Текст книги "Магический кристалл [Хрустальный осколок]"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Ему снилось, как он силой колдовства порабощает племена гоблинов, с легкостью заставляя их играть роль дворцовой свиты и выполнять свои малейшие прихоти… Проснувшись, Кесселл припомнил свой сон и решил, что идея совсем неплоха.

Чуть позже он отправился осматривать помещения третьего этажа и обнаружил там зал, полный самых невероятных приспособлений для колдовства. В какой-то момент Кесселл почувствовал, что пришло время сделать определенные движения руками и произнести ряд заклинаний, которые, как ему показалось, он некогда слышал от Моркая. Выполнив задуманное, он с удивлением обнаружил, что одно из зеркал, в изобилии висевших по стенам, окуталось легкой дымкой. Затем дымка рассеялась и изображение прояснилось.

Кесселл узнал показавшуюся в зеркале местность. Это была долина, которую они проезжали, держа путь в горы, где Эльделак, Дендибар Пестрый и остальные подло бросили его, обрекая на верную смерть.

По долине сновало множество гоблинов. Они явно были заняты обустройством лагеря. «Скорее всего кочевники», – подумал Кесселл: собираясь в поход, воины редко брали с собой женщин и детей. Склоны гор были испещрены выходами из пещер, но тех явно было недостаточно, чтобы дать приют всем желающим: племенам орков, гоблинов, огров и прочим, еще более воинственным монстрам. В долине шла непрерывная борьба за обладание жилищами, и малочисленные по сравнению с прочими племена гоблинов зачастую оставались без крова, а снаружи, за пределами долины, их ждали смерть или рабство.

«Как это кстати», – подумал Кесселл, размышляя, был ли его сон случайным совпадением или мудрым пророчеством. Внезапно его охватил новый порыв колдовской силы, и он, опять не вполне осознавая свои действия, пристально глядя в зеркало, послал гоблинам мысленное сообщение. Эффект оказался поистине ошеломляющим.

Гоблины, все как один, дружно повернулись в его сторону. Они явно были напуганы воздействием неведомой силы. Воины инстинктивно схватились за палицы и каменные топоры, а женщины и дети опрометью бросились за спины мужчин.

Один крупный гоблин, судя по всему вождь племени, осторожно сделал несколько шагов вперед.

Кесселл озадаченно потер подбородок и начал прикидывать, сколь велика его сила внушения.

– Придите ко мне! – обратился он к предводителю гоблинов. – И не вздумайте сопротивляться!

* * *

Спустя некоторое время племя гоблинов в полном составе появилось на некотором отдалении от башни. Судя по их лицам, они никак не могли взять в толк, что происходит. Кесселл позволил им немного полюбоваться великолепием своего жилища, после чего снова обратился к вождю и мысленно приказал ему подойти к Кришал-Тири.

Огромный гоблин отделился от толпы соплеменников и неверным шагом подошел к основанию башни. Дверей он не видел, поскольку вход в Кришал-Тири оставался невидимым для всех обитателей этого мира за исключением тех, кому Креншинибон или его владелец позволяли войти внутрь.

Кесселл провел дрожащего от страха гоблина на первый этаж. Оказавшись внутри, вождь испуганно стрелял глазами по сторонам, пытаясь обнаружить признаки присутствия сверхъестественной силы, заставившей его прийти сюда и позволившей попасть внутрь ослепительного кристалла.

Чародей (титул этот теперь по праву принадлежал обладателю Креншинибона) заставил гоблина еще некоторое время томиться в ожидании, и это лишь усилило страх дикаря. Наконец Кесселл внезапно предстал перед ним, выйдя на лестничную площадку через потайную зеркальную дверь. Надменно взглянув на полумертвого от страха гоблина, он торжествующе расхохотался.

Увидев Кесселла, гоблин задрожал еще сильнее. Легким усилием воли чародей заставил его броситься на колени.

– Тебе известно, кто я? – громогласно спросил Кесселл жалобно скулящего вождя.

