Текст книги "Поезд смерти"

Автор книги: Роберт Бирн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4

В лаборантской Гил изучал защитную одежду, висевшую в шкафчике.

С-образный костюм, сделанный из ткани с пропиткой из активированного угля, относительно легкий и нежаркий, недостаточно защищал кожу от воздействия “манекена”. По крайней мере, так казалось Гилу. Полную защиту обеспечивало армейское противохимическое снаряжение, но из-за большого веса его невозможно надеть без посторонней помощи.

Он выбрал сплошной пластиковый комбинезон, вынул его из шкафа и стал осторожно продевать ноги в штанины. Из всех трех видов защитной одежды он был самый легкий и лучше всего подходил для кратковременных работ, хотя в нем было жарко, как в сауне. Сделанный без единого шва, он полностью закрывал ноги, руки и голову и застегивался на “молнию”. Гил надел комбинезон, посмотрелся в зеркало через прозрачную лицевую пластинку, потом руками в перчатках прикрепил шлем – самую неуклюжую деталь костюма, – соединенный дыхательными трубками с резервуаром на спине. Он раздумывал, не залепить ли клейкой лентой “молнию” комбинезона, когда увидел в зеркале, как открылась дверь, и вошел Клем Трейнер.

– Ах, Гил, Гил... – Генерал неодобрительно покачал головой. – Зачем вы это делаете?

Гил открыл молнию и высунул голову.

– Простите, сэр?

– Мы проводим всего лишь небольшое испытание, – покровительственно сказал Трейнер, – а из-за этого костюма оно будет выглядеть более опасным, чем есть на самом деле. Мы же договорились...

Трейнер был высокий крупный мужчина с водянистыми голубыми глазами и плоским розовым лицом. Жесты и голос выдавали в нем человека, привыкшего командовать. Гил заметил, что его всегда аккуратно повязанный галстук съехал набок, а на лбу блестят капли пота, что тоже было необычно для Трейнера.

– Я не помню никакого договора, – заметил Гил. – Мы просто говорили об испытании, вот и все. Я хочу чувствовать себя в безопасности.

– Да, при лабораторных опытах так мы и делаем, но сегодня условия должны быть максимально приближены к полевым.

– Полевым? Вы что, хотите испытывать “манекен” в поле?

– Черт возьми, Гил, за три месяца в лаборатории не было ни одной аварии, ни малейшей утечки газа. Вы сами говорили на прошлой неделе, что костюмы надевать необязательно. Но ведь вы знаете – риск в лаборатории практически равен нулю. В чем же дело?

– Зачем рисковать хоть в малейшей степени, если в этом нет необходимости? – возразил Гил.

– Да мы каждый день подвергаемся опасности гораздо больше, но не думаем об этом. Вышел утром из дому – и тебя сбила машина или поразила молния! Послушайте, Гил, клиент, который будет сегодня присутствовать на эксперименте, нужен нам для завершения программы. Если удастся продать ему газ, у нас появятся деньги. А он будет стоять рядом с ящиком, чтобы убедиться, что газ можно использовать, не принимая особых мер предосторожности.

– Но это невозможно, мы еще слишком мало знаем о свойствах газа. Трейнер закатил глаза и воздел руки к небу.

– О Боже...

Сердце Гила бешено стучало. Никогда еще он так прямо не возражал генералу.

– А кто этот клиент?

Трейнер сжал кулаки и, прежде чем ответить, задержал дыхание.

– Государственный чиновник с Ближнего Востока, Ахмед Ареф. Секретарь по сельскому хозяйству или кто-то там еще. Хочет испробовать “манекен” для борьбы с грызунами. У них на Востоке этих грызунов полным-полно. Здоровые, черти. Так что сегодня никаких костюмов, понятно? Я не хочу сказать, что это приказ, но что-то вроде.

Пальцы Гила вздрагивали в пластиковых перчатках.

– Хорошо, и все же я считаю, что в лаборатории во время опытов следует находиться в защитных костюмах, а посетители должны оставаться в кабине для наблюдателей. И об этом я доложу официально.

– Давайте докладывайте.

Гил боролся с искушением поддаться гневу и выпалить все, что накопилось у него на душе: безумие даже думать об испытаниях “манекена” вне стен лаборатории – слишком газ опасен и непредсказуем, он, Гил Эллис, не допустит этого. Но внутренняя борьба с самим собой закончилась тем, что он робко произнес:

– Не могли бы вы, генерал, принять меня в ближайшее время? Видите ли, мне неясны планы компании относительно “манекена”... у меня есть серьезные опасения... я хотел бы, чтобы их рассмотрели.

