержался. – Так вот, как я уже сказал, у Ниро Вулфа есть клиент. Вернее, клиентка – Норин Джеймс...

– Норин? – У него отвисла челюсть, а брови вновь поползли на лоб. Так это она наняла Ниро Вулфа?

– Да, – кивнул я. – Тебя это удивляет?

– Э-ээ, наверное, нет, – пожал плечами Холлибертон. – В том смысле, что он ведь её брат и все такое.

– Ты, разумеется, знаком с мисс Джеймс?

Он снова пожал плечами.

– Ну, встречал её где-то пару раз... Когда её Франт приводил.

– И как она тебе показалась?

– Что ты имеешь в виду?

– По-моему, я ясно спросил. Какое мнение у тебя о ней осталось?

Холлибертон по-прежнему выглядел так, будто налоговая полиция копалась в его бумагах.

– Милая девушка, – механически пробормотал он. – Очень приятная.

– Ты ей тоже понравился, – соврал я.

– Ну да? – его физиономия сразу разгладилась.

– Так она мне сказала. Ты её куда-нибудь водил?

– Кто, я? Мы же с Франтом были дружбаны – водой не разольешь! Чтоб я пригласил его девчонку – да я бы себе скорее руку отрубил!

– А давно вы с Линвиллом знали друг друга?

– Года три-четыре. На какой-то дискотеке познакомились. Мы тогда только школу закончили.

– Но не одну школу?

Холлибертон отмахнулся, как от назойливой мухи.

– Нет, конечно. Франт учился в каком-то закрытом колледже в Новой Англии. Я же – нью-йоркец до мозга костей.

– И тем не менее вы подружились?

Я уже чувствовал, что его терпение иссякало.

– У нас были общие интересы, – с вызовом сказал он. – По одним и тем же барам шлялись.

– Ваши забавы были довольно дорогостоящими, – заметил я. – Что касается Линвилла, то он был набит деньгами. А тебе не сложным представлялось держаться с ним на одной ноге?

– А я, между прочим, тоже парень не промах, – обиделся коротышка. – И у меня деньжата водятся. Хотя Франт никогда на друзей не скупился, это верно.

– В том смысле, что по вашим счетам платил он?

Холлибертон буркнул, что да.

– А по девочкам вы с ним вместе тоже ходили?

– Да, пару раз, может. Редко, в общем.

– Ты бывал у него дома?

– Был раз-другой, а что тут такого? Слушай, ты чего ко мне прицепился? И кто, по-вашему с Вулфом, пришил Франта, если не Джеймс?

– Я уже заканчиваю, – сказал я, пропуская его вопрос мимо ушей. – Как думаешь, по какой причине Майклу Джеймсу или кому иному понадобилось убивать Линвилла?

Он в очередной раз пожал плечами.

– Я себя уже четвертый день это спрашиваю.

– Брось, – усмехнулся я. – Ты отлично знаешь, что так взбесило Джеймса. Вдобавок в ту ночь у "Морганы" тебя тоже наверняка обуяло любопытство, из-за чего это я вдруг на вас наехал.

– Черт побери, да я просто принял тебя за очередного репортера! После того, как его оштрафовали за превышение скорости, газетчики его просто осаждали.

– Однако полиции ты сказал, что узнал меня.

В квартире коротышки работал кондиционер, однако его узкое чело покрылось капельками пота.

– Да, – процедил он, – но тем не менее я решил, что и ты к нему прицепился все из-за того же. Его узнавали на улице и буквально прохода не давали.

– Ага, а ты защищал его, давая им отповедь. Очень отважно с твоей стороны. Ладно, теперь помоги мне немного, и дело с концом – обещаю. Судя по газетным сообщениям, Джеймс разыскивал Линвилла в ночь убийства и не скрывал, что точит на него зуб. Однако причину своего гнева назвать отказался. Как по-твоему, чем мог прогневить его Линвилл?

Холлибертон тихонько выругался сквозь зубы, словно соображая, как бы от меня отделаться.

– Я ничего не знаю, – пробурчал он наконец. – Разве что...

– Продолжай, не стесняйся, – подбодрил я.

– Думаю, что это как-то связано с Норин, – неохотно добавил он.

– Логично. А как?

– Откуда мне знать? Я за Франтом не следил.

– Попробуем сыграть в угадайку: чем может вызвать гнев брата – причем очень бурный – какой-либо человек, общавшийся с его сестрой?