Ответ, вырванный из уст гоблина неведомой силой, последовал незамедлительно:

– Ты наш повелитель!

Глава 5
КОГДА-НИБУДЬ

Бренор размеренным шагом поднимался по каменистому склону холма. Его ноги, казалось, сами находили надежную опору. И в этом не было ничего удивительного, он частенько забирался сюда, на самую высокую вершину южного склона долины дворфов. Жители Десяти Городов привыкли наблюдать его в задумчивости стоящим на макушке холма и даже окрестили это нагромождение валунов в его честь Подъемом Бренора. Чуть ниже места, где он сейчас стоял, виднелись огни Термалэйна, за которым простиралась обширная водная гладь Мир Дуальдона, расцвеченная неторопливо раскачивающимися фонарями рыбацких лодок.

Дворф гордо возвышался над тундрой. Звездное небо сверкало, будто отполированное ледяным ветром, поднявшимся сразу после захода солнца, и временами Бренору казалось, что он безмятежно парит в небесах.

Он приходил сюда, чтобы остаться наедине с самим собой, и воспоминания неизменно уносили его на далекую родину. Мифрил Халл – земля его отцов и праотцев, где величаво струили свои воды огромные реки и молоты дворфов день-деньской звенели в кузницах, воздавая хвалу Морадину и Думатойну. Бренор был еще безусым юнцом, когда его народ дерзнул слишком углубиться в недра земли в поисках руды и был безжалостно изгнан с насиженных мест темными силами мрачных пещер. Сейчас Бренор был старейшим из уцелевших в той войне, последним, кто воочию видел несметные богатства Мифрил Халла.

А тогда дворфы-изгнанники остановили свой выбор на скалистой долине, расположенной меж двух северных озер, и стали первым после варваров народом, пустившим корни в Долине Ледяного Ветра.

Их клан представлял собой жалкие остатки некогда могучего народа. В сущности они были не более чем кучкой бродяг, сломленных потерей родины и богатств, нажитых многовековым трудом. Со временем их становилось все меньше и меньше, старики умирали в печали и скорби о былом. И хотя здесь рудники приносили неплохой доход, видно, такова уж была их судьба – навеки исчезнуть с лица земли, не оставив о себе даже памяти.

Впрочем, когда Десять Городов стали разрастаться, удача сопутствовала дворфам. Их долина располагалась чуть севернее Брин Шандера, примерно на таком же расстоянии от столицы, как рыбацкие городки, и люди, постоянно враждовавшие между собой или на время объединявшиеся, чтобы дать отпор захватчикам, с радостью покупали доспехи и оружие, сработанные искусными руками дворфов.

Но даже сейчас, когда его клан был вроде бы на подъеме, Бренор мучительно тосковал по былым временам. Жизнь в долине Десяти Городов он расценивал лишь как привал на пути к решению главной задачи – возвращению в Мифрил Халл.

– Не самая теплая ночь для того, чтобы торчать на скале, а, старина? – послышался голос из-за спины.

Дворф обернулся навстречу Дзирту До'Урдену, хотя прекрасно понимал, что разглядеть эльфа на фоне черного силуэта Пирамиды Кельвина ему не удастся. Отсюда, с вершины холма, гора представлялась единственной вершиной, вносившей разнообразие в монотонный пейзаж долины. Гора называлась так странно из-за того, что напоминала сложенный разумными существами курган. Одна из легенд гласила, что это и в самом деле древний могильник. В отличие от горы долина, где обитали варвары, не напоминала вообще ничего. Вокруг, куда ни кинь взгляд, простиралась однообразно голая, безжизненная тундра. Правда, их долина была густо усыпана огромными валунами и обломками скал, что наравне с Пирамидой Кельвина делало ее поистине уникальным местом. Можно было подумать, что в момент зарождения мира создатель ошибся и мимоходом случайно просыпал эти камни на плоскую поверхность Долины Ледяного Ветра.

Дзирт заметил, как блестят глаза друга.

