Текст книги "Миры Роберта Хайнлайна. Книга 3"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

14
Цивилизация

Достопочтенный Родерик Л. Уокер, мэр Каупертауна, глава суверенной планеты GO—73901-11 (по каталогу Лимы), главнокомандующий вооруженными силами, главный судья и Защитник Свобод отдыхал у порога мэрии. При этом он почесывался и раздумывал, не попросить ли кого-нибудь снова подрезать ему волосы – ощущение было такое, будто у него завелись вши, только на этой планете вши не водились.

Напротив сидела на корточках мисс Каролина Беатрис Мшийени, его первый заместитель и менеджер поселения.

– Родди, я им говорила уже тысячу раз – и никакого толку. Грязи от этой семейки больше, чем от всех остальных вместе. Видел бы ты, что у них творилось сегодня утром! Помои прямо у порога дома… Мухи!

– Я видел.

– Что прикажешь делать? Вот если бы ты разрешил мне хорошенько его вздуть… так нет же. Ты слишком мягок.

– Видимо, да. – Род в задумчивости перевел взгляд на кусок сланца, установленный посреди городской площади. Надпись на нем гласила:

Памяти первого мэра

УЛИССА ГРАНТА КАУПЕРА,

который отдал за этот

город свою жизнь

Буквы получились неровные – надпись делал сам Род.

– Грант как-то сказал мне, – заметил он, – что государственное управление – это умение ладить с людьми, которые тебе не нравятся.

– Брюс и Тея мне совершенно не нравятся!

– Мне тоже. Но Грант наверняка нашел бы способ приструнить их без рукоприкладства.

– Ну тогда сам придумывай. Я на это не способна. Родди, тебе вообще не следовало пускать Брюса обратно. Мерзкий тип. А уж когда он женился на этой…

– Похоже, они просто созданы друг для друга, – ответил Род. – Никому другому и в голову бы не пришло взять в жены или в мужья кого-нибудь из них.

– Я же не шучу. Это почти… Хоуп! Ну-ка оставь Гранта в покое! – Каролина вскочила на ноги.

Мисс Хоуп Роберта Бакстер, шестнадцати месяцев от роду, увлеченно колотила в это время мистера Гранта Родерика Трокстона, тринадцати месяцев, а тот, соответственно, хныкал. Оба ползали голые и очень грязные, но это была, что называется, чистая грязь: всего час назад Каролина их мыла. Дети росли полненькие и здоровые.

Хоуп повернулась к Каролине и без тени сомнения заявила:

– Я хаосая!

– Я все видела! – Каролина перевернула ее попкой кверху и легонько шлепнула, затем взяла на руки Гранта Трокстона.

– Дай ее мне, – сказал Род.

– Ради бога, – ответила Каролина и, усевшись на землю, принялась укачивать малыша. – Бедненький. Покажи тете Кэрол, где у тебя бо-бо.

– Не надо так с ним разговаривать, а то вырастет сюсюкалкой.

– Ишь как заговорил! Тоже мне специалист! Хоуп обняла Рода своими крохотными ручонками и, проворковав «одди», чмокнула его чумазыми губами. Род чмокнул ее в ответ. По его мнению, ребенок был безвозвратно испорчен ласками, но тем не менее он и сам баловал ее сверх всякой меры.

– Вот-вот, – согласилась Кэрол. – Все любят дядю Родди. Он раздает медали, а тете Кэрол достается вся грязная работа.

– Кэрол, я тут думал…

– Сегодня жарко. Не перегружай свою думалку.

– …про Брюса и Тею. Мне нужно с ними поговорить.

– Поговорить?!

– После принятия конституции мы еще ни разу не применяли самое серьезное у нас наказание – изгнание. И Макговены ведут себя так безобразно, потому что думают, мы никогда на это не решимся. Хотя я бы с удовольствием их турнул. И если дело до того дойдет, я поставлю вопрос перед городским собранием – или мы их выгоняем, или я оставлю свой пост.

– Тебя все поддержат. Он не мылся уже по крайней мере неделю.

– Поддержат, не поддержат… Я уже семь раз проходил вотум доверия. Когда-нибудь мне повезет, и я заживу наконец спокойно. Но главная задача сейчас – убедить Брюса, что я готов поставить вопрос на голосование, и, если он поверит, делать этого просто не придется. Кому охота оказаться в диком лесу, когда здесь такая славная жизнь? Главное – его убедить.

