Текст книги "Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк."
Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Дело ваше, – заметил Лазарус. – Энди Либби, где ты?
– Я здесь, – поднялся Либби.
– Попрошу выйти на середину. Тебе приходилось участвовать в конструировании нового корабля для кентаврийцев?
– Нет…
Лазарус обратился к собратьям.
– Это решает дело. Если Энди не приложил своих рук к созданию двигателя, то эта посудина не сможет двигаться быстро. Парень, надо заняться этой проблемой. Вполне возможно, нам это понадобится.
– Но, Лазарус, вы ведь не хотите сказать, что…
– А что, и теоретически это невозможно?
– Вы же знаете, что теоретически – да, но ведь…
– Тогда лучше запусти свой котелок на полную мощность и постарайся решить проблему.
– Попробую. – Либби потупил взгляд.
– Минуточку, Лазарус, – вклинился Заккур Барстоу. – Мне нравится это предложение, и я считаю, что его нужно подробно обсудить и не поддаваться паническим настроениям Брата Бертрама.
Даже если Брат Либби потерпит полное фиаско, хотя я никогда не поверю в это, ведь все-таки немного смыслю в механике, даже тогда я предпочту целое столетие жить по-человечески, не испытывая чувства страха. Большинство из нас, периодически погружаясь в анабиоз и частично меняя экипаж, все-таки смогут завершить перелет. Есть свой резон…
– И вы думаете, – перебил его Бертрам, – что они позволят нам укомплектовать станцию своими людьми?
– Берт, – холодно ответил Лазарус, – когда хочешь выступить, нужно взять слово у председателя. Ты даже не являешься представителем Клана. Это последнее предупреждение.
– Как я уже говорил, – продолжал Барстоу, – есть свой резон в том, чтобы именно мы, долгожители, осваивали далекие миры. Какой-нибудь мечтатель мог бы сказать, что в этом и заключается наше истинное предназначение. – Он задумался. – Что касается корабля, о котором говорит Лазарус, то они, пожалуй, не позволят завладеть им. Но ведь Кланы обладают большим богатством. И если нам потребуется корабль или несколько кораблей, неужели мы не сможем построить их или хотя бы заплатить за их создание? Лучше бы нам это сделать – другого пути может просто не оказаться, если им взбредет в голову нас уничтожить.
Последние слова Барстоу проговорил как-то тихо и очень грустно: в голосе его звучала скорбь. Присутствующих как громом поразило: все было настолько неожиданным, что большинство не представляло себе даже последствий. А что, если им не удастся найти выход, который бы устраивал недолговечных?
Сейчас, когда горькая правда прозвучала из уст старшего Опекуна, они осознали, что, возможно, Кланы будут полностью уничтожены – их могут выследить и убить.
– Ну что ж, – Лазарус прервал затянувшуюся паузу. – Давайте будем искать выход.
В ту же минуту в комнату ворвался связной, бросился к Заккуру Барстоу и зашептал ему что-то на ухо. Потрясенный услышанным, тот попросил повторить, затем прошел на трибуну к Лазарусу и тихо сказал пару слов.
– Объявляется перерыв, – закончил Лонг изменившимся голосом. – Подумайте над своими предложениями, а заодно и отдохните. – Он полез в карман, достал сигарету и закурил, глядя на быстро удалявшуюся фигуру Заккура.
– Что случилось? – с тревогой в голосе поинтересовался кто-то из присутствующих.
Лазарус затянулся: «Нам придется немного подождать. Я еще ничего не знаю. Но полдесятка предложенных сегодня вариантов нашего спасения можно не обсуждать. Ситуация снова изменилась, насколько – сказать пока невозможно».
– Что вы имеете в виду?
– Похоже, – медленно сказал Лазарус, – что Администратор Федерации желает немедленно поговорить с Заком Барстоу. Он назвал его имя… и позвонил на нашу секретную телефонную станцию.
– Но ведь это невозможно!
– И тем не менее – это правда.
4По пути к видеофону Заккур Барстоу пытался хоть немного успокоиться и сосредоточиться.
На другом конце провода достопочтенный Слейтон Форд пытался сделать то же самое – немного успокоиться и поразмыслить. Он знал себе цену. Его длительная и блистательная карьера с годами увенчалась должностью Администратора Совета. В рамках Согласия Форд возглавил Западную Администрацию, и он знал, что ему нет равных в деле ведения переговоров.
