Текст книги "Память Света (Память огня)"

Автор книги: Роберт Джордан

Соавторы: Брендон Сандерсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 68 страниц)

Она потянулась к шее и нащупала висевший на ней кулон. Он был по-прежнему цел. Она знала, что так и есть, но прикосновение к нему успокаивало.

– Не очень-то привыкай его носить, – сказал Моридин. Поднявшийся вокруг него ветер погнал рябь по безупречной поверхности океана и принёс с собой слабые крики. – Ты ещё не окончательно прощена, Могидин. Это испытание. Возможно, когда ты вновь ошибёшься, я отдам твою ловушку для разума Демандреду.

Она фыркнула.

– Ему станет скучно, и он её выбросит. Демандреду нужно только одно – ал’Тор. Любой, кто не ведёт его к этой цели, не представляет для него интереса.

– Ты его недооцениваешь, – тихо произнёс Моридин. – Великий Повелитель доволен Демандредом. Очень доволен. Тогда как тобой…

Могидин откинулась в кресле, заново переживая все былые страдания. Боль, какую мало кто познал в этом мире. Боль, превосходящую всё, что способно вытерпеть человеческое тело. Она ухватилась за кор’совру и обняла саидар. Это принесло ей некоторое облегчение.

Прежде направлять Силу в той же комнате, где находилась кор’совра, было мучительно больно. Но теперь, когда кулон был у неё, а не у Моридина, всё изменилось. «Не просто кулон, – подумала она, сжимая его. – Это моя душа». Тьма внутри! Она никогда бы не подумала, что ей – не кому-нибудь, а ей! – придётся испытать одну из ловушек для разума на себе. Разве не она была самой осторожной на свете паучихой?

Она накрыла державшую кулон руку второй рукой. Вдруг он упадёт, или кто-то его отберёт? Она не должна его потерять. Она не может его потерять.

«Во что я превратилась? – Её замутило. – Мне нужно стать прежней. Найти способ». Она заставила себя отпустить ловушку для разума.

Близилась Последняя Битва; троллоки уже наводнили южные земли. Началась новая Война Тени, но только ей и другим Избранным были известны глубинные тайны Единой Силы. Те, которые не смогли выудить у неё эти ужасные женщины…

«Нет, не думай об этом». Боль, страдание, крах.

В этой войне им не противостояли ни Сто Спутников, ни Айз Седай с многовековым мастерством и опытом. Она проявит себя, и прошлые ошибки будут забыты.

Моридин продолжал смотреть в своё нереальное пламя. Только и было слышно, как оно потрескивает и как бурлит вскипающая вода. Он ведь, в конце концов, объяснит, зачем призвал её, не так ли? В последнее время он вёл себя всё более и более странно. Возможно, его вновь начинало одолевать безумие. Когда-то человек по имени Моридин – или Ишамаэль, или Элан Морин Тедронай – был бы в восторге, заполучив кор’совру кого-нибудь из соперников. Он бы изобретал наказания, приходя в экстаз от её мук.

В начале что-то такое и вправду было; а потом… потом интерес пропал. Он всё больше времени проводил в одиночестве, глядя в огонь, размышляя. Пытки, которым он подвергал их с Синдани, казались почти рутиной.

И таким он представлялся ей куда опаснее.

У края платформы воздух рассекли врата.

– Моридин, нам и вправду обязательно встречаться раз в два дня? – спросил Демандред, шагнув сквозь них в Мир Снов. Высокий, привлекательный, с блестящими чёрными волосами и внушительным носом. Прежде чем продолжить, он бросил взгляд на Могидин, заметив ловушку для разума у неё на шее. – У меня полно важных дел, а ты их прерываешь.

– Тебе надо кое с кем встретиться, Демандред, – тихо ответил Моридин. – И ты будешь делать то, что тебе велено, если только Великий Повелитель, не сообщив мне, не назначил тебя Ни’блисом. Твои игрушки подождут.

Лицо Демандреда потемнело, но больше возражать он не стал. Он позволил вратам закрыться и отвернулся, взглянув в морскую глубь, затем нахмурился. Что там, в воде? Она не додумалась посмотреть и теперь чувствовала себя дурой. Что сталось с её предусмотрительностью?

