Текст книги "Последнее совпадение"

Автор книги: Роберт Голдсборо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Типичное для тебя место, – сказал я, проскальзывая на заднее сиденье.

– Удивлен? – улыбнулся Херб Аронсон, самый надежный таксист во всем мегаполисе. – Между прочим, я ждал тебя именно там и именно во столько, где и когда ты обещался быть. Вопрос: я хоть раз подводил тебя за последние двадцать лет? Ответ: нет, и ещё раз нет! Следующая остановка – Лонг-Айленд, верно?

– Да, – кивнул я, откидываясь на спинку сиденья.

И такси покатило к набережной.

*

* *

На кладбище репортеры и телеоператоры вели себя лишь чуть-чуть менее оголотело и нагло, чем возле церкви. Хотя число их ничуть не поуменьшилось. Должно быть, обстановка умиротворяла. Херб, по моей просьбе, высадил меня за сотню ярдов до места захоронения, прикрытого пока зеленым пологом. Прибыли мы вовремя: тяжеловесные лимузины ещё только подкатывали к кладбищу. Нацепив солнечные очки, я незаметно (как полагал) расположился посреди толпы зевак и сочувствующих.

Занялся я тем же, что и прежде, а именно – высматриванием знакомых личностей. Пэрли, разумеется, тоже торчал неподалеку, но на сей раз даже не удостоил меня взглядом. На противоположной от меня стороне могилы вдруг материализовался Эдвард Памсетт; высившись в окружении незнакомых мне физиономий, он внимательно наблюдал за происходящим. Должно быть, тоже на такси примчался. Почему-то у меня вновь возникло ощущение, что Памсетт меня не заметил. Впрочем других возможностей я решил ему не предоставлять. Убедившись, что больше никого интересного вокруг нет, я незаметно растворился в толпе и возвратился к Хербу. который в ожидании меня листал ежедневный скаковой бюллетень.

– Назад, на Большую землю? – осведомился Херб.

Я мрачно кивнул. Кладбищами и похоронами я был сыт по горло.

Глава 13

После того, как Херб высадил меня у крыльца нашего особняка и уехал, разбогатев на сорок пять долларов, я рассказал Вулфу про похороны и приступил к выполнению прочих, оставшихся со вчерашнего вечера, поручений, которые состояли в последовательных посещениях Полли Марс – подружки Норин, – её же непостоянного дружка Дугласа Роджека, а также Тодда Холлибертона, хамоватого коротышки, с которым я имел несчастье познакомиться в последнюю ночь жизни Франта Линвилла.

Позвонив Норин, по-прежнему находившейся в доме матери, я признался в намерении повидать её подружку, и услышал в ответ, что днем по уик-эндам Полли обычно сидит дома – если, конечно, не уезжает к родителям в Бронксвилл. А вот в будни Полли легче застать часов в шесть вечера.

– К этому времени она всегда заканчивает работать и готовится к очередному свиданию, – сказала Норин. – Полли ведь пользуется большим успехом.

Мое намерение посетить Роджека её в восторг не привело, но телефон и адрес – её приятель жил в Бруклине – она мне дала. Однако про Холлибертона, которого сама встречала лишь дважды в жизни, Норин ничего существенного рассказать больше не смогла. Лишь повторила, что он обитает в районе Гринвич-Виллидж и работает в какой-то крупной страховой компании. Так, во всяком случае, ей казалось.

Заглянув в Манхэттенский справочник, я отыскал там Т.С.Холлибертона, который и впpямь жил в Гринвич-Виллидж на Кинг-стрит, после чего принялся размышлять над планом действий, время от времени посматривая на недвижного как изваяние Вулфа, с головой погруженного в очередную книгу. Я пришел к выводу, что звонить не стоит, а лучше заехать к каждому из интересующей меня троицы сразу – в расчете на неожиданность, если, конечно, им было чего бояться. Однако, убедившись, что уже без четверти три, то есть до прихода Лили остается всего пятнадцать минут, я счел за лучшее прошмыгнуть на кухню, чтобы заморить червячка. Я решил нанести один визит сегодня, а два остальных отложить на воскресенье.