Но в этот раз все было по-иному.
Как может выглядеть человек, который прожил вдвое больше обычного землянина? К тому же, опыт взрослой жизни которого превышает опыт самого Форда в четыре или даже пять раз? Слейтон хорошо помнил, как менялись его взгляды по мере того, как он взрослел. Он знал, что мальчик или подающий надежды юноша не может идти ни в какое сравнение с умудренным опытом мужчиной, каким он был сейчас. Так чего можно было ожидать от Барстоу? Наверное, он самый способный, самый целеустремленный из всей группы. Как же можно предугадать мысли и намерения этого человека?
Форд был уверен только в одном: он не собирается продавать Манхэттэн-Айленд и не позволит, чтобы неотъемлемое право людей на продление жизни зависело от горстки наглецов.
Несколько мгновений, после того как зажегся экран, Форд изучал лицо Барстоу. Правильные черты, волевой взгляд… Такого вряд ли проведешь. А между тем этот мужчина выглядел довольно молодо – даже моложе, чем сам Форд!
Он прогнал подсознательно преследовавший его образ собственного отца, который слыл несгибаемым и жестким человеком, и понемногу внутреннее напряжение начало спадать.
– Вы гражданин Заккур Барстоу? – негромко, но твердо спросил он.
– Да, господин Администратор.
– Вы являетесь высшим должностным лицом Кланов Говарда?
– Я в настоящее время являюсь основным представителем Фонда наших Кланов. Но я скорее подотчетен своим собратьям, а не руковожу ими.
Форд сознательно проигнорировал это заявление.
– Мне представляется, что ваша должность предполагает руководящие функции. Я ведь не могу беседовать с тысячами граждан одновременно.
Барстоу и бровью не повел. Он понял ход игры противника: они знали точное число членов Кланов, но сознательно сократили его. Заккур даже свыкся с той мыслью, что местонахождение секретного штаба Кланов уже не представляет особой тайны, и, что еще более удручающе, Администратор знает, как вклиниться в их частную систему связи. «Откуда такая точная у них информация? Видимо, они все-таки схватили нескольких собратьев и те вынуждены были заговорить».
«Да, именно так и произошло, – предположение сменилось уверенностью. – Теперь они знают о нас все. Блефовать бесполезно, но и раскрывать новую информацию тоже не стоит. Они все же многого не знают».
Барстоу не стал медлить с ответом.
– О чем вы хотели поговорить со мной, сэр?
– О политике Администрации по отношению к вашим сородичам. В том числе и о благополучии ваших собратьев.
Барстоу пожал плечами.
– Что мы можем обсуждать? Согласие нарушено, а вы наделены полномочиями делать с нами все, что угодно, лишь бы выжать из нас секрет, которого просто не существует. Единственное, что нам остается, – это молить о пощаде.
– Ну зачем же вы пытаетесь обмануть меня! – Форд не скрывал своего раздражения. – У нас с вами общая проблема. Давайте ее открыто обсуждать и пытаться найти решение.
Барстоу медленно произнес:
– Да, я хотел бы уладить это дело. И вы, думаю, тоже. Но вся проблема заключается в том, что вы исходите из ложных посылок, будто мы, Кланы Говарда, умеем продлевать человеческую жизнь. Но мы понятия не имеем, как это делать.
– Предположим, что я вам поверил. Что дальше?
– Я бы тоже хотел вам верить. Но почему же вы тогда участвуете в преследовании моих людей? Вы же гоняете нас, как крыс.
Форд сухо заметил:
– Существует старая, как мир, притча об одном теологе, которого попросили примирить доктрину Божественного всепрощения с Концепцией проклятия младенцев. «Всевышний, – пояснил он, – считает необходимым делать то, что входит в его официальную компетенцию, а в душе он сожалеет об этом».
Барстоу улыбнулся: «Я понял вашу аналогию. Вы считаете, что она здесь уместна?»
– Думаю, что да.
– Но вы ведь мне позвонили не для того, чтобы принести извинения от имени палачей?
– Конечно, нет. Вы следите за политической обстановкой? Впрочем, вам это нужно по долгу службы.