– Может, если он будет думать, что ты все еще не забыл ту царапину под ребрами…

– Может, я и не забыл. Но мне нельзя опускаться до личных обид, Кэрол. Я слишком для этого горд.

– Хм… Ну тогда скажи наоборот: город, мол, закипает – что совсем не далеко от правды, – и ты пытаешься нас сдержать.

– Вот это уже лучше. Да, я думаю, Гранту бы это понравилось. Надо обмозговать.

– Обмозгуй. – Кэрол встала. – Пойду вымою их еще раз. Честное слово, ума не приложу, где они берут столько грязи!

Она подхватила обоих детей под руки и двинулась к душевой. Род лениво посмотрел ей вслед. В лагере Каролина носила кожаный пояс и травяную юбку из длинных узких листьев, переплетенных особым образом и затем высушенных. Женской половине населения этот фасон пришелся по душе, и к ней нередко обращались за помощью. Однако, отправляясь на охоту, она всегда надевала набедренную повязку, какие носили мужчины.

Из тех же самых листьев, если их вымочить, размять и расчесать, можно было соткать полотно, но его пока не хватало даже на одежду для малышей. Билл Кеннеди выстрогал для Сью примитивный станок, и он в общем-то работал, хотя не очень надежно и не очень быстро, да и ткань получалась всего в полметра шириной. Тем не менее, думал Род, это уже прогресс, уже цивилизация. Они многого достигли.

Теперь город был надежно защищен от стоборов. Стена из высушенного на солнце кирпича огораживала поселение с берега и выше по течению – высокая отвесная скала, преодолеть которую могли разве что эти похожие на львов огромные хищники, но любого «льва», достаточно глупого, чтобы рискнуть, ждала за стеной полоса острых кольев, слишком широкая даже для их могучих прыжков. Навес, под которым отдыхал Род, как раз и был сделан из шкуры хищника, совершившего подобную ошибку. На всем протяжении стены располагались ловушки для стоборов, узкие туннели, выходившие к глубоким ямам, где маленькие свирепые хищники могли сколько угодно рвать друг друга на части – чем они, попадая в ловушки, и занимались.

Возможно, проще было бы заставить стоборов двигаться в обход города, но Роду хотелось уничтожить их как можно больше – без них, по его мнению, планета стала бы только лучше.

Короче, городу ничто не угрожало. Стоборы продолжали оправдывать прозвище «сонные кролики», выбиваясь из характера только к сухому сезону, и становились по-настоящему опасны лишь во время бешеной ежегодной миграции. Впрочем, последняя миграция прошла без жертв: теперь поселенцы знали, чего опасаться, и защитные сооружения выдержали. Самый пик Род заставил женщин с младенцами пересидеть в пещере, остальные дежурили две ночи у стены, но лезвия ножей так и остались не обагренными кровью.

Борясь с дремотой, Род подумал, что им действительно нужна теперь бумага. Грант был прав: без бумаги управлять поселением оказалось нелегко. Они просто разучатся писать, если не будет практики, а этого допустить нельзя. Кроме того, Роду очень хотелось воплотить в жизнь идею Гранта – записать все полезное, что они знают. Взять, например, логарифмы – они, может, еще несколько поколений никому не понадобятся, но когда-нибудь придет время, и тогда вот… Он все-таки уснул.

– Ты занят, вождь?

Род открыл глаза и увидел перед собой Артура Нилсена.

– Сплю. Рекомендую, кстати. По субботам после полудня это сплошное удовольствие… Чего-нибудь случилось, Арт? Коротыш и Дуг качают мехи без тебя?

– Нет. Эта чертова затычка опять вылетела, огонь погас, и мы загубили плавку, – расстроенно сказал Нилсен и устало опустился на землю – только-только от печи, разгоряченный, с красным лицом. На правой руке у него блестел след ожога, но он, похоже, даже не заметил еще, что обжегся. – Род, ну что мы делаем не так, а?

– Спроси что-нибудь попроще. Если бы я знал о выплавке стали больше тебя, мы бы давно поменялись работами.

