Текст книги "Ось"

Автор книги: Роберт Чарльз Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 3

За те десять лет, что Турк провел в Экватории, он тоже не видел ничего подобного.

Но вообще-то, так всегда и бывало здесь. Новый Свет то и дело напоминал, что ты не на Земле. Здесь все было по-другому. Выражение «тут тебе не Канзас» вошло в поговорку, и наверняка на других языках тоже существовали подобные поговорки. Тут тебе не Москва, тут тебе не Шанхай, тут тебе не Момбаса.

– Как по-твоему, это может быть опасно? – спросила Лиза.

Ресторанная публика, очевидно, придерживалась именно такого мнения. Посетители спешили расплатиться с плохо скрываемой нервозностью, и разъезжались. Не прошло и нескольких минут, как в мощеном досками дворике остались только несколько смельчаков.

– Хочешь уехать? – спросил Турк.

– Если ты нет, то я тоже нет.

– Я думаю, здесь не более опасно, чем в любом другом месте, – сказал Турк. – К тому же отсюда вид отличный.

Странное атмосферное явление продолжало висеть над морем и, кажется, начинало приближаться. Оно походило на светящийся дождь, на подвижное серое облако, пронизанное огнями, – так выглядит гроза, если смотреть на нее издалека, с той только разницей, что свечение было не прерывистым сверканием, а сплошным сиянием, шедшим откуда-то снизу, со стороны колышущейся тьмы. Турку не раз приходилось попадать в шторм, и он легко определил, что облако движется примерно со скоростью ветра. Видно было, что светится множество фосфоресцирующих или горящих частиц, роящихся густо, как снег, хотя сам Турк не решился бы на такое сравнение – снегопадов в этой части Экватории не бывало, и он последний раз видел снег много лет назад на побережье Атлантики, в штате Мэн.

Первое, чего он испугался, – это пожары. Порт-Магеллан представлял собой самую настоящую пороховую почку. Его загромождали дома и лачуги, не отвечающие никаким требованиям противопожарной безопасности. На побережье находилось бесчисленное множество топливных резервуаров и трубопроводов, а в бухте колыхалось не меньшее множество танкеров с нефтью и сжиженным газом, снабжавших топливом ненасытную Землю. С востока надвигалось нечто похожее на плотный рой зажженных спичек, и ему страшно было даже подумать, чем все это может кончиться.

Он не стал делиться с Лизой своими тревогами, наверняка и она сейчас рисовала в воображении подобные картины. И все же она не поддалась порыву немедленно бежать – видимо, понимая, как и он, что бежать некуда, судя по тому, с какой скоростью движется облако.

Когда свечение коснулось кромки суши в южной оконечности бухты, она напряглась. И тут же сказала:

– А внизу оно темное.

Официанты принялись заносить внутрь столики со двора, словно этим можно было что-то от чего-то уберечь, и торопить оставшихся посетителей перебраться в помещение, пока не выяснится, что происходит. Но Турка здесь хорошо знали и беспокоить не стали. Они с Лизой посидели еще какое-то время во дворе, наблюдая за танцем далеких сполохов над морем.

«А внизу оно темное». Теперь он понял, что она имела в виду. Переливающаяся огнем завеса рассасывалась в темноте, не доходя до поверхности океана. Возможно, она прогорала, не успев достичь воды. Это было хорошим знаком. Лиза достала свой мобильник и принялась читать сводки местных новостей, коротко передавая их содержание Турку. Сообщали о «шторме» – на экранах радаров это выглядело как шторм, – охватившем сотни миль к северу и к югу, с эпицентром приблизительно в районе Порта.

Светящийся дождь поравнялся с мысами и внутренней гаванью, озаряя палубы и мачты стоящих на рейде круизных лайнеров и сухогрузов. Потом силуэты портовых кранов потускнели и расплылись, башни отелей померкли вдали, рынки и базары исчезли в сверкающей пелене, охватывающей склоны холмов и поднимающейся по мере приближения все выше и выше. Но ничто пока не горело. «Это хорошо», – подумал Турк. Потом вдруг он подумал: «А если это что-то ядовитое? Это может оказаться, черт возьми, чем угодно».

– Пора, пожалуй, и нам внутрь, – сказал он.

