Текст книги "Магический кристалл [Хрустальный осколок]"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9
УЖЕ НЕ МАЛЬЧИК

Реджис, лениво развалившийся под стволом своего любимого дерева, глубоко зевнул. Рядом с ним торчало из земли неизменное удилище. Впрочем, крючок рыбы давным-давно очистили от наживки. Реджису редко когда удавалось что-нибудь поймать, но он очень гордился тем, что никогда не тратил больше одного червя за рыбалку.

С тех пор как он вернулся в Одинокий Лес, он бывал на озере каждый день. Зиму хафлинг провел в Брин Шандере, в обществе Кассиуса. Конечно, город на холме нельзя было сравнивать с Калимпортом, однако дворец Кассиуса, несомненно, был самым роскошным местом Долины Ледяного Ветра. Реджис считал, что поступил очень мудро, надоумив того пригласить его перезимовать в Брин Шандере.

С Мир Дуальдона налетел прохладный ветерок, и хафлинг удовлетворенно вздохнул. Хотя июнь был уже в самом разгаре, сегодня выдался, пожалуй, первый по-настоящему жаркий денек. И Реджис намеревался использовать его полностью. За весь минувший год он впервые выбрался на озеро до полудня и сейчас, раздевшись, собирался наслаждаться ласковым теплом солнечных лучей до самого заката.

Но вот с озера донесся крик. Реджис поднял голову и приоткрыл один глаз. Первое, что он к своему глубочайшему удовлетворению отметил, так это то, как увеличился за долгую зиму его собственный живот. Сейчас, лежа на спине, он едва мог видеть кончики пальцев на ногах.

По озеру, недалеко от того места, где он лежал, постоянно маневрируя, неслись четыре рыбацких баркаса – два из Термалэйна и два из Таргоса. Рыбаки, стоя у бортов, немилосердно поносили друг друга. В последние четыре с половиной года, прошедших со времени битвы у Брин Шандера, города находились в состоянии войны. И хотя в стычках в ход обычно шли бранные слова и кулаки, рыбаки частенько таранили друг друга, и много полузатопленных баркасов уже нашли свой последний приют на скалах и песчаных отмелях озера.

Реджис пожал плечами и вновь опустил голову на аккуратно сложенную жилетку, которая заменяла ему подушку. Мало что изменилось в Десяти Городах за последние годы. И все-таки, даже несмотря на размолвку между Кемпом и Агорвалом по поводу эльфа, Реджис и некоторые другие продолжали тешить себя надеждой на возможное взаимовыгодное сосуществование городов.

Но даже на берегах второго по величине озера покой и порядок царили недолго. Мир между извечными соперниками Кер-Конигом и Кер-Диневалом продолжался лишь до тех пор, пока один из кораблей Кер-Диневала не заарканил редкостную пятифутовую форель в бухте Лек Деннишир, которую Кониг уступил Диневалу в качестве компенсации за воды, утраченные в результате бурного развития Истхейвена. Потом Гуд Мид и Дуган Хол, никогда не выдвигавшие особых претензий и кичившиеся своей независимостью города Южного Озера, ни с того ни с сего вздумали требовать компенсации от Брин Шандера и Термалэйна. Их армии сильно пострадали в битве на склоне холма Шандер, хотя они могли и не ввязываться в войну. Основываясь на этом, они рассудили, что было бы неплохо, если бы два города, получившие наибольшую выгоду от военного союза, выплатили им должок. Естественно, что северные города восприняли эти доводы с праведным негодованием.

В общем, урок о пользе объединения впрок не пошел. Десять Городов стали еще более разобщены, чем когда-либо прежде.

Наибольшую выгоду из военного союза извлек, как это ни странно, Одинокий Лес. В целом население Десяти Городов со временем оставалось практически неизменным. Несмотря на то что в долину постоянно прибывали все новые и новые охотники за удачей и беглые каторжники, примерно такое же число поселенцев, не найдя в себе сил противостоять условиям жизни тундры, либо погибало, либо оттягивалось назад на юг.

