Текст книги "Попутчик (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

Соавторы: Джино Сальваторе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Эсбил снова рассмеялся. Он ударил крыльями и бросился на Перро. И пропал. Все вокруг было чисто. Туман исчез так быстро, что я задался вопросом, существовал ли он вообще.

Казалось, время замедлилось. Эсбил завис в воздухе, его лезвие описывало дугу, надвигаясь на Перро, поднявшего свой меч в слабой попытке защититься. За холмами, которые едва виднелись на востоке, показалось солнце, чьи лучи проступили над облаками. Свет нового дня заиграл на водах реки.

Во всей своей красе сквозь пламя ворвалась Дымка. Её голова врезалась в спину демона, и тот отлетел в самый конец причала.

Он пытался забить крыльями, но лишь одно из них оказалось рабочим. Другое, принявшее на себя удар Дымки, сломалось и погнулось.

Словно раненная птица, демон упал в реку, без звука скрываясь под волнами.

– Он вернется, – сказал Перро низким и полным боли голосом. – Но не так быстро.

С большим усилием он заставил себя принять сидячее положение, засовывая руку в одну из сумок Дымки. Он достал оттуда длинную белую повязку и флакон с маслом. Вылив содержимое флакона на ткань, он обернул её вокруг своей груди, пытаясь остановить кровь, лившуюся из раны.

За нашими спинами я услышал резкий треск, словно удар молнии только что поразил дерево, и всплеск. Участок горящего причала рухнул в воду.

– Идем. Давай убираться отсюда, – сказал Перро. Ему удалось подтянуться, садясь в седло Дымки. Я последовал его примеру, запрыгивая позади.

– Наш путь закрыт, – заметил я.

– Только один путь, – пришел ответ. – Есть и другие.

С этими словами Дымка развернулась и сорвалась в галоп – направляясь в конец пирса.

Глава шестнадцатая

Мы прыгнули в океан. Волны вздымались вокруг, не замедляя движения Дымки, которая скакала, не обращая внимания на воду. Мой живот свело от тряски, и я боялся, что меня вот-вот вырвет, хотя я ничего не ел с прошлой ночи.

Я плотнее прижался лицом к спине Перро, а спустя некоторое время поднял голову, чтобы оглядеться. Мне стоило сделать это гораздо раньше. Солнце жарко нагревало голову, однако океанский бриз приносил с собой прохладу.

Я заметил, что Перро держит бразды Дымки одной рукой, не смотря на нашу скорость. Это зрелище заставило мой живот разболеться сильнее, чем вздымающиеся волны.

Я сглотнул.

– Ты уверен, что с твоим плечом все хорошо?

– Меймун, сейчас не стоит донимать меня вопросами, – ответил Перро. Его голос звучал болезненно. – Закрывай глаза. У нас впереди долгий путь.

Я сделал так, как было сказано. Звуки, запахи и ощущения этого замечательного ветра захлестнули меня, и вскоре мои мысли унеслись вдаль от ноющего живота. Я потерял ощущение времени, потому не мог сказать, как долго мы ехали, прежде чем Дымка остановилась.

Открыв глаза, я увидел великолепное зрелище: прямо перед нами в океане возвышался корабль!

Я и раньше видел корабли, но в основном издалека. Даже те, что стояли на реке Врат Бальдура. Однако я ни разу не видел корабль так близко. Огромные размеры могучего судна поразили меня. Оно, должно быть, целых сто футов длиной! Корабль скользил по водной глади, двигаясь с впечатляющей скоростью, и Дымке пришлось бежать, чтобы не отстать от него. Я изучал палубу и большие квадратные паруса. С открытым ртом я смотрел, как огромные белые полотна свернулись, словно повинуясь собственной воле, и корабль замедлился.

У перил стоял десяток матросов. Выражения их лиц отражали мои собственные чувства – их глаза были широко распахнуты, а рты – открыты. И мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, на что они смотрят. Понимание обрушилось на меня резко: место, в котором мы оказались, очень подходило для корабля, не смотря на его огромные размеры. Но не для лошади.