Трейлер промолчал и, только выходя из комнаты, бросил через плечо:

– Не волнуйтесь, мы обсудим ваши доводы, поверьте мне.

Но Гил ему не поверил. Чтобы унять дрожь в коленях, он присел на скамью и сжал ноги. Вспомнив, что у него в кабинете на третьем этаже лежит фляжка с виски, он пожалел, что не захватил ее с собой, – самое время выпить для успокоения.

* * *

Три макаки внимательно следили, как Гил обследовал трубы, соединяющие ящик с измерительной панелью. Он проверил, хорошо ли Стинсон смазал соединения вазелином и замотал изоляционной лентой. Таймер и все другие приборы стояли на нуле. На верстаке, на случай крайней необходимости, были приготовлены три бутылки с кислородом и водяной шланг. Сама комната напоминала душевую с бетонными стенами и покатым плиточным полом, в центре которого находилось отверстие для стока воды. После опытов с “манекеном” стены и пол в комнате тщательно промывали горячей водой с мыльным порошком. Поэтому здесь так сильно пахло дезинфицирующим веществом, что Гил старался дышать через рот.

Он склонился над стеклянным ящиком. Мыши беспокойно двигались, их глазки блестели, а усики дрожали. Куини и Кьютнес, мать и дочь, обняв друг друга, следили за каждым движением Гила, Конг непрестанно болтал, вид у него был самый вызывающий. С помощью ручного прибора Гил проверил прозрачные трубы, соединенные с красным стальным резервуаром, на котором стояла надпись PERM. Никаких следов утечки газа не было, но, находясь в одной комнате с “манекеном” без защитного костюма, он все равно чувствовал себя неуютно.

Вошел Трейнер с двумя мужчинами. Один, высокий и поджарый, представился как Джек Ваннеман, специалист по сельскому хозяйству. На нем были джинсы, куртка, кожаные ботинки и широкополая шляпа. Крепко пожав Гилу руку, он вернулся к своему рассказу о перелете из Сан-Франциско. Второй человек, Ахмед Ареф, хмурый, с квадратным лицом и гладко зачесанными назад черными волосами, был одет в тяжелый твидовый костюм, совершенно неуместный в пустыне. Знакомясь с Гилом, он едва коснулся его руки. При этом он шарил глазами по комнате, как будто стараясь запомнить все детали.

– Когда мы перелетели через горы и оказались в Неваде, – смеясь, продолжал Ваннеман, – я сказал: “Смотрите, полковник, Великий Бассейн Северной Америки, двести тысяч квадратных миль голой пустыни, где реки не достигают моря... Они просто высыхают на солнце”. И что вы думаете, Клем, он мне ответил? – Ваннеман с трудом сдерживал смех. – Он сказал: “У меня на родине это был бы оазис”. Я так хохотал, что мы едва не вошли в штопор.

Ваннеман и Трейнер засмеялись. Не обращая на них внимания, Ареф внимательно разглядывал стеклянный ящик с животными. Макаки, взволнованные появлением чужих людей, метались по клетке, высоко задрав хвосты. Конг, оскалив зубы, старался напугать незнакомцев.

– Ну и характер у вас! – сказал Ваннеман, слегка похлопав бесстрастного Арефа по спине. – Хотите казаться грубым и нелюдимым? Ладно, ваше дело. Главное – вы человек слова. Я тоже, как известно вам и вашему правительству. Если вы сегодня заключите сделку, полковник, я знаю, что и меня не забудут.

И тут Ареф заговорил – впервые, как вошел в комнату. Монотонно, почти не разжимая губ, он произнес:

– Не полковник, а мистер Ареф. Моя поездка сюда не носит военного характера.

– О черт, верно! – Ваннеман хлопнул себя по лбу, сбив шляпу на пол.

– Хорошо, господа, – вмешался Трейнер, – давайте начнем. Вы готовы, Гил? Прекрасно. Видите вон того лысого джентльмена за окном с двойными стеклами? Это Эверетт Ордман, наш ученый, занятый теоретическими исследованиями. Он будет следить за качеством воздуха и давлением в лаборатории и в случае аварии, что весьма мало вероятно, включит сигнал тревоги, начнет подачу свежего воздуха и приведет в действие разбрызгиватели, укрепленные, как вы видите, на потолке.