– Ты опять пытаешься разглядеть то, что видно лишь твоей памяти, – сказал он, прекрасно зная об одержимости дворфа идеей возвращения на родину.

– Я еще увижу свою землю, – отвечал Бренор. – Мы вернемся туда, эльф!

– Но ведь мы не знаем даже дороги туда.

– Дорогу можно найти, – упрямо сказал дворф. И добавил: – Если хорошо искать.

– Когда-нибудь… в один прекрасный день… – улыбнулся Дзирт.

С тех пор как они с Бренором стали друзьями, эльф неустанно, впрочем вполне беззлобно, изводил приятеля разговорами о том, как они отправятся на поиски Мифрил Халла. В душе Дзирт считал это совершенно бессмысленной затеей. С кем бы он об этом ни заговаривал, никто толком не мог подсказать или хотя бы намекнуть, в каких краях следует искать древнюю родину дворфов, а сам Бренор мог припомнить лишь размытые силуэты каких-то серебристых холмов. И все-таки эльф тепло относился к навязчивой идее друга, и потому каждый раз, когда Бренор заговаривал о Мифрил Халле, Дзирт неизменно отвечал, что «да, конечно, когда-нибудь».

– Но сейчас у нас есть куда более важные дела, – напомнил другу эльф. Днем на общем собрании дворфов он уже подробно поведал о своих наблюдениях.

– Значит, ты уверен, что они нагрянут? – спросил Бренор.

– Да, на этот раз они настроены так решительно, что мимоходом могут сравнять с землей и Пирамиду Кельвина, – ответил Дзирт, выйдя из тени и встав рядом с другом. – И если Десять Городов не объединятся, чтобы противостоять их натиску, люди обречены.

Бренор присел и обратил взор в сторону далеких огней Брин Шандера.

– Нет, эти тупицы ни за что не объединятся.

– Все возможно, если твои дворфы попытаются их убедить.

– Нет, – проворчал Бренор. – Но если они выступят единым фронтом, мы будем драться на их стороне, и тогда мне жаль несчастных варваров! Иди, говори с ними, если хочешь. Я от души пожелаю тебе удачи, но мы их увещевать не будем! Поглядим, хватит ли ума у этих рыболовов.

Дзирт лишь горько усмехнулся. Обоим было известно, что мало того, что эльфу никто не поверит, – его, скорее всего, даже и слушать не станут. Разве только в Одиноком Лесу, да и то лишь потому, что там их друг Реджис занимает почетный пост выборного представителя. Бренор заметил, как сник эльф; ему тоже стало грустно, хотя он и видел, что Дзирт старается не подавать вида.

– Люди обязаны тебе столь многим, что даже неспособны это осознать, – сказал дворф и повернулся к другу.

– Они так не считают.

Бренор покачал головой.

– Тогда какое тебе до них дело? – вспылил он. – Вечно ты заботишься о тех, кому на тебя наплевать. Или, может, ты в долгу перед ними?

Не зная, что ответить на это, Дзирт лишь пожал плечами. Когда он только пришел на эту землю, единственным, кто встретил его приветливо, был Реджис. Дзирт частенько сопровождал хафлинга в полных опасности поездках в Брин Шандер, когда Реджис отправлялся в столицу по торговым делам или на заседания Совета. Да они и познакомились в тундре. Реджис тогда, помнится, попытался удрать от Дзирта, который слыл жутким монстром. К счастью для обоих, Реджис оказался хафлингом, а этот народ отличался на редкость доброжелательным нравом и способностью думать самостоятельно. Они быстро подружились.

Но до сих пор Реджис и дворфы оставались здесь единственными, кто считал эльфа своим другом.

– Я и сам не знаю, какое мне дело до всей этой истории, – честно признался эльф. – Возможно, их судьба волнует меня потому, что я стараюсь не быть похожим на своих соплеменников, – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Бренору. – А может быть, это из-за того, что я и впрямь не такой, как другие эльфы. Может быть, вы, живущие на поверхности, мне ближе, чем собственный народ… На это мне, по крайней мере, очень хотелось бы надеяться. Я не могу оставаться безучастным. И согласись, что в этом ты не очень отличаешься от меня, Бренор Боевой Топор. Лишись мы этого чувства – и наша жизнь опустеет…

Бренор недоверчиво покосился на эльфа.