К команде, собравшейся у перил, присоединился еще один человек. Я решил, что он, должно быть, капитан. Человек был отлично одет – или был бы, если бы его одежда не была настолько старой. Голубой жакет некогда был покрыт украшениями, но теперь от них осталась лишь одна латунная кнопка, да свободно свисавшие золотые нити. На голове человека покоилась пыльная шляпа, слегка украшенная латунными вставками. Шляпа была странной, почти плоской, формы, с уголками, точащими по бокам головы. Золотистые кисточки, сделанные из того же материала, что и его перевязь, свешивались по обе стороны странной шляпы. Он выглядел, как благородные джентльмен, хотя волосы его были спутанными и не стриженными, а взгляд глаз – диким.

– Назовите мне хоть одну причину не прикончить вас на месте, – крикнул капитан. Его голос был голосом уличного громилы, грубый и жесткий, но с интонациями и произношением образованного человека.

– Мы не давали вам причин нападать на нас, сэр, – ответил Перро.

– Мне кажется, эта дьявольская кобыла – вполне себе причина! Где это видано, чтобы лошади скакали по волнам? – пока он говорил, на палубе стало заметно движение, и другие члены команды закивали головами в знак согласия.

– Дьявольская? – ответил Перро. – Ну, это вряд ли. Она больше похожа на ангельскую! Я пришел как посланник храма Тиморы, что во Вратах Бальдура. Если вы нападете на нас – не сможете вернуться в город, который, – он намеренно посмотрел на нос корабля, – является вашим пунктом назначения, судя по флагу.

Перро врал. Даже если бы я не знал, что никакие мы не посланники, я все равно мог расслышать в его голосе лживые интонации. Но я надеялся, что моряки не смогут.

Внезапно, мужчины почувствовали себя менее уверенными, а капитан замолчал несколько раз, прежде, чем сумел ответить.

– Докажите! Я что-то не слышал ни про каких посланников храма, которые должны пересечь воду на проклятой лошади, и не получал донесений о людях, ищущих мой корабль! Либо доказывайте, либо мы убьем вас! – всякое подобие цивилизованности оставило голос капитана. Теперь он звучал, словно человек на борту был просоленным до самых костей морским волком. Перро залез в один из мешочков, закрепленных на седле Дымки, и вытащил свернутый кусок пергамента.

– Сообщение из храма, для вас, капитан, – крикнул он.

– Ой, бросайте!

Перро сделал одолжение. Он бросил пергамент капитану, но тот не долетел. Казалось, импульс броска стих в трех футах от перил. Капитан потянулся за пергаментом, высовываясь слишком далеко. Внезапный порыв ветра ударил его в спину, и он перелетел через перила, падая в воду рядом с нами.

Он всплыл, задыхаясь и захлебываясь. Его шляпа плавала рядом, но стоило ему потянуться к неё, латунное украшение головного убора оказалось слишком тяжелым. И предмет пропал из виду.

Капитан бился изо всех сил, чтобы оставаться наплаву. Дымка развернулась, и Перро схватил человека за руку, удерживая его. Перро не мог поднять капитана, но помогал его голове оставаться над водой. Когда Дымка рысью двинулась вдоль корабля, капитан поплыл рядом с нами.

– Да чего вы ждете? – кричал он членам команды, толпившимся у перил. Люди с удивлением смотрели на нас. – Киньте нам чертову шлюпку, идиоты!

Люди отскочили от перил и вскоре вернулись с лодочкой, держащейся на канатах и шкивах, которую они начали опускать на воду.

Прежде, чем лодка преодолела половину пути, капитан вырвал руку из ладони Перро и прыгнул. Каким-то образом он смог выбросить из воды верхнюю половину тела, несмотря на то, что под его ногами не было земли, а пропитавшийся водой жакет тянул его вниз.

Он бормотал, заикался и кричал, но его слов было не разобрать. Яростно загребая руками, он пытался найти какую-нибудь опору у своего собственного корабля. Потерпев неудачу, он заорал на команду.

– Лодка! Опустите ниже проклятую лодку! Что-то коснулось моей ноги… что-то… проклятая акула! Там в воде проклятая акула и она… Опять! Опустите лодку!