С Тайреллом, метрдотелем «Харлейз», Турку довелось короткое время поработать вместе на трубопроводах в Руб-эль-Хали. Они были добрыми приятелями, хотя и не закадычными друзьями, и у Тайрелла отлегло от сердца, когда Турк и Лиза наконец вернулись со двора. Он задвинул стеклянные двери.

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Нет, – сказал Турк.

Не знаю, что делать: уносить ноги или любоваться зрелищем. Я звонил жене. Мы живем на Равнине. – Так называлась загородная местность в нескольких милях от Морга, где можно было недорого снять квартиру. – Она говорит, там то же самое. С неба сыпется какой-то пепел.

– Но ничего не горит?

– Вроде нет.

– Может, это вулканический пепел, – сказала Лиза. Турк не мог не восхититься ее самообладанием. Она старалась, ничем не выдавать своего испуга, и ей доставало мужества строить гипотезы в такой ситуации. – Может, какое-то извержение достаточно далеко от нас, где-то на море…

– А в море есть вулканы? – поинтересовался Тайрелл.

– Но тогда, если только это не где-то на другом конце планеты, должны же были о чем-то сообщить заранее. О землетрясении там, или цунами…

– Управление авиации, насколько я знаю, ничего не сообщало, – сказал Турк.

– Жена говорит, сыпется пепел, – повторил Тайрелл. – Серый рыхлый пепел.

– У вас там на кухне есть еще кофе? – спросил Турк.

– Хорошая идея, – сказал Тайрелл и отправился на кухню.

В ресторане все еще оставались несколько человек, вероятно, тех, кому было уже все равно, где находиться в эту минуту. Правда, никто больше не ел и не веселился. Они сидели за столиками посреди зала, подальше от окон, и нервно переговаривались с официантами.

Подоспел кофе. Он был вкусный и крепкий. Турк плеснул в чашку сливок, словно и не было никакой угрозы с небес. Телефон Лизы то и дело принимался жужжать. Звонили ее многочисленные знакомые. Она не отвечала – переключила телефон в режим голосовой почты. Турку никто не звонил, хотя телефон был при нем в кармане рубашки.

Во двор посыпался пепел. Турк и Лиза подошли поближе к окну.

Серый и рыхлый. Описание Тайрелла оказалось в точку. Турк никогда не видал вулканического пепла, но в его представлении он должен был выглядеть именно так. Пепел сеялся сверху, усыпая деревянные перекладины и щиты, и его сносило ветром к окну. Он походил на снег цвета старой шерсти, но в нем тлели, угасая на глазах, частички чего-то непрогоревшего, все еще светящегося.

Лиза прижалась к плечу Турка, широко раскрыв глаза. Ему снова вспомнились выходные в Мохиндарских горах, когда они по воле погоды оказались на безымянном озере. Тогда она так же владела собой, была такой же собранной, готовой к любым неожиданностям.

– По крайней мере ничего не горит, – заметил Турк.

– Да. Зато пахнет.

Как только она сказала об этом, он тут же почувствовал резковатый минеральный запах, отдающий серой.

– Как вы думаете, это опасно? – спросил Тайрелл.

– Если и так, то что мы можем поделать?

– Только оставаться здесь, – сказала Лиза.

Турку казалось это не лучшим выходом. Даже сейчас сквозь пелену мерцающего пепла был виден плотный поток машин, запрудивший Рю де Мадагаскар. Пешеходы неслись со всех ног по тротуарам, накрыв голову кто чем – пиджаком, платком, газетой.

– Если только… – продолжала Лиза.

– Если только что?

– Если это не продлится слишком долго. В Порт-Магеллане ни одна крыша не выдержит такое количество осадков.

– А это не просто осадки, – сказал Тайрелл.

– Что?

– Посмотрите!.. – Он указал на окно.

Это было немыслимо, не поддавалось никакому разумному объяснению, но за стеклом проплывало что-то в форме морской звезды. Серой, в мелких светящихся пятнышках. Должно быть, она почти ничего не весила, – слабый ветерок носил ее, как воздушный шарик. Звезда опустилась на настил и тут же рассыпалась в порошок. В нем виднелись отдельные сравнительно крупные частицы.