Ордман закивал головой, показывая, что он готов.

– Если вы не заключите сделку здесь, – тихо сказал Арефу Ваннеман, – мы можем вернуться к варианту озера Пирамид. Замечание заинтересовало Трейнера.

– Вариант озера Пирамид?

Гил занялся оборудованием, понимая, что разговор не предназначен для его ушей.

– Да. – Ваннеман понизил голос до шепота. – Перед тем как самолет пошел на посадку, я обратил внимание полковника на озеро Пирамид и большую скалу, покрытую толстым слоем птичьего помета. Моя идея заключается в том, чтобы сбросить пару тонн гуано на аятоллу. Тогда он быстро выбросит белый флаг, а? Неплохая идейка? Я могу достать несколько списанных армейских С-3, а бойскауты их загрузят.

Трейнер с недоумением посмотрел на Ваннемана, а Ареф спросил:

– Неужели вы в самом деле хотите, чтобы война кончилась, мистер Ваннеман? Ведь она сделала вас богатым.

– Я за мир! За мир с позиции силы.

– Самолетов у нас достаточно. Если нам что-то и нужно, то только запчасти, особенно русские.

– Русские упрямы, – сказал Ваннеман, – если бы вы согласились действовать через Израиль...

– Джек, пожалуйста, – взмолился Трейнер, – об этом позже. Хватит отвлекаться! Вот так. Тех мер безопасности, которые вы видите здесь, в полевых условиях не будет, но в лаборатории мы делаем все, что возможно. В пределах разумного, конечно. Измерительный прибор, которым пользуется мистер Эллис, выявит одну миллионную, даже десятимиллионную долю газа, да, Гил? Мы можем предоставить вам сколько угодно таких приборов. Мы делаем их прямо здесь, на заводе.

Все четверо столпились возле ящика с животными, Трейнер стоял рядом с Гидом, гости – напротив них.

– Кроме электронных датчиков, оповещающих о наличии газа в воздухе сиреной, у нас имеется особый, биологический индикатор. – Трейнер взял в руки банку с перфорированной крышкой. – Это мотыльки. Они чрезвычайно чувствительны к газу. Если вы увидите, что их крылышки начинают скручиваться, как можно быстрее направляйтесь к ближайшему выходу.

Ваннемана не интересовали технические подробности опыта, и он отошел в дальний конец комнаты. А может быть, подумал Гил, он не может вынести вида обезьянок.

Трейнер обратил внимание гостей на резиновый шланг, тянувшийся вдоль стены.

– Если произойдет утечка газа, мы собьем его струёй воды. Разбрызгиватели на потолке тоже включатся автоматически, даже если Ордман заснет. Вода полностью уничтожает “манекен”, нейтрализует его. – Он попытался щелкнуть пальцами, но руки были слишком потными. – Поэтому мы советуем вам в полевых условиях иметь поблизости несколько цистерн с водой. Русские разработали какие-то мощные передвижные установки для дезактивации техники. Это лучшее, что есть в мире. Пожалуй, Ваннеман сможет раздобыть вам парочку. Правда, Джек?

Трейнер и Ареф посмотрели на Ваннемана, стоявшего у стены.

– Посмотрим, что можно сделать, – ответил он. Интересно, как специалист по сельскому хозяйству может достать русскую военную технику, подумал Гил. Он уже несколько месяцев подозревал, что Трейнера больше интересует применение “манекена” в военных целях, чем в промышленности, и сейчас он окончательно в этом убедился.

– Если вы случайно вдохнете газ, – продолжал Трейнер, обращаясь к Арефу, – нужно немедленно подышать кислородом. Добавочный кислород в кровеносной системе препятствует развитию паралича и восстанавливает двигательные функции организма. Кислород в этом случае является противоядием. Интересно, что стоит кому-нибудь изобрести какое-нибудь отравляющее вещество, как тут же появляются противоядия, пусть даже несовершенные. Правда, “манекен” – это не химическое вещество в чистом виде, его получают на основе токсинов с применением отравляющих веществ – разумеется, это не имеет отношения к нашей теме, – залогом успеха служит внезапность: противник застигнут врасплох и не знает, какое оружие против него применено. Не правда ли, полковник?

– Мистер, а не полковник.

– Хорошо, хорошо... Гил, объясните, пожалуйста, принцип разницы давлений.