А вот бейсбол мой плакал. Поначалу я пригласил с собой на игру Сола, но теперь мне пришлось перезвонить ему и спросить, найдет ли он себе подходящего компаньона вместо меня. Сол сказал, что его приятель (тот самый, который накануне помог ему обчистить меня в покер) решил задержаться в Нью-Йорке ещё на один день, поэтому мой отказ для него как нельзя более кстати – представляете, с какой радостью я все это выслушал? Нахалюга, правда, предложил возместить мне расходы на билеты, но я решил сделать широкий жест, и заявил, что дарю их, чтобы дешевые заезжие провинциалы поминали добром великодушных нью-йоркцев. Сол подавился, а затем, придя в себя, проквакал, что заедет за билетами чуть позже.

Поскольку дальнейших указаний или пожеланий от Вулфа не поступало, я решил начать поездки с мисс Марс. Самого Вулфа я в свои замыслы посвящать не стал, тем более что ему порядок посещения этих трех личностей был, безусловно, безразличен.

Как я ни ломал голову, я не мог понять, зачем Вулфу понадобилось встретиться с Лили. Самое разумное объяснение состояло в то, что Лили была единственной на Земле женщиной, общество которой он мог спокойно переносить. Возможно, на Вулфа повлияло её пристрастие к орхидеям, которые он ей показывал, причем совершенно беспрекословно, едва ли не два раза в месяц.

Как бы то ни было, беседа с Лили не прибавила к тому, что Вулф уже знал от Норин и от меня, ровным счетом ничего; Лили лишь повторила, что Норин с Майклом Джеймсом оба очень порядочные и славные, хотя Майклу иногда не достает выдержки, а вот Франт Линвилл был при жизни самовлюбленным, развязным грубияном, да и в целом – совершенно невыносимым типом.

Однако Вулф ухитрился растянуть их беседу на целый час, и я понял почему: хитрец явно рассчитывал на то, что Лили попросит его показать ей орхидеи, которые она уже не видела едва ли не несколько дней, – и она его ожиданий не разочаровала. В четыре часа, когда Вулф отправился на неизменное свидание с орхидеями, он был не одинок.

– Хорошо, детки, поразвлекайтесь с цветочками, – напутствовал я эту парочку, когда двери лифта уже начали смыкаться. Вулф ожег меня свирепым взгялдом, Лили лукаво подмигнула, а я отправился на кухню предупредить Фрица, что до ужина меня скорее всего не будет.

*

* *

Четырехэтажный дом в районе Западных Восьмидесятых улиц, в котором снимали квартиру Норин Джеймс и Полли Марс, давно знавал лучшие времена. Когда я выбрался из такси и взбежал по трем ступенькам на крыльцо, стрелки моих наручных часов показывали четыре тридцать три пополудни. Надавив на кнопку звонка рядом с табличкой "Марс-Джеймс, 3-В", я выждал пятнадцать секунд, тихонько чертыхнулся, затем позвонил ещё разок. На сей раз я был вознагражден голоском, протрещавшим в переговорное устройсто домофона:

– Да?

– Это Арчи Гудвин, – сказал я, – приятель вашей подруги, Норин.

Я говорил медленно и громко, прижав губы едва ли не вплотную к микрофону. Дама с белым пуделем, проходившая мимо по тротуару, остановилась и удивленно воззрилась на меня.

– Я вас не знаю, – проскрипел голосок. В ответ я предложил ей позвонить Норин, чтобы та сама подтвердила мои полномочия.

Прошли две минуты, три, затем пять, наконец устройство прохрюкало что-то вроде "Ладно, заваливайте!", и дверь в подъезд открылась. Я поднялся пешком на третий этаж по пропахшей клопами темной лестнице и, постучав в дверь квартиры 3-В, ещё раз назвался. Дверь проткрылась, насколько позволяла цепочка, и моему взору представилась тонкая полоска довольно хорошенькой мордашки.

– Это вы Арчи Гудвин? – поинтересовалась мордашка. – А удостоверение у вас есть?

Я вытащил закатанную в пластик лицензию частного сыщика с моей фотографией и протянул в щелку.

– Да, это вроде бы вы, – сказала Полли Марс, распахивая дверь и позволяя мне убедиться, что мордашка и в самом деле прехорошенькая. Норин и вправду нисколько не преувеличивала, расхваливая свою подружку.