При слове “акула” люди начали быстрее выполнять приказы капитана. За считанные секунды лодка коснулась воды – в основном потому, что двое членов экипажа в спешке отпустили канаты. Последние десять футов лодка попросту пролетела, едва не задевая капитана, и приземлилась вверх тормашками.

Казалось, капитану было плевать на катастрофический спуск шлюпки, казалось, он даже не заметил, что что-то пошло не так. Он забрался на киль малого судна и потребовал себе веревку.

Экипаж снова среагировал быстро. Но бросок веревки тоже вышел не слишком удачным. Матрос, кинувший канат, казалось, имел прекрасную мишень – веревка ударила капитана в лоб, сбивая с ног. Несмотря на это, он умудрился остаться верхом на лодке, которая не имела ни перил, ни выгнутых поверхностей. Казалось, капитан боится, что даже прикосновение к воде станет мучительной смертью. Страх придал ему талантов акробата, которыми он не обладал в нормальной жизни.

Капитан даже не обругал матроса за его неуклюжий бросок. Он просто схватил веревку и с впечатляющей скоростью полез наверх, перебирая руками. Добравшись до конца веревки, он развернулся и крикнул нам:

– Вы идете, или мне поднимать канат?

– Ни то, ни другое, – ответил Перро. Дымка семенила рядом с опрокинутой лодкой. Перро схватился за борт, легко переворачивая судно. Дымка шагнула в лодку, а Перро соскочил с лошади. Я последовал его примеру… Тогда он привязал веревку к лодке.

– Бросьте нам еще три каната, а затем тащите, как только мы закрепим их.

Капитан кивнул, а затем отошел от перил. Члены команды бросили еще три веревки, которые мы привязали к лодке. Легкая лодка протестующе застонала под весом лошади, но она была крепкой, как и веревки – как и мужчины, что их тянули. Спустя мгновение мы оказались в каюте капитана. Дверь за нами затворилась с мягким щелчком.

Глава семнадцатая

Капитанская каюта была богато украшена. Пол покрывал красный ковер, к стенам были привинчены множество шкафов и меленьких столиков из темного дерева. По всей комнате были разбросаны десятки безделушек: древняя масляная лампа из тусклой меди, прекрасный чайник и четыре чашки, стоявшие внутри запертого шкафа со стеклянной дверью. Над второй дверью в кабинет висел странный предмет с деревянной ручкой и длиной металлической трубой. Он был очень похож на рисунок с подписью “аркебуза”, который я когда-то видел в книге Необычное Оружие.

Капитан с удобством расположился на поношенном кресле, стоявшем за огромным столом, на котором лежали груды бумаг – заметки, звездные схемы, карты разных размеров, детально описывавшие море к югу от Глубоководья на севере и до Калимпорта на юге. Видимо, у мужчины была запасная шляпа, которая заменила ту, что он потерял, ибо она уже красовалась на его голове, словно ничего не произошло. Да еще и запасной жилет. Так как тот, в который капитан был одет сейчас, был сухим. Единственным признаком, свидетельствовавшем о несчастном случае, была лужа, медленно расползавшаяся под стулом. Из вежливости, я старался не смотреть туда.

Капитан указал на два стула, что стояли напротив него.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал он, скрывая грубость своего голоса за отлично отточенным акцентом. – Что я могу сделать для посланников Храма Тиморы?

В голосе мужчины слышался сарказм, и, разумеется, Перро тоже заметил его, но решил проигнорировать.

– Многое зависит от того, куда вы направляетесь, – ответил Перро.

– Мы со всей поспешностью идем в Лускан, чтобы продать свой груз и пополнить припасы. Затем, мы двинемся на юг, пока лед не запер нас в порту.

Мгновение, Перро сидел, молча потирая подбородок. Он глубоко задумался.

– Тогда вот что вы можете сделать для нас, добрый капитан…

– Смайт, – представился человек, и Перро кивнул.

– Вот, что вы можете сделать для нас, капитан Смайт. Поверните к Глубоководью. У меня там есть дела, носящие совершенно неотложный характер.

На мгновение Смайт нахмурился, но потом ответил.