– Возможно, ты не хочешь признаться в этом мне, однако себя-то не обманешь.

– Бах! – фыркнул Бренор. – Конечно же, их судьба меня волнует. Надо же моему народу с кем-то торговать!

– Не упрямься, – улыбнулся Дзирт. – А Кэтти-бри? – продолжал он. – Что ты скажешь о девочке, осиротевшей несколько лет назад после одного из набегов варваров на Термалэйн? Кто взял ее к себе и растит как собственную дочь? – Бренор был несказанно рад тому, что ночная тьма скрывает румянец, густо заливший его щеки. – Она ведь все еще живет у тебя, хотя запросто могла бы вернуться к людям. Может, все дело в том, что ты продолжаешь заботиться о ней, а, суровый дворф?

– Ладно, закрой рот, – проворчал Бренор. – Девчонка просто прислуживает в моем доме, мне действительно легче управляться с хозяйством, когда она рядом. Только не пытайся выдавить из меня слезу напоминаниями о том, что я когда-то позаботился о ней!

– Упрямый болван! – снова сказал эльф, на этот раз громче, чем в первый раз. Теперь у него оставался последний аргумент. – А как тогда насчет меня, а? Ведь дворфы обычно не очень-то жалуют даже светлых эльфов, не говоря уж о темных. Чем ты объяснишь дружеские чувства ко мне? Ведь я не могу ничего предложить тебе взамен, кроме собственной дружбы. Так какое тебе дело до меня?

– Ну… ты порой приносишь интересные новости и… – Поняв, что Дзирт все-таки загнал его в угол, Бренор умолк на полуслове.

И эльф не стал продолжать разговор.

Друзья молча смотрели, как один за другим гаснут огни Брин Шандера.

Несмотря на свою внешнюю суровость, Бренор был тонко чувствующей натурой и в душе не мог не признать, что кое в чем эльф прав: ему действительно была небезразлична судьба людей, живших на берегах трех озер.

– Ну и что ты собираешься делать? – спросил он после долгого раздумья.

– Я намерен предупредить их, – ответил Дзирт. – Мне кажется, что ты, Бренор, несколько недооцениваешь своих соседей. На самом деле они сделаны не из такого мягкого теста, как это может показаться на первый взгляд.

– Согласен, – сказал дворф. – Но мне не по душе их нрав. Не проходит и дня, чтобы на озерах не вспыхнула потасовка. И все из-за какой-то вонючей рыбы. Они отсиживаются за стенами городов, а гоблины, пользуясь этим, легко расправляются с жителями мелких деревень! Пусть сначала они докажут, что способны драться за общее дело!

Дзирт не мог не признать, что Бренор на редкость точно описал повадки рыбаков. В последние несколько лет костяная форель ушла на глубины, ее стало гораздо труднее добывать, и между людьми развернулось острейшее соперничество. Города находили общий язык с превеликой неохотой, ведь каждый только и мечтал о том, чтобы обставить соседей.

– Через два дня в Брин Шандере состоится Совет, – сказал Дзирт. – Я уверен, что время еще есть. Хотя промедление смерти подобно, однако я не думаю, что нам удастся свести представителей городов хотя бы днем раньше. Да к тому же нужно время, чтобы как следует растолковать Реджису, как убедить остальных выборных: ведь именно им предстоит взвалить на себя бремя командования армией.

– Это Пузатый-то их убедит? – фыркнул Бренор, назвав Реджиса шутливой кличкой, которой некогда наградил его за неуемный аппетит. – Да ведь он заседает в Совете лишь для того, чтобы лишний раз хорошенько набить брюхо! Они прислушаются к его словам не больше, чем к своим собственным, эльф!

– Ты недооцениваешь хафлинга даже больше, чем обитателей Десяти Городов, – заметил Дзирт. – Не забывай, что у него есть камень.