– Извините, что заставила вас столько ждать, – сказала Полли, – просто времена сейчас, сами знаете – какие. Лучше перестраховаться. Да и волосы я едва закончила мыть, когда вы позвонили, – добавила она, указывая на закрученное вокруг головы белое полотенце, из под которого выбивались мокрые светлые пряди. – Заходите, пожалуйста. И – присаживайтесь, где вам удобнее.

Не слишком просторная гостиная выглядела тем не менее очень уютно приятная неожиданность после знакомства с обшарпанным фасадом и вонючей лестницей. Играла приглушенная музыка – из какой-то оперы, как мне показалось. Я разместился на бежевой софе, а Полли Марс, облаченная в свободную белую маечку, синие джинсы и кpоссовки, присела в кресло напротив.

– Я послушалась вашего совета и позвонила Норин, – сказала она. – Она сказала, что вы хотите побеседовать со мной по поводу Франта и всего прочего. И ещё сказала, что с вами можно деpжаться со всей откровенностью. Ужасно, что её брата арестовали, да?

Говоря, она как бы помогала себе изящными руками с красиво накрашенными ногтями, жестикулируя ими в такт каждому слову.

– Да, мисс Марс. А когда вы об этом узнали?

Она замахала ещё оживленнее:

– О, да только что, от Норин. Она страшно расстроена. Наверное, про это и в газетах сообщали, и ещё где-нибудь, но мне вечно недосуг в них заглядывать, хотя и зря, конечно. По её словам, вы с Ниро Вулфом пытаетесь доказать, что Майкл... словом, что он не убивал.

– Совершенно верно. Однако меня больше занимает ваше мнение: что могло побудить Майкла Джеймса убить мистера Линвилла?

Полли закусила нижнюю губку и, придав себе задумчивый вид, обвела глазами комнату. Определенная сценическая выучка в ней чувствовалась профессиональная тренированность модели, должно быть. Мне ничего не стоило представить, как она рекламирует зубную пасту по телевидению.

– Вообще-то... – замялась она, – пожалуй, я все-таки не знаю.

– Вспомните слова Норин, – подсказал я, улыбнувшись, – Со мной вы можете быть откровенны.

Полли поджала под себя одну ногу и легонько нахмурилась, словно вспоминая.

– Что ж, вы ведь наверняка знаете, что Норин гуляла с Франтом?

Я кивнул, и она продолжила:

– Ну вот, а во время их второго свидания что-то между ними произошло. Она мне ничего не сказала, но я и сама видела; я ведь не слепая.

– И что вы видели?

– Во-первых, она была сама не своя. Замкнулась, мы почти перестали разговаривать. На тот уик-энд я как раз ездила к родителям, в Бронксвилл, а когда вернулась – передо мной была совсем другая Норин. Молчаливая... только скользила как тень. Но одно бросалось к глаза – она даже слышать не хотела про Франта Линвилла.

– А какую-нибудь причину привела?

– Нет. – Полли так замотала головой, что полотенце чуть не соскользнуло. – Я спросила, почему она отказывается подходить к телефону, когда звонит Франт, а Норин ответила, что он её просто перестал интересовать. А в ответ на мой вопрос, ничего ли у них не случилось, ответила "нет". Мне даже стало совестно, ведь это я познакомила её с Франтом.

– Мне бы хотелось услышать от вас, как это выглядело.

Полли наморщила носик, поерзала в кресле и уставилась на меня, словно собираясь исповедаться.

– Не знаю, рассказывала ли вам Норин, но я и сама одно время гуляла с Франтом... и вот как-то раз вышло так, что возвращаясь с ним поздно вечером, я пригласила его к нам пропустить рюмашку, и... познакомила с Норин.

– Любопытно. А насколько хорошо вы знали Линвилла?

– Ну, мы ходили с ним по разным местам. Скучать он мне не давал, такой был общительный – всех знал.

Длинные пальцы Полли так и порхали, пока она говорила.

– А вот, если верить газетам, то он был совсем бесшабашный. Эдакий разудалый гуляка. Это так?

– Ну, он обожал быстро ездить – гонял как угорелый. Да и никакая модная тусовка без него не обходилась – вот, пожалуй, и все.