Демандред подошёл к одному из кресел рядом с ней, но садиться не стал. Он стоял, рассматривая Моридина со спины. Чем Демандред занимался всё это время? Пока она была привязана к ловушке для разума, она выполняла приказы Моридина, но подобрать ключик к Демандреду ей не удалось.

Она вновь задрожала, вспоминая месяцы, проведённые в его власти. «Я отомщу».

– Ты отпустил Могидин, – сказал Демандред. – А что с этой… Синдани?

– Это тебя не касается, – произнёс Моридин.

Могидин не преминула заметить, что кор’совра Синдани всё ещё висела у Моридина на шее. Синдани. На Древнем Наречии это значило «последний шанс», но одной из тайн, которую Могидин всё же раскрыла, была личность этой женщины. Моридин сам спас Ланфир из Синдола, освободив её из рук существ, кормившихся её способностью направлять.

Чтобы её спасти – и, разумеется, наказать – Моридин её убил. Это позволило Великому Повелителю поймать её душу и поместить в новое тело. Жестоко, но очень эффективно – Великий Повелитель предпочитал решать проблемы именно так.

Моридин не сводил взгляда с языков пламени, а Демандред с него, поэтому Могидин улучила момент, чтобы выскользнуть из кресла и подойти к краю каменной платформы. Вода, на которой та покоилась, была совершенно прозрачной, и сквозь неё Могидин отчётливо видела людей. Колыхаясь, будто водоросли, они висели в глубине с прикованными к невидимому грузу ногами и со связанными за спиной руками.

Их были тысячи. Каждый глядел из глубины широко распахнутыми, полными ужаса глазами. Они были обречены тонуть вечно: не мёртвые – им не было позволено умереть – они постоянно хватали ртом воздух, а вдыхали лишь воду. Пока она смотрела, из глубины поднялось что-то тёмное и утащило одного из них вниз. Словно цветок в воде распустилось кровавое облако, и остальные фигурки при виде него задёргались ещё сильнее.

Могидин улыбнулась. Зрелище чужих страданий поднимало ей настроение. Вероятно, эти люди всего лишь плод воображения, но, быть может, это те, кто не оправдал надежд Великого Повелителя.

На краю платформы распахнулись ещё одни переходные врата, и через них ступила незнакомая женщина. Пугающе непривлекательная особа с крючковатым носом картошкой и косящими в разные стороны бесцветными глазами. На женщине было платье из жёлтого шёлка с претензией на элегантность, но оно только ещё сильнее подчеркивало её безобразие.

Могидин презрительно усмехнулась и вернулась в кресло. Зачем Моридин пустил на встречу Избранных чужака? Эта гостья могла направлять; должно быть, она из этих бесполезных женщин, которые в эту Эпоху именовали себя Айз Седай.

«Надо отдать ей должное, – подумала Могидин, опустившись в кресло, – она и вправду сильна». Как Могидин упустила Айз Седай с подобными способностями? Её источники почти сразу же заприметили жалкую вертихвостку Найнив, а эту страхолюдину упустили?

– И это та, кого ты желаешь нам представить? – скривился Демандред.

– Нет, – рассеянно ответил Моридин. – Вы уже встречались с Хессалам.

Хессалам? На Древнем Наречии это означало… «Непрощённая». Женщина дерзко встретилась взглядом с Могидин, и что-то в её позе показалось той знакомым.

– У меня много дел, Моридин, – сказала новоприбывшая. – Хорошо бы это было…

Могидин ахнула. Эта манера…

– Не смей обращаться ко мне подобным тоном, – негромким голосом оборвал её Моридин, не оборачиваясь. – Не смей разговаривать так ни с кем из нас. Сейчас даже Могидин в большей милости, чем ты.

– Грендаль? – в ужасе воскликнула Могидин.

– Не произноси этого имени! – Моридин резко обернулся; языки пламени на воде взметнулись ввысь. – Она лишена его.

Грендаль – Хессалам – села, не глядя в сторону Могидин. Да, то, как эта женщина держалась… всё верно, это она.