– Бах! Искусно ограненная безделушка, и не больше того, – настаивал Бренор. – Я видел его не раз, но он никак на меня не повлиял.

– Волшебство – крайне тонкая штука и, возможно, недостаточно мощная, чтобы проникнуть под твой крепкий череп, – расхохотался Дзирт. – Но рубин действительно таит в себе самую настоящую магию. Я ясно вижу это, и мне известна история камня. С его помощью Реджис способен воздействовать на Совет в гораздо большей степени, чем ты можешь допустить. Не будем терять надежду, тем более что некоторые из членов Совета могут выступить против союза либо в силу своего дурацкого, самонадеянного стремления к полной независимости, либо полагая, что набеги варваров на соседние города пойдут на пользу их собственным общинам. Брин Шандер, конечно, ключевой город, но столица с большей охотой заключит союз, если сначала это сделает, например, Таргос.

– Думаю, что Истхейвен не останется в стороне, они всегда были сторонниками объединения.

– И Одинокий Лес тоже, ведь от их имени будет говорить Реджис. А вот выборный от Таргоса, Кемп, наверняка будет считать, что они смогут отсидеться за крепостной стеной, в то время как Термалэйн вряд ли будет обрадован тем, что ему придется первому встретить варваров.

– Да, Таргос вряд ли вступит в союз, в котором окажется Термалэйн. И еще, эльф, без поддержки Таргоса трудновато будет убедить представителей Конига и Диневала!

– Для этого-то и нужен Реджис, – объяснил Дзирт. – Уверяю тебя, что его рубин способен творить чудеса.

– Опять ты об этом камне, – усмехнулся Бренор. – Но Пузатый говорил, что у Магистра его гильдии таких камней было целых двенадцать. Не верится мне, что волшебные камни попадаются сразу дюжинами!

– Реджис говорил, что у Магистра было двенадцать похожих камней, – поправил его Дзирт. – Если хочешь знать, хафлинг понятия не имел, все двенадцать или лишь какой-то один были волшебными.

Тогда почему это Магистр подарил Пузатому именно волшебный камень?

Дзирт оставил вопрос без ответа, но по его красноречивому молчанию Бренор вскоре сам пришел к очевидному выводу. Реджис имел слабость не оставлять без внимания чужие вещи, и хотя хафлинг рассказывал, что камень достался ему в подарок…

Глава 6
БРИН ШАНДЕР

Брин Шандер резко отличался от остальных поселений в Десяти Городах. Его флаг гордо реял на вершине холма, расположенного в центре тундры примерно на равном расстоянии от всех трех озер, чуть к югу от долины дворфов. У города не было ни кораблей, ни пристаней на озерах, но все равно Брин Шандер по праву являлся не только административным, но и торговым центром долины.

Сюда направлялись торговые караваны из Лускана, сюда приносили свой товар дворфы, здесь жили наиболее искусные ремесленники и резчики по кости. Процветание прочих городов зависело не только от количества добытой рыбы, но и от близости к Брин Шандеру. Именно поэтому Термалэйн и Таргос, расположенные на юго-восточных берегах Мир Дуальдона, а также Кер-Кониг и Кер-Диневал, стоявшие на западных берегах Лек Деннишира, – эти четыре города, находившиеся на расстоянии не более одного дня пути от столицы, играли заметную роль в жизни долины.

Брин Шандер был окружен высокой крепостной стеной. Находившиеся внутри приземистые деревянные домики мало чем отличались от подобных построек в других городах за исключением, пожалуй, того, что стояли гораздо теснее. Здесь под одной крышей зачастую жили по нескольку семей. Хотя Брин Шандер и был в известной степени перенаселен, от остальных городов он отличался гораздо большей цивилизованностью, в нем было куда больше порядка.

