Текст книги "Память Света (Память огня)"

Автор книги: Роберт Джордан

Соавторы: Брендон Сандерсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 68 страниц)

Правители стояли позади Илейн. Каждый хотел посмотреть документ, но никто не смел взять его из ее рук. К счастью Ранд подготовил для каждого из них копии поменьше.

– Но бывают и веские причины для конфликта! – воскликнул Дарлин глядя на документ. – Например создание буфера между тобой и агрессивным соседом.

– А что, если некоторые люди из нашей страны переселятся за границу? – добавил Грегорин – У нас нет возможности вмешаться и защитить их, если их будут угнетать? Или что, если кто-то, как Шончан, например, утверждают, что это их земля? Запрет войны? Это смешно!

– Я согласен, – сказал Дарлин. – Лорд Дракон, мы должны иметь право на защиту земли, которая принадлежит нам по праву!

– Меня, – сказала Эгвейн, прерывая поток аргументов – больше интересуют остальные два требования.

– Одно из них ты уже знаеш, – ответил Ранд.

– Печати, – сказала Эгвейн.

– Подписание этого документа никоим образом не затрагивает Белую Башню, – сказал Ранд, видимо, не обращая внимания на комментарии. – Я не могу запретить Вам влиять на других, это было бы глупостью, Вы все равно найдете способ.

– Это полная чушь! – воскликнула Илейн.

Больше Илейн не чувствовала гордости за него. Эгвейн задумалась.

– И пока есть политические игры, в которые можно играть – продолжил Ранд обращаясь к Эгвейн – Айз Седай останутся мастерами в ней. На самом деле этот документ выгоден Вам. Белая Башня всегда верила, что война это неправильно. Вместо этого я требую от Вас немного другого. Печати.

– Я Хранительница Печатей.

– Это всего лишь твой титул. Они лишь недавно были обнаружены и я обладаю ими. Лишь из уважения к традициям я обратился к тебе в первую очередь.

– Обратился ко мне? Ты не обращался ко мне – ответила Эгвейн, – Ты принял решение. Пришел, сказал что собираешься сделать и ушел!

– У меня есть печати, – повторил он. И я сломаю их, я не позволю никому, даже тебе, стать между мной и защитой этого мира.

Вокруг них все продолжали спор насчет документа, правители бормотали свои аргументы своим соседям и приближенным. Эгвейн подошла к маленькому столику и стала лицом напротив Ранда.

– Ты не сломаешь их, так как я тебя остановлю, Ранд.

– Эгвейн, зачем тебе меня останавливать? Назови хоть один аргумент, почему это плохая идея.

– Одну причину помимо той, что это выпустит Темного в мир?

– Он не был свободен во время Войны Силы, – сказал Ранд. – Он мог прикасаться к миру, но открытое Отверстие в узилище не освободит его. Не сразу.

– И какова же цена, позволить ему прикасаться к миру? Какова она теперь? Страхи, ужасы, разрушение. Ты знаешь что происходит с миром. Мертвецы оживают, странные искажения Узора. И это только при ослабленных печатях! Что произойдет если мы действительно сломаем их? Одному Свету известно.

– Это риск, на который мы должны пойти.

– Я не согласна. Ранд, ты не знаешь что произойдет, если их сломать – это позволит ему освободится! Мы не знаем как близок к освобождению он был, когда запечатали скважину. Сломав печати ты можешь уничтожить мир! Что если наша единственная надежда в том, что сейчас он не полностью свободен?

– Это не сработает, Эгвейн.

– Ты этого не знаешь. Как ты можешь знать?

Он заколебался.

– В жизни много вещей, которые мы не знаем наверняка.

– Значит ты не знаешь, – ответила Эгвейн. – Что же, я смотрела, читала, слушала. Ты читал труды тех, кто изучал это, кто думал об этом?

– Спекуляции Айз Седай.

– Ранд, только у нас есть такое количество информации. Если открыть узилище Темного все может быть потеряно. Нам надо быть более осторожными. Это то, зачем нужна Престол Амерлин, Белая Башня была основана в первую очередь для этого. – Он на самом деле колебался. Свет, он думал. Сможет ли она достучатся до него?

– Эгвейн, мне не нравится это решение, – тихо сказал Ранд.