Турк посмотрел на Лизу. Она пожала плечами, не зная, что сказать.

– Тайрелл, раздобудь мне скатерть, – сказал Турк.

– Что ты собираешься делать со скатертью?

– И еще салфетку. Можно эту.

– Что ты собираешься делать с салфеткой? – спросил Тайрелл. – У нас менеджеры насчет этого строги.

– Ну так позови менеджера.

– Мистера Дарнелла сегодня нет. Так что, следовательно, я за менеджера.

– Тогда дай мне скатерть и салфетку. Я хочу посмотреть, что это такое.

– Только не мусори тут.

– Постараюсь.

Тайрелл снял со стола скатерть.

– Ты собираешься туда? – спросила Лиза.

– На секундочку. Чтобы набрать немножко этого…что бы это ни было.

– А если оно ядовитое?

– Тогда, я думаю, нам всем крышка. – Она вздрогнула, и он добавил: – Зато мы, возможно, сразу узнаем, ядовитое оно или нет.

– Ты уверен, что это не опасно для легких?

– Поэтому я и просил салфетку. Помоги мне ее завязать.

Все, кто был в ресторане – гости и официанты, – с любопытством наблюдали за происходящим, но не спешили предлагать помощь. Турк подошел со скатертью к ближайшей двери и попросил Тайрелла ее приоткрыть. Запах тотчас усилился, он напоминал запах мокрой паленой тряпки. Турк поспешно раскинул скатерть на настиле и заскочил обратно.

– Что дальше? – спросил Тайрелл.

– Подождем немножко, пока его не наберется достаточно.

Он вернулся к Лизе. Ни слова не говоря, они смотрели еще минут пятнадцать на падающий пепел. Лиза спросила, как он намерен добираться домой. Он пожал плечами. Он жил, в сущности, в автофургоне на побережье, в нескольких милях к югу от аэродрома. Слой пепла на дороге был уже в добрых полдюйма, и машины еле ползли по нему.

– Я живу в паре кварталов отсюда, – сказала Лиза. – Новый дом на Рю Аббас, возле комплекса городского самоуправления. Вроде бы достаточно прочный.

Она впервые пригласила его к себе.

Но сперва ему хотелось удовлетворить свое любопытство. Он помахал Тайреллу, который подавал кофе оставшимся гостям. Тайрелл снова приоткрыл дверь. Турк ухватился за край скатерти, отяжелевшей от пепла, и осторожно втянул ее, стараясь не повредить те, возможно, хрупкие образования, которые попадались в пепле. Тайрелл тут же задвинул стекла:

– Фу! Ну и вонь.

Турк смахнул несколько хлопьев серого пепла, приставших к его волосам и рубашке, и присел на корточки, чтобы рассмотреть добычу. Лиза встала рядом. Несколько заинтригованных посетителей пересели поближе, хоть и морщились от вони.

– У тебя есть ручка или карандаш? – спросил Турк.

Лиза порылась в сумочке и достала ручку. Турк взял ее и провел по слою пепла, покрывавшему скатерть.

– Что это? – спросила Лиза через плечо. – Вон там, слева. Похоже на… желудь…

Турк много лет не видел желудей – дубы в Экватории не росли. В пепле виднелся предмет толщиной с его большой палец, с одной стороны оканчивающийся блюдцеобразной выпуклостью, с другой – узкий и притупленный. Жёлудь, или крошечное яйцо, увенчанное миниатюрным сомбреро. Он казался составленным из того же вещества, что и пепел, и немедленно рассыпался, оказавшись непрочным, как только Турк коснулся его кончиком ручки.

– А вот еще, – показала Лиза. Другой предмет напоминал зубчатое колесо от старинных механических часов. Он тоже распался при первом прикосновении.

Тайрелл сходил в комнату для персонала и вернулся с фонариком. По мере того, как он освещал скатерть под разными углами, в пепле находились все новые и новые «предметы» – едва оформленные подобия вещей, производящих впечатление рукотворных. Среди них была трубка идеальной формы длиной около сантиметра, другая – примерно того же размера, но изогнутая, как позвонок какого-то мелкого животного, вроде мыши. Был шип с шестью зубьями, диск с миниатюрными искривленными спицами, как у велосипедного колеса, кольцо с фаской. От некоторых из этих предметов все еще исходило тусклое свечение.