Проходя сквозь окованные железом северные ворота столицы, Реджис всякий раз с наслаждением вдыхал встречавшие его ароматы и прислушивался к звукам большого города. Конечно, нельзя было сравнивать Брин Шандер с гигантскими мегаполисами юга, однако шум и суета рынков и изобилие лавок неизменно наталкивали его на воспоминания о Калимпорте. И в точности как и там, люди на улицах Брин Шандера представляли все без исключения народы, обитавшие в долине. Высокие темнокожие жители тундры сновали среди бледнолицых путешественников, и зычные голоса смуглых южан смешивались с грубой отрывистой речью горцев, когда они, сидя за столами многочисленных кабачков, похвалялись друг перед другом захватывающими дух историями любовных приключений и воинской доблести.

Реджис не переставал удивляться тому, как схожи шумы больших городов. Стоило ему лишь на мгновение закрыть глаза, идя по одной из узких улочек Брин Шандера, и воображение тут же переносило его в милый сердцу Калимпорт.

Впрочем, на этот раз у хафлинга было столь важное дело, что шум большого города не вызывал у него обычного возбуждения. Реджис был напуган мрачными новостями темного эльфа и волновался из-за того, что именно ему придется доложить их Совету.

Уклонившись от шумного торгового района, Реджис миновал особняк Кассиуса, выборного представителя от Брин Шандера. Это здание было, пожалуй, самым крупным и, вне всякого сомнения, наиболее роскошным из всех строений Десяти Городов. Его фасад был украшен внушительной колоннадой, а стены покрывала искусная резьба. Первоначально здание предназначалось для заседаний членов Совета, но по мере того как этот орган утрачивал свою ведущую роль в общественной жизни Десяти Городов, Кассиус, будучи тонким дипломатом и действуя методом кнута и пряника, повел дело так, что со временем дом этот стал его личной резиденцией, а заседания Совета стали проводиться в очень кстати освободившемся на окраине складе. Некоторые выборные пытались было протестовать, но если жители остальных городов время от времени и изыскивали средства воздействовать на Брин Шандер, когда речь шла о принципиальных вопросах, то место проведения заседаний Совета их мало интересовало. Кассиус прекрасно понимал важность Брин Шандера для прочих городов и умело пользовался этим для усиления своего влияния. Гвардия Брин Шандера легко могла противостоять объединенным войскам остальных городов, а офицеры Кассиуса пользовались исключительной монополией на установление торговых связей с южанами. Представители других городов, конечно, могли бы спорить и требовать возвращения заседаний Совета на прежнее место, однако, в силу зависимости от столицы, они никогда не решились бы выступить лично против Кассиуса.

Реджис появился в зале заседаний последним. Бросив взгляд на девятерых сидевших за столом выборных представителей, он вдруг в который уже раз смутно почувствовал себя здесь лишним. На самом-то деле его выбрали представителем от Одинокого Леса главным образом потому, что желающих больше не нашлось, в то время как его коллеги из других городов оказались в Совете благодаря множеству заслуг и героических поступков. Это были настоящие лидеры своих общин, люди, делавшие все возможное для процветания и повышения обороноспособности городов. Все они были испытанными бойцами – ведь гоблины и варвары посещали Десять Городов едва ли не чаще, чем на небе появлялось солнце. Для того чтобы выжить в долине, необходимо было уметь драться, и члены Совета действительно были доблестными воинами.

Реджису еще не доводилось выступать на Совете. Его маленький Одинокий Лес, расположенный в небольшом пихтовом лесу, никогда и никого ни о чем не просил. А учитывая его малочисленный рыболовный флот, остальные три города, делившие с ним Мир Дуальдон, никогда не предъявляли к нему претензий. Присутствуя на Совете, Реджис не особенно торопился высказывать свое мнение, ну разве что в ходе голосования, да и то всегда отдавал свой голос в пользу всеобщего согласия. В случае если мнения разделялись, Реджис всегда был на стороне Кассиуса. Выступая в поддержку Брин Шандера, ошибиться было невозможно.