– Если я начну бой не уничтожив старые печати, то мне придется создать новые ненадежные печати. С ослабленными печатями мне придется создавать новые поверх ненадежных старых, это как наносить новую штукатурку на старые глубокие трещины. Кто знает, сколько продержатся такие печати? Спустя столетие мы можем предстать перед этой проблемой снова.

– Разве это так плохо? – спросила Эгвейн. – По крайней мере это точно. Ты запечатал Скважину в прошлый раз. Ты знаешь как это сделать.

– Мы не можем снова допустить порчу.

– На этот раз мы готовы к такому. Это не будет идеально. Но, Ранд… на самом деле, нужен ли нам этот риск? Рисковать каждой жизнью? Почему бы не выбрать простой путь, известный путь? Снова создать печати. Укрепить темницу.

– Нет Эгвейн, – произнес Ранд отходя от нее, – Свет! Это то, о чем идет речь? Ты хочешь, чтобы саидин снова был испорчен. Вы, Айз Седай… Вы боитесь самой идеи, что мужчины могут направлять, Вы думаете, что это подрывает Ваш авторитет!

– Ранд алТор, не будь дураком.

Он встретился с ней взглядами. Правители, казалось, мало обращали внимание на этот разговор, несмотря на то, что от него зависел весь мир. Они сосредоточенно изучали документ Ранда, негодующе переговариваясь. Возможно, разговор был для того, чтобы отвлечь их от документа, а затем вступить в реальную схватку.

Медленно гнев покинул его лицо и он поднял руки к вискам.

– Свет, Эгвейн. Ты все еще можешь делать это, будто сестра, которой у меня никогда не было: запутать мои мысли, заставляя злиться и одновременно любить тебя.

– По крайней мере, я последовательна, – сказала она. Теперь они говорили очень тихо, наклонившись через стол друг к другу. Из остальных только Перрин и Найнив, вероятно, находились достаточно близко, чтобы слышать разговор, и Мин присоединилась к ним. Гавин уже вернулся, но держался на расстоянии. Кадсуане обозревала комнату в другом направлении, но слишком внимательно – она прислушивалась.

– Я не привожу этот аргумент в какой-то дурацкой надежде восстановить порчу, – сказала Эгвейн, – Ты знаешь, что я выше этого. Речь идет о защите человечества. Я не могу поверить, что ты готов рискнуть всем из-за призрачной возможности.

– Призрачной возможности? – произнес Ранд, – Мы говорим о приходе тьмы, а не о создании новой Эпохи Легенд. Мы могли бы принести мир, положить конец страданиям. Или могли бы получить новый Разлом. Свет, Эгвейн. Я не знаю наверняка, смогу ли я починить существующие печати или создать новые. В любом случае, Темный должен быть готов к такому плану.

– А у тебя есть другой?

– Я уже говорил тебе о нём. Я сломаю печати, чтобы избавиться от старой, несовершенной заплаты, и попробую в этот раз сделать всё по другому.

– Весь мир будет ценой неудачи, Ранд – она остановилась, задумавшись. – Это еще не все. Чего ты мне не говоришь?

Ранд выглядел неуверенно, и на какой-то момент он стал похож на ребенка, которого она когда-та поймала, когда они с Мэтом тайком таскали пироги госпожи Коутон.

– Я собираюсь убить его, Эгвейн.

– Кого? Моридина?

– Темного.

Она отпрянула в шоке.

– Извини. Что ты собираешься…?

– Я собираюсь убить его, – сказал Ранд неистово, склонившись.

– Я собираюсь покончить с Темным. У нас никогда не будет настоящего мира пока он существует, скрытно. Я открою узилище, войду в него, и сражусь с Темным. Построю новое узилище, если необходимо, но сперва, я попытаюсь покончить со всем этим. Защитить Узор, Колесо, навсегда.

– Свет, Ранд, ты сошел с ума.

– Да. Это часть цены, которую я заплатил. К счастью. Только человек, не совсем в своем уме, будет достаточно храбрым, чтобы это попробовать.

– Я буду сражаться с тобой, Ранд, – прошептала она. – Я не позволю тебе втянуть нас в это. Прислушайся к голосу разума. Белая Башня должна руководить тобой здесь.

– Я знаю руководство Белой Башни, Эгвейн, – ответил он. – В коробке, избиваемый каждый день.

– Два взгляда встретились через стол. Вскоре завершилось и другое обсуждение.