Холлибертон развел руками.

– Это вроде и ежу ясно! – фыркнул он.

– Что именно? – не отставал я.

– Слушай, парень, если ты добиваешься, чтобы я опорочил своего покойного друга, то ты не такого напал! – окрысился коротышка. – Его лишь вчера земле предали!

– Значит по твоим словам, ты не знаешь, насколько далеко зашли отношения Линвилла с Норин Джеймс? Или знаешь, но не говоришь?

Холлибертон смачно выругался. Я был вынужден признать, что лексикон у него богатый.

– Не знаю, куда ты клонишь, – сказал он, – но, должно быть, у её братца дела совсем плохи. Значит легавые взяли кого надо. У тебя что-нибудь ещё ко мне, а то у меня дела, знаешь ли...

– Еще два вопроса, – сказал я, поднимаясь. – Как закадычный дружбан Линвилла ты, конечно, знаешь, были ли у него враги?

– Нет, – ответил он, также вставая. – Франт был славный парень, душа нараспашку. За друзей он в огонь и в воду лез.

Комментировать его высказывание я не стал.

– Очень хорошо, тогда последний вопрос. Что случилось в ту самую ночь после того, как вы с ним вдвоем покинули "Моргану"?

– В каком смысле?

– Куда вы поехали? Когда расстались и все такое?

Холлибертон поджал губы.

– Я уже сто раз это легавым рассказывал.

Я вздохнул и закатил глаза, давая ясно понять: не ответив, ему от меня не избавиться.

– Мы взяли мотор и доехали до "Совы" – это небольшой такой бар на Второй авеню. Посидели немного, пивка тяпнули, а потом, около половины двенадцатого, я взял такси и укатил домой. Франт оставил машину всего в паре кварталов от "Совы" – и предложил подбросить меня, но я отказался. Ему не по пути было бы.

– А он, значит, остался в баре?

– Он собирался только допить пиво, а потом уехать. В "Орион" хотел ещё заскочить. Больше я его не видел. Живым, во всяком случае.

– Вы там видели кого-нибудь из знакомых?

Холлибертон потряс головой.

– Нет, мы там редко бывали. Лично я – так вообще один или два раза.

– Ладно, – холодно произнес я, – будем считать, что этого достаточно. Пока, по крайней мере.

Я повернулся и зашагал к выходу; Холлибертон затрусил следом. Я сам открыл дверь, смерил его на прощанье строгим взглядом и вышел. Судя по запаху на лестничной клетке, кто-то готовил к обеду говяжью тушенку с капустой. Дверь за мной громко захлопнулась, и голос коротышки отчетливо произнес:

– Не вздумай больше сюда соваться!

Отчаянный храбрец!

Глава 17

Хотя мне и казалось, что времени прошло не так много, часы мои, когда такси высадило меня перед крыльцом нашего особняка, показывали двадцать минут третьего. Пообщавшись с Тоддом Холлибертоном, я поначалу подумал было прогуляться из Гринвич-Виллидж до дома пешком, что мне не раз уже случалось проделывать, но потом решил, что могу позволить себе потратить немного денег Норин Джеймс на такси. В конце концов, разве не я только что провел целых пятнадцать минут своей жизни в обществе двуногого хорька? Одно это, на мой взгляд, давало мне право хоть слегка пороскошествовать, пусть даже ещё разок на такси прокатиться.

Взбежав на крыльцо, я позвонил, отлично зная, что в отсутствие Фрица Вулфу придется самолично протащиться из кабинета в прихожую, чтобы впустить меня. За распахнутой дверью меня поджидал его свирепый взгляд.

– Соскучились по мне? – нежно проворковал я.

– Двадцать минут назад позвонил инспектор Кремер, – хмуро сказал Вулф. – Похоже, они отыскали оружие, с помощью которого был убит мистер Линвилл.

– Рассказывайте, – заявил я, проходя в кабинет. – Я весь внимание.

– Отрадно слышать, – провозгласил Вулф, причем без тени иронии. Между прочим, это и вправду оказалась монтировка, – добавил он, разместив свою слоновую тушу в кресле – подвиг, сравнимый с тем, чтобы ввести в док "Куин Элизабет". – Судя по всему, именно та, которой недостает в куче инструментов на полу гаража. По словам инспектора, её нашли в мусорном контейнере в нескольких кварталах к востоку от дома мистера Линвилла.