Барстоу кивнул, и Форд продолжил свой рассказ.
Во время действия Согласия его Администрация находилась у власти больше других. Форд пережил правление четырех Советов. Но сейчас его положение было столь зыбким, что он не стал выяснять степень доверия к себе. Если бы он отказался выполнять решение Совета и поставил вопрос о вотуме доверия, то Форда вышвырнули, и на его место пришел бы лидер нынешней оппозиции.
– Вы меня поняли? Я могу либо остаться в должности и постараться решить проблему, либо уйду, и всем этим будет заниматься мой преемник.
– Насколько я понимаю, вы ведь не спрашиваете у меня совета?
– Боже упаси. По крайней мере, не по этому вопросу. Я уже принял решение. Постановление Совета будет выполнено в любом случае если не мной, то господином Ваннингом. Я решил, что это лучше сделать мне. Вопрос только в том, могу ли я рассчитывать на вашу помощь?
Барстоу колебался, вспоминая все, что он знал о карьере Форда. Длительный период его правления справедливо считался Золотым веком государственности. Будучи мудрым и практичным человеком, Форд идеи прав и свобод человека, выдвинутые Новаком, воплотил в реальные законы. Это была эпоха действия Согласия и добропорядочности, принципы цивилизованности, казалось, уже утвердились навсегда.
Но в то же время нарастали отрицательные тенденции, и Барстоу понимал причины их возникновения ничуть не хуже, чем Администратор. Когда одних людей начинает чрезмерно беспокоить исключительность других, тогда создается благоприятная обстановка для процветания мошенников, демагогов и диктаторов. Кланы Говарда, сами того не желая, способствовали возникновению кризиса в общественной морали, от которого они же и пострадали. То, что «секрета» на самом деле не было, уже никого не интересовало.
Кто-кто, а Форд хорошо понимал ситуацию.
– Мы поможем, – неожиданно ответил Барстоу.
– Хорошо. Чего бы вы хотели?
Заккур все еще сомневался.
– Можно ли хоть как-то приостановить эту гнусную акцию, я имею в виду нарушение Согласия?
– Сейчас уже слишком поздно, – покачал головой Администратор.
– И что, даже если вы пойдете к людям и расскажете им…
Форд не стал слушать дальше.
– Я не успел бы еще закончить свою речь, как меня бы освободили от должности. И ко всему прочему, мне никто на поверит. Поймите меня правильно, Заккур Барстоу: как бы я ни сочувствовал вам и вашим людям, я все равно не стал бы этого делать. Наша с вами проблема напоминает мне разъедающую наше общество заразную болезнь; от нее нужно избавиться. Да, меня вынудили это сделать, но обратного пути нет. Я просто обязан принять решение.
Барстоу опять возразил:
– Но ведь моих людей преследуют.
– Ваши люди, – решительно произнес Форд, – составляют одну десятую всего населения, а мне нужно найти такое решение, которое устраивало бы всех! Что вы скажете по этому поводу?
– Пожалуй, выбора у меня нет…
– Не только у вас, но и у меня, – заметил Форд. – Я вам обещаю, что аресты, допросы будут проводиться как можно гуманнее. Я ведь подчиняюсь приказам.
– А если попытаться с помощью пропагандистских средств убедить людей, что никакого секрета не существует?
– Подумайте сами, реально ли это?
– Да, пожалуй, нет, – вздохнул Барстоу.
– Даже если бы это было возможно, вряд ли кто-нибудь поверил. Ведь большинство людей, даже мои помощники, убеждены в существовании Источника Молодости. Потому что альтернатива этому слишком печальна. Вы подумали, что будет значить для них подобное крушение надежд?
– Продолжайте.
– Для меня Смерть приемлема только потому, что она – великий демократ и ко всем относится одинаково. Однако сейчас у Смерти появились свои любимчики. Заккур Барстоу, можете ли вы понять черную зависть обыкновенного пятидесятилетнего мужчины, у которого перед глазами пример вашего коллеги? Ведь если поразмыслить, то из этих пятидесяти лет двадцать он практически ребенок, а профессионализм приходит к нему после тридцати пяти. Прежде чем он утвердится в жизни и станет уважаемым человеком, ему уже сорок. Следовательно, он чего-то стал добиваться в жизни только в последние десять лет.