– Я не против подписать это, – сказала Тенобия. – По мне, выглядит неплохо.

– Ба, – прорычал Грегорин. – Вас, Порубежников, никогда не волновала политика южан. Вы подпишете это? Ага, молодцы. Ну, а я не закую в кандалы собственную страну.

– Любопытно, – произнес Изар. Спокойный мужчина покачал головой и белоснежный хохолок затрясся, – Насколько я понимаю, это не твоя страна, Грегорин. Если только ты не считаешь, что Лорд Дракон умрет, и Маттин Стефанеос не станет требовать свой трон обратно. Возможно, он спокойно отнесется к тому, что Лавровый венец оденет Лорд Дракон, но не ты. Я в этом уверен.

– А есть ли в этом хоть какой-то смысл? – спросила Аллиандре. – Наша забота сейчас – Шончан, разве нет? Пока они здесь, мира быть не может. – Именно, – сказал Грегорин.

– Шончан и эти проклятые Белоплащники.

– Мы подпишем договор, – сказал Галад. Каким-то образом Лорд Капитан-Коммандор Детей Света оказался с официальной копией документа. Эгвейн не смотрела на него. Тяжело было не глазеть. Она любила Гавина, а не Галада, но… ну… не глазеть было непросто.

– Майен также подпишет его, – сказала Берелейн. – Я считаю повеления Лорда Дракона полностью справедливыми.

– Конечно ты его подпишешь, – Дарлин фыркнул. – Лорд Дракон, кажется этот документ разработан, чтобы защищать интересы некоторых стран больше, чем других.

– Я хочу услышать третье требование, – сказал Роэдран. – Меня не волнуют ваши разговоры о печатях – это дело Айз Седай. Он утверждает, что требований три, а я услышал только два.

Ранд приподнял бровь. – Третья и заключительная плата – последнее, что вы заплатите мне в обмен на мою жизнь на склонах Шайол Гул – это вот что: я командую вашими армиями в Последней Битве. Целиком и полностью. Вы делаете как я скажу, идете куда я скажу, и сражаетесь где я скажу.

Это вызвало взрыв возражений. По крайней мере, это требование было очевидно возмутительным из всех трёх, хотя и было невозможным по причинам, которые Эгвейн уже определила.

Правители сочли это посягательством на их суверенитет. Грегорин свирепо смотрел на Ранда, пока все шумели, сохраняя лишь подобие вежливости. Любопытно, ведь у него было меньше власти, чем у всех остальных. Дарлин качал головой, лицо Илэйн было мертвенно-бледно.

Те, что были на стороне Ранда, стали возражать в ответ. Они отчаялись, подумалось Эгвейн. Они на пределе. Наверное, они считали, что, получив командование, Дракон тут же пойдет маршем на защиту Порубежья. Дарлин и Грегорин никогда не согласятся на такое. Не с Шончанами, дышащими им в затылок.

Свет, что за беспорядок.

Эгвейн слушала все эти возражения, надеясь, что они выведут Ранда из себя. Когда-то они могли бы. Ныне, он стоял и смотрел, сложив руки за спиной. Его лицо было безмятежно, хотя Эгвейн была все более уверена, что это маска. Они видела сдерживаемые проблески его характера. Ранд определенно лучше контролировал себя, но был никак не бесстрастен.

Эгвейн даже обнаружила, что улыбается. Со всеми его жалобами об Айз Седай, со всем его упорством, что он не позволит себя контролировать, он все больше и больше вел себя, как один из них. Она приготовилась заговорить и взять ситуацию в свои руки, но что-то в палатке изменилось. Что-то… в воздухе, ощущение. Её глаза притягивало к Ранду. Звуки донеслись снаружи, звуки, которые она могла определить. Слабый треск? Да что он такое делал?

Споры закончились. Один за другим правители повернулись к нему. Солнечный свет снаружи тускнел, и она была рада за те шары света, которые он сделал.

– Я нуждаюсь в вас, – сказал мягко им Ранд, – Сама земля нуждается в вас. А вы спорите; я знал, что так будет, но у нас больше нет времени для распрей. Знайте это. Вы не можете отговорить меня от моих замыслов. Вы не можете заставить меня повиноваться Вам. Никакая сила оружия, ни плетения Единой Силы, может заставить меня столкнуться с Темным ради вас. Я должен сделать это по собственной воле.