Сегодня Реджис чувствовал себя подавленно. Те страшные вести, которые он собирался изложить, несомненно вызовут град насмешек и язвительных замечаний. Хафлинг глянул в сторону двух наиболее влиятельных выборных. Кассиус – представитель Брин Шандера – и Кемп – выборный от Таргоса – непринужденно болтали, сидя во главе массивного прямоугольного стола. Кемп был невысок ростом, но отличался плотным телосложением. Узловатые мускулистые руки выдавали в нем жителя пограничного городка. Кемп был известен суровым нравом, внушавшим страх как врагам, так и друзьям.

В противоположность ему Кассиуса никак нельзя было принять за доблестного воина. Тщедушная фигура, коротко подстриженные седые волосы, начисто лишенное растительности лицо… Его большие ясные синие глаза прямо-таки лучились. И все-таки любой, кому доводилось повидать его с мечом в руке во главе своих отрядов на поле боя, никогда не усомнился бы в его воинском мастерстве и храбрости. Реджис относился к нему с искренним уважением и тем не менее всегда проявлял осторожность.

– Внимание! – объявил наконец Кассиус, ударив молотком по столу.

По традиции председательствующий всегда открывал Совет, зачитывая длинный список титулов присутствующих. Изначально эта церемония была придумана, чтобы придать Совету значительность, и впечатляла в основном посланцев мелких поселков, которые иногда приезжали, чтобы выступить от лица своих общин. Сейчас же, с уменьшением общественной роли Совета как такового, формальное представление присутствующих лишь затягивало заседание, что крайне раздражало выборных. Поэтому раз за разом вводная часть все более сокращалась.

Закончив чтение, Кассиус перешел к основным вопросам.

– Первый вопрос повестки дня, – объявил он, даже не глянув в лежащие перед ним бумаги, – касается территориального спора между Кер-Конигом и Кер-Диневалом о разделе вод Лек Деннишира. Я вижу, что Дорим Лугар из Кер-Конига привез документы, о которых шла речь в прошлый раз. Поэтому предоставляю слово ему.

Дорим Лугар, смуглый худощавый человек с вечно бегающими глазками, выскочил из своего кресла.

– У меня в руках, – заявил он, сжимая в кулаке свиток старинного пергамента, – исходное соглашение между Кер-Конигом и Кер-Диневалом, подписанное полномочными представителями обоих городов. – С этими словами он ткнул пальцем в сторону представителя от Кер-Диневала: – Тут стоит и ваша подпись, Енсин Брент!

– Соглашение подписано во времена вечной дружбы, – парировал Брент, золотоволосый молодой человек с удивительно простодушным выражением лица, которое нередко позволяло ему легко обводить вокруг пальца людей, считавших его наивным. – Разверни свиток, уважаемый Лугар, и позволь Совету ознакомиться с ним. Пусть уважаемые выборные представители сами убедятся, что в договоре даже не упоминается Истхейвен, а это чрезвычайно важный в данном случае момент. – Сказав это, Брент обернулся к присутствующим. – В то время, когда подписывался договор о разделе озера, Истхейвен и поселком-то назвать было нельзя, – в который уже раз объяснил он. – Тогда у них еще не было ни одной лодки.

– Уважаемые коллеги! – взвыл Дорим Лугар, вырвав выборных из сонного оцепенения, которое уже начало охватывать зал. Спор продолжался в течение уже четырех заседаний, и ни одна из сторон так до сих пор и не добилась перевеса. Вопрос этот был абсолютно безразличен всем, кроме представителей от Конига, Диневала и Истхейвена.

– Вне всякого сомнения, Кер-Кониг не может нести ответственность за возникновение Истхейвена, – сказал Дорим Лугар. – Кто мог предположить, что они построят Восточный Путь? – задал он риторический вопрос, имея в виду дорогу, проложенную от Истхейвена к Брин Шандеру. Как показало время, это было мудрым решением и сильно способствовало развитию городка, расположенного на юго-восточном берегу Лек Деннишира. Соединив преимущество удаленности от основного мира с легкостью перевозки грузов, которую давала дорога, Истхейвен стал одним из наиболее быстро развивающихся поселений Десяти Городов. В настоящее время его флот по численности не уступал флоту Кер-Диневала.