– Да я в общем-то не всерьез спрашивал. Две вещи, которые «не так», я сам знаю. Во-первых, установка слишком мала, во-вторых, нет каменного угля. Род, чтобы получить чугун и сталь, нам позарез нужен каменный уголь. С древесным мы не получим ничего, кроме пористого ковкого железа.

– А чего ты ожидал вот так сразу, Арт? Чудес? Ты и без того уже на годы опередил самые смелые мечты. Ты дал металл – и какая разница, ковкое железо это или уран? С тех пор как ты сделал вертела для кухни, Марджери считает тебя гением.

– Да, конечно, железо мы сделали, но нужно больше и лучше. Руда здесь отличная, настоящий гематит. На Земле такой руды никто не встречал в значительных количествах уже несколько веков. И я бы сумел, но нужен каменный уголь. У нас есть глина, известняк, прекрасная руда, но без угля я просто не могу добиться нужной температуры.

Род не беспокоился: колония получала железо. Вакси, однако, переживал.

– Хочешь бросить пока это дело и уйти искать уголь?

– Нет, пожалуй. Я лучше переделаю печь… – Нил-сен не остановился и добавил еще много чего по поводу родословной печи, ее грязных привычек и предназначения.

– Кто у нас знает о геологии больше всех?

– Наверно, я.

– А кроме тебя?

– Видимо, Дуг.

– Может, дадим ему двоих парней, и пусть идут искать каменный уголь. На его место у мехов можно поставить Мика… Или знаешь, что… Как насчет Брюса?

– Брюс? Он не будет работать.

– Заставь. Если ты слишком его заездишь и он сбежит, плакать никто не станет. Арт, сделай одолжение, возьми его в дело, а?

– Ну если так надо… Ладно.

– Отлично. И знаешь, в том, что партия стали не удалась, есть один плюс – сегодня ты не пропустишь танцы. Наверно, не следовало начинать плавку к концу недели: тебе нужно отдохнуть денек, да и Дугу с Коротышом отдых тоже не повредит.

– Знаю. Но когда все наконец готово, так прямо и хочется начать. Как мы работаем, так никакого терпения не хватит: прежде чем что-то сделать, нужно сделать все необходимое, а для этого обычно нужно сделать что-то еще, и так до бесконечности… Рехнуться можно!

– Это еще что! Поинтересуйся в сельскохозяйственном департаменте, они тебе расскажут, что такое «рехнуться можно». Видел перед стеной ферму?

– Мы как раз через нее и шли.

– Смотри, Клифф тебя поймает – башку за это оторвет. А я ему еще и помогу – буду держать тебя за руку, чтобы не дергался.

– Тоже мне ферма! Трава – она и есть трава. Тут такой – тысячи гектаров.

– Верно. Трава и несколько грядок зелени. Клифф, наверно, не доживет до результатов. И его маленький Клифф тоже. Наши правнуки будут есть белый хлеб, Арт. Тебе легче, ты по крайней мере сам будешь строить станки. Ты знаешь, что тут нет ничего невозможного, а это, как говорит Боб Бакстер, уже две трети пути к победе. Клифф не доживет до тех времен, когда вкусного свежего хлеба будет вдоволь. Однако это его не останавливает.

– Тебе нужно было стать проповедником, Род. – Арт встал, втянул носом воздух и поморщился. – Пойду сполоснусь, а то со мной никто танцевать не будет.

– Я всего лишь процитировал. Эти слова ты, должно быть, уже слышал. Кстати, оставь мне немного мыла.

Каролина взяла две первые ноты из «Арканзасского путника», а Джимми ударил в барабан.

– Разбиваемся на пары! – выкрикнул Рой, затем немного выждал и затянул высоким голосом песню.

Род не танцевал, ждал второго захода, когда подойдет его очередь. Если в танце участвовали все сразу, то получалось восемь групп по четыре пары – явно много для вокалиста, губной гармоники и примитивного барабана без всяких усилителей. Поэтому танцевали по очереди – половина поселения нянчила детей и сплетничала, другая танцевала. Певца и музыкантов тоже сменяли через раз.

Почти никто из них не знал раньше кадрили. Но Агнесса Пулвермахер, несмотря на насмешки и даже сопротивление, научила все поселение танцевать, обучила певцов, напела Каролине мелодии, чтобы та подобрала музыку, и, наконец, заставила Джимми изготовить некое подобие африканского барабана.