И тем не менее в последние годы Одинокий Лес заметно вырос. Богатое рыбой озеро Мир Дуальдон продолжало оставаться наиболее привлекательным местом долины. А учитывая непримиримое соперничество между Термалэйном и Таргосом, а также то, что Бремен, расположенный на берегах реки Шингарн, периодически затапливался весенними паводками, Одинокий Лес был, пожалуй, наиболее спокойным из городов. Его жители даже начали развивать кампанию по привлечению новых поселенцев, называя Одинокий Лес не иначе как «Город героя-хафлинга».

Вскоре после битвы с варварами Реджис оставил пост выборного представителя во многом еще и потому, что городу, начавшему стремительно развиваться и пытающемуся избавиться от репутации убежища бродяг и разбойников, (нужен был более агрессивный представитель в Совете. Да, Реджису порядком поднадоела связанная с этим постом ответственность. Разумеется, Реджис нашел способ извлечь выгоду из добытой в бою славы. Каждый новый поселенец за право выходить на озеро под флагом города отдавал часть своей первой добычи в виде пошлины, и хафлинг сумел убедить нового представителя в Совете Десяти Городов и других влиятельных горожан, что, коль скоро его имя и молва о его подвигах помогают привлечь новых жителей, он по праву должен иметь свою долю в этом налоге.

Всякий раз, когда Реджис задумывался о своем везении, он расплывался в широкой улыбке. Сейчас его жизнь протекала спокойно и неторопливо, главным образом он проводил дни на мягком мху в тени своего излюбленного дерева.

Сейчас он мог позволить себе заниматься только резьбой по кости. В последнее время его поделки выросли в цене более чем в десять раз, отчасти из-за той славы, которой он покрыл себя на поле боя, отчасти еще и потому, что хафлинг сумел убедить некоторых из приезжавших в Брин Шандер торговцев, что его творения отличаются неповторимым вкусом и почерком и потому обладают необычайной художественной и эстетической ценностью.

Вспомнив об этом, Реджис любовно погладил покоящийся на его голой груди рубин.

* * *

Молот со звоном обрушился на раскаленный металл. Искры весело брызнули в разные стороны и растаяли в полумраке пещеры. Движимый сильной рукой тяжелый молот раз за разом взлетал под потолок и опускался на наковальню.

Кузнец был одет лишь в широкие кожаные штаны и фартук. Его блестящая от пота широкая грудь и плечи были густо вымазаны сажей. Движения его были настолько легки и ритмичны, словно он был Богом, занятым сотворением мира.

Почувствовав, как под его ударами железо постепенно начало размягчаться, кузнец довольно усмехнулся. Никогда прежде не доводилось ему чувствовать в металле столь упорное противодействие – материал будто испытывал его на прочность. Мастер дрожал от азарта, подобного тому, который всегда охватывал его на поле боя.

«Бренор будет доволен».

Вульфгар на мгновение прервал работу и задумался, еле заметно улыбнувшись при воспоминании о первых днях, проведенных на рудниках дворфов. До чего же злобным и упрямым мальчишкой он был тогда. До чего же он был глуп, считая, что дворф лишил его чести погибнуть на поле брани!

Подходила к концу последняя весна тех пяти лет, которые ему было суждено провести в тесных подземных лабиринтах. Он мучительно тосковал по просторам тундры, где, не опасаясь упереться в своды тоннеля, можно было глубоко потянуться всем телом и протянуть руки навстречу ласковым солнечным лучам и сиянию луны или, раскинув ноги, упасть на спину в снег и, ощущая легкое покусывание ледяного ветра, любоваться хрустальным блеском звезд, мысленно уносясь в неведомые таинственные миры.

Но даже несмотря на тесноту и многие другие неудобства, ему будет очень не хватать жарких ночей и звона молотов в пещерах дворфов. В течение первого года своего служения дворфам он ни на минуту не забывал об обычаях своего народа, где плен считался высшим позором, и то и дело повторял слова песни Темпоса, словно это было заклинание, способное оградить его душу от воздействия со стороны южан.