Могидин едва не подавилась ехидным смешком. Грендаль всегда пользовалась своей внешностью, чтобы ошеломлять соперников. Что ж, та и теперь ошеломляла, но по-другому. Как изощрённо! Её, верно, аж корчит от этого. Что же она могла натворить такого, что её наказали подобным образом? Статус Грендаль – её авторитет и легенды, что о ней ходили – всецело были связаны с её красотой. А теперь? Может, начнёт подыскивать себе любимцев среди самых уродливых людей, чтобы они могли соперничать с её собственным безобразием?

На этот раз Могидин засмеялась. Тихонько, но Грендаль услышала и метнула в неё такой взгляд, который сам по себе мог поджечь океанскую воду.

Могидин ответила спокойным взглядом, почувствовав себя увереннее. Она подавила порыв погладить кор’совру. «Ну, давай, Грендаль, – подумала она, – теперь хоть из кожи вон лезь. Мы с тобой, милочка, оказались на равных – и ещё посмотрим, кто выиграет этот забег».

Ветер усилился, и море вокруг них взволновалось, хотя платформа оставалась неподвижной. Моридин позволил огню погаснуть, и неподалеку поднялись волны. Под водой Могидин могла слабо различить тела – лишь тёмные силуэты. Некоторые были мертвы. Другие, освободившись от цепей, рвались к поверхности, но стоило им почти добраться до воздуха, как каждый раз что-то снова утягивало их вниз.

– Теперь нас мало, – сказал Моридин. – Мы четверо и та, что наказана более всех – это все, кто остался. По определению это делает нас сильнейшими.

«Некоторых из нас – да, – подумала Могидин. – А кое-кто из нас погиб от руки ал’Тора, Моридин, и, чтобы его вернуть, потребовалось вмешательство Великого Повелителя». Почему Моридина так и не наказали за его провал? Но, пожалуй, не стоит заходить слишком далеко в поисках справедливости под властью Великого Повелителя.

– Тем не менее, нас слишком мало. – Моридин взмахнул рукой, и на краю платформы возник каменный дверной проём. Не переходные врата – просто дверь. Это был кусок сна Моридина; он мог управлять им. Дверь открылась, и через неё на платформу прошёл мужчина.

Темноволосый новоприбывший обладал чертами салдэйца – слегка крючковатый нос, раскосые глаза. Он был высоким и привлекательным, и Могидин узнала его.

– Предводитель этих едва оперившихся мужчин-Айз Седай? Я знаю его, это Мазри…

– С этим именем покончено, – сказал Моридин. – Точно так же, как мы, будучи Избраны, отказались от того, кем были раньше, и от старых имён. С этого момента он будет известен только как М’Хаэль. Один из Избранных.

– Избранный? – Казалось, что Хессалам подавилась этим словом. – Это дитя? Он же… – Она осеклась и умолкла.

Не в их праве спорить, быть ли кому-то Избранным. Они могли ссориться между собой и даже плести заговоры, если соблюдать осторожность. Но сомневаться в решениях Великого Повелителя… это не позволялось. Никогда.

Хессалам больше ничего не сказала. Моридин бы не посмел назвать этого человека Избранным, если бы так не решил Великий Повелитель. Спорить было не о чем. Но всё-таки Могидин задрожала. Таим… М’Хаэль… был, по слухам, силён – возможно, так же силён, как и остальные они, но сделать Избранным кого-то из этой Эпохи, с их дремучим невежеством… Её уязвляла мысль, что этот М’Хаэль будет считаться равным ей.

– Я вижу в ваших глазах протест, – сказал Моридин, глядя на них троих, – хотя только одна из вас была достаточно глупа, чтобы заявить об этом. М’Хаэль заслужил свою награду. Слишком многие из нас ринулись сражаться с ал’Тором, когда его считали слабым. Вместо этого М’Хаэль завоевал доверие Льюса Тэрина, после чего взял на себя подготовку его оружия. Он воспитывает новое поколение Повелителей Ужаса, которое послужит делу Тени. Какие результаты вы трое можете продемонстрировать с момента освобождения?

– Ты узнаешь, что за плоды я собрал, Моридин, – тихо произнёс Демандред. – Ты сочтёшь их бушели и стада. Только помни моё условие: я встречусь с ал’Тором на поле битвы. Его кровь принадлежит мне, и никому другому. – Он повернулся, по очереди заглянув каждому в глаза, и под конец посмотрел на М’Хаэля. Между ними, казалось, мелькнуло некое… узнавание? Эти двое уже встречались.