– И в самом деле, этого никто не мог предвидеть, – сказал Енсин Брент. – Совершенно очевидно, что рост Истхейвена поставил Кер-Диневал в условия жесткой конкуренции за наиболее ценные в промысловом отношении участки озера и лишил возможности свободно распоряжаться его северной половиной. И при этом Кер-Кониг нагло отказывается пересматривать условия договора, что совершенно необходимо для восстановления равных прав! Мы не можем развиваться в таких условиях!

Реджис понял, что надо действовать, пока спор между Брентом и Лугаром не вышел из-под контроля. Два предыдущих заседания были перенесены из-за того, что дискуссия становилась неуправляемой. Сейчас Реджис ни в коем случае не мог допустить, чтобы Совет прервался до того, как он сделает сообщение о готовящемся нашествии варваров. Он чуть помедлил, еще раз все взвесил и окончательно понял, что отвертеться от возложенной на него миссии вряд ли удастся. Вдобавок, если он промолчит, весь этот чудесный мир рухнет. Несмотря на все уверения Дзирта, Реджис все-таки сильно сомневался в колдовских чарах своего камня. Хотя следовало признать, что благодаря поддержке Дзирта он почти полностью избавился от извечной неуверенности, присущей всем, кто невелик ростом.

Реджис стиснул лежавший перед ним на столе деревянный молоточек. Его рукоятка непривычно неловко легла в руку, и хафлинг запоздало сообразил, что ему еще ни разу не приходилось пользоваться этим инструментом в зале заседаний. Он легонько постучал по столу, но присутствующие были настолько захвачены словесной дуэлью между Лугаром и Брентом, что на Реджиса никто не обратил внимания. Тогда, вновь напомнив себе о чрезвычайной важности того, что он должен сказать, Реджис размахнулся и что было сил ударил молотком по столу.

Это подействовало. Выборные представители дружно повернулись в его сторону и все как один застыли в изумлении.

Кассиус грохнул об стол своим молотком.

– Слова просит представитель… э-э, представитель от Одинокого Леса, – сказал он. По его не вполне уверенному тону Реджис понял, что председатель сомневается, стоит ли вообще давать ему слово.

– Уважаемые коллеги, – еле слышно пискнул Реджис. – При всем уважении к вопросу спора между Кер-Диневалом и Кер-Конигом я считаю, что у нас есть более серьезная тема для обсуждения.

Енсин Брент и Дорим Лугар оторопели. Они были взбешены тем, что их так бесцеремонно прервали, однако остальные внимательно слушали хафлинга.

«Неплохое начало, – подумал Реджис, – похоже, я полностью завладел их вниманием». Он откашлялся и постарался говорить громче.

– У меня есть сведения, что племена варваров объединили свои полчища и собираются напасть на Десять Городов! – Хотя Реджис пытался передать весь драматизм ситуации, замолчав, он увидел перед собой девять явно скучающих разочарованных лиц. – Если мы не заключим союз, – продолжал хафлинг срывающимся от волнения голосом, – толпы варваров сметут наши города один за другим, безжалостно убивая всех и каждого, кто решится противостоять им!

– Уважаемый коллега, – снисходительно произнес Кассиус. – Мы неоднократно сталкивались с набегами варваров раньше. Не думаю, что стоит…

– Но сейчас, – повысил голос Реджис, – все племена варваров объединились в одну огромную армию! В прошлых набегах отдельные племена нападали на какой-либо город, и мы легко отражали их атаки. А сейчас… как, скажите на милость, Термалэйн, Кер-Кониг или даже Брин Шандер смогут в одиночку противостоять орде варваров, собравшихся со всей Долины Ледяного Ветра?

Некоторые выборные, откинувшись в креслах, задумались над словами хафлинга. Остальные возбужденно заговорили между собой, выражая как явную озабоченность, так и насмешливое недоверие. В конце концов Кассиус, призывая Совет к спокойствию, вновь стукнул молотком об стол.