– Вы действительно бросили бы мир из-за этого, Лорд Дракон? – спросила Берелейн.

Эгвейн улыбнулась. Вертехвостка, внезапно, казалась не настолько уверенной в стороне, которую выбрала.

– Мне не придётся, – ответил Ранд, – Вы подпишите это. Неудача означала бы смерть.

– Это вымогательство, – выкрикнул Дарлин.

– Нет, – сказал Ранд, улыбаясь людям из Морского народа, молчаливо стоящим подле Перрина. Они просто прочитали документ и кивнули между собой впечатленно, – Нет, Дарлин. Это не вымогательство… а соглашение. У меня есть что-то, что вы жаждете, что-то, в чем вы нуждаетесь. Я. Моя кровь. Я умру. Мы все с самого начала знали это; Пророчества требуют этого. И если вы хотите от меня смерти, я продам ее в обмен на наследие мира, чтобы уравновесить наследие разрушения, что я принес миру в прошлый раз.

Он оглядел собрание, поочередно каждого правителя. Эгвейн могла почти физически ощутить его решимость. Возможно, это была его природа та'верен, или, быть может, весомость данного момента. Напряжение в шатре нарастало, становилось тяжело дышать.

Он собирается сделать это, подумала она. Они будут жаловаться, но склонятся.

– Нет, – громко сказала Эгвейн, ее голос разрезал воздух, – Нет, Ранд ал'Тор, ты не заставишь нас подписать этот документ, дающий тебе полный контроль над сражением. И ты будешь еще большим глупцом, полагая будто я поверю, что ты позволишь миру – твоему отцу, твоим друзьям, всем тем, кого ты любишь, всему человечеству – пасть от рук Троллоков, если мы не подчинимся тебе.

Они встретились глазами, и внезапно она не была уже так уверена. О Свет, он же не откажется, не так ли? Он же не пожертвует миром?

– Ты смеешь называть Лорда Дракона глупцом? – спросил Наришима.

– К Амерлин не следует обращаться таким образом, – сказала Сильвиана, подойдя ближе к Эгвейн.

Споры начались снова, на этот раз громче. Ранд не сводил взора с Эгвейн, и она увидела вспышку гнева на его лице. Волнения. Злость. Старые обиды, разжигаемые заново, подпитываемые ужасом.

Ранд положил руку на меч, который он носил в эти дни, с драконами на ножнах, другую руку заложил за спиной.

– Я получу свою цену, Эгвейн, – прорычал он.

– Требуй, что хочешь, Ранд. Ты ведь не сам Создатель. Если ты будешь также безрассуден в Последней битве, мы в любом случае обречены. Если мы сразимся, тогда быть может мне удастся тебя вразумить.

– Белая Башня всегда была костью в моем горле, – отрезал Ранд, – Всегда, Эгвейн. А теперь и ты стала одной из них.

Они встретились взглядами. Внутри, однако, она начала терять уверенность. Что, если эти переговоры действительно проваляться? Пошлет ли она солдат сражаться против Ранда?

Она почувствовала, будто споткнулась о камень на вершине отвесной скалы и была готова сорваться вниз. Должен быть способ прекратить это, исправить все!

Ранд начал отворачиваться. Если бы он покинул шатер, это было бы концом.

– Ранд! – сказала она.

Он замер.

– Я не отступлю, Эгвейн.

– Не делай этого, – сказала она. – Не отказывайся от всего.

– Но так надо.

– Нет! Все что тебе надо сделать, так это перестать быть таким вспыльчивым, шерстеголовым, упрямым дураком на этот раз!

Эгвейн выпрямилась. Как она могла говорить с ним так, будто они все еще были в Эмондовам Лугу, сначала?

Ранд взглянул на нее на мгновение.

– А ты хотя бы раз могла бы перестать быть испорченным, самоуверенным, абсолютным ребенком, Эгвейн.

Он вскинул руки.

– Кровь и треклятый пепел! Это пустая трата времени.

Он был почти прав. Эгвейн не заметила, как кто-то новый зашел в шатер. Ранд, однако, заметил и развернулся, когда лоскуты разделились и впустили свет. Он хмуро посмотрел на нарушителя.

Хмурый взгляд развеялся, как только он увидел человека, который зашел.

Морейн.