– Все сгорело, – подытожила Лиза.

Сгорело или распалось в прах. Но как может то, что сгорело, упав с неба, сохранять хоть какое-то подобие формы? Из чего это все состоит?..

В пепле оставалось еще несколько светящихся пятен. Турк подержал руку над одним из них.

– Осторожно, – сказала Лиза.

– Оно не горячее. Даже не теплое.

– Может, оно, не знаю… радиоактивное.

– Может.

Если так, это еще один сценарий конца света. Все, кто был сейчас на улице, вдыхали эту пыль. Все, кто был под крышей, вдохнут ее потом. Здесь нет воздухонепроницаемых зданий, нет воздухоочистителей.

– Тебе это о чем-нибудь говорит? – спросил Тайрелл.

Турк поднялся и отряхнул руки.

– Говорит. Что я знаю еще меньше, чем ожидал.

* * *

Он согласился на предложение Лизы остаться на какое-то время у нее. Они взяли у Тайрелла напрокат кое-что из его служебного гардероба – шеф-поварские блузы, чтобы защитить одежду от пепла, – и проскочили так быстро, как только могли, по серым смрадным дюнам к машине Лизы. Небо почернело от пыли. Метеоритного дождя из-за этого не было видно. Фонари едва светились.

Машина у Лизы была китайского производства, поменьше, чем у Турка, но поновей и скорее всего понадежней. Турк отряхнул с себя пыль и забрался на переднее сиденье.

Лиза выехала через задние ворота стоянки на узкую, но не слишком оживленную улочку, соединявшую Рю де Мадагаскар с Рю Аббас. Она вела машину с осторожным изяществом, аккуратно объезжая скопления пыли. Турк старался ее не отвлекать. Но, как только движение стало помедленнее, она сама спросила:

– Как по-твоему, это связано с метеоритным дождем?

– Не похоже на простое совпадение. Хотя кто его знает.

– Это точно не вулканический пепел.

– Я тоже так думаю.

– Это может быть что-то космического происхождения.

– Может быть.

– В таком случае это может быть связано с гипотетиками.

Во время Спина все строили бесконечные предположения о гипотетиках – по-прежнему загадочных существах, забросивших Землю на несколько миллиардов лет вперед в галактическое будущее и открывших ворота из Индийского океана в Новый Свет. Насколько было известно Турку, все эти рассуждения так и не привели ни к каким достоверным выводам.

Возможно. Но вряд ли это что-то объясняет.

Мой отец часто говорил о них. В частности, о том, что мы склонны забывать, насколько Вселенная сейчас старше, чем она была до Спина. Она могла измениться так, как мы себе даже не можем представить. В учебниках по-прежнему пишут, что кометы и метеориты – это обломки малых космических тел. Здесь, на Земле, где угодно. Но все это не более чем локальные наблюдения, притом устаревшие на четыре миллиарда лет. Существует теория, что гипотетики – не биологические организмы и никогда ими не были…

Машина Лизы с трудом преодолела поворот на дороге, скользкой от пепла.

Отец Лизы был университетским профессором. Прежде чем пропал.

– Возможно, они сеть самовоспроизводящихся машин, живущих в холодных частях галактики, за пределами планетарных систем, с очень замедленным метаболизмом. Они поглощают лед и генерируют информацию…

– Как те репликаторы, что мы запускали во времена Спина.

– Да. Клеточные автоматы [5]5
  Клеточный автомат – математическая модель самовоспроизводящейся машины, разработанная Дж. фон Нейманом.


[Закрыть]. Только куда более старые, чем наши.

Неужели профессора рассказывают такое дочерям школьного возраста? Или она сейчас говорит что попало, лишь бы не поддаваться панике?..

– Ну и что?

– Может быть, и эти метеоритные дожди – не просто космическая пыль. Может, это…

– Прах гипотетиков, – докончил он за нее.

– Ну, такое предположение – это просто бред.

– Теория ничуть не хуже других. Не подумай – я не такой уж скептик. Просто мы понятия не имеем, что все это такое. Из чего оно состоит. Может, оно и космического происхождения, но чем ты это докажешь?