Мне показалось, что последние слова она произнесла без особой увеpенности.

– Хорошо, вернемся к Норин. Как по-вашему, что все-таки случилось между ней и Линвиллом?

На этот раз Полли не только не только наморщила носик, но и закатила глаза.

– Не знаю. Может, он попытался к ней пристать...

– А такое за ним водилось?

Полли зарделась, но играть на сей раз не стала.

– Я и в самом деле не знаю, – отрезала она.

– Да полно вам, – сказал я, наклоняясь вперед и упираясь ладонями в колени. – Один человек мертв, другой обвинен в его убийстве, а ваша лучшая подруга ходит сама не своя. Я понимаю, что дело крайне противное, но, извините за банальность, на карту поставлена человеческая жизнь. Хватит деликатничать – расскажите мне про свои отношения с Франком Линвиллом.

Полли рассказала, и, должен признаться, в восторг меня её откровения не привели. Вынужденный, по понятным соображениям, опускать подробности, скажу вам, что при последней встрече с Линвиллом её постигла примерно та же участь, что и Норин. Слезы навернулись на глаза Полли уже в самом начале её трогательного, немного бессвязного и путаного повествования, а к самому концу его бедняжка так разрыдалась, что мне пришлось одолжить ей собственный носовой платок.

– Мисс Марс, я обещаю вам, что дальше меня и Ниро Вулфа все это не пойдет, разве только возникнет жизненная необходимость установить чью-либо невиновность или вину. Однако вынужден задать вам ещё один неростой вопрос: учитывая то, что случилось между вами и Линвиллом, как вы могли отпустить Норин на свидание с ним?

Прежде чем приподнять замурзанную мордашку и ответить, она жалобно застонала и высморкалась в носовой платок.

– Господи, это самое ужасное из всего! Мне просто подумать страшно, что было бы, расскажи я о случившемся своим родителям, Норин или даже моему психотерапевту. Но я – лучшая актриса, чем Норин – я смогла удержать все это в тайне. Да, ещё забыла вам рассказать: Норин заинтересовала Франта ещё раньше... Я имею в виду – до того, что вышло у нас с ним. Он даже спросил меня – как раз перед нашей последней встречей, если её можно так назвать, не стану ли я возражать, если он ей позвонит.

– А вы?

– А я ответила, что, мол, Бога ради, я нисколько не возражаю. Что было, кстати говоря, сущей правдой. Я ведь никогда Франта всерьез не принимала – просто я люблю повеселиться на всю катушку, а он умел обращаться с женщинами, как никто другой. Я, конечно, не имею в виду то, что...

– Да, я вас понимаю, – с серьезным видом кивнул я. – Только позвольте уточнить: он пригласил Норин на свидание уже после того, что случилось между вами?

– Да! – почти сплюнула она, прижимая платок к опухшим глазам. – После его звонка Норин спросила меня, не стану ли я возражать против их встречи, и я просто растерялась. Я несла какую-то чушь, но сумела хотя бы честно признаться, что Франт меня нисколько не интересует. Теперь-то я понимаю, что вела себя как последняя дура. Готова волосы на себе рвать, что её не предупредила! Однако потом, когда Норин ушла, я позвонила Франту и потребовала, чтобы он держался от неё подальше. И добавила, что в противном случае расскажу ей, как он обошелся со мной.

– А он что?

– Он заявил, что обошелся со мной так, как я сама хотела. А потом расхохотался! Расхохотался, представляете? Сказал, что я никогда не посмею разболтать об этой истории, потому что сама тогда предстану в дурном свете, а это, мол, для меня страшнее всего. И ведь он оказался прав, черт бы его побрал! Мистер Гудвин, вы представить себе не можете, как я его тогда возненавидела! А потом, после того, что он сделал с Норин, я вообще была его убить готова! Но больше всех я возненавидела себя – за то, что не предупредила ее! – Слезы на её лице вмиг просохли и сменились на ярость. Господи, и почему я такая трусиха?

– Успокойтесь, – сказал я, прикасаясь к её руке. – Скажите, насколько вы близки с Норин?