Форд весь подался вперед и продолжал.
– А когда он уже достиг своей цели, что он получает в награду? Зрение начинает подводить его, юношеский задор угас, да сердце и почки пошаливают. Он еще не очень стар, но… уже чувствует приближение первых холодов. Он знает, что его ждет, слишком хорошо знает!
– Но ведь это неизбежно, и каждый понимает это.
– И вот появляетесь вы, – с горечью в голосе проговорил Форд. – Вы упрекаете его за слабость, вы унижаете его в глазах собственных детей. Он уже не строит планов на будущее, тогда как вы можете спокойно приниматься за проблемы, решение которых потребует даже не пятидесяти, сотен лет! Неважно, каких успехов он достиг, вы все равно сравняетесь с ним, превзойдете его – и все из-за того, что вам суждено гораздо больше прожить. Вы как бы снисходительно прощаете его слабости… Можно ли после этого вас любить?
Барстоу устало поднял голову.
– А вы, Слейтон Форд, вы ненавидите меня?
– Нет. Я не могу себе позволить роскошь кого-либо ненавидеть. Но вот что я вам скажу, – в его голосе появилась твердость. – Если бы вы действительно обладали секретом, я бы разорвал вас в клочья, но вытряс его из вас.
– Вас можно понять. – Барстоу задумался на несколько мгновений. – Мы, то есть Кланы Говарда, мало что можем сделать. Мы не были инициаторами этого – все решили за нас. Однако мы можем предложить лишь одно.
– И что же?
Барстоу пояснил свою мысль, однако Форд отрицательно покачал головой.
– То, что вы предлагаете, с медицинской точки зрения – возможно. И я не сомневаюсь, что если вы поделитесь хоть частью своего генофонда, увеличится средняя продолжительность жизни. Но даже если наши женщины и согласятся на искусственное оплодотворение, в чем я не уверен, это будет означать психологическую смерть для наших мужчин. Безысходность и ненависть могут привести к расколу, а затем и к гибели человечества. Нет, сколь бы ни были благородны ваши порывы, устоявшихся обычаев нарушать мы не сможем. Нельзя же обращаться с мужчинами, как с животными, – они нам этого не позволят.
– Я знаю, – согласился Барстоу, – но это все, что мы можем предложить.
– Наверное, вас стоило бы поблагодарить, но я лично чувства благодарности не испытываю. Давайте будем практичными людьми. Все вы, несомненно, заслуженные и уважаемые люди, но как социальная группа вы столь же опасны, как носители чумы. Поэтому вас следует изолировать.
Барстоу кивнул:
– Мои собратья пришли к такому же решению.
Форд с едва заметным облегчением вздохнул:
– Я рад, что вы размышляли над этим.
– Но что мы можем сделать, как помочь самим себе? Выделиться в отдельную колонию? Где-нибудь в глухом месте, в котором сами потом начнем вымирать, скажем, на Мадагаскаре? Или снова занять Британские острова, отстроить их заново и колонизировать Европу по мере снижения уровня радиоактивности?
– Это невозможно, – возразил Администратор. – Тогда подобной проблемой придется заниматься моим внукам. А к тому времени ваша мощь может возрасти, и вы сможете победить нас. Нет, Заккур Барстоу, вы и ваши собратья должны покинуть нашу планету навсегда.
Барстоу помрачнел.
– Я знал, что этим кончится. Так куда же нам податься?
– Выберите что-нибудь в Солнечной системе.
– Но где? Венера – это не подарок, но даже если мы захотим перебраться туда, то примут ли нас? Венерианцы не подчиняются Земле, это было решено еще в 2020 году. Конечно, сейчас они принимают эмигрантов-изгоев в соответствии с Четырехпланетной Конвенцией… Но захотят ли они поселить там сотню тысяч землян, которые представляют для них опасность? Абсолютно не уверен.
– Согласен. Лучше выбрать другую планету.
– Но ведь вам известно, что во всей системе нет другой планеты, где может поддерживаться жизнь в нынешних ее формах. Потребуются нечеловеческие усилия, даже при наличии средств и самой современной техники, чтобы создать минимальные условия для существования.
– Нужно постараться. Для этого денег мы не пожалеем.