– А откуда это, по-твоему? Все эти трубки, шестеренки…

– Не торопись с выводами. Люди на этой планете всего лишь тридцать лет. И все думают, что все давно исследовано, изучено, понято. Чушь собачья! Мы не знаем об этом ничего. Вообще ничего. Даже если это «из-за гипотетиков». Тридцать лет подряд в это время бывали метеоритные дожди, и никогда не случалось ничего подобного.

«Дворники» сгоняли пыль к краям ветрового стекла. Турк видел людей на тротуарах – одни бежали, другие прятались под навесами. Из окон выглядывали встревоженные лица. Завывая и сверкая мигалкой, мимо промчалась машина полиции Временного Правительства.

– Может, сейчас происходит что-то необычное там, куда мы не можем заглянуть.

– А может, это Небесный Пес отряхивается от блох. Лиза, пока рано о чем-либо говорить.

Она удрученно кивнула, заводя машину в гараж дома, где жила, – бетонной башни, словно пересаженной сюда из Майами. Здесь, на закрытой подземной парковке, ничто не напоминало о происходящем снаружи, разве что пара пылинок в неподвижном воздухе. Лиза вставила свою карточку в прорезь кодового замка лифта.

– Ну, вот и все, – сказала она.

«Пока все, а дальше – кто знает», – подумал Турк.

ГЛАВА 4

Лиза подобрала ему халат размером побольше, чтобы он смог его натянуть, и предложила постирать одежду – вдруг остатки пыли на ней все-таки ядовиты. Потом настал ее черед отправиться в душ. Когда она принялась мыть голову, вокруг сливного отверстия образовалась серая лужица.

Дурное предзнаменование, подумала она. Может, пепел так и не прекратит падать, пока не погребет под собой весь Порт-Магеллан, как Помпею. Она стояла под душем, пока в слив не потекла чистая вода.

За то время, что она была в ванной, дважды выключался свет.

Электросеть в Порт-Магеллане была до сих пор довольно допотопной. Наверняка трансформаторам немного нужно, чтобы выйти из строя. Она попыталась представить себе, что будет, если «шторм» – как это назвали по телевизору – продлится еще день, два или больше. Погрузившийся в темноту город. Спасательные корабли ООН, прибывающие в гавань. Солдаты, эвакуирующие выживших… Лучше о таком не думать.

Она надела свежую рубашку и джинсы и вернулась к Турку. Свет пока горел. В ее старом фланелевом халате Турк выглядел очень сконфуженным и чертовски привлекательным.

До смешного длинные ноги, в шрамах – следствие жизни, которую он вел до того, как стал пилотом в «Эранджи».

Он рассказывал, что прежде был моряком торгового флота, а первым его местом работы в Новом Свете стал трубопровод «Арамко» [6]6
  Национальная нефтедобывающая компания Саудовской Аравии, крупнейшая в мире.


[Закрыть]. Большие, сильные, натруженные руки.

Он осматривался вокруг с таким видом, что это заставило Лизу взглянуть новыми глазами на свое жилище.

Широкое окно, выходящее на восток, плазменная панель, небольшая коллекция книг и дисков. Что он думает, глядя на все это? Жилье классом повыше, должно быть, того, что он называл «мой трейлер». Немного подчеркнуто домашнее – слишком бросающаяся в глаза копия северо-американского быта, – хотя ей самой оно казалось все еще немного чужим и необжитым. Сюда она перевезла все свои вещи после разрыва с Брайаном.

Но таких тем пока касаться не стоило. Турк смотрел местный новостной канал. В Порт-Магеллане существовали три ежедневные газеты и всего один канал новостей – под надзором безлично-мультикультурного консультативного совета. Он вещал на пятнадцати языках – и ни на одном, как правило, никогда не бывало ничего интересного. Но сегодня ему было чем заняться. Съемочная группа отправилась в гущу событий – снимать репортажи на осыпаемых пеплом улицах. Тем временем двое комментаторов зачитывали сообщения и прогнозы управлений Временного Правительства.

– Сделай погромче, – попросила Лиза.