Глава 6. Талант

В шатре снова стало тихо. Перрин ненавидел шум, а ароматы людей были не лучше. Разочарование, гнев, страх. Ужас.

Большая их часть была направлена ​​на женщину, стоящую прямо у входа в палатку.

«Мэт, ты благословенный дурак, думал Перрин улыбаясь. Ты сделал это. Ты по-настоящему это сделал.»

Впервые за некоторое время, думая о Мэте, он заставил цвета собраться в его видении. Он видел Мэта на лошади, едущим вдоль пыльной дороги, чинящим что-то, что он держал. Перрин отпустил образ. Где Мэт был теперь? Почему он не возвратился с Морейн?

Это не имело значения. Морейн вернулась. Свет, Морейн! Перрин направился к ней, чтобы заключить ее в объятия, но Фэйли поймала его за рукав. Он проследил за ее взглядом.

Ранд. Его лицо побледнело. Пошатываясь он отошел от стола, словно забыв обо всем остальном, и направился к Морейн. Он нерешительно протянул руку коснувшись ее лица.

– Во имя могилы моей матери – прошептал Ранд, падая перед ней на колени – Как?

Морейн улыбнувшись, опустила руку на его плечо.

– Колесо плетет, как желает Колесо, Ранд. Неужели ты забыл об этом?

– Я…

– Не так, как хочет Возрожденный Дракон – мягко сказала она.

– Не так, как хочет любой из нас. Возможно в один день будут учитываться желания всего сущего. Я не верю, что этот день скоро настанет.

– Кто эта женщина? – скпросил Роэдрен. – И о чем она болтает? Я… – Он замолчал, поскольку что-то невидимое щелкнуло по голове, заставив его подскочить. Перрин поглядел на Ранда, затем заметил улыбку на губах Эгвейн. Он поймал аромат ее удовлетворения несмотря на всех этих людей в павильоне.

Найнив и Мин, которые стояли рядом, пахли совершенно потрясенными. Благодарение Свету, Найнив будет оставаться в таком состоянии некоторое время. Если она закричит на Морейн, то это сейчас не поможет.

– Ты не ответила на мой вопрос – сказал Ранд.

– Но я ответила – нежно произнесла Морейн – Просто это не то, что ты хотел услышать.

Стоя на коленях, Ранд запрокинул голову и рассмеялся.

– Свет, Морейн ты нисколько не изменилась, да?

– Мы все меняемся с каждым днем – ответила она улыбнувшись – Я изменилась больше других за последнее время. Встаньте. Это я должна стоять перед Вами на коленях, Лорд Дракон. Мы все должны.

Ранд поднялся и отступил назад, позволяя Морейн дальше пройти в шатёр. Перрин уловил другой запах и улыбнулся, когда за ней в шатер проскользнул Том Мериллин. Старый менестрель весело подмигнул Перрину.

– Морейн, – сказала Эгвейн, выступая вперед – Белая Башня приветствует тебя с распростертыми объятьями. Твои заслуги не были забыты.

– Хм, – сказала Морейн. – Да, стоило полагать, что обнаружение будущей Амерлин отразится на мне. Это утешает, ведь раньше я верила, что была на пути к усмирению, если не казни.

– Все изменилось.

– Очевидно, – кивнула Морейн, – Мать.

Она прошла мимо Перрина и слегка сжала ему руку, глаза блеснули.

Один за другим правители Порубежья взяли в руки мечи и поклонились или сделали реверанс, повернувшись в её сторону. Казалось, каждый знал её лично. Многие в палатке всё ещё выглядели сбитыми с толку, однако Дарлин, очевидно, знал, кто она такая. Он был более… задумчивым, чем запутавшимся.

Морейн находилась рядом с Найнив. Перрину не удавалось уловить запах Найнив. Это показалось ему зловещим. О, Свет. Сейчас она…

Найнив заключила Морейн в крепкие объятья.

Морейн постояла мгновение, расставив руки в стороны, её запах явно выдавал потрясение. Наконец, она ответила материнским объятием, похлопывая Найнив по спине.

Найнив освободила ее, отступая, затем смахнула слезу с глаза.

– Ты не должна говорить об этом Лану, – проворчала она.

– Я даже и не мечтала об этом, – сказала Морейн, проходя дальше, чтобы встать в центре павильона.