– Не сомневаюсь. Но неужели вы считаете, что такое решение более перспективно, чем выделение нам резервации на Земле? Не покончите ли вы с перелетами в один прекрасный момент?
Форд неожиданно выпрямился в кресле:
– Что ж, я понял вас! Я пока не думал об этом, но давайте обсудим и такую возможность. Вы считаете, что лучше остаться на Земле и воевать, чем улететь? История знает немало таких примеров.
– Да, когда венерианцы свергли иго земных правителей. Но теперь все нормализовалось, Луна-Сити отстроен вновь. И тоннаж космических грузовых перевозок вырос в десятки раз. Можете вы их остановить? И если да, то что из этого выйдет?
Форд прокручивал ситуацию снова и снова. Он не мог остановить космическое движение – этого не смог бы сделать ни один Администратор. Но можно ли запретить посещать планету, где поселятся долгожители? Да и поможет ли это? Пусть даже сменится одно, два или три поколения – что это изменит? В древности Япония пыталась самоизолироваться, и все равно чужаки все плыли и плыли к ее берегам. Ведь нельзя навечно изолировать культуры друг от друга. А когда они взаимодействуют, то более сильная подавляет слабую. Это – закон.
Постоянная и абсолютная изоляция невозможна. Так что остается только один выход. И очень непопулярный. Однако Форда это не остановило: он умел принимать нестандартные решения. Он уже прикидывал различные варианты и даже забыл о том, что Барстоу по-прежнему на связи. Если местонахождение Кланов Говарда уже известно начальнику военной полиции, то не пройдет и часа, от силы двух-трех, как их накроют. Даже если у долгожителей мощные системы защиты, это лишь вопрос времени. Те, кто будет арестован в Поместье, выведут на других членов Кланов. А если все сложится удачно, то они будут в его руках в течение одних суток.
Единственное, о чем он пока раздумывал – уничтожать их сразу либо просто стерилизовать. Каждый вариант решит проблему; третьего не дано. Но какой из вариантов более гуманный?
Форд знал, что на этом его карьера закончится. Он будет освобожден от должности с позором, возможно, его отправят в Ковентри, но об этом думать не хотелось. Он был способен идти на жертвы ради выполнения общественного долга.
Барстоу, конечно, не мог прочесть мыслей своего собеседника, но почувствовал, что Форд уже принял решение. И ясно представил себе, что оно могло означать для него и всех собратьев. Он решил, что пришло время испробовать последнее.
– Господин Администратор!
– А? Ох, извините, я просто задумался. – Это было слишком мягко сказано: странно, что он все еще продолжает беседовать с человеком, которого мысленно уже приговорил к смерти. – Благодарю вас, Заккур Барстоу, за эту беседу. Извините, что заставил…
– Господин Администратор!
– Да, я слушаю вас.
– Я предлагаю вам вывезти нас за пределы Солнечной системы.
– Что? – Форд явно не ожидал этого. – Это вы серьезно?
Барстоу заговорил быстро и убедительно, развивая еще сырую концепцию Лазаруса Лонга и импровизируя на ходу.
– Возможно, что-нибудь и получится, – медленно сказал Форд. – Вы не упомянули о некоторых трудностях, скажем, о политических препятствиях и жесткой нехватке времени. И все же… можно попробовать. – Он поднялся из-за стола. – Возвращайтесь к собратьям, но ничего пока не говорите об этом. Позже я свяжусь с вами.
Барстоу возвращался медленно, размышляя о том, что он скажет долгожителям. Они потребуют от него полного отчета и будут правы. Заккур твердо решил сотрудничать с Администратором до конца, если это давало хоть малейший шанс на спасение. Он направился в кабинет и попросил вызвать Лазаруса.
– Привет, Зак, – гаркнул Лазарус, входя в комнату.
– Ну, как прошли переговоры?
– Как говорится, с переменным успехом, – ответил Барстоу. – Решили, что… – и он вкратце изложил содержание беседы. – Ты можешь вернуться и рассказать братьям и сестрам какую-нибудь историю, которая немного отвлекла бы их?
– Гм… Попробую.
– Тогда тебе лучше поторопиться.
Собравшиеся гудели, как пчелиный рой. Они забрасывали Лазаруса вопросами и не хотели расходиться.