Переключаясь с десятого на португальский и обратно, они посмотрели репортаж о переполненном автобусе туристов, отчаявшихся добраться до своего круизного лайнера. Из-за загрязненной атмосферы качество сигнала было хуже некуда, а связь с судами то и дело прерывалась. Лаборатории Геофизического надзора проводили экспресс-анализы пепла, но результаты пока не объявлялись. Впрочем, комментаторы утверждали, что он не представляет серьезной опасности для здоровья, если не считать возможных обострений легочных заболеваний. Делались неуверенные предположения о связи пепла с ежегодным метеоритным дождем, но ни подтвердить, ни объяснить этого никто не мог. Самое лучшее, что могли пока посоветовать эксперты, – это закрыть в домах окна и двери и ждать.

Все дальнейшее повторяло уже сказанное. Лиза и без репортеров понимала, что жизнь в городе постепенно замирает. Обычного ночного шума не слышалось, не считая завывания сирен экстренных служб.

Турк выключил звук и сказал:

– Моя одежда, наверное, уже готова.

Он подошел к встроенной стиральной машине, достал уже высушенные футболку и джинсы и отправился в ванную переодеваться. Там, на озере, он вел себя куда менее церемонно. Как и Лиза, впрочем.

Она постелила ему на диване. Потом спросила:

– Как насчет стаканчика на ночь?

Он не возражал.

Сходив на кухню, она разлила по стаканам все, что было в початой бутылке белого вина. Турк раздвинул жалюзи и, стоя, вглядывался в темноту. За окном ветер нес все прибывающий поток пепла. Даже в помещении слегка чувствовался его сернистый запах.

– Похоже на диатомовый грунт, – сказал Турк, принимая у нее стакан.

– На что?

– На планктон. Такие мельчайшие морские организмы. Когда они умирают, их панцири оседают на дно, образуя что-то вроде ила. Если поглядеть на него под микроскопом, то видны детали его строения – все эти звезды, шипы и тому подобное.

Лиза смотрела, как летит пепел, и думала над словами Турка. Останки некогда живого, оседающие во взвихренном воздухе. Панцири мертвых гипотетиков.

Ее отец бы не удивился.

Она все смотрела на пепел. Телефон опять зазвонил. Лиза взяла трубку. Сейчас ей важно было не отгораживаться от внешнего мира и заодно успокоить всех, кто мог из-за нее волноваться. Мельком подумала, не без чувства вины: хоть бы это был не Брайан. Но это был именно он.

– Лиза? – сказал он. – Я за тебя так волновался. Где ты?

Она пошла на кухню, как бы символически выбирая нейтральную зону между Брайаном и Турком.

– Со мной все в порядке. Я дома.

– Слава богу. Сейчас непонятно везде, что творится.

– А ты как?

– Я на работе. Мы все тут. Будем находиться в консульстве, сколько возможно. Тут есть спальня для гостей. И генератор, так что без света не останемся. У тебя есть свет?

– Пока есть.

– Половина китайского квартала в темноте. А ремонтники отказываются выезжать.

– У вас кто-нибудь понимает, что происходит?

Голос Брайана казался как будто надломленным. Так бывало, когда он нервничал или был чем-то очень расстроен.

– Нет, никто ничего не понимает…

– И когда это прекратится?

– Спроси что-нибудь полегче. Но не может же это длиться вечно.

Хорошее утешение. Только вот Лизу оно сейчас совсем не успокаивало.

– Ладно, Брайан. Спасибо, что позвонил. У меня все хорошо.

Он помолчал. Ему явно хотелось сказать что-то еще. Последнее время ей часто казалось, что ему хочется сказать что-то еще. То ли объясниться в чем-то, то ли даже предложить снова пожениться.

– Если у тебя будут какие-то затруднения, позвони мне. Ладно?

Она поблагодарила его еще раз и вернулась к Турку, оставив телефон на кухне.

– Твой бывший? – спросил Турк.

Он знал об ее сложностях с Брайаном. Там, на горном озере, в непогоду, она рассказала ему немало всякого о себе и своей жизни. Она кивнула.

– Я тебе здесь не мешаю?

– Нет, – ответила она. – Не мешаешь.

* * *

Они сидели с Турком, глядя повторяющиеся новости. Часам к трем ночи ее охватило изнеможение, и она, пошатываясь, пошла спать. Но, даже несмотря на это, какое-то время не могла заснуть, съежившись под простыней, словно это могло защитить ее от того, что сыпется с неба. «Это еще не конец света, – говорила она себе. – Просто что-то очень непонятное и неприятное».