– Если мы свернем к Глубоководью, то не сможем вовремя попасть в Лускан, чтобы загрузить трюмы и отправиться на юг, так что нам придется продать товары и купить припасы в Глубоководье. Цены будут ниже, а качество товара, который мы закупим – оставит желать лучшего. Храм готов покрыть мои издержки?

Перро только улыбнулся.

– Компенсация храма выражается лишь в форме флага, под которым вы сейчас идете…

Капитан Смайт даже не пытался скрыть гримасу.

– Потери слишком велики. Я не могу на это согласиться.

– Вы отказываете посланникам…

– Я не видел ни единого доказательства того, что вы из храма!

– Только потому, что уронили пергамент.

Тон Перро сквозил обидной насмешкой. Смайт поднялся, повышая голос.

– Я выронил его, потому что вы его слабо бросили!

Перро тоже встал, не уступая капитану.

– Вы просили его бросить, вместо того, чтобы пригласить нас на борт! Вы угрожали убить нас, если не будет доказательств, а затем, когда мы предъявили вам их – вы потребовали бросить пергамент! И вы уронили его. Сознательно, полагаю! Вы уронили его, чтобы не признавать мой авторитет!

Рука капитана Смайта дернулась к мечу, но Перро был быстрее. В мгновение ока, его тонкий стилет был в руке и направлен в сторону капитана. Смайт остановился, убирая руки от оружия.

– Несмотря на это, я не стану менять курс без доказательств или обещания компенсации, – он сел, и, через несколько мгновений, Перро тоже последовал его примеру. – Но я позволю вам плыть с нами. Я даже предложу вам собственную каюты и бесплатный проезд, пока мы не достигнем Лускана. До Глубоководья там не далеко. На корабле – дней пять. И дней десять пешком, полагаю. Это лучшее, что я могу предложить.

Перро кивнул.

– Очень хорошо. Хотя храм не рад будет услышать о моем затруднении.

– Риск, который я должен принять, – ответил Смайт. – Теперь, если вы меня извините, я должен увидеть экипаж. Прошу, располагайтесь с комфортом.

Глава восемнадцатая

Удостоверившись, что Смайт ушел, я обратился к Перро:

– Да ты же вообще не посланник храма, – прошептал я. – Ты ему наврал!

– Несколько раз, ради его собственного блага, – ответил Перро. Он откинулся на спинку стула и посмотрел на потолок небольшой капитанской каюты. Его рубашка была расстегнута, и я мельком увидел белую повязку на его груди.

– Но врать – плохо.

– Значит, я был плохим, – Перро поднялся на ноги и оглядел капитанский стол. Он взял одну из карт и пристально изучил её. – И я так и не получил того, чего хотел, не правда ли? Мы все еще плывем в Лускан, но лучше для нас будет исчезнуть с этого судна раньше.

Я покачал головой, не понимая наставника.

– А что было на пергаменте, который ты бросил?

– Абсолютно ничего, – ответил он, не поднимая глаз от карты. – Он был пуст.

– И что случилось бы, поймай его капитан?

– Много плохого, – наставник положил карту на стол и посмотрел на меня со знакомым огоньком в глазах. – Вероятно, капитан приказал бы нас убить, а потому мне пришлось бы сражаться против целого корабля. Одному против нескольких десятков противников. Подобное заняло бы часы! – Перро рассмеялся, но потом резко оборвал свой смех. Он прижал руку к ране на груди, сгибаясь от боли. – Возможно, часа два. Эта рана замедляет меня. И тогда нам пришлось бы плыть в Глубоководье самим. Поверь мне, это не простой подвиг!

Я бы, конечно, рассмеялся, но боль, проступившая на лице друга, когда он схватился за рану, отрезвила меня.

– Ты бросил пергамент так, чтобы он никогда не поймал его, да? – спросил я, лучше понимая происходящее. – А потом сказал ему, что он намеренно упустил свиток. Теперь он не сможет обвинить нас в том же самом!

Перро слегка поклонился.

– Точно.

– И ветер, – сказал я. – Это ты призвал ветер, который сбил его с корабля?

– Ты переоцениваешь меня. Это была игра фортуны.

– Форту… что?

– Фортуна – это вроде удачи. Счастья. Счастливого совпадения.

– А почему капитан дал нам свою каюту?