– Где Заккур? Мы хотим все знать!
– Зачем понадобилась эта мистификация?
– Послушайте меня, кретины! – рявкнул Лазарус. – Зак выступит перед вами, как только будет готов, и не торопите его – он знает, что делает.
Какой-то мужчина крикнул:
– Я уезжаю домой!
– Сделайте милость, – съязвил Лазарус. – И передайте мои наилучшие пожелания прокторам.
Мужчина, смутившись, сел на место.
– Может быть, еще кому-то захотелось домой? – Лазарус обвел взглядом присутствующих. – Никто вас не держит. Но вы наконец должны понять своими куриными мозгами, что они объявили нас вне закона. Единственное, почему нас еще не схватили прокторы, это потому, что Заккур Барстоу умеет заговаривать зубы Администратору. Делайте, что хотите… – сказал он всердцах. – Собрание объявляется закрытым.
Через несколько минут Лазарус снова был у Барстоу.
– Послушай, Зак, – забубнил он. – Давай обсудим все по порядку. Итак, Форд собирается воспользоваться своими чрезвычайными полномочиями, чтобы помочь нам забраться в один большой космический корабль и удрать. Я правильно понял?
– Он практически уже пообещал нам.
– Да-а… Тогда ему придется одновременно убеждать Совет, что все, что он делает – это всего лишь необходимый шаг, чтобы «выдавить» из нас секрет, то есть, он собирается их попросту надуть. Ведь так?
– Я об этом пока не думал.
– Но ведь это правда?
– Что ж… Вполне возможно.
– Хорошо. Скажи, понимает ли наш приятель Форд, какую авантюру он начинает и действительно ли это может у него получиться?
Барстоу вспомнил все, что он знал о Форде, и проанализировал свой недавний разговор с ним.
– Да, – решил он. – Администратор все понимает и готов пойти на риск.
– Ладно. А ты, дружище? Ты в этом тоже уверен? – Лазарус был настойчив, как никогда.
– Я? Что ты имеешь в виду?
– Ты ведь тоже собираешься обмануть своих, правда? Не дрогнешь ли ты, если что-то получится не так, как тебе хотелось бы?
– Что-то я не понимаю тебя, Лазарус, – взволнованно ответил Барстоу. – Я ведь не собираюсь никого обманывать – уж во всяком случае не братьев по Кланам.
– А ты трезво оценил ситуацию, – безжалостно продолжал Лонг. – Тебе надлежит позаботиться о том, чтобы каждый мужчина, каждая женщина или ребенок участвовали в этом побеге. Не думаешь ли ты, что все сто тысяч долгожителей с радостью согласятся, причем единогласно? Ты же знаешь, что даже волки в стае не всегда держатся вместе.
– Но они будут вынуждены согласиться, – запротестовал Барстоу. – Другого шанса не будет. Либо мы улетим, либо они перестреляют нас. Я уверен, что Форд может нам помочь, более того, он гарантирует свою помощь.
– Тогда почему ты сам не пошел и не сказал об этом на собрании, а вместо этого предложил мне наговорить собратьям всякой туфты?
Барстоу почесал затылок.
– Я не знаю.
– Не знаешь? Тогда я скажу тебе, – настаивал Лазарус. – У тебя гораздо лучше работает интуиция, чем у многих – голова. Ты послал меня рассказать им сказочку, потому что прекрасно знал, что правда далеко не всем понравится. Если бы ты сказал им, что нам нужно убираться, иначе нас тут перебьют, одни впали бы в панику, другие стали упрямиться, а кто-нибудь из старейшин как истеричная баба настаивал бы на своих правах в соответствии с Согласием. И разболтал бы о наших планах раньше, чем понял, что правительство играет с нами в кошки-мышки.
Барстоу пожал плечами и грустно улыбнулся.
– Ты прав. Я даже этого не сообразил. Конечно же, ты прав.
– Но ты это предвидел, – продолжал Лазарус. – У тебя уже были готовы ответы. Зак, я преклоняюсь перед твоей интуицией и поэтому пойду за тобой. Вы с Фордом хотите надуть всех на планете, но я желаю еще раз спросить: хватит ли у тебя мужества пройти все до конца?