«Он встанет тебе поперёк дороги, Демандред, – подумала Могидин. – Он хочет заполучить ал’Тора не меньше твоего».

За последнее время Демандред изменился. Когда-то для него не имело значения, кто убьёт Льюса Тэрина – лишь бы тот был мёртв. Что же заставило Демандреда настаивать на том, чтобы взять всё в свои руки?

– Могидин, – произнёс Моридин. – У Демандреда есть планы на будущую войну. Ты будешь ему помогать.

– Помогать ему? – воскликнула она. – Я…

– Ты так быстро забылась, Могидин? – вкрадчиво перебил её Моридин. – Ты будешь делать то, что тебе приказали. Демандред хочет, чтобы ты присмотрела за одной из армий, которая сейчас лишена надлежащего надзора. Произнеси хоть одно слово жалобы – и ты поймёшь, что боль, которую ты познала до сих пор, это лишь тень настоящих страданий.

Её рука потянулась к кор’совре на шее. Она взглянула ему в глаза и почувствовала, как испаряется её самообладание. «Я ненавижу тебя, – подумала она. – Я ненавижу тебя ещё больше за то, что ты сделал это при всех».

– Настали последние дни, – сказал Моридин, поворачиваясь к ним спиной. – В ближайшее время вы получите окончательную награду. Если у вас есть поводы для вражды, отбросьте их в сторону. Если у вас есть тайные планы, завершите их. Заканчивайте ваши игры, потому что… это конец.

* * *

Талманес лежал на спине, глядя в тёмное небо. Казалось, будто облака над ним отражают свет снизу. Свет умирающего города. Это было неправильно. Разве свет не должен идти сверху?

Он упал с лошади вскоре после того, как они направились к воротам. Это он ещё помнил. Большую часть времени. Боль мешала думать. Люди кричали друг на друга.

«Надо было… надо было чаще подшучивать над Мэтом, – подумал он, и на его губах появилась слабая улыбка. – Глупо думать об этом сейчас. Я должен… должен найти драконов. Или мы их уже нашли?..»

– Говорю тебе, эти чёртовы штуковины так не работают! – услышал он голос Дэннела. – Это тебе не растреклятые Айз Седай на колёсах! Мы не можем вызвать стену огня. Мы можем только стрелять этими металлическими шарами в троллоков.

– Они взрываются, – теперь это был голос Гайбона. – Мы можем использовать лишние так, как я предлагаю.

Глаза Талманеса закрылись.

– Да, шары взрываются, – ответил Дэннел, – но сначала ими нужно выстрелить. Ничего не получится, если мы просто положим их в ряд и будем ждать, пока троллоки сами по ним пробегутся.

Чья-то рука потрясла Талманеса за плечо.

– Лорд Талманес, – произнёс Мельтен, – Нет никакого позора в том, чтобы покончить с этим прямо сейчас. Я знаю, что боль очень сильная. Позвольте последнему объятию матери принять вас.

Звук обнажаемого клинка. Талманес напрягся.

И тогда он понял, что совсем, совсем не хотел умирать.

Он с трудом открыл глаза и протянул руку стоявшему над ним Мельтену. Джесамин держалась поблизости, сложив руки на груди. Она выглядела встревоженной.

– Помоги мне встать, – сказал Талманес.

Мельтен заколебался, но затем выполнил его просьбу.

– Тебе не стоит подниматься, – вмешалась Джесамин.

– Это лучше, чем быть с честью обезглавленным, – проворчал Талманес, стиснув зубы от боли. Свет, это его рука? Она была такой чёрной, словно обуглилась в огне. – Что… что происходит?

– Мы окружены, милорд, – мрачно ответил Мельтен с печалью в глазах. В том, что они все погибнут, он уже не сомневался. – Дэннел и Гайбон спорят о том, где разместить драконов для последнего боя. Алудра отмеряет заряды.

Наконец поднявшись, Талманес опёрся на Мельтена. Перед ним на широкой городской площади собралось две тысячи человек. Они жались друг к другу, словно путники, ищущие тепла морозной ночью. Дэннел и Гайбон установили драконов полукругом, выгибающимся наружу к центру города, разместив беженцев за ними. Краснорукие теперь обслуживали драконов, на каждого из которых требовалось по три пары рук. Почти все в Отряде прошли хоть какое-то обучение.