Я видел, как Перро получил то, что хотел, просто верно поставив вопрос. Но комната была предложена нам сверх того. Без просьб. И сразу после того, как капитан и Перро потянулись к мечам!

– Этикет, – я открыл рот, но Перро поднял руку, чтобы остановить меня. – Этикет… манеры. Когда на борту судна находится высокопоставленный гость, капитан обязан предложить ему свою каюту. Вероятно, у него есть комната внизу, приготовленная как раз для подобных случаев.

– Но он тебе не поверил. Он не считает тебя высокопоставленным гостем.

– Он подстраховался. Капитан отказался исполнить мою просьбу, потому, что не верит, будто я представляю тех людей, о которых говорю. Но не предложить мне каюту, если вдруг я все же говорю правду, было бы огромным оскорблением. Таким образом, если он окажется не прав в своих догадках, я смогу сказать начальству, что он не подчинился, но и не был груб. А если он прав – то единственное, что он потеряет – комфорт в поездке.

Видя в этих рассуждениях логику, я кивнул прежде, чем друг закончил.

– Но зачем нам доставлять ему неприятности?

– У меня дела в Глубоководье. Ты слышал, что я сказал.

– Что за дела? – я положил руку на сердце, чувствуя твердый камень, лежавший на моей груди. – Дела с камнем? Почему он так важен? Что он делает?

– Достаточно, – резкость и вес этого слова заставило мой следующий вопрос застрять в горле. Перро пересек небольшую каюту, делая всего несколько шагов, чтобы оказаться у двери. – Мне надо увидеть Дымку. А тебе неплохо бы поспать. Я по глазам вижу, что ты устал.

– Я не устал! – крикнул я на наставника.

Но он уже вышел.

Я двинулся ко второй двери, которая предсказуемо вела в спальную каюту. Весь интерьер спальни состоял из койки и комода. Подойдя к койке, я упал на аккуратно заправленное одеяло.

Некоторое время я лежал, уставившись в потолок каюты и прижимая руки к бокам. Перро по-прежнему относился ко мне как в тот день, когда он нашел меня, укрытого сосновыми ветками. Должно быть, он думал, что я слишком глупый и слабый, чтобы знать правду. Даже после боя с демоном и нашей поездки через море – после всех приключений Перро все равно не считал нужным поделиться со мной ответами, которых я так сильно жаждал.

Глава девятнадцатая

Я проснулся под шум, доносившийся сверху. Сквозь маленькое круглое окошко струился свет. Солнце все еще было на небе, когда я упал на койку, а теперь оно снова оказалось там. Должно быть, я спал, как убитый! Мой живот ныл – последний прием пищи казался мне бесконечно далеким событием. Хотя, быть может, дискомфорт был связан с постоянной качкой и креном судна. В любом случае, я полагал, что хорошая еда улучшит мое состояние. Перро не было в комнате, но судя по одеялу, которое укрывало меня, и тому, что вся моя одежда была аккуратно сложена у койки, я предположил, что друг, должно быть, позаботился обо мне.

Встав и одевшись, я отправился в главную комнату капитанской каюты.

Дымка выглядела довольно неуместно посреди океанских вод, однако её вид на коленях в каюте был еще более чудным. Лошадь осторожно прислонилась к книжному шкафу. Когда корабль качнулся, её голова слегка откинулась, и лошадь тихо заржала. Я не смог определить, наслаждалось ли животное поездкой или готовилось исторгнуть из себя рвоту. Опасаясь последнего, я прошел мимо, останавливаясь лишь для того, чтобы запустить руку в прекрасную гриву лошади, а затем вышел на палубу.

Солнце уже наполовину встало над восточным горизонтом. Там раньше виднелась земля, подумал я. Солнце казалось огромным, более впечатляющим, чем я когда-либо видел. Его блестящие лучи касались бегущих волн, заставляя капли сиять кристальным блеском. Воздух был живым и свежим, а под ним танцевало глубокое синее море. Я потратил долгое время на наблюдения за этой картиной, прежде, чем солнце поднялось над горизонтом и магия воздуха исчезла.