Поначалу Род не оценил нововведение (прежде всего, он не знал истории мормонов-первопоселенцев) и даже счел его помехой работе. Но затем он увидел, как колонисты, в одну ночь потерявшие все, что было создано тяжким трудом, апатичные и безразличные к его призывам, вдруг начали улыбаться, шутить и работать в полную силу просто оттого, что у них появилась музыка, появились танцы.

И Род решил поддержать хорошее дело. Он плохо чувствовал ритм, не тянул мелодию, но и его захватило новое поветрие: танцевал он не бог весть как, но зато от души.

Со временем поселение стало устраивать танцы лишь по субботам в торжественной обстановке – женщинам полагалось приходить в травяных платьях. В кожаных шортах, набедренных повязках и остатках брюк на танцы просто не пускали. Сью мечтала о том времени, когда у нее появятся излишки ткани, чтобы сшить настоящее платье для кадрили себе и ковбойскую рубашку мужу, но пока у колонии были другие заботы, и мечта оставалась мечтой.

Музыка стихла, сменились музыканты. Каролина бросила гармонику Коротышке и подошла к Роду.

– Ну что, Род, пойдем поднимем пыль?

– Я уже пригласил Сью, – сказал Род торопливо, но сказал правду.

Он совершенно сознательно не приглашал одну девушку дважды и никого не выделял. Давным-давно еще Род пообещал себе, что, решив жениться, оставит свой пост, но пока работа в каком-то смысле даже заменяла ему семью. Ему нравилось, конечно, танцевать с Каролиной – многим нравилось, хотя иногда она забывалась и начинала вести сама, – но он старался не проводить с ней слишком много свободного времени: Каролина и без того была его правой рукой, почти вторым «я».

Род подошел к Сью и галантно предложил ей руку. Как-то сами по себе возвращались в их жизнь вежливые манеры, обходительность, а торжественная, даже изысканная обстановка на танцах делала эти мелкие любезности совершенно естественными. Род вывел Сью на площадку, и в течение нескольких минут они, помогая друг другу, старательно изображали нечто похожее на кадриль.

Когда танец закончился, он вернул Сью Биллу, поклонился, поблагодарил и, усталый, но довольный, сел на свое место, которое никто никогда не занимал. Марджери с помощниками начали раздавать что-то маленькое, поджаристое, насаженное на деревянные шампуры. Род взял свою порцию, принюхался.

– Какой аромат, Мардж! Что это такое?

– Копченая оленина, а внутри ма-а-аленькая булочка. Соль, местный шалфей. Не вздумай сказать, что тебе не понравилось: мы провозились чуть ли не весь день!

– М-м-м! Как насчет добавки!

– Подожди. Все тебе сразу!

– Но мне нужно еще. Я работал в поте лица и должен восстановить силы.

– Я тебя сегодня днем видела: это и есть та самая работа? – Марджери вручила ему еще порцию.

– Я занимался перспективным планированием. Мой мозг буквально жужжал.

– Жужжание я тоже слышала. Ты, когда спишь на спине, «жужжишь» довольно громко.

Марджери на секунду отвернулась – Род тут же стащил третью порцию, поднял глаза, поймал взгляд Жаклин, подмигнул и улыбнулся.

– Ты счастлив, Род?

– Еще бы! А ты, Джекки?

– В жизни не чувствовала себя счастливее, – ответила она серьезно.

Джимми обнял ее за плечи.

– Видишь, какие чудеса творит любовь мужа, Род? – сказал он. – Когда я встретил это бедное дитя, ее били, морили голодом, заставляли готовить, и больше всего на свете она боялась открыть свое настоящее имя. А теперь посмотри на нее – толстая и счастливая!

– И никакая я не толстая!

– Ну хорошо. Очаровательно упитанная. Род взглянул в сторону пещеры.

– Джекки, а ты помнишь тот первый наш вечер?

– Разве такое забудешь?

– И мою дурацкую теорию насчет Африки? Вот скажи: если бы все случилось снова, ты бы хотела, чтобы я оказался прав?

– Никогда об этом не думала. И кроме того, я знала, что ты ошибаешься.