Стоявшие рядом здания пылали в огне, но со светом происходили странные вещи. Почему он не освещал улиц? Улицы были слишком тёмными. Как будто их покрасили. Как будто…

Талманес моргнул, смахнув выступившие от боли слёзы. Теперь он понял. Троллоки заполнили улицы и, словно чернила, текли в сторону расставленных полукругом и направленных на них драконов.

Что-то пока удерживало их. «Они ждут остальных, чтобы напасть всем сразу», – решил Талманес.

Крики и рычание доносились и сзади. Талманес повернулся и вцепился в руку Мельтена, когда весь мир вокруг пошатнулся. Ему пришлось подождать, пока всё вокруг встанет на свои места. Боль… боль, как ни странно, притупилась. Как пламя, гаснущее на свежих углях. Она насладилась им, но теперь в нём почти ничего не осталось, чтобы прокормить её.

Когда всё успокоилось, Талманес увидел, откуда исходил этот шум. Площадь, которую они заняли, примыкала к городской стене, но горожане и солдаты держались от неё на расстоянии, так как она, словно толстым слоем сажи, была покрыта троллоками. Они потрясали в воздухе своим оружием и рычали на стоявших внизу людей.

– Они бросают копья в любого, кто подойдёт слишком близко, – сказал Мельтен. – Мы надеялись добраться до стены и пройти вдоль неё до ворот, но теперь это невозможно. Невозможно, пока эти твари там наверху грозят нам смертью. Все другие пути отрезаны.

Алудра подошла к Гайбону и Дэннелу:

– Я могу поместить заряды под драконов, – тихо произнесла она. Тихо, но недостаточно твердо. – Эти заряды уничтожат оружие, но при этом могут сильно покалечить людей.

– Действуй, – совсем тихо ответил Гайбон. – То, что сделают троллоки, будет ещё хуже, а мы не можем отдать драконов в руки Тени. Поэтому они и выжидают. Их командиры надеются, что внезапная атака даст им возможность сокрушить нас и захватить оружие.

– Они движутся! – закричал один из солдат, стоявший у драконов. – Свет, они идут!

Тёмная масса Отродий Тени бурлящим потоком двинулась по улицам. Зубы, когти, клыки, чересчур человеческие глаза. Троллоки шли со всех сторон, предвкушая добычу. Талманес с трудом сделал вдох.

Крики на стенах стали громче. «Мы окружены, – подумал Талманес. – Прижаты к стене, пойманы в ловушку. Мы…»

Прижаты к стене.

– Дэннел! – Талманес попытался перекричать шум. Капитан драконов обернулся со своей позиции, где люди с горящими лучинами в руках ждали приказа провести единственный залп.

Талманес сделал глубокий вдох, наполнивший его лёгкие огнём:

– Ты говорил мне, что можешь снести вражеское укрепление парой выстрелов.

– Конечно! – отозвался Дэннел. – Но мы ведь не войти пытаемся…

Тут он замолк.

«Свет, – подумал Талманес. – Мы все слишком устали. Мы должны были догадаться».

– Эй, вы, в середине, взвод драконов Райдена, кругом! – прокричал он. – Остальные, держать позиции и стрелять в приближающихся троллоков! Бегом, бегом, бегом!

Дракониры тут же бросились выполнять приказ. Под скрип колёс Райден и его люди стали поспешно разворачивать драконов. Остальные по очереди начали обстреливать выходящие на площадь улицы. От оглушающих выстрелов горожане кричали, закрывая уши руками. Казалось, наступил конец света. Сотни, тысячи троллоков превращались в лужи крови, когда среди них взрывались драконьи яйца. Площадь наполнилась белым дымом, струившимся из стволов драконов.

Стоявшие в тылу беженцы, уже перепуганные увиденным до смерти, завопили ещё сильнее, когда Райден повернул оружие в их сторону. Многие в страхе попадали на землю, освобождая путь. Путь к городской стене, кишевшей троллоками. Драконы Райдена были обращены в противоположную сторону от стрелявших по троллокам, будучи выстроены дугой, они образовывали подобие чаши. Таким образом, все трубы были направлены на одну и ту же часть стены.