Но Бренор оказался, пожалуй, даже тверже железа, по которому Вульфгар сейчас колотил молотом. Дворф открыто выражал свое отвращение к войне, однако на редкость искусно обращался с боевым молотом, отражая удары, способные свалить даже огра.

С первых дней знакомства дворф был загадкой для Вульфгара. Он искренне уважал его: ведь Бренор победил в честном бою. Но еще там, на поле брани, когда они были врагами, Вульфгар был поражен, увидев в глазах дворфа отблеск глубоко скрытой душевности. Он и его народ пришли покорить Десять Городов. Однако взгляд Бренора был скорее по-отцовски строгим, чем по-хозяйски надменным. И все-таки он не позволял Вульфгару забывать свое место. Нередко Бренор бывал груб и заставлял юношу делать самую грязную и тяжелую работу.

За долгие месяцы злоба Вульфгара растаяла сама собой. Он научился стоически переносить удары судьбы, беспрекословно выполняя приказы Бренора, и со временем отношения между ними наладились.

Бренор научил его выплавлять металл, а потом и ковать его, создавая оружие и инструменты. И вот в один прекрасный день он подарил Вульфгару собственные молот и наковальню, Юноше отвели отдельную пещерку, где он мог работать самостоятельно, хотя Бренор частенько наведывался к нему, помогал советом и ворчал, заметив неточный удар.

Собственная кузница давала ему относительную свободу, но, что самое главное, она наполняла сердце Вульфгара гордостью за свой труд. С того самого момента, как он впервые опустил на наковальню молот, который с полным правом мог назвать своим, все изменилось. Варвар с удивлением обнаружил, что чем дальше, тем больше его заботят результаты своего труда, и порой, заметив мельчайшие погрешности, полностью переделывал свои творения. Еще сам не зная почему, он был искренне рад произошедшим в его сознании переменам. И не сомневался, что кузнечное мастерство еще послужит ему.

Бренор называл это характером.

Да и в остальном результаты были налицо. Работа с камнем и металлом закалила его, Вульфгар окреп и возмужал.

Припомнив то, о чем он думал в первые дни пленения, Вульфгар смущенно прикусил губу. Тогда он поклялся жестоко отомстить Бренору сразу же, как только истечет срок его служения дворфам. Сейчас Вульфгар с удивлением понимал, что под влиянием такого наставника, как Бренор, он стал лучше и чище и совсем по-другому смотрел на мир. Ему становилось не по себе от одной только мысли о том, чтобы поднять на дворфа оружие.

Нахлынувшие воспоминания вызвали у юноши прилив сил, и он, обрушивая на наковальню удар за ударом, принялся обрабатывать упорно сопротивляющийся кусок металла, постепенно придавая ему форму клинка. Должен получиться неплохой меч.

Бренор будет доволен.

Глава 10
ТЬМА СГУЩАЕТСЯ

Орк Торга с ненавистью взирал на гоблина Грока. Их племена, обитавшие в одном из ущелий Средиземного Хребта, испокон века враждовали между собой в борьбе за пищу и землю.

Но сейчас они стояли друг против друга, даже не выхватив оружия, а привело их сюда нечто во много раз более сильное, нежели взаимная ненависть. В любое другое время, где бы им ни довелось встретиться, окажись они так близко друг от друга, они уже сошлись бы в смертельном бою. Однако сейчас им оставалось лишь бросать друг на друга испепеляющие взгляды: повелевавший ими высший разум неумолимо приказывал оставить былую вражду. Торга и Грок повернулись и дружно зашагали по направлению к башне, в которой жил тот, кто станет их владыкой.

Войдя внутрь Кришал-Тири, они предстали перед Акаром Кесселлом.

* * *

Еще два племени влились в ряды его армии. Расположенная неподалеку от башни долина пестрела знаменами самых разных народов. Тут были и гоблины Кривого Копья, орки Меченосцы, орки Длинный Язык и множество других, готовых служить своему повелителю Кесселлу. В числе прочих ему удалось подчинить себе один очень крупный клан огров, горстку троллей и сорок с небольшим разбойников вербиигов, которые, хотя были и не самым удачным его приобретением, все же могли пригодиться.