– Да, но если бы? Ведь ты давным-давно была бы уже дома.

Ее рука нашла ладонь Джимми.

– Но тогда я не встретила бы своего мужа.

– Встретила бы. Это неизбежно. Ведь ты уже была знакома со мной, а Джимми – мой лучший друг.

– Возможно. Но я не хочу никаких перемен. Меня не тянет «домой», Род. Наш дом здесь.

– И меня тоже не тянет, – согласился Джимми. – И знаешь что? Колония, я смотрю, все растет, быстро растет, и, если она вырастет еще чуть-чуть, нам с Голди пора будет открывать адвокатскую контору. Никакой конкуренции, и можно выбирать клиентов! Он будет заниматься уголовным правом, я – бракоразводными процессами, а корпоративным законодательством – вместе. Мы огребем миллионы! Я буду разъезжать в лимузине с восьмеркой оленей, курить толстую сигару и посмеиваться над крестьянами! Верно, Голди? – крикнул он.

– Совершенно верно, коллега. Я уже готовлю вывеску: «ГОЛДШТЕЙН и ТРОКСТОН. С нами не сядешь!».

– Отлично! Только сделай «ТРОКСТОН и ГОЛДШТЕЙН».

– Но я старше! Я изучал право на два года дольше.

– Ерунда! Род, на твоих глазах какой-то тип из Теллерского университета обижает старого приятеля из школы имени Патрика Генри. Ты это стерпишь?

– Возможно. Однако мне вот что не понятно: как ты собираешься вести дела? По-моему, у нас нет закона о разводе. Давай спросим у Кэрол.

– Какие мелочи! Ты занимаешься бракосочетаниями, разводы – это уже по моей части.

– Что «спросим у Кэрол»? – вступила в разговор Каролина.

– У нас есть закон о разводе?

– Ха! У нас нет даже закона о браке.

– Это лишнее, – пояснил Голдштейн. – Он – естественная часть нашей культуры. А кроме того, у нас кончилась бумага.

– Совершенно верно, господин советник, – согласился Джимми.

– А ты почему спрашиваешь? – не отставала Каролина. – Никто пока разводиться не собирается – уж я бы знала.

– Да мы, собственно, не о разводах говорили, – объяснил Род. – Просто Джекки сказала, что не хочет возвращаться на Землю, и Джимми развил эту мысль дальше – только ничего серьезного от него, как всегда, не дождешься.

– Кому же захочется теперь на Землю? – удивленно спросила Каролина.

– Вот и я говорю, – поддакнул Джимми. – Планета у нас что надо! Ни тебе подоходного налога, ни толп, ни автомобилей, ни рекламы, ни телефонов. В самом-то деле, Род, ведь все мы планировали попасть во Внеземелье, иначе никто из нас не стал бы сдавать экзамен на выживание. Так какая разница? Просто мы добились своего гораздо раньше. – Он сжал руку жены. – И черт с ней, с большой сигарой. Я и без того теперь богат, сказочно богат!

Привлеченные разговором, подошли Агнесса и Курт. Услышав последнюю фразу, Агнесса кивнула и сказала:

– Наконец-то Джимми заговорил серьезно. Что до меня, то первый месяц я каждую ночь засыпала в слезах, боялась, что нас никогда не найдут. Теперь я знаю, что не найдут, но мне уже все равно. Даже будь у нас такая возможность, я бы на Землю не вернулась. Единственное, чего мне здесь не хватает, это губной помады…

Ее муж оглушительно расхохотался.

– Вот тебе и вся правда жизни, Род! Поставь на том берегу косметический прилавок, и все наши женщины пойдут по воде как посуху!

– Ну вот, опять ты смеешься, Курт! Кстати, ты обещал сделать помаду.

– Дай время – все у нас будет.

Подошел Боб Бакстер и сел рядом с Родом.

– Сегодня утром тебя не было на собрании, Род.

– Увяз в делах. На следующей неделе появлюсь.

– Хорошо. – Вера Бакстера не требовала посвящения в духовный сан, и он просто начал проводить службы, став таким образом помимо главного медика еще и капелланом. Проповедовал он безо всякого догматизма, и потому очень многих – христиан, иуда-истов, монистов, мусульман – службы эти устраивали. На собраниях у Боба всегда было людно.