Я думал о том, что ждет нас впереди. По крайней мере, теперь я знал, куда Перро вел нас:

Глубоководье, Северная Драгоценность, самый большой город Побережья Мечей. Врата Бальдура были впечатляющими – Глубоководье было удивительно. И свободно от демонов.

Несмотря на раннее время, каждый член команды уже находился на палубе. Некоторые передвигались, закрепляя веревку или перебрасываясь сообщениями, другие – стояли на коленях, толкая по палубе тяжелую кисть из конского волоса, чтобы привести её в порядок.

По узкой лестнице я поднялся на корму. Несколько матросов стояли у руля, прокладывая курс. Я прокрался мимо них, чтобы отыскать Перро, который тяжело опирался на перила, обратив лицо на запад.

– Сэр, – сказал я, подходя. – Прошу прощения, что накричал на тебя прошлой ночью.

Он не ответил. Стоя рядом с ним, я мог расслышать, как он напевает себе под нос. Я знал, что лучше не прерывать друга и решил, что лучше найти его позже. Ускользнув, я снова спустился на главную палубу.

Там отдавал приказы капитан Смайт.

– Поднимите парус на грот-мачте! – крикнул он.

Самые легкие и расторопные члены экипажа мелькали на фоне такелажа над его головой. Они скользили вдоль перекладин, чтобы развернуть паруса.

Ветер дул нам в спину, и как только мужчины отпустили веревки, воздух наполнил огромные белые паруса.

Надо всей этой деятельностью в большом деревянном ведре сидела девушка примерно моего возраста. У неё были длинные, пшеничного цвета, волосы, которые развевались вокруг её головы.

Вокруг девочки кружили белые и серые чайки, и всякий раз, когда она протягивала руку, одна из птиц садилась на неё. Девочка давала птице небольшой кусочек хлеба, и чайка улетала. Время от времени она оборачивалась на корму, к капитану, и что-то кричала. Она говорила на общем, но я не мог разобрать её слов из-за ветра и хлопанья парусов.

Какое-то время я наблюдал за девочкой, заинтересовавшись чайками. Я пытался следить за ними, и до сих пор был совершенно убежден: ни одна чайка не приземлялась на руку девчонки дважды.

Наблюдение за кормежкой чаек заставило мой живот зарычать от голода, и потому я направился к узкой лестнице, чтобы найти Перро.

Но прежде, чем я даже поднялся на корму, какой-то матрос окликнул меня. Он наклонил голову, показывая на переднюю палубу, где стоял Перро.

– Твой друг сказал дать тебе это, как только проснешься, – матрос передал мне ткань, обернутую вокруг куска хлеба и небольшого кусочка сыра.

Я расположился у перил, в небольшом пятнышке тени. Хлеб был слегка заплесневелый, а сыр – слишком твердый, но после целого дня без еды этого было достаточно, чтобы успокоить урчащий живот. Я съел свой завтрак, а затем лег на палубу и закрыл глаза.

Я слушал капитана, отдающего приказы, и крики чаек, и плеск океанских волн, бьющихся о корпус корабля. Звуки гармонично перемешивались между собой, становясь единым идеальным ритмом моря.

Прошедший день был жутким, однако, сегодня все могло наладиться. Рана Перро заживала. Эсбил окажется далеко.

Но в глубине сознания меня мучали вопросы. Что делать, если Перро станет хуже? Что делать, если Эсбил найдет нас на корабле? Темные мысли кружили в моей голове, но я даже не пытался сосредоточиться их.

– Ой, ты проснулся, малыш? – ткнула меня девушка из вороньего гнезда.

– Нет, – сказал я, не открывая глаза.

Она ухмыльнулась.

– А как тогда разговариваешь?

– Я всегда говорю во сне. Спроси Перро.

– А кто это? – поинтересовалась девочка.

Я знал, что вел себя грубо, но ничего не мог с собой поделать. Последнее, чего я хотел, это перебросится парой слов с этой девчонкой. Я сел и уставился на нарушительницу моего спокойствия.

– Перро, это тот парень, с которым я сюда приехал, – я заставил голос звучать как можно более ядовито. – Думаешь, ребенок вроде меня мог попасть сюда сам по себе?