– Дайте мне эту треклятую лучину! – прокричал Талманес, протянув руку. Один из дракониров подчинился и передал ему зажигательную палочку с красным тлеющим концом. Талманес оттолкнулся от Мельтена, полный решимости хотя бы немного простоять без чьей-либо помощи.

К нему подошёл Гайбон. Его голос звучал приглушённо для напряжённого слуха Талманеса:

– Эти стены простояли сотни лет. Мой бедный город. Мой бедный, бедный город.

– Теперь это уже не твой город, – ответил Талманес. Он поднял зажигательную палочку высоко над головой, словно бросая вызов толпившимся на стене троллокам. Позади пылал Кэймлин. – Теперь он их.

Талманес резко опустил палочку, оставив в воздухе красный след. За его сигналом последовал рёв драконьего огня, разнёсшийся эхом по всей площади.

Троллоки, а, скорее, их части, взлетели на воздух. Стена под ними взорвалась, словно кто-то на бегу пнул сложенные в кучу детские кубики. Талманес пошатнулся, в глазах у него стало темнеть, но он успел увидеть, как стена обвалилась наружу. Когда он упал, теряя сознание, ему показалось, что от его падения задрожала земля.

***.

– Приготовиться к атаке! – кричал Арганда. – Соберитесь! Лучники вперед, конница за ними, пехота позади!

«Атака, – подумал Тэм. – Да, это наша единственная надежда». Они должны продолжать напор, но их боевые линии так истончились. Он понимал, что затевает Мэт, но едва ли это может сработать.

И все равно они должны пробиваться.

– Ну, он покойник, – сказал наемник рядом с Тэмом, кивком указывая на Лана Мандрагорана, мчавшегося на фланг троллоков. – Проклятые Порубежники.

– Тэм, – сказал Абелл сбоку от него.

Небо над ними еще потемнело. Могло ли такое быть, в ночи? Эти жуткие, клубящиеся облака, казалось, опускаются все ниже и ниже. Тэм почти потерял из виду фигуру Лана на черном, как ночь, жеребце, несмотря на костры, зажженные на Высотах. Их свет словно померк.

Он скачет к Демандреду, понял Лан. Но стены троллоков преграждали ему путь. Тэм достал стрелу, позади наконечника которой была привязана пропитанная смолой тряпка, и наложил на тетиву.

– Двуреченцы, приготовиться к стрельбе!

Наемник рассмеялся.

– Тут не меньше сотни шагов. Вы истыкаете его стрелами!

Тэм посмотрел на человека, затем поднял стрелу и запалил от факела. Ткань за наконечником охватил огонь.

– Первый ряд, по моему сигналу! – закричал Тэм, не обращая внимания на другие приказы, которые прокатились по рядам. – Расчистим путь лорду Мандрагорану!

Текучим движением Тэм натянул тетиву, ощутив жар огня у пальцев, и выстрелил.

* * *

Лан мчался на троллоков. Его копье, как и три сменных, сломалось часы назад. На шее у него был медальон, который Берелейн передала через врата с простым указанием.

Она сказала: не знаю, откуда Галад это взял, но он хотел, чтобы я передала это Коутону.

Лан не раздумывал над тем, что собирался сделать. Пустота не допускала подобных вещей. Некоторые люди назвали бы это дерзостью, безрассудством, самоубийством. Люди, которые не пожелали испытать хотя бы одно из трёх, редко меняют мир. Он послал всё утешение, какое мог, к далёкой Найнив через узы, затем приготовился к сражению.

Когда Лан приблизился к троллокам, твари подняли копья линией, чтобы остановить его. Пытаясь прорваться сквозь нее, лошадь сама себя насадит на острия. Лан задержал дыхание, чувствуя спокойствие пустоты, планируя срубить наконечник первого копья и протаранить линию.

Это был невыполнимый маневр. Все, что нужно троллокам – собраться вместе и замедлить его. После этого они могут окружить Мандарба и выдернуть Лана из седла.

Но кто-то же должен остановить Демандреда. Чувствуя медальон на шее, Лан поднял меч.