– Боб, а ты бы вернулся?

– Куда, Кэрол?

– Назад, на Землю.

– Да.

Джимми изобразил на лице карикатурный ужас.

– Чтоб я сдох! Но зачем?

– Не волнуйся, я не надолго. Просто мне надо закончить медицинский колледж. – Он улыбнулся. – Возможно, я сейчас лучший хирург в округе, но, сам понимаешь, это не бог весть что.

– Понятно… – сказал Джимми. – но нас ты вполне устраиваешь. Да, Джекки?

– Да.

– Я очень жалею, – продолжал Боб, – что не сумел спасти тех, кого должен был спасти. Но это беспредметный разговор. Мы здесь, и здесь мы останемся.

Подходили новые люди, и всем приходилось отвечать на тот же вопрос. Точка зрения Джимми оказалась очень популярной, хотя и к аргументам Боба тоже нельзя было не отнестись с уважением. Вскоре Род попрощался и отправился к себе, но, даже когда он улегся спать, до него еще долго доносились голоса спорщиков, и мысли сами вернулись к предмету разговора.

Он давно решил, что связь с Землей потеряна навсегда, и даже не вспоминал о родной планете – сколько уже? – больше года, наверно. Поначалу Род заставлял себя верить в это – просто чтобы не мучиться сомнениями. Позже вера подкрепилась логическими умозаключениями: задержка в неделю может означать, скажем, нарушение энергоснабжения, несколько недель можно объяснить техническими трудностями, но месяцы – это уже глобальная катастрофа. С каждым днем вероятность спасения становилась все меньше и меньше.

И теперь он мог спросить себя: в самом ли деле это то, к чему он стремился?

Джекки права, их дом действительно здесь. Род признавался себе, что ему нравится быть «большой лягушкой в маленьком пруду», нравится работа. Едва ли он стал бы ученым, тем более теоретиком; карьера бизнесмена тоже никогда его не влекла. А вот то, чем он занимался сейчас, его вполне устраивало, и, похоже, он справлялся со своей работой не так уж плохо.

«Мы здесь, и здесь мы останемся!»

Когда Род заснул, на душе у него было тепло и спокойно.

Клиффу опять требовалась помощь с его экспериментальными посадками, но Род давно привык относиться к его запросам не слишком серьезно. Клиффу всегда что-нибудь требовалось, и будь его воля, он бы всех загнал на ферму и заставил гнуть спину от зари до зари. Однако сходить и узнать, в чем дело, не мешало: Род прекрасно понимал значение этих работ для будущего колонии. Сельское хозяйство – основа всех колоний, а уж про них и говорить нечего. Плохо только, что сам он ничего в сельском хозяйстве не смыслил.

Клифф остановился на пороге мэрии и спросил:

– Готов?

– Готов, – ответил Род, подхватив на ходу свое копье. Лезвием ему служил уже не нож, а старательно заточенная деталь от бесполезной «Молнии» Брауна. Они пробовали использовать и ковкое железо, но оно тупилось мгновенно. – Давай возьмем с собой несколько парней и подколем заодно парочку стоборов.

– О'кей.

Род огляделся. Джимми работал у своего гончарного круга. Толкая ногой педаль, он осторожно обжимал глину большим пальцем.

– Джим! Бросай это дело! Хватай свою пику и пойдем развлечемся.

Джимми вытер со лба пот.

– Уговорил.

Они взяли Кенни и Мика, и Клифф повел их вдоль берега к ферме.

– Хочу показать вам животных.

– Ладно, – согласился Род. – Кстати, Клифф, я хотел с тобой поговорить. Если ты собираешься держать их на территории лагеря, следи, где они гадят. Кэрол по этому поводу уже жаловалась.

– Род, у меня на все рук не хватит. А поместить их за стеной, так все равно что сразу прирезать.

– Понятное дело. Ладно, мы тебе организуем помощь, только… Подожди-ка!