Диатомовый грунт. Панцири микроорганизмов. Допотопные времена. Зримое свидетельство того, что за время Спина Вселенная бесповоротно изменилась. Мир, в котором родилась она, был не тем миром, к которому привыкли ее родители, и родители родителей. Она помнила старую книжку по астрономии, еще дедовскую, – в детстве она без конца ее перечитывала. Последняя глава называлась: «Одиноки ли мы во Вселенной?». Теперь половина этой книжки показалась бы нелепой и надуманной. Разумеется, не одиноки. Никогда уже больше люди не смогут смотреть на Вселенную как на свою частную собственность. Жизнь во всех своих многообразных проявлениях появилась задолго до эволюции человека. Гипотетики подготовили почву для нас. Но что будет дальше? Не зная их целей, как можно решаться принимать какие-то решения? Как будто кто-то может объяснить, почему Земля столько лет пробыла в темном погребе галактической истории, словно луковица тюльпана, или почему путь в Новый Свет пролег именно через Индийский океан. То, что падало сейчас с небес, было еще одним свидетельством колоссального человеческого неведения.

* * *

Она проспала дольше, чем предполагала. Было уже позднее утро. Солнечным его никак нельзя было назвать, но и особенно хмурым тоже. Турк стоял у окна и смотрел на улицу.

– Вроде сейчас немножко получше? – спросила Лиза.

– По крайней мере не как вчера.

За окном по-прежнему сеялась и мерцала пыль. Но она падала уже не с такой скоростью, и небо было сравнительно ясным.

– Если верить новостям, – сказал Турк, – «осадки», как они это называют, прекращаются. Облако все еще над нами, но его сносит в глубь материка. По данным с радаров и спутников, все это должно закончиться уже к ночи. Самое большее – завтра к утру. Все побережье завалено пеплом.

– Хорошие новости, – сказала Лиза.

– Это еще не все. Улицы пока не чистят. В Порту проблемы с электричеством. Говорят, несколько крыш рухнуло, но не в городе, а на мысах, в основном – кемпинги. Одна очистка доков потребует колоссальных усилий. Правительство заключило контракт на уборку, но пока нет ни финансирования, ни техники. Дороги забиты, машины стоят. Собираются качать воду из бухты в Порт, как только протянут трубы. Надеются смыть всю пыль в коллекторы.

– А про токсичность что-нибудь говорят?

– Нет. Сейчас передавали результаты анализов. Углерод, сера, силикаты, металлы… И, как они выражаются, – «необычные псевдоорганические соединения». Не знаю, что они имеют в виду. Но все это очень быстро распадается. В общем, острой токсичности нет, это опасно только для легочников и астматиков. А хронической – кто его знает… Пока советуют не выходить из дома, а если выходить, то только в маске.

– Были какие-то предположения насчет происхождения всего этого?

– Сколько угодно. В основном сплошная бредятина. Но кто-то из Геофизического Надзора высказал ту же самую идею, что тебе вчера пришла в голову. Что это материал космического происхождения… гипотетического.

Словом, никто ничего не знает.

– Ты хоть поспал?

– Немного.

– Завтракал?

– Не хотел без спросу хозяйничать у тебя на кухне.

– Я плохая повариха. Пойду-ка все же приготовлю омлет и кофе.

– Тебе помочь?

– Нет, ты мне будешь только мешать. Подожди пару минуток.

Пока сковородка разогревалась, Лиза смотрела в окно. Гигантский город-полиглот, калейдоскоп, в котором перемешались все культуры. Выросший на краю материка за какие-то тридцать лет, он тонул теперь в зловещей серости. Было ветрено, пепел покрывал пустые улицы и сеялся над кронами деревьев вдоль Рю Аббас.

Посыпав омлет чеддером, она подцепила его лопаткой. На сей раз он не соскользнул с лопатки, как обычно, и не слипся в ком. Она вернулась в комнату, держа в руках две тарелки. Турк стоял и разглядывал ее «офисный» уголок.

Стол, клавиатура, толстые папки, маленькая библиотека.

– Твое рабочее место писателя?

– Ага.