Самым серьезным своим достижением он считал племя ледяных исполинов, которые явились не по его зову, а лишь из желания присоединиться к огромному войску.

Кесселл был вполне доволен. Гоблины, которых он подчинил первыми, вполне справлялись со своими обязанностями, беспрекословно исполняя мельчайшие прихоти своего повелителя. Они даже время от времени нападали на караваны торговцев и похищали женщин, чтобы порадовать хозяина. Жизнь его в Кришал-Тири протекала спокойно и безмятежно, именно так, как он того и хотел.

Но Креншинибона это не устраивало. Его жажда власти была неутолима. Временами он довольствовался мелкими победами, однако вскоре подбрасывал своему обладателю все новые и новые планы, один заманчивее другого. Камень никогда не стал бы открыто спорить с Кесселлом: ведь в борьбе их умов последнее слово всегда было за чародеем, именно он принимал решения. Маленький кристалл обладал поистине чудовищной силой, однако без хозяина он был бы подобен покоящемуся в ножнах мечу. Именно поэтому Креншинибон воплощал свои замыслы постепенно, внушая их Кесселлу в снах, с каждым разом все настойчивее демонстрируя хозяину, сколь прекрасна власть. Камень отлично понимал, чего именно не хватает Кесселлу, некогда жалкому и ничтожному ученику чародея…

Кесселл, всю жизнь бывший не более чем мусором у ног надменных чародеев Лускана, не мог устоять перед заманчивой возможностью изменить положение вещей.

Сейчас ему представилась возможность реализовать свои мечты. Обладая столь мощным оружием – не уставал внушать ему Креншинибон, – он запросто подчинит своей воле людей долины, да и всех прочих, включая чародеев Небесной Башни. Они будут трепетать при одном лишь упоминании его имени.

Но торопиться не стоило. Несколько лет ушло на то, чтобы постичь все тонкости управления племенем гоблинов. Набравшись опыта, он без особого труда привел в долину второе племя. И все-таки подчинить своей воле десятки разных народов оказалось не так-то просто. И сложнее всего было сломить их извечную ненависть друг к другу. Кесселл собирал армию постепенно, принимаясь за порабощение очередного народа только тогда, когда он был уверен, что все предыдущие бесконечно преданы ему. Все шло отлично, и на днях ему удалось одновременно пригнать к стенам башни два непримиримо враждующих племени. Торга и Грок вступили под своды Кришал-Тири с единственным желанием – исхитриться прирезать друг друга так, чтобы не вызвать гнев своего господина. Однако после аудиенции они вышли наружу, обнявшись как старинные друзья, весело болтая о том, какие славные битвы им предстоят под знаменами Кесселла.

Акар откинулся на подушки и задумался. С каждым днем его армия становилась все более боеспособной. Ледяных исполинов он поставил во главе полков, огры составили костяк гвардии, вербиигам была отведена роль штурмового отряда, а тролли, свирепые, одним своим видом внушающие ужас тролли стали его личной стражей. Десять тысяч фанатично преданных своему господину гоблинов были призваны воплотить в жизнь его замысел.

– Акар Кесселл! – прокричал он, обращаясь к девушке, ухаживавшей за его длинными ногтями, не особо задумываясь над тем, что Креншинибон давным-давно лишил ее разума. – Слава тирану Долины Ледяного Ветра!

* * *

На юге, вдали от ледяной тундры, где у людей было больше свободного времени для отдыха и размышлений и труд не был продиктован необходимостью борьбы с природой, волшебники и чародеи вовсе не были редкостью. Истинные маги посвящали всю жизнь постижению искусства волшебства, ни на миг не забывая о возможных последствиях своих заклинаний. Обычно, если только их не охватывала опасная жажда власти, чародеи старались использовать свои навыки как можно аккуратнее, чтобы не нанести вреда ни себе, ни окружающим.