Они как раз проходили мимо последней хижины, где у порога, растянувшись на земле, спал Брюс Макгован. Подавляя в себе злость, Род заговорил не сразу. Он понимал, что следующая минута может изменить его будущее и даже повлиять на будущее колонии, но эти трезвые рассуждения словно бились в водовороте недобрых чувств, обида и сознание своей правоты не давали покоя. Хотелось разделаться с этим паразитом прямо сейчас. Род сделал глубокий вдох и, сдерживая дрожь в голосе, спокойно произнес:

– Брюс.

Макгован открыл глаза.

– А?

– У Арта на выплавке сегодня нет работы?

– Понятия не имею.

– Вот так, значит.

– Я там отпахал целую неделю и решил, что это не по мне. Найди кого-нибудь другого.

На поясе у Брюса, как у каждого из них, висел нож – в любой ситуации колониста скорее можно было застать голым, чем без ножа. Нож стал у них действительно универсальным орудием труда: резать кожу, готовить пищу, есть, строгать дерево, строить, плести корзины – все это и еще сотни других дел помогало выполнять стальное лезвие. Можно сказать, саму их безбедную жизнь создали ножи. Охотились теперь поселенцы с луками и стрелами, но ни то ни другое опять-таки без ножа не изготовишь.

Тем не менее еще не было случая, чтобы один колонист поднял оружие против другого – с того самого злополучного дня, когда брат Брюса отказался подчиниться Роду. И ведь конфликт тогда возник по такому же поводу, подумалось ему. Круг замкнулся. Правда, на этот раз, если Брюс потянется за ножом, Роду помогут без промедления.

Только он знал, что пятеро против одного это не выход. Он сам должен поставить этого пса на место, иначе дни его лидерства сочтены.

Вызвать Брюса на поединок, чтобы разрешить конфликт «голыми руками», Роду просто не пришло в голову. Он, конечно, читал в свое время исторические романы, где герой нередко приглашал своего противника разобраться «по-мужски» в стилизованном поединке, который назывался «бокс», и ему даже нравились подобные истории. Но представить себя в роли участника такого поединка ему было так же трудно, как в роли дуэлянта из «Трех мушкетеров», хотя он и знал в общих чертах, как это делается: люди сжимают участки тела, причем обычно все остаются живы.

Приемы, которыми владел Род, ничем не напоминали эти безобидные атлетические упражнения. Тут уже не имело значения, будут они выяснять отношения голыми руками или еще как – для кого-то из них двоих поединок в любом случае мог закончиться смертью или тяжелыми увечьями, ибо нет оружия опасней, чем сам человек.

Брюс молча смотрел на него исподлобья.

– Давным-давно уже, – сказал Род старательно ровным голосом, – я тебе говорил, что люди у нас или работают, как все, или выматываются отсюда к чертовой матери. Вы с братом мне не поверили, и пришлось вас вышвырнуть. А затем ты вернулся один, потому что Джок погиб, и умолял принять тебя в поселение. Зрелище было довольно жалкое. Ты помнишь? Глаза Макгована сверкнули.

– Ты обещал вести себя как ангел, – продолжал Род. – Мне говорили, что я поступил глупо, и, похоже, люди были правы. Однако я думал, ты исправишься.

Брюс выдернул стебелек травы, пожевал и наконец ответил:

– Мальчик, ты здорово напоминаешь мне Джока. Тот тоже очень любил командовать.

– Ну вот что, вставай и вали отсюда. Мне нет дела до того, куда ты двинешься, но, если у тебя хватит ума, ты рванешь к Арту и скажешь, что больше этого не повторится, а затем начнешь качать мехи. Я туда загляну чуть попозже. И если к моему приходу ты не вспотеешь, сюда можешь не возвращаться. На этот раз мы выгоним тебя насовсем.

На лице Брюса промелькнуло сомнение. Взгляд его скользнул чуть в сторону, и Род невольно подумал: что же Брюс прочел в глазах остальных? Сам Род, не отрываясь, смотрел на своего противника.

– Вперед. Или ты идешь работать, или можешь уже не возвращаться.

– Ты не имеешь права выгонять меня, – с хитрым блеском в глазах парировал Брюс. – Это решается большинством голосов.

– Хватит его слушать, Род, – вставил Джимми. – Давай турнем его прямо сейчас, и дело с концом!

Род покачал головой.

– Нет. Но если ты этого добиваешься, Брюс, я соберу народ, и мы вышвырнем тебя еще до ланча. Готов спорить на свой лучший нож, что больше трех голосов за тебя не будет. Ну как?