– Мы вместе учились в колледже, а последние два года снимаем одну квартиру. Но даже несмотря на это, мы никогда не обсуждаем... самое личное, если понимаете, что я имею в виду.

Это подтвердило слова Норин.

– Да, понимаю, – кивнул я. – Как по-вашему, что произошло во время последней встречи Норин с Линвиллом?

Полли нервно сжала в кулачке мокрый платочек.

– Господи, да это же ясно как день Божий. Она мне, конечно, ничего не рассказывала, но у неё все на лице написано. Но, увы, даже зная, каково ей приходится, я не осмелилась высказать ни слова утешения. Даже не попыталась хоть как-то облегчить её страдания. Лучшая подруга, нечего сказать!

– Значит, так вы и жили бок о бок, натерпевшись от одного человека, и даже вида не показывали?

Полли уныло кивнула. Я невольно задумался, сколько ещё настрадавшихся и запуганных подобным образом девушек томилось в темнице одиночества и отчаяния. Должно быть, их было несравненно больше, чем тех, которые осмелились признаться в случившемся.

– Мисс Марс, – мягко произнес я, – вы, конечно, знакомы с Майклом Джеймсом. Что вы думаете по поводу его ареста?

– Что вы имеете в виду?

– Как по-вашему, это он убил Линвилла?

Полли передернула плечами, не один раз, а дважды, потом возвела на меня припухшие глаза. Я решил, что у такой женщины куплю любую зубную пасту.

– Я не слишком близка с ним знакома, – пролепетала она. – То есть, я хочу сказать, что встречалась с ним всего несколько раз, и мы даже толком ни разу не поговорили. Но, сказать по правде, я не слишком удивлюсь, если окажется, что с Линвиллом расправился именно он.

– У вас есть основания так судить?

– Дело в том, мистер Гудвин, что у меня тоже есть старший брат – его зовут Крис; так вот, я абсолютно убеждена, что, узнай он о том, как поступил со мной Франт, он бы тоже убил его, не колеблясь.

– Мисс Марс, – спросил я, пристально глядя ей в лицо, – где вы были вечером в среду?

– Вечером в среду? Сейчас вспомню. Я была... Постойте, а почему вы спрашиваете? – Сообразив сама, она театрально содрогнулась.

– А что такого в моем вопросе? – с невинным видом осведомился я.

– Значит, вы подозреваете, что это я... – она не договорила, устремив на меня укоризненный взор.

– Я ведь ничего такого вам не сказал, – напомнил я. – Однако вы должны сами понимать, что у вас имелись веские основания недолюбливать Линвилла.

– Да, тем более, что причина теперь вам известна.

– Однако на мой вопрос вы пока так и не ответили, – напомнил я.

Полли поправила полотенце на голове и снова посмотрела на меня глазами, полными укоризны, словно надеясь, что я передумаю и извинюсь за свои нелепые подозрения. Но я сидел с непреклонным лицом, не раскрывая рта, и ждал.

– В среду вечером, – сказала она наконец, – я была... я допоздна работала на съемках, в студии на Восточной Пятьдесят второй улице.

– Уточните, пожалуйста, время.

– Я оставалась там до... половины восьмого.

– А потом?

– Поужинала в итальянском ресторанчике на Шестой авеню, неподалеку от Центрального парка.

– В одиночестве?

– Да. Вышла часов в девять и приехала на такси домой.

– По-прежнему одна?

– Да. Никто меня не сопровождал. Норин, как вам, наверное, известно, была у своей матери.

– Как вы провели остаток вечера?

– Сидела дома, смотрела телевизор, погладила кое-какие тряпочки, и часов в одиннадцать легла спать. То есть, алиби у меня, по-видимому, нет, заключила она безразличным, как ей, должно быть, казалось, тоном.

– Да, – кивнул я.

– Если не считать того, что Майкл Джеймс уже признался, что Линвилла убил он, – продолжила она, не слишком, видимо, довольная моей репликой. Мистер Гудвин, винить его в содеянном неправильно! Надеюсь, ему все-таки не придется расплачиваться за содеянное. Это было бы преступлением. Лично я считаю его поступок геройским. Я бы вообще его наградила за это!