Горящая стрела пронеслась в небе и попала в горло троллоку прямо перед Ланом. Не долго думая, Лан использовал павшего троллока как брешь в линии из копий. Он проскочил между Отродьями Тени, растоптав погибшего. Ему понадобится…

Ещё одна стрела упала, сбивая троллока. За ней последовала другая, и ещё, быстрым потоком. Мандарб пробивался через удивлённых, горящих и умирающих троллоков, пока целый дождь из горящих стрел лился перед ним.

– Малкир! – закричал Лан, пустив Мандарба вперёд, топча трупы, но не снижая скорости, когда открылся путь. Град из света падал перед ним, каждая стрела попадала точно в цель, убивая троллоков, пытавшихся стать на его пути.

Он ураганом промчался сквозь шеренги, расталкивая в стороны умиравших троллоков, пылающие стрелы указывали ему путь в темноте так, словно тот был наезженной дорогой. С обеих сторон стояли плотные ряды троллоков, но те, что были прямо перед ним, падали и падали, пока их совсем не осталось.

Спасибо, Тэм.

Лан галопом гнал коня вдоль восточного склона Высот, уже в одиночестве минуя солдат и Отродй Тени. Он был един с ветром, который струился в его волосах, един с мускулистым конём под собой, который нёс его вперёд, един с целью, которая была его предназначением, его судьбой.

Демандред поднялся, заслышав стук копыт, сопровождавшие его Шаранцы встали перед ним.

С рёвом Лан пришпорил Мандарба и налетел на Шаранцев, преградивших ему путь. Жеребец прыгнул, передними ногами отправив охранников на землю. Мандарб крутнулся, крупом сбив одних Шаранцев, а передними копытами повалив других.

Лан соскочил с седла – у Мандарба не было защиты от плетений, поэтому сражаться верхом было равносильно тому, чтобы попросить Демандреда убить его коня, – и врезался в землю на бегу, вытаскивая меч.

– Ещё один? – проревел Демандред. – Льюс Тэрин, ты начинаешь…

Он осёкся, когда Лан достиг его и бросился в «Пух чертополоха в смерче», порывистое атакующее движение. Демандред выхватил меч, принимая удар на своё оружие, и отступил на шаг из-за его силы. Они обменялись ещё тремя ударами, быстрыми как молния, Лан продолжал двигаться, пока его меч не зацепил щеку Демандреда. Лан ощутил лёгкий рывок, и кровь брызнула в воздух.

Демандред почувствовал рану на щеке, его глаза широко раскрылись.

– Кто ты? – спросил Демандред.

– Я тот, кто заберет твою жизнь.

* * *

Мин оторвала взгляд от спины своего торма, когда тот проскочил через переходные врата обратно на поле Меррилор. Она надеялась, что он выдержит безумие битвы, когда они доберутся туда. Костры и факелы светили на расстоянии, светлячки освещали сцены доблести и решимости. Она смотрела на мерцающие огни, последние угольки костра, которые вскоре будут потушены.

Вдалеке, где-то глубоко на севере содрогался Ранд.

* * *

Узор завертелся вокруг Ранда, заставляя его наблюдать. Он смотрел сквозь слёзы, застилавшие его глаза. Он видел, как сражаются люди. Он видел, как они гибнут. Он видел Илэйн, захваченную в плен и оставшуюся в одиночестве, Повелитель Ужаса готовился вырезать их детей из её чрева. Он видел Руарка, лишившегося разума и ставшего теперь пешкой одной из Отрёкшихся.

Он видел Мэта, отчаявшегося, подавленного ужасающим перевесом.

Он видел, как Лан скачет навстречу своей смерти.

Слова Демандреда впивались в него. Натиск Тёмного продолжал рвать его на части.

Ранд потерпел неудачу.

Но на краю его разума был голос. Слабый, почти забытый.

Отпусти.

* * *

Лана ничего не сдерживало.

Он сражался совсем не так, как учил Ранда. Без осторожной проверки, без осмотра местности, без тщательной оценки. Демандред мог направлять, и, не смотря на медальон, Лан не мог дать своему врагу времени на обдумывание, времени на плетения, которыми он мог бросать камни в него или раскалывать землю под ним.