– Я вообще не думаю, что ребенок мог попасть сюда, – ответила она. – Тебя не было с нами, когда мы отплывали от Врат. И я не просила нас останавливаться, чтобы забрать вас! Как ты попал сюда, а?

– Мы приехали верхом. А как еще мы могли сюда попасть? – я сказал это так легко, словно все было очевидно, словно и не было никакого другого варианта, но, конечно, мой ответ был странным. Как мог кто-то, путешествующий верхом, попасть на корабль, тем более, плывущий в открытом море?

Девочка просто закатила глаза и ухмыльнулась.

– Так он что, твой отец?

Я покачал головой прежде, чем она закончила.

– Нет. Он просто… Он…

Кто он, задался я вопросом. Конечно, Перро был мне также близок, как отец, и он заботился обо мне, защищал меня, как и должен был родитель. Но когда она спросила…

– Ничего не говори. Ты сирота, да? – она улыбнулась, но теперь в её улыбке сквозила только нежность, и потому я отказался от приготовленного ответа – оскорбления – и просто кивнул. – Сирота, как и я. Меня зовут Джоэн. А тебя?

– Мэймун.

Я едва смог бы выговорить слово – сирота, – так, как сказала его девочка. Что-то в звучании этого термина, произнесенного кем-то другим, не Эсбилом, больно ударило меня. Я никогда не считал себя сиротой, но я, разумеется, был им. Я всегда был с кем-то, и даже если Элбис и Перро не были моими кровными родителями, своими делами они заслужили это название.

– Ладно, Мэймун. Хочешь пойти со мной? Я покажу тебе корабль?

Я пожал плечами.

– Думаю, хочу.

Все равно у меня не найдется дел лучше, прежде, чем вернется Перро.

Джоэн провела меня по судну, указывая на каждую деталь. Лицо русалки, вырезанное на носу корабля, она назвала “носовое украшение”. Джоэн говорила, что мы могли бы залезть туда, если бы корабль не двигался так быстро. Она показала мне каюты экипажа, с расположенной позади галереи, где мы стащили буханку хлеба. А потом трюм, полный шерсти, сухофруктов и керамики из Земель Сердца, которые планировалось продать на Севере.

Когда мы отправились обратно на палубу, капитан уже искал Джоэн. На его лице застыла гневная гримаса, казавшаяся такой привычной для этого седого человека. Но как только он увидел меня, его выражение смягчилось.

– Джоэн, кончай свои игры, твой перерыв окончен. Залезай в гнездо, пока я не задал тебе трепку.

Джоэн потупила глаза и кивнула, двигаясь по направлению к мачте. Я пошел следом. Она закрепила буханку хлеба у себя на поясе и начала карабкаться вверх – специально для этой цели на мачте были вбиты колышки. Поднявшись на несколько ступенек, девочка остановилась.

– Ой, а хочешь ко мне в воронье гнездо? – спросила она.

Я заколебался. Ведь я был так груб к этой девочке и чуть было не попросил её убраться. Но она вела себя по иному, и даже пригласила меня присоединиться к ней. Просила, как друга? У меня никогда не было друзей – кроме Перро – и я понял, что не знаю, как общаться с ними. А может, она просто хотела сбросить на меня часть своей работы.

– Поторопись! – позвала она через плечо.

Я решил, что мне стоит выяснить её намерения.

– Не стоит ли назвать это место “гнездо чайки”? – спросил я, ставя ногу на первую ступеньку. – Эти птицы совсем не вороны!

Джоэн широко улыбнулась.

– Ладно, тогда присоединяйся ко мне в гнезде чайки!

Остаток дня мы провели среди птиц. Я никогда не поднимался так высоко. Вид вокруг был просто ослепительный.

Перегнувшись через бортик крошечного ведра, я увидел матросов, столпившихся на палубе.

– Они выглядят, как хафлинги, – засмеялся я.

Глядя вниз, на маленьких людей, снующих по большому кораблю, я представлял их мелкими грызунами, которые бегают от дыры к дыре. Матросы появлялись и исчезали среди массивных парусов, в трюмах и закоулках, которые не были видны смотрящему сверху. Я сочинил историю про крысу, которая хотела стать моряком и капитаном. И однажды, она осуществила свою мечту. Эту сказку я рассказал Джоэн, имитируя тон Перро.