Глава 14

Полли Марс продолжала превозносить Майкла Джеймса как Всеамериканского спасителя вплоть до самого моего ухода. Она уже пришла в себя, в чем не последнюю роль сыграл стаканчик бренди, который я наполнил для неё из непочатой бутылки, хранившейся у них с Норин в шкафчике на кухне. На прощанье я ещё раз заверил её, что все сказанное ею останется между нами с Вулфом, если не возникнет насущная необходимость.

– Сделайте все, чтобы помочь Майклу! – напутствовала меня Полли, и я, кивнув, спустился по мрачной лестнице и вышел на улицу, под накрапывавший дождик. По счастью, уже полминуты спустя я остановил такси и, добравшись до дома, успел до ужина умыться, двадцать минут вздремнуть, и нацепить чистую рубашку; а на ужин, между прочим, был каплун по-сувоpовски.

Приготовленный Фрицем каплунчик оказался настолько восхитительным, что я даже позабыл о деловой встрече, назначенной у нас на девять часов. Вспомнил же я про неё лишь тогда, когда, сидя в кабинете и попивая кофе, Вулф полюбопытствовал, как прошла встреча с Полли. Я, как всегда, пересказал ему нашу беседу дословно, а Вулф внимал мне, закрыв глаза и переплетя пальцы на экваторе своего необъятного пуза. Когда я закончил, он ничего не сказал, однако позвонил, чтобы Фриц принес пиво.

Дверной звонок задребезжал в десять минут десятого. В прозрачное с одной стороны стекло я разглядел озабоченную Норин, рядом с которой мок под дождем крепкий темноволосый парень с волевым лицом, которого я принял за её брата. Лицо у него было приятное и честное, но несколько безжизненное.

– Заходите! – приветливо пригласил я, гостеприимно распахивая перед ними дверь.

– Мистер Гудвин... я хочу сказать – Арчи, – извините за опоздание; мы никак не могли поймать такси из-за этого дождя, – сказала Норин, отряхивая зонтик. – Это мой брат, Майкл.

Она выдавила улыбку, а я, улыбнувшись в ответ, повесил на крючок его плащ, после чего протянул Майклу руку, которую тот с готовностью, хотя и молча, пожал. Он был одет в серые брюки, белую спортивную рубашку с открытым воротничком и голубой спортивного же кроя пиджак. По лицу Майкла было несложно догадаться, с какой неохотой он поддался на уговоры сестры приехать к нам.

– Я понимаю, что я тут лишняя, – прошептала мне Норин, переводя взгляд с меня на Майкла и обратно, как будто присутствовала на теннисном матче. Где мне лучше подождать?

– Идемте сначала в кабинет, а потом я пристрою вас в гостиной, сказал я, провожая их к Вулфу. Тот при виде посетителей отложил книгу и посмотрел на них без всякого выражения. Я представил Майкла и усадил его в красное кожаное кресло, после чего препроводил Норин в гостиную и пообещал, что скоро придет Фриц и чем-нибудь её угостит. Затем быстренько смотался на кухню и наказал Фрицу проследить, чтобы Норин не мучилась от жажды.

Когда я вернулся в кабинет, Вулф, вперив в Майкла пронизывающий взгляд, говорил:

– Вы влипли по самые уши, мистер Джеймс, Однако...

– Послушайте, – перебил его Майкл, вскинув голову и проводя рукой по густым, слегка вьющимся волосам, – я пришел сюда исключительно по просьбе своей сестры – только потому лишь, что не мог ей отказать. Я поначалу даже не поверил, что она и вправду решилась прибегнуть к вашим услугам. Ведь, черт возьми, я и в самом деле убил этого...

Он замялся, подбирая подходящее определение, затем произнес, с чувством:

– ... подонка!

– Значит, я сижу в обществе убийцы, – негромко произнес Вулф, поглаживая нос указательным пальцем. – Тогда, коль скоро вы здесь, позвольте узнать, что подтолкнуло вас на столь решительный шаг.

Майкл казался озадаченным.

– Постойте, – выпалил он, – Норин сказала, что вам все известно...

– Она рассказала только о печальном инциденте – так я предпочитаю называть то, что случилось между ней и мистером Линвиллом, – сказал Вулф. Меня же в данную минуту интересует ваше отношение к этому событию.