– Как вы, может быть, заметили, здесь тепло. – Злобный, немигающий взгляд Арефа нервировал Гила, и он говорил, обращаясь к макакам. – Это потому, что давление в комнате составляет половину атмосферы, в ящике же давление равно одной атмосфере. Если произойдет утечка газа, его поток пойдет из комнаты в клетку, а не наоборот.

– Блестяще, да? – ухмыльнулся Трейнер. – Иметь под рукой умных людей выгодно.

– Надпись на красном резервуаре, – спросил Ареф, почти не разжимая губ, – что она означает?

– Это сокращение от Pseudo Rigor Mortis – это ложное трупное окоченение, – пояснил Трейнер. – Так мы вначале называли газ. Потом кто-то из лаборатории окрестил его “манекеном”. Это после того, как однажды утром мы обнаружили в лаборатории мертвого уборщика. Он застыл как манекен, со шваброй в руках, глядя прямо перед собой. Если бы его нашли чуть раньше и дали подышать кислородом, он бы ничуть не пострадал. С тех пор название так и прилипло. Я, конечно, сочувствую жертве и его семье, но все-таки не могу не думать о живой силе противника, застывшей в своих окопах. Когда-нибудь “манекен” будет считаться самым гуманным оружием из всех, изобретенных людьми. Сковать противника, обезоружить его, затем оживить кислородом... Есть еще вопросы?

Гил взглянул на Арефа. Неужели он из министерства сельского хозяйства? Скорее он из того же ведомства, что и Генри Киссинджер.

– А почему, – спросил Ареф, – нельзя выпускать этот газ в виде, как бы это сказать, двух близких газообразных веществ? Существует особый технический термин: кажется, двойной, нет, бинарный...

– Правильно, бинарный, – подтвердил Трейнер. – Это прекрасная идея – разложить токсичный газ на два безвредных компонента, которые соединяются в момент использования, скажем, в артиллерийском снаряде, летящем к цели. Как вы знаете. Соединенные Штаты уже переводят свой химический арсенал на этот принцип действия. Загвоздка лишь в том, что никогда не знаешь наверняка, как перемешаются эти компоненты. Нельзя же планировать атаку – ну, например, на крыс, – не зная, какой крепости получится яд.

Трейнер продолжал делать вид, будто Арефа интересует уничтожение грызунов. Неужели он полагает, подумал Гил, что я не только слеп и глух, но и к тому же глуп?

– Трудность не только в этом, – сказал Гил достаточно громко, чтобы его слышали все. – Мы еще не умеем разлагать “манекен” на компоненты. Для этого нужно провести большую исследовательскую работу, научиться контролировать его эффективность, стойкость, длительность действия, разработать методы безопасного хранения и транспортировки.

Трейнер перебил его, громко заявив:

– Им неинтересны наши производственные проблемы, Гил, которые к тому же можно решить очень быстро. – И, гневно взглянув на Гила, он подошел к Арефу, бросив на ходу: – Пора начинать демонстрацию. Вы меня поняли?

Кипя от ярости, Гил повернулся к приборной доске со множеством вентилей и шкал. Нужно сдерживать свои чувства. Если он начнет сейчас спорить с Трейнером, то может наговорить много лишнего, о чем потом будет жалеть. Чтобы успокоиться, он занялся приборами.

Легкий поворот самого большого вентиля – и цифры на табло стали быстро меняться: 0.000, 0.015, 0.500. Внутри прозрачной трубки появилась голубая струя с карандаш толщиной и, то расширяясь, то сужаясь, поползла от красного резервуара к ящику с животными.

– Когда газ выпускают, он имеет тенденцию прижиматься к поверхностям, – пояснял Трейнер. – Это объясняется наличием промежутков во внешнем кольце электронов в молекуле, благодаря чему вещество вступает в соединение с другими веществами, а также силой поверхностного натяжения. Если это вас интересует, Гил расскажет поподробнее, он инженер-химик. Чтобы видеть газ, мы добавляем немного кобальта. В своем естественном состоянии он не имеет ни цвета, ни вкуса.

Гил повернул вентиль еще на четверть оборота. Цифры на индикаторе запрыгали, потом установились на 0.900. Макаки в ящике в поисках выхода стали тыкаться во все углы, наталкивались друг на друга.