Однако недоучки, получившие колдовское знание по случаю, – либо найдя обрывок пергамента с заклинаниями, либо заполучив какой-нибудь магический предмет опытного чародея, – такие колдуны вызывали порой страшные бедствия. Именно это и случилось в ту ночь за тысячи миль от Акара Кесселла и его верного Креншинибона. Ученик чародея, подававший надежды молодой человек, каким-то образом раздобыл схему могущественного волшебного круга. Хорошенько поискав, он наткнулся и на свиток с заклинаниями, необходимыми для вызова духов. И вот в один прекрасный день ученик, охваченный жаждой власти, ухитрился найти в записках своего учителя настоящее имя некоего демона.

Юноша был одержим идеей вызвать и заставить служить себе какое-нибудь могущественное существо с иных уровней бытия. Учитель уже позволял ему при помощи маленьких ворот перемещать в этот мир летучих мышей и всякую мелкую живность, но при этом тщательно следил за соблюдением правил в надежде, что ученик поймет, какая опасность заключена в подобном колдовстве и как важно соблюдать необходимые меры предосторожности. Но эти опыты лишь разожгли в юноше желание самому и всерьез освоить искусство магии. Он уже не раз умолял учителя позволить ему попытаться вызвать настоящего демона, однако старый чародей полагал, что юноша еще не готов к такому испытанию.

Но юный колдун думал иначе. Магический круг был нарисован за один день. Юноша так торопился, что решил не тратить еще один день (а опытные волшебники порой тратили на это целую неделю), чтобы проверить руны и магические знаки. И уж тем более ему в голову не пришло сначала проверить круг, вызвав нечто более мелкое и безвредное.

И вот, быстро закончив все приготовления, он уселся в центр круга и принялся смотреть на огонь жаровни, которая была призвана служить воротами в неведомый Абисс. Собравшись с духом, он горделиво улыбнулся и вызвал демона.

Эррту, гигантский демон, внезапно услышал, как кто-то еле слышно произносит его имя на одном из далеких уровней. Прежде чудовище и внимания не обратило бы на столь слабый зов, голос вызывавшего звучал крайне неубедительно.

Но теперь Эррту был несказанно рад. Еще несколько лет назад демон почувствовал концентрацию силы на одном из чуждых ему уровней бытия и понял, что, по-видимому, именно там суждено закончиться его поискам, начатым тысячелетие назад. С тех пор демон сгорал от нетерпения, надеясь, что какой-нибудь чародей откроет ему дорогу в свой мир.

Ученик чародея почувствовал, что гипнотический танец языков пламени все более овладевает его вниманием. Вот они слились в нечто подобное пламени свечи, только во много раз сильнее, и пламя это, заплясав под жаровней, стало раскачиваться вперед-назад. Зачарованный этим танцем, юноша даже не заметил, как разрастается огонь.

Пламя поднималось все выше и выше, его мерцание усилилось, а цвет, постепенно меняясь, в конце концов сменился с ярко-красного на белый.

Вперед-назад. Вперед-назад.

Огонь бился в жаровне все быстрее и резче, постепенно собирая силы, необходимые для поддержки огромного существа, дрожавшего от нетерпения на противоположном краю пространства.

Вперед-назад. Вперед-назад.

Юноша взмок от напряжения. Он уже понял, что волшебная сила вышла из-под его контроля и теперь живет сама по себе. Он был бессилен что-либо сделать.

Вперед-назад. Вперед-назад.

Вот в пламени замаячил силуэт того, кого он вызывал, и спустя мгновение юноша уже мог различить огромные когтистые лапы и покрытые морщинистой кожей, совсем как у летучих мышей, крылья.

– Эррту! – выкрикнул юноша, как того требовал ритуал вызова. Он не сомневался, что это именно Эррту – одно из наиболее могущественных чудовищ, стоявшее в иерархии Абисса лишь немногим ниже верховных повелителей.

Вперед-назад. Вперед-назад.

Вот показалась огромная обезьянья голова, снабженная напоминавшими собачьи челюстями, из которых торчали необычайно крупные кабаньи клыки… Из пламени на юного чародея взирали большие, налитые кровью глаза. Ядовитая слюна монстра с шипением падала на угли жаровни.