Если бы. Она поставила чашки на кофейный столик, Турк уселся рядом с ней на диване, согнув свои длинные ноги держа чашку на коленях.

– Класс, – сказал он, когда попробовал омлет.

– Спасибо!

– А твоя книга… как с ней дела?

Она поморщилась. Книги – воображаемой книги, ради которой она будто бы осталась в Экватории, – никогда не существовало. Лиза была по образованию журналисткой. Ее отец пропал без вести двенадцать лет назад, когда они жили всей семьей уже здесь, в Новом Свете. То, что после неудачного замужества она взялась писать мемуары об отце, выглядело довольно правдоподобно. Обычно этому верили.

– Понемногу движется, – ответила она.

– Тебе удалось узнать что-нибудь новое?

– Несколько интервью. Побеседовала не без пользы с папиными прежними коллегами по университету.

Это была правда. Она ушла с головой в перипетии ломанной судьбы своей семьи. Но писать ничего не писала, кроме заметок для себя.

– Помню, ты говорила, что твой отец интересовался Четвертыми.

– Он интересовался всем.

Роберт Адамс приехал в Экваторию по контракту между Геофизическим Надзором и открывшимся в Новом Свете Американским университетом. Он читал курс геологии Нового Света и занимался полевыми изысканиями на Дальнем Западе. В отличие от Лизы он действительно работал над книгой под названием «Планета как артефакт» – очерком геологической истории Нового Света как небесного тела, сформировавшегося при активном участии гипотетиков.

Что он интересовался общинами Четвертых, тоже было правдой. Но то был его человеческий, а не исследовательский интерес.

– Та женщина на фотографии, – спросил Турк, – она из Четвертых?

– Может быть. Скорее всего. – Лиза не была уверена, стоит ли ей сейчас вдаваться в подробности.

– А как ты это поняла?

– У меня есть еще одна ее фотография. – Лиза положила вилку и повернулась к нему. – Рассказать тебе все с начала?

– Если хочешь, конечно.

* * *

Первый раз Лиза услышала об «исчезновении» отца после того, как он три дня подряд не возвращался из университета. Ей только что исполнилось пятнадцать. Полицейские из местного отделения пришли и стали допрашивать мать. Лиза стояла за дверью и слушала их разговор. Отец исчез. То есть как обычно, ушел с работы, сел в машину, поехал привычной дорогой и пропал где-то на полпути между университетом и домиком в окрестностях Порта, который они снимали.

Это не укладывалось ни в какие рамки. Этого просто не могло быть.

Но расследование продолжалось. Всплыла тема увлечения ее отца Четвертыми. Мать Лизы снова стали допрашивать, теперь уже люди по большей части в штатском, а не в униформе, – из Управления Генетической Безопасности. Имел ли интерес мистера Адамса к Четвертым личный или профессиональный характер? Часто ли он сам заговаривал о долгожительстве? Страдал ли от каких-либо симптомов, характерных для генетической перестройки и как-то связанных с марсианской биотехнологией продления жизни? Был ли особенно сосредоточен на всем, что связано со смертью? Несчастлив в семье?

«Нет», – отвечала мать. Точнее, чаще всего она отвечала: «Нет, блин!.. Ни хрена подобного». Лиза помнила, как мать сидела во время допросов за кухонным столом, бесконечно пила коричневый, цвета ржавчины, ройбуш, и повторяла: «Нет, блин, нет!»

Тем не менее УГБ ухватилось за эту версию. Семейный человек, впервые приехавший в Новый Свет, проводящий много времени вне семьи, опьяненный непредсказуемой атмосферой пограничья, магией «четвертого возраста» – лишних трех десятков лет к жизненному сроку… Про себя Лиза не могла не соглашаться, что в этой логике имеется рациональное зерно. Если это так, ее отец – далеко не единственный, кто оставил семью, соблазнившись долголетием. Тридцать лет назад марсианин Ван Нго Вен привез на Землю биотехнологию, продлевающую жизнь, которая в то же время кардинально изменяла человеческую личность, причем подчас эти изменения были почти незаметны для окружающих. Объявленная вне закона правительствами практически всех стран, она тем не менее продолжала широко практиковаться на Земле в катакомбных общинах Четвертых.