Вдруг из отверстия трубки, как дым от сигары, появилось облачко голубого газа, которое тут же заволокло одну из стенок ящика. Постояв секунду-другую в углах, газ появился сразу возле всех поверхностей. Чистая стеклянная гладь подернулась голубым, будто электричество активизировало неоновую пленку. Гил вернул вентиль в начальное положение, индикатор опять показывал нуль.

– Обратите внимание, – сказал Трейнер, – мыши в ящике перестали двигаться. Они похожи на игрушечных, верно? Сейчас дойдет очередь до обезьян. Сначала газ попадает в их организм через подошвы ступней, затем проникает в легкие. Но взгляните на тараканов – никакого эффекта! Ни США, ни Россия, таракан – вот настоящая сверхдержава! – со смехом добавил он.

Секунд через тридцать движения обезьянок замедлились: словно они брели по грудь в воде. Еще через тридцать секунд идти им, казалось, стало совсем невмоготу. Стоя на месте, они медленно сгибали и вытягивали лапки, поворачивались и нагибались, будто делали зарядку. Гил не сводил глаз с Кьютнес, самой маленькой из обезьянок, которая больше всех походила на человека. Он знал, что этому сходству нельзя придавать слишком большого значения. И все-таки его не покидало ощущение, что жесты и мимика Кьютнес выражают ужас, ужас ребенка, который не может убежать от опасности. Зубы ее обнажились, круглые глаза метались из стороны в сторону, лапками она делала круговые движения, пытаясь отогнать невидимого противника. Но этого противника отогнать было нельзя: газ проникал через кожу ступней и ладоней, поступал в легкие с дыханием и вместе с кровью добирался до мельчайших сосудов, поражая клетки мышечной ткани.

Гил наблюдал, как обезьянки изгибались все медленнее и медленнее и наконец замерли в разных позах, напоминая чучела в витрине таксидермиста. На их мордочках застыла гримаса ужаса. Выпустить такой смертоносный газ с территории завода и испытывать его на людях на поле боя!.. Нет, Трейнер явно сошел с ума. Возле дверей стонал Ваннеман, которого, видимо, тошнило.

Что подумала бы обо всем этом Карен? Скорее всего она посоветовала бы ему послать Трейнера к черту и позвать полицию. Как он сможет перед ней оправдаться? Ему трудно будет что-либо ей объяснить. А впрочем, хватит думать о Карен. Ведь она ушла из его жизни и надо учиться самому принимать решения. Но ему так необходимо хоть с кем-нибудь поговорить...

Ход его мыслей прервал настойчивый шепот Трейнера:

– Гил, выключите газ.

Вздрогнув, Гил осознал, что, если не откачать газ немедленно, животные погибнут. Он быстро повернул вакуумный вентиль и увидел, как слабый голубой дымок изменил направление и стал исчезать в вытяжной трубе. Через десять секунд стеклянный ящик был чист, но у Гила сжалось сердце при мысли, что он опоздал.

– Газ в первую очередь поражает конечности и основные мышцы, постепенно парализуя их, – объяснял Трейнер, словно все шло как было задумано. – На органы, управляемые автономной вегетативной нервной системой, – сердце, железы, легкие, а также глаза, – он воздействует в последнюю очередь. Смотрите внимательней. Видите?

Трейнер и Ареф склонились над ящиком. Гил держал руку на кислородном вентиле и не сводил глаз с Кьютнес, которая, кажется, получила большую, чем родители, дозу “манекена”. Странная поза и вытянутые лапки делали ее похожей на карикатуру.

– Они не могут двигаться, – удовлетворенно продолжал Трейнер, – но, как вы заметили, они дышат, вращают глазами. Их уже подвергали воздействию “манекена”, поэтому они вряд ли очень испуганы. Прежде чем вы зададите вопрос, мистер Ареф, разрешите мне сказать вам, что они могут находиться в таком состоянии часами, в зависимости от того, сколько газа попало в систему кровообращения. Если слишком много, поперечно-полосатые мышцы сжимаются и животные испускают дух.

Ареф взглянул на Трейнера, вопросительно подняв бровь.

– Испускают – что?

– Дух. – Трейнер пожал плечами. – То есть умирают. Мертвые. Капут. Но, как правило, постепенно действие газа слабеет, симптомы парализации исчезают и животные полностью приходят в себя. Обычно это занимает несколько часов, но если использовать кислород, то гораздо меньше.

Видимо, обезьянки произвели на Арефа сильное впечатление. Глядя на них, он пробормотал что-то на незнакомом языке.