Вперед-назад… Вперед-назад…

В какой-то момент пламя выросло до предела, и Эррту выступил вперед. Демон даже не остановился, чтобы познакомиться с охваченным ужасом молодым человеком, столь опрометчиво вызвавшим его, а сразу принялся кружить вдоль магического круга, пытаясь по колдовским знакам представить, насколько силен чародей.

Наконец юноша взял себя в руки. Ему удалось вызвать могучего демона! Вспомнив об этом, он вновь обрел уверенность в своих силах.

– Стань передо мной! – скомандовал он, решив, что управлять существом с низших уровней можно лишь силой.

Эррту и ухом не повел. Юноша рассердился.

– Ты подчинишься мне! – вскричал он. – Я вызвал тебя, и ты полностью в моей власти! Ты будешь делать все, что я пожелаю. А потом я, возможно, сжалюсь над тобой и отправлю тебя в твой презренный мир! А сейчас стань передо мной!

Юный чародей вел себя как господин. Его прямо-таки распирала гордость от сознания собственного могущества.

Разглядывая руны, Эррту быстро нашел ошибку, ошибку, означавшую, что он запросто может войти в круг…

И чародея не стало.

* * *

Проникая на Материальный уровень, Эррту всегда чувствовал прилив сил. И сейчас он без особого труда разобрался, в каком направлении следует вести поиски. Расправив могучие крылья, демон парил над городами людей, сея панику в сердцах тех, кому доводилось увидеть его. Но он знал, что и где искать, а потому ни на мгновение не останавливался, хотя в другое время с радостью насладился бы, наблюдая насмерть перепуганных людишек.

Эррту несся над пустынными равнинами, направляясь к северным пределам, к Средиземному Хребту, навстречу древнему оружию, которым он так жаждал обладать.

* * *

Кесселл почувствовал приближение демона задолго до того, как его воины взвыли от ужаса, заметив мечущуюся по небу черную тень. Креншинибон, всем своим существом ненавидевший чудовище, преследовавшее его в течение многих тысячелетий, вовремя предупредил своего хозяина.

Кесселл был спокоен. Он не сомневался, что, находясь за стенами своей башни, он неуязвим даже для такого чудовища, как Эррту. И, кроме всего прочего, он обладал одним важным преимуществом: волшебный камень принадлежал ему по праву. Сейчас их души были объединены общей целью, и, подобно остальным многочисленным предметам, созданным на заре этого мира, Креншинибон нельзя было силой отобрать у того, кому он принадлежал. Эррту, желая обладать камнем, ни за что не решится напасть на Кесселла, опасаясь тем самым вызвать гнев Креншинибона.

Ядовитая слюна ручьем потекла на снег из пасти демона, когда он увидел башню, точную копию камня.

– Сколько лет прошло! – радостно взвыл он. Будучи обитателем нематериального мира, Эррту четко видел вход в башню, хотя ни гоблинам, ни даже гораздо более смышленым исполинам это было недоступно.

Чародей, окруженный троллями-телохранителями, поджидал Эррту в главном зале Кришал-Тири, на первом этаже башни. Он прекрасно понимал, что в схватке с огнедышащим драконом от троллей будет мало толку. Однако они были нужны ему, чтобы усилить впечатление, которое он собирался произвести на чудовище. Кесселл знал, что он запросто может зашвырнуть демона назад – туда, откуда тот прибыл, но сейчас у него созрел новый план, как обычно, ненавязчиво навеянный Креншинибоном.

Демон может пригодиться.

Эррту протиснулся в башню и застыл от изумления. Зная, в какой глуши находится Креншинибон, он ожидал, что камень попадет в руки орка или, может быть, ледяного исполина. Эррту надеялся уговорить или попросту запугать обладающего камнем тугодума. Вид одетого в роскошную мантию человека, судя по горделивой осанке даже мага, смешал его замыслы.