Оценивая свои шансы, Брюс обвел всю компанию взглядом, затем уставился на Рода и медленно произнес:

– Сопляк. Без этих прихлебал… или девчонок, за чьи спины ты прячешься, когда надо драться, ты просто ноль, дешевка.

– Спокойно, Род, – пробормотал Джимми.

Род облизнул сухие губы, понимая, что разговаривать и убеждать уже поздно. Оставалось одно – драться, хотя у него не было уверенности, что он справится с Брюсом.

– Я готов, – произнес он хрипло. – Прямо сейчас.

– Не связывайся, Род, – торопливо сказал Клифф. – Мы с ним и так разберемся.

– Не надо. Я сам. Ну, давай, Макгован! – сказал Род, отпустив в его адрес грубое ругательство.

– Брось свою пику, – сказал Макгован, не двигаясь с места.

Род повернулся к Клиффу.

– Подержи, пока я…

– Хватит! – перебил его Клифф. – Я не собираюсь стоять и ждать, чем это кончится. Может, ему повезет, и он тебя прикончит, Род.

– Отойди, Клифф.

– Нет, – сказал тот, но прежней уверенности в его голосе уже не чувствовалось, и спустя секунду он добавил: – Ладно… Брюс, кинь нож в сторону. Давай-давай, а не то, бог свидетель, я тебя сам проткну пикой. И ты, Род, давай сюда нож.

Род поглядел на Брюса, извлек «Полковника Боуи» из ножен и передал Клиффу. Брюс выпрямился и швырнул свой нож к его ногам. Клифф проворчал:

– Я все-таки против, Род. Скажи слово, и мы его отделаем.

– Отойдите. Дайте нам место.

– Ладно. Но без переломов. Ты слышал, Брюс? Одна твоя ошибка – и второй тебе уже сделать не доведется.

– Без переломов, – повторил Род, понимая, что правило сработает против него: Брюс был выше и тяжелее.

– О'кей, – согласился тот. – Сейчас я покажу этому придурку, что Макгован стоит двоих таких, как он.

Клифф вздохнул.

– Ладно. Все отошли. Начинайте.

Какое-то время они осторожно двигались по кругу в низких боевых стойках, но не приближались. Начало поединка всегда занимает больше времени, чем сами приемы. В учебнике, которым пользовалось большинство школ и колледжей, приводилось двадцать семь способов уничтожить или обезоружить противника голыми руками, и ни один из них не требовал больше трех секунд.

Ограничение на серьезные приемы немного сковывало Рода. Брюс почувствовал это и ухмыльнулся.

– Что? Мальчик испугался? Я так и думал. Сейчас ты у меня получишь! – Брюс рванулся вперед.

Род шагнул назад, готовясь обратить рывок Брюса в свою пользу, но тот не довел его до конца. Еще один ложный выпад, и на этот раз Род отреагировал слишком активно.

– В самом деле боишься, а? – Брюс рассмеялся. – И правильно.

Род понял, что действительно боится, больше, чем когда-либо в своей жизни. Его вдруг охватила уверенность, что Брюс собирается убить его, что уговор насчет переломов ничего для него не значит. Эта горилла задумала его прикончить.

Мысли смешались. Род отступил еще на шаг, понимая, что, если он хочет остаться в живых, надо забыть о всяких глупых ограничениях, и в то же время чувствуя, что он просто должен до конца держаться правил – даже если при этом ему конец. Его охватила паника, захотелось убежать…

Но конечно, он этого не сделал. Само отчаянье подсказало ему, что терять уже нечего, и Род решил как можно скорей разделаться с поединком. Он убрал руку, словно ненароком подставляя пах для удара. Нога Брюса тут же взлетела вверх, и Род, успев в долю секунды почувствовать злорадное удовольствие, поставил блок. Лишь где-то в глубине сознания мелькнуло у него сомнение – правильно проведенным приемом он, возможно, сломает Брюсу лодыжку… Но руки его так и не коснулись Брюса, а в следующее мгновение Род оказался в воздухе, успев осознать, что противник раскусил его ход и ответил новым… Затем удар о землю, и сверху навалился Брюс.

– Ты можешь двигать рукой, Род?