– Важно отметить, – Трейнер понизил голос, – что газ не оставляет следов в организме. Совершенно. Пока еще не найдено такого теста, который позволял бы определить, что произошло. Вы сами понимаете, какое это может иметь значение... в некоторых обстоятельствах.

Ареф едва заметно кивнул.

– Как вы предполагаете доставить газ к месту действия? – спросил он.

Трейнер начал объяснять, но говорил он так тихо, что до Гила долетали только обрывки фраз:

– На месте применения распылять с самолета... Доставка оптом... в большом объеме... баллоны со сжиженным газом... по железной дороге... погрузим на судно... могу показать вам чертеж железнодорожной цистерны, которую мы...

Гил был бы не прочь послушать и дальше, но его внимание привлекла маленькая макака. Она стояла неподвижно в трех дюймах от стенки ящика. Затем, потеряв равновесие, стала клониться влево, пока не уперлась плечами в стекло. Правая лапа, приподнятая над полом, подчеркивала безжизненность ее позы. Гил пристально всмотрелся в обезьянку: взгляд макаки был устремлен в какую-то отдаленную точку, глаза подернуты полупрозрачной пленкой. Она походила на старую игрушку, брошенную в угол чулана. Гил чертыхнулся про себя.

– Клем, – глухо сказал он, прерывая объяснения Трейнера, – мне кажется, что с Кьютнес не все в порядке.

– Ерунда. – Быстрым движением руки Трейнер показал на баллон с кислородом. Гил повернул вентиль, стрелка двинулась по шкале вправо, раздалось тонкое шипение. Потом в лаборатории хлопнула дверь. Все повернулись и увидели, как побледневший Ваннеман выходит, зажав руками рот.

– Этот специалист по сельскому хозяйству, кажется, не привык к виду страдающих животных, – заметил Гил, взглянув на генерала.

– Да, здесь нужна привычка, – сухо усмехнулся Трейнер. – Из него не получится хороший солдат. А сейчас, полковник, следите за тем, что будет происходить. После того как кислород попадает в легкие, выздоровление наступает очень быстро.

Прошла минута, другая.

У Конга, самого крупного из обезьян, появились слабые признаки жизни. До этого он стоял, расставив задние лапы, вытянув вперед передние и слегка согнув пальцы. Сейчас он очень медленно начал сжимать пальцы в кулаки, будто проверяя, не сломаны ли они. Губы, обнажавшие неровные желтые зубы, постепенно сошлись в прямую линию, затем вытянулись вперед, и его лицо приняло характерное выражение.

– Старина Конг почти оправился, – сказал Трейнер. – Ах, эти его губы, сложенные для поцелуя, – они напоминают мне мою первую жену.

Куини тоже приходила в себя. Сделав неловкий шаг, она упала на все четыре лапы. Потом несколько раз глубоко вздохнула, выгнула спину и, махая лапками, высунула язык. Хвост двигался по сторонам, как кнут. Через минуту обе взрослые макаки даже пробовали ходить – сперва шатаясь как пьяные, затем все более уверенно. Странно, но они не обращали никакого внимания на свою неподвижную дочь. Конг задел ее, и Кьютнес упала, уткнувшись мордочкой в пол и странно растопырив лапы. Конг и Куини кружили по ящику, сгибали и разгибали лапки, сердито болтали, переступая через Кьютнес как через сломанную куклу.

– Клем, мы потеряли ее, черт побери! – сказал Гил. Повернувшись к окну аппаратной, он крикнул: – Эверетт, вы слышите меня? Похоже, Кьютнес умерла. Пришлите Стинсона с проволочной клеткой.

– Положите ее в холодильник, пусть посмотрит доктор, – сказал Трейнер. – Может быть, она была больна.

– Она не была больна. Просто никогда не знаешь, как будет вести себя этот проклятый газ. В этом вся загвоздка.

– А я думаю, вся загвоздка – в вас. – Сердито посмотрев на Гила, Трейнер повел Арефа к дверям. – Если бы у нас были три обезьяны одного размера, они бы все остались живы. При одинаковой дозировке больше всех страдает животное с маленькой массой тела. Знаете, как бывает, когда три парня идут в бар выпить? Два здоровяка веселятся, а недомерок мертвецки пьян.

Гил слышал, как, удаляясь по коридору, Ареф спрашивал Трейнера:

– Что такое недомерок?