– Невыносимая женщина, – проворчала Найнив. вытирая слезу с другого глаза.

– Морейн, – сказала Эгвейн, – Ты пришла как раз вовремя.

– У меня есть способность к этому.

– Ну, – продолжила Эгвейн, когда Ранд отошел обратно к столу, – Ранд… Возрожденный Дракон… принял решение держать эту землю в заложниках его требований, отказываясь исполнять свой долг, пока мы не согласимся с его капризами.

Морейн поджала губы, беря договор о Мире Дракона, который Галад положил на стол для неё. Она стала изучать его.

– Кто эта женщина? – спросил Роэдран. – И почему мы должны…

– Может прекратишь уже! – Он поднял руку, будто от шлепка потоком Воздуха, и воззрился на Эгвейн, однако, в этот раз удовлетворением пахло от одного из Ашаманов.

– Славный удар, Грейди, – прошептал Перрин.

– Спасибо, Лорд Перрин.

Грейди, конечно, знал бы её только как легенду, но истории о Морейн были широко распространены среди тех, кто следовал за Рандом.

– Ну? – сказала Эгвейн.

– «И свершится так, что созданное людьми будет разрушено», – прошептала Морейн, – «И Тень проляжет через Узор Эпохи, и Темный вновь наложит длань свою на мир людей. Жены возрыдают, а мужей охватит ужас, когда государства земные распадутся, будто сгнившая ветошь. Не устоит ничто и не уцелеет».

Люди переминались с ноги на ногу. Перрин вопросительно посмотрел на Ранда.

– «Но будет рожден один, дабы встретить, не дрогнув, Тень, – вновь заговорила Морейн, – рожден вновь – как был рожден прежде и будет рожден опять, и так бесконечно. Возрожден будет Дракон, и при его новом рождении станут причитать и скрипеть зубами. В рубище и пепел облачит он людей и своим явлением вновь расколет мир, разрывая скрепляющие узы».

– «Словно раскованная заря, ослепит он нас и опалит нас, но в тоже время Дракон Возрожденный встанет против Тени в Последней Битве, и кровь его дарует нам Свет. Пусть струятся слезы, о люди мира! Восплачьте свое спасение!

– Айз Седай, прошу прощения, но это звучит очень зловеще, – сказал Дарлин.

– По крайней мере это будет спасением, – сказала Морейн. – Скажите, Ваше Величество. Это пророчество указывает вам проливать слезы. Нужно ли плакать потому, что избавление придёт вместе с тревогами и болью? Или нужно плакать во имя самого спасения? Ради человека, что будет страдать ради вас? Того единственного, что точно не сбежит от этой битвы?

Она повернулась к Ранду.

– Эти требования несправедливы, – сказал Грегорин. – Он требует сохранять все границы в их нынешнем состоянии!

– И да разрубит он своих людей мечом мира. – ответила Морейн, – и уничтожит их листом.

– Кариатонский цикл. Я слышал эти слова ранше.

– Печати, Морейн, – промолвила Эгвейн – Он планирует сломать их. Он отвергает власть Престола Амерлин.

Морейн не выглядела удивленной. Перрин подозревал, что она подслушивала, перед тем как войти. Это было бы очень похоже на нее.

– Ох, Эгвейн, – сказала Морейн, – Разве ты забыла? „Непопедима доныне ломается гордая башня и преклоняет колени пред знаком забытым…“

Эгвейн покраснела.

– „И не будет здоровья в нас, и ничто не прорастет“, – цитировала Морейн, – „ибо земля едина с Возрожденным Драконом, а он един с землей. Душа из пламени, сердце из камня.“

Она обратилась к Грегориану.

– „В гордыне покоряет он, принуждая высокомерие уступать.“

К Порубежникам.

– „И призовет он горы на поклон…“

– „…и моря расступятся пред ним.“;

– „…и склонятся самые небеса.“

К Дарлину:

– Молитесь, чтобы каменное сердце помнило о слезах…

Потом, наконец, к Илэйн:

– …а душа из пламени не забыла любовь.» Вы не можете бороться с этим. Никто из вас не может. Мне жаль. Вы думаете, что он пришел к этому сам по себе? – она подняла документ, – Узор – это баланс. Не добро, не зло, не мудрость и не глупость. Для узора эти вещи не имеют значения. Последняя Эпоха завершилась Разломом, а новая начнется с мира, даже если это должно быть засунуто вам в глотки, как лекарство плачущему ребенку.