– Ба! – вырвалось у Майкла. Поправив пряжку ремня, он натянуто улыбнулся. – Вы же знаете, что сотворил этот мерзавец... я имею в виду Линвилла – с Норин!

– Я знаю только то, что мне рассказали. А как вы об этом узнали?

– Я не видел Норин несколько недель, – неохотно пробурчал Майкл. Потом, когда наша мать вернулась из Франции, мы устроили ей торжественную встречу, и вот тогда я и увидел, что Норин... просто сама на себя не похожа. Выглядела как ходячая смерть. А мать наша так устроена... словом, она мигом из неё все вытянула. Вот тогда мы и узнали...

И Майкл бессильно откинулся на спинку кресла.

– И вы, как подобает благородному рыцарю, взялись отомстить?

Майкл посмотрел на Вулфа исподлобья. Глаза его горели.

– Послушайте, я никому не позволю обижать мою сестру!

– Смело сказано, сэр. Скажите, а вы ни с кем не поделились тем, что узнали в тот вечер со своей матерью?

– Так, в некоторых чертах, – туманно ответил Майкл, отводя взгляд в сторону.

– Поясните.

– На следующий день я обронил буквально несколько слов Дугу Роджеку Норин, наверное, говорила вам о нем. За последние месяцы они довольно часто встречались.

– Поясните – что значит "несколько слов"? – попросил Вулф.

Майкл ссутулился.

– Мы с ним пошли на ланч в Бэттери-парк – пару раз в неделю мы берем там хот-доги с содовой и уплетаем, сидя на скамейке. А это... как-то само собой вдруг всплыло. Я все ещё был на взводе после услышанного и, сам даже не знаю, как вдруг проболтался. Только Бога ради, не рассказывайте об этом Норин!

– И как отнесся мистер Роджек к вашему рассказу? – поинтересовался Вулф, пропуская его последнюю реплику мимо ушей.

– Он сразу затих и больше не раскрывал рта. Я себе просто места не находил от досады. Он был жутко огорчен.

– А вы не поделились с ним своими планами относительно возможного возмездия?

– Нет, что вы, Дуг не имеет ни малейшего отношения к тому, что произошло! – поспешно заявил Майкл. – Это только моих рук дело, и я до сих пор не понимаю, с какой стати мои родители решили тратиться на адвоката. Не говоря уж о Норин, готовую спустить на ветер целое состояние, чтобы вы попытались...

Вулф резко оборвал его:

– Когда именно вы замыслили расправиться с мистером Линвиллом? спросил он.

– Пожалуй, в ту самую минуту, когда Норин нам все рассказала. Поначалу, правда, я думал только отделать его по первое число, чтобы впредь неповадно было. Разукрасить его мерзкую рожу!

– А когда к вам в голову пришла мысль об убийстве? – настаивал Вулф.

Майкл пожал плечами.

– Трудно сказать. Должно быть, когда я увидел эту монтировку на полу в гараже.

– Вы его специально выслеживали?

– Наверное. Во всяком случае, я обошел несколько баров и забегаловок, где он обычно ошивался.

– Вы были с ним знакомы?

– Нет – хотя я встречал его раза три-четыре в "Орионе". Его ведь ни с кем нельзя было спутать. Он везде вел себя как король.

Вулф чуть приумолк, отпивая пиво, а потом спросил Майкла, не хочет ли тот что-нибуль выпить. В ответ брат Норин только помотал головой из стороны в сторону.

– А знали ли вы прежде, что мистер Линвилл встречается с вашей сестрой?

– Конечно нет, черт побери! В противном случае, я бы сразу положил этому конец! – Майкл в гневе потряс кулаком невидимому противнику.

– Вот как? – вскинул брови Вулф. – И мисс Джеймс позволяет вам так ею командовать?

Майкл выпрямился, угостил Вулфа гневным взглядом и повернулся ко мне. Я сидел с каменным лицом. Тогда он снова, поджав губы, посмотрел на Вулфа.

– Вы правы, она далеко не всегда меня слушается, – произнес он со вздохом. – Однако по крайней мере она узнала бы, как я отношусь к этому... подонку.

Я понял, что в голове у него бродили словечки покрепче, но присутствие Вулфа заставило его остановиться на этом.