Лан погрузился глубоко в пустоту, позволяя инстинктам вести его. Он вышел за пределы эмоций, сжигая напрочь всё. Ему не надо было оценивать местность, потому что он чувствовал землю так, словно она была его частью. Ему не надо было испытывать силу Демандреда. Один из Отрёкшихся, с опытом многих десятилетий, будет самым искусным фехтовальщиком из тех, с кем Лан когда-либо сталкивался.

Лан краем глаза заметил, что Шаранцы расступились, образовав широкое кольцо вокруг двух бойцов, пока те сражались. Видимо, Демандред был достаточно уверен в своих навыках, чтобы не позволять другим вмешиваться.

Лан закружился с серией атак. «Вода Текущая по Склону» превратилась в «Смерч на Горе», который стал «Перехватом Голубя Красным Ястребом». Его удары походили на ручьи, которые сливались во всё более и более широкую реку. Демандред сражался так хорошо, как Лан и опасался. Хотя его фигуры немного отличались от тех, которые знал Лан, годы не изменили саму суть поединка на мечах.

– Ты…хорош, – с хрипом сказал Демандред, отступая перед «Ветром и Дождём», с его подбородка стекала струйка крови. Меч Лана сверкнул, отражая красный свет ближайшего костра.

Демандред ответил «Высеченной Искрой», которую Лан, предугадав, парировал. Его бок был оцарапан, но Лан не обратил на это внимания. Обмен ударами заставил его отступить на шаг, и дал Демандреду возможность подобрать камень с помощью Единой Силы и швырнуть его в Лана.

Глубоко внутри пустоты Лан почувствовал приближение камня. Это было его понимание боя – то, что вошло глубоко внутрь него, в самый центр его души. То, как ступал Демандред, направление, в котором метнулся его взгляд, подсказало Лану, что именно произойдёт.

Как только он перетёк в следующую позицию, Лан расположил своё оружие поперёк груди и отступил назад. Камень размером с человеческую голову мелькнул прямо перед ним. Лан скользнул вперёд, его рука двинулась в следующую позицию, когда другой камень с ветром пролетел под ней. Лан поднял свой меч и увернулся от третьего камня, который промахнулся всего на палец, задев одежду.

Демандред блокировал атаки Лана, но дыхание у него было хриплым.

– Кто ты такой? – снова прошептал Демандред. – Ни у кого в этой Эпохе нет таких навыков. Асмодиан? Нет, нет. Он не смог бы так со мной сражаться. Льюс Тэрин? Ты прячешься за этим лицом, да?

– Я просто мужчина, – прошептал Лан. – Это все кем я когда либо был.

Демандред зарычал, затем бросился в атаку. Лан ответил «Лавиной, Катящейся с Горы», но ярость Демандреда заставила его отступить на несколько шагов.

Несмотря на то, что поначалу наступал Лан, Демандред как фехтовальщик был лучше. Лан знал об этом тем же чувством, которое говорило ему, когда атаковать, когда парировать, когда шагать вперёд и отступать. Возможно, если бы они начали сражение на равных, всё было бы по-другому. Но нет. Лан воевал в течении всего дня, и хотя его Исцелили от более тяжёлых ран, мелкие продолжали болеть. Кроме того, Исцеление само по себе изматывало.

Демадред был по-прежнему бодр. Отрёкшийся замолчал, дуэль поглотила его. Также он перестал использовать Единую Силу, сосредоточившись на фехтовании. Он не усмехался, когда получал преимущество. Он не был похож на человека, который часто улыбается.

Лан ускользнул от Демандреда, но Отрёкшийся напирал с «Вепрем Несущимся с Горы», снова оттесняя его к периметру круга, и пробил защиту, ранив в руку, затем в плечо и, наконец, в бедро.

У меня время только для последнего урока.

– Ты мой, – прорычал в коне концов Демандред, тяжело дыша. – Кем бы ты ни был, ты мой. Ты не можешь победить.

– Ты не слушал меня, – прошептал Лан.

Один последний урок. Самый тяжёлый…

Демандред ударил, и Лан увидел, что тот открылся. Лан рванулся вперёд, направив кончик меча Демандреда на свой бок и налетел на него.

Я пришел сюда не для того, чтобы победить, – прошептал Лан, улыбаясь. – Я пришел сюда, чтобы убить тебя. Смерть легче перышка.