– Могу я сказать? – спросила Айз Седай в коричневом платке, выступая вперед.

– Можешь, – ответил Ранд.

– Это мудрый документ, лорд Дракон, – сказала коричневая сестра. Она была полной и говорила более прямо, нежели ожидал Перрин.

– Но, я вижу в нем огромный недостаток, то, что он был составлен так рано. Пока Шончан свободны от этого обещания – оно бессмысленно. Пока есть угроза от Шончан, мы не можем говорить о мире.

– Это вопрос, – согласилась Илейн, сложив руки на груди. – Но, он не один. Ранд, я вижу, что ты пытаешься сделать, и я люблю тебя за это. Но, это не отменяет того факта, что этот документ нелеп. Для подобного соглашения обе стороны должны быть заинтересованы, обе стороны должны увидеть преимущества для себя.

– Это не дает никакого способа разрешения конфликтов. А они возникают, они всегда возникают. Любой подобный документ должен предоставлять возможность урегулирования конфликтов, он должен давать возможность разрешать конфликты и наказывать тех, кто не придерживается соглашения. Без этого мелкие обиды будут накапливаться, пока все это не выразится в войну.

– Таким, как он есть, этот договор почти требует от всех наций наброситься на первого, кто нарушит мир. Он не остановит их от установления марионеточной власти в павшем королевстве, или даже в другом, свободном. Я боюсь, со временем это соглашение превратиться в ничто; что хорошего в нем, если защита действительна лишь на бумаге? Конечным результатом этого будет – война. Массивная, всепоглощающая война. У нас будет мир лишь на время, в частности до того, пока живы те, кто чтит тебя. Но за каждый год мира ты получишь год великого разрушения, как только этот договор развалится.

Ранд положил руку на документ.

– Я добуду Вам мир с Шончан. Мы добавим в документ пункт касаемо Шончан, и их правитель подпишет его. Иначе этот документ не будет иметь силы. Такой вариант Вас устроит?

– Ранд, это исправит меньшую проблему, но не большую, – ответила Илейн.

– Здесь есть еще одна более весомая проблема, – сказал новый голос.

Ранд обернулся, удивленный. Авиенда? Ни она, ни другие Айил не участвовали в споре. Они лишь наблюдали. Перрин почти забыл, что они тоже здесь.

– Ты тоже? – сказал Ранд, – Прогуливаешься на осколках моей мечты, Авиенда?

– Не будь ребенком, Ранд ал'Тор, – ответила женщина, подойдя и положив пальцы на документ, – У тебя есть тох.

– Я исключил вас из договора, – протестующе воскликнул Ранд, – Я доверяю тебе и всем Айил.

– Айил нет в договоре? – удивился Изар, – Свет, как мы не заметили этого!

– Это оскорбление, – сказала Авиенда.

Перрин нахмурился. От неё пахло серьёзностью. От любого другого Айил он ожидал, что вслед за резким запахом будет поднята вуаль и приготовлены копья.

– Авиенда, – сказал Ранд улыбаясь, – Все остальные собираются повесить меня за то, что я включил их в договор, а вы сердитесь за то, что остались вне него?

– Я прошу у тебя этот дар, – ответила она, – Это все. Включи Айил в договор, в твой Мир Дракона. В противном случае мы уйдём.

– Ты не говоришь за всех, Авиенда, – возразил Ранд, – Ты не можешь.

Все присутствующие в палатке Хранительницы Мудрости одновременно шагнули вперед и стали рядом с Авиендой будто в едином порыве. Ранд моргнул.

– Авиенда несет нашу честь, – произнесла Сорилея.

– Не будь дураком, Ранд ал'Тор, – добавила Мелейн.

– Это дело женщин, – присоединилась Саринда, – Мы не будем удовлетворены до тех пор, пока не равны с мокроземцами.

– Ты думаешь, что это слишком трудно для нас? – задала вопрос Эмис, – Ты оскорбляешь нас, считая, что мы слабее всех остальных?

– Вы все сошли с ума! – произнес Ранд, – Вы понимаете, что это будет запрещать вам биться друг с другом?

– Не биться, – возразила Авиенда, – Биться без причины.

– Война– это ваша цель, – ответил Ранд.