– Мистер Джеймс, – терпеливо произнес Вулф, – что вы сказали мистеру Линвиллу перед тем, как отправить его на тот свет?

– Господи, но ведь я уже сто раз говорил это Кремеру и прочим полицейским ищейкам!

– Да, сэр, я знаю. Однако прошу вас набраться терпения: дело в том, что полицейские не слишком охотно делятся полученными сведениями со мной и мистером Гудвином.

– Ну, ладно, – кивнул Майкл, растирая пальцы. – Я увидел, как Линвилл подъезжает к гаражу, в котором держит свой "порше", и...

– Извините, но я хотел бы знать, на каком удалении находится этот гараж от дома мистера Линвилла.

– На каком удалении? – озадаченно переспросил Майкл. – Ну, кварталах в трех-четырех к западу.

В его голосе явственно просквозило раздражение.

– А откуда вы знали, что он держит свой автомобиль именно там?

– Я... Я этого не знал. А что?

– Тогда как случилось, что вы оказались там, когда мистер Линвилл туда подъехал?

– Мне просто... Я так рассчитал.

– Или плохо рассчитали, – сухо заметил Вулф, глядя на потолок. Значит, вы преследовали его до гаража пешком?

– Да, – буркнул Майкл.

– Очень хорошо, – сказал Вулф. – Расскажите мне, пожалуйста, про эту монтировку.

– А что рассказывать-то? Она валялась на полу, прямо возле двери, которую Линвилл отомкнул, прежде чем заехать. Я вошел в дверь, увидел среди прочих инструментов монтировку и подобрал её.

– Какие там ещё были инструменты?

Майкл наморщил лоб.

– Там было темно, но, кажется, я разглядел домкpат, какие-то гаечные ключи и такую штуковину с четырьмя концами, с помощью которой отвинчивают гайки с колес... Больше ничего не помню.

– Вполне объяснимо, – согласился Вулф. – Ведь, как вы сказали, там было темно. Теперь, если позволите, один гипотетический вопрос. Давайте на минуту вообразим, что там не оказалосьо ни кучи инструментов, ни этой злополучной монтировки. Как бы вы, в таком случае, осуществили задуманное по отношению к мистеру Линвиллу?

– Ну, я бы его отлупил, – неуверенно ответил Майкл. – Я ведь занимался в колледже боксом, поэтому вполне мог забить его до смерти.

– Тем не менее вы сразу подобрали монтировку, чтобы воспользоваться ею?

– Да, – рявкнул Майкл. – И нисколько об этом не жалею.

– Очевидно. Вы что-нибудь сказали мистеру Линвиллу, прежде чем нанести смертельный удар?

– Когда он вылезал из машины, я его окликнул... по имени. Он посмотрел в мою сторону, довольно удивленный. Он ведь не знал, кто я такой, хотя я его и видел несколько раз, как, например, в "Орионе". Потом я к нему приблизился и сказал, кто я такой. Он сразу не понял, и я пояснил, что Норин – моя сестра. Тогда он улыбнулся, странной такой улыбочкой, словно до него дошло, зачем я там оказался.

– Вам не показалось, что он пьян? – спросил Вулф.

– Трудно сказать. Может быть. Он вдруг расхохотался, а я тогда обозвал его подлецом и замахнулся монтировкой. Не помню даже, сколько раз я его ударил, – безжизненно закончил Майкл.

Вулф допил пиво, отставил стакан в сторону и хмуро воззрился на него.

– Скажите, а как был одет мистер Линвилл? – поинтересовался он.

– А это ещё зачем? – окрысился Майкл.

– Так, любопытно просто, – ответил Вулф. – Что вы, кстати, сделали, когда он упал?

Майкл заерзал в кресле.

– Я все это уже рассказал в полиции. Побежал к выходу и выскочил на улицу.

– И куда направились?

– Домой.

– Как вы шли?

– Сначала к западу по Семьдесят седьмой улице, а потом, на Второй авеню, взял такси.

– А что сделали с монтировкой?

– Я уже говорил об этом Кремеру с компанией: мне казалось, что оставил в гараже, но точно я не помнил. По их словам, в гараже её не нашли значит, я унес её с собой.

– На Вторую авеню? – уточнил Вулф.