Когда я закончил, девочка захлопала.

– Ты должен приходить сюда каждый день, – сказала она. – Этот корабль стал намного интереснее, когда здесь появился ты. Где ты слышал эту историю?

– Я только придумал её. Однажды, я верю… ладно… может быть я бы тоже хотел стать моряком.

– Тогда, это твой первый урок, – Джоэн схватила меня за руку и указала ей на восток. – Видишь землю?

Я покачал головой. Со всех сторон горизонт казался совершенно ровным.

– Смотри внимательнее! Если хочешь сидеть в вороньем – в смысле, в гнезде чайки, ты должен внимательно следить за всем вокруг, – Джоэн ткнула моей рукой в заметную линию. – Видишь? Цвет горизонта тут темнее.

Я прищурился, и смог разглядеть серую полосу, бегущую поверху сияющего моря.

– Я вижу!

– А там, напротив нас на западе… – она заставила меня обернуться и снова указала моей рукой в другую сторону. – Паруса! Видишь их?

Солнце было ясным, а горизонт затянут туманом, но я смог разглядеть лишь бегущее по краю моря белое пятнышко. Я кивнул.

Джоэн рассмеялась.

– Да ты прирожденный моряк! Я многому могу научить тебя! Скажи своему отцу или как ты там его называешь, что хочешь остаться тут. Может быть, капитан даст ему работу… или что-нибудь еще, а?

Я пожал плечами.

– Мы должны сойти в Лускане.

Мой живот снова заболел, и я вспомнил спор с Перро, произошедший накануне вечером.

Девочка подняла с пола вороньего гнезда буханку хлеба и оторвала кусок.

– Ну, быть может, в один прекрасный день ты сможешь вернуться.

Она протянула хлеб и, казалось, из неоткуда вылетела чайка, которая приземлилась на её руку. Птица проглотила кусок, а затем спрыгнула с руки девочки, расправляя крылья. Я проследил за полетом птицы, покуда не потерял её из виду. Каково это – быть таким же свободным?

Когда мы потратили весь хлеб, чайки некоторое время кружились вокруг нас, прежде чем улететь прочь. Они последовали за кораблем, касаясь волн. Джоэн объяснила, что ночью повар будет готовить еду, а мусор выбросит в окно. Чайки все это съедят. Аппетит птиц был бесконечен. Спустя часы, тонкие облака заклубились, озаряясь красным светом. Море приобрело тот же алый оттенок. Солнце опустилось в собственное мерцающее отражение, оранжевый свет встретился с оранжевым. Казалось, солнце не заходит, а просто проваливается само в себя.

– Погоди, пока все закончится, – улыбнулась мне Джоэн. – Ты не видел заката, покуда не наблюдал его на море.

Я всегда любил смотреть, как небо наполняется красками – оранжевыми, розовыми, красными, а иногда даже благородным фиолетовым. Но, так или иначе, сейчас все было по-другому. И не только потому что я оказался в море. Когда солнце опустилось ниже, черная тень пробежала по воде, устремляясь на восток, прямо к кораблю, словно какая-то огромная черная волна. Я наблюдал за тем, как тень, достигнув корабля, поднялась вверх по борту, потому поползла по палубе, а затем медленно стала подыматься вверх по грот-мачте. Когда тьма настигла нас в гнезде чайки, солнце уже пропало. На восточном горизонте мерцали звезды, становясь все ярче и многочисленнее.

– Я должна спуститься на камбуз и помочь коку, – Джоэн поставила ногу на верхнюю ступеньку, начиная свой спуск. – Но, возможно, я снова увижу тебя из гнезда чайки.

Я наблюдал за тем, как она спускалась вниз, а затем последовал за ней. Внизу, я бросился к восточному борту судна. Я видел восход и закат на море. А теперь я намеревался увидеть яркие огни звезд. Ночное небо всегда казалось темнее, когда вокруг было не так много источников света. Например, в открытом поле. На море же вокруг не было никакого света кроме крошечного маяка на носу судна. Замерев, я простоял так довольно долгое время, считая звезды, появлявшиеся на небе, пытаясь определить созвездия и отдельные небесные тела.