– Если ты в это веришь, Ранд ал'Тор, – холодно произнесла она, – То я действительно плохо тебя обучила.

– Её слова мудры, – Руарк вышел из толпы, – Наша цель заключалась в подготовке к тому, что мы будем нужны в Последней Битве, нашей целью было быть сильными, чтобы выжить. Теперь нам нужна новая цель. Я похоронил кровную вражду ради тебя, Ранд ал'Тор, и я не стану вновь воскрешать её. Теперь у меня есть друзья, которых я не хотел бы убивать.

– Безумие, – встряхнув головой, произнес Ранд, – Ну хорошо, я включу вас сюда.

Авиенда казалась удовлетворенной, но Перрина всё-равно что-то беспокоило. Он не понимал Айил, Свет, да он даже не понимал Гаула, который уже столь долго находится с ним. Тем не менее, он заметил, что Айил любят что-нибудь делать. Даже когда они бездельничали, они были начеку. Пока другие люди играли в карты или кости, Айил часто что-нибудь тихо делали.

– Ранд, – позвал Перрин, поднимаясь и взяв его за руку, – Можно тебя на минутку?

Ранд помедлил, затем кивнул ему и взмахнул рукой.

– Мы защищены, они не могут нас сейчас слышать.

– Знаешь, я кое-что заметил. Айил похожи на инструменты.

– Возможно…

– И инструменты, которые не используются, становятся ржавыми, – сказал Перрин.

– Именно поэтому они и совершали набеги друг на друга, – ответил Ранд, потирая висок, – Чтобы поддерживать свои навыки. Именно поэтому я освободил их. Свет, Перрин! Я думаю, что это будет катастрофа. Если мы включим их в этот документ…

– Я думаю, что у тебя сейчас нет выбора, – заметил Перрин, – Остальные никогда не подпишут это, если Айил здесь не будет.

– Я не знаю, подпишут ли они его вообще, – произнес Ранд. Он долгим взглядом окинул лист, лежащий на столе, – Это было прекрасной мечтой, Перрин. Мечта человечества о хорошем. Я думал, что это и их мечта. Вплоть до того, как Эгвейн назвала мои слова блефом, я думал, что и их.

Было хорошо, что остальные не могли чувствовать, как пахнут эмоции Ранда, иначе все бы знали, что он никогда не откажется выступить против Темного. Ранд не выдавал себя ни единым намеком на лице, но внутри Перрин знал, он был настолько же взбудоражен, как и мальчик в день своей первой стрижки.

– Ранд, ты не видишь? – сказал Перрин. – Решение.

Ранд нахмурился на него.

– Айил, – сказал Перрин. – Это инструмент, нуждающийся в использовании. Соглашение, которое должно быть подписано…

Ранд поколебался, затем широко ухмыльнулся.

– Ты – гений, Перрин.

– Полагаю, что пока речь идет о кузнечном деле, я знаю пару вещей.

– Но это… кузнечное дело тут ни при чем, Перрин.

– Конечно при чём, – сказал Перрин. Как Ранд мог не видеть этого?

Ранд повернулся, определенно распустив плетение. Он подошел к документу, затем поднял его и отнес одному из своих секретарей в задней части палатки.

– Я хочу добавить два положения. Во-первых, этот документ является недействительным, если не подписан Дочерью Девяти Лун или Императрицей Шончан. Во-вторых, все Айил, кроме Шайдо, должны быть записаны в документе в качестве сил мира и посредников при спорах между государствами. Любое государство, если оно чувствует себя оскорбленным, вправе обратиться к ним, и Айил, а не вражеские армии, обеспечат восстановление. Они могут преследовать преступников через государственные границы. Они должны жить в соответствии с законами стран, в которых они проживают на данный момент, но они не являются подданными этой страны.

Он повернулся к Илэйн.

– Это твой вариант соблюдение правопорядка, Илэйн, чтобы припятствовать вашим разрастающимся инригам.

– Айил? – спросила она с сомнением.

– Вы согласны с этим, Руарк? – спросил Ранд, – Бэил, Джеран, остальные? Вы утверждали, что были оставлены без цели, и Перрин рассматривает вас как инструмент, который должен работать. Вы примете эту ответственность? Предотвращение войн, назначение наказаний за неправильные поступки, работа с правителями других стран, чтобы служить видимым правосудием?