– Приветствую тебя, могущественный демон, – вкрадчиво произнес Кесселл, отвешивая почтительный поклон. – Добро пожаловать в мое скромное жилище.

Эррту жутко зарычал и бросился вперед. Его обуяли дикая злоба и зависть к этому жалкому человечку. Демон напрочь забыл о последствиях, которые ожидают того, кто рискнет напасть на обладателя хрустального камня.

Но Креншинибон был начеку.

Внезапно стены дома вспыхнули дюжиной солнц, и демон, в страхе зажмурив глаза, застыл на месте. Свет в то же мгновение исчез, но Эррту так и остался стоять, не решаясь вновь напасть на чародея.

Кесселл самодовольно усмехнулся. Камень не подвел его. Когда чародей заговорил вновь, голос его зазвучал уверенно и жестко.

– Я знаю, что ты пришел за этим, – произнес он, вытаскивая из складок своей мантии магический камень. Глаза Эррту сузились, он стоял молча, не в силах оторвать взгляд от предмета, которым так жаждал обладать. – Но тебе не удастся заполучить его, – сказал Кесселл, возвращая камень на место. – Он мой, я нашел его, и твои попытки завладеть им будут ему не по нраву! – Кесселл искренне упивался беспомощностью демона, ему ужасно хотелось подольше помучить своего незадачливого соперника.

«Хватит!» – внезапно предупредил его внутренний голос, который, как он начал подозревать в последнее время, был не чем иным, как воплощением недремлющего сознания камня.

– Не твое дело! – громко сказал Кесселл. Эррту быстро осмотрелся по сторонам, пытаясь сообразить, к кому обращается чародей. Уж, конечно, не к троллям… Так и не поняв, в чем дело, демон на всякий случай пробормотал несколько заклинаний, которые были призваны защитить его от неожиданного нападения.

«Ты глумишься над опасным противником, – настаивал камень. – Я защитил тебя от демона, а ты упорствуешь и продолжаешь настраивать против себя существо, которое способно стать твоим верным соратником!»

Как всегда бывало в таких случаях, Кесселл немного поразмыслил и пришел к выводу, что, возможно, Креншинибон прав.

Тем временем Эррту всерьез задумался над сложившейся ситуацией. Убить этого человека ему вряд ли удастся, хотя он сделал бы это с огромным наслаждением. Но и уходить без камня, отказываясь от достижения цели, к которой он стремился в течение многих веков, ему тоже не хотелось.

У меня есть предложение. Мне кажется, оно тебя заинтересует, – вкрадчивым голосом проговорил Кесселл, стараясь не обращать внимания на кровожадные взгляды, которые то и дело бросал на него демон. – Оставайся со мной и бери на себя командование армией! С таким полководцем, при нашей с Креншинибоном поддержке, воины пройдут по долине подобно урагану.

– Служить тебе? – расхохотался Эррту. – Нет, человек, никогда. Ведь ты же не имеешь власти надо мной.

– Ты ошибаешься, – возразил Кесселл. – Подумай об этом не как о службе, а как о возможности принять участие в походе, который сулит небывалые разрушения и завоевания! Я настолько уважаю тебя, великий демон, что у меня нет ни малейшего желания считать себя твоим хозяином.

Креншинибон, умело влияя на сознание Кесселла, полностью овладел ситуацией. Эррту вдруг расслабился, и это свидетельствовало о том, что предложение чародея его заинтересовало.

– Подумай о том, что сулит тебе наш союз, – продолжал Кесселл. – Человеческая жизнь не более чем миг по сравнению с твоим, по сути дела, вечным существованием. И кто, по-твоему, будет обладать камнем, когда не станет Акара Кесселла?

Эррту злорадно усмехнулся и склонился в почтительном поклоне.

– Как я могу отклонить столь великодушное предложение? – проскрежетал он в ответ своим жутким, нечеловеческим голосом. – Поведай же мне, о чародей, какие славные подвиги нам предстоят?

Кесселл едва удержался от того, чтобы пуститься в пляс. Формирование армии завершилось.

Он приобрел великолепного полководца.